|
Читайте также: |
- Эй! Охренел?! – тут же взбеленился я, хватаясь за ожог.
- Если не хочешь, чтобы я и правда сломал тебе пальцы, советую не курить при мне! – прохрипел Быков и уже потом, как бы невзначай, одной своей лапой ловко словил и выкрутил мою правую кисть под неестественным углом, добавил. – Говорят, художникам особенно больно пережить переломанные конечности и раздробленные суставы.
- Урод, - прошипел тихо я, когда этот дебил всё же отпустил меня и пошёл к машине.
Я бы и побольше высказался. И погромче. Но мне пока не с руки с ним сраться.
Машина заурчала и подъехала, а я всё ещё стоял. Ехать куда-то я не хотел.
- Садись! – открыв дверь, рыкнул Быков.
- Я лучше здесь пройдусь по округе.
- Я. Сказал. Сядь. В. Машину, - тихо, но с угрозой в голосе прохрипел Быков и посмотрел на меня исподлобья.
На языке вертелись ответы один другого хлеще, пока Быков не привёл последнюю свою угрозу:
- Тогда вали домой, помощник.
Чмошник!
Сев в машину, я громко ляпнул дверцей.
Сука!
Совершенно спокойно Быков завёл машину и рванул с места.
Серое, приземистое здание за высоким забором на окраине города, было неприветливым и явно нежилым.
- Для твоего места жительства самое то! – съязвил я, не удержавшись.
- На, пригодится! – грубо произнёс Быков и швырнул мне на колени строгий цепь-ошейник и поводок.
Приподняв вопросительно бровь, я посмотрел на него, как на дурачка. Хотя почему - как?
- Оставь себе, это не мой фасон!
- Я жду десять минут. Не успеешь – твои проблемы, - глядя мне в глаза, сказал Тур и приоткрыл своё окно. – Время пошло.
На понимание происходящего ушло секунд десять, как раз после того, как я услышал разномастный скулёж, лай и вой через открытое окно.
По спине пробежал холодок, собираясь острыми иголками ужаса внизу живота.
Он привёз меня в приёмник...
Глава 14
Димон оказался как обычно прав, делая ставку на мелкого засранца. Тур это понял, как только подошёл к квартире Звеняшки и не услышал привычного приветственного лая и нетерпеливого скулежа Спайка.
В голове у Артура крутилась куча мыслей по поводу пропажи собаки, вплоть до бредовых.
Как? Как эта зараза, боящаяся Спайка до обморока и соплей, это сделала?
Запер?
Выкинул в окно?
Загрыз?
Это ротвейлер! Не мопс – ротвейлер! Куда его можно деть?!
Куча вопросов, не имевших ответа. Но это ненадолго. Быков вытрясет ответы из этой дряни, и неважно как: насилием или нет, но вытрясет.
С языка паршивца просто сочился яд. Туру плевать на это. Неформал злится за договор, это читается в каждой фразе, и это такая приятная мелочь!
Пара несильных, но точных ударов под дых, и шёлк красных, мягких, длинных волос на кулаке не произвели должного эффекта. Язвительность и наглость у патлатого зашкаливала. Он даже обвинил самого Тура, что тот не закрыл дверь!
Артур чуть сдержался, чтобы не прибить эту крашеную обезьяну, когда узнал, что Спайка забрали на живодёрню. Эта мелкая мразь наврала с три короба, перекрутила, а сам вызвал службу по отлову. Быков бы рано или поздно узнал, где Спайк. Камера, установленная над его квартирой, ведёт запись и сохраняет всё, но хорошо, что ветврач из питомника сегодня ездил на живодёрню по делам и, заметив ротвейлера, заинтересовался: «Не их ли?». Всё-таки чистопородного ухоженного Спайка не заметить сложно, да ещё с клеймом, а репутация питомника ротвейлеров может пострадать, окажись это их пёс. Слухи дело такое, в мешке не утаишь, да и потенциальным покупателям не объяснишь, что даже если и их пёс, из питомника, то дальнейшее воспитание и ответственность на хозяине.
Клеймо на ротвейлере из приёмника оказалось не их питомника, но ветврач опознал Спайка. Тур всегда оставлял Спайка в питомнике на передержку на время долгих командировок. Именно поэтому врач и позвонил владельцу уточнить: сам ли он сдал его туда. Вопросу врача Тур не удивился. Спайк сложный пёс с дурным характером. Отбраковка с плохими генами. У таких псов обычно происходят срывы, и от них стараются избавляться почти сразу. Это, конечно, версия заводчиков, но Тур плевать на это хотел. Это его пёс. Пёс, который признал хозяином только Артура.
Засопев, Артур скривился. Спайк признал ещё одного… Того, кто сдал его на живодёрню на усыпление тупо из-за своего страха.
Сцыкливая звенящая мерзость!
Что в нём такого особенного, что Спайк выбрал его?
Скривившись ещё больше, Тур вспомнил, что и сам «что-то» нашёл в этом испорченном пацане, и явно не тугую упругую задницу, хотя, конечно задница была привлекательна.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения Тура, стал визит крашенного с предложением о мирном сосуществовании и помощи в поиске пса. Быков, и так собрав всю свою силу воли в кулак после разговора с врачом, быстро вышел из квартиры красноволосого, чтобы не прибить того. Он мог. Руки чесались. Нестерпимо болели от укусов, но чесались.
И теперь предложение о мирном сосуществовании!
Наглости ему не занимать!
Как-то сразу Быкову пришла идея о том, чтобы завести патлатого в тот ад, куда он с лёгкостью отправил Спайка. Пусть посмотрит, что он уготовил для собаки, которая бросилась защищать его от своего же хозяина.
Выпив прописанное обезболивающее и противовоспалительное, Быков взял давно валяющийся без дела строгий цепь-ошейник и поводок и пошёл за Антоном.
Пора его дрессировать…
Заманить Звеняшку в машину было легко. Не только патлатый умеет врать. Он тоже.
Гордый, упрямый неформал сел в машину, скрипя зубами.
Тур даже мысленно фыркнул и криво усмехнулся. Разбалованный засранец с завышенной самооценкой и кучей амбиций. Неужели он и правда считает, что Тур будет жить с ним в мире и согласии, как добрый сосед?
Не-е-ет, не для этого состряпан договор с немыслимыми условиями. Совсем не для этого.
Красноволосый сразу понял, куда привёз его Тур, стоило только открыть окно.
Местечко то ещё.
Антон сидел, пытаясь хранить хорошую мину при плохой игре.
- Я не пойду, - бесшабашно улыбнувшись, произнёс патлатый, скрывая за улыбкой свой страх.
- Пойдёшь. В ошейнике и на поводке. Но пойдёшь. Не пойдёшь – поволоку, – жёстко, без предисловий произнёс Быков, удовлетворённо рассматривая напрягшегося неформала.
И это не было пустой угрозой Тура. Ему пойдёт ошейник. Шипами внутрь.
- Не жаль шкурку портить? – уже не пытаясь быть бесшабашным, полыхая злостью, спросил ядовито Звеняшка, стараясь явно оттянуть время.
- Твою – нет, – ответил Тур и приблизился к красноволосому. – У тебя уже на минуту меньше.
- Нет, - процедил ожидаемо красноволосый и чуть ли не плюнул в лицо Быкову.
- Хорошо, - согласился Тур и, не отодвигаясь, посмотрел через лобовое стекло.
Быков уже и правда думал осуществить угрозу, но Антон его опередил и пошёл на попятную.
- Я один не пойду.
Быков даже повернулся посмотреть, не слуховые ли у него галлюцинации, и подумав, кивнул, забрав ошейник и поводок.
Какой-то мужик с запахом перегара встретил их на входе нерадостно.
- Часы работы для кого написаны? – цедя слова сквозь жёлтые редкие зубы, спросил заросший мужик, сплёвывая на землю и подкуривая прямо на проходной.
- Видимо, для тебя, раз уже бухать начал на рабочем месте! - не подвёл Антон и изрыгнул ядом. Мужик опешил и побагровел.
- Лисицкий ещё здесь? - вмешался Быков, подходя к мужику и не давая продолжить милый диалог сторожа и этой язвы.
- Здесь, - нехотя буркнул мужик под давящим взглядом Артура и отошёл, давая пройти.
Тур, не церемонясь, схватил Антона за косуху, усыпанную заклёпками, и толкнул впереди себя.
- Блядь, грабли убрал! – не остался в долгу Звеняшка, вырываясь.
- Закрой рот и пиздуй, пока я не передумал! – тут же осадил его Тур.
- Имбецил тупой! - тихо прошипел Звеняшка и, как и тот мужик, сплюнул под ноги.
У Быкова снова зачесались руки врезать этому сучёнышу, но он подождёт. Шоу одного зарвавшегося урода только начинается!
По дороге к главному зданию они встретили высокого, худого, полностью седого, как лунь мужчину. Он поздоровался с Туром, не обратив внимания на неформала, и гнусаво произнёс:
- Пятый отсек, усыпалка, самый дальний. Увидишь. Планировали на завтра. Поводок с ошейником взял?
Тур, поиграв желваками от упоминания усыпалки, кивнул.
- Бумаги я сам оформил и предупредил там, - и тут взгляд мужчины остановился на забинтованных руках Быкова. – Он?
Прозвучало удивлённо от консервативного, на своей всегда волне врача.
Быков бросил взгляд на красноволосого, который стоял в паре шагов от них и смотрел на них с презрением.
- Нет. Этот патлатый, - серьёзно проговорил Тур и указал кивком на неформала.
Антон фыркнул и явно хотел что-то сказать, но потом передумал.
- Я бы усыпил, - так же серьёзно прогнусавил седой, мельком посмотрев на неформала, и, попрощавшись, ушёл.
- Петросян, бля! – огрызнулся вслед седому ветврачу Антон и явно потянулся за пачкой сигарет, но в последний момент сделал вид, что просто засунул руки в карманы косухи, и злобно засверкал глазами на Артура, который, хмурясь, из-подо лба рассматривал патлатого с интересом, будто и правда думал: "А не усыпить ли?".
Лай и скулёж стали намного громче, как только они, обогнув мрачное главное здание, оказались у обшарпанной пристройки. Тут же стояла тёмная грязная машина с металлическим кузовом, у которой крутились двое рабочих в ватниках и возились с какими-то пакетами.
Быков направился к рабочим, успев заметить, как за ним остановился и напрягся, подбираясь, неформал, пытаясь смотреть куда угодно, но только не на пристройку, откуда и доносился лай, и не на машину.
Когда они сказали, за кем пришли, один из рабочих, бубня под нос что-то ругательное, взяв недовольно спецовки, махнул приглашающе на большую, словно для въезда машин, дверь в пристройку, где коряво красной краской было написано: «№5, посторонним вход воспрещён!» и нарисован так же коряво череп и кости.
Артуру пришлось задеть плечом красноволосого, чтобы он отмер.
- Быстро же ты передумал, - весело ухмыльнувшись, обратился рабочий к Антону, открывая со скрипом тяжёлую дверь, включая свет, и обернувшись, уже невесело, зло добавил: – Деньги не вернём.
Значит, ещё и денег дал мелкий ублюдок, подумал со злостью Быков и, вновь схватив за косуху Антона, втолкнул в узкий слабо освещённый проход.
В нос ударил резкий запах псины, химикатов и ещё чего-то неестественно-приторно сладкого с горчинкой.
Запах смерти, безысходности и трупов. Быков знал. Был тут один раз с Лисицким, по его просьбе, по каким-то его волонтёрским делам. Его самого передёрнуло от увиденного.
В тусклом свете Артур заметил, как побледнел Звеняшка, осматриваясь по сторонам, особенно когда они свернули по небольшому коридору и остановились у двери, чтобы открыть её.
Остановившись за спиной Антона, Тур наклонился к его уху и негромко, хрипло произнёс:
- Я бы с радостью запер тебя здесь в одной из клеток за то, что ты сделал…
Красноволосый дёрнулся и резко обернулся, чуть не задев носом Быкова. В глазах читался страх и ужас. Место способствовало.
- Жаль, не могу, - Тур заметил, как выдохнул судорожно Антон.
- Ну, что застряли?! – недовольно пробубнил рабочий, уже открыв дверь. – У меня хватает работы!
- Я буду ждать вас у машины, - оскалившись, но тихо и хрипло произнёс Тур, посмотрев на расширившиеся глаза красноволосого и впихивая ему в руки ошейник с поводком. - И советую не падать в обморок, как припадочная девица. Спайк не оценит.
- Сука! Чтоб ты сдох! – пересохшими губами ненавидяще произнёс Антон уже в спину уходящего Тура и, прикрыв на секунду глаза, чтобы перебороть накатившую волну ужаса и тошноты, сделал шаг за следующую дверь.
Антон.
Звуки оглушили. Вонь стала ещё хуже и тошнотворней.
- Блядь, опять этот дурак из-под ног не убрал! - ворчливо произнёс мужик, идущий перед мной, и схватив какой-то пакет, покряхтев, отшвырнул его в сторону к другим таким же, которые горой лежали в углу.
Из пакета что-то вывалилось. Я присмотрелся, и меня чуть не стошнило – там лежала тушка собаки в странной позе. Рядом с этим пакетом я ещё заметил кота. Окоченевший уже серый кот, которого не сразу было заметно на фоне пакетов. Чуть в стороне валялись какие-то шкуры, покрытые тёмно бурыми пятнами.
Бля!
В горле уже стоял ком, тошнота подкатывала волнами, а перед глазами замельтешило и немного поплыло.
- Что, хреново? – участливо спросил мужик, которому я ещё днём всучил деньги, и уже хотел, видимо, похлопать меня по плечу, но я дёрнулся в сторону, сообразив, что он этой рукой только что брал мешок с трупами.
- Нет! – громче, чем надо было, рявкнул я, пытаясь дышать ртом и восстановить хоть как-то самочувствие.
Нахрена я затеял это всё? Я хочу на свежий воздух…
- Тогда пошли, раз не хреново, - усмехнулся рабочий, проходя этот жуткий трупопредбанник.
Вонь, лай, скулёж, ужас, безысходность, злость, бешенство, смерть и собаки! Много собак. Вот что царило за предбанником.
Ряды вольеров-клеток с псами и два прохода между ними.
- Ошейник взял хоть? – по-деловому спросил, не оборачиваясь, рабочий, сворачивая в крайний ряд. – А то не выпущу без него…
Я не ответил, чтобы не послать рабочего далеко и глубоко. Идти и так было трудно, а говорить и подавно. Ноги были ватными. Бубнёж мужика немного отвлекал, но мало. Сердце стучало как бешеное, голова слегка кружилась, и хотелось блевать.
Я мысленно успокаивал себя, что они все в клетках… не бросятся… Даже уговаривал себя придумать что-нибудь, что сделаю с тупым имбецилом, если выберусь…
Ничего не помогало! Мой оживший кошмар из сна! Собаки разных мастей и пород в разном состоянии. Я видел даже без глаза, с вывернутыми под неестественным углом или сломанными лапами, и почти с кровавым месивом вместо морды. Их было много. Много клеток с собаками...
Изредка попадались пустые клетки, иногда там лежало что-то в углу, но не шевелилось. Кто-то из псов выл, кто-то скулил, кто-то бросался на прутья клетки с мордой в хлопьях кроваво-белой пены, кто-то лаял на соседа по несчастью, а кто-то просто смотрел на нас невидяще.
Рабочий, шедший впереди, достал откуда-то короткую металлическую палку и постучал по одной из клеток.
- Что, сдох что ли? – спросил он непонятно у кого и ткнул палкой в тушу. – И правда издох.
Хотелось ругаться. Матом. Много. Долго. А ещё хотелось схватить эту палку и треснуть этому мужику. За его бубнёж, за его остановку, за то, что он просто существует на земле!
Злость как-то резко отрезвила и ударила по нервам, не хуже ледяного душа, не давая мне отъехать уже в обморок, как хотелось бы имбецилу.
- А ты чего встал? Иди дальше – последний твой! – открывая вольер с дохлым псом, рявкнул рабочий и кивком указал на проход дальше. – Поназаводят собак, а потом сдают на живодёрню…
Суууука!
Пытаясь не смотреть по сторонам и не шугаться от набрасывающихся псов, я быстро пошёл в самый конец.
Последняя клетка. Посмотрев на одну сторону ряда, я увидел какую-то мелкую косматую дворнягу, которая стала остервенело бросаться и лаять на меня. Напротив - то, что я искал. Чёрный ротвейлер лежал в маленькой, узкой для него клетке, отвернувшись лощёным задом к проходу.
Появившаяся боль в руке удивила. Опустив взгляд, я как болван уставился на свои пальцы, которые сильно сжимали ошейник-цепь, как раз там, где были шипы.
Посмотрев ещё раз на рота и на ошейник, я сглотнул. Осталось всего-то ничего: открыть клетку, надеть на ротвейлера ошейник, прицепить поводок и вывести его отсюда. Правда, мило?
- Спайк, - позвал я сипло пса, стискивая ещё сильнее ошейник в руках.
Рот не шевельнулся.
Он же не сдох?
- У меня рабочий день не резиновый! – раздался окрик рабочего, который перекрыл даже тот шум и какофонию звуков, что царил здесь. – Давай, доставай его, и пошли!
Сердце застучало в три раза быстрее оттого, что я должен сейчас сделать. Во рту пересохло. Я даже перестал чувствовать боль от шипов.
Только не сейчас! Только не сейчас! Только не сейчас!
Глубоко и часто задышав, я дал себе пинка.
Он же не съел меня в квартире… Даже не загрыз… Пельменями поделился… Защищал, как сказал лысый…
По щеке скатилась слеза. Сама. От напряжения и страха.
А я его сдал на живодёрню…
Потому что сцыкло, как сказал Тур?
- Спайк! – громче просипел я и, потянувшись к простой задвижке, открыл её с лязгающим противным звуком, зажмурившись.
Раз. Два. Три. Дыши. Дыши. Дыши. Спокойно. Он не бросился…
- Я за тобой пришёл… Там твой имбецил… Ждёт… - пытаясь не заикаться, прокаркал я как можно спокойнее, хотя поджилки тряслись, а яйца с животом скручивало иголками.
Пёс не реагировал на меня, и я с огромным усилием воли (чего мне это стоило - не пересказать словами) начал просовывать руку в клетку.
Зачем? Я не могу ответить. Погладить, наверное, или хотя бы чтобы он понял, что это я. Собаки запоминают запахи.
- Давай помогу, а то до утра его не заберёшь! – пробасил, откуда ни возьмись, чёртов рабочий и со всей дури треснул палкой, виденной мной ранее, по металлической клетке.
Спайк подскочил в клетке и бросился с оскалом наверх вольера, куда и пришёлся удар.
Для меня же время замерло и растянулось как жвачка.
Сердце отстукивает быстро-быстро: тук-тук, тук-тук...
Только бы не свалиться в обморок.
В глазах темнеет.
Тук-тук, тук…
Ступор секунд пять.
Затихающий звон в ушах.
Мне кажется, или даже часть собак заткнулась?..
Тук-тук, тук…
Моя рука в клетке…
И тут яркая вспышка злости на рабочего. Чистая и белая, как клыки в оскале Спайка.
Резко выдернув, как не свою, руку, я бросаюсь на мужика.
Время унеслось вскачь.
Я что-то проорал, схватив мужика за грудь и прикладывая его со всей силы на соседний ряд клеток спиной. Пару раз я даже съездил ему по морде, пока не заметил, что что-то изменилось. Мужик не смотрел уже на меня бешеными вытаращенными глазами и не замахивался палкой, а смотрел вниз, дёргаясь.
Опустив взгляд, я увидел Спайка. Он упирался передними лапами в бок мужика и рвал своими мощными челюстями рукав ватника. Палка валялась на полу.
Опешив, я выпустил мужика. Куски ватника летели клочками, и тогда через шум в ушах до меня донёсся отборный мат и крик, чтобы я забрал пса.
- Спайк! – прокаркал я, ни на что не надеясь особо, но, как ни странно, пёс, потрепав напоследок ватник, отпустил его, оставаясь стоять на мужике, упираясь лапами.
- Гррр... Гааав! Гав! Грр! – с глухим рычанием гавкал в лицо рабочему Спайк, и я решился ещё раз позвать его.
- Спайк, иди сюда…
Рот спрыгнул, клацнув когтями по бетонному полу, и, подойдя ко мне, сел, тяжело дыша и вывалив довольно язык.
Рабочий всё ещё стоял, привалившись к клеткам, и так же тяжело дышал, но резких движений не делал.
- Мол-лодец… - похвалил я, запинаясь, собаку и, схватив с пола дрожащими руками брошенный мной же ошейник с поводком, потянулся медленно к шее ротвейлера.
Сердце, всё ещё стучащее о рёбра, пропустило удар.
Цапнет или нет?
Прикрыв на секунду глаза я приблизил руку.
Не цапнул. Опустив шею, он сам поднырнул под строгий цепь-ошейник, тихо хрипя.
Как я застёгивал хитрую застёжку и как цеплял поводок, не помню. Помню только, что, отряхнувшись, Спайк зарычал предупреждающе на мужика и дёрнулся в его сторону, когда тот, уже не опасаясь собаки, отмер и угрожающе прошипел:
- Лучше ему не попадаться больше… И тебе…
Затем ротвейлер потянул меня на выход сильными, мощными рывками, что казалось: сейчас лопнет нафиг поводок.
Чистый кислород без вони, яркий слепящий свет после тусклого помещения и приглушённый лай с такой силой ударили по всем рецепторам, что закружилась голова. Я сбавил шаг, миновав машину, у которой всё ещё копался второй рабочий со знакомыми серо-чёрными пакетами, и свернул на узкую дорожку вдоль главного корпуса. Спайк тянул с силой руку, на которую был намотан поводок, явно пытаясь быстрее покинуть территорию живодёрни, но мои ноги стали будто свинцовыми, и я, сбросив вовсе кожаный широкий поводок, остановился. Размыто и нечётко я увидел, как рот рванул к выходу быстрее пули. А я, привалившись к холодной стене главного корпуса, попытался прийти в себя. Проведя рукой по щеке, я ощутил влагу. Это слёзы. Поэтому всё размыто…
Глупо реветь.
Зачем я реву?
Не знаю…
Жаль, имбецил не видит. Он бы оценил…
Сколько прошло времени – не представляю. Спина замёрзла. Наверное, косуха задралась…
Услышав голоса со стороны пристройки №5, я всё-таки отлип от стены и, еле переставляя ноги, пошёл на выход.
Я тоже хочу покинуть это место и забыть всё, как страшный сон. Чтобы выветрился смрад и ужас.
За воротами на стоянке было пусто. Никого.
- Тупой имбецил, - сипло и лениво проговорил я, глядя на то место, где стояла его машина. - Чтоб ты сдох…
Глава 15
Тур сидел бездумно в машине, когда заметил возню на проходной, а затем увидел выбегающего Спайка. Сзади вышел сторож, что-то крича и жестикулируя. Выбравшись из машины, Тур направился навстречу Спайку. Семьдесят килограммов живого веса неслись на него с такой скоростью, что Быков заволновался, что тот прыгнет на него. Рот затормозил за несколько метров и подошёл к хозяину, скуля и опустив виновато морду. Следом за ним тянулся по земле поводок. Присев на корточки, Тур обхватил за голову пса и пристально посмотрел в его глаза. Спайк тихо заскулил, прижав уши, и отвёл взгляд.
- Ты не виноват, мой хороший. Это я не предусмотрел, - прохрипел Тур, понимая, что пёс извиняется за то, что попал на живодёрню, не оправдав ожиданий хозяина. – Как и тот раз. Нужно было вышвырнуть эту звенящую заразу сразу из квартиры. Теперь поздно…
Горячий язык скользнул по незабинтованной руке.
- Я тоже соскучился по тебе.
Тур погладил пса по лобастой голове и бросил взгляд на ошейник.
Спайк ненавидит ошейники. Особенно этот строгий с шипами. Только заметив ошейник, пёс бесится и пытается прикусить, но Артуру пришлось взять его, потому что хотел перестраховаться. Мало ли что или кто мог спровоцировать ротвейлера с неустойчивой психикой на живодёрне, на которой тот провёл полдня? Ошейник не спасение, но удержать в узде мог. Главное успеть надеть его.
- Как вообще эта трусливая язва тебе его надела? – скрывая лёгкое удивление, спросил у Спайка Тур и попытался снять ошейник. Тур предполагал, что патлатый не наденет его Спайку, но ведь это его проблемы, да и при желании можно было обойтись поводком, протянув конец с карабином через петлю для руки на конце.
Ошейник оказался надет неправильно: не шипами вовнутрь, а наружу. Ещё широкая цепь на концах была перекручена из-за чего давила на шею псу. По-другому он бы не смог застегнуть.
- Засранец, - буркнул Тур, пытаясь снять давившую и перекрученную несколько раз цепь.
Спайк тихо заскулил, но не дёргался. Сняв наконец цепь, Тур встал и, подойдя к машине, открыл заднюю дверь.
- Поехали домой.
Пёс остался сидеть. Опустил морду и опять заскулил.
Тура просто тряхануло от злости. Собака отказывалась ехать из-за Звеняшки?
- Место, – грубо, со сталью в голосе скомандовал Тур Спайку и указал на открытую дверь.
Перед Спайком теперь стоял не друг и не хозяин – его альфа и единственный вожак.
Всё так же с опущенной головой и тихо скуля, как нашкодивший щенок, рот грузно запрыгнул в салон, не преминув посмотреть жалобно на Тура.
- Он сдал тебя на живодёрню, а ты его ждёшь? Простил этого зарвавшегося засранца и ждёшь? Почему? – пытаясь не сорваться на рык, спрашивал Тур у Спайка, хотя знал, что ответа не получит. Собаки не говорят, но зато показывают свои эмоции.
Рот улёгся на постеленном покрывале и, положив голову на лапы, рыкнул и заскулил, отводя глаза в сторону и не смотря на Тура.
- Пусть прогуляется. Ему полезно.
Закрыв дверь, Быков обогнул машину и сел за руль.
Внутри у него бушевал раздрай. Поведение Спайка способствовало. Туру вроде и хотелось бы подождать, хотя бы убедиться, что Звеняшка не сдох от страха, и в то же время ему хотелось наказать его ещё больше. И от всего этого у него возникало ещё одно дикое, первобытное желание: трахнуть красноволосого. Бред, не правда ли?
Спайк перестал скулить, а Тур со злостью вдавил педаль в пол. Мстительный красноволосый засранец заслужил наказание и получил его в полной мере. Быков уверен в этом.
Внутри Артура всё же скребла совесть, что что-то могло случиться с засранцем. Спайк-то вышел из живодёрни один. Нет, Тур не думал, что случилось совсем уж что-то такое жуткое – максимум обморок, мокрые штаны и пара укусов от Спайка за ошейник. Да и с патлатой заразой был рядом рабочий.
Так почему тогда взбунтовалась совесть?
Промчавшись добрый километр, Быков хладнокровно сбросил скорость и развернулся. Рот поднял голову и посмотрел вопросительно на Артура.
- Ты, наверное, прав. Рановато его оставлять одного, ещё удерёт от нас, - проговорил задумчиво Тур, глядя в зеркало заднего вида на своего пса. – Мы в ответе за тех, кого приручаем, а уж кого хотим выдрессировать - тем более....
Спайк довольно гавкнул и вновь улёгся, только на этот раз вальяжно.
Умный, зараза!
Красноволосый, сгорбившись, еле переставляя ноги, брёл прямо по дороге, засунув руки в карманы, и курил. Выглядел он паршиво даже издалека. Заехав вперёд и вновь развернувшись, Тур подъехал медленно и, поравнявшись с Антоном, опустил стекло.
- Садись в машину.
Нехотя повернув голову в сторону машины, не сбавляя шага, Антон, криво улыбнувшись с сигаретой в зубах, бросил:
- Пошёл. На. Хуй.
Быков тяжело вздохнул и, проехав вперёд, загородил дорогу красноволосому. Тот остановился и, пока Тур выходил, привалился нагло на багажник машины.
- Сядь в машину, - хрипло, просто, без эмоций повторил Тур, вставая напротив Антона.
Зазвенев косухой, Антон достал одну руку из кармана и, взяв сигарету, сбил чуть подрагивающей рукой, в пятнах крови, как определил Тур, пепел. Откинув голову назад и посмотрев вверх, с какой-то жутко бесшабашной улыбкой, делая быстро затяжку и выпуская дым изо рта, Звеняшка, растягивая слова, сипло произнёс:
- Читай по губам, тупой имбецил: ИДИ НА ХУЙ!
- Я отвезу тебя домой, - нахмурившись, уже с нажимом ответил Тур, замечая красные припухшие глаза Звеняшки.
Красноволосый заржал, убирая сигарету ото рта, и, отойдя от машины, развернулся, выставляя высоко вверх средний палец. Тур поджал губы. Ему надоело. Три шага - и он уже пропускает длинные, яркие, разлохмаченные волосы через пальцы и мягко дёргает на себя не сопротивлявшегося особо патлатого.
- Тебе понравилось там? – почти шёпотом, без злости спрашивает Тур и обнимает со спины Антона, который дёрнулся от таких интимных нежных объятий и, судорожно вздохнув, затих.
Истерика?
Быков чувствовал, как быстро стучит сердце красноволосого после его вопроса.
На живодёрне никому не нравится, но он должен был увидеть, куда отправил Спайка, и прочувствовать весь тот ужас. И он прочувствовал. Как никто другой. Быков это понял.
Разжав пальцы Антона, Тур выбросил тлеющую сигарету и посмотрел на его ладонь с пятнами крови. Кровь засохла, но видны были еще сочащиеся кровью ранки. Не укусы. Ранки. Небольшие по диаметру и расположенные симметрично, в ряд, как и шипы на ошейнике. Следов от клыков нет.
Тур пожалел, что оставил там Звеняшку одного. Теперь он не узнает, как засранец надел ошейник и как убеждал Спайка, чтобы тот вышел из клетки. А что Спайка надо убедить, он знал. Каждый раз после передержки на питомнике, возвращаясь из командировки, Туру приходилось убалтывать пса. Естественно, не долго. Спайк прощал быстро, потому что Тур всегда приходил и забирал его. Мучение для пса и самого Тура, как говорил Димон, но иначе не получалось. Оставить Спайка не с кем, брать с собой нельзя, также, как и сменить на данный момент работу невозможно.
- Садись, - уже скомандовал Быков Антону и, выпустив из объятий, почти затолкал несопротивлявшегося, обмякшего враз - словно из него достали стержень, - парня на заднее сиденье машины.
- Урод, блядь! - огрызнулся скорее для порядка длиноволосый, перед тем как Тур закрыл дверь.
Видно, ему и правда хреново, раз не заметил Спайка и никак на него не отреагировал.
Уже ближе к дому Антон очухался, но сделал вид, что не видит спокойно лежащего рота.
Пока Тур закрывал машину и поджидал Спайка, делавшего свои дела, Красноволоска поднялся в квартиру.
Ничего, Тур позже зайдёт к нему.
Накормив Спайка и поев сам, Артур скинул пропахшую живодёрней одежду, сразу загрузил её в стиралку и пошёл в душ, который принимал, не жалея воды и бинтов. Из ран на руках текла сукровица и немного крови. Бинты прилипли к коже, снять их было бы болезненно, не размочив, да и перевязка с обработкой нужна.
Сняв мокрые бинты и натянув на голое тело домашние спортивки, Быков выпил таблетки, и, сграбастав всё необходимое со стола, пошёл к Звеняшке. Спайк, лежавший до этого смирно, подорвался и порысил к двери, вопросительно гавкнув.
Посмотрев на пса, Артур подумал и взял его с собой. Раз Спайк хочет, то чего уж там.
Дверь оказалась открыта, и ключи не понадобились, а в квартире стояла тишина. Рот, мазнув по ноге своим лощёным черным боком, первым пошёл на поиски патлатого, который в обуви и в одежде лежал на разобранном диване, обхватив подушку.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав