Читайте также:
|
Доктор Юнг: Сегодня мы продолжим обсуждение луны. Поскольку проблема бесконечно сложна, я бы хотел, чтобы отдельные члены этого комитета рассказали о своем впечатлении от предмета.
Мистер Хендерсон: Я изучал греческий материал и обнаружил, что Селена была изначальной греческой богиней луны, но никогда не становилась основным божеством. Греки, видимо, находили ее слишком смутной и были ею недовольны, так что большую частью ее силы захватила Геката, которая была более полезной, более «сущностной». Она была более позитивной богиней и оставалась в тесной связи с человечеством в практических вопросах.
Доктор Юнг: Действительно, Геката была более продуманной, но кто она была сама по себе?
Мистер Хендерсон: У нее было две функции. Она была богиней рождения и плодородия, но преимущественно оставалась ведьмой, богиней темной магии. Ее культы были подземными, связанными с Иштар и Афродитой, жертвоприношениями детей и священной проституцией.
Доктор Юнг: Вы связываете ее культ с Иштар и Афродитой, но она ни та, ни другая. Какой аспект представляет Геката? Чем она отличается?
Мистер Хендерсон: Она представляет разрушительную силу луны.
Доктор Юнг: Решительно разрушительный. И само имя нам кое-что говорит. Оно означает то, что простирается далеко, бьет далеко, дальше стрелы. Первобытные люди считали, что магия, вызывающая болезни, совершается путем бросания чего-то вещественного, вроде камешка; некоторые американские индейские племена считают, что это сосулька. Если свести все вместе, вы хотите сказать, что она была в первую очередь разрушительной и потому нуждалась в особом почитании. Но разрушение было не единственным ее качеством, следует охарактеризовать ее более полно. Возьмите все ее качества: Она была божеством темной магии, деторождения и перекрестков. Основная особенность: подземный характер, это позволит вам составить картину. Она представляет психическую силу, фактор, который обладает всеми этими связями — исключительно загадочную, подземную, спасительную, но в то же время разрушительную, сверхъестественную и действующую из бессознательного непостижимым образом. Это особенность колдовства, свойственная женскому бессознательному. В мужчине можно видеть, что его лучи простираются далеко, это длительность, непрерывность; но в случае женщины на это рассчитывать нельзя.
Я дам вам интересный пример. Член нашего семинара разрешил мне это рассказать. После нашего обсуждения символизма креста и полумесяца она пришла домой, размышляя о солнце и луне. Ее сын семнадцати лет был болен, лежал в кровати, ничем не занят, и она дала ему зубную щетку, чтобы он пометил ее и не путал с щеткой брата. Она оставила его и разговаривала с мужем внизу о повседневных делах. Затем она вдруг осознала, что прислушивается и что с сыном может что-то случиться, так что она поднялась и обнаружила, что вместо своего имени он нарисовал на щетке следующий рисунок. Взгляните на него в свете нашего семинара. Мать ни слова не говорила о нем ребенку. Смотрите на него снизу вверх. Сначала идет крест, затем полумесяц, затем «Тау», и она отметила, что это тоже может быть крест, как это Х или человеческое тело. О звезде вверху мы не говорили. Она из коллективного бессознательного, но и из его бессознательного тоже. Это не просто перенос мыслей, это магический эффект, сон Гекаты, язык коллективного бессознательного. Это ответ на сон, которым мы занимаемся. Я использую этот пример, чтобы проиллюстрировать эффект. Он также показывает прекрасный образец символизма и того, как синхронизируются вещи в радиусе нескольких миль. Возможно, люди этажом выше или наши соседи тоже видят странные сны, мы не знаем. Это центр силы, и они в пределах его радиуса.
Это иероглифическое письмо объясняет последовательность наших мыслей. Мы придем к тем же результатам, что и этот семнадцатилетний мальчик, но сейчас находимся в районе полумесяца. Это крайне интересный случай. Конечно, мы не можем полагать, что он был вызван бессознательным матери; его просто выпустило материнское поведение. Это то же заключение, к которому приходит человек и всегда будет приходить, и этот процесс запускается в нем, как и в нашем сновидце. Стоит тронуть, и все всплывает наружу. Сравните материал фантазий самых разных пациентов и увидите, что они приходят к схожим символам и заключениям, конечно, с огромной долей индивидуальных вариаций. Едва ли я когда-то видел столь точный результат, как этот, это просто поразительно. Итак, Геката как аспект луны, это то, что впечатлило вас больше всего?
Мистер Хендерсон: Нет, культ Артемиды — преимущественно благоприятной богини, богини полей и деторождения, растущей луны — уравновешивал культ Гекаты.
Доктор Юнг: Тогда Гекату можно объяснить как преимущественно разрушительную, убывающую луну. И мы находим тому подтверждение — ничто не расцветает под убывающей луной.
Доктор Барретт: Мой друг, занятый в бизнесе по производству шпал, говорил, что они не покупают древесину, срубленную под убывающей луной. Его научное объяснение заключалось в том, что древесина, подверженная воздействию поляризованного света, недолговечна.
Мисс фон Кёниг: В Швеции древесина, срубленная под убывающей луной, портится от древоточца, а та, что получена при растущей луне — нет.
Миссис Сойер: Во Франции до революции лесное законодательство разрешало вырубку древесины только под убывающей луной. Иначе деревья были так полны сока, что не сохли.
Доктор Юнг: Есть практические конкретные свидетельства воздействия убывающей луны, которые согласуются с тем, что мы слышим о посадке растений под растущей луной. Я знаю человека с большим владением в Южной Африке, который из принципа сажает все под растущей луной, поскольку всегда наблюдал, что только тогда посевы растут благополучно. Я не верил в эту идею, но все эти первобытные верования, должно быть, неким образом верны, хотя мы их не понимаем. Метеоролог докажет вам, что погода не меняется из-за луны, но идея живет, так что я совсем не убежден, что погода с ней никак не связана. Рациональное объяснение — это не объяснение. Просто нужно ждать, пока эти вещи не будут доказаны экспериментально. Астрология, например, высказывает поразительные предположения, которые были бы важны, если бы были доказаны, но этого еще не было сделано. Эти исследования следует проработать статистически.
Один француз, Поль Фламбар, сделал попытку доказать некоторые иррациональные утверждения.[1] Он провел некоторые научные исследования в связи с так называемым воздушным тригоном. Если весь зодиак представляет собой рассеченный круг, то три точки, месяца, представленные Близнецами, Весами и Водолеем, образуют воздушный тригон. Это воздушные знаки, и воздух означает разум или дух. Есть древнее высказывание, что рожденный под этими знаками будет человеком духовным или интеллектуалом; это качество дается ему от рождения. Так что Фламбар взял сотню дат рождений людей, примечательных своим интеллектом, и обнаружил, что хотя даты рождений рассредоточены по всему кругу, но на каждой точке тригона было их исключительное скопление, так что, можно сказать, большинство этих дат ассоциируется с углами воздушного тригона, с разумом. Это походит на научную истину, но астрологи общеизвестно не склонны к таким исследованиям. Они предпочитают быть погруженными в интуицию. Работать научно — это трудно; каждый гороскоп займет три часа, а их нужны тысячи. Астрология — это темная наука, наука Гекаты. Теперь мы подчеркиваем убывающую луну. Есть что-то нибудь еще об Артемиде?
Мистер Хендерсон: Эти двое, Геката и Артемида, были практически взаимозаменяемы, но Артемида была скорее растущей луной, связанной с идеей плодородия. Они вытеснили Селену, которая была не настолько определенной, так что ее культ распался на культы этих двух богинь, Артемиды и Гекаты, которые были более практичными и близкими людям.
Доктор Юнг: Да, Селена несколько неясная. Луна крайне парадоксальна, так что нужно разделить концепцию ее личности. Мыслить парадоксально причиняет слишком много неудобств. Это знак дифференцированного разума, только весьма продвинутые философы мыслят парадоксально. Мало кто может это вынести. Так что сторона лунной богини, представленная Артемидой, была светлой и позитивной, а темная сторона скрытой; или выражалась жуткая сторона Гекаты, а подавлялась светлая сторона. Это словно яд, который производил положительные эффекты; или, если уж Бог не помог, то дьявол точно подаст руку помощи. Думаю, вы получили ценную картину двойственного характера луны. Какой материал был у вас, миссис Сойер?
Миссис Сойер: Что впечатлило меня сильнее всего, так это двойственный характер луны — на стороне жизни и на стороне смерти.
Доктор Юнг: Да, и это согласуется с тем, что я знаю о первобытных людях. Эту неопределенность можно увидеть уже в центральной концепции маны, которую мы обсуждали. Современные исследователи испытывают сложность в употреблении слов мана и табу. Для них нет различия, поскольку их сны как реальность, а реальность как сны. Любая концепция подобна другой. В Египте в соседних деревнях можно встретить противоречивые мифы, или даже в одном храме одного и того же бога. Их мышление для нас совершенно непостижимо. Первобытное сознание такое смутное, что они просто не видят разницы, они довольно наивны, остро они чувствуют только то, что их задевает. Так много самых разных вещей для них становятся одним, потому что производят одинаковый эффект. Например, они удивляются, но без связи с тем, что их удивило, слово «удивляться» становится динамической концепцией, и они говорят, что это удивительно, mulungu. Я давал вам такие примеры. Так что в первобытных верованиях не обнаруживаются дифференцированные взгляды на луну. Позже. когда мы найдем их в греческой мифологии, это представляет собой развитие человеческого разума за многие тысячи лет.
Миссис Кроули: А разве почитание луны не предшествует солнечному в семитических религиях?
Доктор Юнг: Вы читали вавилонскую литературу? Для нее верно, что поклонение лунной богине исключительно древнее, но я думаю, что Сим[2] может быть столь же древним.
Миссис Кроули: Меня удивляло то, что луна для них не так важна, может, дело в кочевой жизни? Луна может быть столь же важной для кочевых народов, как солнце для оседлых.
Доктор Юнг: Да, хотя это трудно доказать, поскольку кочевые племена не оставляют культуры и храмов. Доисламские культы были посвящены звездам и луне. Ночное небо впечатляет всякого, путешествующего ночью, как вы говорите, но в древнейших вавилонских храмах можно встретить как поклонение луне, так и почитание солнца. В одном конце храма у стены можно увидеть солнечного бога, а ровно напротив статую царя того же размера. Человек и бог противостоят друг другу, равного размера, что очень интересно. Также и в Египте фараон равен богам и изображается в форме Осириса и Ра и отождествляется с солнцем. Естественно, он не отождествлялся с луной.
Миссис Фирц: С точки зрения развития меня поразило, что сначала появляется дракон вроде Мумму-Тиамат или небесная корова, мать лунной богини, создающая мира и затем пожирающая его. После появляются различные лунные богини, а затем, в процессе развития, снова появляется объединяющий принцип, как, например, в Золотом Осле, в одиннадцатой главе. Они снова одно, снова едины. Даже если имена различны, значение этих богинь во всех странах одно. Так и поздние римские времена легко мог прижиться культ любой иноземной богини, потому принцип, лежащий в ее основе, мог быть идентичным. Я думаю, здесь есть параллель с индивидуальной психологией.
Доктор Юнг: Ваш взгляд больше связан с психологией лунного символизма в целом. Вы сводите отдельных лунных богинь к концепции изначального мирового животного, небесной коровы, которая порождает, а затем съедает мир. Что, это совершенно верно, поразительное представление о том, что предшествует даже богам, того, что делает, а затем разрушает. Но это не относится к настоящей дискуссии; мы должны держаться за дифференцированные представления о лунном божестве. Если мы выйдем за рамки луны, то должны выйти и за рамки солнца; история о небесной корове не больше связана с луной, чем с солнцем, это обратная сторона их обоих. Это глубокое прозрение, схожее с идеей Осириса, Исиды и Нефтиды в одной матке. Осирис — это солнце, Исида и Нефтида — это луна. Есть также египетская идея об изначальной матери Ну или Нут, также называемой изначальными водами, в лоне которой были солнце и луна до сотворения вещей. Это еще более примитивная и одновременно более продвинутая идея. Возможно, позже человечество увидит, что эти первобытные суеверия были интуитивным восприятием исключительной истинности. Научные идеи всегда преходящи, поскольку основаны на теории. Современная физика рушится. Когда, например, я был студентом, «излучение» считалось абсурдной нелепостью, но теперь мы снова к нему возвращаемся. Вот теория Эйнштейна, которая понимается как некое космическое излучение. Итак, доктор Дрейпер, не расскажете нам, что извлекли из своих исследований луны?
Доктор Дрейпер: На мысли, пробужденные исследованиями, повлияла механическая головоломка, над которой я ломал голову, так что они приняли биологический наклон. Мне кажется, есть интересная аналогия между бисексуальным характером луны и бисексуальным характером животных. У петухов, другой домашней птицы и у голубей встречается изменение пола, словно адаптация к самооплодотворению для сохранения постоянства, а это предполагает средства преодоления смерти. Я также заинтересовался напитком сома. Боги пили его и возрождались.
Доктор Юнг: Вы обращались по этому поводу к индийскому материалу, доктор Хардинг?
Доктор Хардинг: Есть два набора мифов. На луне росло дерево сома, из которого боги извлекали напиток, который давал им бессмертие. И есть миф о Варуне, луне, которая взбивала мировой океан и произвела сому. Есть лунное дерево, которое растет на земле, из которого извлекается напиток, называемый сомой.
Доктор Юнг: Да, сома — это мифологический напиток в велической религии, магический, как вино в таинстве христианского причастия или в дионисийских мистериях. Это возрождающий напиток, который к тому же опьяняет. Если бы я был добрым христианином, я бы возражал против замены духовного вина на безалкогольный напиток, так как легкое опьянение исключительно необходимо. Если Христос, основатель, считал бы, что вино не должно опьянять, он бы сказал пить воду. В манихейских мистериях священной пищей была дыня. На столе для причастия выкладывались прекрасные фрукты, особенно дыня, которая была жертвенным плодом, поскольку для ее созревания требовалось солнце, и потому она содержала больше всего частиц света. Так что когда человек ел дыню, он как бы усваивал огромное количество света, и тем одолевал темное вещество, дьявола. Христос выбрал вино, и католическая церковь никогда не позволит, чтобы вино было безалкогольным. Равно как они не позволят, чтобы хлеб для причастия изготовлялся не из пшеничной муки. И елей должен быть из оливкового масла, и свечи тоже нужно изготовлять определенным образом. Но война принесла перемены; из-за недостатка оливкового масла по специальному разрешению Папы было позволено заменить его маленькими электрическими лампочками, но только из-за тягот времени. В таком случае католическая церковь очень разумна, но в серьезных вещах она держится традиции неукоснительно. Суть в том, что если их изменить, если возразить, это просто становится ересью; протестанты, сами того не зная, обрушили традицию в самых сущностных вопросах. Это вино — кровь Господа. Если они освобождаются от этой веры, то стремятся к саморазрушению; ныне, на самом деле, протестанты расколоты более чем на четыре сотни деноминаций. Католичество, с другой стороны, связано нерушимостью таких принципов; это должно быть вино, необходимо легкое опьянение.
Одна из древнейших идей об опьяняющем напитке — это велический напиток сома. Ригведа поразительного возраста, как считается, она около 5000 г. до н.э., и идея сомы там уже встречается. А теперь мы слышим, что она связана с луной; лунное дерево давало напиток богам и людям. Это очень важный символизм.
Доктор Дрейпер: Возможно, стимуляция, которую производил напиток сома, сходна с той, которую дает быстрое глубокое дыхание. Субъективный эффект от перенасыщения крови кислородом примерно такой же, как от алкоголя. Есть ли здесь аналогия?
Доктор Юнг: Да, у всех этих вещей есть физическая основа. Первобытные люди иногда узнают такие вещи быстрее ученых. Современная теория малярии была известна населению восточной Африки до того, как белый человек узнал, что ее вызывает комар anopheles. Так что они, очевидно, нашли связь между глубоким дыханием, накоплением кислорода и эффектами опьянения. Хатха-йога особенно связана с дыхательными упражнениями, они пытаются одухотворить себя через глубокое дыхание. В китайской йоге есть ритуалы, в которых дыхание подавляется; происходит остановка вдоха, который заменяется внутренним дыханием.
Доктор Дрейпер: Североамериканский негр не может без лезвия в одном кармане и левой задней лапы кладбищенского кролика, пойманного при свете луны, в другом. Это попытка разрешить проблему смерти?
Доктор Юнг: Они хотят животного инстинкта, а нога — это часть животного. То, что она должна быть с кладбища, означает, что она должна быть насыщена качествами, или маной, мертвых, так что это оберег, связанный с целым комплексом вопросов, которые относятся к лунному символизму. Это апотропный оберег, поскольку происходит от мертвых; если, например, они наследуют какой-нибудь амулет от предков, он помогает против духов и их собственной смерти. Как дождь вызывается выливанием воды, а ветер свистом матроса или стуком по грот-мачте, вызывая шум, похожий на шум парусов на ветру. Потом говорят: «Не свисти, а то будет ветрено!» Прививка — это тот же принцип, просто часть лунного символизма в практическом применении. Напиток сома — это апотропный напиток против смерти; когда его пьешь, не умираешь; это лекарство из земли мертвых, лунной земли, лунного дерева, лекарство бессмертия. Гильгамеш путешествует в земли Запада к страну заходящего солнца. Есть еще миф о вавилонском Утнапиштиме,[3] который предшествует легенде о Ное на тысячи лет. Оба они плавают во время потопа и перемещаются на Запад для вечной жизни. Они ищут бессмертия в земле мертвых. Все, что исходит от смерти, защищает от смерти. Потому наше святое вино причастия происходит от мертвого; мы едим плоть мертвого Христа и пьем его кровь, и это дает нам жизнь. Это то же самое, что первобытная идея сомы.
Есть и другая сторона луны, лунатическая сторона, которую упоминала доктор Хардинг, лунное безумие, связанное с луной как разумом. Опьянение — это искусственное безумие. Небольшая доза крайне важна для вызывания иррациональной стороны; небольшое безумие — это хорошо, хорошо быть слегка не в себе, но чуть больше уже опасно. В церемониях сомы, если человек напивался слишком сильно, то лишался благодати. Св. Павел в писании к Коринфянам жаловался, что он ели и пили слишком много; это ужасное злоупотребление священным.[4] Искушение в том, чтобы пить большими глотками. В лечебницах для душевнобольных больным разрешено принимать причастие, но они пытаются выпить все, так что приходится отбирать чашу.
Эта золотая середина, предполагаемая мистериальными культами, исключительно важна и деликатна. Выпей много, и с грохотом рухнешь в плоть; выпей мало, и ты недостаточно иррационален. Задача в том, чтобы избавиться от нашего обыденного ограниченного сознания. Даже первобытный человек столь же сконцентрирован, как мы в наших привычных делах, в нашей рутине. Подлинная цель религиозной церемонии в том, чтобы возродиться. Она была создана, чтобы поднять человека над обыденным, разрушить его привычки, чтобы он осознал внешнее. Многие пили, чтобы сбежать из проклятого круга и открывали невероятную красоту мира и охватывали его, тогда как обычно они ужасные звери. Они открыли красоту опьянения и приняли вино за его божественные качества, за то, что оно открывает сердца, открывает перед человечеством дороги. Один такой подлинный момент может быть мигом откровения. Первобытным он был нужен так же, как нам. Оригинальной идеей agape [5] была умеренная оргия, совместный прием пищи, празднование, распитие священного вина, крови земли. Люди целовали друг друга по-братски и по-сестрински, и по этой причине св. Павел жаловался. Они принимали все слишком буквально — все потеряло духовный вкус. Но это была попытка подлинного причастия.
Теперь сравните наше причастие с тем, каким оно было изначально. Заменить вино безалкогольным рушит весь смысл. Должно быть культовое разрешение, что находясь под запретом табу, человек может делать вещи, иначе невозможные. На agape человек мог поцеловать жену ближнего, и в этом не было ничего особенного. Думаю, там можно было выбирать себе место. Иначе было бы ужасно, и мы все вынуждены были бы следовать человеческой природе. Люди не сомневались тогда, как и сейчас — человек тщательно стремился склониться направо, а не налево. Нет ничего кощунственного, если мы погрузимся в психологию всех этих церемоний луны и сомы. Те вещи делали при свете луны, должно быть, он ослеплял. Ночи танцев были относительно безопасны, и затем, в рамках табу, человек мог делать то, что обычно не мог. Например, первобытные люди, проводя церемонию, проводят ее не так, как сделали бы это сами, а как ее делали предки. Они отождествляются с предками — героями — и выполняют церемонии, которые, возможно, были весьма непристойными. А затем они снова становились обычными гражданами — все в порядке.
В наши дни одна христианская секта, не помню, как они себя называют, учредила совет доверенных лиц, называемых евангелистами и апостолами, и даже ангелами и архангелами.[6] Они символизируют небесную иерархию на земле и находятся в чудесном новом состоянии — мистер Джонс и миссис Смит днем и архангелы вечером. Полагаю, они также отождествляются с героями, откуда недалеко до оригинального карнавала, когда преображались в животных, тотемных предков.
В культе Диониса корибанты были дикой оргиастической ватагой танцоров. Они носили шкуры животных и рога козлов, чтобы походить на сатиров, а девушки были нимфами во всем блеске своей обнаженности, как менады, и тогда случалось всякое. В Афинах все было довольно непристойно; на шествии несли огромный непристойный фаллос. Даже в Риме, как его видел Гете, во время карнавала в церковном государстве древний бог Приап в форме Пульчинелла шел, задевая женщин. Это было в восемнадцатом столетии, в самом сердце христианства, и этот символ, как предполагалось, выражал разрастание животного, животную сексуальность. Это был пережиток древних религиозных празднеств, хотя, конечно, больше не связанный с церковью....[7]
Но теперь осталось только опьяняющее вино. В наших обрядах, даже в католической церкви, не осталось места для оргиастической свободы. Теперь, в большей степени, чем когда бы то ни было, у человека в этом отношении нет шансов. Нам нужна церемониальная свобода. Напиваясь, мы превращаемся в свиней и теряем всякую почтенность, у нас нет для нее рамок табу. Мы не служили Богу, мы просто были пьяны. В те дни человек мог сохранить свою почтенность и немало послужить Бога, и тогда это было великолепно; мне жаль людей, которые не знаю, что значит вино в этом отношении. Нет форм табу, в которых мы можем безопасно и религиозно напиться, не говоря уже о том, чтобы поцеловать жену ближнего.
Что ж, я хотел дать вам некоторые аспекты особенной гротескности, связанной с луной, сплетение всех священных элементов. Символизм луны труднее свести воедино, чем символизм солнца. Луна — это особый поворот.
[1] Исследования Фламбара были опубликованы в работе Preuves et bases de I'astrologie scientifique (Paris, 1921), pp. 790. Ср. "Synchronicity: An Acausal Connecting Principle," CW 8, par, 869, n. 64.
[2] Старший сын Ноя и именной предок семитов.
[3] Утнапиштим фигурирует в эпосе о Гильгамеше. Как Юнг рассуждает в Symbols of Transformation, pars. 293 and 513 (как и в изд. 1912 г.), поиск Гильгамешем травы бессмертия «вынуждает его отправиться через море к мудрому Утнапиштиму (Ною), который знает, как пересекать воды смерти». См. выше, 30 янв. 1929 г., прим. 4.
[4] 1 Кор. 11:23-29.
[5] «Празднество любви», обычно предшествующее Евхаристии, которое праздновалось ранними христианами.
[6] Указание на Церковь Иисуса Христа Последних Дней (Церковь мормонов).
[7] Опущено полдюжины строк, в которых повторяется то, что Юнг говорил о jeu de paume и т. д. в лекции от 14 ноября 1928 г.
Пер Иван Ерзин (Sedric)
Карл Густав Юнг
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав