Анализ Сновидений

Зимний семестр

Первая часть: ноябрь / декабрь 1928 г.

Лекция 1

7 ноября 1928 г.

Доктор Юнг:

Дамы и господа: анализ сновидений – это центральная проблема в аналитическом лечении, потому что это самые важные технические средства для открытия дороги в бессознательное. Главная цель в этом лечении, как вы знаете, в том, чтобы получить послание от бессознательного. Обычно пациент приходит к аналитику, потому что чувствует себя в тупике или cul-de-sac, из которого не видно выхода, и он считает, что врачу этот выход известен. Честный врач осознает, что и ему этот выход не известен. Но иногда врачи нечестны: всего сто пятьдесят лет назад врачи были теми шарлатанами, которые бродили по ярмаркам и вытаскивали зубы, проводили чудесные излечения и т.д., и до некоторой степени этот подход до сих пор сохраняется в медицинской профессии и в наши дни – люди дурны повсюду! В анализе мы должны быть осторожны и не должны считать, что знаем все о пациенте или что знаем путь решения его трудностей. Если врач говорит ему, в чем, по его мнению, заключается проблема, пациент следует предположению врача и не воспринимает самого себя. Предположения могут некоторое время работать, но когда врача нет рядом, пациент испытывает крушение, потому что у него нет контакта с самим собой и он живет не по-своему, а так, как сказал врач. Потому ему нужно вернуться к врачу за новыми указаниями, и через некоторое время это становится отвратительным для них обоих. Важно, чтобы врач признавал, что он не знает; тогда оба будут готовы принять беспристрастные факты природы, научные реалии. Личные мнения – это более или менее случайные суждения и могут оказаться во всем неправильными; мы никогда не можем быть уверены в правоте. Потому нам нужны факты, предоставляемые сновидениями. Сны – это всегда объективные факты. Они не отвечают нашим ожиданиям, и мы их не выдумывали; решив увидеть во сне определенные вещи, мы обнаружим, что это невозможно.

Нам снятся наши вопросы, наши трудности. Есть такая пословица, что жениху никогда не снится невеста. Это потому что она есть у него в реальности; только позже, когда есть проблема, она приснится ему – а тогда она обычно уже его жена. Мы неспособны влиять на свои сны, и наше окружение не обязательно предоставляет материал для сновидений. Даже когда происходит что-то действительно важное или завораживающее, от всего этого нет и следа в наших снах. Будучи в Африке, [1] я оказался весьма разочарован, что в целой серии моих снов не было ни следа Африки, несмотря на самые впечатляющие переживания; ни единого сна с африканскими сценами или с неграми – кроме одного, в конце третьего месяца, а затем негр превратился в парикмахера, который, как я позже вспомнил, стриг мои волосы в Чаттануге (в Америке).[2]

Сновидения самым удивительным образом независимы от нашего сознания и крайне ценны, потому что они не могут обманывать. Они столь же трудны для понимания, как и физиологические факты, которые всегда было трудно понять. Для понимания непредвзятых фактов сновидений нам необходимо выработать серьезную технику, столь же серьезную, как и для диагностики сердца, печени, почек и т.д. Сомнение вызывает не беспристрастность фактов, а прочтение фактов; потому есть множество точек зрения – фрейдистская, например. Я не могу обсуждать здесь различные методы, могу лишь предоставить материал. Мы должны попытаться выработать совместное понимание, и вы можете делать предположения. Сны, выбранные для обсуждения – это обычные сны моего пациента, потому что из обычных снов можно узнать больше. Более интересные сны крайне захватывают, но их проще понять, чем обычные.

Первобытные люди верят в два разных вида снов: ota, великое видение, большое, значимое и имеющее коллективное значение; и vudota,[3] обычный маленький сон. Они обычно отрицают, что им снятся обычные сны, и лишь после больших усилий с вашей стороны признают их появление и скажут: «Да это ничего не значит, они у каждого есть!» Большие и важные сны большая редкость, и только действительно большому человеку снятся большие сны – вождям, лекарям, людям с маной. Они говорили, что у меня тоже должно быть большое видение, потому что я был столетним великим повелителем, ведь у меня были седые волосы и я мог читать великую книгу, Коран. Наш обычный предрассудок относительно снов – что они ничего не значат – возможно, древняя примитивная традиция, что обычные сны недостойны упоминания. Исследователи говорят, что когда вождю или кому-то с маной снится большой сон, он всегда созывает всю деревню, они все садятся, слушают, ждут и размышляют, и часто следуют данному совету.

Возможно, последние следы снов такой публичной важности можно найти в римские времена. Дочери сенатора приснилось, что ей явилась богиня и упрекнула ее в том, что храм богини разрушается из-за пренебрежения, и потребовала, что его отстроили вновь. Так что она пошла в Сенат и сообщила о сновидении, и сенаторы решили отстроить храм заново.[4]

Другой пример случился в Афинах, когда известному поэту приснилось, что некий мужчина украл драгоценный золотой сосуд из храма Гермеса и скрыл в потайном месте. Он не верил в сны, и в первое время отвергал его. Но когда сон явился во второй и в третий раз, он решил, что боги настаивают и сон может быть правдивым. Так что он отправился в Ареопаг, эквивалент римского Сената, и рассказал о своем сне. Были проведены поиски, вор был найден, а сосуд возвращен в храм.[5]

Африканские аборигены теперь зависят от наставлений англичан, а не снов знахаря. Общее мнение таково, что знахарь или вождь не могут иметь таких снов, так как в стране англичане. Они говорил, что теперь все знает Комиссар – военные границы, границы полей, кто убил овцу и т.д. Это показывает, что раньше у сна была социальная и политическая функция, лидер получал мысли прямо с небес, наставляя людей прямо из своего бессознательного.

Расмуссен услышал от эскимоса (сына эскимосской женщины и датчанина, который жил с ним в Гренландии) чудесную историю о том, как старый знахарь, наставляемый снами, привел свое племя из Гренландии через море Баффина в Северную Америку. Племя быстро увеличивалось, еды сильно не хватало, и тогда ему приснился сон о другой стране, в которой множество тюленей, китов, моржей и т.д., земля изобилия. Все племя ему поверило, и они отправились в путешествие по льду. На середине пути некоторые старики начали сомневаться, как всегда бывает: верным было видение или нет? Так что половина племени повернула назад на свою погибель, но он с другой половиной прошел оставшийся путь и достиг североамериканского берега.[6]

Наши маленькие сны не имеют такой важности, в них нет коллективных или универсальных решений, хотя они верны в каждом отдельном случае, но каждый сможет увидеть в любом обычном сне вроде тех, что я выбрал, ту же направляющую функцию и попытку решить проблему.

Сновидец – мужчина-бизнесмен в возрасте сорока пяти лет, с хорошим интеллектом, культурный, процветающий, очень вежливый и общительный, женат, имеет трех или четырех детей; не очень невротичный, но «чувствительный»; его главная проблема в том, что он раздражителен и особенно тревожится о ситуациях, когда кто-то может упрекнуть его или задеть. С тех пор, как полиция поймала его за превышение скорости, у него боль в животе и чувство тошноты. Это показывает, что что-то не так. Он пытается быть ужасно правильным, и только те, кто имеет способность или склонность вести себя неправильно, пытаются стать такими правильными, достигнуть совершенства; когда люди пытаются быть ненормально хорошими, нечто пытается сделать все неправильно. На поверхности он очень корректен – манеры, речь, одежда, он очень осторожен во всех возможных отношениях; не курит и не пьет много и имеет разумные взгляды о том, как нужно жить. Но за это добродетельной поверхностью есть некая проблема с его сексуальностью; он более или менее отошел от своей жены, которая больше не интересуется им и потому становится фригидной. Так что его начали привлекать другие вещи, по большей части женщины; он время от времени ходит к высококлассным проституткам, а затем, в качестве компенсации, пытается быть еще более корректным. Он не встречает проблему лицом к лицу, он объясняет ее как «случайную ошибку», кается и каждый раз говорит, что «этого больше не повторится», как мастурбация – только до послезавтра.

Это аморальное поведение по отношению к проблеме, потому что так она никогда не решится и будет оставлять человека морально подавленным. Состояние болезненной подавленности, которое нуждается в компенсации при помощи избыточной корректности, не подходит ни ему самому, ни его семье и другим. Оно оказывает очень дурное влияние на его жену; она приходит в уныние от его ужасной правильности, потому что тогда и она должна быть достойной всеми возможными способами, так что не может осознавать себя и наказывает его своей фригидностью. Такая корректность имеет ужасный удручающий эффект, она заставляет чувствовать себя невыносимо подавленным. Если я встречаю кого-то столь добродетельного, я чувствую себя как в аду, мне плохо с крайне добродетельными людьми! Эта проблема засасывает его. Он прочитал множество книг о психологии и о сексе, но все равно остался с этой нерешенной проблемой; потому он пришел ко мне. Хотя он не был чересчур невротичным, вещи постепенно шли бы все хуже и хуже, и он думал, что я скажу ему, что с этим делать. Я сказал, что понятия не имею. Он был раздражен: «Я думал, вы знаете». Тогда я сказал: «Я не знаю решения вашей проблемы, но есть сновидения, беспристрастные факты, которые могут дать информацию, давайте посмотрим, что они скажут». Так мы начали его анализ сновидений. Первый сон содержит всю его проблему и намек на ее решение.

Сон [1]

«Я слышу, что ребенок моей младшей сестры болен, и мой зять приходит и просит меня пойти с ним в театр, а потом поужинать вместе. Я уже ел, но думаю, что могу пойти с ним.

Мы приходим в большую комнату с уже накрытым большим обеденным столом в центре; и с четырех сторон большой комнаты расположены ряды скамеек или сидений, как в амфитеатре, но спинками к столу – наоборот. Мы садимся, и я спрашиваю зятя, почему не пришла его жена. Затем я думаю, что это, наверное, из-за болезни ребенка и спрашиваю, как она. Он говорит, что ей намного лучше, остался только небольшой жар.

Затем я в доме моего зятя и вижу ребенка, маленькую девочку двух лет. (Он добавляет: такой девочки в реальности нет, был мальчик двух лет.) Ребенок выглядит больным, и кто-то сообщает мне, что она не произносит имя моей жены, Марии. Я произношу ее имя и прошу ребенка повторить: «Тетя Мария», но на самом деле говорю «тетя Мари--», и вместо того, чтобы вставить «а», говорю: «Мари-а-а», словно зевая, несмотря на возражения людей вокруг против такого произношения имения моей жены».

Доктор Юнг: Этот обычный сон вводит нас в домашнюю атмосферу пациента. Все участники принадлежат к его семье, потому мы можем сделать важный вывод. Какой?

Предположение: То, что интерес пациента чересчур зациклен на его семье и ее членах?

Доктор Юнг: Да, и это соответствует общеизвестной идее сна. Мы выражаем себя на языке, который легко нам доступен; мы видим это в снах крестьян, солдат и т.д., которые видят сны о вещах на языке, соответствующем их занятию. Я также должен подчеркнуть тот факт, что этот человек много жил за границей; это человек мира, великий путешественник. Так почему ему не снится эта сторона существования, эти сцены и т.д.? Последующие сны никак не связаны с его домом, так что это особый повод обратить внимание на тот факт, что сначала он видит сны на языке семьи.

Предположение: Это потому что там и лежит проблема?

Доктор Юнг: Он очевидно зацепился за терминологию своей семьи, так что, возможно, бессознательное пытается подчеркнуть тот факт, что проблема именно здесь. Теперь к деталям.

Ребенок младшей сестры: Два года назад ее первый ребенок умер, прекрасный мальчик двух лет. Он сказал: «Мы очень сочувствовали горю родителей во время болезни и смерти от дизентерии – он был моим богом-ребенком». Сестра связана со сновидцем преимущественно через эту утрату, и во сне есть похожая ситуация: болезнь маленькой девочки напоминает о времени, когда мальчик был болен и умер. Очень важно знать, что он связан с сестрой через эмоциональную память об утрате; и здесь он снова эмоционально возбуждается через образ ребенка его сестры, который снова болен. Ему угрожает схожая утрата, но теперь она психологическая, символическая faqondeparler [фигура речи – прим. перев. ], представленная девочкой. Потому ситуация сходна, но в действительности ничего подобного нет, никакой болезни в семье. Если бы ребенок его сестры был действительно болен, мы могли бы сказать, что сон совпадает с реальностью. Но это не так, это только образ из памяти, вызванный, чтобы создать образ девочки. Такой воображаемый случай всегда указывает на сновидца; образ из памяти следует считать метафорой.

Его младшая сестра всегда была его особой любимицей. Она на одиннадцать лет младше, и он нежно ее любит, хотя сильно дразнил ее, когда они были детьми. Эта сестра важна, потому что она является связью с больным ребенком, а ребенок принадлежит его собственной психологии, и потому стоит между ним и младшей сестрой, близко к сердцу. Так что сестра символична; она живет за границей в отдаленной стране, и он не ведет с ней переписки.

Следует очень осторожно обращаться с такими фигурами из сновидений. Если человек очень близок сновидцу и имеет с ним важные отношения, его следует считать вещественной реальностью. Если жене снится муж таким, какой он есть на самом деле, она не должна считать, что это просто символ. Но сон о неизвестном или о человеке из прошлого, во многом символичен.

Младшая сестра стала достаточно безразличной к нему и не играет никакой роли в настоящей жизни сновидца. Фрейдистская теория объяснила бы, что сестра замещает его жену, но есть ли во сне хоть что-то, что даст нам повод предположить это?

Предположение: А не является ли сестра замещением жены, потому что его близость в обоих случаях ослабла?

Доктор Юнг: Этот элемент тоже может присутствовать. Но она совершенно непохожа на его жену, и сон не дает ни малейшего намека на ее сущность. Главный аспект сестры не позволяет предположить, что она замещает жену, и она – не настоящая сестра, потому что не играет никакой действительной роли. Потому она представляет незнакомку, или женский фактор неизвестной природы в нем, у которой есть больной воображаемый ребенок, это психологическая, личная мифология, завершающаяся в неизвестности, так что мы словно остаемся в неведении о содержании сна. Так что мы можем предположить, что это субъективный символизм, особое состояние в его психологии. Мой метод все время был в том, что не делать предположений, а следовать фактам. В произвольных толкованиях что угодно может замещать что угодно; остерегайтесь оказаться предубежденным благодаря замещению. Нет никаких доказательств, что сестра представляет его жену, факты даже противоречат этому.

Болезнь ребенка: Первый ребенок его сестры страдал от проблем с кишечником и умер от них. Очень важно, что после смерти ребенка его сестра очень тревожилась, что второй ребенок тоже может заболеть, но он не заболел. Она стала очень серьезной и ударилась в Христианскую Науку, и оказалось, будто бы мальчику действительно стало лучше; неизвестно, было ли это совпадением или следствием того факта, что сестра стала спокойнее и обращалась с ребенком с большей уверенностью. Если мать мучают страхи, ребенок вероятнее всего не оправдает ожиданий матери. То, что смерть первого ребенка заставила мать обратиться к Христианской Науке – это факт, относящийся к сестре, но он упоминает его здесь. Подтекст Христианской Науки также связан с тем женским персонажем в его психологии; это определенно намек. Женский фактор претерпел некоторый переворот, и тот мужчина в последние два или три года начал интересоваться философией, оккультизмом, теософией и другими забавными вещами; он был слишком уравновешен, чтобы увлечься ими, хотя и имел мистическую черту.

Вопрос: Ему приснился сон после того, как он начал работать с вами?

Доктор Юнг: Да, после его решения заняться своими снами. Когда его сестра заинтересовалась Христианской Наукой, он обратился к спиритуализму т.д., так что к этому интересу его привел женский элемент в нем. В нем была перемена. Он был бизнесменом, и вся его энергия была направлена на деловые вопросы, но в него проникли эти иные интересы; он медленно пропитывался философскими идеями. Он не занимался прилежным чтением, в нем не было активного стремления к цели; он читал на определенную тему то одно, то другое, что-то привлекало его внимание, и он позволял этому повлиять, погрузиться в него – женский путь подпадания под влияние объекта. Он показывал совершенно женский характер в своих мистических и философских интересах. Так что мы знаем, этот ребенок был ребенком женского фактора в нем.

Его зять – это вторая фигура из сна. Они дружили долгое время, были знакомы до замужества сестры; они занимались одним делом и вместе ходили в оперу, его зять очень музыкальный человек. Он сказал: «Всю музыку – не так уж много – я получил от своего зятя, когда он мою фирму; теперь он занимает должность директора; я был несколько разочарован, что ему потребовалось так много времени, чтобы оказаться aufait [«полностью осведомленным» - прим. перев. ] в новом деле, хотя у него больше способностей по работе с людьми, чем у меня». Я спросил, поддерживает ли он связь с зятем, и он ответил нет, он давно вышел из бизнеса и покинул страну. Так что на самом деле зять тоже живет далеко, писем приходит мало, и никакой значимой роли в жизни он не играет. Из зятя так же трудно выделить какую-то реальность, как в случае с младшей сестрой. Я получил впечатление, что зять для него не особенно реалистичен в настоящем, хотя зять был в лучших отношениях со своей женой, чем он. Пациент совсем не артистичен; потому мы вынуждены поверить, что зять через свои музыкальные и менее деловые качества символизирует иную сторону сновидца; он не так эффективен, как пациент, но имеет в преимуществе артистичную сторону. Музыка символизирует для сновидца более широкий кругозор; это искусство чувства parexcellence.

Сократ был ужасным рационалистом, совершенно несносным, так что даймон сказал ему: «Сократ, тебе следует больше заниматься музыкой».[7] И наш старый добрый Сократ купил флейту и стал извлекать ужасные звуки! Конечно, даймон имел в виду: «Практикую больше чувства, не будь вечно этим проклятым рационалистом». Это очень подходит и для пациента. Он очень интеллектуальный и сухой, пытается все втиснуть в рационалистическую схему, пытается уложить жизнь по прямым линиям и не допускает ничего, вроде чувства, разве что на случайном концерте, потому что уважаемые и почтенные люди иногда ходят на концерты и в оперу. Он ходил не потому что верил в чувства, а потому что нормальные люди туда ходят; его не вела туда любовь. Так что я думаю, что зять символизирует менее действенную часть этого человека, сонную, эмоциональную фигуру, которая находится на другой стороне. Поскольку он человек, в нем, естественно, есть всякие склонности, как и у нас всех. Он дорожит ценной иллюзией, что он эффективный механизм, и поскольку он умеет все ставить на рельсы, его сопровождал успех в бизнесе; в этом его преимущество над зятем, которого удерживают эмоции. Наш пациент думал, что избавится от них, но это иллюзия. Нельзя просто выключить человеческие чувства без дурных последствий. Очевидно, что он прячет от себя свои же чувства, но они накапливаются, и это принесет вред; или на него падет вес всего накопленного, или все это взорвется из подвала. Поскольку все мы люди, у нас у всех есть функции, и каждая функция обладает собственной энергией, которую нужно применить, или она сама себя применит.

Зять, в соответствии со своей природой, просит его пойти в театр, а затем вместе поужинать. Пациент отвечает: «Не могу вспомнить, чтобы был в театре с зятем после его свадьбы, если только вместе с женами, и чтобы мы вместе ужинали где-то, кроме его дома». Опять-таки, это не воспоминание о настоящей ситуации; этого в реальности не происходило и потому является символическим изобретением. Театр – это место нереальной жизни, это жизнь в форме образов, психотерапевтический институт, в котором выставляются комплексы; здесь можно увидеть, как все это работает. Фильмы гораздо эффективнее театра; они менее ограниченны, они могут производить удивительные символы, чтобы показать коллективное бессознательное, поскольку их методы представления столь безграничны. Сны выражают определенные процессы в бессознательном, и если театр относительно беден и ограничен, сны не ограничены ничем. Так что приглашая его в театр, зять приглашает его на выставку его комплексов – где все образы – это символы или бессознательные репрезентации его собственных комплексов.

А затем вместе поужинать: Чтобы съесть комплексы. Совместная трапеза означает съедение комплекса, изначально жертвенного животного, тотемного животного, представляющего основные инстинкты каждого отдельного клана. Вы едите свое бессознательное или предков, и так прибавляете себе силы. Поедание тотемного животного, инстинктов, поедание образов, означает их ассимиляцию, интегрирование. То, что вы видите на экране, заинтересовывает вас, вы смотрите на это, и оно входит в вас, становится вами. Это процесс психологической ассимиляции. Глядя на сцену, зритель говорит актеру: «Hodie tibi, eras mihi!»[8] [Сегодня мне, завтра тебе – прим. перев. ] В этой латинской пословице вся суть актерского ремесла. Вы смотрите на бессознательные образы, а после ассимилируете их, они захватывают вас, становятся частью – весьма значимый момент.

Св. Августин в своей Исповеди рассказывает о друге Алипии, обращенном христианине, который чувствовал, что худшим в язычестве был не культ богов, а ужасная жестокость и кровопролитие арены, и потому он поклялся никогда туда больше не ходить. Но через день, увидев толпу народа, загорелся желанием и пошел. Он закрыл глаза и поклялся никогда больше их не открывать, но когда упал гладиатор, и люди закричали, он открыл глаза и вместе с толпой требовал крови – «в этот момент его душе была нанесена рана ужаснее, чем гладиатору».[9]

Не совсем безразлично, какие образы захватывают человека; нельзя увидеть что угодно, например, уродство, не будучи наказанным; аспект уродства возводит нечто уродливое в душе, особенно если там уже есть семя уродства. Сначала мы не признаем это в себе. Св. Августин пишет: «Благодарю Тебя, Господи, что Ты не сделал меня ответственным за мои сны». У святого ужасные сны! Мы люди, что угодно может достигнуть нас, потому что сами мы простираемся от богов и до ада. Только когда мы в ужасе, раздражены и в смятении, мы кричим о Спасителе; как во времена Христа, все что показывали на арене, нуждалось во спасителе. Интересно, что в некоторых гностических системах определение спасителя таково: «проводящий границы»,[10] тот, кто дает нам ясное представление о том, где мы начинаемся и где заканчиваемся. Многие люди не знают, они то слишком маленькие, то слишком большие, в особенности когда начинают ассимилировать образы из бессознательного. Это как история о престарелом Шопенгауэре: погруженный в мысли в городском саду Франкфурта, он зашел на середину цветочного газона, и тогда его окликнул садовник: «Эй! Что вы там делаете? – Кто вы?» «Ах, точно, если бы я знал!» - воскликнул Шопенгауэр. Поэтому люди предпочитают безопасную персону:[11] «вот это я»; в ином случае они не знают точно, кто они. Основная опасность бессознательного в том, что мы забываем, кто мы.

Театр и ужин – это предзнаменование процесса анализа. В первом сне люди обычно получают всю суть предстоящего процесса; я встречался с пациентом множество раз, и ему потребовалось восемнадцать месяцев, чтобы осознать, что означал частный театр. Чувствующая сторона его личности, та сторона, которая не занималась бизнесом, была отрезана от жизни, она даже не была в браке. Зять как вторая бессознательная личность, приглашающая его во сне поужинать наедине, без женщин. Здесь мы получаем символическое значение жен: они представляют эмоции, потому что так мужчина обычно знакомится с женщинами. Он должен оставить дома эмоциональный фактор, или объективности не будет; он не можем смотреть на картины или думать о себе, будучи в чувственном настрое. Все это весьма метафорично. Этот мужчина была таким корректным, таким искренне правильным, что если бы ему показали, что на самом деле происходит у него внутри, он бы ужаснулся и утратил всякую объективность. Прежде всего он должен избавиться от эмоций и рассмотреть образы спокойным, объективным образом. Я всегда держал его подальше от эмоций, что бы он увидел факты.

Вопрос: А как у женщин?

Доктор Юнг: С женщинами все иначе; женщинам нужны эмоции, иначе они вообще ничего не увидят. Женщинам плачет, потому что ей скучно, она устала, раздражена, в радости, что угодно – но не потому что ей грустно. Ее эмоции всегда имеют определенное назначение, она умеет с ними работать; признает она это или нет, другой вопрос. У мужчины эмоции никогда не имеют назначения; его нельзя анализировать через эмоции; начните работать с эмоциями, и он превратится в тупицу; это разрушительно. А женщину можно анализировать только через эмоции; ее эмоциональность так плодотворна; если вы не добрались до эмоций женщины, вы ничего не добьетесь, можно только разговаривать с ее так называемым разумом как с библиотекой, идеально сухим. Ее реальная суть в Эросе.

Голос: Не заставляйте нас чувствовать себя подчиненными, потому что на самом деле мы превосходим!

Доктор Юнг: Да, вот так, реагируйте эмоционально! Со слезами в анализе работать трудно; для мужчины невероятно трудно определить, что делать с этим оружием; а для женщины такой же проблемой является интеллект. Женщина не может принять чистый Логос от мужчины, а мужчина чистый Эрос от женщины.

Вопрос: Мужские эмоции вообще могут быть ценными?

Доктор Юнг: Да, как грубый материал, как неотполированные бриллианты. Эмоции мужчины – это естественный продукт, в них нет ничего преднамеренного; но они становятся искренними и ценными, только если от них есть польза. Они как сон, просто случаются. Это полезно, только когда через невероятный самоконтроль он сможет разыграть свои эмоции, когда они холодны; тогда, с этим преднамеренным элементом, он сможет играть и исполнять их. Но на самом деле это вообще не эмоции! Женщина действует через эмоции с каждой способностью, как мужчина действует через разум – цель есть всегда. Тогда как разум женщины обладает невинностью и бесцельностью естественного продукта. В этом причина того, что среди женщин так много властных демонов, как мадам де Ментенон или мадам де Помпадур. Когда в ее разуме действует femmeinspiratrice [женское вдохновение – прим. перев. ], она производит в мужчине «семя Логоса». Мужчина боится в женщине «le formidable secret de ses hanches» [грозная тайна ее бедер – прим. перев. ], ее форму творческой силы. А женщина боится в мужчине «le formidable secret de son cerveau» [грозная тайна ее ума – прим. перев. ]; творческое лоно мужчины у него в голове. У женщины такой же страх перед тем, что в голове мужчины, как у него перед произведенным ею на свет ребенком. Мужчины находит загадочным, опасным, пугающим, что она порождает дитя: он следует за любовью, и что-то вырастает. Это принимает комическую форму в «Адаме и Еве» Эрскина[12] в ужасном страхе Адама перед коровой, которая родила теленка. Почему не что-то другое? И он удивляется, почему женщина всегда должна рождать ребенка? Почему только человека? – Почему, например, не теленка? То, что выходит, может оказаться чем угодно, никакой уверенности нет! Это характерный страх мужчины перед неопределенным последствиями.

Далее во сне он думает, что уже поужинал, и потому ужинать еще раз будет чересчур. Ассоциаций у него нет, так что мы можем допустить предположения. Возможно, он думает, что уже ассимилировал себя, чувствует, что он завершенная, совершенно нормальная личность, которая во мне не нуждается и которой больше нечего ассимилировать – некоторое сопротивление перед анализом. Тем не менее, он соглашается и идет со своим зятем. «Не в моих привычках выходить куда-то вечером, я предпочитаю оставаться дома. Вынудить меня выйти может только нечто особенное, например, постановка, которой интересуется моя жена, и если я не пойду, она рано ляжет в постель». Он принимает тот факт, что может увидеть в себе больше и пройти через анализ; однако подчеркивает, что не любит выходить и пошел бы только на что-то необычайно интересное или на то, что интересует его жену. В этом его правильность; человек, выходящий из дома, подозрителен, муж должен быть заинтересован только в публичных делах или в вещах, которые нравятся его жене, и не выходить на всякие странные пьесы или в другие места. Его последнее замечание – что она рано ложится спать – открывает перспективу. Его жена предпочитает лечь спать, чем скучать рядом с ним. Восхитительный вечер! Отсюда зевание с внутренним сопротивлением: Мари--- и зевок! Очевидно, такова обстановка в доме: эта ассоциация с «а-а» в конце «Мари».

[1] Юнг вел экспедицию в Восточную Африку с осени 1925 г. по весну 1926 г. через Кению и Уганду и вниз по Нилу в Египет. См. MDR, гл. IX, часть iii.

[2] Нет никаких записей о пребывании Юнга в Чаттануге, Теннесси, хотя, возможно, он останавливался там во время железнодорожного путешествия из Нового Орлеана в Вашингтон, округ Колумбия, в январе 1925 г. См. W. McGuire, "Jung in America, 1924-1925," Spring, 1978, pp. 44-45

[3] Точность этих терминов на суахили спорна, и здесь могли быть ошибки в расшифровке (или Юнг слышал диалект). По совету, полученному из программы Йельского университета по изучению африканских языков, ota – это глагольная форма, означающая «видеть сны»; форма vudota не зарегистрирована и может быть ошибкой расшифровки существительного ndoto, просто «сон».

[4] См. " The Tavistock Lectures " (1935), CW 18, par. 250. Этой богиней была Минерва.

[5] См. ibid. Этим поэтом был Софокл, храм принадлежал Гераклу, а сон был задокументирован в "Life of Sophocles," sec. 12, в Sophoclis Fabulae, ed. A. C. Pearson (Oxford, 1924), p. xix.

[6] Knud Rasmussen, Across Arctic America (New York, 1927), ch. Ill: "A Wizard and His Household." Cf. " The Symbolic Life " (1939), CW 18, par. 674.

[7] Cf. Phaedo, бое; M.-L. von Franz, "The Dream of Socrates," Spring, 1954; Foreword to the I Ching (1950), CW 11, par. 995.

[8] «Сегодня мне, завтра тебе». Переворот Сирах 38:22, читаемого либо «hodie mihi, eras tibi», либо «Mihi heri, et tibi hodie» (мне вчера, а тебе сегодня).

[9] The Confessions of St. Augustine, VI, 7-8 (tr. F. J. Sheed, 1943, pp. 88-91). Об истории Алипия см. подробно в Symbolsof Transformation (не в издании 1912 г.) (1952), CW 5, par. 102.

[10] В валентинианском гнозисе сила, которая мешает Софии в ее поиске Отца, мешает ей раствориться в блаженстве Бездны, объединяет и возвращает ее к себе, называет Граница (horos). [Р.Ф.С.Х.] Cf. Hans Jonas, The Gnostic Religion (Boston, 1958), p. 182, и Aion (1951), CW 9 ii, par. 118, n. 86.

[11] Лат. persona: в классической драме маска, которую носил актер, чтобы обозначить свою роль. В юнгианской терминологии это официальный, профессиональный или социальный лик, который мы представляем миру. См. Two Essays on Analytical Psychology, CW 7, pars. 243ff.; Psychological Types, CW 6, pars. 8ooff.; и ниже, p. 74.

[12] John Erskine, Adam and Eve: Though He Knew Better (Indianapolis, 1927).

Карл Юнг

Дата добавления: 2015-11-30