Глава 4. Волнение

Мой глаз и сердце в яростной борьбе -

Всё делят пережитое от встреч:

Мой взор твой образ хочет в плен себе,

А сердце – этим правом пренебречь…

В. Шекспир, Сонет 46

[Д. Волжанин]

В новый понедельник, после бесцельных выходных, я не выдержала, и решила все-таки захватить зонтик. Надоело перебегать из здания в здание, прикрываясь книгами. Да и хотелось не вылезать из машины, будто старушенция. Дождь лил как из ведра, и впервые за долгое время я заскучала по солнцу. Все-таки в Чикаго его было намного больше. Казалось, даже мои волосы немного потускнели от этих ливней и не выглядели такими синими. Но люди, как и прежде, обращали на них внимание.

И вот Калеб встречался уже с новой девушкой, все забыли о сплетнях про нас с ним. Я была раздосадована и шокирована. Хотя неужели я думала, что действительно произвела на него впечатление? В компании обсуждали это нехотя, особенно при мне. Я даже была благодарна, когда поняла, что чувствую не только зависть к той девушке, но и ревность.

Наконец я нашла в себе смелость пойти на ленч со всеми, особенно потому, что когда Калеб с кем-либо встречался (со слов Бет), то не сидел за одним столиком с ними. И это было замечательно. Теперь я могла нормально поесть, и увидеть его вблизи, чего уже так давно просило мое сердце. К тому же, не могу я избегать его всю жизнь, поэтому надо сделать так, как я поступаю со слишком назойливой песней, – слушаю ее постоянно по 20 раз подряд. Может, если проводить времени чаще около него, за какой-то период, смогу полностью выкинуть его из своей головы.

Но подумать и сделать было совершенно разными вещами. Я вздрагивала каждый раз, когда открывались двери столовой, и невпопад отвечала на вопросы своих новых друзей, к счастью, сегодня за столом не было Сеттервин. Она бы точно интерпретировала бы это по-своему, или точнее говоря, правдиво. Уж она бы поняла, кого я ищу во вновь пришедших.

Теренс рассказывал какую-то смешную историю, половину которой я просто прослушала, когда около меня вдруг отодвинулся стул и на него сел Калеб. Я опешила, вдруг увидев его так близко, что даже ничего не сказала, когда он поздоровался со всеми. Он наградил меня долгим, внимательным взглядом, от которого все потеплело внутри, и одновременно мой мозг полностью перестал функционировать.

- Здесь не занято? – засмеялся он, и лишь тогда, наконец, я вспомнила, что мне необходимо дышать. Я рассмеялась со всеми, до конца не понимая, что смешного он сказал.

- Ты сегодня один? – Оливье невинно похлопала ресницами, и мне внезапно совершенно перехотелось есть. Я несколько минут рассматривала вилку, как средство убийства.

Все дружно уставились на него в ожидании, что же он скажет. Странно, но мне показалось, что Калеб сначала посмотрел на меня, перед тем как ответить, и, кажется, Ева это заметила, но ничем не выказала своего удивления. По тому, как она говорила иногда о Калебе, казалось, они были хорошими друзьями. Невольно я почувствовала искру ревности к ней. Кажется, я сходила с ума, а может, именно Калеб и делал меня сумасшедшей.

- Да - Мери занята, - коротко ответил он, и повел разговор в другое русло. Но следить за тем, что говорят, я не могла. Как-то не выходило и слушать всех и стараться не думать о том, что его нога почти касается моей.

- …мы же с Евой идем сегодня к Рейн, - долетел до меня обрывок фразы, и то лишь потому, что там фигурировало мое имя. Я непонятливо уставилась на Бет и она, сомневаясь, переспросила:

- Или у тебя изменились планы на сегодня?

- О, нет-нет, - спохватилась я, - как договорились, в пять.

- У вас девичник? - с сарказмом пропела Оливье, и я догадалась, ее задело, что мы забыли пригласить ее.

За то короткое время, что я знала ее, я научилась не пасовать перед Оливье. Особенно когда рядом сидел Калеб, не хотелось выглядеть жалко.

- Скорее нет, хотим вместе почитать, не думали, что тебе будет интересно.

- Да, вот будь у нас Космополитен, тогда бы позвали точно, - поддержала меня Бет шуткой. Рассмеялась даже Оливье. Она славилась тем, что не тратила время на книги, идущие не по программе. Красивый, умный робот, вот что думала я, смотря на нее. Наверное, Калеб стоял у нее в списке между: стать президентом и заварить чаю. Как же такой человек, как она, пережила утрату Калеба? Без сомнений, она его не любила, но он был самым дорогим трофеем в городке. Она же привыкла получать все, что пожелает.

Нога Калеба под столом передвинулась, и сидеть около него стало просто невмоготу. Но разве я могла сейчас встать и уйти, не насладившись вдоволь его присутствием?

Я рассматривала его украдкой, делая вид, что ворошу еду в тарелке. Калеб ничуть не изменился, только глаза его потемнели, утратив свою прозрачность и светлость, а бледность стала не такой украшающей, как раньше. Он красовался в светлой рубашке и черных джинсах, и я была уверенна, что еще не видела его в этом. Неужели он не надевал вещи дважды? Тоже мне, модник, - подумала я пренебрежительно, но лишь для того, чтобы хоть немного ослабить давление его очарования на мою способность мыслить. Он перехватил мой взгляд так внезапно, что заставил меня перестать дышать. Оторваться от Калеба мне помогла Ева, что-то спросив у него, и тем самым спасла мою гордость.

Было очевидно одно – Калеб все еще зол на меня за те слова.

Когда пришло время расходиться по классам, у двери из столовой я была первой. Бет удивилась такой прыти, так как физика не входила в число моих любимых предметов. Мистер Бенджамин Чан, был единственным учителем, с кем у меня не наладились хорошие отношения. Он старался спрашивать меня на каждом уроке, в отместку за то, что однажды, (и это на первом же уроке!) я поправила его. Глупо было с моей стороны, но сделала я это чисто механически, и то, потому что все время думала о Калебе. Что ж, я не могла на него сердиться, вполне заслужено поступать со мной так, притом, что именно на его уроках, я больше не могла расслабляться и витать в облаках, стараясь нарисовать лицо Калеба в тетради. Неожиданное спасение от пагубных мыслей.

О да, безусловно, я хочу на урок физики! Встреча с Калебом выбила почву из-под моих ног, я словно болталась сейчас в воздухе, не находя под собой твердой поверхности.

Стараясь не смотреть, как он удаляется в другой корпус, я поспешила вперед, обгоняя Бет и всех остальных, совершенно не замечая, как капельки грязи прилипают к моим штанам.

- Знаешь, - запыхавшись, Бет нагнала меня у самого кабинета, - не будь ты беременна, я бы решила… что ты влюбилась.

Мы удивленно уставились друг на друга, и я по-глупому переспросила:

- В кого?

- Да я откуда знаю, - рассмеялась она, растрепав мои волосы, подобно тому, как это делал Ричард, - просто ты сегодня какая-то не своя. Молчишь, не слушаешь, что все говорят, да и вообще ведешь себя странно. Так себя ведет Ева, когда влюбляется. Но я просто сказала это в шутку. Ничего такого.

Не знаю, чего я испугалась, но смешными мне слова Бет не показались. Я не улыбнулась, и так ничего и не сказав, зашла в класс. Конечно же, я не заметила, что в классе уже есть мистер Чан. Его глумливые слова нагнали меня около парты:

- Ваши великолепные познания в физике не позволяют вам, мисс Туорб, здороваться с учителями?

Обернувшись, я наткнулась на его мстительный взгляд и покраснела до самих ушей.

- Не будь вы в положении, обязательно оставил бы вас после уроков, - с наигранным вздохом бросил он мне, я же порадовалась, что класс был пуст, и никто, кроме Бет, не видел, как на мои глаза навернулись горячие слезы. Меня вовсе не задели его слова. Я и сама не могла понять, от чего расплакалась, но слезы текли, и остановиться их я уже не могла.

В ужасе Бет накинулась на учителя, и я не успела ее остановить. Мистер Чан выглядел раздосадованным и обеспокоенным, когда приблизился ко мне, голос его звучал неуверенно:

- Мисс Туорб, не стоит все принимать так близко к сердцу, я от всех своих студентов ожидаю дисциплины…

- Что вы такое говорите, от ваших слов ей только хуже… - запричитала Бет, ловя меня за ладони. И вправду, только он заговорил, поток хлынул вдвое сильнее, будто где-то во мне прорвало плотину, и я не могла найти кран. Я уже не помнила, или точнее сказать, не понимала, как оказалась в медпункте. Но, видимо, мистер Чан, испуганный, что своими словами спровоцировал срыв, оставил со мной Бет, чьи прохладные руки я боялась отпускать.

Я выпила протянутую кем-то таблетку, но уже и так чувствовала, что успокаиваюсь. Через десять минут появилось ощущение, будто кто-то двинул меня по голове сковородой. Перед глазами все плыло, в ушах начало звенеть, язык плохо меня слушался, но продолжалось все это лишь несколько минут.

После осталась только головная боль и чувство растерянности. Я сидела спокойно на диванчике, время от времени икая и приходя в себя. Когда Бет поняла, что может меня оставить ненадолго одну, то пошла собирать наши вещи. Она вернулась минут через пять, и лицо ее сияло, как начищенная монета. Такой она бывала, проведя время с Теренсом. Но я знала, что он еще должен быть на уроках. Так в чем же дело?

- Что случилось?

Она на минуту замялась, делая вид, будто очень занята моей сумкой и курткой.

- Надо чтобы тебя отвез кто-то домой, - начала она, следя за моей реакцией, но я уже достаточно пришла в себя, чтобы осознавать смысл ее слов, даже не смотря на то, как отупляющее действовала таблетка, - а у меня нет прав, но я кое-кого нашла… свободного.

Она помогла мне надеть куртку, совершенно не удивившись, что я молчу, видимо ее уже предупредили о действии лекарств. Только я не могла понять, почему осознаю все четко, но сказать что-либо, для меня затруднительно. Я благодарно посмотрела на Бет и в уме от всей души поблагодарила ее. Она улыбнулась:

- Не за что.

Я удивленно посмотрела на нее, потому что точно знала, что вслух ничего не говорила. Неужели мой странный дар, или талант, или умение или что там еще, я случайно использовала на человеке? Раньше выходило лишь с вампирами. Странно, но я поняла - дело в лекарстве, оно подавляло мое восприятие, и я была более открыта, чем всегда. Меня это удивило и расстроило.

Когда медсестра узнала, что я не сяду за руль, то выпустила нас из медпункта. Я расслышала, как Бет тихо назвала ее «драконихой» и хихикнула, что не было мне свойственно.

Мы наконец-то вышли на улицу, из белых стерильных стен медпункта, давящих на меня не меньше головной боли, и я будто бы протрезвела. Сознание толчками начало пробиваться ко мне, и с меня словно сняли тонну воды, а из ушей вытащили вату. Я с наслаждением вдохнула свежий воздух и блаженно шагнула под ливень.

До меня доносился смех Бет, но я не смотрела на нее, а подняла лицо к небу. Вода с силой била меня по лицу, но чувствовала ли я ее тогда? Я лишь хотела, чтобы вода смыла с меня всю усталость, гнев, страх, боль и те непонятные чувства, что зарождались во мне к Калебу. Могла ли я еще повторять себе, что ничего к нему не ощущаю?

Внезапно чьи-то сильные руки резко и властно подняли меня вверх словно тряпичную куклу. И к своему ужасу я была прижата к знакомой светлой рубашке, уже мокрой насквозь, и мои глаза смотрели в холодные глаза Калеба, потемневшие и злые.

- Ты что сдурела, хочешь подхватить воспаление легких?!

Мне удивительно легко и спокойно было на его руках, пока он нес меня под школьный навес. Там нас ожидала Бет, умирая от смеха.

- Ну, ты и отколола, - восхищалась она, чем тоже заслужила свирепый взгляд Калеба. Я рассмеялась, увидев, как Бет опешила, не ожидая от него такой злости.

- Вот что такое - переигрывание братских чувств, - изрекла я, наконец.

Видимо в тот момент я действительно выглядела смешной, так как засмеялся даже Калеб. Возможно, фраза вышла немного замудреной, но смолчать я не могла. Мне хотелось на примере объяснить Бет, что я имела в виду, когда она рассказала мне о сплетнях. Теперь я даже и сама начинала верить в то, что Калеб относился ко мне по-братски.

У меня не оставалось сомнений, кто повезет меня домой. И я не собиралась возмущаться. Почти полчаса, проведенные вместе - предел моих мечтаний. И хоть я понимала, что потом будет еще тяжелее, но как тут удержишься, видя его с растрепанными волосами и в мокрой рубашке?

- Проследи за тем, чтобы она больше не лезла под дождь, я лишь заберу свои вещи, - обратился к Бет Калеб и поставил меня на ноги, хотя я даже и забыла, что он держал меня на руках. Отпускал Калеб меня неохотно, будто боялся, что без его рук я упаду. Когда он увидел, что я способна стоять на ногах, быстрым шагом пошел к главному зданию. Бет удивленно посмотрела вслед удаляющемуся Калебу и сказала мне:

- Он действительно какой-то странный.

- А отец пообещал ему поменять машину, если он будет покровительствовать мне в школе, - серьезно сказала я. Лицо Бет вытянулось, и я рассмеялась громко и почти истерично. То ли я плохо шутила, то ли подруга не поняла шутки. Но уразумев, что я пошутила, Бет не обиделась.

- Ты тоже странная, может это какой-то вирус? - она безнадежно махнула рукой. - Ничего не понимаю. Хотя мистер Чан еще та свинья, так на тебя наорать.

Бет так и не успела развить свою мысль, прозвенел звонок, и на улицу вываливались ученики, застегивая на ходу верхнюю одежду. Кто-то шел к машинам, другие ждать автобуса. Возле нас остановилась Оливье, Лин и Ева, и буквально сбив нас с ног, подлетел Теренс. Они радовались предстоящим выходным, обсуждали планы на них, и я слушала все это с удовольствием, удивленно отмечая, что тоже являюсь частью их жизни. Как быстро я стала своей.

- Так-так, посмотрите, кто вывел погулять свою любимицу, - голос Оливье раздался над самим моим ухом, и я на автомате посмотрела в ту сторону, куда смотрела она. От резкого движения в голове немного закружилось, но я успела вовремя ухватиться за Бет.

В метрах 30 от нас стоял Калеб, приобняв миловидную девушку лет семнадцати, и что-то ей говорил. Мне стало больно видеть это, и я отвернулась, и что хуже, увидела взгляд Оливье, наполненный злобой и фанатичной ненавистью, устремленный на эту пару. Мне стало страшно, что и я так же буду выглядеть со стороны в скором времени. Мое лицо должно было отражать волнение и отвращение, и я постаралась скрыть его в мокрых рукавах куртки.

Прошла буквально минута и я услышала голос Калеба, несомненно, обращенный ко мне. Я нарочито медленно обернулась к нему, и что удивительно, никого рядом с ним не было. Калеб стоял все там же, но смотрел в мою сторону. От всего этого у меня начинала болеть голова, и я просто не хотела думать о том, что только что случилось.

- Вы домой? – спросила Ева, и Бет утвердительно кивнула, отвечая за нас двоих.

- Да, Рейн плохо себя чувствовала, и в медпункте ей дали какое-то успокоительное, и вот теперь нужно ждать Калеба, пока он наворкуется.

Бет начинала злиться, так как я лишь теперь вспомнила - до наших сегодняшних посиделок у нее были планы успеть побыть с Теренсом.

- Не понимаю, а причем тут Калеб? - зрачки Оливье сузились, хотя она старалась улыбаться. Так и хотелось ей сказать: твое-то какое дело?

- Как при чем, - Бет начинали раздражать вопросы Оливье, и я видела, она едва сдерживалась, чтобы не ответить ей грубее. - Калеб должен отвезти Рейн домой.

Оливье сразу же оживилась.

- Так я могу отвезти тебя, - мне показалось или Оливье действительно оскалилась?

Но от ответа меня спас голос Калеба, уже не просто прозвучавший в моей голове, так как я видела, как все дернулись от неожиданности. Я, от злости на него, что не соблюдает осторожность, лишь заскрипела зубами, от чего моя головная боль усилилась в два раза. Я одарила Калеба хмурым взглядом. Он ответил мимолетной улыбкой.

- А тебя кто отвезет домой потом? - казалось, Калеб задает простой вопрос, но миролюбивым он не казался. Сама того не заметив, Оливье отступила на шаг от него, хотя стояла дальше всех. Думаю, именно ее инстинкт самосохранения, подсказал ей отступить, все остальные лишь почувствовали легкий дискомфорт и, возможно, неуверенность. Увидев это, Калеб сразу же расслабился, приняв свою обычную ленивую позу. - Да и к тому же, меня там ожидает отец. Я уже позвонил Рейн домой, и нас ждут.

Я делала вид, что внимательно слушаю, что он говорит, а на самом деле старалась понять от чего моя головная боль. Лекарство действовало, я чувствовала это по тем волнам, накатывающим на мое сознание, и меня тянуло в сон, но ощущала я себя при этом просто ужасно.

- Идем?

Калеб и вся наша компания смотрели на меня вопросительно, и я поняла, что со стороны должна выглядеть странно. Мокрая одежда начала доставлять мне дискомфорт, и зонтик, неожиданно появившийся в моей руке, показался мне лишним. Я рассеянно махнула рукой друзьям и направилась к своей машине, полностью игнорируя идущего рядом Калеба. Он взял зонтик в свою руку, и понес над нами, его рука надежно схватила меня за плечи. Я обернулась назад на наших друзей, но на нас не смотрел никто кроме Оливье, ее взгляд был скорее задумчивым, - совершенно другое чувство чем то, что я ожидала увидеть. Никакой злости или ненависти. С другой стороны двора за нами наблюдала новая девушка Калеба.

Я попыталась вырваться из крепких рук Калеба, но он не выпустил меня.

- Ты мало намокла? – разозлился он, не отметив, как и я, косые взгляды, которыми нас сопровождали другие ученики.

- Ты смерти моей хочешь? – прошипела я.

Калеб опешил от моих слов.

- Ты о чем? - я видела, как глаза Калеба загорались недобрым огнем.

- Ты хочешь, чтобы твои подружки повыцарапывали мне глаза? – я чуть не срывалась на крик. – Не впутывай меня в свои разборки с девушками.

- Ты говоришь какими-то загадками, - мы остановились около моей машины и угрюмо смотрели друг на друга, - иногда мне кажется, ты несешь какой-то бред.

- Ты не так уж много со мной общался, чтобы говорить так, - я смотрела на него сверху вниз, и испытывала такое непреодолимое желание ударить его, что у меня даже руки зачесались.

- Достаточно, чтобы наслушаться, - рявкнул он, протягивая руку, - ключи и садись в машину.

Я была так зла, что автоматически отдала их, и, не задумываясь, села в машину. Голова моя просто разрывалась от боли, и я не видела, как он сел за руль и куда делся мой зонтик и портфель. Но через мгновение мы уже выезжали за пределы школы на слишком большой скорости, и думать о чем-либо я просто не могла.

Я в ужасе схватилась за ремни безопасности, но тут же передумала, вспомнив, что если разобьюсь на такой скорости, это будет уже смертельно. Расслабившись, я даже не стала держаться на поворотах. Чертыхаясь, Калеб резко затормозил. И я почти ударилась о приборную доску, но его руки вовремя остановили мой дернувшийся вперед корпус. Голос Калеба был злым, и он еле сдерживался, чтобы не кричать на меня, но терпение покидало его.

- Почему ты не ведешь себя так же, как и все? Не реагируешь, как нормальные девушки? О чем ты думала только что? Убиться захотелось? Не хватает острых ощущений здесь? Понимаю, это ведь не Чикаго!

- Вообще-то, это ты гнал на такой скорости. И я не понимаю, по какому праву, ты разговариваешь со мной так и в таком тоне, - огрызнулась я, надеясь, что мы все-таки доберемся домой, и я смогу выпить обезболивающее, - а нормальными ты называешь Сеттервин и Оливье? Одна распускает сплетни о нашей с тобой якобы связи. Другая ненавидит каждую девушку, подошедшую к тебе. Даже и не знаю, какая из них нормальней. О нет, я хотела сказать, ненормальней!

Мы тяжелыми взглядами уставились друг на друга. Мне трудно было смотреть в потемневшие глаза Калеба. Смутно я понимала, что мне неуютно, и легкий страх подкрадывался к моему горлу. Но я знала - для меня Калеб, совершенно безопасен, я чувствовала это. Он прекрасно контролировал себя и свою злость. Такое поведение уже входило у меня в привычку. Бояться, но доверять.

- Раз ты не хотел везти меня домой, нужно было оставаться. Все же лучше, чем теперь спускать неудовольствие на меня, – фыркнула я.

Вид за окном был лучшим зрелищем, чем черные, налитые злостью глаза. А может и не злостью? Не знай я Калеба, решила бы что это неуверенность.

- Безусловно, лучше было остаться и не слушать твою истерию, вы бы чудесно прокатились с Оливье, у нее, конечно же, истерики получаются лучше, - пренебрежительно бросил он и завел машину, до самого дома не разговаривая со мной.

В салоне повисла такая тяжелая атмосфера, что мне стало даже трудно дышать. Я молча сопела, сосредоточившись на том, чтобы не заплакать. Успокоительное больше не помогало, а, скорее, мешало все осознавать четко. Я видела, какие хмурые взгляды Калеб бросает на меня, и мне становилось не по себе. Мне постепенно стало душно, и едва ли я могла понять, что происходит, такого странного чувства мне не приходилось испытывать раньше. Что-то на грани ненависти и истерии, но в то же время мой взгляд все время перебегал с его рук на губы. Не самые святые мысли посещали мою голову в тот момент. Было ли это желанием? Странно задумываться над этим.

Он остановил машину перед домом, и по тому, как его пальцы сжимали руль, я поняла, что и он ощутил это непонятное чувство, которому я не могла дать объяснения. Я сидела тихо, следя за тем, как его пальцы постепенно ослабевают, а сам он расслабляется. Я привыкла к тому, что вовремя нужно уметь притихнуть и не провоцировать вампиров лишними телодвижениями. Не излучать жизнь, запах, тепло ненужным передвижением.

Наконец-то Калеб повернулся в сторону моего кресла, внимательно изучая меня. Потом легким движением руки убрал прядь мокрых волос с моего лба. В этом жесте было что-то очень интимное и, в замешательстве, я рванулась в сторону от него. Калеб не стал меня удерживать, и его губы искривились в понимающей улыбке. Но действительно ли он понимал? Мне вдруг показалось, что я знаю его очень давно.

- Какой же ты еще ребенок. Тебе не ведомы страсти, бушующие в сердцах людей. Ты даже не знакома со своими страстями, - он говорил теперь миролюбиво, но что его потешало, я не могла понять. И вообще о чем он говорил, о каких страстях?

Но его глаза сейчас были столь же прекрасны, как и лицо, всего в нескольких десятках сантиметров от моего. Губы его казались влажными, с волос стекала вода, видимо еще с того момента, когда он вытащил меня из под дождя. Или точнее сказать, вынес. Догадывался ли он, насколько привлекателен теперь? Думаю, да, и его наверняка тешило то, что он мог увидеть в моих глазах в данный момент. Мне казалось, я могу просидеть так целый день, смотря на Калеба и слушая его дыхание, с которым мое сердце билось в унисон. Я чувствовала, что могу в любой момент заснуть.

- Ребенок, - констатировал Калеб, и в ту же секунду его руки уже выносили меня из машины, но я не сопротивлялась, хотя знала, что должна. Можно себе хоть разок сделать послабление. И, не смотря на то, что это за сегодня уже второй раз, я прижалась к нему ближе, и он удивленно посмотрел на меня со словами:

- Я совершенно тебя не понимаю. Ты хоть когда-нибудь ведешь себя, как нормальная девушка?

- Нет, - вяло отозвалась я, - зато я не веду себя как Сеттервин и Оливье. И я так и не могу понять, кто они, эти нормальные девушки?

Калеб проигнорировал мой вопрос, видимо посчитав свой риторическим, на который не требовал ответа.

Я не могла позволить, чтобы мама, увидела меня на руках Калеба. Хотя я подозревала, она наблюдала за нами, как только машина показалась на дороге. Интересно, много ли она слышала и видела? Я надеялась, что ей хватило такта уйти поглубже в дом, хотя я сомневалась, все-таки она была моей мамой, и, безусловно, хотела знать, что происходит. Главное, не выслушивать потом никаких лекций.

Только я задергалась, Калеб моментально поставил меня на ноги, позволив на миг нашим телам прижаться друг другу, от чего ребенок шевельнулся во мне. Это было такое сильное ощущение, что я невольно охнула. Калеб, конечно же, испугался и протянул руки, но я отстранилась, так как услышала, прям таки лошадиные шаги за дверью, которые не услышать было в принципе невозможно. Поведение отца заставило меня улыбнуться. Неужели он думал, что мы целуемся?

Двери распахнулись, и на пороге предстал Терцо Туорб, в безупречном сером костюме, видимо только из университета, и влажными черными кучерявыми волосами, совершенно не похожий на профессора. Его темная, для вампира, но все же, бледная кожа, теперь мерцала от влаги, казалось, он лишь вышел из-под дождя.

- Спасибо, что привез ее, - Калеб, словно вещь, передал меня в руки отца, но заходить не стал в гостеприимно открытые двери.

- Нужно официальное предложение войти? Я думала - это лишь миф про вампиров. - Усмехнулась я, почувствовав себя намного увереннее в надежных объятиях отца.

- Спасибо, но у меня еще дела, - проигнорировал мои слова Калеб, обращаясь к одному лишь Терцо. – Я заеду потом за отцом, передайте ему.

Калеб поспешил к лесу, огибая наш дом, мгновение, и он исчез из виду. Отец закрыл дверь, и мы направились на кухню. Он молча помог мне избавиться от мокрой куртки, и так ничего и не сказал, увидев, что и под ней вся одежда мокрая. Я пожала плечами, мол, так получилось, на его вопросительный взгляд, и, недолго думая, пошла принимать горячую ванну. Еда могла пока что подождать. К тому же, я хотела побыть немного одна, чтобы проанализировать все, что сегодня произошло за целый день.

Странно, но только я избавилась от какой-либо компании, головная боль прошла полностью, словно рукой сняло. Я, удивленная, так и застыла, прислонившись к двери ванны. Так просто головная боль не проходит, как и назойливый шум в ушах. Я приоткрыла дверь, снизу доносились тихие голоса родителей, и вновь вернулась боль, но уже не столь резкая. Я закрыла глаза и начала медленно дышать. Чтобы меня было плохо слышно, я открыла краны с водой и заткнула ванну. Пока вода набиралась, я устроилась на полу, не понимая, что делаю.

Я дышала равномерно и попробовала представить себе кухню, маму и папу, сидящих там, и вдруг звук воды, падающей в полупустую ванну прямо над моим ухом, донесся откуда-то из далека, но так же отчетливо. Я видела кухню, но уже не своими глазами, другими. «Нужно поменять обивки этих кресел», внезапно подумала я, увидев кухонные стулья. И будто бы вынырнув, вернулась в свое сознание и в ванну.

Головная боль здесь отступала, но теперь, я хотя бы понимала от чего она. Несомненно, сделать то, что я сейчас сделала, мне помогли лекарства, что же будет, если я смогу тренировать эту свою способность уже сейчас, до того как стану вампиром?

Недолго думая, я забралась в ванну целиком в одежде, как и была, только сняла обувь. Теперь мне уже не хотелось ни о чем думать, я лишь боролась с соблазном заглянуть так как-нибудь в сознание Калеба.

Задержав дыхание, я погрузилась в воду с головой, и ощутила, как мне сразу же стало легче, звуки в воде почти ушли, и немного успокоившись, я слышала лишь биение своего сердца. Так я погружалась несколько раз, пока, наконец, не решила, что готова помыться нормально. Я не спешила вниз, не зная, что сказать родителям, и чуть не забыла о приходе Бет и Евы.

К тому времени, как я выбралась из ванны, девочки уже пришли.

Бет раскинулась на кровати, я заметила, что она любила так делать. Ева скромно заняла подоконник, мне досталось кресло. Впервые за то время, сколько мы прожили здесь, я смутилась от вида своей комнаты. Девочки тактично промолчали, но я видела их удивленные взгляды. Мало сказать удивленные, если не осуждающие. Например, для Евы у меня был вопиющий беспорядок. Видела бы она мою комнату в Чикаго, там, среди красок, набросков, книг и листков с аккордами я нередко теряла тетради, ручки и одежду. Но мне не хотелось менять здесь мое укоренившееся правило – убирать только раз в месяц. Хотя, думаю, стоило хотя бы разобрать коробки. Четыре огромнейших картонных коробки занимали больше места, чем вся мебель вместе взятая. Но я еще не была к этому готова. Столько в них было болезненных воспоминаний.

Я пообещала себе, что этот вечер проведу, совершенно не вспоминая о Калебе, но подумать было легче, чем сделать. Так как, не успев зайти, Бет спросила именно о нем: давно ли Калеб уехал, и кто заберет его машину возле школы. Ева полвечера рассказывала, о тех книгах, что ей давал читать именно он, некоторые из которых были и моими любимыми, но я этого уже сказать не могла. Не хватало только, чтобы дифирамбы ему запели мои родители.

Я даже задумалась, не поставить ли себе на ночь диск с записанным его именем? Какая разница, ведь он и так снился мне каждую ночь, все вокруг говорили о нем, так что слышать его имя ночью, будет не очень странно.

Когда они ушли, появился Грем, и я чуть не застонала, увидев знакомые черты лица, только у Калеба они были, безусловно, строже и идеальней. Глаза Грема, как и у сына и моих родителей, стали тоже темнее. Увидев его тренировочный костюм, я не сомневалась в цели его появления, и поняла, почему он не пришел, пока были девочки. Меня интересовало, идет ли и Калеб на охоту вместе с ними, ведь я знала, что в семье Гроверов было то же правило, что и у нас, относительно охоты: охотиться не поодиночке. В редких случаях кто-либо из Туорбов ходил на охоту сам. Компания в основном давала гарантию, что если поблизости появится человек, один подстрахует другого. Спасет от ошибки. Это были просто меры безопасности. Хотя, несомненно, Гроверы были намного опытнее и сдержаннее в жажде, чем мои родители, им не обязательно было охотиться в паре. Думаю так, они просто проводили время вместе, ведь Грем часто отсутствовал.

Мы никогда не прощались, когда родители шли на охоту, считая это дурным знаком. Поэтому я не стала дожидаться, когда они уйдут, и не хотела знать, идет ли с ними Калеб (нагло вру сама себе).

Я спустилась вниз, впервые за много дней желая спокойно почитать. На выбор у меня лежало несколько книг, и пока что я склонялась к Стивену Кингу. Но внезапный звонок в дверь нарушил мои планы. Я никого не ждала в гости и с сомнениями подходила к двери. И когда увидела Калеба, еще более мокрого, чем в последний раз, когда он привез меня домой, мое сердце радостно забилось. Молча пропуская его в дом, я даже не подумала спросить, зачем он пришел.

- Они уже ушли, - догадалась я, видя удивленный взгляд Калеба, устремленный на пустую гостиную.

- Давно?

Он смотрел на меня внимательно, ничего из ряда вон выходящего, но мое глупое сердце разрывалось и пело. Глаза, потемневшие и насмешливые, странным образом влияли на поток моих мыслей.

- Почти час, - задумалась я и, уставившись на лужи воды, что образовывались вокруг его ног, добавила: - Может, хочешь переодеться?

Он загадочно улыбнулся. И только спустя мгновение я поняла, что ему сейчас все равно придется возвращаться под дождь, если он тоже хочет пойти на охоту. Не идти же ему с зонтиком. Но он не отказался, и я была ему благодарна - не хотелось выглядеть глупо.

- Да, если можно.

Он пошел следом за мной в комнату для гостей на первом этаже. Оставив его там, я поспешила в прачечную, где лежали чистые вещи отца. Схватив первый попавшийся под руку спортивный костюм, я вернулась назад, и нерешительно застыла перед закрытой дверью. Даже не успев постучать, я еле успела отскочить, когда дверь открылась неожиданно быстро.

Калеб стоял на пороге комнаты, закатанные рукава обнажали его мускулистые руки, рубашка была расстегнута до пояса, и я чуть не уронила сухую одежду, увидев его широкую грудь и мускулистый живот. На нем все еще были черные мокрые джинсы, но он стоял босиком. Когда наши взгляды встретились, время остановилось, я слышала биение собственного сердца. Мне оно казалось таким громким. Как же громко для него оно должно было сейчас биться, я не представляла.

Он опять испытующе посмотрел на меня, и я подумала, что сейчас он меня прогонит. Я смотрела на его губы, полные и красивые. Кровь прилила к щекам, я автоматически кивнула на какие-то его слова, стараясь собраться с мыслями.

- Так ты дашь мне вещи? – его глаза смотрели на меня насмешливо, и я покраснела еще сильнее прежнего. Почти бросив ему вещи, я постаралась поскорее скрыться в гостиной.

За минуту он оказался рядом, а я еще даже не успела прийти в себя от увиденного.

- До встречи в школе, - Калеб неуверенно бросил на меня взгляд и застыл, будто ожидая еще чего-то.

Я машинально кивнула, и пошла следом за ним, чтобы закрыть двери. Калеб открыл дверь, остановился на пороге и вышел, даже не оглянувшись.

Я почувствовала себя так, словно неотвратимо двигалась к своей судьбе, с каждой нашей встречей.

Постояв несколько мгновений, я заставила себя закрыть дверь и, прислонившись к ней, сползла вниз на пол. После еще одной встречи за сегодня, я была разбита, как никогда ранее. Никакой речи о чтении уже не было.

Еле добравшись до спальни, я переоделась и укуталась в одеяло, словно ища в нем защиты от мыслей о Калебе. Найдя в лекарствах снотворное, назначенное мне еще в Чикаго, я выпила одну таблетку и устроилась удобней. Сна пришлось ждать недолго, и впервые за эту неделю я спала спокойно, не видя во сне его серебристые глаза.

Дата добавления: 2015-12-01