Нарваэс против Кортеса

Три изменника-перебежчи­ка, как мы знаем¹, разболтали Нарваэсу все, между прочим, также, что наш новый город Вилья Рика де ла Вера Крус в 8 или 9 легуа и что комендант его, Гонсало де Сандоваль, имеет у себя лишь 70 человек, в большинстве больных и инвалидов. Нарваэс посему послал туда священника Гевару, ловкого оратора, затем некоего Амайю, знатного челове­ка, родственника губернатора Веласкеса, и эскривано Вергару с тремя лицами в качестве свидете­лей. Они должны были известить Гонсало де Сандоваля о прибы­тии Нарваэса с армадой, послан­ной Диего Веласкесом, и потре­бовать сдачи города Нарваэсу, для чего и были снабжены копи­ей его назначения.

Но Сандоваль уже знал от ин­дейцев о прибытии большого флота и множества людей. Он сразу понял, откуда они и зачем пришли, а посему, как человек энергичный, немедленно принял свои меры. Прежде всего, он отослал всех увечных и больных в отдаленное индейское поселение; затем собрал оставшихся и взял с них клятву, что они никому и ни при каких условиях не сдадут города; в подкрепление, впрочем, он на холме велел воз­двигнуть новую виселицу. Всюду были расставлены пикеты и посты, и приближение шести посланцев Нарваэса было вовремя замечено. Сандоваль велел никому не показываться, да и сам ушел к себе домой. Парламентеры были немало удивлены, что, кроме индейцев, работающих над укреплениями, их никто не встречает; осторожно вошли они в город, затем побыли в [христианском] храме, а потом направились в самый большой дом на площади, где действительно и находился Сандоваль. Приветствия были кратки и холодны. Священник Гевара сейчас же произнес речь, в которой говорил о великих расходах губернато­ра Кубы Диего Веласкеса, о неблагодарности Кортеса, о его измене и прочее, и в конце концов потребо­вал сдачи города Панфило де Нарваэсу, генерал-капитану Диего Веласкеса. Сандоваль слушал не морг­нув глазом, но, наконец, не вытерпел и заявил, что Кортес и его люди не изменники, а лучшие слуги Его Величества, куда лучшие, нежели сам Диего Веласкес и его уполномоченный Нарваэс. За оскорбление ге­нерал-капитана и старшего судьи Новой Испании - Кортеса следовало бы их всех немедленно арестовать, но из уважения к духовному сану он этого не сделает. Зато он очень и очень советует немедленно отпра­виться в Мешико, где и переговорить с самим Кортесом. Здесь же слов больше тратить нечего.

Но священник Гевара не унимался; он велел эскривано Вергаре вынуть копию назначения Нарваэса и прочитать ее во всеуслышание. Сандоваль, со своей стороны, запретил чтение каких бы то ни было бу­мажек. Когда же тот тем не менее принялся читать, он его грозно перебил, пригрозив сотней палок, ибо неизвестно, чей он эскривано, да и эскривано ли вообще, как неясно также, что за бумагу он извлек - подлинную, и достоверную или обманную... Когда же гордый свя­щенник воскликнул: "Чего смотреть на изменников! Чи­тай, как велено", - Сандоваль лишь ответил: "Врешь, святоша". Велел всех схватить и немедленно доставить в Мешико. Точно из земли выросли индейцы, и через ми­нуту все шесть молодчиков были аккуратно связаны и перевязаны, взвалены на спины носильщиков и через че­тыре дня принесены в Мешико; индейцы их несли и днем, и ночью.

Немало пленники дивились быстроте и точности доставки, еще более изумлялись величине и благоустро­енности городов по пути. Говорят, иногда они сомнева­лись, во сне или наяву с ними все это происходит.

Кортес был уже извещен о транспортировке парла­ментеров и при их приближении к Мешико послал на­встречу людей с тремя конями и отборной едой; они должны были освободить арестованных и извиниться перед ними. Наконец, Кортес сам выехал им навстречу и мог убедиться в ошеломляющем впечатлении, какое на них произвела громада Мешико.

Но дивиться пришлось им и дальше, не только оби­лию у нас золота и других драгоценностей, но и величию, а в то же время и товарищеской доступности само­го Кортеса. Не прошло и двух дней, как все сии львы ры­кающие стали послушнее ягнят; чудо сие свершило доб­рое обхождение, то есть хорошие обещания и большая толика золотых слитков и драгоценных камней. Возвращаясь в лагерь Нарваэса, все они горели желанием по­служить Кортесу, и все их речи сводились к одному: нужно идти не против нас, а соединиться с нами.

Да, Кортес всех видел насквозь и обо всем думал вовремя. К счастью, он командовал столь же зор­кими и рассудительными людьми, и всегда в его распоряжении были не только крепкие руки, но и ум­ные головы.

Так, например, было решено, еще до отъезда парламентеров, послать письмо к Нарваэсу с приветст­виями и предложением услуг, только бы он не гневался на нас, ибо наша с ним распря сейчас же поведет к повсеместному и общему восстанию индейцев. Надумали мы это письмо не только потому, что нас было слишком мало в сравнении с его сила­ми, но и надеясь на то, что передатчик письма улучит минутку для душевного разговора с солдатами и капитанами Нарваэса, тем более что многие, как нас уверяли священник Гевара и эскривано Вергара, весьма его недолюбливали, и некоторое количество золота весьма решительно поможет определе­нию подлинных симпатий. С письмом поехал наш падре Бартоломе де Ольмедо из Ордена Нашей Сеньоры Милостивой, которому и вручено было очень убедительное количество золота и драгоценностей, а также тайные письма Кортеса к известному уже нам² секретарю Андресу де Дуэро и к ауди­тору Лукасу Васкесу де Айльону, нашему доброжелателю с Санто Доминго, тоже с соответствующи­ми приложениями - ювелирными изделиями из золота.

С великим высокомерием Нарваэс принял письмо Кортеса. Он его прочитал при всех, и тотчас посы­пались недостойные шутки. Особенно отличался некий Сальватьерра, болтун и трус, несмотря на здоро­венное телосложение; в угоду Нарваэсу он договорился до чертиков: нечего толковать с изменниками, не стоит читать и их писем, а взять их всех да перебить, а Кортеса еще поджарить, да разрубить и так далее. Но вот прибыл и священник Гевара со своими спутниками. Его обстоятельные сообщения были ино­го рода: Кортес - герой и верный слуга императора; государство Мотекусомы велико и обильно, всем там достаточно места, тем более что Кортес готов решить дело миром. Не этого ждал Нарваэс, а свое недовольство он выразил тем, что отда­лил от себя своих посланцев. Совершенно иное впечатление зато полу­чилось у сотоварищей Нарваэса: жадно вслушивались они в рассказы о богатстве и привольной жизни Кортесова войска, как там любой сол­дат играет на чистое золото, как это же золото лежит целыми кучами и тому подобное. Сильнее еще, конечно, действовали слова и подарки падре Ольмедо, и вскоре наиболее видные капитаны и солдаты горели желанием присоединиться к нашему предводителю.

Не молчал и аудитор Лукас Васкес де Айльон, особенно после по­лучения письма от Кортеса и золотого его поклона. Он открыто го­ворил о вопиющей несправедливости - идти войной против столь за­служенных людей; и, нужно сказать, слова его падали на подготов­ленную почву, тем более что Нарваэс ни с кем не поделился подарка­ми от Мотекусомы.

Нарваэс заметил растущее недовольство своих капитанов и сол­дат, и, считая аудитора ответственным за это, он не велел ни ему, ни его людям давать какие-либо припасы. Наконец, подстрекаемый Сальватьеррой и другими креатурами, он отважился арестовать аудитора, посадил его на корабль и отправил на Кубу. Впрочем, туда аудитор не прибыл, ибо не то задарил, не то застращал капитана, и тот высадил его на Санто Доминго, где Королевская Аудьенсия сейчас же энергично вступилась за не­го, считая обращение с ним оскорблением для себя; дело направлено было в Испанию, но всесильный президент Королевского Совета по делам Индий - епископ Бургоса дон Хуан Родригес де Фонсека, не давал ему ходу, тем более что был тогда уверен в торжестве Нарваэса и гибели Кортеса. Помимо ау­дитора были и другие жертвы. Некий Гонсало де Обланка, высокоученый, храбрый и весьма знатный, как-то откровенно заявил Нарваэсу, что все мы с Кортесом верные слуги короля, чего нельзя сказать о тех, что арестовывают аудиторов Королевской Аудьенсии. Нарваэс так и загорелся: Гонсало был за­кован в цепи, и это на него, человека тонкого и чувствительного, так сильно повлияло, что на четвер­тые сутки он скончался. Еще брошены были в тюрьму и два солдата за то, что "хорошо отозвались" о Кортесе, один из них, Санчо де Барахона, потом стал жителем Гватемалы. Впрочем, неистовство Нар­ваэса ему немало повредило. Несколько родных и друзей Лукаса Васкеса де Айльона, видя, что за ни­ми особо наблюдают, и опасаясь расправы, оставили Нарваэса и перешли к Сандовалю, который, по­нятно, принял их с распростертыми объятиями.

Между тем Нарваэс, со всем своим войском, скарбом и артиллерией, двинулся в Семпоалу и в этом большом и многолюдном городе и осел. Перво-наперво он отнял здесь у толстого касика все его запасы хлопчатобумажной ткани, украшений и драгоценностей; затем он захватил всех тех индейских девушек, которые были нам переданы касиком, но которых мы не взяли с собой, так как не хотели их подвергать опасностям военного похода. Касик неоднократно жаловался, что ни Малинче, ни его люди ничего не брали насильно, что они были добрые teules [(божества)], но Нарваэс, Сальватьерра и прочие издевались над ним и над его преклонением пред "каким-то Кортесом".

Отсюда, из Семпоалы, Нарваэс отправил эскривано Алонсо де Мату с несколькими другими лицами в Мешико, чтоб передать нам копию его полномочий и приказ немедленного подчинения; потом Мата был арбалетчиком, а по прошествии времени - стал жителем Пуэблы. Кортес ежедневно получал самые точные донесения; знал он и о насилии над аудитором Королевской Аудьенсии, и о переходе к нам пяти видных лиц, и об общем недовольстве. Посему он, по своему обыкновению, собрал всех нас, и мы решили немедленно двинуться против Нарваэса, оставив в Мешико Педро де Альварадо сторожить Мотекусому. К счастью, из Тлашкалы только что прибыло множество индейцев с маисом - ибо в Мешико уро­жай был плох, - а также со значительным запасом живности и фруктов. Все это осталось у Альварадо. Стены нашего дворцового комплекса были укреплены дополнительно, снабжены бойницами, нескольки­ми фальконетами и бронзовыми пушками. Оставлен был почти весь порох, за исключением самой необходимой его доли, 14 аркебузников, 8 арбалетчиков и 5 всадников, а всего, считая и самого Альварадо, 80 человек³ - в основном лица, считавшиеся сторонниками Диего Веласкеса. Мотекусома, конеч­но, не мог не заметить этих приготовлений, но долгое время он не заго­варивал об этом с Кор­тесом и только раз, во время обычного утрен­него посещения, не удер­жался и высказал при­близительно следующее: "Сеньор Малинче! Вот уже несколько дней, как ты и твои товарищи проявляете большую деятельность. Паж Ортегилья сообщил мне, что вы идете против сво­их братьев, только что прибывших морем, а для моей охраны остав­ляете здесь Тонатио. Скажи же мне толком, в чем дело; может быть, я смогу чем-либо помочь. Я опасаюсь, как бы с ва­ми не случилось беды, ибо прибывших впятеро больше, нежели вас. К тому же они тоже счита­ют себя христианами, почитают те же изобра­жения и те же кресты, и также служат мессу, и заявляют, что они тоже подданные вашего коро­ля и что вы, наоборот, беглые и преступники, за что они и хотят вас либо захватить, либо убить. Пра­во, не знаю, что и думать! Ясно одно: вам очень и очень нужно быть настороже!"

Кортес, приняв беспечно-веселый вид, ответил, с помощью наших переводчиков - доньи Марины и Херонимо де Агиляра, что, зная его любовь к нам, он не хотел его огорчать до поры до времени. Теперь же он готов ответить Мотекусоме на все вопросы. Конечно, прибывшие - такие же христиане и слуги и вассалы нашего великого императора. Но первая ложь: что мы якобы бежали из земель нашего короля и сеньора; нет, он-то и послал нас, как мы неоднократно уже заявляли. Что же касается великого их числа, то беспокоиться нечего: как мы считаем, наш Сеньор Иисус Христос и Наша Сеньора Санта Мария да­дут нам нужную силу, ибо те - злые люди и дело их злое, а посему пропащее. Наконец, у нашего импера­тора так много разных королевств и сеньорий и так много всяких народов, что друг на друга они мало по­ходят: мы из подлинной Старой Кастилии и называемся кастильцы, а те и их предводитель, что находят­ся в Семпоале, из отдаленной провинции, Бискайи, и называются бискайцы, где и говорят-то по-чудному, вроде как племя отоми⁴ около Мешико. Нечего, посему, за нас трепетать. Мы скоро справимся с незваны­ми гостями и вернемся в столицу, и просьба к нему: помочь Тонатио, так они называли Педро де Альварадо, с 80 солдатами, следить, чтобы не было восстания и чтобы доставка провианта не прерывалась.

Дважды обнялись и облобызались Мотекусома и Кортес, причем ловкая донья Марина подсказыва­ла, что повелителю Мешико приличествует высказать как можно больше печали по поводу разлуки с нами... Предлагал Мотекусома также 5000 отборных воинов, но Кортес, по понятным причинам, отказался и благодарил за столь великое расположение. А затем просил извинить его, ибо много еще осталось дел и хлопот. Оба еще раз дружески обнялись и затем расстались.

Затем Кортес созвал Альварадо и всех остающихся и снаб­дил их самыми решительными инструкциями, и по возвраще­нии обещал любого из них сделать богатым человеком. Остав­лены же были отчасти колеблющиеся, ненадежные, подозри­тельные; также остался и священник Хуан Диас.

Мы же, совсем налегке, без обоза, женщин и слуг, двину­лись в Чолулу. Прибыв туда, Кортес послал гонцов в Тлашкалу к нашим друзьям, Шикотенкатлю и Машишкацину, с просьбой выставить 5000 воинов. Ответ был: ежели дело идет о борьбе с индейцами, они готовы дать любое количество, ежели же против таких же teules, как мы, и против пушек и ло­шадей, то, да не прогневаемся мы, помощи они дать не могут; зато прислано было великое множество битой птицы.

Другой гонец послан был к Сандовалю, чтоб он со всем своим отрядом спешил на соединение с на­ми: мы, дескать, остановимся в 12 легуа от Семпоалы, около поселений Танпаникита и Митлангита⁵, пусть идет быстро, но осторожно, чтоб не попасть в лапы Нарваэса.

Сами же мы продвигались тоже с особой осторожностью. Двое из нас, замечательные ходоки, шли на день пути впереди нас, держась тропинок, недоступных для конницы, и все время собирали сведения у местных индейцев; мы сами выслали вперед надежный авангард, чтобы в случае чего захватить кого-либо из людей Нарваэса.

Действительно, вскоре они наткнулись на некоего Алонсо де Мата, о котором уже говорилось, с че­тырьмя другими испанцами, которые ему, якобы королевскому эскривано, должны были служить в ка­честве свидетелей. Испуг их был немал; они приблизились с униженными поклонами, но Кортес, услы­шав громкий титул, даже сошел с коня. Тогда Алонсо де Мата значительно похрабрел и тотчас присту­пил было к прочтению разных там грамот. Но Кортес прервал его вопросом: королевский ли он эскри­вано? На утвердительный ответ он ему велел представить свои на сей счет полномочия; ежели их нет, то ему нечего трудиться; да и бумаги должны быть не копии, а подлинники за подписью Его Величества и с печатями. Тот замялся, ибо он не был королевским эскривано; молчали и его спутники. Кортес же при­шел им на помощь: велел принести кушанья и рассказал, что мы направляемся в Танпаникиту, поближе к Нарваэсу, где мы и готовы вести с ним дальнейшие переговоры. Слова свои Кортес все время взвеши­вал и ничем дурным не помянул Нарваэса. Потолковал он со всеми также наедине, смазал их малой то­ликой золота, и они ушли от нас куда веселее, нежели прибыли. Своим, оказывается, они рассказали не­мало хорошего про Кортеса, тем более что мы, при встрече с ними, надели множество золотых цепочек, а кое-кто украсил драгоценностями и оружие. Все это поразило их, и в лагере Нарваэса много толкова­ли о том, что обоим полководцам лучше бы все же помириться.

Но вот мы прибыли в Танпаникиту, где на другой день с нами соединился и Сандоваль со своим от­рядом из 60 человек. При нем же находились и пятеро знатных перебежчиков, которых Кортес, конечно, всячески приветствовал. Затем Кортес удалился с Сандовалем, и тот детально доложил ему о всех бывших событиях, между прочим, о следующем забавном деле.

Послал он, Сандоваль, двух своих солдат, под видом индейцев, в лагерь Нар­ваэса. Взяли они по корзинке вишен как бы для продажи и благополучно проник­ли куда нужно. Одним из первых покупателей был горе-герой Сальватьерра, ко­торый, кстати, велел им принести корма для его лошади. Те пошли, приволокли охапку травы, и так как дело шло к вечеру, они замешкались и подслушали мно­го разных разговоров, между прочим, довольный возглас Сальватьерры: "Вот что значит прибыть вовремя! У предателя Кортеса накопилось больше 700 000 золотых песо, да у его команды, наверное, столько же. Всем нам су­ждено стать богатыми людьми!"

Когда же настала ночь, лазутчики тихо подкрались к коню, взнуздали и оседлали его и преспокойно ускакали, так как им уда­лось овладеть еще и другой лошадью. Конечно, и Сальватьерра, и Нарваэс на следующее утро поняли, что за продавцы их посетили. Беспечность их с тех пор значительно уменьшилась.

Так рассказывал Сандоваль, а Кортес порадовался лихой проделке...

Стянув все свои силы, Кортес решил снова послать к Нарваэсу падре [Бартоломе де Ольмедо] из [Ордена Нашей Сеньоры] Милостивой, человека тонкого и обходительного. С общего со­гласия составлено было следующее письмо. Сперва шли обычные комплименты, затем уверения, что мы несказанно рады возмож­ности служить со столь прославленным героем Богу и Его Вели­честву; правда, на предыдущее наше почтительное послание не последовало еще ответа, а ответы его Мотекусоме создали вели­кий мятеж в стране, тем не менее Кортес, которого он, по слухам, произвел в изменники, готов все забыть и предлагает ему вы­брать для себя и своего войска любую провинцию; жаль также, что он до сих пор не удосужился предъявить нам, как мы проси­ли, подлинные свои полномочия, а посему мы, дабы выполнить в точности волю Бога и короля нашего сеньора, вновь предлагаем ему в трехдневный срок предъявить нам сей документ с эскривано Его Величества; пришли мы в поселе­ние Панганекиту⁶ не ради чего-либо иного, а лишь чтобы быть поближе к нему, дабы передача писем и личные встречи могли упроститься; ежели же у него нет государевой бумаги, то мы не препятствуем ему вернуться на Кубу, но с условием, чтоб он не бунтовал ин­дейцев, иначе придется открыть военные действия, захва­тить его и в цепях отослать в Испанию, как человека, возбудившего, на свой страх и риск, резню между своими; письменное же наше обращение объясняется тем, что никто из королевских эскривано, находящихся у нас, не рискует лично направиться к нему после его расправы с аудитором Лукасом Васкесом де Айльоном; а по сему печальному слу­чаю Кортес, в качестве генерал-капитана и старшего судьи всей Новой Испании, принужден потребовать от него объ­яснений, ибо расправа с аудитором есть оскорбление Его Величества, как и отнятие имущества у толстого касика и захват знатных индейских девушек тоже являются делами уголовными; и что Бог свидетель всему сказанному.

Письмо это подписал Кортес, капитаны и несколько солдат, среди которых был и я. С падре Ольмедо отправил­ся еще некий Бартоломе де Усагре, родной брат которого служил в артиллерии Нарваэса.

Прибыв в главную квартиру Нарваэса, монах [падре Бартоломе де Ольмедо] из [Ордена Нашей Сеньоры] Мило­стивой, точно следуя указаниям Кортеса, сделал ряд секретных сообщений целому ряду лиц, среди которых, кроме брата Усагре, был и еще артиллерист, Родриго Мартин; распределил он между ними и золотые слитки. Затем он тщательно переговорил с Андресом де Дуэро, секретарем Веласкеса, а потом уж направился к самому Нарваэсу.

Несмотря на подчеркнутое подобостра­стие нашего монаха Ольмедо, Нарваэс все же почуял неладное и даже готов был арестовать его. Но Андрес де Дуэро, не только секретарь, но и родственник Диего Веласкеса, весьма лю­бимый всем войском, а посему наиболее неза­висимый, определенно воспротивился этому: арест монаха из [Ордена Нашей Сеньоры] Ми­лостивой всегда может навлечь крупные не­приятности; не беда даже, если он попытается кое-кого интриговать; с другой стороны, нуж­но вспомнить, с каким почетом и сдержкой Кортес обращался с послами Нарваэса; нако­нец, он сам уже поговорил с монахом Ольмедо и вынес впечатление, что все капитаны Корте­са горят желанием найти примирение с Нарваэсом, да и сам Кортес говорит о нем с исключительной похвалой.

Словом, Андрес де Дуэро сумел переубе­дить Нарваэса, о чем немедленно и сообщил падре Ольмедо, который вскоре был вызван Нарваэсом и принят с большой учтивостью. Наш монах, тонкий и хитроумный человек, вы­сказал пожелание поговорить с Нарваэсом на­едине и открыл ему следующее: "Отлично знаю, что Вы только что помышляли о моем аресте. Напрасно! Сеньор, в собственном ла­гере навряд ли у Вас есть столь же преданный слуга, как я. Ведь я глубоко убежден, что большинство рыцарей и капитанов Кортеса хотели бы видеть его в Ваших руках, да и во­обще думаю, что не избежать нам быть под Вашим водительством. Как раз, чтоб ускорить это, они и заставили Кортеса написать Вам дерзкое письмо, которое мне дали для передачи Вам, но которое я хо­тел было бросить в реку". Конечно, Нарваэс выразил живейшее желание увидеть письмо. Ольмедо не­много для виду поломался, но потом согласился пойти за ним на квартиру. На самом же деле он поспе­шил к Андресу де Дуэро, прося его сделать так, чтобы как можно больше видных людей присутствова­ло при прочтении письма. Сальватьерра, разумеется, был среди них.

И вот падре Ольмедо передал письмо Нарваэсу, прося его не слишком уже считаться с тоном этого послания, ибо, при благосклонном отношении к ним, Кортес и его войско охотно ему подчинятся... По требованию присутствующих письмо было прочитано вслух. Нарваэс и Сальватьерра так и сыпали ядо­витыми замечаниями; другие просто потешались; но Андрес де Дуэро прикинулся удивленным: как это они, желая примириться с Нарваэсом, пишут такой вздор! Его поддержал старший альгуасил лагеря Нарваэса - капитан Агустин Бермудес и предложил совместно с Андресом де Дуэро, да еще с Сальватьеррой отправиться к самому Кортесу для выяснения всех этих странностей. Сальватьерра наотрез отка­зался (так и рассчитывал наш падре Ольмедо) посетить "изменника", а Андрес де Дуэро согласился, причем взял с собой также нашего Бартоломе де Усагре, чтоб он не проговорился как-нибудь. Нарваэс дал ряд секретных поручений, между прочим, уговорить Кортеса встретиться с Нарваэсом в одной ин­дейской деревушке, посередке между обоими лагерями, дабы переговорить друг с другом о разграниче­нии провинций.

Дата добавления: 2015-12-01