Читайте также:
|
Действующие лица:
Главный герой - ГГ
Его жена - Ж
Управляющий - У
Нищий с моста
Пара с шарманкой – С и Старик
Нищая «рак» она же с младенцем - Н2
Нищий «дайте на билет» - Н1
Продавец шапок - П
ГГ: Так, твой муж - дурак.
Ж: Почему? Что ты такого сделал?
(ГГ смотрит с третьего этажа гостиницы. В свете фонаря под окнами прошел человек.)
ГГ: Это он. Два дня назад...
Н1: Сэр! Это важно! Сэр! Если б у меня был фунт на билет, мне бы дали работу в Белфасте! Отличную работу! Хороший заработок! Я... я вышлю деньги по почте. Только скажите, кто вы и где остановились.
(ГГ хрустнул бумажкой, отделяя ее от пачки.)
Н1: Будь у меня два фунта, сэр, я бы поел в дороге.
(ГГ вытащил вторую)
Н1: А на три мог бы забрать жену - не оставлять же ее здесь одну-одинешеньку.
(ГГ отсчитал третью.)
Н1: А, была - не была. Какие-то жалкие пять фунтов, и мы будем жить в отеле, а не на улице, тогда уж я точно найду работу!
Н1: Господь отблагодарит вас, сэр!
(Н1 побежал, унося пять фунтов.)
ГГ: Черт! он не записал мое имя.
ГГ: Черт! (глядя в окно.)
Потому что в прохожем под фонарем ГГ узнал человека, которому третьего дня надлежало уехать в Белфаст.
Ж: А, я его знаю. Он ко мне сегодня подошел. Просил денег на поезд до Голуэя.
ГГ: Ты дала?
Ж: Нет.
(Н1 поднял голову, увидел ГГ помахал рукой. ГГ чуть было не помахал в ответ. Губы скривила болезненная усмешка.)
ГГ: До того дошло, что не хочется выходить из отеля.
Ж: Действительно холодно. (надевая пальто.)
ГГ: Нет. Дело не в холоде. Дело в них.
(взглянули в окно)
Ж: А, попрошайки.
ГГ: Не просто попрошайки, а люди на улицах, которые становятся попрошайками.
Ж: Как в кино. Темно, все ждут, когда появится герой.
ГГ: Герой. Черт возьми, это про меня.
(Жена всмотрелась в его лицо)
Ж: Ты же их не боишься?
ГГ: Да нет. Дьявол. Хуже всех - та женщина со свертком. Это стихийная сила. Сбивает с ног своей бедностью. Что до остальных - ну, для меня это большая шахматная партия. Сколько мы уже в Дублине? Восемь недель? Восемь недель я сижу за машинкой, изучаю их распорядок дня. Когда они уходят на обед, я тоже устраиваю себе перерыв - выбегаю в кондитерскую, в книжный, в театр "Олимпия". Когда подгадаю точно, обходится без подаяния, не возникает порыва затолкать их к парикмахеру или в столовую. Я знаю все потайные выходы из гостиницы.
Ж: Господи. Тебя довели.
ГГ: Да, и больше других - нищий с моста О'Коннелла.
Ж: Который?
ГГ: Который?! Это чудо природы, ужас. Я люблю его и боюсь. Увидеть его - не поверить своим глазам. Идем.
выходят
Ж: Если сделать нужное лицо, нищие к тебе не пристанут.
ГГ: Лицо, у меня мое. "Добр к собакам" - написано у меня на лбу. Я выхожу на пустую улицу, и тут же из всех щелей лезут любители дармовщинки.
Ж: Научись смотреть мимо них, или насквозь. Хочешь, покажу?
ГГ: Показывай.
Ж: Догонишь меня у книжного через две минуты. Гляди!
ГГ: Постой!
Жена сбежала по ступенькам.
Нищие на углу, напротив, возле отеля подались телами к моей жене. Глаза их горели. Жена спокойно взглянула на них. Нищие медлили, переминаясь с ноги на ногу. Потом их кости застыли. Губы обмякли. Глаза погасли. Сердца упали.
Я распахнул дверь. Улица на миг затаила дыхание. Потом зашуршали подметки, высекая искры из мостовой. Нищие бежали ко мне, из-под подбитых ботинок сыпались светлячки. Протянутые руки дрожали. Рты раскрывались в улыбке, словно старые пианино. Дальше по улице, у книжного, ждала жена. Я не прошел и половины ступеней, как женщина бросилась ко мне, тыча в лицо кулек.
Н2: Взгляните на бедного крошку!
(ГГ взглянул на младенца.)
Нищие: Благодарствуем!
Н2: Бедный крошка не забудет вашу доброта, сэр!
Нищие?- Ах, нас осталось совсем мало!
Я протолкался сквозь них и побежал, не останавливаясь. Разбитый наголову, я мог бы плестись теперь всю дорогу, но нет, я удирал.
ГГ: Любопытно, ребенок все-таки настоящий? Не бутафория? Нет, я частенько слышал, как он плачет. Черт бы ее подрал, она щиплет его всякий раз, как Большая Жратва, штат Айова, появится из дверей. Циник -нет, трус.
ГГ: Ладно. Так мне удается сохранить лицо.
Ж: Мне нравится, как ты его сохраняешь. (взяла его под руку.) Хотела б я быть такой же.
ГГ: Нас осталось совсем мало. Что он имел в виду?
Ж: "Нас осталось совсем мало"? Он так и сказал?
ГГ: Поневоле задумаешься. Кого "нас"? И где осталось? Ладно. Идем, покажу тебе еще большую загадку, человека, который рождает во мне странный неукротимый гнев, потом - блаженный покой. Разгадай его, и ты разгадаешь всех нищих на свете.
Ж: На мост О'Коннелла?
ГГ: Туда.
На полпути к мосту, когда мы разглядывали тонкий ирландский хрусталь в витрине, женщина в серой шали схватила меня за локоть.
Н2: Умирает! (рыдала нищенка.) Моя бедная сестра умирает! Доктора говорят - рак, месяц осталось жить! А у меня детки плачут от голода! Господи, если б вы дали хоть пенни!
Рука жены на моем локте напряглась.
ГГ: в зал "Она же просит такую малость!","Умная, знает, что надо просить меньше, получишь гораздо больше.
ГГ: Ведь вы...
Н2: Что я, сэр?
Н2: Я болею! Я болею от слез!
Н2: Рак... Рак...
Ж: Простите, не вы подходили к нам возле гостиницы?
Н2: Рак...
(Убежала с деньгами)
ГГ: Господи! Наверняка изучала Станиславского. Он где-то пишет, что довольно сощурить глаз и сдвинуть рот набок, чтобы стать другим человеком. Интересно, у нее хватит духу снова караулить нас у гостиницы?
Ж: Интересно, перестанет мой муж восхищаться этой комедией? Пора отнестись критически.
ГГ: А что, если она говорила правду? Если она уже выплакала все слезы, и ей остается только играть, чтоб заработать на жизнь? Что, если так?
Ж: Не может это быть правдой. Не верю.
Ж: Ладно. К мосту О'Коннелла сюда, верно?
ГГ: Верно.
ГГ: У них есть самоуважение. Видишь, вот тот первый бренчит на гитаре, у следующего - скрипка... А вот и он, Господи, на середине моста!
Ж: Человек, которого ты хотел мне показать?
ГГ: Ну. Тот, что с концертино [ Вид аккордеона ]. Можно подойти посмотреть. Думаю, можно.
Ж: В каком смысле "думаешь"? Он ведь вроде слепой? Или нет?
ГГ: В том-то и беда. Не знаю.
ГГ: Почему он без шапки?
Ж: Может, у него нет?
ГГ: Должна быть.
Ж: Говори тише.
ГГ: Должен быть у него головной убор.
Ж: Вдруг ему не на что купить?
ГГ: Такой бедности даже в Дублине не встретишь. У каждого есть хотя бы шапка!
Ж: Может, он весь в долгах, кто-то из близких болен.
ГГ: Но стоять неделями, месяцами под дождем и даже не поморщиться, не повернуть головы, будто так и надо - нет, невероятно. По-моему, это нарочно. Напоказ. Чтобы ты растрогалась. Чтобы тебе стало холодно смотреть и ты подала щедрее.
Ж: Уверена, ты сам стыдишься своих слов.
ГГ: Конечно, стыжусь. Боже милостивый, должен же быть ответ!
Ж: Почему ты не спросишь его самого?
ГГ: Нет.
(Нищий открыл рот и запел.)
Ж: Ой, как замечательно.
ГГ: Замечательно.
Ж: Ему надо петь на сцене.
ГГ: Может быть, он раньше и пел.
Ж: Он слишком хорош для такого места.
ГГ: Я тоже так часто думаю.
(Жена возилась с замком сумочки. Жена открыла сумочку. ГГ взял ее за локоть и повел прочь. Она сперва вырывалась, затем перестала.)
ГГ: Только позже, оглядываясь назад, понимаешь: пока ты был занят своими делами, пока под стук дождя писал в номере статью об Ирландии, водил жену обедать, шлялся по музеям, ты все время видел тех, других, кому подают не кушанья, а милостыню.
Нищие Дублина - кто удосужился разглядеть их, узнать, понять?.. Однако сетчатка воспринимает, а мозг фиксирует, и только ты сам пропускаешь то, о чем кричат органы чувств.
Я не думал о нищих. Я то бежал от них, то шел им навстречу, слышал и не слышал, пытался и не пытался осмыслить...
Нас осталось совсем немного.
П: Сэр. Это седьмой размер. У вас скорее семь с половиной.
ГГ: Мне подойдет. Мне подойдет. (сунул кепи в карман.)
П: Позвольте, я дам вам пакетик, сэр.
ГГ: Нет!
Как они не похожи на моего простоволосого друга!
Друга?
ГГ: Извините. Тут был человек с концертино...
(Старуха перестала вращать ручку и уставилась на ГГ)
С: А?
ГГ: Человек, который стоял без шапки.
С: А, этот!
ГГ: Его здесь сегодня нет?
С: Вы его видите?
Ручка адской машины снова завертелась. Я бросил в кружку пенни. Старуха взглянула так, будто я туда плюнул. Я положил еще пенни. Она отпустила ручку.
ГГ: Вы знаете, где он?
Старик: Заболел. Слег. Мы слышали, как он кашлял, когда уходил.
ГГ: Вы знаете, где он живет?
С: Нет!
ГГ: А как его имя?
Старик: Да кто ж знает!
(Пожилая пара настороженно смотрела на меня. Я положил в кружку последний шиллинг.)
ГГ: Он поправится.
(Женщина налегла на ручку. В недрах шарманки случился обвал битого стекла и железа)
ГГ: Мелодия. Что это за мелодия?
С: Глухой, что ли! Это национальный гимн! Может, хоть шапку снимете?
Я показал ей новую шапку.
С: Да не эту! Вашу!
ГГ: Ой!
(В предотьездный день жена стала упаковывать новую шапку вместе с моими)
ГГ: Спасибо, не надо. Пусть полежит на каминной полке.
Управляющий, держа бокал, смотрел на бесконечное кружево, потом перевел взгляд вниз, на серые ночные плиты, и вполголоса произнес:
У: "Нас осталось совсем немного".
Я взглянул на жену, она - на меня.
Управляющий заметил:
У: Так вы знаете его? Он вам тоже говорил?
ГГ: Да. Но что это значит?
У: Раньше я думал, что он бывший военный и их осталось совсем немного. Но нет. А может, он хочет сказать, что мир богатеет и нищих становится все меньше. Или пропадают люди, которые умели смотреть и откликаться на просьбу. Все заняты, мельтешат, всем некогда вникать. Но я думаю, все это чепуха и накипь, слюни и сантименты.
Он отвернулся от окна:
У: Так вы знаете "Нас осталось совсем немного"?
Мы с женой кивнули.
У: И женщину с ребенком?
ГГ: Да.
У: И ту, у которой рак?
Ж: Да.
У: И человека, которому нужен билет до Корка?
ГГ: Белфаста.
Ж: Голуэя.
Управляющий грустно улыбнулся и вновь поглядел в окно.
У: А пару с шарманкой, которая не играет мелодию?
ГГ: Раньше-то хоть играла?
У: В моем детстве - уже нет.
Лицо управляющего омрачилось.
У: Знаете нищего с моста О'Коннелла? Видели сегодняшнюю газету?
ГГ: Нет.
У: "Айриш Таймс", маленькая заметка в нижней половине пятой страницы. Похоже, он устал. Выбросил концертино в реку. И прыгнул следом.
ГГ: Так он был вчера на мосту! А я оставался дома!
У: Бедолага! Какая смешная, страшная смерть. Дурацкое концертино - терпеть их не могу, а вы? - падает вниз, как больная кошка, нищий летит следом. Я смеялся и сам стыдился этого смеха. Да. Тела так и не нашли. Пока ищут.
ГГ: Господи! О, черт!
Управляющий смотрел на меня, дивясь моему волнению.
У: Вы ничем не могли бы ему помочь.
Ж: Мог! Я ни разу не дал ему даже пенни! А вы?
У: Если вспомнить, да, тоже ни разу. Но вы еще хуже меня! Я сам видел, как вы носитесь по городу, раздавая монетки направо и налево. Почему, почему не ему?
ГГ: Наверное, мне казалось, что это перебор. Да, черт возьми! Я думал, непокрытая голова - прием, чтоб меня разжалобить! Дьявол, через какое-то время начинаешь думать, что все - только уловки! Я шел зимними вечерами под проливным дождем, а он пел, и мне становилось так зябко, что я ненавидел его до дрожи. Интересно, со сколькими людьми получалось так же? Вот почему ему никто не подавал. Я думал, он такой же профессионал, как и все. А может, он был настоящий бедняк и только в эту зиму начал просить подаяния, продал одежду, чтобы купить еды, и очутился на улице без шапки.
ГГ: Как их различить? Как узнать, кто честный, а кто - нет?
У: Беда в том, что никак. Многие попрошайничают так давно, что очерствели, забыли, с чего все начиналось. В субботу была еда. В воскресенье кончилась. В понедельник они попросили в долг. Во вторник стрельнули первую спичку. В четверг - сигарету. А через несколько пятниц оказались перед дверями отеля. Они не смогут объяснить, что с ними произошло и почему. Одно точно: они висят над обрывом, цепляясь кончиками пальцев. Может, тому бедолаге с моста О'Коннелла наступили на руки, и он отпустил хватку? Что это доказывает? Нельзя замораживать их взглядом или смотреть мимо. Нельзя убегать и прятаться. Можно только давать всем без разбору. Если начнешь проводить градации, кто-нибудь обидится. Я жалею, что не подавал слепому певцу всякий раз, как проходил мимо. Ладно. Ладно. Будем утешаться, что дело не в наших шиллингах, а в его семье или прошлом. Теперь не узнаешь. В газете нет даже имени.
Минуту спустя, спускаясь в нездешнем ночном лифте, я обнаружил, что держу в кулаке новую твидовую шапку.
В рубашке, без пиджака, я шагнул в ночь.
Я отдал шапку первому подошедшему. Не знаю, пришлась ли она впору. Все деньги, что были в моих карманах, мгновенно разошлись по рукам.
Тогда, одинокий, дрожащий, я внезапно поднял глаза. Я стоял, и мерз, и пытался сморгнуть снежинки, бесшумный слепящий снег. Я видел высокие окна отеля, свет, тени.
ГГ: Как там у них? Горят ли камины? Тепло ли? Кто эти люди? Пьют ли они вино? Счастливы ли они?Знают ли они хотя бы, что я ЗДЕСЬ?
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 1 | Нарушение авторских прав