Японская культура и материковая цивилизация

Психологическое нежелание выходить за пределы собственного архипелага привело к тому, что страна не знала ничего похожего на эру великих географических открытий. Однако это не означает, что японцы не знали, что происходит на материке. Контакты осуществлялись постоянно. Япония на протяжении почти всего известного нам исторического периода никогда, за исключением последних полутора столетий, не претендовала на роль культурного, политического и военного центра. Потоки информации, направленные с континента в Японию и из Японии во внешний мир, до самого последнего времени не были сопоставимы по своей интенсивности. Не только сама Япония ощущала себя как периферию ойкумены: внешний мир также воспринимал ее в этом качестве. Общепризнанным является факт широкого заимствования японцами достижений континентальной цивилизации практически на всем протяжении истории этой страны. Трудно обнаружить в японской культуре и цивилизации хоть что-нибудь, чего были лишены ее дальневосточные соседи. Тем не менее, японская культура всегда была именно японской. То есть своеобразие культуры проявления не столько на уровне изолированно рассматриваемых «вещей» или «явлений», сколько в характере связей между ними, из которых и вырастают доминанты той или иной культуры. Закрытость японской культуры, малочисленность контактов с материком основной части населения приводила к консервации особенностей местного менталитета и стиля жизни, вырабатывала стойкое убеждение в некоей «особости» Японии, ее культуры и исторического пути. Спору нет – Япония действительно страна во многом особая. Однако так же бесспорно, что при непредвзятом подходе при сравнении разных культур и народов, сходств все-таки оказывается несравненно больше, чем различий. Массовое же японское сознание склонно даже ныне делать большой акцент на том, что отличает японцев от других народов, чем подчеркивать их общность. Исторический изоляционизм Японии привел к тому, что люди этой культуры оказались малоспособны к ведению реального межкультурного диалога. Отношения японцев с представителями других культур до сих пор часто ограничиваются высокоформализованными проявлениями этикетности. Когда же дело доходит до реального взаимодействия, то тогда с неизбежностью возникают довольно серьезные конфликтные ситуации. Достаточно посмотреть на отношение к японцам в странах, где сильнее всего ощущается их экономическое присутствие – почти всюду они воспринимаются местным население как инородное образование.

И это не случайно, ибо в сознании японцев чрезвычайно строго разграничена пространственная и социально-культурная оппозиция внутреннее/внешнее (свое/чужое). К «внешнему», «чужому» пространству не применимы те нормы поведения, которые действуют в пространстве «внутреннем». Дом должен быть чистым, а улица или горная туристская тропа - может быть грязной; изысканнейшая вежливость и этикетность поведения внутри страны при пересечении границы с легкостью может сменяться безразличием к формам собственного поведения в «чужом» пространстве, где привычные формы поведения действовать перестают. Это — психология деревенской общины (своего рода островка в социальном море), получившая тотальное распространение. В японском обществе большое значение имеет не критерий неповторимости личности, а ее принадлежность к определенной структуре (семейной, фирменной, региональной, национальной и т.п.). Каталог социальных групп, к которым принадлежит японец, и представляет собой то, что в европейской традиции именуется «личностью». При достаточно большой идеологической терпимости (Япония не знает феномена «религиозных войн»), то есть терпимости межгрупповой, внутреннее устройство каждой группы таково, что исключает малейшее проявление инакомыслия. Чрезвычайно важно, что заимствования осуществлялись Японией на большей протяженности ее истории совершенно добровольно, а значит, Япония имела возможность выбора – заимствовались и укоренялись лишь те вещи, идеи и институты, которые не противоречили уже сложившимся местным устоям.

Религия

Религия и по сей день занимает заметное место в жизни как японского общества в целом, так и его индивидуальных членов. Многочисленные обряды, являющиеся обязательным элементом повседневной жизни японцев, связаны по своему происхождению с религией, а отправление их практически немыслимо вне рамок культовых учреждений или по крайней мере без участия служителей культа. Синто – национальная религия японского народа. Синто (буквально: «путь богов») представляет собой религиозную систему, начавшую оформляться в VIII в. основными составляющими синтоизма следует считать развитый культ предков и культы природных (ландшафтных) божеств. Культ предков предполагает, что каждый род имел своего божественного прародителя, «действовавшего» в мифологические времена и считавшегося полифункциональным охранителем рода (получается, таким образом, что адептами синтоизма могут быть только японцы). Связанные узами родства, эти божества образуют пантеон синто, закрепленный в мифологическо-летописных сводах и генеалогических списках (авторитет такого рода памятников в японской культуре следует признать чрезвычайно высоким). Японская мифология представляет собой рассказ о последовательном появлении на свет различных божеств, каждое из которых имеет своих потомков. Характерным свойством этого мифологического рассказа является отсутствие конфликтов между поколениями божеств (в отличие от мифологических систем Запада). Возникающие конфликты, как правило, имеют место между представителями одного поколения. Череда «человеческих» предков семьи, являющихся потомками божеств, также является объектом поклонения для своих потомков. В этой системе каждый человек, имеющий потомков, превращается в божество, и ему совершаются приношения – вне зависимости от его прижизненных заслуг и деяний. Почтительное отношение к предкам распространяется и на прошлое время вообще – поскольку оно было «временем предков». Отсюда – та выдающаяся роль, которая принадлежит в менталитете японцев истории. Социальной проекцией этих установок является постоянное стремление обеспечить преемственность времен. Именно поэтому история Японии не знает революций, означающих прежде всего разрыв времен, отказ от преемственности и традиции. Японцы в массе своей воспринимают синто не как религию, а как обычай или, лучше сказать, как нечто составляющее неразрывную часть их собственного окружения, среды, в которой они живут и действуют. Иными словами, в их представлениях синто связывается с чувством принадлежности ко всему японскому. Именно синтоистская вера воспитала в японцах чуткость к природе, умение наслаждаться ее бесконечной переменчивостью, радоваться ее многоликой красоте. Синто не требует от верующего ежедневных молитв – достаточно лишь присутствия на храмовых праздниках и приношений за исполнение обрядов. В быту же исповедующие синто проявляют себя лишь религиозным отношением к чистоте. Поскольку грязь отождествляется у них со злом, очищение служит основой всех обрядов. Сложившийся первоначально как культ земледельческой общины, синто развивался на базе активного взаимодействия с заимствованиями из материковой Азии – буддизмом, религиозным даосизмом и конфуцианством. В частности, догмы синто, его обрядность формировались на основе синтеза с буддизмом и космогонической концепцией позитивного и негативного начал (инь–ян), составляющей важную часть религии даосизма.

Но несмотря на столь высокую степень, какой достиг синто-буддистский синкретизм, синто сохранил свой оригинальный характер как национальной религии, отличающей его и от буддизма, и от других иностранных заимствований. Идеологи японского национализма неизменно ссылаются на это обстоятельство как на одно из проявлений необычайной мощи национального духа, способного не только выстоять перед любым чужеземным влиянием, не только преодолеть его, но в конечном счете японизировать чужеземные заимствования, превратив их в составную часть собственной традиции. В наши дни судя по некоторым данным статистики получается, что число верующих в стране вдвое превышает численность населения. Это означает, что каждый японец причисляет себя и к синтоистам и к буддистам. Это можно объяснить своеобразным разделением труда. Синто оставил за собой все радостные события в человеческой жизни, уступив буддизму события печальные. Если рождение ребенка или свадьба отмечаются синтоистскими церемониями, то похороны и поминания предков проводятся по буддистским обрядам. На фоне религиозной терпимости, издавна присущей японцам, проповедники христианства предстали в весьма неприглядном виде. Сама идея о том, что обрести спасение и обеспечить себе загробную жизнь в человеческом образе можно лишь взамен за отказ от всякой другой религии в пользу учения Иисуса Христа, – сама эта идея казалась японцам торгашеской и унизительной. Но может быть опять-таки из-за терпимости японцев, христианство постепенно обрело своих приверженцев, так и не заняв главенствующего места в жизни японского общества.

Дата добавления: 2015-11-30