Экзамен по боевой магии

Экзамены у шестикурсников в этом году начались на месяц раньше, чем прошлой весной, – в начале апреля. Первым предметом, по которому им предстояло экзаменоваться, было искусство боевой магии. В дни экзаменов студенты Думгрота освобождались от занятий, поэтому в первый понедельник апреля, вместо того чтобы идти на урок, шестикурсники всех трех факультетов собрались в классе профессора Безродного. Без лишних вступлений учитель начал сразу с главного.

– Сегодня на экзамене вам нужно будет продемонстрировать владение атакующим приемом тотем‑оборотень. Для студентов, которые смогут просто применить его, экзамен будет считаться зачтенным. Однако допуск к обучению боевой магии в следующем учебном году получат только те, кто сможет с помощью этого приема поразить соперника, защищенного магическим щитом, или как минимум пробить сам щит.

Ребята озадаченно зашушукались.

– Магический щит, – продолжал Гурий, – самая простая защита мага. Если вы не способны преодолеть эту преграду, ваше владение любыми атакующими приемами бесполезно.

Он окинул ребят многозначительным взглядом.

– Бесполезные ученики в следующем году мне не нужны.

Какое‑то время шестикурсники растерянно молчали.

– Профессор, – первым нарушил молчание Иларий, – но ведь если пробить щит, то можно ранить соперника.

Учитель боевой магии бесстрастно кивнул.

– Верно. Одни животные‑тотемы никакого существенного вреда причинить не могут, а другие представляют реальную опасность даже для тела мага. К таким тотемам относятся, к примеру, тотемы‑хищники. – Он развел руками. – Но тут уж ничего не поделаешь.

– Э‑э‑э, – промычал рядом с Иларием Назар Черемша, – профессор, то есть мы должны атаковать… по‑настоящему?

Гурий снова кивнул.

– Назначение любого атакующего приема – нанести поражение атакуемому объекту. Либо устранить, либо вывести из строя. Бессмысленная жестокость не одобряется, но ваша атака должна достичь цели, иначе в ней нет никакого смысла. А если вы не хотите получить повреждения, постарайтесь сделать свой щит максимально крепким. Все в ваших руках.

– Можно подумать, кого‑то волнуют чьи‑то клыки и когти, – самоуверенно хмыкнув, произнес вслух Лапшин.

Иларий с Назаром одарили его косыми взглядами, а Гурий улыбнулся.

– Что ж, господин Лапшин, значит, решено – именно вы и станете примером для остальных. Будьте добры, продемонстрируйте, что нечего бояться тому, кто умеет выставлять надежный щит.

Ребята в классе засмеялись, а Иларий отечески похлопал Ромку по плечу.

– Довыпендривался? – спросил он.

– Ты лучше смотри и учись, пока я жив, – с наигранной напыщенностью парировал Лапшин.

– Господин Грызов, – бросив взгляд в сторону златоделов, произнес Гурий. – Вы будете в атаке.

Виталик Грызов вышел вперед и стал напротив Ромки, метрах в четырех от него.

– Напоминаю, что у нас экзамен, – сказал учитель, – поэтому есть определенные ограничения. На то, чтобы справиться с задачей, у вас будет не более двух попыток. Постарайтесь уложиться – это в ваших интересах.

Ромка и Грызов замерли наготове, не отводя друг от друга сосредоточенных взглядов.

– Начинайте!

Взлетела вверх рука Грызова и, словно прямо из его плеча, в сторону Ромки хлынул поток огромных серых крыс. Белка рядом с Милой сильно вздрогнула, а в рядах наблюдателей раздался такой звук, будто кого‑то сейчас стошнит. Несмотря на то что она видела тотем Грызова далеко не впервые, Мила и сама почувствовала прилив омерзения от вида серой лавины, из которой во все стороны, извиваясь, торчали длинные крысиные хвосты.

Ей не зря даже в голову не пришло переживать за Ромку. Послышались громкие тупые удары – крысы одна за другой отскакивали от возникшего перед Ромкой прозрачного белесого щита, падали на пол и исчезали.

Грызов не стал раздумывать и сразу же использовал свою вторую попытку. Крысиный поток снова устремился к Ромке, но все повторилось – серые твари с визгом ударялись о Ромкино защитное поле и разлетались во все стороны.

Когда лежащие повсюду крысиные тельца исчезли, а руке Грызова уже вернулся обычный вид, Ромка, тряхнув кистью с сапфиром, снял щит.

– Поздравляю, господин Грызов, – произнес Гурий, – вы сдали экзамен, но, к сожалению, не допускаетесь до обучения боевой магии в следующем году. Жду вас в сентябре на пересдаче. А пока задержитесь ненадолго – вы нам еще понадобитесь в обороне.

Грызов что‑то недовольно пробубнил под нос и в крайне расстроенном состоянии вернулся к остальным златоделам.

– Ваш щит был безупречен, господин Лапшин, – обратился Гурий к Ромке. – Теперь покажите, как вы можете атаковать. – Он окинул взглядом группу своих студентов и, определившись, распорядился: – Господин Черемша, прошу в оборону.

Назар с тяжелым вздохом вышел вперед.

– Начали!

Ромка и Назар вскинули руки одновременно. Перед Назаром завис огромный, в высоту его роста, прозрачный багряный щит, и в тот же миг Ромкина рука засияла серебром, превратившись в стаю светло‑серых псов. Назар испуганно подался назад, но, кажется, этим лишь ослабил оборону – трое серебристых псов бросились на него и в мгновение ока, вонзив огромные клыки в багряный щит, разорвали его на клочки. Назар прикрыл голову руками, защищаясь от собак, но животные, словно нимало не заинтересовавшись им, отпрыгнули от него в разные стороны и исчезли.

Какое‑то время в классе стоял восхищенный гул, прерванный голосом учителя.

– Грани вашего таланта, господин Лапшин, не перестают меня восхищать, – сказал он.

На Ромкином лице появилась довольная улыбка.

– Вложить в атаку такую мощь, чтобы оборона затрещала по швам, хороший ход. – Гурий вскинул вверх указательный палец. – Однако, господин Лапшин, я советую вам подумать, была бы ваша сверхмощная атака результативной, если бы щит господина Черемши не оказался таким безнадежно хилым.

Улыбка сошла с лица Ромки. Не желая воспринимать замечание учителя всерьез, он недовольно нахмурился. Назар же, услышав от учителя характеристику своего щита, и вовсе выглядел подавленным.

– Господин Лапшин, поздравляю с успешной сдачей экзамена и получением допуска к занятиям по боевой магии в следующем году. Вы можете быть свободны.

Ромка направился было к выходу из класса, но, не пройдя и половину пути, остановился. Пока учитель выбирал, кого из своих студентов вызвать следующим, Лапшин вернулся и стал за спинами меченосцев.

– Почему остался? – шепотом спросила его Мила.

– А разве тебе не нужна моральная поддержка? – отшутился Лапшин.

– Попрошу выйти вперед господина Бермана и госпожу Ясколку, – произнес Гурий. – Господин Берман в атаке.

Девушка Лапшина, большеглазая, субтильная и стриженная под мальчика Яна, настороженно изучала Яшку, словно пыталась угадать его тотем. В этом не было ничего удивительного – Яшкин тотем был известен немногим, ведь до недавнего времени большинство защитных и атакующих приемов у Яшки получалось сдавать только на многочисленных пересдачах, где, кроме него и учителя, никто не присутствовал.

Однако после долгих совместных тренировок с Яшкой Мила прекрасно знала, какое животное является в роду Берманов наследственным. Сейчас она была уверена в Яшке – во время их последних тренировок атакующий прием тотем‑оборотень получался у него превосходно.

«Яшка, это твой шанс поразить Белку», – подумала она, скосив глаза на подругу.

Та часто моргала, заметно переживая за Бермана, и Мила решила бы, что это хороший знак и у Яшки есть надежда на взаимность, если бы не знала, что переживать за кого‑то – для Белки то же самое, что дышать.

Вернувшись взглядом к Берману, Мила, к своему удивлению, обнаружила, что тот выглядит гораздо более растерянным, чем ожидающая его атаки Яна. Сначала Мила не понимала, в чем дело – не могло быть никаких сомнений в том, что сдать экзамен для Яшки не составляет проблемы. Мила своими глазами видела в действии его атакующий тотем‑оборотень. На сегодняшний день этот прием давался Яшке легко. Но стоило ей только перевести взгляд с Яшки на Яну и обратно, как она догадалась, в чем дело.

– Почему вы колеблетесь, господин Берман? – спросил у Яшки Гурий. – С вашим тотемным животным успех вам гарантирован.

Лицо Яшки приняло виноватое выражение.

– От вас даже не требуется прилагать особых усилий, – продолжал Гурий, – достаточно успешно применить атакующий тотем‑оборотень – и ваше тотемное животное просто раздавит совершенно любой щит. Причем вам ведь для этого вовсе не нужно, чтобы их было много. Достаточно одного.

Мила видела, как и без того большие глаза Яны сделались просто огромными. Казалось, девушка пытается представить в воображении то, о чем только что сказал учитель. Результат, видимо, был впечатляющим, потому что Яна вдруг задрожала всем телом, часто моргая и глядя на Яшку до смерти напуганным взглядом.

– Чего она испугалась? – озадаченно спросила шепотом Белка.

– Ты недооцениваешь Бермана, – ответил ей Ромка. – Он может быть довольно страшным парнем.

– Видел его тотем? – оживилась Мила.

– Нет, – ответил Ромка. – Я просто спросил как‑то, а он ответил. Мне хватило.

Мила качнула головой.

– Увидеть – это не то же самое, – вслух заметила она.

Яшка тем временем выглядел так, будто готов был скорее отсечь себе руку, чем направить свою атаку на стоящую перед ним девушку.

«Яшка, не смей делать глупостей, – мысленно обратилась к нему Мила. – Ты же не для того столько тренировался, чтобы завалить экзамен, который с легкостью можешь сдать».

– Господин Берман, вы должны решиться, – сказал Гурий. – Мы не можем ждать вас бесконечно. Я надеюсь, вы не собираетесь отказаться от сдачи экзамена?

Яшка так резко вскинул глаза на учителя, словно подобная мысль даже не приходила ему в голову, и теперь он увидел выход. Однако через пару секунд, обреченно выдохнув, он опустил глаза и отрицательно покачал головой.

– Тогда приступайте, – поторопил его Гурий.

Яшка сглотнул и посмотрел на дрожащую как осиновый лист Яну. Весь его вид словно говорил о том, что он заранее просит прощения. Мила видела, что Яшка все еще колеблется, и уже начала было опасаться, что он так ничего и не сделает, как тот вдруг решительным движением вскинул руку – от кисти и до самого плеча она на глазах превратилась в огромную тучу бурого меха.

На подкашивающихся ногах Яна выставила перед собой прозрачный щит – ее рука с перстнем сильно дрожала. Мила с жалостью смотрела на девушку, ясно понимая, что ее щит сейчас настолько слаб, что рассыплется даже от самого простого заклинания. Для Яшкиного тотема этот щит был пустым местом. Мила покачала головой, искренне надеясь, что после атаки Бермана Яна хотя бы выживет. Однако вместо того, что она ожидала увидеть, произошло нечто странное.

Туча бурого меха рванула к девушке, внешне напоминая разорванное на куски огромное животное. Миле понадобилось два вздоха, чтобы понять, что тотем Яшки так и не принял окончательную форму, словно материализация остановилась на полпути. Огромные комки шерсти, врезаясь в щит побелевшей Яны, тотчас таяли на глазах.

Когда Яшкина рука вернулась в свое нормальное состояние, не выдержавшая напряжения Яна осела на пол.

– Ме‑медведь? – заикаясь, шепотом спросила Белка. – Это был ме‑медведь?

Она смотрела на Яшку так, словно впервые его увидела. Мила несколько секунд с надеждой вглядывалась в лицо подруги. Потом тяжело вздохнула – в этом взгляде не было ничего из того, что хотел бы увидеть в нем безответно влюбленный Берман.

Гурий тем временем прокашлялся.

– Я готов зачесть вам экзамен, господин Берман, – сказал он. – Несмотря на то что ваш тотем так и не появился перед нами во всей своей красе, владение атакующим приемом тотем‑оборотень вы, тем не менее, продемонстрировали. Однако, как вы понимаете, я не могу вас допустить к занятиям боевой магией в следующем учебном году.

Яшка облегченно выдохнул и кивнул.

– У вас есть еще одна попытка, – напомнил ему Гурий. – Вы уверены, что не хотите ею воспользоваться?

Яшка покачал головой и бросил взгляд на Яну, словно пытался сказать, что ей не о чем беспокоиться. Что касается девушки, чьи глаза вновь увеличились в размерах после предложения учителя, то теперь она смотрела на Яшку с искренней благодарностью, как на своего спасителя.

– Хорошо, господин Берман, – сказал Гурий. – Надеюсь, в сентябре вы все‑таки продемонстрируете полную силу своей атаки, чтобы получить допуск к обучению на седьмом курсе.

– Проворонил такую возможность, – причитал Ромка, глядя, как Яшка возвращается в общую группу. – Кому нужно это благородство? Тоже мне, рыцарь в сияющих доспехах.

Мила, округлив глаза от удивления, воззрилась на друга.

– Яна же твоя девушка.

Ромка в ответ посмотрел на нее с искренним недоумением.

– И какое отношение этот факт имеет к боевой магии?

Мила лишь покачала головой. Чему удивляться? Она ведь всегда знала, что особой чувствительностью Ромка не отличается.

С Лапшина ее мысли перескочили на Яшку. Только что Мила поняла колоссальную разницу между ним и пятикурсником Артемом, который вместе с Белкой посещал курс изомагии. Если для Артема совершить поступок ради девушки, которая ему нравится, означало продемонстрировать свою силу, то для Яшки поступком было – свою силу скрыть. Артем стремился завоевать. Для Яшки было важнее – не ранить.

Когда Берман подошел к ним, Мила, желая его поддержать, подняла вверх большой палец, получив в ответ благодарную улыбку. Про себя же она подумала, что, скорее всего, у Яшки с Белкой ничего не получится. Эти двое были слишком похожи, а Белку, судя по всему, привлекали другие парни – обладающие качествами, которых недоставало ей самой.

Углубившись в размышления о друзьях, Мила едва не прослушала, как Гурий назвал ее имя.

– Господин Лютов – атака, госпожа Рудик – оборона. Прошу вперед.

Направляясь к учителю, Мила невольно повернула голову – из группы златоделов вышел Лютов. Их взгляды встретились, и Мила с недоумением подумала, почему Гурий выбрал их друг другу в соперники, прекрасно зная об их взаимной вражде.

Когда они стали в исходную для атаки позицию, Гурий отошел в сторону. Сосредоточившись, Мила приготовилась в любой момент выставить щит.

Не зевать. Не отвлекаться. Даже не мигать. Быть наготове.

Лютов не спешил, и Мила решила, что таким образом он пытается сбить ее с толку, чтобы она потеряла концентрацию. Прошла минута. Из‑за того, что Мила вынуждала себя не моргать, глаза начинали слезиться.

Лютов стоял напротив нее с опущенными руками, словно даже не собирался ее атаковать. Чуть склонив голову набок, он смотрел на нее таким взглядом, словно чего‑то ждал. Мила нахмурилась.

«Чего он ждет? – подумала она, и тут ее озарило: – Какая глупость! Наоборот все – чего я жду? Он же не может меня атаковать по‑настоящему!»

С тяжелым вздохом Мила прикрыла глаза, чтобы, открыв их через секунду, увидеть, как Лютов ехидно улыбнулся краем рта, заметив, что она, наконец, догадалась о причинах его бездействия.

– Что такое? – спросил Гурий, обратив внимание на странное поведение своих студентов. – Господин Лютов?

Но тот продолжал молча смотреть на Милу, ничего не отвечая на вопрос учителя и даже не поворачивая головы в его сторону. Мила мысленно призвала гром и молнию на голову Лютова.

«То есть он предлагает выкручиваться мне, да? – раздраженно подумала она. – Ну, здорово».

Снова глубоко вздохнув, Мила, попросила:

– Профессор, вы не могли бы меня кем‑нибудь заменить? – Посмотреть на Гурия ей не хватало смелости; зная, что все взгляды сейчас устремлены на нее, Мила чувствовала себя очень неловко. – Пожалуйста.

Гурий озадаченно прокашлялся. Когда он заговорил, она без труда распознала в его голосе недовольство:

– Причина?

Мила устало вздохнула в третий раз. Она хорошо понимала, почему он недоволен ее просьбой – если другие по ее примеру начнут просить о замене, то это грозит срывом экзамена. И, тем не менее, выбора у Милы не было.

– Я не готова.

Какое‑то время Гурий молчал, и Мила могла только гадать, что он сейчас думает о ее странном поведении. Она со злостью стрельнула глазами в Лютова, надеясь, что он поймет ее мысленное послание:

«Чтоб тебе провалиться, Лютов! По твоей вине я чувствую себя круглой идиоткой».

Ей вдруг показалось, что в глядящих на нее черных глазах на секунду появились и исчезли всполохи веселья. Однако Мила тотчас решила, что ей привиделось – улыбка Лютова была по обыкновению насмешливой и холодной.

– Хорошо, – наконец ответил Гурий.

Мила не сдержала очередного вздоха – в этот раз облегченного. Когда она возвращалась к остальным ребятам, Гурий добавил ей вслед строгим тоном, от которого Мила невольно поморщилась:

– Но не отходите далеко, госпожа Рудик. Вы будете сдавать атакующий прием тотем‑оборотень следующей. Господин Капустин, выходите вперед, вы ее замените.

Старательно игнорируя недоумевающие взгляды друзей, Мила притворилась, что ее ужасно интересует предстоящая схватка.

– Вы готовы? – спросил Гурий, когда Лютов и Капустин стали друг напротив друга. – Начали!

Не успел голос Гурия затихнуть, как Лютов молниеносным движением выбросил вперед руку – кисть и рукав школьной формы тотчас исчезли, словно рассыпавшись на бесформенные черные сгустки, а в следующее мгновение на Капустина уже летела целая стая волков.

«Дьявольски быстр! Ты просто дьявольски быстр, Лютов!» – подумала Мила и сразу же разозлилась на себя, когда поняла, что чувством, которое она сейчас испытала, было не что иное, как восхищение.

Однако Капустин не спасовал, он оказался почти так же стремителен, как и его соперник, – черные волки один за другим ударялись о едва видимую преграду, зависшую перед Сергеем, и сразу же растворялись в воздухе.

Белорогие оживленно зашушукались. Казалось, они в едином порыве испытали гордость за одного из лучших студентов своего факультета. И на то были причины. Мила не сомневалась – отразить атаку Лютова мог только очень мощный щит.

Однако радость белорогих была недолгой. Несколько человек изумленно ахнули, Мила непроизвольно округлила глаза, а лицо Капустина теперь выражало растерянность – Лютов, буквально мгновение назад стоявший перед Сергеем, исчез.

Это произошло так внезапно и неожиданно, что Мила и сама не поняла, как в считанные секунды смогла разгадать замысел Лютова. Ее взгляд метнулся за спину Капустина – и точно, фигура Лютова, словно материализовавшись из воздуха, возникла именно там. Лютов вскинул руку, которая моментально от плеча превратилась в стаю волков. В едином прыжке звери обрушились на Капустина сзади. В последний момент тот повернул голову и вскрикнул, но было поздно – его накрыла лавина черного меха.

Повисшее в классе молчание показалось Миле тяжелым, как упавшая цементная плита. Противостояние, которое сначала развивалось для Капустина удачно, обернулось полным, бескомпромиссным поражением.

Когда рычание смолкло и черные волки растворились в воздухе без следа, ребята увидели лежащего на полу Сергея. Шипя сквозь зубы, он с трудом принял сидячее положение – сил для того, чтобы встать на ноги, ему, видимо, еще не хватало.

– Господин Капустин? – Гурий подошел к нему и внимательно осмотрел с ног до головы. Потом сказал, не скрывая облегчения: – Ничего страшного, всего лишь несколько царапин.

Повернув голову в сторону своих учеников, Гурий вдруг улыбнулся. Мила проследила за его взглядом – стоящая поблизости Анфиса выглядела так, будто вот‑вот готова была потерять сознание от переживаний.

– Госпожа Лютик, проводите, пожалуйста, господина Капустина в палату экстренных случаев, – произнес Гурий. – Но не задерживайтесь. Вам обоим еще предстоит сдать экзамен.

Проследив, как Анфиса, поддерживая Сергея под руку, повела его к выходу из класса, Мила посмотрела на Лютова. Тот выглядел настолько спокойным и невозмутимым, словно все, что он только что сделал, было для него всего лишь разминкой. Милу злила его самоуверенность, но одновременно она почувствовала, как все ее члены сковало от беспокойства и напряжения.

«Только не паниковать, – приказала она себе, помня, что ей предстоит сдавать экзамен следующей. – Если буду нервничать – все испорчу. А я не хочу ему уступить. Мне… – Мила сцепила зубы. – Мне до смерти надоело ему уступать!»

– Господин Лютов, – произнес Гурий, – поздравляю, вы сдали экзамен и получаете допуск к занятиям боевой магией в следующем учебном году. Можете быть свободны.

– Профессор, – вдруг произнес Иларий, – но ведь Лютов не пробил магический щит. К тому же он использовал телепортацию. Так можно?

Гурий улыбнулся.

– Я сказал, что вы должны поразить противника, защищенного магическим щитом, или пробить сам щит, чтобы продемонстрировать, что вы способны атаковать результативно. Но я не говорил, что щит пробивать обязательно. А что касается телепортации… Ваша задача атаковать с помощью приема тотем‑оборотень, но никто не запрещал вам использовать дополнительно и другие техники. Теперь вам ясно?

– Да, профессор, – ответил Иларий и, нахмурившись, задумался – наверное, пытался решить, какую пользу можно извлечь из этой информации.

– Я могу остаться, профессор? – вдруг спросил Лютов – несмотря на позволение, он так никуда и не ушел.

– Разумеется, – ответил учитель. – Если вам интересно, как сдадут экзамен ваши одноклассники, то оставайтесь. Это не запрещено.

Лютов кивнул и отошел в сторону окон, на ходу бросив взгляд на Милу. Когда их глаза встретились, она ясно поняла – его не интересовало, как сдадут экзамен другие златоделы, он остался лишь затем, чтоб одним своим присутствием выбивать ее из колеи.

«Хочу посмотреть, как ты сядешь в лужу, Рудик», – красноречиво говорил его взгляд.

«Не дождешься, Лютов», – не менее выразительным взглядом ответила Мила.

– Госпожа Рудик, – раздался голос Гурия. – Вы уже готовы?

Мила кивнула и вышла вперед, гадая, кто же станет ее соперником.

– Господин Воронов, прошу в оборону.

Не сдержав удивления, Мила вскинула глаза на своего учителя, но Гурий словно намеренно игнорировал ее взгляд.

У нее закралось нехорошее подозрение. Сначала он выбрал ей в соперники Лютова, теперь Воронова… Что это значит? Уж кто‑кто, но Гурий, вне всякого сомнения, знал, что с этими двумя она всегда враждовала. Он делал это специально? Что происходит?

Мила тряхнула головой. А впрочем, ладно. Пусть. Так даже лучше.

Она недружелюбно посмотрела на приближающегося Воронова и нашла взглядом Лютова.

Да, так даже лучше. Если она действительно хочет сравняться с ним, то соперника идеальнее, чем Воронов, не придумаешь. Помнится, Лютов когда‑то очень высоко оценивал силу своего приятеля. Значит, если ей удастся одержать над ним победу, это будет показателем того, что она достигла неплохих результатов. К тому же… Внимание Милы переметнулось к Воронову; она одарила его многообещающим прищуром:

«Мне есть что припомнить тебе, Воронов. А этот экзамен – хороший повод».

Когда они стали друг напротив друга, маленькие, близко посаженные глазки Воронова глянули на нее из‑под сросшихся на переносице густых черных бровей с неприкрытой ненавистью. Мила заинтересованно хмыкнула. Ей никогда раньше не приходило это в голову, но…

«За что ты так ненавидишь меня, Воронов? – подумала она про себя. – Вряд ли из‑за того, что меня ненавидит Лютов. Такую ненависть, какую я сейчас вижу в твоих глазах, не испытывают за компанию. Что‑то личное?»

Но задавать эти вопросы ему Мила, конечно, не стала бы. И разбираться по этому поводу желания у нее не было ни малейшего. Сейчас перед ней стояла задача намного важнее.

«Я не дам тебе оторваться слишком далеко, Лютов, – подумала Мила, ощущая решимость даже в кончиках пальцев. – Не знаю, насколько важно для тебя твое самолюбие, но у меня есть кое‑что поважнее. Я должна стать сильной, потому что моя слабость многим слишком дорого обошлась. И по сравнению с этим… любое самолюбие – ничто».

– Госпожа Рудик, господин Воронов, – произнес Гурий. – Готовы? Начали!

Мила вскинула руку так быстро, что едва уловила глазом собственное движение. Как всегда, она даже не почувствовала, что рука преобразовалась во что‑то иное – ее рукой стали совы.

Стая рыжевато‑серых неясытей бросилась на Воронова – беззвучные, большеглазые, хищные птицы огромными загнутыми когтями целились прямо в багровый щит. Мила была уверена, что вложила в атаку всю силу, на которую была способна. Ее совы сейчас были в разы опаснее обычных ночных хищников, однако…

Ей оставалось только смотреть, как неясыти одна за другой отскакивали от щита. Их когти, которые должны были разорвать прозрачную багровую сферу перед Вороновым, лишь беспомощно скользили по ней.

Когда птицы исчезли, Мила потрясенно смотрела прямо перед собой, не в силах поверить в свою неудачу.

Невозможно… Как же так?

Насколько на самом деле был силен Воронов? Насколько мощным сейчас был его щит?

Задавая себе эти вопросы, Мила знала, что они бесполезны. Важно было другое – каким бы сильным ни был противник, она должна была оказаться сильнее, вот и все.

Воронов, как и многие, использовал Червлень – сложный щит, защищающий от белой магии. Ничего необычного в этом щите не было – Ромке удалось разорвать его с первой попытки без проблем. Хотя…

Сквозь прозрачное багряное поле Мила видела, как Воронов издевательски ухмыляется, довольный и самоуверенный.

– Госпожа Рудик, хотите воспользоваться второй попыткой? – прорвался сквозь пелену разочарования знакомый голос Гурия.

Даже не глянув на него, Мила кивнула. Конечно же она будет пытаться. Вопрос только в том – как? Использовать телепортацию, как Лютов, она не станет. Повторять за ним? Нет, нет и еще раз нет. К тому же она сомневалась, что сможет выполнить телепортацию так же быстро, как и он, а значит, Воронов будет готов правильно отреагировать. Ничего другого она сейчас все равно придумать не сможет. Остается один, самый простой выход – пробить щит. Но как это сделать?

«Гурий не зря указал Ромке на то, что щит Назара был слишком слаб, – подумала Мила. – Значит, даже мощной атакой не так уж просто пробить такой же мощный щит. Выходит, что…»

Не в силах противиться своему порыву, Мила повернула голову и посмотрела на Лютова. Он стоял возле окна, засунув руки в карманы, и с интересом наблюдал за ней.

«Ну же, покажи, как будешь выкручиваться», – словно говорил его взгляд.

В его улыбке проступило откровенное злорадство.

«Или сдайся».

Мила стиснула зубы и ответила ему свирепым взглядом:

«Черта с два!»

Она не может сдаться. Только не тогда, когда он смотрит.

«Даже мощной атакой непросто пробить такой же мощный щит, – повторила свою мысль Мила, решительно переводя взгляд обратно на Воронова. – Нужно всего лишь сделать так, чтобы сила атаки превзошла силу щита. Но как этого добиться? Моя рука просто не способна ударить сильнее».

И в этот момент она вдруг с удивительной ясностью поняла, что нашла выход. Проблема была только в одном – сможет ли она это сделать?

От волнения Мила задышала чаще. Она никогда не видела, чтобы атакующий прием тотем‑оборотень применяли таким образом. И даже не слышала об этом. А самое худшее – она понятия не имела, как это сделать.

«Представьте, что ваша рука – это оружие, – вспомнила она уроки Гурия. – Это могут быть стрелы, копья, огненные шары – все что угодно».

Мила глубоко вздохнула и решилась – ей просто нужно делать так, как она делала всегда.

«А теперь представьте, что ваши стрелы срываются с луков и градом несутся на противника».

– Госпожа Рудик? – произнес Гурий уже в реальности, видимо, беспокоясь из‑за того, что ожидание затянулось.

Однако Мила уже не могла ему ответить. Она видела только Воронова и его ухмыляющееся лицо.

«Все мое тело – град стрел!»

Мила почувствовала, как окружающий мир изменился. Краски исчезли – вокруг нее остались только оттенки серого. Каждый звук она теперь слышала с непривычной четкостью: шепот, в котором почему‑то без труда различались слова, нервное постукивание носком ботинка, кашель, вздохи… Только все это не имело значения. Мила не видела, чем стала в этот момент. Но в собственном воображении она представляла себя ливнем из тысячи стрел, пылающих огнем ярости.

«Я верну тебе каждую царапину, Воронов!»

Она чувствовала, как ее когти рвут в клочья прозрачный багровый купол, словно тонкую простыню, как вонзаются в теплую плоть и раздирают ее. Сознание разрезал громкий крик, полный боли… А в следующее мгновение Мила вдруг осознала, что обеими ногами стоит на полу.

Она поморгала – мир вокруг нее снова обрел краски. Рядом с ней кто‑то натужно то ли стонал, то ли шипел. Обернувшись, она увидела, что в двух шагах от нее корчится на полу Воронов, прижимая руки к лицу.

Мила удовлетворенно выдохнула: у нее получилось!

Опьяненная своим успехом, она не сразу заметила, что в классе повисла неестественная тишина. Мила подняла глаза. Первым, что она увидела, было потрясенное лицо Гурия. Он смотрел на нее так, словно не мог поверить своим глазам.

Мила обернулась. Почти все взгляды в классе были устремлены на нее – изумленные, восхищенные и даже шокированные. Лишь несколько человек смотрели так, словно они не понимали, что произошло. Взгляд Милы выхватил из толпы ребят лицо Ромки – он выглядел потрясенным не меньше Гурия, и почему‑то именно его реакция привела ее в смятение. Но уже в следующее мгновение волнение, вызванное выражением Ромкиных глаз, вытеснили другие мысли – взгляд Милы непроизвольно потянулся к Лютову. Она сразу заметила разницу – его глаза единственные взирали на нее спокойно и даже почти равнодушно. И все же от нее не укрылся будто выглядывающий из‑за занавеса равнодушия интерес.

Тем временем Гурий, справившись с потрясением, подошел к Воронову, опустился над ним и, взявшись за его запястья, отнял руки от лица. Осмотрев его с головы до ног, сказал:

– Раны довольно глубокие, но заживляющие мази госпожи Мамми легко с ними справятся. Следов не останется, господин Воронов, проверено на личном опыте.

Учитель помог Воронову подняться и посмотрел на златоделов. Видимо, первой, на ком остановился его взгляд, была Алюмина.

– Госпожа Мендель, проводите господина Воронова в палату экстренных случаев, подождите, пока ему окажут первую помощь, и возвращайтесь вместе с ним.

Пока Алюмина, тяжело переставляя толстые ноги, торопилась помочь Воронову, тот повернул к Миле пышущее ненавистью лицо. Его близко посаженные глаза смотрели на нее так, словно обещали самую страшную месть. Но, вместо того чтобы испугаться, Мила воспользовалась заминкой и окинула его беглым взглядом.

«Раз, два, три, – мысленно сосчитала она его раны, две на плечах и одну на щеке, после чего посмотрела ему в глаза: – Все точно, Воронов. Теперь мы в расчете».

Полтора года назад с помощью заклинаний «Блема диес» и «Блема хора» он нанес ей столько же ран: две на лодыжки, одну на щеку. Мила никогда не была злопамятной и вовсе не собиралась мстить Воронову, но… Она сомневалась, что справилась бы, если бы нарочно не разозлила себя, вспоминая боль, которую он ей причинил. Злость ведь тоже может быть оружием.

– Госпожа Рудик, – обратился к ней Гурий, заставляя Милу поднять на него глаза, – атакующий прием тотем‑оборотень принято выполнять, используя лишь одну руку или обе, а не все тело целиком, как это сделали вы. Во‑первых, потому что так маг не выпускает из виду своего соперника. А во‑вторых, потому что это не грозит магу перерасходом своих сил.

Мила на секунду испугалась, что Гурий не зачтет ей экзамен из‑за ее самовольства, но его следующие слова прогнали прочь ее беспокойство.

– Однако маг, который, действуя по инструкции, остается бесполезным, ничего не стоит, поэтому… Поздравляю со сдачей экзамена и получением допуска к занятиям боевой магией на седьмом курсе.

В обращенном к ней взгляде улыбающихся серо‑зеленых глаз Мила без труда распознала похвалу и ответной улыбкой сказала Гурию «спасибо».

* * *

Экзамен еще не закончился, но многие из тех, кто его сдал, вышли в коридор. Накануне вечером меченосцы договорились после первой сдачи вместе сходить в «Слепую курицу», чтобы отметить успешный старт экзаменационного марафона, поэтому Мила с Ромкой ждали Белку и Илария, которым экзаменоваться еще только предстояло.

Стоя возле окна, Мила безучастно наблюдала за Ромкой, который разговаривал с Яной. Наверное, они обсуждали экзамен, и Яна рассказывала Ромке, как испугалась Яшкиного тотема, подумала Мила.

Внезапно что‑то ударило ее по лбу. Машинально вскинув руки, Мила поймала в ладони маленький бумажный самолетик. Оторвав от него взгляд, она огляделась по сторонам. Шагах в двадцати от нее, засунув руки в карманы, стоял Лютов. С равнодушным видом он кивком головы указал на самолетик в ее руках. Мила в первый момент удивилась, поняв, что это от него, потом нахмурилась.

«Он что, хочет, чтобы я его развернула, что ли?» – мысленно спросила она себя.

Разворачивая бумажный самолетик, она подозрительно поглядывала на Лютова, ожидая подвоха, и была совершенно сбита с толку, увидев, что листок пустой. Однако не успела она по‑настоящему разозлиться, как на бумаге проступили слова:

«Ты стала сильнее».

Мила какое‑то время ошеломленно таращилась на буквы, потом подняла глаза на Лютова Он чуть склонил голову набок, усмехнулся своей обычной холодной улыбкой и снова кивком головы указал на листок в ее руках. Мила опустила глаза.

Слова, которые она прочла только что, на глазах словно растаяли, и перед Милой вновь был чистый лист бумаги. Но продлилось это недолго – почти тотчас же там появилась новая строка:

«Но со мной тебе не сравняться, даже не надейся».

Заскрипев зубами от раздражения, Мила подняла глаза на Лютова, но тот не стал дожидаться ее реакции – повернувшись к ней спиной, он позвал по имени Воронова, который в этот момент разговаривал с Крыланом и Грызовым. Тот сразу же, даже не закончив разговор, подошел к Лютову, и они вдвоем направились по коридору в сторону лестницы.

«И что все это значит?» – испытывая крайнее недоумение, спросила себя Мила.

Было странно осознавать, но Лютов только что… похвалил ее?! Как иначе она могла расценивать слова «Ты стала сильнее»? Он действительно сейчас сделал ей комплимент? Мила поежилась. Первая фраза его послания была настолько неожиданной, что это даже пугало немного.

– Что еще за оригами у тебя? – раздался рядом голос Ромки.

Мила, проследив за его взглядом, посмотрела на свои ладони – она и не заметила, как листок бумаги снова сложился самолетиком.

– Это… – неуверенно начала она, как самолетик вдруг вырвался из ее рук, взмыл вверх и, вспыхнув искрами над головой Милы, за считанные секунды истлел.

Недовольно смахивая с волос частички пепла, Мила зачем‑то соврала:

– Не знаю, чей он. Кто‑то развлекается.

Ромка, упершись руками о край подоконника, подпрыгнул и сел на него, прислонившись спиной к оконному витражу.

– Я подозревал, что этот день когда‑нибудь наступит, – внезапно сказал он.

Мила снизу вверх посмотрела на Ромкин профиль. Прищурив глаза, Лапшин задумчиво вглядывался во что‑то перед собой.

– Ты о чем? Какой день?

Повернув к ней лицо, он улыбнулся.

– День, когда ты меня превзойдешь.

Мила почувствовала, как удивленно вытянулось ее лицо.

– Ромка, ты что… – растерянно произнесла она.

Он опять отвел глаза и посмотрел вперед, но словно сквозь пространство.

– Весь этот год ты так выкладывалась… Работала над собой. Много работала. А сегодня ты была сильнее меня.

«Ты стала сильнее». – Мила удивленно моргнула, когда в голове эхом отозвалось послание Лютова.

– Брось, Ромка, – нахмурилась она. – Это ведь произошло всего лишь один раз.

Он кивнул.

– Да, один раз. Но в этот самый «один раз» ты меня превзошла. И не просто превзошла – то, что ты сделала на экзамене, было на уровень выше.

Мила внимательно всматривалась в его лицо. Для Ромки всегда была невыносима мысль, что кто‑то рядом с ним в чем‑то окажется лучше его. Но сейчас, как ни странно, он не выглядел так, будто его самолюбие задето.

– Но тебя это вроде бы… не беспокоит, – неуверенно произнесла Мила.

Лапшин сделал глубокий вздох.

– Вирт был прав насчет меня, – сказал он.

– Вирт? Насчет чего? – не поняла Мила.

– Ты стараешься стать сильнее, потому что у тебя есть цель, – сказал Ромка. – И не только у тебя. Белка тоже теперь знает, чего хочет. Она, кажется, всерьез решила стать изомагом. Я ей даже немного завидую. – Он скосил глаза на Милу и предупредительно заявил: – Только не вздумай ей об этом проболтаться.

Мила так удивилась, что даже не знала, как реагировать. Слышать, как Лапшин говорит о Белке… с уважением… На ее памяти подобное прежде не случалось. Ей вдруг захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что она не спит.

– А я… – продолжал тем временем Ромка. – Все, что я делаю, я делаю от скуки. Ни к чему особо не стремлюсь. И всегда просто полагаюсь на свои способности.

Теперь Мила поняла, почему Ромка вспомнил Вирта. Последнее время тот действительно часто говорил Ромке: «Тебе скучно». У Милы даже сложилось впечатление, что Вирт словно не одобряет этого. В его интонации ей часто слышался упрек, но Мила была поглощена другими заботами и не заостряла на этом внимания. Сейчас она вдруг почувствовала легкий укол вины, ведь Вирт уже давно обратил внимание на то, что она даже не считала важным, хотя речь шла о ее лучшем друге.

– Не понимаю я тебя, Лапшин, – словно подзадоривая Ромку, произнесла с наигранным возмущением Мила. – Как тебе может быть скучно? У тебя такие способности в магии, соображаешь хорошо. К тому же… гм… – Она одарила его косым взглядом. – Физиономия смазливая. Девчонкам нравишься. Как может быть скучно такому, как ты?

Ромка прыснул со смеху, и Мила мысленно порадовалась этому, ведь своим деланным подначиванием она на самом деле пыталась его ободрить. Ей совсем не нравилось видеть на лице друга это серьезное выражение. Уж слишком это было не похоже на Лапшина.

– Физиономия смазливая? – посмотрев на нее улыбающимися синими глазами, переспросил он. – Ну, спасибо. Умеешь сделать комплимент.

– Как будто ты без комплиментов не знаешь, – пробурчала Мила, продолжая говорить в шутливом тоне, но, заметив, что Ромка опять посерьезнел, спросила прямо: – Значит, все‑таки тебя это беспокоит?

Прислонившись головой к стеклу, он посмотрел куда‑то вверх, словно пытался увидеть что‑то сквозь высокий арочный потолок.

– Мне кажется, это повод задуматься о том, чего я вообще хочу в жизни.

– Ты поэтому согласился поработать в конторе Вирта? – спросила она.

Ромка кивнул.

– Не то чтобы мне были интересны все эти судебные дела, но… Наверное, мне просто нужно с чего‑то начать.

Какое‑то время они молчали. Цветные солнечные зайчики от оконных витражей хаотично сновали по потолку, а Мила не мигая смотрела на сосредоточенное Ромкино лицо. Потом уверенно сказала:

– Ты найдешь.

– Что? – оторвав голову от стекла, спросил он.

– Свою цель, – ответила она. – Ты обязательно ее найдешь.

Ромка лукаво улыбнулся ей – и это был уже прежний Лапшин, не унывающий и ни капельки не сомневающийся в себе.

– Конечно найду, – бодро и самоуверенно заявил он. – Я же гений.

* * *

После экзамена меченосцы впятером отправились в «Слепую курицу». Все они смогли сдать экзамен, только Яшка с Белкой не получили доступ к занятиям по боевой магии в следующем учебном году, но оба не унывали, подбадривая себя тем, что на сентябрьской пересдаче у них точно все получится.

Ребята, решив проверить свою силу воли, заказали себе по Глазунье – коктейлю, в котором на поверхности плавали моргающие глазки мелкой болотной нечисти. Мила с Белкой не стали подвергать себя в этот день дополнительным испытаниям и предпочли Крокодамус. Маленькие крокодильчики, которые плескались в густой зеленоватой жидкости этого напитка, в отличие от содержимого Глазуньи, были не настоящими, а всего лишь иллюзией.

По возвращении в Львиный зев Белка сразу побежала наверх, в башню девочек, а Ромка с Яшкой и Иларием решили, не переодеваясь, первым делом пообедать. Когда Берман вслед за Ромкой скрылся за дверью столовой, а Иларий уже взялся за дверную ручку, чтобы последовать за ними, Мила окликнула его.

– Иларий!

– А? – озадаченно обернулся он.

Мила колебалась, но вопрос, который она хотела задать, до того назойливо вертелся у нее на языке, что ей не хватало сил его проигнорировать. После сегодняшней записки Лютова она не прекращала думать об этом, поэтому все‑таки решилась.

– Помнишь, во время первой практики по телепортации ты зашел за мной и Лютовым в башню Геродота?

– Угу, – кивнул Иларий. – И что?

– Когда мы возвращались в класс, ты так посмотрел на меня, как будто тебя что‑то удивило.

Выжидательное выражение исчезло с лица Илария – он понял, о чем она говорила.

– Так что тебя так удивило? – неуверенно спросила Мила.

Он нахмурился, скосив глаза в сторону, словно не знал, как сказать.

– Да просто…

– Просто – что?

– Кажется, отношения между тобой и Лютовым стали лучше, – наконец произнес он, посмотрев на нее с легкой заинтересованностью.

Мила не поверила своим ушам.

– Да с чего ты взял?! – вытаращилась она на Илария.

– Нет? – спросил он.

– Нет! – решительно ответила она, глядя на него возмущенно‑недоверчивым взглядом и не понимая, почему что‑то подобное пришло ему в голову.

Иларий пожал плечами.

– Значит, показалось.

Озадаченно моргая, Мила смотрела, как он зашел в столовую и закрыл за собой дверь. Она подозревала, что тот взгляд Илария как‑то связан с Лютовым, но уж точно не рассчитывала услышать что‑то подобное. И самым поразительным было то, что Иларий сразу вспомнил этот эпизод, хотя прошло уже два месяца. Выходит, что… Он думал об этом на полном серьезе!

Развернувшись на девяносто градусов, Мила направилась к лестнице в башню девочек. Поднимаясь наверх, она прокручивала в голове прошедшие месяцы. Действительно, Лютов больше не относился к ней с такой злобой, как прежде. Сейчас, когда Мила задумалась над этим, она легко это заметила. Да и Воронов после их стычки годичной давности, когда Ромка наложил на него парочку заклинаний, заставив лаять по‑собачьи, ни разу не сделал попытки напасть на нее. И при этом в его взгляде сегодня на экзамене Мила ясно видела, что он был бы совсем не прочь еще раз испробовать на ней заклинание «Блема Диес», а лучше – «Блема Стабилис». Получается, что он держался от нее на расстоянии не потому, что хотел этого сам. Учитывая, с каким рвением он подчинялся каждому слову Лютова, можно предположить, что…

Мила остановилась на середине лестницы.

Отношения между ней и Лютовым стали лучше?

Сама мысль об этом показалась Миле настолько несуразной, что она только поморщилась. Ее ненависть к нему никуда не исчезнет – это неизменно. А задумываться над тем, почему Лютов теперь стал проявлять к ней меньше враждебности, чем раньше, у нее не было ни малейшего желания.

Мила возобновила свой путь наверх, но, сделав всего несколько шагов, опять остановилась, поймав себя на неожиданной мысли. Как бы странно это ни звучало, но в эту минуту она испытывала к Лютову что‑то сродни благодарности.

«Ты стала сильнее», – вспомнила она слова из его записки.

Только теперь, после того, как это заметил он, Мила и сама осознала – да, она и правда стала сильнее за прошедший год.

«Я стала сильнее только потому, что у меня есть такой враг, как ты, Лютов», – подумала Мила, словно отвечая мысленно на его послание.

Она снова сделала шаг вперед, преодолевая ступеньку за ступенькой, но, несмотря на обнадеживающие выводы, сделанные ею только что, одна мысль продолжала тревожно пульсировать в ее сознании, как пульсирует под кожей воспаленное место.

«Но стану ли я когда‑нибудь достаточно сильной, чтобы противостоять тому, чью силу теперь мне даже страшно себе представить? Силу, которая, как бы глубоко я ни заглядывала, по‑прежнему остается для меня тайной, окутанной тьмой…»

Глава 18

Дата добавления: 2015-12-01