Курьезы телепортации

В начале февраля у шестикурсников началось освоение телепортации. В январе профессор Шмигаль провел две лекции по этому предмету и задал на дом учить теорию, а теперь они должны были приступить к практике. На первом уроке в классе Инверсий собрались все меченосцы, златоделы и белорогие с шестого курса. Против обыкновения, парты были сдвинуты к стене, и студенты просто стояли перед учителем кто где.

– Перед тем как начать первое практическое занятие по телепортации, – сказал профессор Шмигаль, окинув своих учеников придирчивым взглядом, – коротко сформулируем суть этой науки и ее важнейшие принципы. Иными словами, обозначим главное, что вы самостоятельно должны были вынести из прочитанных параграфов «Телепортации для начинающих». Я надеюсь, среди вас нет тех, кто проигнорировал мои указания и даже не заглянул в учебник?

Профессор Шмигаль угрожающе скрестил руки на груди. Высокий, с бородкой клинышком, сверкающими черными глазами и смоляными волосами, всклокоченными так, что их легко можно было принять за рога, он выглядел настолько пугающе, что вовсе не нуждался в угрожающих позах. Наверное, именно поэтому шестикурсники поспешили в голос уверить учителя, что заданные на дом параграфы вызубрили от первого до последнего слова.

– Прекрасно. Закрепим пройденный материал, – произнес профессор. – Что такое телепортация? Телепортация есть не что иное, как движение сквозь пространство. Как личинка проделывает в яблоке червоточину, так маг создает некое подобие туннеля, ведущего его из одного места в другое. Силой, которая создает для мага проход в пространстве, является, конечно же, магия. Проводником магии, как и в случае с телекинезом, служит мысль. Что это означает? Это означает, что маг силой мысли должен создать проход в пространстве и переместить через него собственное тело. Для удобства этот проход принято называть кротовиной.

Белка рядом с Милой хмурила брови, усердно слушая учителя, а Назар Черемша, стоящий в шаге от нее, кивал и без конца моргал, явно нервничая перед первым практическим занятием.

– Важное напоминание, – продолжал тем временем учитель. – Когда мы проходим сквозь пространство, оно искажается, и в искаженном состоянии становится невидимым для человеческого глаза. Именно поэтому во время перемещения маг погружается в абсолютную темноту. Пугаться этого не стоит, иначе перемещение может пройти неудачно. Напоминаю, что проход сквозь пространство вы должны создать мыслью, поэтому, как только вы отвлечетесь на что‑то постороннее, перемещение прервется. Хорошо, если вас выбросит на открытое пространство. Но попробуйте представить себе, что случится, если в этот момент вы будете проходить, например, сквозь стену. Или еще хуже – сквозь живой физический объект.

– Э… профессор, простите, это как? – спросил кто‑то позади Милы неузнаваемым от волнения голосом.

– Вы движетесь сквозь пространство, – объяснил учитель. – Оно состоит из пустот и объектов. Объектом может быть здание, дерево и даже человек. В момент телепортации пространство искажается, за счет этого перемещение проходит безболезненно и незаметно для всех объектов. Потеря мысленной концентрации ведет к внезапному исчезновению кротовины. Вы не можете предугадать, где окажетесь в тот момент, когда это произойдет, – в итоге велика вероятность застрять внутри стены, дерева или, как вариант, в другом человеке.

– А если там, куда мне надо попасть, кто‑то будет стоять, – спросил Иларий, – я что, перенесусь прямо в этого человека?

– Разумеется, нет, – отбросил предположение профессор Шмигаль. – В спокойном и сосредоточенном состоянии вы нацеливаетесь на пустое пространство, и шансы переместиться в объект, живой или неживой, сводятся к нулю. Но стоит только во время телепортации потерять контроль над собой, как эти шансы значительно возрастают. Еще вопросы есть?

Все молчали. Ромка лениво зевнул. Яшка Берман зачем‑то положил руку на живот, словно его подташнивало от переживаний. Иларий щурил глаза и смотрел в одну точку перед собой – настраивался на первый в своей жизни переход в пространстве.

– Прекрасно, – закончил свое вступление профессор Шмигаль. – Сейчас каждый из вас получит бирку с номером аудитории, в которую вам нужно будет телепортироваться. У опытного мастера Инверсий телепортация занимает в среднем две‑три секунды. У вас на это может уйти до десяти секунд.

Называя фамилии, профессор Шмигаль раздал всем ребятам по маленькой вырезанной из дерева круглой бирке. Миле предстояло переместиться в башню Геродота, где обычно проходили уроки истории магии.

– Во всех аудиториях, указанных на ваших бирках, – сказал профессор Шмигаль, – на данный момент уроков нет. Специально были подобраны пустующие классы, чтобы мы с вами беспрепятственно могли провести наше первое практическое занятие по телепортации. Те, кто успешно справятся с заданием, никуда не уходят, остаются на месте и ждут.

Учитель окинул взглядом стоящих перед ним учеников.

– Если все поняли, куда нужно переместиться, то можем начинать.

Некоторые ребята переглядывались между собой, кто‑то впивался взглядом в бирку, беспокоясь, как бы не забыть или не перепутать место назначения. Мила осторожно скосила глаза на Лютова: спокойный, расслабленный, но все же по глазам видно – предельно сосредоточенный. Она нахмурилась – нельзя ему уступить, ей тоже нужно сосредоточиться.

– Запомните, – напутственно произнес профессор Шмигаль, – вам не нужно представлять весь путь – только вход в кротовину и выход из нее в нужном для вас месте.

Он сделал взмах рукой.

– Действуйте.

Мила не успела даже велеть себе сконцентрироваться, чтобы представить проход в пространстве, как краем глаза уловила движение. Она машинально повернула голову и, широко распахнув глаза, застыла. Ей удалось лишь увидеть, как фигура Лютова на миг смазалась, будто размытый водой акварельный рисунок, и исчезла.

Быстро! Слишком быстро!

В первый момент она была в шоке, осознав, насколько сильно до сих пор уступает ему. Он не просто сделал все с первой попытки – его телепортация была молниеносной! Она уже привыкла к тому, как быстро телепортируется Вирт, но ведь он не был студентом на своем первом уроке телепортации!

– Ничего себе, – произнес кто‑то в классе.

– Вы это видели? – вторил ему шепотом еще один голос.

– Не отвлекайтесь! – осадил учеников отдающийся эхом голос профессора Шмигаля. – Ваша задача – успешно телепортироваться! Это единственное, что должно вас сейчас волновать, как если бы от этого зависела ваша жизнь!

«Именно, – мысленно согласилась Мила. – Если я телепортируюсь позже него, я уступлю ему на шаг. Если у меня сегодня не получится ничего вообще – я уступлю ему на целую милю».

«Забудь о нем, – велела она себе. – Главное – телепортироваться».

Мила решительно выбросила из головы Лютова, а заодно все остальные отвлекающие мысли, и сосредоточилась на переходе.

«Как будто от этого зависит моя жизнь», – твердо произнес ее внутренний голос.

Она нарисовала в своем воображении класс истории магии: витражи окон, изображающие драконов, рыцарей и принцесс, высокий конусообразный потолок с балочным перекрытием, каменные стены башни Геродота. Словно протянув в сознании невидимую нить от класса истории магии к себе, она представила прямо перед собой вход, напоминающий кротовую нору.

Вперед!

Мила мгновенно почувствовала – что‑то изменилось. Она открыла глаза и сразу же поняла, о чем говорил профессор Шмигаль, – темнота вокруг нее была кромешной. Ничего похожего на ночной мрак, в котором даже без луны и звезд на небе все равно можно было различить очертания домов или деревьев. Сейчас же тьма была такой, будто исчезла сама реальность, исчезло все, кроме нее, Милы. И еще… абсолютной была не только темнота, но и тишина – ни единого звука. Это было настолько пугающе, что Мила вдруг почувствовала приближение паники.

«Спокойно, – велела она себе. – Все нормально. Так и должно быть».

Она вспомнила, что профессор Шмигаль говорил о длительности перехода.

До десяти секунд.

Решив не обращать внимания на то, сколько уже времени прошло, Мила начала считать:

Раз. Два. Три…

Она сосредоточенно удерживала в воображении картину: выход из кротовой норы в класс башни Геродота.

Четыре. Пять…

Сдерживать подступающее к горлу волнение было непросто.

Шесть. Семь…

Кромешная темнота развеялась внезапно, и тотчас, не успев ничего разглядеть перед собой, Мила на что‑то наткнулась. Охнув, она вдруг осознала, что падает. Мила машинально вскрикнула и полетела лицом вниз.

– Ч‑черт, – вырвалось у нее, когда она поняла, что растянулась ничком и не может встать.

Перед глазами все плыло – то ли это был побочный эффект от перемещения в пространстве, то ли последствия падения. Хотя, как ни странно, она даже не почувствовала, что ударилась. Кажется, выйдя из кротовины, она наскочила на что‑то большое и, нечаянно толкнув этот предмет, упала сверху.

Решив узнать, на что же ее угораздило свалиться, Мила с трудом приподнялась на локтях и открыла глаза, надеясь, что зрение нормализовалось.

В первый момент, увидев, что под ней лежит человек, Мила так запаниковала, что с ее губ уже готовы были сорваться извинения. Однако все слова прилипли к нёбу, как только она узнала глядящие на нее черные глаза.

Лютов чуть поморщился, словно только что больно ударился головой.

– Тебе удобно, Рудик? – совершенно спокойным, невозмутимым голосом спросил он.

Мила несколько секунд ошарашенно смотрела на него с раскрытым ртом, затем, осознав всю нелепость ситуации, подскочила на ноги и чуть ли не бегом отошла от него подальше.

Краем глаза наблюдая, как он поднимается с пола, Мила с преувеличенным усердием отряхивалась, словно в этот момент ничего не заботило ее больше, чем чистота школьной формы.

Почему?!! Почему профессор Шмигаль дал ей и Лютову одинаковые бирки?! Почему именно они вдвоем должны были телепортироваться в башню Геродота?! И почему, в конце концов, она не может уйти отсюда сию же секунду?!

Отряхнувшись, Мила отошла к окну. Она старалась не смотреть на Лютова, но боковым зрением видела, как он подошел к сбитым в кучу партам. Как и в классе Инверсий, сегодня их сдвинули от центра учебной аудитории к стене, некоторые поставив одну на другую, видимо, чтобы не мешали телепортации.

– Между прочим, это было больно.

Мила растерянно застыла. Осознав, что Лютов только что заговорил с ней, она не знала, как реагировать. Эта внезапная оторопь была такой неприятной, что Мила неожиданно разозлилась.

«Какого черта ты со мной разговариваешь?!» – мысленно прошипела она в адрес Лютова, демонстративно отворачивая лицо к окну.

Около минуты в классе царило молчание. Решив, что продолжения не последует, Мила уже было расслабилась, но, как оказалось, преждевременно.

– Могла бы и извиниться, Рудик.

Мила насторожилась еще больше. Она не могла понять, зачем ему понадобилось с ней говорить, да еще в таком непринужденном тоне. Эта непривычная интонация в его голосе странным образом выбивала ее из колеи и одновременно ужасно раздражала. Начиная нервничать, она прикусила губу и едва сдержалась, чтобы громко не ойкнуть от боли.

– Впрочем, чего еще от тебя ожидать? – продолжал тем временем невозмутимо рассуждать Лютов, словно не замечая, что досаждает ей этим. – Ты же преступница. В убийстве тебя обвиняли… Ты даже в заключении сидела…

– Меня оправдали! – не выдержала Мила.

Она тотчас пожалела о своей запальчивости, когда, поддавшись порыву, стрельнула в сторону Лютова яростным взглядом и увидела, как его брови на секунду вскинулись вверх, а уголки рта подозрительно дернулись. Скрипя зубами, Мила быстро отвернулась. Довольное выражение, промелькнувшее только что на лице Лютова, ясно говорило о том, что он нарочно ее провоцировал – вынуждал заговорить с ним.

Мила ждала, что после ее ответа последует какая‑нибудь ехидная реплика, однако Лютов ничего не сказал. Она непонимающе нахмурилась: зачем нужны были эти провокации, если теперь, добившись своего, он молчит? Впрочем, это, несомненно, было к лучшему. Разговоры с Лютовым ее не прельщали.

Подождав несколько минут и убедившись, что на этот раз он действительно от нее отстал, Мила успокоилась. Избавившись от внутреннего напряжения, она решила подумать о чем‑то другом. Неизвестно, сколько придется ждать. Нужно попробовать отвлечься от этого зудящего чувства в затылке – ощущения, что Лютов не сводит с нее взгляда.

Ей не пришло в голову ничего лучше, как переключить внимание на вид за окном. С этой стороны башни Геродота взгляд Милы охватывал огромную площадь: поляну перед замком, убегающие в разные стороны от Думгротского холма дорожки, улочки заснеженного города, и вдалеке – высокую, до облаков, башню Менгира.

Менгир вызывал у Милы целый сонм неприятных ощущений, поэтому она отвернулась от него и скользнула взглядом по оконному стеклу в противоположную сторону. Она тотчас обнаружила, что видит в стекле отражение Лютова. Он стоял, прислонившись к парте и скрестив руки на груди. Одна его нога была закинута на другую, и они скрещивались в районе щиколоток.

«Удобно, наверное», – с завистью подумала Мила; вынужденная стоять лицом к окну, она не имела возможности прислониться к чему‑нибудь и чувствовала напряжение в ногах.

Она окинула его фигуру в окне придирчивым взглядом и впервые подумала: с его лицом и телосложением не удивительно, что он нравится девушкам. Вот только свои худшие стороны он им, наверное, не показывает, иначе та же Агния сбежала бы от него уже давным‑давно.

Мила вдруг встревожилась и отвела взгляд. Лютов ведь может увидеть, что она его разглядывает. Только этого не хватало.

«Интересно, что профессор Шмигаль имел в виду, когда сказал оставаться на месте и ждать? – мысленно спросила себя Мила, начиная беспокоиться по этому поводу. – Чего ждать? Как долго? Почему нельзя было сразу после телепортации вернуться в класс?»

Находиться в закрытом помещении наедине с Лютовым – это невыносимо нервировало.

– Я бы на твоем месте не сдерживался, – вдруг произнес у нее за спиной Лютов.

– Что? – не успев остановить себя, спросила Мила и на миг обернулась; она тотчас же отругала себя, но было поздно.

Лютов издал короткий смешок. Похоже, ее попытки не вступать с ним в диалог его немало развлекали.

– Я же тебя раздражаю, Рудик, – пояснил он. – Прямо сейчас ты можешь сделать мне что угодно. Я даже не смогу тебе ответить. Хоть я намного превосхожу тебя в физической силе, но против магии она бесполезна, верно?

Мила сделала глубокий вздох, призывая себя к терпению. Лютов снова провоцировал ее, и, кажется, ее тактика игнорировать его ничего не давала.

– Не понимаю, о чем ты, – как можно холоднее сказала она, решив, что по крайней мере поворачиваться к нему лицом не станет.

– Если я тебя так раздражаю, – ответил Лютов, – а я тебя раздражаю, – то почему бы тебе не ударить меня… заклинанием, например? На твоем месте я бы так и сделал.

Мила снова посмотрела на его отражение в оконном стекле. Чего он добивается? Вряд ли ему на самом деле хочется, чтобы она ударила его магией. Конечно нет. Но тогда к чему эти вопросы?

«Даже знать не хочу, что у тебя на уме», – мысленно сказала она ему, а вслух едко произнесла:

– Не знала, что ты мазохист, Лютов. Хочешь, чтобы я тебя побила?

Мила вполне осознавала, что это была провокация уже с ее стороны, и ожидала реакции в стиле Лютова – язвительного ответа, холодной злости или даже угроз. Но он во второй раз удивил ее, ответив долгим молчанием. Пауза длилась не меньше двух минут, прежде чем он снова обратился к ней.

– Почему ты тогда сказала, что не хочешь бить меня магией, учитывая, что я не смогу тебе ответить?

Мила, разозлившись, шумно выпустила воздух из легких. Она помнила этот случай годичной давности, когда Лютов и Воронов напали на нее, но на выручку пришел Ромка. Чтобы не мешать Лапшину выяснять отношения с Вороновым, Мила пригрозила Лютову, предупредив его, чтобы не вмешивался. Тогда она сказала, что не хочет бить его магией, потому что как маг он против нее бессилен из‑за заклятия Сакраментум, наложенного Гариком. Однако пообещала, что ударит, если он будет лезть на рожон. Сейчас Мила совершенно не понимала причин его внезапного интереса к этой теме, и это по‑настоящему злило.

– Лютов, чего ты…

– Разве не удобно? – перебил он. – Ты можешь причинить мне любой вред, а я ничего не смогу сделать в ответ. Ты же меня ненавидишь, Рудик. Так почему ты не пользуешься моментом?

Наверное, дело было в его интонации, но Мила все‑таки повернулась и посмотрела на Лютова с любопытством. Выражение его лица удивило ее еще больше. Ей вдруг показалось, что сейчас он вовсе не провоцирует ее и не пытается поддеть – ему как будто бы и в самом деле было интересно то, о чем он спрашивал. Однако даже если бы Мила и захотела, то не смогла бы ответить. Она просто действовала так, как считала правильным, и особо не задумывалась о причинах. Воспользоваться моментом и, зная, что он не ответит, ранить его магией? Но она не почувствует от этого никакой радости, так зачем ей это делать?

Поймав вдруг себя на том, что она всерьез обдумывает ответ на его вопрос, Мила окончательно растерялась. Конечно же она не станет ему отвечать – с чего бы это вдруг?! Да ей и нечего ему ответить. Видя, что Лютов по‑прежнему смотрит на нее прямым взглядом и ждет, Мила не знала, что теперь делать. Проигнорировать его и отвернуться?

«Да что это такое?! – разозлилась она теперь уже на себя. – Почему я вообще забиваю себе голову такой ерундой?!»

– Рудик, а ты уверена, что ты меня ненавидишь?

Мила опешила. Уставившись на него немигающим взглядом, она почувствовала, как внутри нее нарастает замешательство.

Что это за вопрос? Что это за интонация, как будто в свои слова он вложил какую‑то подоплеку? И что это за выражение в глядящих на нее черных глазах, которые словно пытались проникнуть к ней в мысли и вытянуть оттуда что‑то, что по каким‑то неизвестным ей причинам представляло для него интерес?

Мила смотрела на Лютова, нахмурившись. Она понимала, что должна была сразу ответить на его вопрос утвердительно, но почему‑то этого не сделала. Теперь со стороны наверняка казалось, что она сомневается. Внутри Милы что‑то ёкнуло, словно сигнал тревоги.

Почему она не ответила сразу?

Нет, Мила не сомневалась в своей ненависти. Она даже в эту самую секунду ощущала ее каждой клеточкой своего тела, но… В чем же тогда она сейчас сомневалась?

Пауза затянулась. К счастью, от необходимости как‑то реагировать Милу спас звук открывшейся двери. Повернув голову, она увидела, что в класс заглянул невысокий парень.

– Иларий? – не то удивилась, не то обрадовалась его появлению Мила. – Ты что здесь делаешь?

– Профессор велел собрать всю группу. Поручил мне убедиться, что все находятся там, куда должны были телепортироваться.

Он махнул рукой, приглашая идти за ним. Когда Мила, а вслед за ней и Лютов вышли из класса, Иларий приподнял вверх листок бумаги:

– Дал список классов, так что нам по дороге нужно еще несколько человек забрать.

– И как прошло? – на ходу спросила Мила у Илария, глядя ему в спину; Лютов молча шел почти рядом, словно намеренно отставая от Милы на шаг. – Как наши?

– Если ты беспокоишься о Лапшине, – ответил Иларий, – то у него все прекрасно. Как всегда. Яшка вообще не смог телепортироваться. А вот твоя подруга…

– Белка?! – взволновалась Мила. – С ней что‑то случилось?

Иларий отмахнулся.

– Да ничего ужасного – застряла в дереве, в Дубовом зале. Хотя телепортироваться должна была в кабинет алхимии.

Мила на миг потеряла дар речи.

– К‑как это – «застряла»?

Она уже хотела бежать на помощь, но Иларий, заметив ее рывок, успокоил:

– Не надо никуда ходить, ее профессор Шмигаль уже вытаскивает.

Рядом раздалось многозначительное «хм». После секундной заминки Мила медленно повернула голову и недружелюбно уточнила:

– «Хм»? Ты что‑то хочешь сказать, Лютов?

Он пожал плечами и, не глядя в ее сторону, словно вообще не к ней обращался, произнес:

– Скажи мне, кто твой друг – и я скажу, кто ты… Неудивительно, что ты такая слабачка, Рудик. С такими‑то друзьями…

Мила нахмурилась.

– Я телепортировалась с первой попытки – это нормально для слабаков?

Лютов презрительно фыркнул, по‑прежнему не удостаивая ее взглядом.

– Тебе напомнить, как ты телепортировалась?

Он, наконец, повернул голову и посмотрел прямо на нее – возникшая на его лице улыбка ей совсем не понравилась. Чувствуя, что заливается краской, Мила с досадой процедила:

– Нечего было торчать столбом посреди класса! Мог бы и в сторону отойти, между прочим!

Не желая больше обращать на него внимания, она демонстративно отвернулась и случайно перехватила взгляд Илария – повернув голову, тот смотрел на нее и Лютова через плечо. Иларий тотчас отвернулся, а Мила снова нахмурилась, не понимая, чем было вызвано удивление в глазах ее однокурсника‑меченосца. Что его так озадачило, интересно?

Она чувствовала, что накопившееся в ней раздражение готово перелиться через край. Сначала профессор Шмигаль устроил так, что она и Лютов телепортировались вдвоем в один класс. Потом Лютов начал донимать ее своими дурацкими вопросами. Теперь еще Иларий как‑то странно на нее посмотрел.

Мила на ходу решительно тряхнула головой. С каких это пор она стала такой мнительной?

«Не хочу забивать этим голову, – приказала она себе. – Не хочу и не буду».

Когда все ребята и учитель собрались в классе Инверсий, оказалось, что Белкин случай был не самым сложным.

У Назара Черемши из белорогих телепортация слишком сильно затянулась. От волнения ему показалось, что он находится в кромешной темноте уже полминуты или даже больше. Назар запаниковал. Перемещение из‑за этого прервалось раньше времени, и, вместо того чтобы попасть в класс антропософии, Назар обнаружил себя внутри скелета химеры, стоящего в классе монстроведения. Не придумав ничего лучше, он вышел в таком виде в коридор и до обморока напугал девочку‑первокурсницу, отпросившуюся во время урока в туалет.

Еще меньше повезло Яне Ясколке. Она неудачно перенеслась в класс к Поллуксу Лучезарному, где студенты седьмого курса в это время практиковались превращаться в животных. Телепортация была прервана в самый неподходящий момент, и Яна застряла в семикурснике из Белого рога, когда тот находился в облике своего тотемного животного – крокодила. Крокодил‑семикурсник, перепугавшись от неожиданности, так клацнул челюстями, что едва не откусил Яне руку.

Но больше всех пострадала Алюмина. Плохо представив себе конечную точку перехода, она перенеслась за пределы стен замка – прямиком в пруд Думгротского парка. Оказавшись в воде, она так испугалась от неожиданности, что, хоть и умела плавать, наглоталась воды и едва не утонула. К счастью Алюмины, в парке прогуливались восьмикурсники, у которых было окно в расписании. Они услышали ее крики и вовремя подоспели на помощь.

Из класса Инверсий шестикурсники выходили в крайне оживленном состоянии. Белорогие по‑дружески подначивали Назара Черемшу, заставляя его смущенно улыбаться и краснеть, и по очереди справлялись у Яны о ее самочувствии. Яшка ревниво наблюдал, как к Белке подошел Бледо, чтобы спросить, в порядке ли она. Рем Воронов изливал на Лютова свой неподдельный восторг его мгновенной телепортацией. Тот в ответ молчал, а на выходе из класса бросил на Милу косой взгляд и ухмыльнулся.

– У тебя все нормально прошло? – спросил у Милы Ромка.

– Угу, я же уже говорила, – удивилась та.

– Говорила, – согласился Ромка, – но какое‑то у тебя настроение кислое.

Мила прокашлялась.

– В один класс с Лютовым телепортировалась, – мрачным тоном пояснила она.

– А, ясно. То‑то я думаю…

Он не договорил, отвлекшись на раздавшийся рядом оклик.

– Беляна!

Вместе с Ромкой Мила повернула голову и увидела уже знакомого ей светловолосого пятикурсника Артема. Парень с улыбкой помахал Белке, увидев ее в толпе шестикурсников. Та при виде своего однокашника с курса изомагии быстро кивнула Бледо, с которым только что разговаривала, и направилась навстречу блондину. Мила с Ромкой молча наблюдали со стороны.

– У нас сейчас изомагия, – с улыбкой сказал Артем, когда Белка подошла к нему. – Пойдем вместе?

Когда девушка согласно кивнула, они вдвоем двинулись по коридору влево. Проходя мимо Милы с Ромкой, Белка махнула им рукой. Блондин, заметив ее жест, на секунду задержал холодный взгляд на Лапшине и тотчас отвел глаза.

– На последнем уроке у тебя получился великолепный портал, – сказал Артем, вновь переключив все внимание на Белку:

– Спасибо, – искренне отозвалась девушка. – Но твой был лучше.

– А, это, наверное, потому что меня вдохновляли усы профессора Шляха, – пошутил блондин. – Он же не отходил от меня ни на шаг.

Белка звонко рассмеялась.

– Да, кстати! Все хочу спросить, – обратился Артем к Белке. – А зачем ты подстриглась? Твои хвостики… По‑моему, это выглядело очень мило.

Белка залилась румянцем, глядя на Артема удивленным взглядом широко распахнутых глаз.

– П‑правда? – удивленно спросила она. – Ты так думаешь?

– Угу, – с улыбкой заверил ее он. – Они тебе очень шли.

Белка покраснела еще сильнее, от смущения отводя взгляд, но буквально тотчас вскинулась в изумлении.

– Подожди… Но ведь… Я подстриглась в прошлом году. Изомагию ввели только в этом… Мы тогда с тобой еще не были знакомы. Откуда ты…

Белка смотрела на него с открытым ртом и растерянно моргала. Артем вместо ответа загадочно улыбнулся и пожал плечами.

– К слову, о профессоре Шляхе, – сказал он. – Нам лучше поспешить, в прошлый раз он начал занятие раньше звонка. Не хочется упустить что‑нибудь интересное. Идем?

Белка кивнула и последовала за Артемом, словно на поводке.

Ромка, глядя им вслед, поморщился.

– Это было то, что я думаю? – спросил он.

Мила чуть округлила глаза, посмотрев на друга.

– О, надо же, наконец и до Лапшина дошло, – сообщила она.

Ромка озадаченно воззрился на нее.

– Что значит…

Потом хмыкнул, фыркнул и нахмурился. Озадаченность на его лице сменилась пренебрежением.

– Ой, ну извини, что я не сразу заметил зарождение большого и светлого чувства.

– Циник, – без обиняков заявила Мила.

– Да‑да, – демонстративно зевнув, лениво согласился Ромка. – Ну что, айда на левитацию? А то вдруг профессор Воробей начнет занятие раньше звонка. Не хочется же упустить что‑то интересное.

Мила не выдержала и прыснула, услышав, с каким уморительным пафосом Ромка передразнивает пятикурсника Артема. В этот момент она заметила Яшку, мимо которого они проходили. Берман с тоской смотрел в ту сторону, куда ушла Белка с Артемом. Мила сочувственно вздохнула.

Урок левитации в этот день был последним. Белка задержалась на изомагии, поэтому в Львиный зев Мила с Ромкой возвращались вдвоем. Яшка и Иларий покинули Думгрот еще раньше них.

Солидарно зевнув при виде каменного Хранителя Львиного зева, который восседал на тамбуре с сонным видом, Мила первой вошла в Дом. Возле лестницы, ведущей в башню девочек, обернулась к Ромке.

– Встретимся в столовой? – спросила она друга.

– О, извини, – отозвался тот. – Я сейчас брошу рюкзак, переоденусь – и ухожу.

– Свидание с Яной? – предположила она.

Ромка помялся.

– Вообще‑то нет. Встречаюсь с Виртом.

– М‑м‑м? После этой школы с духами ты к нему уже не в первый раз без меня заходишь. Стали друзьями? – спросила Мила, озадаченно глядя на Ромку.

– Хм.

Мила ждала продолжения, но Лапшин не спешил с ответом. Его лицо выражало то ли озадаченность, то ли неуверенность.

– Вирт предложил мне стать его помощником, – наконец сказал он, – а после окончания Думгрота работать в конторе «Титул и Нобиль» – быть Защитником, как он.

Мила сначала слегка округлила глаза от неожиданности, потом улыбнулась.

– Теперь понятно, почему он тебя так обхаживает.

Ромка нахмурился и проворчал:

– Что значит – обхаживает? Я тебе что, девушка, что ли?

Мила со смешком фыркнула, заметив смущение на Ромкином лице.

– И что ты решил?

Лапшин пожал плечами.

– Насчет «стать Защитником» – пока не уверен. Поучиться у Вирта чему‑нибудь – это другое дело. Хотя, вообще‑то, я… – Ромка задумчиво взъерошил волосы на затылке, – думал о том, что было бы неплохо стать боевым магом.

Мила пожевала губу.

– Знаешь, на твоем месте я бы подумала над этим. Если Вирт тебе такое предложил, то значит, он почувствовал в тебе подходящие способности. Он это умеет, ты же знаешь.

Мила задумчиво повела глазами.

– Наверное, он считает тебя умным.

Ромка философски качнул головой.

– С ним не поспоришь.

– Пф! – возмутилась Мила. – Да уж, самоуверенности тебе не занимать. Ладно, Лапшин, раз ты уходишь, поем сама и весь вечер буду тренироваться.

Махнув Ромке рукой, она двинулась вверх по лестнице. Пока Мила поднималась, ей вдруг пришла в голову мысль, что Вирт, возможно, не так уж шутил, когда говорил об «отце семейства». Ему ведь наверняка были известны подробности спасения Чаши Лунного Света. Значит, он должен был знать, что Мила тогда сделала все не одна, а с Ромкой – без Лапшина она попросту не справилась бы. Возможно, именно по этой причине Вирт и решил взять их обоих под свою опеку, защищать и заботиться о них – в благодарность за то, что они вернули эльфам их надежду, их будущее.

Уже заходя в комнату, Мила подумала, что надо было поручить Ромке спросить у Вирта, не разузнал ли он что‑нибудь о том замке в скале – из Мемории, заключенной в портрет Арнальдо де Вилановы. Впрочем, в этом наверняка не было необходимости. Если бы Вирту удалось хоть что‑то узнать, он бы уже давно сообщил ей.

При появлении хозяйки Шалопай подскочил со своей подстилки и бросился к ней в ноги с радостным повизгиванием. Присев на корточки, чтобы почесать своего питомца за ушами, Мила сказала себе:

«Нет, так не пойдет».

Она стала слишком сильно полагаться на Вирта. Нужно попытаться самой найти этот замок. Главное – решить, с чего начать.

Глава 15

Дата добавления: 2015-12-01