Ночной визит в Думгрот

Белка так и не отказалась от своего намерения остаться на ночь в Думгроте вместе с Милой и Ромкой. Лапшин не преминул съязвить, что Вирт с ними не идет, так что Белке не на что надеяться. На что Белка, покраснев как вареный рак, заявила, что хочет пойти вовсе не поэтому. Мила, видя, насколько решительно настроена подруга, отговаривать ее не стала. Было решено действовать втроем.

Несмотря на все опасения Милы, все прошло без сучка без задоринки. Последним уроком, по счастливой случайности, была тайнопись. В кабинете профессора Чёрка вместо парт стояло два ряда длинных столов, которые держались не на ножках, а на широких деревянных панелях, образующих внизу просторные ниши для ног. Когда прозвенел звонок с урока, троица друзей, вместо того чтобы выйти из класса, незаметно для учителя и однокашников спряталась в одну из таких ниш.

Не прошло и минуты, как шестикурсники покинули аудиторию. Профессор Чёрк также задержался ненадолго. Уже четверть часа спустя ребята под столом услышали, как проворачивается ключ в дверном замке, а после – удаляющиеся шаги учителя криптографии.

Выждав на всякий случай еще несколько минут и убедившись, что профессор уже не вернется, троица друзей вылезла из‑под стола. Теперь им предстояло несколько часов просидеть в запертом классе, поскольку директор, деканы факультетов и некоторые учителя часто задерживались в Думгроте до шести часов вечера.

Чтобы как‑то убить время, Белка достала из рюкзака учебники и погрузилась в чтение, а Мила попросила Ромку обучить ее каким‑нибудь заклинаниям, которых, по его мнению, она, скорее всего, не знала. И на всякий случай уточнила, что лучше выбрать что‑нибудь нешумное, чтобы их не услышали, если кто‑то будет случайно проходить мимо кабинета тайнописи.

Время тянулось бесконечно долго. Белка без конца клевала носом за учебниками, но тут же просыпалась и, зевнув, возвращалась к чтению. Ромка с Милой, наоборот, перепробовав множество мелких заклинаний, вскоре забросили это занятие и уронили головы на парты, однако, в отличие от Белки, ни одному из них ни на секунду задремать так и не удалось.

Когда на механических часах на руке Милы маленькая стрелка указала на цифру восемь, ребята решили, что пора отправляться на разведку. Открыв дверь заклинанием «Апертус», они тихо вышли по коридору к лестнице. Остановившись, прислушались. Никаких звуков в замке слышно не было: ни шагов, ни хлопанья дверей, ни голосов. Мила невольно глянула в ближайшее окно – сумерки уже легли на город плотным покрывалом. Однако ребята решили не зажигать свет своих перстней, пока еще можно было различать ступени под ногами.

Кабинет тайнописи находился на четвертом этаже южного крыла замка, а башня Бафомета – на четвертом этаже северного крыла. Для того чтобы попасть туда, им необходимо было спуститься на второй этаж и пройти по крытому мосту, который соединял оба крыла. Друзьям сопутствовала удача – по пути им никто не встретился. Даже сторожа, который должен был сейчас находиться в замке, не было ни слышно, ни видно.

Очутившись на четвертом этаже северного крыла, они сразу свернули вправо. Миновали кабинеты боевой магии, искусства метаморфоз и магических инверсий, однако их цель находилась дальше. В этой стороне замка ни у Милы, ни у Ромки занятий не было, зато Белка несколько раз в неделю проходила здесь, когда направлялась на изомагию.

Наконец они оказались на месте – с двери башни Бафомета на троих друзей угрюмо смотрел нарисованный внутри пентаграммы козел.

– Ну что, сначала проверим, есть ли здесь чары? – предложила Мила и, протянув Белке свиток, который вручил им Вирт, попросила: – Подержи.

Она приблизилась к двери – козел смотрел на нее в упор, словно спрашивал недружелюбно: «Ну и что тебе здесь надо?» Протянув руку к дверной ручке, Мила на миг замерла – ничего не происходило. Она не чувствовала никаких препятствий, никакой магии. Возможно, слухи о том, что на двери в башню лежат Отваживающие чары, не соответствовали действительности. Мила шагнула вперед, ее пальцы вот‑вот должны были обхватить дверную ручку, но…

Внезапно она обнаружила, что стоит прямо перед стеной и упирается в нее внутренней стороной ладони. Вздрогнув, Мила быстро повернула голову – дверь с пентаграммой была всего в шаге от нее.

– Как так получилось? – вслух спросила она, оборачиваясь к друзьям.

Ромка весело хмыкнул.

– Это выглядело так, будто ты, собираясь взяться за ручку двери, вдруг резко двинулась в сторону и уперлась лбом в стену, – разъяснил он.

– Не лбом, а рукой, – хмуро поправила его Мила.

– Без разницы, – отмахнулся Ромка. – Давай я попробую.

Теперь, когда Мила наблюдала со стороны, она поняла, о чем говорил Лапшин. Со стороны казалось, что Ромка хотел открыть дверь и войти, но в последний момент передумал, прошел мимо двери и в двух шагах от нее зачем‑то двинулся прямо на стену.

– Вот черт! – раздраженно выругался Лапшин, обнаружив подмену. – Меня дурачат!

– По‑моему, – сказала Мила, – мы выяснили, что слухи не врут – на этой двери действительно лежат Отваживающие чары.

Она протянула руку к Белке, и та возвратила ей свиток. Мила развернула его, еще раз зачем‑то посмотрела на руну Чернобог и, уповая, что все получится, как надо, бросила свиток прямо под дверь. Пергамент тотчас ярко вспыхнул сначала черным, потом алым и, истлев в считанные мгновения, просто исчез на глазах.

Секунд тридцать ребята просто стояли и смотрели на дверь.

– Думаете, сработало? – спросила Белка.

– Проверим? – предложил Ромка.

Он первым подошел к двери и осторожно протянул руку. Мила следила за его пальцами, затаив дыхание, и только, когда Лапшин обхватил ладонью дверную ручку, выдохнула.

– Надо будет еще раз сказать Вирту спасибо, – улыбнулась Мила.

– Не перехвали его, – хмыкнул Ромка.

Открыв дверь, они увидели винтовую лестницу. Ромка первым начал подъем наверх. Мила последовала за ним. Белка скромно держалась в хвосте.

Лестница оказалась небольшой. Миновав последние ступени, ребята нерешительно прошли сквозь арочный проем и очутились во внутреннем помещении башни.

Слухи не врали – здесь действительно когда‑то была учебная аудитория. С одной стороны все выглядело так, словно совсем недавно закончился урок, ученики повставали с мест и, по небрежности забыв задвинуть стулья под парты, покинули класс. Но с другой стороны… Края криво расставленных парт почернели, словно после пожара. Некоторые стулья были опрокинуты: одни лежали на боку, другие – ножками кверху. На партах и на полу красовались грязные разводы, какие бывают на улице, когда дождь размывает землю. Всюду валялись разбитые реторты и покрывшиеся пятнами грязи тигли.

– Как после погрома, – произнес Ромка.

– Что здесь случилось? – неизвестно у кого спросила Белка.

Мила с Ромкой сделали несколько шагов вперед, пока Белка настороженно вглядывалась в тени, расползшиеся вдоль стен класса. Окон в башне Бафомета оказалось совсем мало, поэтому высокий конусообразный потолок тоже утопал в темноте. Сквозь сумрак, похожий на рой мошек, виднелись смутные очертания стропил и горизонтальных балок.

– Вроде бы ничего страшного здесь нет, правда? – с надеждой произнесла Белка.

И как только она это сказала, Мила краем глаза уловила движение слева. Одновременно с Ромкой она повернула голову, а в следующее мгновение они вдвоем застыли, парализованные ужасом, – в нескольких шагах от них прямо из воздуха материализовалась огромная, в несколько раз превышающая рост человека, кобра.

Мила едва не задохнулась от такого зрелища. Она скорее почувствовала, чем увидела, как Ромка заслонил ее рукой. Жест был столь же бесполезным, как и бессознательным.

Кобра, глядя на них жутким цепенящим взглядом, резким движением раскрыла свой капюшон. Тотчас во все стороны полетели песчаные струи, и только тогда сквозь страх Мила поняла – существо перед ними не имело никакого отношения к змеям, тело этой кобры состояло из мельчайших крупиц земли и песка.

Раскрыв пасть с острыми клыками, кобра высунула наружу извивающийся раздвоенный язык и зашипела, как настоящая.

– Песчаная кобра, – затаив дыхание, прошептала Мила.

– Что? – будто не расслышав, произнесла на высокой ноте Белка.

И тут одновременно произошло две вещи: исполинская кобра бросилась прямо на них, и Мила, машинально отворачивая лицо и прикрывая голову руками, увидела, как Белка, наоборот, поворачивается к ним, словно только что смотрела в другую сторону.

– А‑а‑а‑а‑а!!! – с широко распахнутыми от ужаса глазами завопила она, заметив над их головами кобру величиной со слона.

Не прошло и двух секунд, как Белкин крик был погребен под горячей песчаной лавиной. Переждав несколько секунд, Мила подняла голову и, одновременно пытаясь очистить от песка лицо, услышала рядом всхлипы и стоны Белки.

Мила повернулась на звуки и увидела, что ее подруга сидит в шаге от нее и отчаянно трет глаза, которые, видимо, засыпало песком во время броска песчаной кобры.

– Не три их – хуже будет, – сказал, отряхиваясь, Ромка. – Их нужно промыть.

– Чем? – едва ли не плача, спросила Белка. – Что произошло? Откуда взялся песок?

– Ты разве не видела? – удивилась Мила.

– А? – громко всхлипнула Белка. – Я видела… что‑то большое, а потом мне засыпало глаза.

Она сделала попытку их открыть, но покрасневшие веки так опухли, что не желали открываться. По Белкиным щекам рекой текли слезы.

Мила встала и, взяв Белку под локоть, сказала Ромке:

– Помоги ее поднять. Нельзя здесь рассиживаться. Эта песчаная кобра может появиться снова в любой мо…

Мила смолкла на полуслове – сзади нарастала, становясь с каждой секундой все громче и громче, мешанина странных звуков. Что‑то потрескивало и шипело, словно разгорался пожар. Капала на пол вода. Свистел, будто перед ураганом, ветер. Мила увидела, как вытянулось лицо Ромки – в этот момент он смотрел на что‑то за ее спиной. Его глаза неестественно округлились.

– Кажется, мы влипли, – почти беззвучно произнес он.

Мила медленно повернула голову и оцепенела.

Их было трое, и каждый из троих был так огромен, что достигал в высоту подстропильных балок, которые до сих пор, казалось, лишь чудом не обрушились.

Прямо перед ребятами, возвышаясь над ними, стоял рыжий лис – его огненное тело издавало угрожающее шипение. Пламя танцевало на его спине, в хищных глазах, в ощеренной пасти.

Слева бил водяными щупальцами об пол невероятных размеров осьминог – во все стороны отскакивали потоки воды. Ледяные брызги долетали до ребят, больно кусая кожу.

Справа, чуть дальше остальных, странным подобием воздушного вихря угадывались очертания исполинского коршуна. Башня уже выла от сильного ветра, а длинные волосы Милы, мечась из стороны в сторону, хлестали ее по лицу.

– Ч‑что происходит? – заикаясь, спросила почти ослепшая Белка.

И в этот момент огненный лис ринулся на незваных гостей заброшенной башни. От ужаса ничего не соображая, Мила сделала первое, что пришло ей в голову, – бросилась прикрывать собой беспомощную подругу. Вместе с Белкой они упали на пол, и тотчас их охватило плотное облако жара. Мила услышала Ромкин крик, от которого кровь в ее жилах похолодела, и, как только жар отступил, стремительно обернулась.

Ромка стоял, прикрывая лицо одной рукой, и тяжело дышал – видимая часть лица и тыльная сторона кисти были покрыты ожогами.

– Ромка! – воскликнула Мила, но не успела даже подняться на ноги.

Ледяная волна обрушилась на них неожиданно. Секунду назад Мила видела вокруг себя извивающиеся водяные щупальца, и вот уже она задыхается и, кашляя, пытается вытолкнуть попавшую в легкие воду. Водяной поток подкинул ее вверх, закружил и понес куда‑то, бросая из стороны в сторону, – задыхающуюся и полностью утратившую контроль над собственным телом.

Когда Мила пришла в себя, она обнаружила, что лежит на лестнице и одной рукой держится за перекладину перил. Рядом раздались стоны и кашель. Мила, сделав усилие, приподнялась и повернула голову.

Белка с Ромкой, как и она, растянулись на ступенях. Оба, пытаясь подняться, задыхались.

– Что это было? – севшим голосом спросила Мила, разглядывая друзей.

Ромкино лицо и руки были в ожогах, а Белкины глаза по‑прежнему ужасно слезились. Мила бегло осмотрела себя и удивилась – кажется, ей досталось меньше остальных: подпаленные на концах волосы и промокшая насквозь школьная форма – вот и весь урон.

– Я думаю, это были элементали, – задышав, наконец, ровнее, сказал Ромка, принимая сидячее положение.

– Элементали, – повторила Мила, пытаясь вспомнить, знает ли она, что это такое, но слово ей ни о чем не говорило. – Что это?

Ромка дернул щекой и зашипел сквозь зубы от боли.

– Духи стихий, – ответил он.

– Духи стихий? – удивилась Мила. – Подожди, но разве духи стихий не должны выглядеть иначе? Ну, там… саламандры, сильфы и тому подобное?

Ромка покачал головой, одновременно бросив сочувственный взгляд на Белку, которая отчаянно терла красные веки, пытаясь их очистить от песка. Судя по обильному слезотечению – без особого успеха.

– Элементали не имеют ни физической оболочки, ни постоянной формы, – объяснил Ромка. – Они могут принимать форму нечисти, к примеру, или некоторых волшебных существ, но… Если какой‑то маг связывает элементалей чарами, он наделяет их формой на свое усмотрение. Кто‑то запечатал в башне Бафомета четырех элементалей и наделил их той формой, которую мы видели. Лис – это, судя по всему, элементаль стихии огня, кобра – стихии земли, коршун – стихии воздуха, осьминог – элементаль стихии воды.

– Лапшин, – всхлипывая от боли и слез, проговорила Белка, – ты что, еще и рассмотреть их успел?

Ромка скептически изогнул одну бровь.

– Их трудно было не заметить, знаешь. Они огромные!

– А?..

– Точно, – вспомнил Ромка, – тебе же глаза песком засыпало, поэтому ты ничего не видела.

– А как можно запечатать духов? – заинтересованно спросила Мила; она впервые слышала о таком чародействе.

– Печатью служения, – ответил Ромка. – Я, вообще‑то, не слишком‑то в этом разбираюсь. Знаю только, что есть способы заставить духов или демонов служить тебе. Черные маги, к примеру, пользуются ими на полную катушку. Но элементали, как духи стихий, к черной магии вроде бы никакого отношения не имеют, значит, печатью служения могут пользоваться и белые маги.

Мила задумалась над словами Лапшина.

– Значит, ты все‑таки думаешь, – спросила она, – что магом, который запечатал в башне элементалей, был Терас?

Ромка пожал плечами.

– Похоже на то.

Мила хмыкнула и бросила взгляд наверх.

– В таком случае, он сделал это не просто так. Уж точно не потому, что ему захотелось похулиганить. Он что‑то спрятал в этой башне. Наверняка. А элементали ему нужны были, чтобы охранять эту вещь.

Ромка досадливо цыкнул и поморщился – ожоги на его лице должны были причинять ему сильную боль.

– Но какой смысл Терасу просто прятать что‑то?

– Наверное, он хотел, чтобы спрятанную им здесь вещь нашел тот же, кому достанется дневник, – сказала Мила и добавила: – Бледо.

Ромка посмотрел на Милу хмурым взглядом и мрачно пошутил:

– Он хотел убить своего сына? Вот что значит любящий отец.

Мила издала короткий смешок, удивляясь, что, даже страдая от боли, Ромка умудряется иронизировать.

– Нет, скорее всего, это загадка – точно так же, как было с Дуатом. Тот, кто ее разгадает, снимет печать, освободит элементалей и тогда уже беспрепятственно сможет забрать спрятанную здесь Терасом вещь.

– Тогда, может, нам стоит подключить Бледо? – предложил Ромка. – Если Терас был так уверен, что его сын сможет разгадать его загадки, то пусть Бледо нам поможет.

Мила вспомнила, какое выражение лица было у Бледо в тот день, когда он отдавал ей дневник, и ответила:

– Я думаю, Бледо… не хочет связываться с прошлым своего отца.

Ромка качнул головой, словно говоря, что вполне его понимает, а потом вдруг удивленно хмыкнул.

– А Терас был не таким уж слабаком, если смог запечатать элементалей и создать такую опасную ловушку, – немного удивленно и в то же время уважительно сказал он. – Трудно поверить, что над таким сильным магом издевались одноклассники.

Мила какое‑то время смотрела на Ромку, потом задумчиво ответила:

– Может быть, в какой‑то момент Терас просто решил, что не хочет больше быть слабым и должен стать сильнее. Но чтобы стать сильным, ему понадобилось время.

Ромка посмотрел на нее слегка озадаченно, но ничего больше не сказал, только снова хмыкнул и тут же со стоном зажмурил один глаз.

– Сильные ожоги, – нахмурившись, сказала Мила. – Досталось тебе.

– Заживет, кожа вроде не слезла, – беззаботно ответил Ромка. – Ну что? Попытаемся войти туда еще раз? Не уходить же с пустыми руками. Теперь знаем, что нас ждет, – будем наготове.

Мила медлила с ответом. Она еще раз оценила взглядом состояние своих друзей и мгновенно приняла решение.

– Сидите здесь! – сказала она и бросилась по лестнице наверх.

Для Ромки с Белкой элементали были слишком опасны. Мила чувствовала свою ответственность за друзей и не хотела, чтобы они пострадали еще сильнее. Она должна справиться сама.

Первым делом, войдя в бывший кабинет алхимии, Мила зажгла огонь своего перстня и выставила его вперед, готовая реагировать, когда появится опасность. В облаке малинового света, исходящего от карбункула, она осторожно направилась вперед, без конца оглядываясь по сторонам и ожидая появления элементалей. Как ни странно, но ей беспрепятственно удалось дойти почти до центра класса – духи стихий не появлялись. Однако, несмотря на предосторожность, к атаке она оказалась не готова.

Все произошло очень быстро. Услышав за спиной тихое потрескивание, Мила резко обернулась и увидела, как на нее, словно в замедленной съемке, прыгает огненный лис. При виде огромной лавины огня, пусть даже замаскировавшейся обликом животного, Мила неожиданно впала в ступор. Отрывающиеся от тела зверя рыжие языки пламени и пылающие алым костром лисьи глаза завораживали и ужасали одновременно.

– Пурпур! – вдруг прокричал рядом знакомый голос.

Волна огня ударилась в едва видимый красный купол, возникший вокруг Милы, и растворилась в воздухе.

– Спятила?! – яростно крикнул ей прямо в ухо Ромка. – Почему пошла одна?! Решила в героизм поиграть, блин?!

Мила, ошеломленно моргая, смотрела на Лапшина – кажется, он впервые в жизни так кричал на нее и ругался.

«Чего ты разорался?» – хотела спросить она, когда на смену потрясению пришло негодование, однако не успела.

С другой стороны Ромкиного щита их атаковал еще один элементаль. Песчаная кобра поднялась над их головами и, широко раскинув крылья своего капюшона, бросилась прямо на них.

В этот раз Мила отреагировала быстрее. Заметив, как раздвоенный змеиный язык проникает сквозь Ромкин щит, она вскинула руку с карбункулом и воскликнула:

– Пурпур!

Гигантская кобра разбилась о магическую преграду, и во все стороны полетели с шипением волны песка – сквозь второй щит элементалю стихии земли прорваться не удалось.

– Почему «Пурпур»? – спросила Мила первое, что пришло ей в голову.

– Потому что ритуал запечатывания элементалей, возможно, относится к черной магии! Я не в курсе, поэтому подстраховался! – зло ответил Ромка и решительно добавил: – Уходим!

Он схватил Милу за руку и помог подняться на ноги, но не успели они сделать и шагу, как со всех сторон их обоих окружили исполинские водяные щупальца. А в следующее мгновение Мила обнаружила себя стоящей на четвереньках в растекающейся по полу луже. С ее волос и одежды стекали холодные струи. Милу мгновенно забила крупная дрожь, до того ледяной была вода, обрушенная только что на их головы элементалем‑осьминогом. Рядом ругался и стучал зубами Ромка.

Мила подняла голову, делая попытку встать, и вдруг ее взгляд случайно наткнулся на знакомое изображение. На стене, прямо напротив нее, была начертана еще одна пентаграмма – самая обычная пентаграмма с одним лучом сверху и человеческой фигурой в центре круга. Человек стоял, раскинув руки в стороны и широко расставив ноги.

Мила какое‑то время смотрела на изображение немигающим взглядом широко распахнутых глаз, потом, потрясенная внезапной догадкой, вслух прошептала:

– Кажется, я поняла.

В этот момент Ромка схватил ее за руку, одним рывком поставил на ноги и силком потянул за собой. В дальней стороне комнаты из ничего возник воздушный вихрь – краем глаза Мила видела смутные очертания коршуна величиной с дракона. Вдвоем с Ромкой они помчались к двери, едва дыша и спотыкаясь на каждом шагу.

Но когда ребята уже были совсем близко к выходу, в арочном проходе вдруг появилась Белка – видимо, встревоженная тем, что Мила с Ромкой долго не возвращаются, она решила прийти на помощь. Полуслепая, с покрасневшими глазами, она щурилась, пытаясь хоть что‑нибудь увидеть.

– Ребят? – беспомощным голосом позвала Белка.

– Назад! – на бегу крикнул ей Ромка. – Назад!

Но, видимо, для почти ослепшей Белки это легче было сказать, чем сделать. Она в панике заметалась на проходе.

– Ты загораживаешь дорогу! – орал Ромка.

Они с Милой уже были возле арочного выхода, но из‑за Белки не смогли сразу выбежать наружу, и все втроем на какое‑то мгновение застопорились в шаге от спасения. Этого хватило, чтобы элементаль‑коршун успел обрушить на них неистовый воздушный поток.

– А‑а‑а‑а‑а!!! – заорала Белка, когда их подкинуло невидимым смерчем и выбросило прямо на лестницу.

Какое‑то время Мила, тяжело дыша, лежала лицом вниз. Потом с трудом пошевелилась и приподняла голову. Ромку швырнуло о перила, но он был в сознании – поднимаясь, кряхтел и судорожно пытался сделать вдох, словно от удара из его легких вышибло весь воздух. Белка стонала и держалась за голову – видимо, она ударилась при падении.

Заметив, что Лапшин открыл глаза и смотрит на нее, Мила подумала, что он сейчас опять примется ее ругать за своеволие. Но Ромка вместо этого спросил:

– Что ты поняла?

Видимо, он услышал слова, произнесенные Милой после атаки элементаля‑осьминога.

– Там, в классе, тоже есть пентаграмма, – сказала она ему. – Точно такая, как в моем видении. Она правильная – с одним лучом вверху. А пентаграмма на двери, с козлом, перевернута. Теперь вспомни, что писал в дневнике Терас.

Ромка нахмурился.

– «Козел смотрит вверх»? – уточнил он, и тотчас его глаза расширились. – Ты хочешь сказать…

Мила утвердительно кивнула.

– Ее нужно перевернуть. – И на всякий случай объяснила: – Пентаграмму с козлом нужно перевернуть так, чтобы она стала правильной – не с двумя лучами вверху, как сейчас, а с одним. И если это сделать, то…

– Козел будет смотреть вверх, – закончил за нее Ромка.

Мила снова кивнула, а Лапшин решительно поднялся со ступеней.

– Белка, подождешь нас здесь, – сказал он. – Думаю, на лестнице безопасно. Если не пойдешь в башню, с тобой ничего не должно случиться.

Он повернулся к Миле, которая как раз в этот момент поднималась на ноги.

– Пошли.

Спустившись по лестнице, они вышли из башни и стали напротив двери с козлом.

– И как нам перевернуть пентаграмму? – спросила озадаченно Мила.

– Можно попробовать Чарами Сечения, – предложил Ромка.

– Давай я, – сказала Мила, заметив, что Лапшин уже наставил левую руку с сапфиром на дверь; она не знала, что может случиться, если потревожить этого нарисованного козла, и не хотела подвергать друга опасности зря.

Ромка слегка удивился, но спорить не стал. Когда он отошел в сторону, пропуская ее вперед, Мила направила кулак с перстнем на пентаграмму и сосредоточилась на том, чтобы применить Чары Сечения как надо.

– Диссекцио! – воскликнула она.

Алый луч света, вырвавшийся из карбункула, пробежал вокруг пентаграммы тонкой змейкой, а когда сияние исчезло, друзья заметили появившийся в деревянной двери разрез в форме идеально ровного круга. Мила перевернула перстень на пальце и направила на дверь раскрытую ладонь. Карбункул снова пролил красное сияние, а вырезанный в двери круг с пентаграммой начал медленно вращаться. Когда козлиные рога были направлены в пол, вращение остановилось.

– Ну, вроде бы теперь все так, как надо, – сказала Мила, поворачивая перстень обратно.

– «Козел смотрит вверх», – в который раз повторил Ромка. – Ты думаешь, это подействует?

Мила задумчиво вздохнула.

– Должно. Теперь обе пентаграммы башни Бафомета – наружная на двери и внутренняя на стене – правильные. Мне кажется, печать с элементалей должна быть снята.

Вернувшись туда, где их ждала Белка, Ромка с Милой заспорили. Мила хотела войти в бывший класс алхимии одна. Лапшин, разумеется, был против этой идеи.

– Ромка, ты не понимаешь, – сказала Мила, – со мной ничего не случится.

– Я сказал, ты сама туда не пойдешь! – упорствовал ее друг.

– Ромка, я рада, что ты хочешь мне помочь, но посмотри на меня, наконец! – воскликнула Мила.

Лапшин удивленно застыл, несколько секунд смотрел на нее с недоумением, но все‑таки исполнил ее просьбу. Его взгляд прошелся по лицу Милы, скользнул по рукам… синие глаза расширились от внезапного осознания того, что она пыталась ему сказать.

– Ты почти не пострадала, – озадаченно произнес он, продолжая разглядывать Милу. – У тебя повреждений, можно сказать, и нет! – Он нахмурился и посмотрел ей в лицо. – Как это получилось?

– Заметил наконец? – выдохнула Мила. – Я думаю, меня защищает моя Метка.

– Так всегда было? – удивился Ромка.

Мила покачала головой.

– Нет. Раньше она защищала, только если что‑то угрожало моей жизни или сознанию, но Многолик говорил, что со временем щит будет становиться все прочнее. Похоже, это уже происходит. Элементали не смогли причинить мне почти никакого вреда.

Ромка какое‑то время смотрел на нее странным взглядом, как будто слегка растерянным и одновременно разочарованным.

– Похоже, единственный, кто тут играет в героизм, это я, да? – произнес он с легкой иронией и добавил: – Давно заметила?

Мила опять вздохнула.

– Когда мы в первый раз оттуда выбрались. Ты был весь в ожогах, Белка почти ослепла от песка, и только со мной не случилось ничего серьезного.

– Хорошо, давай договоримся так, – сказал Ромка, – ты зайдешь первая, но недалеко, и, если все будет в порядке, я зайду следом.

Они вдвоем повернули голову, чтобы посмотреть на Белку, сидящую на ступенях. Щуря глаза, она прислушивалась к их разговору. Мила была уверена, что ничего, кроме двух расплывчатых фигур перед собой, Белка не видит.

– Ей лучше подождать здесь, – сказал Ромка и безжалостно добавил: – От нее сейчас будет больше вреда, чем пользы.

Белка удрученно вздохнула и опустила голову. Ее плечи поникли.

– Не обижайся, Белка, – стараясь смягчить Ромкин тон, сказала ей Мила. – Но так будет лучше, ты же совсем ничего не видишь сейчас.

Белка со вздохом кивнула.

– Я понимаю. Мне и правда лучше подождать здесь.

Возле арочного проема друзья остановились. Мила посмотрела через плечо на Ромку и кивнула, мол, делаем, как договаривались. Ромка недовольно нахмурился, косо глянув на нее из‑под бровей, но ничего не сказал, молча соглашаясь с ее решением. Мила, сделав глубокий вдох, вошла в бывший класс алхимии.

Очень медленно она двинулась вперед, прислушиваясь, не раздадутся ли треск огня, ритмичные удары капающей на пол воды или шипение песка. Сделав около двадцати шагов, остановилась. Шли секунды, но ничего не происходило. Внезапно ощутив рядом чье‑то присутствие, Мила повернула голову и встретилась взглядом с Ромкой.

– Кажется, здесь больше нет никого, кроме нас, – сказала она. – Элементали ушли, когда печать Тераса перестала их удерживать.

– Угу, – согласно промычал Ромка. – Похоже на то. Можно приступать к поискам.

– Но мы опять не знаем, что ищем, – заметила Мила и недовольно покачала головой. – Подсказки Тераса слишком неопределенные.

– Значит, будем искать наугад, – философски отнесся к ситуации Ромка.

Лапшин направился к учительской платформе, а Мила тем временем огляделась вокруг. В бывшем кабинете алхимии было довольно много шкафчиков и стеллажей. Большинство из них представляли собой жалкое зрелище: выдвинутые или выброшенные на пол пустые ящички, раскрытые дверцы, иногда висящие на одной петле, пыльные полки – все перекошенное, грязное, поломанное.

Мила присмотрелась к изображенной на стене пентаграмме с человеческой фигурой внутри. У нее мелькнула мысль: может быть, то, что спрятал здесь Терас, находится в каменной кладке под символом микрокосма? Стена в этом месте выглядела так, словно к ней никто не прикасался, – ни побелка, ни само изображение нигде не были повреждены. Однако Мила прекрасно понимала, что такое повреждение любой маг с легкостью способен скрыть, восстановив изначальный вид стены и рисунка. Перспектива разбирать стены башни привела Милу в ужас.

– Эй, Мила! – донесся до нее голос Ромки. – Иди‑ка сюда.

Переведя взгляд с начерченной на стене пентаграммы на Ромку, Мила заметила, как он достал из верхнего ящика учительского стола какой‑то предмет. Пока она подходила ближе, Ромка положил этот предмет на стол, и Мила поняла, что видит перед собой довольно длинный футляр. Склонившись над столом, она увидела, что на черной с лиловыми прожилками поверхности футляра имелось тиснение – тонкая вязь из букв «Т» и «К».

– Тебе эта монограмма ни о чем не говорит? – На Ромкином лице растянулась ликующая улыбка.

Мила подняла на него ошеломленный взгляд.

– Так просто?

Можно было не сомневаться, что буквы «Т» и «К» на футляре были не чем иным, как инициалами Тераса Квита – на обложке дневника был точно такой же вензель, Мила просто не могла не узнать его.

– Он просто спрятал это в учительском столе?

Мила никак не могла поверить, что долгие и изнурительные поиски спрятанной Терасом в башне Бафомета вещи оказались не нужны и искомое нашлось так скоро. Ромка лишь пожал плечами.

– После того как Терас запечатал здесь для охраны элементалей, ему не было смысла прятать это, – он взял в руку футляр и демонстративно приподнял, – слишком тщательно.

Мила согласно хмыкнула.

– Интересно, что внутри? – заинтересованно произнесла она.

– Откроем? – предложил Ромка.

Когда Мила кивнула, Лапшин положил футляр на стол и осторожно открыл крышку. Внутри, на темно‑фиолетовой бархатке, лежало большое, не меньше фута, писчее перо лилового цвета. Мила протянула руку, намереваясь взять перо из футляра, но Ромка перехватил ее кисть на полпути.

– Постой, – сказал он. – Мы же не знаем, что это. Вряд ли Терас запечатал в башне четырех элементалей только для того, чтобы спрятать обычное перо.

– Ты прав, – согласилась Мила, убирая руку; она закрыла крышку футляра. – Заберем его с собой и покажем Вирту. Он быстрее разберется, что это.

Ромка поморщился и, чуть склонив голову, вопросительно посмотрел на Милу.

– Почему меня раздражает, когда ты так говоришь?

Мила тихо прыснула.

– Ты меня спрашиваешь?

Ромка хотел что‑то сказать, но Мила была вынуждена перебить его – случайно глянув в окно башни Бафомета, она вдруг увидела движущееся облако света в окнах южного крыла замка.

– Сторож, – произнесла она.

Ромка проследил за ее взглядом.

– Сейчас он делает обход южного крыла, – догадался Лапшин. – Когда закончит, перейдет в северное.

– Нам нужно уходить отсюда и спрятаться в каком‑нибудь классе, – заявила Мила. – Хорошо, если он не заметит, что случилось с дверью в башню Бафомета. Но если заметит…

– То лучше в это время сидеть где‑нибудь тише воды, ниже травы, чтобы нас не нашли, – договорил за нее Ромка.

– Нам бы как‑то дотянуть до утра, пока в Думгрот не придут студенты, чтобы мы могли смешаться с толпой, – заключила Мила.

Забрав ждущую на лестнице Белку, друзья в спешке покинули башню Бафомета. По дороге Мила предложила переждать до утра в классе зельеварения.

– У Акулины есть подсобное помещение, – сказала она. – Идеальное место, чтобы спрятаться. Там нет окон, и даже если мы зажжем свет перстней, его никто не увидит снаружи.

В очередной раз воспользовавшись заклинанием «Апертус», ребята проникли в класс зельеварения и заперлись изнутри. Первым делом, когда они расположились в подсобке, Ромка с помощью бытовых чар привел в порядок их школьную форму, а также очистил от грязи кожу рук и лица, после чего с помощью заклинания «Ксеротерм» высушил волосы всем троим.

Пока Ромка занимался собой и Белкой, Мила подошла к шкафчикам, где на многочисленных полках у Акулины стояли флаконы с самыми разнообразными зельями. Перебрав около двух дюжин, Мила наконец нашла флакон, на котором было написано: «Для глаз».

– Держи, – сказала она Белке, протягивая флакон. – Попробуй немного этого зелья закапать в глаза. Надеюсь, поможет. – И, повернувшись к Лапшину, сочувственно добавила: – Извини, Ромка, кажется, у Акулины нет ничего от ожогов.

– Обойдусь, – отмахнулся тот.

Белка тем временем закапала в глаза зелье Акулины. Какое‑то время она сидела, сильно зажмурив веки, а когда раскрыла их, взгляд у нее был плавающий.

– Что‑то у меня перед глазами все крывёт и плужится, – пытаясь сфокусировать взгляд, пробормотала Белка.

– Че‑чего?! – вытаращил глаза Ромка.

Белка сделала попытку возмущенно закатить глаза к потолку. Вместо этого на ее лице обозначилось сильное косоглазие, но Белка этого заметить никак не могла.

– О‑о‑ой, – протянула она. – Ну какой же ты непонятливый!

– Я?! – возмутился Ромка.

– Ромка, не трогай ее, – попросила Мила. – У нее и так все кры… фу ты!.. плывет и кружится. Дай ей в себя прийти.

Кажется, у этого зелья был странный побочный эффект, который Ромка не преминул обозвать «пьяным взглядом». Прошло все, однако, довольно скоро. Зато зелье помогло Белке снять с засыпанных песком глаз воспаление.

Первым делом Белка начала благодарить Милу за помощь, а потом вдруг расплакалась.

– Простите, – со слезами в голосе сказала она, опустив голову. – Я видела, что вы занимаетесь чем‑то важным, хотела помочь, но не знала как. А когда вы при мне говорили о том, чтобы попасть в башню Бафомета, я потому и напросилась с вами, но… В итоге, как всегда, только мешалась под ногами. Извините… из‑за меня вам только сложнее пришлось. Я совсем бесполезная.

Мила и Ромка были настолько удивлены, что лишь растерянно смотрели на нее, не зная, как реагировать.

– Не реви, – наконец произнес Ромка нарочито грубоватым тоном. – И не говори глупостей. Это были духи стихий, что ты могла против них сделать?

Белка шмыгнула носом и вытерла слезы. На какое‑то время в подсобке воцарилось неловкое молчание. Мила и хотела утешить Белку, но не знала, что сказать.

– Я умираю с голоду, – пожаловался Ромка. – А еще полночи впереди.

Мила согласно выдохнула. Заметив, как Белка, внезапно оживившись, полезла в свой рюкзак, она заинтересовалась. Но первым издал вопль восторга Лапшин.

– Белка, да ты просто спасительница! – искренне заявил он.

Вдвоем с Милой они с восторгом наблюдали, как из Белкиного рюкзака на расстеленную прямо на полу бумагу перекочевали булочки с маком, корицей и изюмом, а кроме того – ватрушки с творогом, круассаны со сгущенным молоком и печеные пирожки с мясом.

– Налетайте, – с довольным видом предложила Белка.

Конечно же ее предложение немного запоздало – голодный Лапшин уже вовсю уминал пирожки с мясом. Мила взяла ватрушку и откусила кусок побольше, чтобы сразу добраться до творога.

– Откуа у теа вшё это? – с набитым ртом спросила она подругу.

Выбрав круассан, Белка, прежде чем начать есть, ответила:

– Во время обеденного перерыва сбегала в ближайшую булочную. Я подумала, что мы можем проголодаться, если надолго застрянем в Думгроте.

– Ты единственная, кто об этом подумал, Белка, – теперь уже энергично уминая булочки, заметил Ромка. – А говоришь – бесполезная. Теерь я поал, в чем твоя мишиа.

– А? – не разобрала его последние слова Белка.

Мила рассмеялась и, отправив содержимое рта в пищевод, перевела:

– Он понял, в чем твоя миссия, Белка.

– В чем? – Ее подруга вмиг забыла о круассане, уставившись на Милу вопрошающим взглядом.

– Заботиться о нас, конечно, – ответила Мила, занятая выбором между булочкой с изюмом и пирожком.

Белка несколько секунд озадаченно моргала, потом улыбнулась.

– Наверное, так и есть.

После еды их так разморило, что друзья уснули, сидя на полу и прислонившись спинами к стене. Утром первой проснулась Мила. Открыв глаза, она обнаружила, что ее голова лежит на Ромкином плече. Мила совершенно не помнила, как уснула, но уже мгновение спустя ей стало не до того. До ее ушей доносился знакомый гул – студенты Думгрота уже заполняли замок.

Растолкав Ромку с Белкой, Мила сказала, что им нужно срочно уносить ноги из класса зельеварения, потому что сюда вот‑вот придет Акулина. Ромка открыл запертую им с помощью заклинания дверь и, высунув голову, осмотрелся. Коридор на третьем этаже замка все еще был пуст, но снизу до них уже доносились голоса.

Направляясь к лестнице, Мила с Ромкой решили, что сегодня им придется прогулять уроки. Мила хотела как можно быстрее отнести Вирту их находку и узнать, что он о ней скажет, а Ромке в любом случае никак нельзя было показываться на глаза учителям Думгрота с такими ожогами на лице. Что касается Белки, то она решила остаться и пойти на уроки. Она заверила Милу, что с глазами у нее уже все в порядке – зелье Акулины очень помогло. Ромка неожиданно поддержал ее, сказав, что это хорошая идея – если поднимется переполох из‑за башни Бафомета, то Белка сразу узнает об этом и все расскажет друзьям, когда придет после уроков в Львиный зев.

Оставив Белку в холле, Мила с Ромкой вышли из замка. Они двигались против течения, спускаясь с Думгротского холма, когда все остальные поднимались на него, но, несмотря на это, в такой толпе никто не обращал на них внимания.

Через полчаса друзья уже стояли перед конторой «Титул и Нобиль». Как того опасалась Мила, Вирта в конторе не было. Это означало, что им придется либо ждать его неизвестно как долго, либо отправляться в Менгир на его поиски. С учетом того, что с ожогами на лице Ромка привлекал к себе слишком много внимания, было решено, что он останется ждать в конторе, а в Менгир Мила пойдет сама.

Глава 10

Дата добавления: 2015-12-01