Школа для полуночников

Когда они вышли из троллейбуса, падающий на город закат уже окрасил дома, дороги и деревья в матово‑оранжевый цвет. Следуя за Виртом, Мила с Ромкой прошли через подземный переход, минуя многоголосый людской поток, обтекающий их со всех сторон. Мила так редко последнее время бывала во Внешнем мире, что уже и забыла, как много здесь людей – намного больше, чем в Троллинбурге.

В день свадьбы Фреди и Платины она почти не видела города – Прозор забрал их с Акулиной возле Ангарского перевала и на своем черном авто перенес прямо к церкви, в которой состоялось венчание. Таким же был и путь обратно. Вирт мог бы поступить так же – ему не составило бы труда телепортировать их троих в нужное место, но он неожиданно заявил, что они поедут на троллейбусе. Ромка, который вместе с родителями жил во Внешнем мире, ворчал от недовольства – в поездке на троллейбусе он не видел никакой необходимости и не понимал, какие причины не позволили Вирту воспользоваться телепортацией. Однако Миле показалось, что никаких особых причин не было – наблюдая на лице Вирта едва заметную улыбку, она подозревала, что в обычных для людей способах передвижения он находил некое своеобразное удовольствие.

Симферополь, согретый теплым сентябрьским солнцем, как ни странно, не навевал ей никаких неприятных воспоминаний о бабушке и ненавистном родственнике, с которыми она жила здесь несколько лет назад. Сейчас встретивший ее город казался ей уютным.

Не разговаривая друг с другом, они шли мимо больших супермаркетов и маленьких прицепов, с которых торговали хлебом, мимо скамеек с пенсионерами и шелестящих под легкими порывами ветра деревьев. Только листва каштанов уже пожелтела и начала опадать – остальные еще купались в зелени, пусть и утратившей уже свою весенне‑летнюю яркость.

Трое спутников завернули за угол и вышли на дорогу, уходящую в жилые районы, где дворы тесно лепились друг к другу. В лицо им ударил одиночный порыв ветра, и Мила случайно заметила, как у идущего впереди нее Вирта на миг обнажились остроконечные уши, когда ветер поднял в воздух его волосы.

Она быстро огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто из прохожих этого не заметил. Мила облегченно выдохнула, обнаружив, что идущие им навстречу люди не смотрят на них.

– Вирт, неужели ты не мог надеть что‑нибудь на голову? – недовольным тоном спросила она, улучив момент, когда рядом с ними не было посторонних.

– Слишком жарко для головного убора, – непринужденно откликнулся он.

– А если кто‑нибудь увидит твои уши? – с укором прошептала она.

– Тогда они подумают, что у этого парня мутация и он вырос в экологически неблагоприятном районе, – беззаботно ответил вместо Вирта Ромка. – Ну, знаешь… У некоторых людей шесть пальцев на руках, а у этого – странные уши.

Вирт рассмеялся.

– Слышала? – с улыбкой бросил он Миле через плечо. – Господин умник говорит, что не о чем волноваться.

Мила вздохнула, сдаваясь. В конце концов, если Вирт сам не беспокоится о том, что кто‑то может разглядеть особенности его внешнего облика, то с какой стати переживать ей?

– Какой адрес? – спросил Ромка, разглядывая тесно прижавшиеся друг к другу боками пятиэтажки.

– Улица Ростовская, дом шесть «б», шестой подъезд, – ответил Вирт.

Ромка повернул голову и воскликнул:

– О! Так вот же он!

– Мы к нему и идем, – заметил Вирт.

– Постой, – опомнился Ромка, – ты сказал – шестой подъезд? Вход в пространственную нору находится в подъезде жилого дома?

Только по приезде в Симферополь Вирт наконец объяснил им, что Дуат, как и Таврика, находится в мире По‑Ту‑Сторону. Это была одна из многочисленных небольших пространственных нор, ко входу в которую и вел их сейчас Вирт.

– Не оправдываешь гордого звания господина умника, господин умник. – Он бросил на Ромку насмешливый взгляд через плечо. – Мог бы и догадаться, что вход в пространственную нору Дуата появился намного раньше, чем был построен этот дом.

Ромка недовольно поморщился.

– Между прочим, я просил меня так не называть.

– Просил? Разве? – иронично бросил Вирт.

– Это твоя вина. – Ромка одарил Милу обвинительным взглядом.

– А что сразу я? – возмутилась она.

– Ты первая сказала это дурацкое «господин умник»! А этот, – Ромка ткнул пальцем в спину Вирта, – подхватил и достает меня теперь.

– У «этого», между прочим, имя есть, – с улыбкой в голосе напомнил Вирт. – Невежливый ты… – Он словно нарочно сделал паузу и добавил: – Господин умник.

– Видишь?! – ощетинился на Милу Ромка.

Мила устало выдохнула. С той встречи в августе, когда они вдвоем с Ромкой пришли в контору «Титул и Нобиль» по совету Буффонади, у Вирта появилась привычка по любому поводу поддразнивать Ромку. Лапшин, непривыкший к такому отношению – ведь никому и никогда не приходило в голову иронизировать над ним, – не знал, как на это реагировать, и злился, словно обиженный ребенок.

– Так что ты хотел рассказать об этом доме? – напомнила Мила Вирту, стремясь вернуть разговор в более мирное русло.

Пятиэтажный жилой дом под номером «66» растянулся по улице Ростовской, как длинная гусеница. В нем было не меньше восьми подъездов, выходящих в огромный тенистый двор, заросший каштанами, вишнями и тополями. Направляясь вдоль фасада дома, ребята отсчитывали подъезды, чтобы не пройти мимо нужного.

– Дуат существует двести лет, – на ходу говорил Вирт, – а этому дому не больше полувека – младенец, каким бы ветхим он ни выглядел. Впрочем, по сравнению с директором и учителями школы вампиров, даже Дуат – новорожденное дитя. По слухам, многие из них живут на этой земле не одну сотню лет.

– Пятый, – вслух произнесла Мила, минуя очередной подъезд. – Следующий – наш.

– Может быть, в своем дневнике Терас Квит говорил о ком‑то из них? – не обращаясь ни к кому конкретно, а скорее рассуждая вслух, предположил Ромка.

– Любой из них может оказаться тем, кого мы ищем, – согласился Вирт и остановился. – Мы пришли.

Вслед за ним Мила с Ромкой подошли к крыльцу и остановились перед тяжелой металлической дверью с кодовым замком.

– Ты знаешь код? – спросила у Вирта Мила.

– Зачем он мне?

Вирт щелкнул пальцами и произнес «Апертус!». Мила даже слегка округлила глаза от неожиданности, когда увидела, что кнопки под номерами три, пять и семь на кодовом замке словно вдавила чья‑то невидимая рука. Тотчас дверь с тихим щелчком приоткрылась.

– А я и не знала, что заклинания работают даже с такими замками.

– Прошу, – сказал Вирт, открывая перед ребятами дверь.

Втроем они вошли в подъезд. По короткой пятиступенчатой лестнице поднялись на площадку. Здесь было четыре квартиры. Чуть дальше с одной стороны поднималась лестница, ведущая на второй этаж, а с другой была еще одна лестница всего в несколько ступеней, и вела она вниз – к наполовину застекленной деревянной двери. Мила заинтересованно хмыкнула – вход в этот подъезд был сквозным. Входишь с фасада дома – выходишь с обратной стороны.

– Когда строили этот дом, – произнес Вирт, минуя бронированные двери квартир и направляясь к ведущей вниз лестнице, – этого выхода в планах не было. Но так уж получилось, что именно в этом месте находился вход в Дуат, поэтому вампиры, используя свои методы влияния, поспособствовали тому, чтобы на плане строительства появилась эта дверь.

– Методы влияния? – переспросила Мила.

– Гипноз, конечно, – вместо Вирта ответил Ромка. – Забыла? У вампиров очень сильная способность к гипнозу.

– То есть это и есть вход в Дуат? – уточнила Мила, когда они втроем спустились по лестнице и остановились в нескольких шагах от старой двери с осыпавшейся краской, оголившей сухие дверные доски, и мутными, запыленными стеклами, за которыми виднелся густо заросший деревьями и кустарниками участок позади дома.

– Да, – ответил Вирт, – эта дверь ведет в Дуат.

– А как же эти? – спросил Ромка, большим пальцем указав себе за спину.

– Жильцы? – уточнил Вирт и пояснил: – Люди не видят эту дверь, она зачарована. Маги всегда заботились о секретности, поэтому помогли вампирам скрыть вход в Дуат от простых смертных. Не знаю, что видят жильцы этого дома вместо двери. Возможно, для них это выглядит как самая обычная стена. Ну что? – спросил он, оглядываясь на своих спутников через плечо. – Готовы?

Мила посмотрела сквозь пыльные стекла на улицу: качающиеся от порывов ветра корявые ветки, заблудившийся в зеленой листве оранжевый свет вечернего солнца, едва угадываемые за густыми зарослями деревьев очертания проехавшей мимо машины – самый обычный пейзаж жилого района, каких множество в Симферополе. Но что на самом деле скрывается за этой дверью?

– Пошли, – сказала Мила.

Вирт открыл дверь, и вслед за ним Мила с Ромкой шагнули на улицу.

* * *

Вокруг царили глубокие сумерки. В первый момент Миле показалось, что она попала в городской парк. От того места, где они стояли, убегало три дорожки, окаймленные по обеим сторонам невысокими деревьями. Одна из дорожек вела к озеру, посреди которого даже в вечернем полумраке виднелся небольшой круглый остров. Впрочем, насчет сумерек Мила ошиблась – она осознала это почти сразу. Небо над их головами было чернильно‑черным, без звезд. И все же здесь было довольно светло из‑за сияющих желтоватым светом фонарей, которые вереницами тянулись вдоль вымощенных брусчаткой дорожек. В Дуате, как и в Алидаде, всегда была ночь, поэтому фонари здесь, скорее всего, никогда не гасли.

Не удержавшись, Мила обернулась назад. На этом круглом пятачке находился вход в пространственную нору, и Миле было любопытно, как же он выглядит. Но что бы она ни рассчитывала увидеть: пустоту, стену, дверь во Внешний мир – за ее спиной не было ничего необычного, только парковые дорожки, высокие деревья и фонари.

– Эй, посмотрите, какая луна, – восхищенно произнес Ромка.

Мила подняла голову и посмотрела туда, куда был устремлен взгляд ее друга. Она помнила, что в Алидаде луна казалась бесформенным блеклым пятном на черном фоне – словно размытый водой акварельный рисунок. Но здесь, в Дуате, к непередаваемому удивлению Милы, все было иначе.

С темно‑фиолетового неба на них смотрело зловещее кроваво‑красное ночное око.

– Нет, все‑таки… здесь все не так, как в Алидаде, – заворожённо глядя на красную луну, произнесла Мила.

– Это место как будто специально создано для вампиров, верно? – с улыбкой спросил Вирт.

Выбрав одну из парковых дорожек, он повел за собой Милу с Ромкой. Они шли вперед мимо желтых фонарей с сияющими, до блеска вымытыми стеклянными плафонами, мимо изящных скамеек, словно доставленных сюда прямиком из какого‑нибудь дворцового парка, мимо деревьев, посаженных на равном, будто бы идеально рассчитанном, расстоянии друг от друга. В этом месте царили строгость и изысканность.

Вымощенная брусчаткой дорожка привела их к высоким воротам. Кованые со сложным узором створки были распахнуты, словно приглашали гостей. Трое спутников миновали ворота и направились к вырастающему впереди строению. На ходу Мила вглядывалась в его очертания.

Школа Дуат ничем не напоминала Думгрот. Трехэтажное здание, в котором располагалась альма‑матер вампиров, выглядело светлым пятном на фоне ночи: белые каменные стены, большой арочный проход в центральной части фасада, возвышающиеся над зданием угловатые башни по краям, высокие прямоугольные окна. Но, несмотря на белизну стен, Дуат показался Миле мрачным и неприветливым.

Пройдя под аркой, они очутились в просторном внутреннем дворике. В самом центре тихо журчал фонтан с небольшой статуей в виде полуобнаженной женской фигуры. Вокруг треугольных газонов стояли скамейки, а между ними пролегали и перекрещивались между собой многочисленные дорожки. Вдоль первого этажа тянулась замкнутая аркада – воображение Милы тотчас начало нашептывать ей, что из темноты арок за ними наблюдает множество голодных, налитых кровью вампирских глаз.

– Мы на месте, – констатировал Ромка. – Что дальше?

– Дальше, – ответила Мила, – нам нужно найти пчелу. Что бы это ни означало.

Она вытащила спрятанный под курткой дневник Тераса.

– Ты взяла его с собой? – удивился Ромка.

Мила озадаченно посмотрела на тетрадь в коричневой кожаной обложке.

– Угу. Сама не знаю, зачем. Просто было такое чувство, что он мне понадобится.

– Будешь отбиваться им от вампиров? – скептически нахмурившись, пошутил Ромка.

– Скорее всего, дело не в этом, – произнес Вирт, с интересом глядя на дневник, словно заметил в нем что‑то, чего не видел прежде. – Сдается мне, эта тетрадка не просто дневник и содержит в себе не только чернильные строчки.

Он сделал глубокий вздох и посмотрел по сторонам.

– Здесь есть два входа, слева и справа, – сказал Вирт. – Будем ходить толпой – привлечем много внимания, поэтому лучше разделиться. Пойду‑ка я направо.

Он вдруг весело улыбнулся.

– «Иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что» – мастак он был загадывать загадки, этот Терас Квит.

Мила еще раз посмотрела на тетрадку в своих руках.

– Возможно, – согласилась она, – но у меня почему‑то такое ощущение, что мы пришли куда надо. – И, подражая Вирту, добавила с решительным кивком головы: – Пойду‑ка я налево.

– А мне что делать? – спросил Ромка.

– Будет лучше всего, если ты останешься здесь, – ответил Вирт и усмехнулся. – Услышишь крики о помощи – беги спасать.

– Издеваешься? – хмуро покосился на него Ромка.

– Это твое наказание, – невозмутимо улыбнулся Вирт. – Ты ведь пошел с нами просто потому, что тебе было скучно – не лучшая из причин.

С этими словами Вирт развернулся и направился к веренице арок с правой стороны внутреннего дворика. Мила посмотрела на Ромку, злого и обиженного.

– Ну… э‑э‑э… – сказала она ему, – услышишь крики о помощи…

Ромка стрельнул в нее гневным взглядом, и Мила, решив, что шутка затянулась и чревата последствиями, поспешила ретироваться.

– Я пошла.

Ее глаза успели привыкнуть к темноте внутреннего дворика Дуата, поэтому дверь она увидела издалека: высокую, двустворчатую, с ручкой в виде раскинувшей крылья летучей мыши. Взявшись за одно крыло, которое, как и следовало ожидать, оказалось металлическим, а не кожистым, Мила потянула на себя одну из створок и переступила порог.

Почему‑то, думая всю неделю о Дуате, Мила представляла себе коридоры, запруженные молодыми вампирами. В ее воображении они сверкали налитыми кровью глазами, обнажали клыки и шушукались при ее появлении. Однако на деле все оказалось намного проще – коридоры Дуата были пусты.

Слушая, как гулко звучат в тишине ее шаги, Мила шла мимо вереницы закрытых дверей. Возможно, именно сейчас в школе вампиров проходил урок, поэтому ей не встретился до сих пор ни один вампир. Или же, наоборот, уроки даже не начинались, а для вампиров Дуата еще не наступило время бодрствования. Во Внешнем мире солнце еще не село, но, откровенно говоря, Мила понятия не имела, когда вампиры просыпаются здесь – в месте, где заката и рассвета просто не существует, где царит бесконечная ночь.

Проходя по пустому коридору мимо закрытых классов, Мила бросила взгляд в сторону окна. Увиденное заставило ее остановиться и подойти к окну ближе. Во внутреннем дворике Дуата, возле фонтана, стоял Ромка. Он рассматривал статую фонтана – полуобнаженную женскую фигуру с распущенными длинными волосами. Но вовсе не Ромкин интерес к статуе вынудил Милу остановиться. К Лапшину со спины приближались трое школьников: девушка и два парня. Судя по всему, это и были студенты Дуата – первые вампиры, которых Мила здесь увидела.

– Это Никта – богиня ночи, – сквозь приоткрытые створки окна услышала Мила мелодичный голос девушки.

Ромка обернулся и посмотрел на подошедших к нему ребят. Мила видела, как его глаза остановились на лице девушки.

– Спасибо, что просветила, – улыбнулся ей Лапшин; для Милы было немного необычно смотреть со стороны, как ее друг общается с посторонней девушкой – незнакомый взгляд и интонация в голосе. Кажется, это называется… флирт?

– Не за что, – ответила девушка, с улыбкой подходя к Ромке ближе. – Могу тебе еще что‑нибудь рассказать о нашей школе. Хочешь?

Заметив, что спутники девушки отошли в сторону и сели на бортик фонтана, Мила проследила за ними взглядом. Их лица, освещенные светом фонарей, удивили ее так сильно, что она вмиг перестала прислушиваться к разговору Лапшина и девушки‑вампирши. Бронзовые волосы, высокие скулы, острые подбородки – эти двое парней были копией друг друга.

– Вампиры‑близнецы? – потрясенно прошептала вслух Мила.

Братья поглядывали в сторону своей подруги и Лапшина. Их взгляды и улыбки почему‑то насторожили Милу. Она снова посмотрела на Ромку и нахмурилась. Девушка‑вампирша стояла к Лапшину подозрительно близко, а выражение Ромкиного лица показалось Миле каким‑то отсутствующим: исчезла улыбка, глаза стали словно стеклянными. Недоумение Милы длилось лишь долю секунды. Молниеносно вспомнив, что вампиры владеют способностью к гипнозу, она резко потянулась к оконной раме, чтобы распахнуть ее настежь и предупредить друга об опасности.

«Забыла? У вампиров очень сильная способность к гипнозу», – всплыли в памяти Милы недавние слова Ромки.

«Забыла‑забыла… – мысленно передразнила она Лапшина и с негодованием подумала: – Это кто тут забыл, стоило только смазливую вампирскую девчонку увидеть?!»

У нее не осталось сомнений, что девушка‑вампирша собиралась позавтракать Ромкиной кровью. Но не успела Мила дотронуться до оконной рамы, как неизвестно откуда раздался знакомый голос:

– Вас разве не учили, что питаться гостями – это невежливо?

Из густой темноты одной из арок вышел Вирт. Мила облегченно выдохнула, заметив, как девушка отступила и, пятясь, отошла от Ромки подальше. Близнецы, поднявшись с бортика фонтана, встали рядом с ней – две пары одинаковых глаз смотрели на Вирта без неприязни, но настороженно.

Приблизившись к Ромке, Вирт поднял руку и щелкнул пальцами перед его лицом. Лапшин вздрогнул. Его взгляд стал осмысленным. С удивлением посмотрев сначала на девушку, держащуюся в стороне, потом на Вирта, он спросил:

– А… откуда ты взялся?

Вирт похлопал Ромку по плечу и улыбнулся. Решив, что Лапшину уже больше ничего не угрожает, когда рядом Вирт, Мила покачала головой, возмущаясь про себя Ромкиным легкомыслием, и отвернулась от окна с намерением продолжить свои поиски.

Миновав коридор, она завернула за угол, где уходила вперед еще одна вереница закрытых классов. Мила уже собиралась продолжить путь, как краем глаза уловила какое‑то движение справа. Она повернула голову – на площадке между лестничными пролетами стоял черноволосый мальчик лет десяти, не больше. Одет он, судя по всему, был в школьную форму Дуата: черный костюм с красной вышивкой по краям и матовыми пуговицами того же кровавого цвета. Мальчик смотрел на Милу неподвижным взглядом, который почему‑то показался ей тяжелым и немного жутковатым. Наверное, из‑за того, что глядящие на нее глаза словно светились изнутри размеренно пульсирующим алым сиянием.

Уже во второй раз в Дуате Мила испытала что‑то сродни шоку. Минуту назад она видела близнецов‑вампиров, теперь прямо перед ней, всего в десяти шагах, стоял ребенок‑вампир.

Мальчик тем временем отвернулся от Милы, словно утратив к ней интерес, и неторопливо стал спускаться вниз по лестнице. Провожая его взглядом, Мила поймала себя на мысли, что этот ребенок показался ей гораздо более пугающим, чем та троица, от которой Вирт только что спас Лапшина.

– Он уже никогда не вырастет, – внезапно раздался позади Милы незнакомый голос.

Дернувшись от неожиданности, она резко обернулась. Возле одного из закрытых классов стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, парень – на вид ровесник Милы.

Одет он был точно так же, как и недавний мальчик. Вблизи Миле показалось, что форма Дуата выглядит на удивление нарядной, несмотря на черный цвет. Стоящий перед Милой парень, казалось, только что ушел с какого‑то торжества. На его груди она заметила вышитую красным большую букву «К» – похоже, в школе вампиров, как и в Думгроте, были кураторы.

– Внутри он будет взрослеть, – продолжил парень, делая вид, что не замечает, как Мила разглядывает его, – а внешне навсегда останется ребенком.

Несколько секунд Мила молчала, не зная, что сказать. Парень‑вампир смотрел на нее выжидающе – в раскосых, миндалевидных глазах мелькали красные всполохи. Он словно ждал от нее ответа.

– И зачем ты мне это говоришь? – наконец осторожно спросила Мила.

Парень оторвал спину от стены и размеренным шагом двинулся в ее сторону.

– Что вы здесь делаете? – спокойно, без какой‑либо враждебности в голосе, спросил он. – Ты и те двое.

– Кое‑что ищем, – ответила Мила, не делая попыток отступить, хотя ей совсем не хотелось, чтобы вампир приближался к ней.

Словно почувствовав это, куратор Дуата остановился от нее в пяти шагах. Невольно Мила обратила внимание на его волосы – рыжие, как и у нее. Однако, в отличие от Милы, цвет волос, похоже, не был для него источником огорчений. Наверняка до того, как он стал вампиром, с этими раскосыми, миндалевидными глазами и красивым лицом, ему так часто приходилось выслушивать признания в любви, что они давным‑давно смертельно ему наскучили, про себя подумала Мила. Но сейчас она видела в нем прежде всего вампира – существо слишком опасное, чтобы обманываться его внешностью.

– То, что вы ищете, находится в Дуате? Ты уверена? – спросил он.

Мила кивнула.

– То, что нам нужно, должно быть здесь.

Миндалевидные глаза едва заметно сузились. Мила про себя удивилась тому, как долго вампиры могли не мигать – наверное, целую вечность. Этот нечеловечески застывший взгляд с кровавыми всполохами заставлял ее нервничать.

– Я спрашиваю об этом потому, что Дуат – не лучшее место для прогулок, – все так же спокойно объяснил рыжеволосый; несмотря на интонацию, Мила каким‑то образом почувствовала, что поведение вампира неуловимо изменилось.

Однако никакого преимущества ей это не дало. Она не успела даже вздрогнуть – и в следующую секунду он уже стоял рядом с ней. Сердце Милы сначала остановилось, потом громко и часто забилось в грудной клетке. Она совершенно не заметила его перемещения!

– Видишь, ты поранилась, – вежливо сказал рыжеволосый, и только тогда Мила осознала, что его прохладные пальцы, не сжимая, придерживают ее руку.

Мила резко вырвалась и отступила на шаг. Почувствовав странное тепло, разливающееся от запястья, посмотрела на кисть руки – вдоль ладони тянулась кровоточащая царапина. Тонкие струйки крови стекали по пальцам. Испугавшись, Мила отступила еще на шаг и недружелюбно уставилась на вампира. Пусть она не успела заметить, как это произошло, но была уверена: царапина – его рук дело.

– Как я и сказал, – все тем же инертным тоном произнес рыжеволосый, хотя его глаза уже пылали алым пламенем голода, – Дуат – небезопасное место для прогулок.

Мила вдруг почувствовала необъяснимую уверенность в том, что рыжеволосый ошибается – ей не угрожала с его стороны никакая опасность.

– Неправда, – возразила она, – в первый раз ты сказал не так.

Вампир едва заметно склонил голову.

– Ты слишком смелая, – ровным голосом, словно воспитатель, поучающий ребенка, ответил он. – Это плохо.

Вампир снова двинулся к ней, сокращая расстояние между ними. В этот раз Мила уже не сомневалась в его намерениях. Однако сделав шаг, он остановился. В слегка озадаченных миндалевидных глазах бушующее алое пламя стремительно превращалось в робкие красные всполохи. Он разглядывал ее несколько секунд, потом заметил:

– В тебе есть что‑то пугающее, ты знаешь об этом?

«Танцуй, пугало, танцуй», – подумала Мила, догадавшись, что отпугнуло вампира, а вслух ответила:

– Если это комплимент, то могу вернуть обратно. Ты его… больше заслуживаешь.

Лицо рыжеволосого внезапно изменилось – он впервые улыбнулся, одновременно обнажив удлиненные по сравнению с человеческими верхние клыки. Миле показалось, он хотел что‑то сказать, но в этот момент позади нее раздался глубокий и мягкий, как поступь кошачьих лап, голос:

– Позвольте узнать, что привело вас к нам этой ночью… уважаемая гостья?

Мила обернулась. Высокий стройный мужчина со светлыми, аккуратно уложенными короткими волосами смотрел на нее с вежливым интересом. Глаза за тонкими стеклами в изящной оправе очков были багряно‑карими – цвета густой темной крови.

Вместо ответа Мила невольно скользнула взглядом по его одежде – уж слишком заметным был контраст с нарядной формой учеников Дуата. Мужчина был одет в простые темные брюки, светлую рубашку и кофейного цвета жакет поверх нее. Он стоял, скрестив руки на груди. Когда взгляд Милы остановился на длинных белых пальцах, лежащих на левом предплечье, она изумленно вздрогнула, а пульс ее учащенно забился – на среднем пальце стоящего перед ней вампира красовался перстень с янтарем. А внутри золотисто‑медового камня неподвижно застыла…

«Пчела!» – пронеслось в голове Милы, но она не успела никак отреагировать, потому что на лице вампира появилось странное выражение.

Нахмурив светлые брови, он смотрел на ее руки.

– Эта тетрадь, – произнес вампир и, подняв багряные глаза, посмотрел Миле в лицо. – Откуда она у вас?

Мила сначала не поняла, о чем он говорит, но уже мгновение спустя снова взволнованно вздрогнула – почувствовав пальцами шершавую кожу, она вспомнила, что держит в руках дневник Тераса.

– Она вам знакома? – без экивоков спросила Мила.

Вампир склонил голову набок, с интересом разглядывая гостью, потом лицо его разгладилось, а на бледных губах появилась вежливая улыбка.

– Я думаю, мы не с той стороны подошли к нашему знакомству, – произнес он. – Разрешите представиться: мое имя Константин Фуна. Я директор школы Дуат. Буду рад узнать ваше имя, уважаемая гостья.

Мила на миг растерялась, но тут же ответила:

– Мила Рудик.

Вампир чуть склонил голову.

– Очень приятно, госпожа Рудик. Позволю себе предположить, что вы и ваши спутники пришли сюда по делу?

– Да, – без колебаний подтвердила Мила.

– В таком случае, не изволите ли пройти в мой кабинет? – Он сделал приглашающий жест рукой. – Я окажу вам любую помощь, какая вам потребуется.

Мила колебалась. Этот взрослый вампир, казалось, был настроен дружелюбно, но что‑то в его внешнем виде ее настораживало. Однако выбора у нее не было – он носил перстень с пчелой в янтаре, значит, она пришла сюда для встречи именно с ним.

– Мои спутники… – начала было Мила, но Константин Фуна перебил ее.

– Их проводят в мой кабинет.

Он едва заметно кивнул все еще стоящему в стороне рыжеволосому вампиру, и тот, подчинившись молчаливому приказу, тотчас исчез на лестнице.

Директор Дуата снова бросил взгляд на руку Милы, но не на правую, в которой была зажата тетрадь Тераса, а на левую. Достав из кармана брюк носовой платок, он протянул его Миле.

– Перевяжите им ладонь, – невозмутимо посоветовал он. – Запах крови может встревожить моих студентов.

Мила приняла платок, но при этом одарила директора Дуата хмурым взглядом, словно давая понять, что ее вины в этом не будет. Константин Фуна улыбнулся уголками рта.

– Я приношу извинения за своего ученика, – сказал он, пока Мила закрывала платком кровоточащую царапину. – Но подозреваю, что на самом деле у него были добрые намерения.

– Он поранил меня, – со скепсисом напомнила ему Мила.

– Скорее всего, таким способом он хотел отпугнуть вас и заставить поскорее уйти, – пояснил Константин Фуна. – Вот‑вот прозвенит звонок с первого урока. Я надеюсь, вы понимаете, что это значит?

Мила кашлянула, но не ответила. Еще бы ей не понимать. Коридоры заполнятся вампирами, и все будет, как она себе представляла, – шушуканье и голодные взгляды в ее сторону.

Константин Фуна тем временем сделал приглашающий жест рукой в сторону лестницы.

– Прошу за мной, – сказал он. – Мой кабинет находится этажом выше.

* * *

Окно, возле которого в кабинете Константина Фуны сидела Мила, выходило не во внутренний дворик, как можно было предположить, а на заднюю сторону Дуата, густо заросшую зеленью. Сквозь кроны деревьев Мила видела узкие дорожки, на обочины которых наползали кустарники и трава. В отличие от ухоженного фасада, территория позади Дуата была словно отдана во власть запустению. Миле почему‑то подумалось, что это было сделано вовсе не по недосмотру, а нарочно. Но даже эти заросли освещал желтый свет фонарей.

Вирт и Ромка сидели в креслах рядом с Милой. За дверью директорского кабинета раздавался гомон – студенты‑вампиры во время перемены вели себя точно так же, как и думгротцы: разговаривали, смеялись и ходили по коридорам из класса в класс. Константин Фуна, положив руку с янтарем в перстне на столешницу своего письменного стола, переводил взгляд с одного своего гостя на другого и, наконец, остановился на Миле.

– Вас что‑то беспокоит, госпожа Рудик? – спросил директор; багряно‑карие глаза за прозрачными стеклами очков смотрели на нее с каким‑то нечеловеческим, пугающим спокойствием, как будто этот взгляд принадлежал не живому существу, а статуе.

Мила про себя отметила проницательность этого вампира. Он с удивительной точностью угадал ее настроение. В другой раз она промолчала бы, но увиденное в школе Дуат слишком сильно поразило ее. Мила встретила взгляд вампира с неприкрытым упреком.

– Я видела здесь ребенка‑вампира и близнецов‑вампиров, – произнесла она. – Как это случилось? Это же… ненормально.

Константин Фуна задумчиво отвел взгляд.

– Ребенка сделала вампиром его мать, – ничего не выражающим голосом ответил он. – Мужчина, который в свою очередь обратил ее, не мог предвидеть, что эта женщина окажется неспособна принять иную сущность. Став вампиром, она повредилась рассудком и убила собственного ребенка, перед этим обменявшись с ним кровью.

Прозвучавшие слова заставили Милу почувствовать сильную оторопь. Это было настолько ужасно, что на какое‑то время она даже забыла дышать.

– Близнецов обратила одна древняя вампирша просто по прихоти, – продолжал директор. – Ей показалось, что из них получатся хорошие игрушки.

– И их… – выдавила из себя Мила, – не наказали за это?

Глава школы вампиров склонил голову набок – багряно‑карие глаза снова глянули на Милу.

– Не стоит так переживать. Разумеется, они были наказаны. А уж каким образом – это не столь важно, не правда ли?

Мила непонимающе нахмурилась, а Вирт рядом с ней вдруг саркастично хмыкнул, словно понял, о чем речь.

– Община вампиров всегда готова принять меры, не так ли?

Константин Фуна посмотрел на него и сдержанно улыбнулся.

– Все, что я мог сделать, это взять на себя заботу о мальчиках, – сказал он, оставив вопрос Вирта без ответа. – Один из корпусов Дуата отведен под общежитие для тех молодых вампиров, которым больше негде жить. Большинство из них не может после обращения оставаться со своей семьей, но при этом они еще не достигли того возраста, когда будут способны позаботиться о себе самостоятельно. А здесь для вампиров созданы все условия. Как и в Алидаде, в Дуате никогда не бывает солнца.

Константин Фуна снова обратился взглядом к Миле.

– Но это не то, что вас интересует, не так ли? – сказал он. – Думаю, я могу спросить, какие дела привели вас сегодня в нашу ночную обитель?

Вирт молчал, и, ощутив на себе взгляд Ромки, Мила указала кивком головы на дневник Тераса в своей руке:

– Вам ведь знакома эта тетрадь, правда? – напрямик спросила у директора Дуата Мила.

– Допустим, – ответил вампир. – Эта тетрадь имеет отношение к причинам вашего визита?

Мила кивнула.

– Здесь написано кое‑что о вас, – не таясь, сказала она. – Поэтому мы и пришли.

Константин Фуна сделал глубокий вздох и откинулся на высокую спинку своего стула. Положив руки на подлокотники, он едва заметно кивнул головой.

– Вас привел сюда человек по имени Терас Квит, – внезапно сказал он. – Это так?

– Да, – стремительно ответила Мила; она чувствовала, как при упоминании имени Тераса ее пульс взволнованно участился. – Это его дневник. И он пишет, что вам… что вы можете…

Внезапно растеряв всю свою решимость, Мила усомнилась, может ли она говорить прямо. Константин Фуна, словно заметив ее колебания, улыбнулся.

– Вам не нужно задавать вопросов, – сказал он. – Если вас привел сюда Терас Квит, то мне нетрудно догадаться, в чем состоит ваш интерес.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Вирт.

Директор Дуата на мгновение остановил на нем свой взгляд, потом развел руками – длинные белые пальцы на миг словно распустились в воздухе двумя диковинными Цветками, но Мила тотчас поняла, что это был всего лишь обман зрения.

– Все, что делал Терас Квит, – произнес Константин Фуна, – все, что занимало его мысли и служило мотивом для его поступков, сводилось в конечном итоге к одному‑единственному имени – Ворант.

Мила задержала дыхание, словно боясь спугнуть то, за чем пришла сюда.

– Терас был одержим этим именем, – продолжал вампир. – Он полностью посвятил себя поиску знаний о магическом роде Ворантов.

Багряный взгляд Константина Фуны снова остановился на Миле.

– Тетрадь в ваших руках вынуждает меня задать вам вопрос: имеете ли вы какое‑либо отношение к Терасу Квиту?

– Нет, – честно ответила Мила, решив, что не стоит даже пытаться обманывать этого проницательного вампира, это может выйти ей боком. – Но человек, который дал мне эту тетрадь, – имеет.

– Дал? – с улыбкой уточнил директор Дуата.

– Я получила ее в дар от ее владельца, – сохраняя спокойствие, объяснила Мила.

Константин Фуна кивнул, словно ему достаточно было ее слов и он не нуждался в доказательствах.

– Значит, теперь вы – владелица этой тетради, – резюмировал он.

Мила кивнула – так и было, ведь Бледо отдал ей дневник своего отца насовсем и отказался иметь с ним что‑то общее.

– Хорошо, – произнес вампир. – В таком случае я расскажу вам историю. Хотите ли вы ее выслушать?

«Приоткрыть дверь в прошлое Ворантов может… Пчела в янтарном улье пьет красный мед», – возникла в памяти Милы строчка из дневника Тераса.

– Да, – вслух сказала она, замерев в нетерпении.

Дата добавления: 2015-12-01