Читайте также:
|
Мимо проехал полупустой бордовый дилижанс с золотой буквой «Т» на боку. Подождав, когда путь будет свободен, Мила перешла дорогу и оказалась перед неуклюжим на вид зданием с вывеской «Перевернутая ступа». Мимоходом прислушиваясь к уютному шелесту листвы каштанов, она подумала, что в гостинице, скорее всего, сейчас тихо и безлюдно. Однако она знала, что уже через несколько дней, когда перед самым началом нового учебного года в Троллинбург приедут будущие ученики Думгрота, от постояльцев здесь будет не протолкнуться.
Плешивый, похожий на старую жабу портье за стойкой в пустом холле любезно сообщил Миле, что господин Буффонади, о котором она спрашивает, поселился в девятнадцатом номере.
– Не соблаговолите ли назвать ваше имя? – попросил он.
– Мила Рудик.
Портье важно кивнул и, откинув крышку, вышел из‑за стойки.
– Прошу за мной, – сказал он Миле. – Господин Буффонади просил вас проводить к нему, когда вы придете.
После стука портье дверь открыли почти сразу – на пороге Мила увидела Бледо.
– Господин Квит, я привел гостя, которого ожидал ваш уважаемый дядя.
– С‑спасибо, г‑господин Квакша, – обрадовался при виде Милы Бледо.
Заверив портье, являвшегося одновременно хозяином гостиницы, что они с дядей целиком и полностью довольны обслуживанием в «Перевернутой ступе», Бледо закрыл дверь и повернулся к Миле.
– Хорошо, что ты п‑пришла, – по привычке заикаясь от волнения, сказал он.
Мила улыбнулась.
– Ну… ты же сказал, что это важно.
Улыбка на лице Бледо слегка померкла. Он кивнул.
– Да. П‑проходи.
По лакированному паркету просторной гостиной номера стелился солнечный свет. Светлые шторы по обеим сторонам открытой двери, ведущей на балкон, слегка колыхались. На круглом чайном столике стояло три чашки. В одном из кресел, окружающих столик, закинув ногу на ногу, сидел человек, которого Мила сразу узнала.
Несмотря на летнюю жару, Массимо Буффонади выглядел свежо и элегантно, облаченный в коричневые брюки, белую рубашку и оливкового цвета жакет с позолоченными пуговицами. В тот момент, когда Мила с Бледо вошли, он оторвал взгляд от окна. Его черные, как уголь, глаза, остановились на Миле.
– Приятно видеть вас снова, синьорина, – легким поклоном головы поприветствовал ее он. – Рад, что вы пребываете в добром здравии.
– Здравствуйте, про… – Мила остановила себя, сообразив, что едва по старой привычке не назвала Буффонади профессором. – Здравствуйте, господин Буффонади.
– «Синьор Буффонади», если не затруднит, – поправил ее итальянец.
Мила слегка опешила, но поправилась:
– Синьор Буффонади.
Про себя она отметила, что бывший профессор монстроведения в Думгроте совсем не изменился: ни внешне, ни манерами. Что касается его приветствия, то оно могло бы показаться ей обычной формальностью, если бы не одно но: Массимо Буффонади был тем самым человеком, который два года назад спас ей жизнь, придя на помощь в тот момент, когда ей угрожала почти неминуемая смерть от руки некроманта. С учетом этого беспокойство о ее здоровье приобретало особый смысл.
– Присаживайтесь, – указав на одно из кресел, предложил ей он.
Мила села. Тайком переводя взгляд с Массимо Буффонади на Бледо, она не переставала думать о причинах, из‑за которых итальянец захотел встретиться с ней.
– Надеюсь, вы выпьете с нами чашечку капучино, синьорина? – спросил Буффонади, небрежно повернув кисть ладонью вверх и указывая на ближайшую к ней чашку.
– Да, спасибо, – ответила Мила и взяла чашку в руки.
Поднеся ее ближе, она увидела, что поверх густой белой пенки рассыпан тертый шоколад. Мила редко пила капучино, но этот напиток оказался намного вкуснее тех, что ей доводилось пробовать прежде.
– Очень вкусно, – сказала Мила.
Массимо Буффонади улыбнулся одними глазами и чуть склонил голову, словно благодарил за похвалу:
– Я приготовил его сам.
Следующие несколько минут прошли в полном молчании. Мила не знала, что сказать, Бледо только робко улыбался ей между глотками, а Массимо Буффонади, казалось, был всецело поглощен своим капучино и не желал ни на что отвлекаться. Наконец он сделал последний глоток, поставил чашку на блюдце, а блюдце на столик, после чего взглянул на своего племянника долгим взглядом и коротко сказал:
– Бледо.
Словно зная без лишних разъяснений, что от него требуется, юноша кивнул, поднялся с места и вышел из гостиной. Мила, озадаченно моргая, лишь проводила его взглядом. Бледо вернулся, не прошло и минуты. Приблизившись, он положил на середину столика обтянутую коричневой кожей тетрадь. Невольно остановив на ней взгляд, Мила сразу же заметила в правом верхнем углу вензель из букв «Т» и «К».
– Этот дневник, – произнес Буффонади, – принадлежал человеку, который был мужем моей единственной сестры, а также… – он устремил взгляд на сидящего напротив него юношу и добавил: –…отцом Бледо.
Глаза Милы невольно расширились – она так и знала, что речь пойдет о Терасе! Странно, что она сразу не вспомнила о нем, увидев вензель на обложке тетради. Однако в словах Буффонади было еще кое‑что, удивившее Милу. Не удержавшись, она произнесла:
– Значит, вы и правда родной дядя Бледо?
Итальянец озадаченно изогнул одну бровь – иссиня‑черную, как вороново крыло.
– Вы сомневались в этом? – заметно удивился он.
Мила стушевалась. Она и сама не знала, почему считала, что Массимо Буффонади всего лишь опекун Бледо. Несмотря на то что мысленно она называла их дядей и племянником, откуда‑то в ее голове взялась уверенность, что они друг для друга не кровные родственники.
– Наверное, дело в том, что мы с Бледо совершенно не похожи, – рассудительно хмыкнув, тем временем предположил Буффонади. Он со вздохом скользнул взглядом по лицу своего племянника. – Бледо пошел в отца. По крайней мере, можно с уверенностью сказать, что он унаследовал цвет его волос и глаз. Учитывая особенности внешнего облика Тераса, сказать что‑либо еще о внешнем сходстве затруднительно.
Буффонади, чуть склонив голову, посмотрел на Милу испытующим взглядом.
– Вы ведь, синьорина, насколько мне известно, осведомлены о том, что лицо Тераса было изуродовано и мало напоминало человеческий облик?
Мила, почему‑то чувствуя неловкость из‑за темы разговора, тем не менее кивнула.
– Да, я знаю. – Ей вдруг пришла в голову странная мысль, и, не успев себя остановить, она спросила: – Но почему тогда ваша сестра вышла за него замуж?
Она тут же мысленно обругала себя за длинный язык.
– Простите, я не должна была спрашивать.
Мила виновато покосилась на Бледо, но тот даже не смотрел на нее – взгляд бледно‑серых глаз был прикован к внезапно помрачневшему лицу Массимо Буффонади.
Итальянец отвернулся к окну, где, словно сопровождая караван белых облаков, двигался по небу птичий клин. Мрачное выражение медленно сменилось отсутствующим, – казалось, Массимо Буффонади в мыслях уносился вместе с птичьей стаей в видимые только ему дали.
– Сейчас, по прошествии многих лет, – вдруг произнес он задумчиво, – я начинаю верить, что это была судьба. И пусть подобные размышления не приносят мне удовольствия, но, видимо, моей сестре и Терасу было предначертано встретиться, и ничто не в силах было это изменить…
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав