Между прошлым и грядущим

Алека Вольских

Мила Рудик и тайна шестого адепта

Мила Рудик – 6

Алека Вольских

МИЛА РУДИК И ТАЙНА ШЕСТОГО АДЕПТА

Посвящается старым дворам, которые молча хранят от людей свои тайны, и миру рыжей осени с безымянной картины, случайно найденной на антресолях воспоминаний.

Алека В.

Посмотри на море – оно похоже на небо.

Посмотри на небо – оно похоже на море.

Одинаковые, как близнецы,

Они неразлучны в этом мире.

Навеки вместе.

Глава 1

Между прошлым и грядущим

Дом пылал ослепительно ярким пламенем. Огонь был похож на голодного бесформенного монстра: нападающего, заглатывающего, танцующего в страшном демоническом танце.

Мальчик в оборванной грязной одежде стоял в стороне, на вершине холма. Его лицо и тело, выглядывающее из прорех в изорванном тряпье, было перепачкано пылью и запекшейся кровью. В глазах мальчика не было ни страха, ни горя. Не мигая, он смотрел на пожар – яркий даже на фоне окрашенного багряным закатом неба.

– Братик, ты видишь? – произнес он, словно разговаривал с кем‑то, хотя рядом никого не было. – Нам больше никто не нужен.

Со стороны охваченного огнем дома доносились крики: исступленные, исполненные боли, безумные. Мальчик знал, что там, запертые и тщетно пытающиеся выбраться, заживо горят его мать и отец, его старшие братья и недавно появившийся на свет младенец.

– Нам больше никто не нужен, – повторил он, – потому что теперь мы всегда будем вместе. Всегда.

Мальчик стоял так долго – совершенно неподвижный, словно его тело превратилось в камень. Он не отводил от пожара своего взгляда – ожесточенного и необузданного. В темных глазах его, словно зарницы, горели алые всполохи – отблеск бушующего пламени. Крики, доносящиеся со стороны дома, уже стихли, и слышен был лишь треск обваливающихся досок. Огонь теперь казался насытившимся и ленивым зверем, доедающим остатки пиршества.

Мальчик наконец первый раз моргнул. Его лицо выражало странную смесь почти блаженной безмятежности и невероятной усталости, словно только что он отдал много сил.

– Навсегда вместе, – тихо произнес он, на короткий миг сомкнув веки. – Теперь ты – это я, а я – это ты, и никто нам больше не нужен…

* * *

В оконном стекле отражалось худое старческое лицо со впавшими щеками и глубоко посаженными глазами, едва видимыми в пещерах тяжелых надбровных дуг, – лицо человека, который всю свою жизнь жертвовал личными желаниями ради долга.

Что чувствовал этот человек, зная, что его редкое могущество подчинено служению? Сильный маг, на протяжении века он служил тем, кто был слабее его. Что значила для него его сила? Почему, ради чего он принес в жертву свою пусть и долгую, но все же смертную жизнь? Что получил он взамен – одинокий старик, ревностно выполняющий свой долг? Ждал ли он какой‑то награды? Или просто следовал древней заповеди: «Защищать, но не властвовать. Служить, но не подчинять»?

Если так, то этот старик был глуп и наивен. Он не знал, что слабые не испытывают благодарности к сильным – они лишь завидуют им, боятся их и никогда не простят им их силы. Слабый никогда не бросит вызов сильному в лицо – он предательски ударит в спину. А древняя заповедь – лишь подлая ловушка. Из‑за нее мощь уже много веков находится в плену у немощи. А так быть не должно.

– Это нужно изменить, – произнес старик чистым и сильным голосом – казалось, этот голос когда‑то давно странным образом не пожелал стариться вместе со своим хозяином. – Ничтожества не должны иметь власти над теми, кто во сто крат могущественнее их. Я исправлю это. Во что бы то ни стало.

С решительным видом Владыка Мстислав отошел от окна, за которым необычайно яркие синие сумерки окутывали город. Троллинбург медленно погружался в дрему, тогда как у второго лица Триумвирата еще оставалось одно незаконченное дело, значимость которого на сегодняшний день была первостепенной.

Он пересек свой просторный кабинет, подошел к стене, где стояли часы с боем, и нарисовал в воздухе перед собой какой‑то символ. В тот же миг в стене начали проступать смутные очертания. А еще спустя мгновение перед Владыкой появилась дверь. Мстислав легко толкнул ее рукой и вошел.

Это была потайная комната для тех дел Мстислава, которые должны были оставаться в строгой секретности от посторонних. Однако с недавних пор, кроме секретности, у комнаты появилось еще одно необычайное свойство – время здесь словно останавливалось. На самом деле часы и минуты шли своим чередом, но любой, кто находился в этой комнате, терял способность ощущать ход времени.

Человек, на которого сейчас смотрел Владыка, ждал его уже двое суток. Но сам он этого даже не осознавал. Манипуляция со временем была единственным способом освободить человеческое сознание от защиты «Паутины мысли». Если не принимать это зелье около суток, то сплетенная им сеть начинает истончаться, а вскоре исчезает совсем. И тогда сознание становится открытым, словно дом с распахнутыми настежь дверями.

На мягком диванчике сидел мужчина. В одной руке он держал кубок с вином, другая покоилась на бордовой диванной подушке, лежащей рядом. На вид гостю Мстислава было не больше сорока лет, но, несмотря на это, его голову покрывала шапка совершенно седых волос. Это обстоятельство, однако, никак не портило его зрелой привлекательности. Ранняя седина, строгие, но мягкие черты и не покидающая его лицо вежливая улыбка часто располагали к нему людей, независимо от возраста и пола. Мужчина повернул голову, обратив свой взгляд в сторону двери, и тут же взволнованно подскочил.

– Владыка!

– Сидите‑сидите, господин Кумай, – жестом успокоил гостя Мстислав и, бросив взгляд на кубок, который гость, вставая, поставил на стол, добавил: – Надеюсь, вино пришлось вам по вкусу.

– Благодарю за угощение, Владыка… – с жаром начал он.

– Не стоит благодарности, – перебил его Мстислав, опускаясь в кресло напротив. – Вы долго меня ждете?

Господин Кумай озадаченно моргнул.

– О… Долго? Что вы, что вы! Я же понимаю, что такое дела государственной важности! Как можно жаловаться на час‑другой ожидания, когда речь идет о встрече с Владыкой?

Мстислав кивнул в знак признательности.

– Благодарю за понимание, мой друг. И все же я чувствую себя виноватым, ведь это я попросил вас о встрече, а в результате заставил вас ждать.

Господин Кумай, судя по выражению его лица, растерялся.

– А… Да. Но я думаю, если Владыка пожелал со мной встретиться, то это наверняка дело чрезвычайной важности.

Мстислав сдержанно улыбнулся.

– Важно? Да, пожалуй. Я думаю, это важно в первую очередь для вас, друг мой.

Гость терялся все больше. По его лицу было видно, что он усердно пытался нащупать нить беседы, но ему это никак не удавалось. Владыка тем временем мановением руки сотворил в воздухе еще один кубок и пригубил вино.

– Я хочу кое‑что рассказать вам, господин Кумай, – с тонкой улыбкой доверительно произнес он. – Видите ли, друг мой, у меня есть талант, о котором известно лишь немногим. Теперь вы будете в их числе. Лишь один раз взглянув на человека, я сразу понимаю, каким он представляет себя в своих мыслях или… каким ему хочется быть в глазах других людей.

– На самом деле? – искренне проникся доверием Владыки гость. – Действительно, я не слышал об этом. Хотя о способностях Владык ходят разные слухи…

– Слухи не важны, – повелительно перебил Мстислав, на миг чуть прикрыв веки на строгом лице.

– Да‑да, конечно! – послушно закивал гость.

– И знаете, что я вижу, глядя на вас, господин Кумай? – продолжил Мстислав.

Гость вопросительно вскинул брови, взирая на Владыку заинтересованно и с почтительным ожиданием. Мстислав снова одобрительно улыбнулся ему.

– В своем воображении вы всегда видели себя человеком, облеченным властью, – произнес он. – Человеком, который стоит над всеми – на самой вершине лестницы.

Лицо гостя изменилось. Притворное раболепие сменилось неподдельным удивлением. Господин Кумай всю свою жизнь был человеком осторожным, не любил выпячивать себя и потому привык всегда находиться в тени. Ему казалось, что его роль – роль серого кардинала. Притворяясь, что амбиции ему не свойственны, он даже не заметил, как к нему намертво приросла маска приторной скромности. А когда все‑таки заметил, то понял, что не может перестать играть уже привычную роль «второго человека». Но на самом деле…

На самом деле господин Кумай всегда мечтал стать первым, взойти на вершину и взирать на мир сверху вниз. Втайне он считал себя умнее тех, кто занимал более высокое положение. И главное – он, безусловно, был больше достоин власти, чем те, кто обладал ею. Господин Кумай имел основания так думать, ведь во Внешнем мире, где он жил и работал, власть имущие были всего лишь людьми, а он… По сравнению с ними он, потомственный колдун третьего поколения, был богом!

И сейчас, мечась между мыслями о своем пропадающем втуне могуществе и страхом, что его тайные стремления раскрыты, господин Кумай смотрел на Владыку со странной смесью испуга и надежды и не знал, как ему следует ответить.

– У вас не должно быть тайн от меня, друг мой, – поощряюще мягким тоном обратился к нему Мстислав. – Скажите мне, я ведь прав?

Только сейчас господин Кумай почувствовал, что Владыка смотрит ему прямо в глаза – пристально и словно испытующе. Острый взгляд Мстислава, глядящий из темных пещер под сводами надбровных дуг, казалось, проникал в его мысли, и от него ничего нельзя было скрыть. На мгновение господину Кумаю почудилось, будто в глазах Владыки что‑то зашевелилось, словно две одинаковые крысы одновременно юркнули каждая в свою норку. От этого «живого» взгляда господину Кумаю внезапно стало не по себе, но почти сразу же неожиданное ощущение беспокойства исчезло. Он тряхнул головой, словно избавляясь от секундного наваждения.

– Я хочу поддержать вас, друг мой, – сказал Мстислав своему вконец растерянному гостю. – Что вы думаете о должности премьер‑министра?

– Премьер‑министра? – недоверчиво переспросил господин Кумай.

– Хотя, почему бы нам не взять выше? – словно удивляясь самому себе, предложил Мстислав. – Что вы думаете о должности президента?

– Пре… президента? – ошеломленно прошептал гость.

Мстислав сдержанно улыбнулся краем рта.

– Чему вы удивляетесь, друг мой? Я знаю, что вы уже прежде думали об этом. Разве я не прав? Вы живете во Внешнем мире, а в тамошнем правительстве нет должностей выше премьер‑министра и президента. Вы ведь всегда хотели этого, не так ли?

Голос Владыки еще не смолк, отдаваясь эхом в сознании гостя, когда господин Кумай внезапно осознал – да, именно этого он всегда и хотел. Сначала занять пост премьер‑министра, а в конечном итоге и президентское кресло – таково было его главное желание, главная цель всей его политической карьеры.

Еще минуту назад он думал о том, что нужно смотреть на вещи трезво: желания и возможности не всегда совпадают. Не стоит сразу метить слишком высоко – куда надежнее двигаться вверх постепенно, осторожно, не наживая врагов и не привлекая к себе ненужное внимание. А возле той черты, где желания становятся опасны или невыполнимы, нужно остановиться. Но слова Владыки словно вскрыли в сознании господина Кумая некий защитный слой, и тайные помыслы всплыли на поверхность.

– Что вы думаете о главной заповеди волшебного мира, друг мой? – спросил Владыка.

– Вы имеете в виду заповедь «Сила чародея призвана охранять мир, но не должна править миром»? – уточнил гость.

Мстислав подтвердил его догадку кивком головы.

– Ну… – неуверенно начал господин Кумай, не вполне понимая, чего добивается от него Владыка. Возможно ли, что это была проверка его преданности устоям волшебного мира? – Я думаю… Я полагаю, что…

– Мне кажется, что заповедь безнадежно устарела, – решительно перебил Мстислав, ответив вместо гостя. – Вы так не считаете, друг мой?

Господин Кумай тотчас осознал – именно так он и считает. И всегда считал. Да, он всегда в глубине души чувствовал, что заповедь ущемляет права магов в этом мире. Почему маги должны держаться в тени? Разве они не такие же люди, как и те, кто представляет немагическую ветвь человечества? Разве заповедь не лишает магов равного положения с людьми? Не лишает их права на власть?

Возможно, в прежние времена, когда магическое сообщество было более разобщенным, эта заповедь и являлась сдерживающим фактором, избавляя мир от войн между магами и людьми. Однако теперь, когда маги представляли собой в наивысшей степени цивилизованное общество… Неужели?..

– Я… – произнес господин Кумай, словно борясь с собой. – Я полагаю, вы правы, Владыка. Заповедь не могла не устареть, ведь наше общество за последние сотни лет так сильно изменилось.

– Вы читаете мои мысли, друг мой, – покивал Мстислав. – Я полностью согласен с вами: если меняются люди, то должны изменяться и законы, по которым они живут.

Господин Кумай почувствовал себя глубоко польщенным, что Владыка, второе лицо Триумвирата, поддержал его мнение.

– В связи с этим, – произнес Мстислав, – как один из представителей магического сообщества я считаю, что пришло время для того, чтобы у власти во Внешнем мире появился наш человек. Я долго наблюдал за вами, друг мой, и понял, что лучшей кандидатуры не найти. Вы умный, здравомыслящий человек, талантливый маг. Мне известно, что в политических кругах у вас есть прозвище – Миротворец. На мой взгляд, умение находить компромиссы и гасить конфликты – это прекрасные качества для того, кто управляет людьми…

Владыка Мстислав продолжал говорить, а господин Кумай в это время чувствовал, как каждое слово факелом вспыхивает в его сознании – словно огни по обеим сторонам лестницы, ведущей на Олимп. Он вдруг отчетливо увидел, что в его жизни грядут грандиозные перемены, и одновременно понял – вот он, тот миг, которого он ждал всю свою жизнь.

* * *

– Думаю, друг мой, в скором времени я нанесу вам ответный визит, – провожая гостя к выходу, сказал Мстислав.

Господин Кумай удивленно замер.

– Что? Во Внешнем мире?

– Да, – подтвердил Мстислав. – У меня накопились там дела, которые нужно решить.

– О, разумеется, – словно внезапно осознав всю важность дел главы Судебной и Розыскной палат, закивал головой господин Кумай. – Буду рад встрече с вами, Владыка.

– Прекрасно, – благосклонно улыбнулся ему Мстислав. – Тогда и вернемся к вопросу, который мы сегодня обсуждали.

Уже взявшись за дверную ручку, господин Кумай обернулся и осторожно поинтересовался:

– Я так понимаю, наш сегодняшний разговор должен остаться строго между нами?

– Вам в голову приходят только правильные мысли, друг мой, – кивнул он и, словно вспомнив о чем‑то, добавил: – Одну минуту.

Оставив господина Кумая, Владыка подошел к своему столу в центре кабинета, достал что‑то из ящика и вернулся обратно.

– Возьмите это, – сказал он, протягивая руку.

На тонкой ладони с длинными иссушенными долгой жизнью пальцами лежал флакон с млечной жидкостью. Господин Кумай растерянно принял его и вопросительно посмотрел на Мстислава.

– «Паутина мысли» в этом флаконе никогда не заканчивается, – пояснил Владыка. – Держите его всегда при себе и принимайте зелье только отсюда. Я возлагаю на вас большие надежды, мой друг, и потому не хочу, чтобы вашему здоровью что‑то угрожало. Если ваш путь лежит к вершинам власти, то опасности обязательно будут подстерегать вас на этом пути. А зелье, которое я дал вам, надежно.

– Благодарю, Владыка, – с признательностью склонил голову господин Кумай.

Когда дверь за ним закрылась, Мстислав еще какое‑то время смотрел прямо перед собой, словно вглядываясь в видимую только ему картину, где оживали его замыслы, еще пока не обретшие формы. Потом он посмотрел на свои пальцы, только что державшие пузырек с млечной жидкостью, и без выражения произнес:

– Коровье молоко… очень полезно для здоровья, друг мой.

Глава 2

Дата добавления: 2015-12-01