20 страница

Гвен, должно быть, ненадолго отключилась, закрыв глаза, потому как следующее, что она осознала – это то, что ее ногу уже перевязали, а Уильям стоит рядом. Он взял ее за руку и потянул к двери.

- Данни дала мне ключи. Если мы собираемся это сделать, то пора начинать.

- Будьте осторожны, - крикнула им вдогонку Эшлин.

Как только они сели во внедорожник, Уильям ударил по газам, машина сорвалась с места и помчалась сквозь лес, оставляя за собой запах жженой резины. Гвен отбросило к двери, и она ударилась виском о стекло.

«Наверное, останется шрам», - подумала она. Голова кружилась.

- Как ты?

- Нормально, - произнесла она настолько тихо, что сама едва расслышала свой голос.

- Послушай, я хотел поблагодарить тебя за то, что ты помогла Аэрону и Парису вернуться домой. Анья их очень любит, и для нее их смерть была бы большим ударом. Как бы она меня не раздражала, я хочу, чтобы она была счастлива.

- Не стоит благодарности, - ответила Гвен.

«Как же мне больно».

Когда они приехали на место, бой уже подходил к концу. Сабин, Кейн и Камео были с головы до ног покрыты ранами, истекали кровью и едва держались на ногах, но все равно продолжали сражаться с остатками армии Ловцов.

При виде внедорожника, Ловцы бросились врассыпную, стараясь не попасть под колеса машины. Гвен прижала руки к груди, когда Уильям, не снижая скорости, поехал прямо на людей.

- Боги, а это весело, - сказал он, смеясь.

Машина сбила одного Ловца, потом другого. Не дожидаясь, пока внедорожник остановится, Гвен распахнула дверь со своей стороны. Сабин бросился к ней и запрыгнул в машину. Остальные так же быстро забрались на задние сиденья.

- Быстрей, быстрей, - скомандовал Сабин, и Уильям снова сорвался с места. Сабин крепко обнял Гвен за талию.

Теперь, когда она знала, что он рядом и что он жив, остатки сил покинули ее. Ее охватила такая слабость, что все остальные чувства отошли на второй план. Даже ее Гарпия сейчас была необычайно молчалива.

- Гвен, - встревожено позвал Сабин. – Гвен, ты меня слышишь?

Она попыталась ответить ему, но не смогла произнести ни слова. Ни единого звука не пробилось сквозь внезапно возникший комок у нее в горле. Но даже будь у нее возможность говорить, она в любом случае не знала, что сказать. Гвен по-прежнему злилась на него и хотела наказать его за то, что он с ней сделал, а еще ей хотелось плакать – ведь Сабин усомнился в ней.

- Гвен! Будь со мной, дорогая. Хорошо? Просто будь со мной.

Уильям, должно быть, сбил еще кого-то, потому что Гвен снова бросило на сидение вперед, а потом – назад. Или, может быть, это Сабин тряс ее. Она чувствовала ожигающее прикосновение его пальцев на своих предплечьях.

- Будь со мной! Это приказ!

Она только что спасла его жизнь, а он еще и командует?

- Пошел к… черту… - выдавила Гвен, прежде чем темнота окончательно поглотила ее, и она потеряла сознание.

Глава 25

Сабин прижал свое запястье ко рту Гвен, и почувствовал, как клыки девушки глубоко вонзились в его вену. Прикосновение ее мягких губ… обжигающее ощущение всасывания… Воин так затвердел, что его член мог сойти за опасное оружие. Это была уже вторая кормежка Гвен, прекрасно исцелявшая ее раны. Жаль, что она отказалась кусать его за шею, ведь тогда лучший напор крови ускорил бы процесс восстановления. Хуже того, Гвен категорически отказывалась от общения с ним.

Поэтому Сабин говорил за них обоих. Он рассказал Гвен, что дети, которых она доставила в крепость, хоть и находятся под замком, но обеспечены всем необходимым. Доложил, что ее сестры выбрались из своей темницы около часа назад и вновь заняли комнату рядом с его спальней. Они, должно быть, вне себя от ярости, но, на удивление, ведут себя тише воды ниже травы.

Как и его Демон.

Сабин знал, что тот боялся Гарпий. Мелкий гаденыш и раньше прятался в глубине его разума всякий раз, когда Гвен выходила из себя. Но теперь он молчал даже тогда, когда девушка была спокойна. Все, что требовалось от Сабина для усмирения дьявольского отродья – находиться от Гвен на расстояние удара. Иногда ему казалось, что Сомнение сомневался в своей способности вовлечь Гарпию в ментальный поединок. Идеальная справедливость с точки зрения Сабина.

Разумеется, Демон вгрызался в воина, когда Гвен не было рядом, и постоянно искал себе других жертв. Но только не Гвен. Сомнения даже не упоминал имени девушки. После того, как она раскромсала Ловцов на ленточки, Демон струхнул и больше не пытался убедить Повелителя, что им не суждено быть вместе, очевидно из опасения вызвать гнев Гарпии.

В отличие от Сабина, который мечтал получить свою порцию гнева. Всё, что угодно предпочтительнее ее бойкота.

Он вздохнул. Воину так хотелось забраться в самолет и отправиться на поиски пропавших друзей, но сперва ему надо было прийти в себя после вчерашней битвы. И он, и остальные Повелители сейчас не в форме. К тому же Сабину не хотелось уменьшать свою и без того малочисленную армию. Ловцы так и не убрались из Буды, поэтому с ними следовало разобраться до того, как крепость падет или пострадают женщины.

Утром Торин экипировал одного из недавно схваченных Ловцов жучком для слежения и «случайно» позволил тому сбежать. Теперь демон Болезни наблюдал за всеми передвижениями объекта на мониторе компьютера в надежде, что ублюдок приведет воинов в свое укрытие.

Но ожидание давалось не просто. Повелители пытались уговорить Гарпий отправиться в Чикаго, обещая им богатство, но те захлопнули дверь прямо перед носом у воинов. Он знал, что они не хотели денег. Сестры хотели, чтобы он отпустил Гвен с ними. А этого Сабин сделать не мог.

Он любил ее, даже больше, чем прежде.

Любил больше этой своей войны. Любил сильнее, чем ненавидел Ловцов. Она была дочерью Галена, – ну и что, Сабин носил в себе демона Сомнений, – так что ему ли судить. В глубине души он знал, что Гвен не станет помогать отцу. Пожертвует своими отношениями с Галеном, ради шанса быть с ним, Сабином, поэтому нужно лишь доказать девушке, что теперь он – ее семья.

Гвен стала его основным приоритетом. Он должен был не запирать ее в темницу, а довериться и позволить сражаться. Черт, он бы проиграл без нее, – и согласился бы принять поражение, только бы Гвен осталась с ним.

Давление на его запястье ослабло, и через мгновение девушка отпрянула. Сабин сидел в кресле с откидывающейся спинкой, которое приволок в свою спальню. Гвен устроилась напротив него в другом конфискованном им кресле, наотрез отказавшись не только пить из шеи воина, но и питаться лежа на кровати или сидя на его коленях.

Ее губы были ярко красными и распухли, словно от поцелуев.

– Благодарю, – пробормотала она.

«Благодарю» – первое слово Гвен с тех пор, как она очнулась утром от своих ран. Сабин закрыл глаза, улыбаясь переливам мелодичного голоса, продолжавшим звучать в его голове.

– Для меня это удовольствие.

– Я не сомневаюсь, – ответила она с иронией.

Сабин медленно открыл глаза. Гвен не вернулась в постель, как в прошлый раз, а осталась в кресле, сидя прямо и глядя куда-то поверх его плеча. От нее веяло решительностью. Сабин почувствовал страх. Что именно она задумала? Оставить его?

– Как себя чувствуют Аэрон и Парис? – спросила Гвен.

Неужели ей так непросто сказать, что у нее на уме?

– Они восстанавливаются, как и остальные. Благодаря тебе.

– Благодаря Уильяму. Я слишком далеко зашла и не смогла бы…

– Благодаря тебе, – твердо возразил Сабин. – Ты сделала больше всех, сражалась лучше, чем все, кого я знаю. У тебя было множество причин не делать этого, но ты все-таки помогла и спасла нас. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за это должным образом.

– Мне не нужна твоя благодарность, – сказала она, краснея, но вовсе не от стыда, и не от желания. А… от гнева. Почему она разозлилась в ответ на его благодарность? Гвен судорожно вздохнула и вроде успокоилась. – Я уже исцелилась, и чувствую себя такой же сильной, как и прежде.

– Хорошо.

– Что означает… я ухожу, – ее голос в конце фразы сорвался.

Вот оно. Сабин подозревал к чему все идет, но, тем не менее, почувствовал опустошение. Он хотел закричать: «Ты не можешь уйти. Ты моя. Сейчас и навсегда». Но воин лучше всех знал о последствиях жесткого давления на эту неистовую воительницу.

– Почему? – выдавил он из себя.

Гвен заложила прядь волос за ухо.

– Ты знаешь, почему.

– Нет, не знаю. Может, объяснишь?

Она наконец-то удостоила его обжигающим взглядом.

– Ты хочешь услышать это? Хорошо. Ты использовал против меня мою слабость, мои тайны. Ты причинил вред моим сестрам, заставил меня сделать им больно, запереть в темнице, чтобы спасти тебя. Ты мне не доверял и едва не умер из-за этого.

Гвен вскочила на ноги, сжав кулаки.

– Ты едва не умер.

Похоже, что больше всего ее расстроила мысль о его смерти, так как Гвен уже дважды об этом упомянула. В глубине его души затеплился огонек надежды, девушка не успела и глазом моргнуть, как Сабин, вскочив с кресла, схватил и бросил ее на постель. Она подпрыгнула на кровати, но уже в следующее мгновение была вдавлена в матрас весом, навалившегося на нее Повелителя.

Не сопротивляясь, Гвен лишь раздраженно взглянула на него.

– Я могла бы свернуть тебе шею.

– Я знаю.

Вообще-то в таком положении опасность угрожала лишь ей. Не имея возможности пошевелить крыльями, Гвен лишалась своих сил. Сабин недавно воспользовался подобным преимуществом, но не собирался делать это снова. Поэтому перевернулся, и девушка оказалась над ним.

– Я делал это ради твоего же блага. Я не хотел, чтобы ты принимала участие в битве. Не хотел, чтобы ты пострадала или сражалась против отца.

– Это не тебе решать.

– Я знаю, – повторил он. – По правде сказать, я сделал это и ради себя. Мне нужно было знать, что ты в безопасности. Это глупо и неправильно. Я больше не оставлю тебя, отправляясь на бой, ведь ты сражаешься лучше меня.

Гвен обхватила ногами талию воина так, что средоточие ее жара прижалось к его пульсирующему возбужденному члену. Сабин застонал и схватил девушку за бедра, удерживая в этом положении.

– Я не могу больше доверять тебе, - крикнула Гвен.

– Не говори так. Ты можешь мне доверять больше, чем кому-либо другому.

– Лжец! – взвизгнула Гарпия и ударила его. Сильно. Так, что треснула кость. Сабин почувствовал жуткую боль в скуле, но не издал ни звука, не ответил ей тем же, но и не отпустил. Просто продолжал смотреть на девушку, готовясь ко всему, что она собиралась с ним сделать. Он это заслужил и поэтому позволит даже содрать с себя кожу, если это спасет их отношения.

– Я сейчас сомневаюсь в каждом твоем слове, чего я не делала даже, когда твой демон лез в мою голову при каждом удобном случае. Более того, я никогда не поверю, что ты мне доверяешь. После всего, что ты сделал…

– Я ведь не идеален, у меня есть свои слабости, – с отчаянной поспешностью заговорил Сабин, стараясь ее успокоить. – Ты рассказала мне о своих тайнах. Теперь я поведаю тебе о своих, чтобы доказать, что я тебе доверяю, что никогда не оставлю тебя снова.

Он не дал ей возможности ответить.

– Охраняя царя богов, я лишился глаза. Зевс даровал мне другой. Но я потерял свою дальнозоркость, и проигрываю в этом другим Повелителям.

Плечи Гвен немного расслабились. Пальцы вцепились в его рубашку, сминая материю и обнажая живот. Даря надежду.

- Ты можешь и солгать.

– Я уже говорил тебе, что не могу врать, так как от этого теряю сознание. Это часть моего проклятия и еще одна слабость.

– Ты сказал, что не используешь мои тайны против меня. Это была ложь, но ты не отключился.

– В то время я считал, что говорю правду.

Гвен промолчала.

– В сражении я держу кинжалы в обеих руках, потому что если рука свободна, то я автоматически хватаю ею противника. Из-за этого я терял свои пальцы бессчетное количество раз. Если ты сможешь выбить хоть один клинок из моих рук, то легко справишься со мной. – Сабин никогда никому об этом не говорил, даже своим людям, хотя те, скорее всего, заметили эти слабости за столько лет. И, тем не менее, он был удивлен, как легко, с каким желанием он поделился этой информацией с Гвен.

– Мне… кажется, что я это заметила, – голос девушки звучал тише, нежнее. – Во время тренировки.

Сабин, воодушевившись, продолжал:

– У всех есть свои слабости, своя «ахиллесова пята». В моем случае это левое колено. Легкий удар может сбить меня с ног. Поэтому я сражаюсь, стоя к противнику вполоборота.

Гвен прикрыла глаза, словно прокручивая в памяти их тренировки и силясь понять, правду ли он говорит. В молчании прошло несколько минут. Сабин старался дышать глубоко, размеренно, впитывая изысканный аромат девушки.

– Если честно, то есть одна слабость, которая убьет меня наверняка. Отныне и навсегда это ты, – его голос звучал низко, хрипло, решительно. – Если ты все еще желаешь уйти – уходи. Но знай, что я уеду вместе с тобой. Попытаешься скрыться - я выслежу тебя. Какой бы путь ты не выбрала, я отправлюсь следом. Если ты решишь остаться и захочешь, чтобы я перестал сражаться, я больше никогда не буду драться с Ловцами. Ты для меня важнее. Я скорее умру, чем буду жить без тебя, Гвендолин.

Девушка посмотрела на воина с надеждой и недоверием и покачала головой.

– Мой отец…

– Не имеет никакого значения.

– Но… но…

– Я люблю тебя, Гвен, – больше, чем кого бы то ни было. Даже больше самого себя. А Сабин всегда был чертовски самолюбив. – Я никогда не думал, что когда-нибудь поблагодарю Галена за что-то, но я ошибался. Я почти простил ему все подлости, что он совершил, потому что благодаря ему на свете появилась ты.

Гвен облизнула губы, не решаясь принять на веру его слова:

– Но другие женщины…

– Даже не начинай. Я твой супруг. И я ни с кем не стану заводить отношения даже для того, чтобы выиграть сражение. Никогда. Я скорее потерплю поражение, нежели потеряю тебя. Ты создана для меня. Ты моя единственная. Я знаю теперь, что не вынесу твоей боли.

– Я так хочу тебе верить, – девушка посмотрела на свои пальцы, впившиеся в грудь воина. Ослабила хватку и прочертила зигзаги на его коже своими ноготками. – Но боюсь.

– Дай мне немного времени. Позволь доказать, что я говорю правду. Пожалуйста. Я не заслуживаю второго шанса, но я готов молить тебя об этом. Я дам тебе все, что ты желаешь, все, что ты…

– Я хочу тебя, – ее зрачки расширились, поглощая радужную оболочку. – Ты здесь, живой, и в эту минуту только это для меня важно. Позволь овладеть тобой, – Гвен разорвала его рубашку, наклонилась и, обхватив губами сосок воина, втянула его в рот, нежно покусывая и посасывая.

Затем прошептала:

– Я не знаю, есть ли у нас будущее, но ты мне нужен. Покажи то, в чем ты хочешь меня убедить. Покажи, как ты меня любишь.

Сабин зарылся руками в волосы девушки и, перевернувшись вместе с ней, оказался сверху. Ликующая радость затопила его. Радость и шок, любовь и жаркое желание. Гвен не предложила ему постоянных отношений, на которые он надеялся, но пока и так сойдет. Пока.

Воин стянул с девушки одежду, избавился от своей, и их обнаженные тела прижались разгоряченной кожей друг к другу. Сабин захлебнулся дыханием от блаженства. Гвен застонала, глубоко вонзив ногти в его плечи.

Сабин поцелуями проложил дорожку к ее груди, облизал соски, сжимая нежные холмики, потом продолжил чувственный путь ниже. Его язык задержался в ямочке пупка, и Гвен задрожала, изогнувшись под ним.

– Держись за изголовье, – приказал он.

– Ч-что?

– Изголовье. Держись за него. Не отпускай.

Гвен в замешательстве заморгала, источая аромат желания. Она потерялась в удовольствии, утонула в нем, но в конце концов покорилась. Вскинула руки, резко выгнув спину, и ее груди с затвердевшими, как небольшие жемчужины, сосками, взметнулись вверх.

– Положи ноги мне на плечи, – прохрипел Сабин и, захватив один из соблазнительных сосков Гвен, начал слегка сжимать и перекатывать его между пальцами.

На этот раз она без колебаний подчинилась, тяжело дыша и жестко сцепляя их тела. Почувствовав ее пятки на своей пояснице, Сабин раздвинул влажные складки, охраняющие новый центр его мира, и наклонил голову для дегустации.

Ее вкус опьянял. Вызывал зависимость. Богатый и сладкий, такой же совершенный, как ему запомнилось. Сабин обводил клитор языком, дразнил, вводя два пальца внутрь нее. Всхлипы и крики Гвен оглашали спальню, многократно отражаясь от стен.

– Я не могу поверить, что даже на мгновение сопротивлялся тебе.

– Еще!

– Я уже говорил тебе, как ты красива? Как сильно я люблю тебя?

– Еще!!!

Сабин усмехнулся, продолжая ласкать ее языком и пальцами. Голова Гвен моталась из стороны в сторону, клубничные кудряшки растрепались, тело сжималось в конвульсиях.

– Еще, еще, еще, – повторяла она.

Воин почувствовал внутреннюю пульсацию девушки, когда в игру включился третий палец. Гвен удерживала его пальцы внутри, крепко сжимая мышцы. Сабин сосал ее клитор сильнее… жестче… доводя до оргазма.

Только когда Гвен, выкрикнув его имя, безвольно рухнула на матрас, Сабин отпустил ее. Потом медленно пополз вверх по телу девушки, изнывая от желания проникнуть пульсирующим членом в ее тугие маленькие ножны. Но он не мог сейчас исполнить свои желания. Пока не мог.

Она открыла блестящие, янтарного цвета глаза и закусила белыми зубами нижнюю губу.

– Я больше никогда не причиню тебе боли, – поклялся Сабин и перевернул девушку на живот. – Позволь мне доказать это.

Она взвизгнула и попыталась сбросить его, но воин стиснул девушку в объятиях, и, прижавшись грудью к ее спине, обездвижил панически трепещущие крылышки. Гвен застыла. «Не паникуй, дорогая». Сабин, скользнув ладонями по рукам девушки, сплел их пальцы, и, обхватив ногами стройные бедра, устроил член между ее ягодицами, тяжело дыша и обдавая теплом вздрагивающие плечи.

– Я должен как следует извиниться перед этими драгоценными крыльями, – сказал он, немного ослабляя хватку. – Ты позволишь мне прикоснуться к ним?

К счастью Гвен не стала противиться, а лишь напряглась, затаив дыхание. Потом судорожно выдохнула и, будучи не в состоянии произнести ни слова, кивнула.

– Останови их, – попросил Сабин. – Пожалуйста.

Крылья понемногу успокоились, и воин стал покрывать поцелуями каждую клеточку трепещущей плоти. Плоти мягкой, словно шелк, и холодной на ощупь – идеально контрастирующей с его жаром. Сабина удивило, что на крылышках не имелось и намека на перья. Полупрозрачные, они были сверху донизу испещрены голубыми венками, текущими по их глади, подобно хрустальным рекам.

В этот момент он возненавидел себя. Как он мог связать эти прекрасные крылья, пусть даже и ненадолго?

– Прости меня, – извинился Сабин. – Мне очень жаль. Я не должен был так поступать. Этому нет оправданий.

– Я… я прощаю тебя, – сказала она терпким и тягучим, как вино, голосом. – Я теперь понимаю, почему ты так поступил. Мне не нравится то, что ты сделал, но я понимаю твои мотивы.

– Я клянусь, что заглажу свою вину. Я…

– Хочу тебя внутри. Сейчас же. – Гвен сопровождала слова лихорадочными движениями ягодиц, стараясь найти головку его орудия. – Ты доводишь меня до безумия. Мне необходимо больше.

– Да. Да.

«Вот засада. Стоп».

– Ты сейчас можешь зачать?

– Нет.

«Теперь вперед».

Сабин, схватив девушку за бедра, одним движением погрузился в нее вплоть «до рукоятки», и вскрикнул, вторя хриплому стону Гвен. Так хорошо. Такое блаженство. Лучше чем в первый раз – более жарко, влажно, исступленно. Страсть в чистом виде. Сочлененные, спаянные, они превратились в единое существо, продолжение друг друга. Она принадлежала ему, а он – ей.

Наклонившись, Сабин прижался животом к спине девушки, обнял и стал одной рукой ласкать ее клитор, а другой – груди, не оставляя без внимания ни одну из эрогенных зон любимой. Гвен всхлипнула, чуть приподнялась, снова схватившись руками за изголовье, и еще глубже погрузила в себя его член.

Черт, он так долго не протянет. Сабин был на грани вот уже несколько дней. Снова и снова он вонзался в нее, скользя, проникая, и совершенно потеряв себя, став лишь мужчиной Гвен, ее парой.

Внезапно крик эхом прокатился по комнате. Гвен стиснула его член, как тисками, словно вытягивая из воина мужскую силу. А следом и Сабина мощной волной оргазма вознесло на вершину всепоглощающего удовольствия.

Казалось, еще целую вечность они тонули в океане чувственных наслаждений, бушующем в глубине их слившихся тел, и только потом в изнеможении рухнули на кровать. Сабин тут же перекатился на бок, чтобы не раздавить ее своим весом. Ну, хорошо, хорошо, опасаясь раздавить ее снова.

Будучи не в состоянии отпустить девушку даже на секунду, воин притянул ее к себе, и Гвен с радостью прижалась к нему. Сабин решил, что это и есть рай.

– Ты уже дважды спрашивал меня, о вероятности зачатия, следовательно, ты можешь иметь детей, – прерывая молчание, хрипло и тяжело дыша, сказала она. – Эшлин беременна, хотя раньше я думала, что она оказалась в положении до того, как появилась здесь. Ой, подожди-ка. Гален же породил меня, так что вы, парни, тоже можете размножаться.

– Да и еще раз да. Отец ребенка Эшлин - Мэддокс. И если условия для зачатия благоприятные - мы можем иметь детей. Уверен, что ты читала истории о том, как смертные беременели от богов.

– Да, но вы, ребята, появились на свет не совсем традиционным способом, – возразила Гвен. – Вы созданы Зевсом. И я думала, что у вас… отсутствует… ну ты знаешь… сыворотка для зачатия.

Сыворотка для зачатия? Сабин еле сдержался, чтобы не расхохотаться.

– В наших телах гормонов, лейкоцитов и других необходимых компонентов намного больше, чем у обычных людей. Поэтому мы и способны так быстро исцеляться. В большинстве случаев женский организм не может принять такую насыщенную… хм, сыворотку, поэтому отторгает ее, как нечто чужеродное.

– Думаешь, я смогу принять ее?

– Я думаю, что ты можешь принять все, что угодно.

Она понемногу начала расслабляться рядом с ним. Даже улыбнулась.

– Ты хочешь иметь детей когда-нибудь?

Он никогда не хотел этого до сих пор. Его жизнь была слишком бурной. Но ему понравилась мысль зачать ребенка с Гвен, похожего на нее, тем самым сделав свою жизнь еще более благословенной.

– Да. Не сейчас, пока мы в опасности, но когда-нибудь - обязательно.

Ее лицо приобрело задумчивое выражение.

– Безопасность, – она вздохнула и сменила тему. – Я не хочу, чтобы ты перестал бороться против Ловцов, но не знаю, останусь ли я с тобой.

– Это справедливо. – Хотя Сабин до последнего будет стараться убедить ее остаться. И он не солгал, говоря, что собирается последовать за ней. Куда бы Гвен ни отправилась, он будет в шаге от нее. Избавиться от него ей будет ох как непросто. – Но не жди, что я буду просто смотреть, как ты уходишь и сидеть сложа руки.

– Ну, тебе пока не о чем волноваться. Сначала я собираюсь помочь найти твоих друзей. Сможешь ли ты доверить мне это?

– Да. Даже если бы я увидел тебя обнимающейся с Галеном, я бы и тогда не стал сомневаться в тебе, – уверенно сказал он. Сабин действительно так думал. В своей жизни он доверял только Гвен.

Она усмехнулась.

– Я поверю в это только, когда увижу своими собственными глазами.

Проведя пальцами по его груди, она заявила:

– Мне нужно поговорить с сестрами.

– Желаю удачи. – Он сжал ее пальчики и поднес их к губам.

Гвен снова вздохнула.

– Я была готова к тому, что они уедут. Но в глубине души знала, что сестры останутся хотя бы для того, чтобы наказать меня за прегрешения.

– Они не причинят тебе вреда. – Он этого не допустит.

Девушка с нежностью сжала его руки.

– Как себя чувствуют Даника и Эшлин?

– Они благодарны тебе и переживают за пропавших мужчин.

Хмурясь, Гвен села, и живой водопад роскошных волос заструился по ее обнаженным плечам и спине.

– Я - в душ, вымою голову. Созови всех, скажем… через часик?

Сабин не спросил, зачем ей эта встреча, а просто доверился, как и обещал.

– Считай, что все уже сделано.

Глава 26

Гидеон медленно сходил с ума. Он потерял счет времени и не знал, как долго находился в ловушке. День? Два? Год? Сюда не пробивалось ни единого лучика света, за который можно было бы уцепиться, не было ничего указывающего на то, что рядом находился мир – мир, в который он вскоре вернется, чего бы это ни стоило.

Однако для того чтобы придумать план побега Гидеону нужно хоть немного тишины и покоя. Но об этом можно было только мечтать.

Демон Лжи, обычно безмолвно присутствующий в глубинах его души, безостановочно вопил в голове воина: «Хочу быть здесь, здесь, здесь», подразумевая – «хочу сбежать, сбежать, сбежать». Или: «Мне нужна темнота, темнота, темнота», имея в виду – «мне нужен свет, свет, свет». Демон Лжи думал, что он вновь заперт в ларце Пандоры, забытый, покинутый, без надежды на спасение.

Должно быть, другие демоны ощущали то же самое. Люциен часто стонал, хотя Анья находилась рядом и утешала его. Рейес был на удивление спокоен. Бормотал имя Даники, а затем опять замолкал на долгие часы. Аман же рычал. Чудовищным перекатным рыком, как будто боролся с ордой демонов, которую Гидеон не мог себе даже представить. Наверное, это тайны прокручивались в его голове…

Страйдер, которого перехитрили, что означало его проигрыш в ментальном поединке, постоянно бился головой о стену, его демон, вероятно, визжал, а тело испытывало невообразимые страдания. Гидеон лишь однажды, несколько сотен лет назад, был свидетелем поражения этого воина, но последствия запечатлелись в его памяти навсегда. Он никогда до этого не видел, чтобы взрослый мужчина так извивался и корчился. Слезы катились по мертвенно-бледному лицу, глаза, в которых обычно светилась гордыня, наполнились мукой, а зубы яростно скрежетали, стиснутые до крови, до кровавой пены на губах.

«Сосредоточься, болван».

Неоднократно вся группа пыталась взломать оконные ставни или пробиться сквозь кирпичные стены. Анья была единственной, кто еще мог использовать свои силы, хотя и ее возможности были ограничены. Она наколдовала несколько торнадо, но в результате пострадали только Повелители, а не здание. С каждой атакой стены, ставни, пол и потолок становились только крепче и нерушимее – благодаря заклинаниям? – пока их тюрьма не превратилась в непробиваемую твердыню.

– Я собираюсь еще раз поискать отсюда выход, – успокаивающе пробормотала Анья. Она была самой спокойной в группе – ироничный поворот для того, кто преуспел в хаосе. Послышался шелест одежды, стон Люциена, воркование Аньи, затем звук шагов.

Гидеон всегда неохотно решался на длительные отношения с женщинами, предпочитая разнообразие. Сейчас это выглядело глупым. Не было никого, о ком он мог думать, тосковать или мечтать. Никого, на мыслях о ком он мог сосредоточиться, как это делал Рейес. Никого, кто бы утешал его, как утешали Люциена.

«С какой женщиной ты захотел бы остаться надолго»?

Неужели им сейчас овладело Сомнение?

«Ого! Вот так пинок».

– Извиняюсь, – пробормотала Анья. – Я кого-то задела?

– Мне нужна… – дыхание Страйдера напоминало звук пилы в сыром дереве, поверхностное и дрожащее, наполненное болью и страданием, – помощь. Помоги мне. Пожалуйста.

– Скоро, – пообещала Анья и успокаивающе заворковала над Поражением. Затем снова послышались шаги.

«Ой, еще удар! Вот неуклюжая…. Что это за потрескивание?»

– Так, так, так. И что же мы тут имеем? – Гидеон предположил, что рокочущий голос раздавался из скрытых динамиков. Незнакомый голос. – Ого! У меня что, сегодня день рождения?

В комнате наступила зловещая тишина, которая через мгновение была нарушена стуком каблуков по кафельному полу. Анья поспешила вернуться к Люциену.

Вспыхнул свет, прогоняя тени. И в этот момент сладостный покой охватил Гидеона. Он заморгал, проясняя зрение, и словно впервые увидел своих друзей. Люциен растянулся на полу, его голова покоилась на коленях Аньи. Богиня обнимала его, словно желая защитить от опасности. Рейес тяжело привалился к стене, жутко скаля зубы. Страйдер лежал, скрючившись, возле другой стены, а подле него с каменным лицом сидел Аман и успокаивающе гладил друга по голове.

И никаких признаков Ловцов. Окна оставались заблокированными, а дверь - закрытой.

– А я-то все гадал, почему сработала тихая тревога. Но сначала нужно было позаботиться о ваших друзьях в Буде перед тем, как вернуться сюда, - послышался безжалостный смех. – С тех пор, как была опубликована статья о школе для одаренных детей, мы надеялись, что вы заявитесь сюда. Я вижу, что наше отрицание существования этого объекта, дало желаемый результат и убедило вас в том, что это не ловушка.

Когда вопли демона в голове Гидеона прекратились, он смог пропустить этот голос через ментальную картотеку и... Привет! Все же голос принадлежал кое-кому, кого он знал. Дин Стефано. Второй человек в команде Ловцов, который подчинялся только этому больному ублюдку Галену. Стефано возненавидел Сабина за то, что тот увел у него жену Дарлу. Он говорил, что Дарла была бы до сих пор жива, если бы Повелители и заключенное в них зло пребывали бы в аду, где им самое место.

Дата добавления: 2015-12-01