|
Читайте также: |
Однако ее не было в постели с Парисом, что спасло шкуру последнего. Парис напивался до беспамятства в одиночестве, практически вводя в себя амброзию, - наркотик богов.
Сабин всё еще пребывал в шоке от увиденного. Парис всегда был радостным и заботливым оптимистом. Что, черт возьми, с ним произошло?
Но разборки по поводу злоупотребления божественного напитка придется отложить, хотя провести их надо всенепременно, ведь воин под кайфом – воин потерявший бдительность. И Сабин собирался вбить немного здравого смысла в Париса, а потом поговорить с Люциеном об этом. И тут он услышал женский смех и последовал на звук, не в состоянии думать ни о чем другом. Его снедало любопытство. Да, любопытство, - а не отчаянное желание, наконец, увидеть на лице Гвен веселье, а не мрачные страхи и трепет.
И вот он стоял на пороге комнаты развлечений, переводя взгляд с нее на Уильяма, кипя от ярости, слыша крики демона у себя в голове. Демон сомнений жаждал уничтожить Гвен, но хотел сделать это единолично. Хотел быть единственным мужчиной рядом с ней. И любой другой представлял собой просто помеху и заслуживал наказания.
«Пусти меня к этому воину,» - ревел демон. – «Он пожалеет о своих действиях. Он будет молить о пощаде».
«Скоро».
Сабин только что жестоко убил человека, и по идее должен был испытать отвращение к еще одному убийству, ведь список убиенных им постоянно пополнялся. К тому же Гвен не готова к такому жестокому зрелищу.
Веселье исчезло с ее лица, - что же заставило ее рассмеяться? – и на его месте снова появилась отвратительная тревога. Из-за Сабина? Или Уильяма, который хотел втихомолку заключить сделку и забрать то, что принадлежит Сабину? И подумать только: ему уже начинал нравиться этот распутный ублюдок, он даже восхищался его наглым остроумием. Восторги угасли мгновенно.
- Сабин, мужик, - сказал сей ублюдок, поднимаясь и насмешливо улыбаясь. - Мы только что говорили о тебе. Не могу сказать, что счастлив видеть тебя.
- А очень скоро ты вообще ничего сказать не сможешь. Гвен, возвращайся в мою комнату.
Анья встала перед Уильямом, закрывая его, словно щитом.
- Ладно, Сабин. Он не собирался делать ничего плохого. Он просто ужасно глуп. Ты же знаешь.
Вместо того, что закрыть собой женщину, как поступил бы честный воин, Уильям нахально поманил к себе Сабина, прячась за богиней.
- Я вообще, собирался кое-что устроить. Она красива, и я уже давненько этим не занимался. Несколько часов.
- Гвен, уходи. Сейчас же, - прищурившись, он не сводил глаз с Уильяма, вынул из ножен за спиной кинжал и вытер кровь с лезвия о штаны.
- Мне всё равно, за кем ты прячешься. Ты долго не проживешь.
Гвен вздохнула, очнувшись из того, похожего на транс, состояния, в которое ее увлекла очная ставка. Когда Сабин пошел вперед, она даже подняла руку, чтобы его остановить. Он почувствовал прикосновение ее руки к своему животу. По какой-то непонятной причин это прикосновение оказалось более возбуждающим, в сравнении с рукой другой женщины, ласкающей его член.
- Прошу, - шептала она. – Не надо.
Возникло минутное замешательство.
Гвен не собиралась уходить. От нее исходило слишком много решительности. Какой же силой должна обладать столь робкая малышка, чтобы так отстаивать своё мнение? Но неужели, она надеялась защитить Уильяма? Желание Сабина наказать воина возросло неимоверно.
- Если подумать, - весело сказал Уильям, положив руки на плечи Аньи, словно дразня его, - я ничего плохого не сделал. Она не принадлежит тебе. На самом деле.
Сабин раздул ноздри, напрягаясь всем телом, намереваясь яростно атаковать. Каким-то чудом он сумел застыть на месте. Вероятно потому, что почувствовал дрожь Гвен рядом с собой, прикосновение ее теплых пальцев к его груди.
- И почему ты так считаешь? – требовательно спросил он.
- Я частенько общался с женщинами, чтобы знать, когда какая-то из них принадлежит другому мужчине. Хотя это никогда меня не останавливало. Но Гвен свободна, мужик. Для меня, для любого мужчины.
Гвен замахала руками.
- Ничего не случилось, - умоляюще сообщила она Сабину. - Я не знаю, почему ты так расстроен. Ты и я даже… мы не…
- Ты – моя, - сказал он, не сводя глаз с Уильяма. - Я тебя защищаю, - он решил, что отметит ее, поставит на ней клеймо, что Уильям и остальные поняли и не сомневались в том, что теперь она навсегда под запретом. – Моя по праву.
Это не будет значить ничего. Он не позволит этому случиться. Но это нужно сделать.
- Идем, - он взял ее за руку и повернулся, увлекая ее за собой.
Уильям рассмеялся. Слава богу, Гвен не протестовала. Если бы она хотя бы попыталась, он бы взвалил ее на плечо и вынес ее на манер пожарного, - после того, как вернулся бы к Уильяму и выбил бы тому несколько зубов.
- Идиот, - послышался голос Аньи.
Потом раздался звук, как будто она отвесила Уильяму подзатыльник.
- Ты хочешь, чтобы тебя отсюда выперли? И на чью сторону, как ты думаешь, встанет Люциен, когда придется выбирать между тобой и Сабином?
- Он на твоей стороне, - ответил воин. - А ты - на моей.
- Ладно, неподходящий пример. Не забудь, что у меня твоя драгоценная книга. Каждый раз, как ты поведешь себя так, я буду вырывать по странице!
Раздался глухой рык:
- Однажды, я…
Их голоса затихли, теперь слышно было лишь дыхание Гвен и тяжелые шаги.
- Куда мы идем? – нервно спросила она.
- В мою комнату. Где тебе следовало бы оставаться.
- Я не пленница, а гостья! - сказала она.
Он поднялся по лестнице, немного замедлив шаг, чтобы ей не пришлось бежать. По пути они встретились с Рейесом и Даникой, Мэддоксом и Эшлин, которые шли на кухню. Обе пары попытались остановиться и поговорить с ним, улыбающиеся женщины хотели познакомиться с Гвен, но он продолжал идти, не сказав ни слова.
- Почему ты так расстроен? – Гвен покрепче взяла его за руку. - Почему я не могла с ними поговорить? Я не понимаю, что происходит.
Он гордился ею. Она понимала опасность, которую он сейчас представлял, но не пыталась сбежать, совсем не опасаясь потерять контроль над своей Гарпией.
- Я не расстроен, - «Я в ярости!»
- Это у тебя просто такая привычка – грозить смертью людям, которые вовсе тебя не расстраивают?
Он не ответил ей, так как один навязчивый вопрос появился в голове и не желал уходить.
- Он прикасался к тебе? – Сабин говорил резко и беспощадно.
Он смог уйти из комнаты, не подравшись с Уильямом, только потому, что думал, что тот лишь словами пытался завоевать расположение Гвен.
Если было что-то большее, то он бы развернулся, как и желал раньше, и перемолол бы ублюдка на фарш и скормил был его диким животным на холмах.
- Нет. Он не прикасался ко мне. Ты делаешь мне больно своими ногтями.
Сабин сразу ослабил хватку, заставив длинные когти втянуться. Они завернули за угол и снова прибавили шаг. Он почувствовал сильную, настоятельную потребность, затопившую его, как разлившаяся река.
- Он тебя напугал?
На сей раз, лишь ворчание.
- И снова нет. И даже если бы и так, я… я могла бы справиться с ним.
Он чуть улыбнулся впервые за весь вечер. Если бы. Когда в ней присутствовала лишь Гвен, а Гарпия спала, то девушка была самым послушным созданием, какое он встречал. Иногда это было очень мило. Его жизнь состояла из смерти, бесчестности, жестокости, а она была искренней и хорошей.
- И что бы сделала? - он не собирался смеяться над ней, но хотел, чтобы она признала, что ей нужен защитник.
В его лице. Здесь, в этом доме, даже во внешнем мире, ей нужен был он. В тот день, когда она научится контролировать свою Гарпию, разумеется, всё переменится. И он был рад этому. Да, рад.
Она раздраженно фыркнула, когда попыталась освободить свою руку из его руки. Он крепко держал ее, не желая прерывать тактильный контакт.
- Я не такая уж неудачница, знаешь?
- Мне всё равно, даже если ты такая же сильная, какой некогда была Пандора. Ты желанна, а некоторые мужчины считают себя неотразимыми. Я не хочу, чтобы ты с ними виделась. Никогда.
- Ты считаешь меня… желанной?
Разве она не услышала его предупреждения? Держаться подальше от воинов?
- Ничего, - пробормотала она, испытывая смущение из-за его неуверенности.
- Давай поговорим о чем-нибудь другом. Например, о твоем доме. Да. Идеально. Твой дом очень мил, - теперь она задыхалась, потому что после этой долгой прогулки чувствовала усталость, так как за год пленения отвыкла от физических нагрузок.
Он небрежно осмотрелся. Отполированный каменный пол с золотыми прожилками, - как ее глаза. Столы, сделанные из вишни, - такие же красные, как ее волосы. Гладкие, выстланные разноцветным мрамором стены, - совершенно идеальны, - как ее кожа. Хотя она и была грязной.
Когда он начал сравнивать всё с ней?
Оказавшись на втором лестничном пролете, он увидел дверь в свою спальню и вздохнул с облегчением. Почти пришли… Как она отреагирует на то, что он собирался сделать? Вырвется ли Гарпия на свободу?
Ему нужно быть осторожным. И в то же время, он не может, - не станет отступать.
«Что если он навредит тебе?» – шептал демон в ее разуме. – «Что если он…»
Черт, да заткнись ты! – рявкнул он, и демон рассмеялся, радуясь тому ущербу, который успел причинить.
Гвен напряглась:
- Ты обязательно должен так выражаться?
- Да, - он потянул за собой сопротивляющуюся теперь девушку в комнату. - К тому же, я обращался не к тебе.
- Знаю. Мы об этом уже говорили. Ты обращался к своему демону. Демону Сомнений.
Она не спрашивала, а просто констатировала факт. Он помассировал шею, желая вместо этого придушить богиню Анархии.
- Анья тебе рассказала, - ему не нравилось, что Гвен узнала. Он хотел, чтобы прежде девушка привыкла к нему.
Она покачала своей красивой головой.
- Уильям рассказал. Так демон хочет, чтобы я… сомневалась в тебе? – она накрутила на палец прядь волос.
Еще один признак нервозности?
- Он хочет, чтобы ты сомневалась во всем. В каждом принятом решении, в каждом глотке воздуха. Во всех вокруг тебя. Он не может ничего с собой поделать. Нерешительность и озадаченность других питает его. Минуту назад ты слышала, как он пытался отравить твой разум, заставив поверить, что я причиню тебе боль. Вот почему мне пришлось выругаться.
Ее глаза расширились, серебро оттенило янтарь.
- Значит, вот, что я слышала. Я гадала, откуда исходят эти мысли?
Он нахмурился, задумавшись над ее словами:
- Ты в состоянии различить свой голос и голос демона?
- Да.
Его знакомые узнавали демона лишь по выражениям. Но для незнакомого человека было невозможно отличить демона… Как же ей удалось?
- Немногие способны на это, - сказал он.
Она изумленно посмотрела на него.
- Ух ты. У меня всё-таки есть способность, которой обладают немногие. И к тому же впечатляющая способность. Твой демон коварный.
- Хитрый, – согласился он, изумленный тем, что она не упала в обморок, не закричала и не потребовала его освободить ее из демонической презренной хватки. Она даже, казалось, гордилась собой.
- Он чует слабость и намертво впивается когтями.
В ее лице отразилась задумчивость. Потом грусть. Затем гнев. Она подумала о скрытом значении его слов: она была слабой, и демон чувствовал это. Он предпочел бы, чтобы она испытывала гордость.
Он мельком взглянул на поднос на комоде. Пустой поднос. Он едва не улыбнулся. Анье удалось ее накормить, слава богам. Неудивительно, что на лице ее появился румянец, а щечки выглядели полнее.
«А что еще в ней изменилось?» – задумался он, изучая ее.
На талии появились выпуклости, - и он был руку дать готов на отсечение, что не от еды.
Бегло осмотрев комнату, заметил, что сундук с оружием передвинут на три дюйма от его обычного места. Она, должно быть, взломала замок и украла кое-что.
«Маленькая воровка», - ухмыльнулся он, снова рассматривая ее.
Она поежилась под его взглядом, щеки покраснели.
- Что?
- Просто размышлял, - пусть у нее будет оружие, решил он.
Возможно, она почувствует себя в безопасности. И чем сильнее это чувство, тем менее вероятно его противостояние с Гарпией.
- Ты нервируешь меня, - признала она, упирая руки в бока.
- Значит, давай поспешим и успокоим твои страхи.
Боги, она была очень милой.
- Сними одежду.
Она открыла рот и едва сумела выговорить:
- Прости?
- Ты слышала. Раздевайся.
Один шаг, два, она отступила его, выставив руки вперед.
- Нет, черт, нет, ни в коем случае.
Она наткнулась на кровать и упала на нее, в ужасе глядя на него.
- Я упала! Это было ненамеренно, я вовсе не приглашаю тебя, - выпалила она, вскакивая.
- Знаю. Черт, да ты уже ясно дала мне понять своим «нет». Но это не имеет значения. Мы примем душ, - ей нужно было помыться, а ему – поставить на ней клеймо. Можно убить одним выстрелом двух зайцев.
- Пожалуйста, но только по отдельности, - сказала она дрожащим голосом.
- Вместе с тобой. И это не приглашение. Это просто констатация факта, - он стянул рубашку через голову.
Его любимая цепочка, подарок Бадена, подпрыгнуло на его груди, когда рубашка оказалась у ног.
- Надень ее! – сказала она, не сводя глаз с его татуировки в виде бабочки. - Я не желаю тебя видеть, - зрачки девушки расширились, опровергая ее слова.
Хорошо. Несмотря на панику, она всё же была заинтригована. Он снял один ботинок, потом второй. Обувь упала на пол с громким звуком. Расстегнул штаны и стянул их до лодыжек.
- Это произойдет с твоего согласия или нет, Гвендолин.
Она резко покачала головой, ее кудри цвета клубники развевались вокруг ее лица. И всё же глаз она с него не сводила глаз. Теперь смотрела ему прямо между ног. Ее дыхание зачастило, стало резким.
- Ты сказал, что не причинишь мне вреда.
- И не причиню. В душе нет ничего угрожающего. Это… просто очищение.
- Ха!
Обнажившись, он отступил от одежды. И да, у него была эрекция. Он не хотел этого, стремился расслабиться, но эта часть тела не собиралась ему подчиняться, оставаясь длинной, твердой и толстой.
Она облизнула губы, очень выразительная реакция, как неоновая вывеска, на которой написано «Хочу Немного Этого». Чужая футболка мешковато висела на ней, но он заметил, что соски затвердели. Еще один признак.
После того, как она целовала его в самолете, он подозревал, что она его хочет. Теперь, он это знал наверняка. Она его хочет. И он чувствовал радость. Это было глупо, неправильно, и могло причинить им обоим боль, но он не мог заставить себя переживать об этом сейчас.
- Я не собираюсь трахать тебя, - сказал он намеренно грубо.
Только бы она перестала пялиться на Саби-младшего.
Это сработало. Янтарные глаза встретились с карими в жарком столкновении.
- П-почему не секс? И что ты со мной собираешься сделать?
Целовать тебя. Прикасаться к тебе. Показать тебе одну штуку, - и подарить оргазм, который заставит тебя закричать, что есть мочи. И после этого Уильям не сможет отрицать, что он завладел девчонкой. А что касается отказа от секса… Сабин потеряет контроль и его демон вырвется на свободу, если он позволит себе испытать слишком сильное наслаждение. Так что он сделает всё, что может: немного ласк для него, много ласк для нее.
«Думаешь, ты сможешь удовлетворить такую девушку? Она такая красивая, что, вероятно, имела множество мужчин. Они, скорее всего, занимались таким, о чем ты и мечтать не сможешь».
Он напрягся. Несмотря на свой почтенный возраст, опыт отношений с женщинами у него был невелик. Сначала, на небесах, он был слишком занят защитой богов, чтобы получать собственное удовольствие. Впервые оказавшись на земле, он слишком злился, слишком обезумел, чтобы желать чего-то помимо уничтожения. И как только он сумел контролировать зло внутри себя, то быстро понял, как плохо влияет на противоположный пол.
Хотя, несколько раз, он полагал, что влюбился, и бесстыдно преследовал женщин. Свободных, замужних, он не придавал этому значения. Он полагал, что вот тут у него и Уильяма было нечто общее. Если он желал их, он отправлялся за ними, потому что редко чего-то желал.
Дарла, самый недавний случай, - стала ужасным примером его тлетворного влияния. Она была замужем за Ловцом, правой рукой Галена. Она пришла к Сабину с информацией, сведениями о месте, где ее супруг и его люди хранили оружие, что они затевали. Она поняла, какими лицемерами на самом деле были Ловцы, говорила она, и желала окончания войны. Сначала, Сабин считал, что она – Наживка, призванная завлечь его и его собратьев в ловушку. Но это было не так. Ее информация подтвердилась.
И вскоре они стали любовниками. Он хотел, чтобы она ушла от мужа, но она отказалась, потому что тогда бы не смогла помогать Сабину. Не хотелось этого признавать, но часть его радовалась ее решению. Он не потерял своего крота. Но каждый раз, когда она приходила к нему, каждый раз, когда он находился с ней в одной постели, она становилась всё менее живой. И вскоре она стала приставучей, отчаянно нуждающейся в добром слове. Он пытался, боги, он, правда, пытался, вернуть ей ее уверенность, говоря, какая она красивая, храбрая и умная. Она, разумеется, сомневалась в его словах, так что, в конце концов, что бы он говорил, это уже не имело уже никакого значения.
Она позвонила ему после того, как перерезала себе вены на запястьях.
Он не успел к ней. Нет, Стефано приехал раньше, и не дал Сабину увидеться с ней в последний раз. Он не смог прийти на ее похороны, не желая, чтобы его заметили Ловцы.
С ее смерти прошло одиннадцать лет, но чувство вины было таким же болезненным и острым, словно это случилось вчера. Он должен был оставить ее. Если бы так, то Стефано устал бы от охоты, битв и бросил бы всё. Вместо этого, теперь подпитываемый местью и фанатизмом, Ловец решительно хотел победить Сабина.
С тех пор воин не был ни с кем, совершенно избегая женщин. До Гвен. Сможет ли она справиться с ним? Хотя бы немного?
- Т-так ч-что? – спросила она, запинаясь. - Что ты собираешься делать?
Он отбросил все беспокойства, навеянные демоном.
- Я собираюсь вымыть тебя.
И снова она покачала головой.
- Я не хочу мыться. Клянусь, не хочу.
- Мне наплевать, - ответил он и пошел к ней.
Задыхаясь, она снова упала на кровать и поползла назад, остановившись лишь, когда уперлась плечами в изголовье.
- Я не хочу этого делать, Сабин.
- Нет, хочешь. Ты просто боишься.
- Ты прав. Что, если я убью тебя?
- Я тысячи лет справлялся с Ловцами. Что сможет сделать одна Гарпия?
Бравада, но он не мог признать правду. А правда в том, что он не знал, что она сделает, как он отреагирует, и что произойдет, если им придется драться друг с другом. Но он не против был рискнуть и вызвать ее гнев, только бы сделать то, что наметил.
Ее глаза зажглись раскаленным добела желанием.
- Ты, правда, полагаешь, что сможешь отразить атаку Гарпии?
Он забрался на постель, подбираясь всё ближе и ближе к ней.
- Надеюсь, что до этого не дойдет. А если дойдет, то мы скоро узнаем.
- Нет! Я не считаю, что это хорошая идея, - она ударила ногой его в грудь, но вместо того, чтобы оттолкнуть его, это движение решило ее судьбу. Он схватил ее за лодыжку и притянул ближе к себе.
- Мы не узнаем, если не попробуем.
Потом, увидев, как слезинка потекла по ее щеке, он почувствовал стеснение в груди.
- Пожалуйста, - отрывисто прошептала она. - Я не смогу пережить, если я причиню тебе боль.
Не отступай.
- Как я уже сказал, это единственный способ доказать тебе, что я могу справиться со всем, что ты можешь устроить.
Он старался не обращать внимания на ее слезы; ему пришлось скрепя сердце, сделать это. Ради нее, ради себя, ради мира в этой крепости, это нужно было сделать. Ей нужно поставить клеймо. Она хотела кому-то принадлежать, хотя и не признавалась в этом. И он этим займется, так как он – воин. Несмотря ни на что.
Глава 12
Гвен не могла в это поверить. Сабин - мужчина, которого она целовала, о котором фантазировала, по которому тосковала, на которого полагалась, считала своим защитником, злодеем, мужчина, которого она не хотела желать, но всё равно желала -раздел ее, не взирая на бурные протесты, на то, что она пинала его ногами, затащил ее в душевую кабинку, и вошел туда вслед за ней. Несмотря на то, что она разъярена, - черт возьми! - она не превратилась в Гарпию.
Сначала она была шокирована. Потом занервничала. Потом почувствовала возбуждение. И хотя каждое чувство охватывало ее всего лишь на несколько минут, все они по отдельности были потрясающими. Почему она не ранила его? Потому что Сабин еще ей не угрожал? Потому что Гарпия любила тактильный контакт так же сильно, как и Гвен, и ценила возможность испытать его где угодно и когда угодно?
А теперь они с Сабином стояли в облаке пара. Горячая вода стекала по всем изгибам ее тела. Она не чувствовала ничего удивительнее, - за исключением обнаженного мужчины позади нее, прижимающегося к ней в этой кабинке. Она не станет связываться с демоном, как бы сексуально он не выглядел. Верно же? В ее жизни и так достаточно странного. Ведь так?
Почему она не могла принять решения? Его демон даже не докучал ей, так что веских причин не имелось.
Гвен обняла себя руками за талию, даже не заботясь от том, чтобы прикрыть груди или треугольник волос между ног. Зачем? Сабин сильнее, и при желнии мог отбросить ее руки в одно мгновение, - и часть нее хотела, чтобы он увидел ее, воспылал к ней желанием. Но всё же…
- Разве ты не понимаешь, что можешь пожалеть после, расплатившись за настойчивость искромсанной кожей и даже внутренностями? – поинтересовалась она.
Она начал массировать ее плечи горячими, мокрыми, намыленными руками.
- Ты на ощупь словно шелк. Я сомневаюсь в том, что испытаю сожаления, - ответил он хрипло и невероятно… опьяняюще.
Гм, боль. Она расслабилась, запрокинув голову и устроившись в изгибе его шеи.. «Остановись Напрягись! Борись с его привлекательностью».
Она пыталась, правда пыталась, но ее тело отказывалось подчиняться разуму. Его прикосновения были слишком приятными.
Интересно, считает ли он тебя привлекательной?
«Или уродиной?»
Ладно. Наконец, она напряглась. Снова раздался этот привлекательный, разрушительный голос. Демон Сомнений. Голос, такой не похожий по тембру на ее внутренний голос. Ее челюсть болезненно напряглась, и Гарпия закричала, протестуя против нежелательного вторжения.
- Ты можешь как-нибудь заткнуть своего дружка? Он меня раздражает.
- Крутой нрав. Мне нравится. И демона нельзя назвать моим другом, - Сабин скользнул пальцами по ее ключице. Он наклонился к ней, прижав рот к уху, осторожно лаская дыханием.
- Я не собираюсь менять тему, но говорил ли я тебе, что считаю тебя удивительно красивой?
Гвен сглотнула, не зная, что ответить. Часть ее всё еще желала поощрить его, а другая половина – оттолкнуть прежде, чем она забудет, почему ей следует сопротивляться ему. Он представлял собой всё, что она не любила в своей жизни. Темноту, насилие, хаос. Даже более того, он планировал использовать ее, чтобы причинить вред своим врагам. Ничто не превосходило его ненависть к Ловцам, даже любовь к женщине.
- Приступим, да? - Сабин отпустил ее, и она крепко сжала губы, чтобы удержать всхлип. Потом эти чувственные пальцы зарылись в ее волосы, втирая в них шампунь с запахом лимона. Она в экстазе закрыла глаза. Неудивительно, что он всегда так вкусно пахнет.
- Ты превращаешься в Гарпию, когда напугана. А когда возбуждена? Или испытываешь оргазм?
Такой грубый, личный вопрос. Но он умудрился задать его вовремя. И так как они были обнажены, она всё же ответила:
- Ин-ногда она дает о себе знать. Я стараюсь проявлять осторожность, и останавливаю ее.
- Не пытайся останавливать ее со мной, - прежде, чем она успела ответить, он снова сменил тему.
- Уильям рассказал тебе о моем демоне, - он поменял положение бедер и его возбужденная плоть коснулась изгиба ее спины. Это вышло случайно? – Анья рассказала тебе о моем прошлом?
Гвен задрожала.
- Ты говоришь о том, как ударил друга ножом в спину? Нет. Она опустила эту деталь.
Он вонзил ногти в кожу ее головы, и она вскрикнула. Тут же он отпустил ее, бормоча:
- Прости.
Черт. Она просто никогда не могла удержаться от сарказма в самый неподходящий момент. Вскоре кто-то (давай же, Сабин, признавайся) в виде исключения попытается вырвать ей язык. И в самом деле, ей обычно несложно было сдержаться. Она же занималась этим всю свою жизнь. Впервые, однако, в ней вскипело негодование. Если бы она не была трусихой и плаксой, то не боялась бы реакции людей и просто стала бы сама собой.
Собой. А знала ли она себя настоящую?
- Опусти голову под воду, - грубовато приказал Сабин.
Он не дал ей времени подчиниться, но коснулся рукой ее затылка и толкнул под горячую струю. Мыльные капельки попали ей в рот, и она сплюнула их.
- Закрой глаза, или туда попадет…
- Ой, ой, ой! – она крепко закрыла глаза.
- Мыло, - усмехаясь, закончил он.
Гвен терла глаза, возмущенная его отношением ко всему этому. Он ревновал к Уильяму, по крайней мере, только это чувство объясняло его поведение. Его глаза зажглись обещанием несравнимого наслаждения, когда он раздел ее.
Так почему он не стал ее лапать?
Легкими деловитыми прикосновениями, он намылил ее с ног до головы. Его ладони, не задерживаясь, прошлись по ее груди и твердым соскам, потом нырнули ей между ног. Хотя его прикосновение было бесстрастным, она задрожала, тяжело дыша и мучаясь от желания.
- Я сама могу вымыться, - проворчала она.
- У тебя была возможность сделать это вчера и позавчера. Черт, да даже сегодня утром. Ты ею не воспользовалась, - он снова поменял положение, и она снова почувствовала мимолетное прикосновение его возбужденного члена.
- Почему?
Ее кровь закипела, и она крепко сжала губы. Не стоит говорить ему то, что он желает знать. Он в любой момент всё сам поймет. И, если честно, она хотела посмотреть на его реакцию. Он уже признался, что считает ее симпатичной. Что он подумает о ней, когда с нее сойдет маска грязи? Может, наконец-то, сделает первый шаг?
Когда он закончил мыть ее, то застыл на месте. Он, казалось, затаил дыхание, и она почувствовала, как ее охватывает головокружительный жар, распространяясь, усиливаясь. И вот она, его реакция. Он заметил:
- Твоя кожа…
- Я пыталась предупредить тебя.
- Ну, тебе стоило быть более убедительной, - он развернул ее лицом к себе, быстро осматривая, затем… более медленно.
Увидев его, она поняла, как ошиблась. В нем не было ничего обычного. Его глаза ослепительно сияли, горели словно огонь, тонкие морщинки напряжения залегли вокруг губ.
- Твоя кожа… - повторил он.
Ей нет нужды глядеться в зеркало, чтобы знать, что без грязи ее кожа блестела. Полупрозрачное сияние сделало ее похожей на свежеотполированный опал.
Как будто в трансе, Сабин осторожно потянулся к ней. Кончиком пальца он провел по ее подбородку, шее, между грудями. Она не отступила. Нет, наоборот, сделала шаг вперед. Ближе. Желая большего. Не в состоянии остановиться. По коже побежали мурашки, и все мысли о сопротивлении улетучились.
- Гладкая, теплая, сияющая, - почтительно прошептал он. - Зачем ты прятала… - он стиснул зубы, и прямо у нее на глазах почтительность превратилась в гнев. - Мужчины не могут держаться от тебя подальше, верно?
Она не смогла ответить из-за комка в горле, лишь покачала головой. Что же еще Сабин сделает или скажет? У него настроение меняется чаще, чем у любого из ее знакомых. «Прикоснись ко мне».
Но он еще не закончил с вопросами:
- А у твоих сестер такая же кожа?
- Да.
- У всех Гарпий?
- Да, - надеюсь, что теперь он закончит с этим.
- Ты им звонила?
Нет. Не закончил.
- Пока нет.
- Ты им позвонишь сразу же, как мы выйдем из душа. Я хочу, чтобы они через неделю были в этой крепости.
Шокированная до глубины души, она посмотрела на него. Она была обнажена, ее кожа притягивала словно магнит, а он хочет поговорить о ее сестрах? Встретиться с ними? Почему он, - тут она внезапно догадалась об ответе, и на лице появилось понимание. Разумеется, он хотел, чтобы они жили здесь. Он, вероятно, думал, что они помогут ему в войне. Или, возможно, хотел завести гарем из Гарпий.
Что-то темное, мощное зародилось в груди Гвен. Что-то отвратительное. Из-за этого ее ногти удлинились, Гарпия закричала, а ее зубы стали острыми. Перед глазами красная пелена.
- Ты злишься, - он озадаченно посмотрел на нее. - Почему?
- Я не злюсь.
«Я убью тебя, если попытаешься с ними переспать».
- Ты так крепко сжимаешь, что моя рука кровоточит.
Одной ее половине он не показался ей расстроенным или напуганным. Но вторая в ярости не собиралась восхищаться его смелостью перед лицом опасности.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав