Читайте также:
|
Город просыпался рано.
Солнце взошло чуть больше часа назад, а по широким мощёным булыжниками улицам уже суетливо бегали мелкие торговцы, зазывая сонных покупателей. Те из купцов, что были богаче, тряслись в крытых повозках, изредка выглядывая из зашторенных окон.
Леон пришпорил вороного коня в прекрасной серебряной сбруе. Гаррес и его отряд ехали рядом, согласно этикету, отстав от правителя ровно на два шага. Когда дело касалось подобных тонкостей, лорд-командующий строго их придерживался. Правда, лишь в том случае, если рядом находились его люди. Чего-чего, а подавать дурной пример сир Хелунд не любил.
Первая мысль, пришедшая к Леону, наблюдавшим за просыпающимся городом – волна. А он и его охрана находятся на её гребне. Конечно, это было всего лишь стечением обстоятельств, но едва они проезжали мимо закрытой лавочки, как дверь открывалась, на улицу выползал её владелец и торопливо начинал раскладывать товары, словно боясь упустить даже единственного клиента.
Толпа вокруг постепенно становилась всё больше и больше. Но иначе и быть не могло. Утренняя прогулка короля по столице – что может быть для горожан захватывающее? Тем более для малышей, во все глаза разглядывающих правителя Вейрна из окон, со ступеней и плеч отцов.
Леон улыбнулся. Улыбка вышла спокойной и теплой. На душе стало чуточку легче, будто невидимый груз свалился с плеч. Нет, архиепископ уже въехал в город, движется навстречу и неизвестно, какие цели он преследует, и чем обернется его визит.
Но горожане: простолюдины, купцы, ремесленники, дворяне – они не кричали проклятий, не кидали в него камни, не пытались напасть. Некоторые улыбались, выкрикивали приветствия, а он отвечал на восторженные возгласы кивком. Большинство же просто стояли и смотрели, забросив дела, отдыхая от утренней суеты. Именно спокойствие и безмятежность были главными. Они стоило многого, а, возможно, были бесценны.
Ради мира отец потратил многие годы. Ради него и он сам взошёл на престол Вейрна. С того дня ничего не изменилось. Он дал клятву, что будет защищать свой народ до последней капли крови. И сдержит слово!
Архиепископ ожидал, стоя в окружении стражников и разглядывая храм.
– Ваше Преосвященство, рад видеть вас в добром здравии, – Леон спешился и слегка склонил голову, произнося положенное приветствие. Церковные правила, казалось, проникли повсюду. Даже придворный этикет был почти наполовину продиктован ими.
Высокий чёрноволосый мужчина с покрытой легкой сединой головой ответил поклоном и протянул руку. Интересно, сколько ему? Пятьдесят? Шестьдесят? Несмотря на возраст, архиепископ Вейрна находился в отличной форме: протянутая ладонь вполне могла принадлежать воину. В серых глазах Рене плескалось равнодушие, казалось, они задернуты тусклой прозрачной плёнкой. Но Леон прекрасно знал, что это не более чем иллюзия, готова рассыпаться в тот миг, когда архиепископ решит показать истинное лицо.
На указательном пальце Рене мерцал алый камень в чёрной оправе. Губы Леона коснулись перстня и тут же отпрянули обратно. Оставалось надеяться, что архиепископ не заметит столь неподобающего отношения. Но пересилить себя Леон не смог.
Впрочем, Рене был занят тем, что с той же отстраненностью во взгляде изучал короля. На мгновение правителю показалось, что в глазах старика мелькнуло легкое удивление, сменившееся любопытством. Показалось?
– Удивительно, – архиепископ убрал руку, спрятав её в складках белоснежной мантии. По её края бежали золотые узоры, причудливо дополняющие друг друга. – Три года прошло с тех пор, как я последний раз видел вас, милорд. И знаете – вы изменились.
Не дождавшись ответа, Рене запрыгнул на подведенного слугами коня, такого же белого, как мантия, и жестом предложил составить компанию. Неожиданно было увидеть подобную ловкость у старика. Леон внезапно для себя почувствовал уважение к Рене. Но через мгновение мысль исчезла, показавшись нелепой. Леона внутренне передёрнуло.
В голове всплыл столь желанный образ: «Вот он вытаскивает меч. И клинок со свистом разрезает воздух, снося голову заносчивому старику».
Леон тряхнул головой, запрыгнул на коня и на мгновение обернулся, встретившись глазами с лордом-командующим. Тот пристально разглядывал Рене и, видимо, подумывал о нечто подобном. Леон незаметным жестом приказал другу расслабиться, и тот с неохотой убрал руку с клинка.
– Ничто не остается неизменным, как вода в реке не стоит на месте. Надеюсь, я стал лучше, – заметил Леон, пристроившись рядом с Рене. Согласно этикету архиепископ мог ехать не ближе чем на расстоянии одного шага от правителя. Но инициатива находилась в руках Рене, и конь Леона вынужден был держаться вровень с конём архиепископа.
– Это правда. Вижу, вы стали философом. Похвально, – улыбнулся Рене и замолчал, ожидая вопросов от короля.
Леону не хотелось играть по правилам церкви, но выбора как всегда не было.
– Чем обязан визиту, Ваше Преосвященство?
– Я исполнял поручение Иерарха неподалеку. Любовался пейзажами и изучал местные пещеры. Они у вас на редкость хороши, – серые глаза Рене блеснули. Наконец-то хоть какое-то проявление эмоций! Вот только, хорошо это или плохо? – А потом решил навестить Морт, милорд. Давно я здесь не был.
– Это честь для Морта. Я отдам распоряжения, и мы устроим праздник. Всё-таки, как вы заметили, прошло целых три года.
Архиепископ кивнул, и следующие несколько минут они ехали молча.
– Но всё же, – Леон не собирался сдаваться. – Что интересного в здешних пещерах?
Рене повернул голову и пристально посмотрел на Леона. Тому от этого взгляда стало неуютно. Серые глаза с любопытством изучали его, но Леон ничем не выдал волнения. По крайней мере, он надеялся на это.
– Хорошо. Святой Церкви нечего скрывать. Мы устроили испытание для одного из рыцарей Чаши. Он с блеском его прошёл и заслужил титул паладина.
Архиепископ замолчал и добавил, приторно улыбаясь, наслаждаясь моментом:
– Представьте себе, милорд, в нескольких десятках ли к югу от столицы ютились беглецы, практикующие запретную магию. Вы ведь ничего не знали об этом?
Снова этот взгляд. Высокомерный, полный насмешки и яда. Такой же, как и в день убийства отца. Леон почувствовал, как ярость заполняет каждую клеточку тела. Он так долго ждал этого! Столько сил потратил, чтобы скрывать, что ему известна правда!
– Похоже, вы устали, милорд, – пробился сквозь пелену воспоминаний снисходительно-мягкий голос Рене.
Леон повернулся к архиепископу, пытаясь как можно глубже спрятать бушующее море эмоций. Но те терзали душу, набрасывались на разум и умоляли забыть обо всем кроме сладкой мести.
Нет! Ещё не время! Он столько лет учился подавлять эмоции, привыкал носить чужие маски. Нельзя, чтобы всё, к чему он стремился, было столь бездумно разрушено. Месть следует подавать холодной.
– Да. Вы правы, – согласился Леон. И в то же мгновение понял, что ему даже не приходится лгать. Он действительно устал. Настолько, что даже крепкий сон был более не в силах помочь. – Трудное выдалось утро.
– Или, быть может, ночь, – задумчиво добавил Рене, и тут же отвёл взгляд в сторону, делая вид, что рассматривает поместья дворян, мимо которых они проезжали.
Интересно, что ему известно? Или он просто пытается вывести его из себя? Определенно, Рене испытывает его. Но зачем?
– Как ваша сестра? – архиепископ наклонился и ловким движением сорвал розу.
Удивительно, как ему удалось не исколоть себе пальцы? А жаль, это выглядело бы, по меньшей мере, забавно.
Будто прочитав мысли, Рене продолжил тоном мудрого наставника:
– Чтобы избежать укола, главное не бояться его. Чем больше сомнений и медленнее движение, тем выше шанс ошибиться.
Он прикрепил розу к мантии и продолжил:
– Особенно это касается женщин. Столь же прекрасных, как этот цветок и настолько же опасных, как его шипы. Так, как дела у Ирии, милорд?
– У неё всё хорошо, – сухо отозвался Леон.
– Прекрасно! Надеюсь, мы сегодня увидимся. Помню, во время моего последнего приезда она начала расцветать как женщина. Сейчас, должно быть, на её счету не одно разбитое сердце. Не так ли?
Рене подмигнул Леону, и тот растерялся. Разговоры о женщинах, советы – подходящее времяпрепровождение для друзей. Но не для тюремщика и заключенного.
Рене успел пробыть регентом пять лет. Целых пять лет власть находилась в руках Святой Церкви. Потом, наконец, Леону исполнилось шестнадцать. И согласно законам Вейрна, он мог предъявить право на престол. Но этого не потребовалось. Церковь сама отступила.
Леон прекрасно помнил тот день, когда Рене, улыбаясь, надел на него корону и перед Советом назвал королём, пообещав, что будет присматривать и помогать. С того дня прошло девять долгих лет. И все эти годы Рене находился поблизости, следя за каждым шагом. Леона понимал, что ему не доверяют, и пытался не давать лишнего повода усомниться в моей искренности.
В конце концов, Церковь всё-таки поверила в лояльность короля и ослабила поводок: Рене стал появляться в столице всё реже, проводя время либо в Мириаме, либо на восточной границе, улаживая какие-то дела с Осдаром.
И вот архиепископ вновь почтил присутствием столицу. Зачем?
Леон заметил, что Гаррес прислушивается к разговору. С его расстояния сложно было разбирать фразы, но, несомненно, «Ирия» он расслышал. Оставалось надеяться, что лорд-командующий при всей вспыльчивости сумеет сохранить хладнокровие и не наделает глупостей.
– Убийца! – мимо Леона просвистел камень, врезавшись в плечо архиепископа. – Кровавый мясник!! Убирайся!!
Средних лет женщина в невзрачном льняном платье упала на колени и зарыдала:
– Мой муж... Ты отнял его у меня!!! Ненавижу!! Будь ты проклят!!!
По собравшийся на улице толпе пронесся ропот. Леон напрягся, но медлил отдавать приказ Гарресу. Кто-то из мужчин выкрикнул:
– Мясник! Долой его!!!
Леон кивнул Гарресу, ожидавшему приказу, и гвардейцы рассыпались, окружив короля и архиепископа в кольцо.
– Взять её. И тех, кто кричал оскорбления! Их ждет суд, – распорядился Леон.
– Отпустите их, – голос Рене прозвучал глухо, без малейшего намека на гнев или иные эмоции. – Я караю еретиков, а не заблудшие души. Спаситель рассудит их.
– Хорошо. Пусть идут, – согласился потрясенный Леон и тронул поводья.
Сзади раздалось:
– Слава королю!! Слава!!
– Вы успели нажить врагов, Ваше Преосвященство, – заметил Леон, едва они отъехали на некоторое расстояние от взбудораженной толпы.
– Что поделать, люди привыкли жить настоящим и не желают смотреть в будущее, – досадливо поморщился архиепископ. – Зато вижу, вы покорили сердца простолюдинов. Похвально, милорд.
Стены замка приближались, становясь всё выше. Считалось, что враги ни разу не пробились внутрь: десять шагов камня в ширину и около тридцати – ввысь не такая уж простая задача. Но память продолжала вытаскивать на свет из глубин всё новые воспоминания. Как дрова в уже и так раскаленную топку.
«Горящие крыши. Алое зарево за окном... Крики, стоны и звон стали...»
Замок способен защитить от врагов снаружи, но ни одна твердыня не устоит перед теми, кто притворяется друзьями и пьет вместе с тобой вино. Отец совершил ошибку, которая стоила ему жизни.
– А вот и прекрасная Ирия! – восторженно заметил, почти пропев, архиепископ. Леон поймал его взгляд и гневно выругался. Про себя, конечно.
Зачем она вышла им навстречу?
Круглый фонтан в центре парка, разделяющего внутренний двор замка от жилых строений, играл всеми цвета радуги. Лучи солнца сталкивались с каплями воды, пронзали их насквозь и отскакивали, скача по ним как наездники.
Перед фонтаном, скрестив руки на груди, замерла Ирия. В том же алом платье, что и вчера. Огонь и вода. Необычное сочетание. Леон вдруг понял, что настолько залюбовался сестрой, что забыл о спутнике.
Архиепископ же не терял времени. Приблизившись к девушке, он склонился в лёгком поклоне и, вытащив из складок мантии розу, протянул её сестре короля.
– Частичка земной красоты. Но она бессильна противостоять вашей красоте. Неземной.
Гаррес побагровел и двинулся вперёд. Леон выставил перед ним руку и покачал головой. Он понимал чувства друга, но сейчас они были бессильны что-либо изменить. Архиепископ вёл непонятную игру, и даже единственная ошибка могла стоить кому-то их них жизни. Святая Церковь слишком глубоко пустила корни в Вейрне. Чтобы её выкорчевать уйдут долгие годы, и далеко не факт, что прополка поможет полностью справиться с напастью.
Ирия осталась невозмутимой, но едва взглянув в её глаза, Леон понял, что она смущена, взволнована и не знает, что ей делать. Взгляд может сказать куда больше, чем слова. Поэтому мы отворачиваемся.
К сожалению, Рене тоже умел читать по глазам. Он улыбнулся и придвинулся ещё ближе к Ирии.
Пора вмешаться.
– Ваше Преосвященство, полагаю, вы устали после дороги. Я прикажу слугам проводить вас в комнату, – Леон приблизился к фонтану и приобнял сестру за талию, заслонив от архиепископа.
– О нет! – возразил Рене. В серых глазах плясала насмешка. – Благодарю за заботу, но я ничуть не устал. Однако понимаю, что у вас полно забот, милорд. Поэтому я бы хотел прогуляться в саду в компании прелестной Ирии. С её согласия и вашего разрешения, конечно же, милорд.
– Я не возражаю, – тихо произнесла Ирия, прежде чем Леон успел что-либо сказать. – С удовольствием покажу сад, Ваше Преосвященство.
Леон был вынужден признать, что впервые не может прочесть, что творится на уме у сестры. Что за игру она начала? И почему ничего не сказала ему? Зачем ей прогулка наедине? Она ведь боится Рене.
– Хорошо, желание сестры закон для меня, – согласился Леон, про себя помянув Падшего и всех его демонов.
Лицо Рене озарила ослепительная улыбка – так улыбаются победители.
***
– Зачем ты пошла с ним?! – Леон мерил шагами покои сестры. Несколько шагов – и он уже у дальней стены. Большую часть комнаты занимала широкая кровать со светло-лиловым балдахином. На стене висело роскошное зеркало, и на него смотрел уставший мужчина в чёрно-серебряных доспехах. Он сам.
Неужели он настолько плохо выглядит?
Ирия сидела, вцепившись руками в алую шелковую простыню, и молчала. По щекам бежали едва заметные высохшие дорожки слёз.
– Я разберусь с ним! – Гаррес стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди и опустив голову. Взгляда мужчины не было видно, но Леон и так знал, что в глазах друга горит жажда мести. Быть может, даже куда более безумная, чем в его собственных.
– Я сама виновата! Я справлюсь с ним! Не хочу, чтобы вы пострадали! – прошептала Ирия, избегая встречаться взглядом с Леоном. – Я сама.
Руки сами собой сжались в кулаки.
– Рене зашёл слишком далеко! Чтобы у него не было на уме, он не смел вести себя подобным образом! Ты сестра короля, а не уличная девица!
Почувствовав на себе полный гнева взгляд брата, Ирия осторожно коснулась правой щеки в том месте, куда её поцеловал архиепископ.
– Всё произошло так внезапно. Мы просто разговаривали. Потом он вдруг замолчал. Я видела, как он смотрит на меня и испугалась. А он поцеловал меня... Я ударила. А потом убежала...
– Леон! Мы должны что-то сделать! Ты король! Он всего лишь церковная шавка!
– Эта шавка подмяла под себя половину дворянства, а остальных держит в постоянном страхе! Ты думаешь, я не жажду отправить его обратно в Мириам?!
Лорд-командующий зарычал. Яростно, но в то же время, понимая собственное бессилие. Леон приблизился и взял друга за плечо:
– Не делай глупостей. Хорошо? Я не смогу никого защитить, если против нас ополчится церковь.
Гаррес устало вздохнул и кивнул:
– Хорошо... Но знай. Я этого просто так не оставлю.
– Я сама справлюсь! – прошептала Ирия, на этот раз в голосе звучала уверенность.
Мужчины переглянулись, и Леон кивнул.
– Оставлю вас вдвоём. Гаррес, присмотри за ней.
Король прикрыл за собой дверь и побрёл по залитому алым светом коридору.
Близилась ночь, время теней и откровений.
***
По столу скользил лунный свет, позволяя, хоть и с трудом, разглядеть раскиданные на нём предметы. Парочка миниатюрных ножей, вытащенных из потайных карманов. Свиток бумаги, исписанные мелким почерком. Перо, на кончике которого застыла капля чернил. И потрепанная карта, принесенная по его просьбе из библиотеки.
Рене потёр левую щеку. Хоть после прогулки с Ирией прошло полдня, он до сих пор чувствовал прикосновение женской ладони – огненную вспышку, коснувшуюся кожи. И закрывая глаза, вспоминал жар, тут же охвативший половину лица.
На тонких потрескавшихся губах скользнула грустная улыбка. Ему никогда не везло с женщинами. Странно, у него есть всё: деньги, власть, высокое положение – но ему так и не удалось познать любовь.
Давно в юношестве он получил очередной отказ и окончательно разочаровался в жизни. А в особенности в женщинах. И отправился в церковь, чтобы посвятить себя служению Спасителю. Местный кардинал-епископ разглядел в нём потенциал, и, написав рекомендацию, отправил на обучение в Мириам. Так началась история совершенно другого Рене: одинокого и отказавшегося от плотских желаний во имя Истинного Бога.
Архиепископ вздохнул и расправил плечи, разминая затекшие мышцы.
Да, сегодня он сам не свой. Зачем-то позволил эмоциям взять верх. Интересно, что теперь думает о нём король? А ведь он больше не тот мальчишка, который когда-то потерял отца и смотрел на всех испуганными глазами. Лишь сегодня Рене понял, столь опасного врага нажил себе в лице Леона.
Мальчик вырос, превратился в обладающего властью правителя королевства. Люди любят его, а значит, он двойне опасен. Церкви стоит начать беспокоиться, но это уже не его дело. Свою миссию он выполнил: юный Талигор скоро вернётся, а значит, у церкви появится оружие, с помощью которого она обретёт подлинную власть.
Но Леон... Рене понял, что чувствует себя виноватым. Ведь кровь короля на его руках. Однако иного выбора у него, Мартиуса и Джиральда не было. Магия должна находиться в узде под запретом. Король, умеющий плести заклятья – идеальный лидер для магов, готовых в любой момент вцепиться Святой Церкви в горло.
Сюда же он приехал только ради Ирии... Угораздило же его влюбиться в дочь убитого им же мага. Чувства, эмоции – это не для него, не для таких, как он. Он должен оставаться холоден как лёд и твёрд как камень. А любовь... она делает людей слабыми и мягкими.
Но как же она прекрасна!
Ирия в опасности, и он должен найти способ предупредить её. Так, чтобы она поверила ему. И поверил её горделивый брат. Пусть они по разные стороны от стены – зла он ему не желает. Чтобы выжить, им придется объединиться.
Скрипнула дверь. За спиной раздался шорох.
Рене, не оборачиваясь, произнёс:
– Приношу свои глубочайшие извинения. Я...
Мрак за спиной колыхнулся. Тень метнулась к Рене, толкнув мужчину на стол. Одной рукой она схватила архиепископа за медальон – раздался звон рвущейся цепочки. Меч, объятый серебряным огнём, полетел в угол, напоследок жалобно звякнув. Рука устремилась к столу. Звон – перстень превратился в груду осколков.
Рене дернулся, пытаясь предпринять хоть что-то. Без медальона и перстня он не мог колдовать, а значит, превратился в обычного старика. Ему как-то удалось вырваться, он наклонился вперёд, нависнув над столом, и развернулся. Лунный свет вырвал из темноты лицо ночного посетителя.
– Ты???!! – выдохнул Рене.
Блеск стали пронесся совсем рядом. Увернуться архиепископ не успел.
Что-то теплое потекло по груди, забравшись под ткань и коснувшись кожи. Рене взглянул вниз и с недоумением заметил черные капли на белоснежной мантии.
Чёрные? Да. В темноте нет цветов.
Изо рта вместо слов вырвалось шипение. Рене, всё ещё не осознавая происходящее, дотронулся до горла, рука коснулась чего-то горячего и влажного. Ноги подкосились, и архиепископ Вейрна, пытаясь схватиться руками за воздух, рухнул на холодный пол.
XXIII
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав