ВОПРОС 5. Религиозная политика

В целом в России при Екатерине II проводилась политика религиозной терпимости. Представители всех традиционных религий не испытывали давления и притеснения. Так, в 1773 г. издаётся закон о терпимости всех вероисповеданий, запрещающий православному духовенству вмешиваться в дела других конфессий; светская власть оставляет за собой право решать вопрос об учреждении храмов любой веры.

Вступив на престол Екатерина отменила указ Петра III о секуляризации земель у церкви. Но уже в февр. 1764 г. вновь издала указ о лишении Церкви земельной собственности. Монастырские крестьяне числом около 2 млн. чел. обоего пола были изъяты из ведения духовенства и переданы в управление Коллегии экономии. В ведении государства вошли вотчины церквей, монастырей и архиереев.

На Украине секуляризация монастырских владений была проведена в 1786 г.

Тем самым духовенство попадало в зависимость от светской власти, так как не могло осуществлять самостоятельную экономическую деятельность.

Екатерина добилась от правительства Речи Посполитой уравнения в правах религиозных меньшинств — православных и протестантов.

При Екатерине II прекратились преследования старообрядцев. Императрица выступила инициатором возвращения из-за границы старообрядцев, экономически активного населения. Им было специально отведено место на Иргизе (современные Саратовская и Самарская области. Им было решено иметь священников.

Свободное переселение немцев в Россию привело к существенному увеличению числа протестантов (в основном лютеран) в России. Им также дозволялось строить кирхи, школы, свободно совершать богослужения. В конце XVIII века только в одном Петербурге насчитывалось более 20 тыс. лютеран.

За иудейской религией сохранялось право на публичное отправление веры. Религиозные дела и споры были оставлены в ведении еврейских судов. Евреи, в зависимости от имеющегося у них капитала, причислялись к соответствующему сословию и могли избираться в органы местного самоуправления, становиться судьями и прочими госслужащими.

По указу Екатерины II в 1787 г. в типографии Академии наук в Петербурге впервые в России был напечатан полный арабский текст исламской священной книги Корана для бесплатной раздачи «киргизам». Издание существенно отличалось от европейских, прежде всего тем, что носило мусульманский характер: текст к печати был подготовлен муллой Усманом Ибрахимом. В Петербурге с 1789 по 1798 г. вышло 5 изданий Корана. В 1788 году был выпущен манифест, в котором императрица повелевала «учредить в Уфе духовное собрание Магометанского закона, которое имеет в ведомстве своем всех духовных чинов того закона, … исключая Таврической области». Таким образом, Екатерина начала встраивать мусульманское сообщество в систему государственного устройства империи. Мусульмане получали право строить и восстанавливать мечети.

Буддизм также получил государственную поддержку в регионах, где он традиционно исповедовался. В 1764 году Екатерина учредила пост Хамбо-Ламы — главы буддистов Восточной Сибири и Забайкалья. В 1766 году бурятские ламы признали Екатерину воплощением бодхисаттвы Белой Тары за благожелательность к буддизму и гуманное правление.

В правление Екатерины II расцвёл военный талант великого русского полководца А.В. Суворова (1730 - 1800 гг.). Сам А.В. Суворов был истинным христианином, и религиозному воспитанию солдат придавал первостепенное значение. Перед боем совершались молебны. Перед решающими сражениями А.В. Суворов заставлял солдат надевать чистое бельё, все участвовали в молебне. После боя прямо на поле по убитым также совершались молебны, причём А.В. Суворов пел сам вместе с певчими.

Выше отмечалось обещание Екатерины, данное при вступлении на престол, не покушаться на владения церкви. Это был тактический шаг императрицы, рассчитанный на умиротворение духовенства, если не явно, то скрытно враждебно воспринявшего манифест Петра III о секуляризации, и противоречивший убеждениям ученицы Вольтера. Как только Екатерина почувствовала неспособность духовенства серьезно сопротивляться секуляризационным планам, она создала комиссию из светских и духовных лиц, которой было поручено решить вопрос о судьбах церковного землевладения. Императрица даже заготовила эмоционально насыщенную обличительную речь перед членами Синода, заканчивавшуюся словами: «Не умедлите же возвратить моей короне то, что вы похитили у нее незаметно, постепенно». Надобность в патетической речи отпала, синодалы проявили покорность и послушание. Единственным иерархом, осмелившимся открыто поднять голос против секуляризации, был ростовский митрополит Арсений Мацеевич.

Справедливо ли считать протест Арсения серьезной угрозой светской власти, и должна ли была Екатерина предпринять решительные меры, чтобы пресечь нависшую опасность? Сорвать секуляризационные планы императрицы Арсений не мог, и это она прекрасно понимала. И если Екатерина уготовила бунтарю суровую кару, то эта акция ее имела скорее всего личную подоплеку— нскрываемую враждебность: невоздержанный на язык Арсений позволил себе резко и нелестно отозваться об императрице и этот отзыв оказался ей известен.

Реализация Манифеста 26 февраля 1764 г. о секуляризации церковных владений имела два важных последствия. Манифест окончательно решил вековой спор о судьбах церковных вотчин в пользу светской власти, в казну перешло от церковных учреждении 910 866 душ м.п. Установленный полуторарублевый оброк с бывших монастырских крестьян, получивших название экономических, обеспечивал поступление в казну 1 366 тыс. ежегодного оброка (1764—1768), из которых только треть отпускалась на содержание монастырей и церквей, 250 тыс. расходовались на госпитали и богадельни, а остальные деньги (свыше 644 тыс. руб.) пополнили бюджет государства. В 1780-х годах оброчная сумма достигала 3 млн., а вместе с другими хозяйственными доходами —4 млн. руб.) из которых на содержание духовенства тратилось только полмиллиона, а семь восьмых дохода поступало государству.

Отныне каждый монастырь имел утвержденные правительством штаты монашествующих и начальных лиц, на содержание которых отпускалась строго установленная сумма. Духовенство, таким образом, оказалось в полной зависимости от государства как в экономическом, так и в административном отношении. Духовенство было возведено в ранг чиновников в рясах.

Другим следствием секуляризации явилось улучшение положения бывших монастырских крестьян. Работа на монастырской барщине была заменена денежным оброком, что в меньшей мере регламентировало хозяйственную деятельность крестьян. Экономические крестьяне помимо ранее обрабатываемых ими площадей получили в пользование часть монастырских земель. Наконец, экономические крестьяне освободились от вотчинной юрисдикции: суда монастырских властей, истязаний и т. д.

В соответствии с идеями Просвещения Екатерина придерживалась по отношению к инаковерующим политики веротерпимости. При набожной Елизавете Петровне со старообрядцев продолжали взимать в двойном размере подушную подать, предпринимались попытки вернуть их в лоно истинного православия, отлучали от церкви. Старообрядцы отвечали на преследования акциями самосожжения —гарями, а также бегством либо в глухие места, либо за пределы страны. Петр III разрешил старообрядцам свободное богослужение. Веротерпимость Екатерины II простиралась дальше веротерпимости супруга. В 1763 г. она упразднила Раскольническую контору, учрежденную в 1725 г. для сбора двойной подушной подати, и налога с бород. От двойной подушной освобождались с 1764 г. старообрядцы, не чуравшиеся «таинств церковных от православных священников».

Терпимое отношение правительства к старообрядцам способствовало экономическому процветанию старообрядческих центров в Стародубе, Керженце и др., где появились богатые купцы. Московские купцы-старообрядцы в начале 70-х годов XVIII в. создали Рогожскую и Преображенскую общины —организации, владевшие крупными капиталами и постепенно подчинившие своему влиянию старообрядческие общины на окраинах России.

Веротерпимость проявлялась в прекращении ущемления прав мусульман. Тем из них, кто принял православие, более не предоставлялось преимуществ при наследовании собственности, татарам Екатерина разрешила сооружать мечети и открывать медресе, готовившие кадры мусульманского духовенства.

ВОПРОС

Религиозно-этническая ситуация.

Стремительное географическое расширение Российской империи в XVIII–XIX вв., начало которому положили победа России в Северной войне и присоединение Прибалтики, привело к тому, что в ее состав были включены обширные европейские территории, принадлежавшие ранее Речи Посполитой и Османской империи. Завоевания на Северном Кавказе и в Средней Азии, присоединение Закавказья, освоение Сибири и Дальнего Востока завершили территориальную экспансию империи, окончательно придав ей евразийский характер. Имперский характер российского политического механизма в силу своего специфического устройства обеспечивал возможность управления государством, многочисленные народы которого находились на разных стадиях культурного, социального, экономического и политического развития. Российская империя обладала огромным религиозным и этнокультурным разнообразием, сложившимся еще в дореформенную эпоху. Важнейшим признаком этнокультурной идентичности было вероисповедание, определявшее групповую принадлежность в большей степени, нежели язык. Российское самодержавное государство позднего периода отличалось полиэтническим и мультирелигиозным характером, тем не менее, русские∗ оставались в нём самым крупным, значительно превосходящим все другие народы этносом. Российская империя в силу преобладания христианских народов оставалась по своему этническому составу преимущественно европейским государством.

Религиозно-этническая структура Российской империи в её демографической динамике выглядела следующим образом:

Религиозно-этническая структура Российской империи в её демографической динамике выглядела следующим образом:Религиозно-этнический состав населения Империи.	1867 г., млн. чел.	1897 г., млн. чел.	Прирост, %
Иудеи	2,3	5,1
Мусульмане	4,1	6,9
Католики	6,9	11,4
Православные
Протестанты	2,3	3,7
Старообрядцы и сектанты	1,5	2,1

Как свидетельствуют статистические данные всероссийской переписи населения 1897 г., лица православного исповедания (вместе со старообрядцами) составляли 71% населения страны. Следовательно, Русская Православная Церковь являлась крупнейшей религиозной общиной Российской империи.

К понятию веротерпимости.

Правительство Российской империи в своей вероисповедной политике исходила из того, что всякое христианское государство обязано уважать религиозную самобытность населяющих ее народов со всеми их характерными чертами, и практически (за исключением ряда случаев в первой половине XVIII века) не применяла принудительных мер с целью религиозной ассимиляции своих неправославных подданных.

Принцип христианской терпимости отнюдь не предполагает равного отношения государства ко всем признанным им религиозным обществам. Справедливость требует, чтобы каждый получал свое, насколько это соединимо с представляемой государством истиной; принцип справедливости не есть принцип абсолютного равенства. Тем самым утверждалась легитимность действовавшего порядка отношений российской государственной власти к неправославным религиозным сообществам, который основывался на неравенстве условий их существования относительно господствующего статуса Русской Церкви.

Что касается вероисповедных свобод, нашедших свое выражение в российском законодательстве, то они сводились прежде всего к праву признанных законом неправославных религиозных сообществ на свободное исповедание своей веры и публичное отправление богослужения, то есть законодательство обеспечивало в веротерпимость в тех границах, которые представлялись ему наиболее целесообразными для проявлений религиозной жизни своих неправославных подданных.

Правительственный проект формирования вероисповедных отношений в его законодательном и практическом плоскостях, реализуемый в условиях системной модернизации российского общества, противостоял альтернативному проекту, который начал формироваться в результате критики официальной веротерпимости в среде старших славянофилов, а затем, более обстоятельно и концептуально, в кругах либеральной оппозиции. Краеугольным камнем либеральной концепции веротерпимости являлось положение о необходимости в российских условиях отделения Церкви от государства по образцу западных государств (свободная Церковь в свободном Российском государстве).

Особое положение Русской Церкви.

Первенство Православной Церкви выражалось, главным образом, в том, что российский император «не может исповедовать никакой иной веры, кроме Православной». Закон возлагал на императора обязанность «быть верховным защитником и хранителем догматов господствующей веры и блюстителем правоверия и всякого в Церкви святой благочиния». Официально отмечались только праздники Русской Православной Церкви. В эти дни государственные учреждения и учебные заведения были закрыты, запрещалось совершать наказания по судебным приговорам.

Юридически предполагалось, что всякое частное лицо остается в вере, в которой оно рождено и которую исповедывали его предки. Законодательство не допускало возможности не принадлежать ни к какому исповеданию, то есть государство признавало в каждом подданном человека религиозного. По существовавшему тогда общему правилу не допускался также и свободный переход из одной признанной веры в другую. Тем самым права отдельной личности были неотделимы от прав религиозной общины. Допускался переход только в православие всем инославным и иноверным без всяких ограничений. Отсюда следует, что духовенству и мирянам иных конфессий и религий было запрещено обращать в свою веру православных, а всякое отпадение от православия считалось незаконным, а совращение из него преступным, против которых принимались как предупредительные меры, так и меры уголовного преследования.

Православная миссия и проблемы формирования религиозно-этнической идентичности.

Необходимость постоянного поддержания общественного порядка на огромном евразийском пространстве, разделенном на множество этнических и религиозных границ, отделяющих сообщества с четко выделенной верой и определяемых культурой, органически связанной с данной верой, друг от друга, была обусловлена самой природой государственной власти. Интеграционная политика в форме «русификации»∗ проводилась в разных регионах и среди разных народов с разной глубиной и интенсивностью, а иногда и с отклонениями от генеральной линии. Дифференцированность этой политики находилась в прямой зависимости от степени языковой, конфессиональной и культурной близости народов и опасности, которую представлял сепаратизм для формирования единого национального государства. Российская монархия, учитывая напряженность религиозно-политической атмосферы на западных границах России в связи с «польским вопросом» (восстания 1830–1831 и 1863–1864 гг.), осложнением взаимоотношений между православием и протестантизмом в Прибалтике, начавшимся в 40-е гг. XIX в., расширением татаро-мусульманского влияния в Приволжском крае, а также межэтническим христианско-мусульманским противостоянием в Закавказье, стремилось предотвратить католическую экспансию среди православного населения Белоруссии и Украины, исходя из принципов традиционной веротерпимости.

В религиозном законодательстве позиция государства как принципиального противника прозелитизма нашла свое выражение в следующем положении закона: «Те же правила терпимости, которые сохраняет правительство, обязывают всякую духовную власть и всякое частное лицо иностранного христианского и иноверного исповедания не прикасаться в делах веры к убеждению совести последователей других вер». Этот принцип, характерный для церковно-государственных отношений, был закреплен в уставе Лютеранской Церкви и положении о Церкви Армяно-Грегорианской, в которых говорилось, что члены этих церковных сообществ «должны тщательно воздерживаться от всякого нарушения надлежащего уважения к другим, свободно исповедуемым в империи верам, особенно же от строго воспрещаемого законами государства прозелитизма». Преследуя указанную цель, правительство запретило въезд в Россию иезуитов.

Тем самым самодержавная власть недвусмысленно заявляла о том, что в своей политике веротерпимости, направленной на поддержание устойчивого правопорядка, регулировавшего сложные процессы межрелигиозных коммуникаций, исходит из принципов имперского православного патернализма, направленных на сохранение и стабилизацию религиозно-этнических границ внутри обширного евразийского государства. Охраняя православие в качестве господствующей веры русских– оплота российской государственности, законодательство, как уже отмечалось, определяло иныехристианские вероисповедания в качестве «иностранных».

Остается добавить, что нормы веротерпимости, закреплённые в российском законодательстве, свидетельствовали о том, что православная монархия преследовала цель сохранения вероисповедной, а, следовательно, этнической идентичности и самосознания всех признанных инославных и иноверных религиозных обществ, включенных и включаемых в состав населения империи.

Что же касается признанных инославных конфессий и религиозных сообществ, к которым относились Римско-Католическая, Евангелическо-Лютеранская и Евангелическо-Реформатская Церкви, Армяно-Грегорианская Церковь и иноверных - исламское (как сунниты, так и шииты), буддистское, иудейское и караимское, то они пользовались особыми преимуществами, во многом совершенно одинаковыми с Православной Церковью как «первенствующей и господствующей». Признанные вероисповедные общества имели право публичного отправления богослужения, официально признанное существование духовенства как особого привилегированного класса. За религиозными обществами признавались права юридических лиц, обязательная сила монашеских обетов, право ведения актов гражданского состояния, дисциплинарная власть, юрисдикция по брачным делам и духовная цензура. Имущество инославных церквей и монастырей находилось под покровительством правительства и охранялось законом как государственная собственность. По отношению к земским и городским повинностям имущество и здания церковных учреждений иностранных исповеданий пользовались теми же привилегиями, как и учреждения Православной Церкви

Таким образом, юридически выделяя инославное и иноверное духовенство в качестве привилегированного сословия, монархия рассматривала его в качестве интегрирующей силы, формирующей и сохраняющей единство имперского пространства, залогом которого являлась законодательная защита религиозно-этнического многообразия империи.

Ещё один принцип национальной политики состоял в создании некоторых преимуществ правового положения нерусских сравнительно с русскими. С помощью налоговой системы правительство намеренно поддерживало такое положение, чтобы материальный уровень жизни нерусских, проживавших в национальных окраинах, был выше, чем русских; нерусские народы всегда платили меньшие налоги и пользовались различными льготами. Характерную особенность положения «господствующей» Православной Церкви составляло то обстоятельство, что ее содержание не возлагалось, подобно западным государственным церквам, на средства государства. На основании вышесказанного необходимо сказать следующее. Национальная политика правительства не преследовала цели превращения русского народа в доминирующий, а законодательство империи, традиционно утверждая Православную Церковь в качестве «первенствующей» и «господствующей», свидетельствовало о том, что это «господство» было довольно относительным.

Итоги

Православная вера и тесно связанное с ней русское этническое самосознание принадлежали к интегрирующим силам, сохранявшим и поддерживавшим единство Российской империи. Однако конститутивными, основополагающими принципами внутренней политики российского правительства были не только они. Приоритетным направлением этой политики являлось достижение политической лояльности, как русских, так и нерусских подданных, по отношению к российским императорам. Прочность многоэтнической и полирелигиозной империи не могла быть обеспечена какой-либо одной этнической или конфессиональной идеологией. Главную интегрирующую роль грали династические принципы, принципы самодержавной, освященной Божественной волей власти государя, сословный принцип, определявший социальные связи. Вместе с тем, как следует из содержания данной статьи, законодательные принципы вероисповедной политики, сохраняя и поддерживая иерархическую структуру прав и привилегий религиозных сообществ Империи, исключали принцип доминирования первенствующей и господствующей Церкви, корректируя его в соответствии с общеимперскими интересами монархии. Правовое пространство веротерпимости позволяло монархии, разумеется, с известными трудностями, проводить модернизацию под знаком «русификации», которая в тех условиях означала не создание преимуществ и привилегий для русских и Православия, а, прежде всего, систематизацию и унификацию управления, интеграцию всех этносов в единую российскую нацию.

В пореформенный период социальная и национальная мобилизация охватывала не только русских, но и многочисленные нерусские народы, которые постепенно превращались в современные нации со своими новыми элитами, литературными языками и высокоразвитыми профессиональными культурами. Эти встречные, противоположно направленные тенденции гомогенизации и диверсификации, укрепление единства и нарастание различий усиливали политическое и социальное напряжение в многонациональной империи позднего периода.

В этих условиях исторически сложившаяся и трансформирующаяся законодательная политика веротерпимости с разной степенью эффективности способствовала сохранению и развитию религиозно-этнической идентичности народов империи, политической стабильности и единству которой угрожали возрастающий в процессе модернизации как светский, так и религиозный национализм. Сосуществование в рамках Империи универсальной династической лояльности и дифференцированной лояльности религиозно-этнических групп должно было, с точки зрения законодательства о веротерпимости, придать стабильность системе как межрелигиозных, так и церковно-государственных отношений. Веротерпимость как инструмент интеграции этнических групп, диаспор и племён Российской империи в единый социально-политический организм, в своём законодательном воплощении охраняла прежде всего конфессиональное единство русского народа, -- великороссов, малороссов и белорусов, соединяя тем самым воедино церковные, национальные и государственные и интересы. Учитывая то обстоятельство, что до 1905 г. и далее вплоть до Февральской революции 1917г. «настоящего сепаратизма», как и глубоких религиозных конфликтов, Россия не переживала, можно сделать вывод, что политика веротерпимости являлась приемлемой для большинства полиэтнического и полирелигиозного российского общества, за немногими известными исключениями.

ВОПРОС

7. СССР и религия.

Положение религии и конфессиональных групп в СССР (1922—1991).

Атеизм, как отрицающее религию мировоззрение, не будучи формально провозглашённым в СССР элементом государственной идеологии, активно поддерживался партийными и государственными органами до 1988 года, когда произошла политическая и идеологическая либерализация режима. Известно высказывание Ленина о борьбе с религией: «Мы должны бороться с религией. Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо материалистически объяснить источник веры и религии у масс».

Помимо пропаганды атеизма («научно-материалистического мировоззрения»), государственными органами в 1920-е — 1930-еосуществлялись массовые аресты и преследование духовенства и религиозных проповедников. Вплоть до 1939 года политика ликвидации организованной религиозной жизни проводилась в административном порядке органами государственной власти, в частности НКВД; впоследствии религиозная политика становится более дифференцированной.

Вместе с тем, полной ликвидации организованной религиозной жизни и официального запрета религии (как, например, это имело место в Албании) в СССР никогда не было, а в отдельные периоды своей истории руководство СССР даже оказывало некоторым из конфессий поддержку, преследуя свои политические интересы.

Антирелигиозная политика первых лет не увенчалась успехом: в 1921—1922 годах началось частичное религиозное возрождение, особенно в городах.

В период с 1923 до 1929 года политика государства претерпела некоторое смягчение, в особенности в отношении мусульманских и иудейских организаций («религиозный нэп» по терминологии некоторых исследователей, восходящей к словам Льва Троцкого^[16]).

В 1928 году Главнауки было принято решение считать главным критерием, по которому определяли принадлежность «сооружения» к памятникам — момент его постройки. Сооружения, построенные после 1825 г. — к памятникам не причислялись и государством не охранялись.Руководствуясь этим критерием, на местах был инициирован массовый снос храмов.

С 1929г. Советское государство окончательно перестало «заигрывать» с какими-либо конфессиями. «Религиозный НЭП», характеризующийся частичной либерализацией, был свернут, началось ужесточение антирелигиозной борьбы. Причем отношение государства к религии становилось все жестче и жестче с каждым годом. В борьбе с религией пропаганда стала постепенно отходить на второй план, уступая место открытой борьбе с религиозными организациями и репрессиями против верующих.

После появления 2 марта 1930 года в «Правде» статьи Сталина «Головокружение от успехов» вышло постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлением партлинии в колхозном движении», которое, в частности, обязало партийные организации «прекратить практику закрытия церквей в административном порядке».

Принятая 5 декабря 1936 года 8-м Чрезвычайным Всесоюзным съездом Советов новая Конституция СССР провозглашала равноправие всех граждан, в том числе и «служителей культа»; но за гражданами по-прежнему признавалась «свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды».

В ходе войны 1941—1945 годов политическое руководство СССР окончательно отказалось от планов скорейшего уничтожения религии и церкви и перешло к политике частичного возрождения религиозной жизни в стране под жёстким государственным контролем.

Со второй половины 1948 года началось определённое ужесточение антирелигиозной политики.

Хотя период правления Н. С. Хрущёва в сравнении с деяниями его предшественника принято именовать «оттепелью», между государством и религиозными организациями наоборот наступило значительное охлаждение отношений. Активизация антирелигиозной борьбы началась после XX съезда, на котором Хрущёву удалось окончательно утвердить свою власть в стране.

Конституция СССР 1977 года сохраняла фактическое неравноправие граждан в зависимости от их отношения к религии: атеисты могли свободно пропагандировать свои убеждения, а верующие имели лишь право «отправлять религиозные культы». Распространение "научного атеизма" с марксистской подкладкой вменялось в обязанность преподавателям в школах и вузах, в комитетах партии на местах существовали штатные должности пропагандистов. Вместе с тем, в отсутствии идеологической конкуренции уровень подготовки такого рода кадров был невысок.

Во время Перестройки происходит постепенный пересмотр политики государства по отношению к церкви.

Православие

Как крупнейшая в Российской империи конфессиональная группа, имевшая в ней государственный статус, Российская Православная Церковь воспринималась большевистским режимом не только как идеологический враждебный религиозный институт, но и как внутренний политический противник, очаг контрреволюции. До осени 1939 года политическое руководство СССР ставило задачу полной ликвидации православной церкви, распавшейся при активном содействии органов ГПУ-НКВД на различные легальные и нелегальные группировки (см. статьи Обновленчество и Катакомбная церковь); бо́льшая часть духовенства и подавляющая часть епископата к 1939 году были либо физически уничтожены, либо находилась в местах лишения свободы.

С 1959 года началось массовое административное закрытие приходов и монастырей. Одновременно с этим начались аресты церковных активистов, пытавшихся противодействовать проводимой государством политике.

Ислам

До 1929 года официальная политика в отношении мусульманства была наиболее благоприятной по сравнению с линией, проводившейся в отношении иных исповеданий и религиозных групп.

С начала 1923 года началось закрытие религиозных школы округа ЦДУМ (Центральное духовное управление мусульман). Муллы приступили к открытию подпольных школ, начали агитацию за открытие религиозных школ, организуют отправку писем от имени верующих в центральные государственные и партийные органы.

Во второй половине 1920-х годов усилились давление и пропаганда, направленные против всех религиозных учреждений, в том числе и исламских. В 1930 году только в Татарстане из 12 000 мечетей было закрыто более 10 000, от 90 до 97 % мулл и муэдзинов были лишены возможности осуществлять свои обязанности.

В 1960—1980-х годах ДУМам разрешили издавать Коран, выпускать лунные календари, заниматься обеспечением мечетей предметами культового назначения.

В конце 1970-х начале 1980-х годов наблюдалась явная активизация мусульманских религиозно-националистических настроений в южных республиках СССР, чему способствовали война в Афганистане и исламская революция в Иране. Органы КГБ отмечали, что среди таджикской и узбекской молодежи широкое распространение получило ваххабитское учение.

Мечети функционировали в большинстве из больших городов Центральной Азии и Азербайджана; однако, их число сократилось с 25000 до 500. В 1989 году, в рамках всеобщего послабления ограничений на религии было зарегистрировано несколько дополнительных мусульманских религиозных ассоциаций и некоторые мечети, прежде закрытые правительством, были возвращены мусульманским общинам.

Буддизм

С конца 20-х гг. началась интенсивная насильственная атеизация. Под предлогом участия лам в антисоветских мятежах, что в какой-то степени действительно имело место, большевистская власть на местах по приказу из центра стала закрывать, а затем и разрушать дацаны и хурулы, арестовывать лам, лишать сана. Ко времени завершения этой компании в 1939—1940 гг. значительная часть монастырей и храмов Бурятии и Калмыкии были разрушены. Сохранились здания лишь нескольких из них, да и то потому, что их можно было как-то использовать. Имущество буддийских храмов (живопись, скульптуру, книги) в основном уничтожали, сжигали, частично свезли в музеи. К концу 30-х гг. буддийская культура в Бурятии и Калмыкии официально перестала существовать. Считалось, что с религией покончено, какие-либо её проявления назывались «пережитками» и жёстко преследовались.

ü На всякий случай, скидываю статью, которую она рекомендовала почитать;)

Она не совсем по моей теме, но желтым выделено то, что может пригодиться, на мой взгляд.

Дата добавления: 2015-11-30