32 страница

Верна со стыдом вспомнила, что применяла ошейник к Уоррену.

— О Создатель, прости меня! — взмолилась она. — Я всего лишь хотела выполнить волю твою!

Шмыгая носом, Верна вытерла слёзы и постаралась взять себя в руки. Прежде всего нужно понять, что же произошло. Ясно, что ошейник на неё надели не для того, чтобы помочь, а чтобы держать её под контролем.

Верна осмотрела свои руки. Перстень аббатисы исчез. У неё упало сердце она не справилась со своей работой! Верна поцеловала палец, моля Создателя дать ей сил. Безрезультатно подёргав дверную ручку, Верна стукнула кулаком в дверь.

Призвав всю свою волшебную силу, она сосредоточилась на ручке, пытаясь заставить ее повернуться. Та не пошевелилась. Тогда Верна переключилась на петли, которые, как она знала, находятся на той стороне двери.

Кипя от злости, она направила на них свой ослабевший Хань. Зеленые языки света ударили в дверь, проникая в трещины и щель между дверью и полом.

Наконец Верна бросила пустые попытки, припомнив, как сестра Симона часами проделывала то же самое и с тем же результатом. Этот щит не может взломать человек с Рада-Хань на шее, и не стоит тратить силы на бесполезное занятие.

Симона, может, и сумасшедшая, но Верна уж точно в своём уме. Она плюхнулась на тюфяк. Кулаками дверь не прошибить. Волшебный дар тоже не выведет ее отсюда. Она в ловушке.

Но, почему она здесь? Верна поглядела на палец, где должно было быть кольцо аббатисы. Вот почему!

Ахнув, она вспомнила о настоящей аббатисе. Энн дала ей задание, и она должна вывести из Дворца сестёр Света до прихода Джегана.

Верна кинулась к одежде и быстро обшарила ее. Дакра исчезла. Поэтому её скорее всего и раздели: им надо было убедиться, что у неё нет оружия. Так поступили и с сестрой Симоной, чтобы та сама себе не причинила вреда. Нельзя позволять сумасшедшей женщине иметь при себе смертельно опасное оружие.

Верна выдернула из кучи пояс и нащупала утолщение.

Дрожа от нетерпения, она поднесла пояс поближе к свету и открыла фальшивую подкладку. Там, в потайном кармане, лежал путевой дневник. Прижав пояс к груди, Верна возблагодарила Создателя. Хоть дневник уцелел!

Успокоившись немного, она перенесла вещи поближе к свече и оделась. В одежде она сразу почувствовала себя не такой беспомощной и хотя бы избавилась от унижения.

Верна не знала, сколько времени она пробыла без сознания, но чувствовала, что умирает от голода. Она жадно проглотила хлеб, залпом выпила воду и вернулась к своим размышлениям. Как же она оказалась здесь? Сестра Леома. Верна вспомнила сестру Леому и других, поджидавших её в кабинете аббатисы.

Сестра Леома была первой в списке тех, в ком Верна подозревала сестёр Тьмы. Хотя её Верна и не подвергла испытанию, Леома была с теми, кто упрятал Верну сюда. Этого доказательства больше чем достаточно.

Было темно, и остальных трех Верна не разглядела, но список подозреваемых она помнила наизусть. Феба с Дульчи пропустили их — вопреки приказу Верны. С большой неохотой Верна добавила к списку и этих двоих.

Она принялась мерить шагами палату. Постепенно в ней разгорался гнев. Как они смеют надеяться, что им это сойдёт с рук?

Взгляд Верны метал молнии. Нет, не сойдёт! Энн возложила эту обязанность на неё, и она её выполнит. Она выведет сестёр Света из Дворца.

Верна коснулась пояса. Она должна написать послание. Но, не опасно ли делать это здесь? А если за ней наблюдают? Тогда всему конец. Но сообщить Энн о том, что происходит, необходимо.

Верна резко остановилась. Как она может признаться Энн в том, что не оправдала её доверия, что из-за неё всем сёстрам Света грозит смертельная опасность, а она ничего не может сделать? Джеган вот-вот явится. Надо бежать.

Если она не уведёт из Дворца сестёр Света, они все попадут в лапы Джегана.

* * *

Ричард соскочил с коня. Он намного опередил остальных, которые только-только подъезжали. Похлопав коня по крупу, он начал было привязывать его к железной перекладине подъёмного механизма ворот, но передумал и обмотал поводья вокруг ручки лебедки.

Мало ли что может случиться? Один хороший рывок, и решётка обрушится на коня.

Не дожидаясь остальных, Ричард направился в замок Волшебника. Он был зол, потому, что его никто не разбудил. В окнах замка полночи горел свет, и ни у кого не хватило ума разбудить Магистра Рала и сказать ему об этом!

А около часа назад Ричард сам увидел молнии и огромный круг света в ясном небе, который, улетев, оставил после себя серые облака.

Внезапно ему пришла в голову одна мысль. Не дойдя до замка, Ричард остановился и посмотрел вниз, на перекресток, от которого расходились дороги, ведущие из Эйдиндрила.

А что, если в замке кто-то был и взял что-нибудь? Надо приказать солдатам задерживать всех, кто попытается уехать. Как только эскорт прискачет сюда, нужно отправить кого-нибудь передать приказ постам перекрыть дороги и проверять всех, кто хочет покинуть город.

Ричард пригляделся к движению на дорогах. Большинство людей направлялись в город, а не из него. Впрочем, кое-кто и уезжал. Судя по всему, семьи.

Солдатские патрули, пара фургонов с товаром. Четвёрка лошадей, плетущихся за людьми, ведущими их в поводу. Надо бы всех их остановить и проверить. Да, но что искать? Пусть солдаты задерживают людей, а он, когда вернётся, сам проверит, есть ли при них что-нибудь волшебное.

Ричард повернулся к замку. Ладно, времени нет. Надо выяснить, что же здесь произошло, да к тому же, как он отличит волшебную вещь от обычной? Пустая трата драгоценного времени.

Нужно переводить с Бердиной дневник, а не рыться в чьихто шмотках. Люди всё ещё уезжают, не желая оставаться под властью Д'Хары. Ну и пусть едут.

Ричард прошёл сквозь щиты, не дожидаясь своих телохранителей. Морд-Сит и Улик с Иганом огорчатся — ну, что ж, может, в следующий раз они удосужатся его разбудить, если в замке зажгутся огни.

Завернувшись в плащ мрисвиза, Ричард шёл туда, откуда из замка летели молнии. Он избегал коридоров, где чувствовал опасность, и находил иные пути, где хотя бы волосы на затылке не становились дыбом. Несколько раз он чуял мрисвизов, но они к нему не приближались.

В большой комнате, из которой вели четыре коридора, Ричард остановился.

Несколько дверей оставались закрытыми. А в одну вёл кровавый след. Присев на корточки, он внимательно его изучил. На самом деле следов было два: один вел в комнату, другой — из неё.

Распахнув плащ, Ричард достал меч. Звон стали разнёсся по коридору. Кончиком меча Ричард толкнул дверь.

Комната оказалась пустой, но там было на что посмотреть. Деревянный пол обуглился. Каменные стены — в чёрных потёках, словно здесь бушевала молния. Но больше всего озадачивала кладка: кое-где гранитные блоки вышли из пазов и грозили вот-вот выпасть. Комната выглядела, как после землетрясения.

Весь пол был забрызган кровью, но огонь превратил её в прах, и Ричард ничего не мог по ней выяснить.

Он прошёл по кровавому следу на бастион и, выйдя наружу, сразу увидел кровавые потёки на стенах. Потёки были совсем свежими.

Мрисвизы и куски мрисвизов валялись по всему бастиону. Трупы замерзли, но всё же, ещё смердели. На одной из стен, на высоте добрых пяти футов, Ричард увидел большое кровавое пятно, а под ним — мертвого мрисвиза. Если бы кровь была на земле, а не на стене, Ричард решил бы, что тварь упала и разбилась.

Оглядывая эту картину, Ричард подумал, что она напоминает результат битвы Гратча с мрисвизами, и покачал головой, недоумевая, что же здесь произошло.

Пройдя по кровавому следу до стены, он обнаружил кровь по обе стороны парапета. Ричард заглянул вниз.

Почти вертикальные стены замка чуть расширялись к основанию, а дальше на несколько тысяч футов шла сплошная скала. От парапета вниз по стене тянулся кровавый след и терялся в бездне.

Он перемежался большими пятнами, словно чьято большая туша в полёте иногда ударялась о камень. Надо будет послать солдат посмотреть, что свалилось вниз. Или кто.

Он пробежал пальцами по следам крови на краю парапета. В основном она принадлежала мрисвизам. Но не вся.

Добрые духи, что же здесь произошло? Поджав губы, Ричард покачал головой и, завернувшись в плащ, исчез. Почему-то он думал о Зедде. Ему очень хотелось, чтобы Зедд был рядом.

Глава 42.

На сей раз, когда в нижней части двери открылся маленький лаз. Верна была готова. Упав на живот, она отбросила поднос в сторону и прижалась лицом к полу, пытаясь выглянуть наружу.

— Кто здесь? Кто это? Что происходит? Почему меня здесь держат? Отвечайте!

— Верна видела женские ботинки и подол платья. Наверное, одна из сестёр, отвечающая за больных. Верна поднялась на ноги. — Пожалуйста! Мне нужна ещё одна свечка! Эта уже почти догорела!

Она услышала удаляющиеся по коридору шаги, затем грохот закрывающейся двери и скрежет большого засова. Скрипнув зубами, она ударила кулаком в дверь и опустилась на тюфяк, потирая отбитую руку.

Последнее время она что-то слишком часто стала колотить в дверь. Нельзя, чтобы раздражение одержало верх над здравым смыслом.

В лишённой окон комнате она уже давно потеряла представление о времени и не знала, когда день, а когда ночь. Должно быть, пищу приносят днём, так что, можно попробовать следить за временем, исходя из этого.

Но иногда ей казалось, что промежутки между кормёжкой всего лишь в несколько часов, а иногда она чуть не умирала с голоду, дожидаясь, пока принесут поесть. А ещё Верна мечтала, чтобы кто-нибудь опорожнил горшок.

Пища, впрочем, была скудная. Платье уже стало весьма свободным в бёдрах и в груди. Последние несколько лет Верна всё думала, как бы похудеть и стать такой же стройной, как двадцать лет назад.

В юности её считали привлекательной и избыточный вес казался ей напоминанием об утраченной молодости и красоте.

Она громко расхохоталась. Может сёстры тоже решили, что их аббатисе не мешает немножко улучшить фигуру? Но смех умер у неё на губах.

Как ей хотелось, чтобы Джедидия видел ее сущность, а не только оболочку, а теперь её тоже заботит внешность, как и его. По щеке Верны скатилась слезинка. А Уоррен всегда видел её суть. Какой же она была дурой!

— Я молюсь, чтобы ты был в безопасности, Уоррен, — прошептала она стенам.

Придвинув поднос к свечке, Верна взяла чашку и уже хотела выпить ее залпом, но остановилась, напомнив себе, что воду надо экономить. Воды всегда приносили мало. И она слишком часто выпивала всё сразу, а потом весь день лежала на тюфяке, мечтая о том, как нырнёт в озеро и будет пить, пить, пить...

Поднеся чашку к губам, Верна сделал крошечный глоток. Поставив ее обратно на поднос, она обнаружила на нём кое-что новенькое. Миска супа.

Верна поднесла миску к лицу и вдохнула аромат. Это был жиденький луковый супчик, но ей он показался царским угощением. Едва не расплакавшись от радости, она съела ложку, наслаждаясь вкусом. Потом отломила кусок хлеба и обмакнула его в суп.

Это было вкуснее всего, что она когда-нибудь ела! Верна покрошила в миску весь хлеб, и когда он разбух, его оказалось так много, что она было подумала, что столько не съест. Но всё-таки съела всё.

На минутку отвлёкшись от супа, Верна достала из потайного кармана путевой дневник. Новых посланий не было, и надежда снова увяла.

Она рассказала Энн о том, что произошло, и получила в ответ лишь одну строчку, написанную на скорую руку. «Ты должна сбежать и увести отсюда сестёр». И после этого посланий больше не было.

Вычистив миску до дна, Верна погасила свечку, чтобы её хватило подольше.

Полчашки воды она поставила возле свечи, чтобы случайно не пролить в темноте, а потом легла на тюфяк, наслаждаясь ощущением сытости.

Верна проснулась от того, что скрипнула дверь, и прикрыла глаза рукой от яркого света. Дверь закрылась, и она откатилась к стене. В комнате стояла женщина с лампой в руках. Верна прищурилась.

Женщина поставила лампу на пол и, выпрямившись, скрестила руки на груди.

Она смотрела на Верну, но не произносила ни слова.

— Кто это? Кто здесь?

— Сестра Леома Марсик, — последовал сухой ответ.

Глаза Верны наконец привыкли к свету. Да, это была Леома. Верна различала её морщинистое лицо и длинные седые волосы.

Леома была среди тех, кто ждал её в кабинете. Среди тех, кто засунул её в эту конуру. Верна бросилась вперёд, нацелившись пальцами в горло Леомы. И осознала, что снова сидит на тюфяке, не в силах пошевелить даже ногой.

Она не могла встать. Это было ужасное ощущение. Верна с трудом удержалась, чтобы не закричать. Она сделала глубокий вдох и постаралась взять себя в руки. Страх исчез, но неприятное чувство воздействия Рада-Хань осталось.

— Довольно, Верна!

Прежде чем заговорить, Верна убедилась, что голос ей не изменит.

— Что я тут делаю?

— Ты ждала решения суда.

Суда? Какого ещё суда? Нет уж, спрашивать она не будет. Такого удовольствия она Леоме не доставит.

— Что ж, тогда это правильно. — Верна пожалела, что не может встать. Очень унизительно позволять Леоме смотреть на неё сверху вниз. — И решение принято?

— Именно поэтому я здесь. Я пришла, чтобы сообщить тебе решение суда.

Верна проглотила ядовитую реплику. Конечно же, эти предательницы признали её виновной в каком-нибудь ужасном преступлении.

— И каково же оно?

— Ты признана виновной в том, что являешься сестрой Тьмы.

Верна на мгновение утратила дар речи. Глядя на Леому, она не могла понять, как сёстры поверили этому обвинению. Она почти всю жизнь провела, служа Создателю. В Верне вскипела ярость, но она сдержалась, припомнив, что говорил Уоррен по поводу её темперамента.

— Сестрой Тьмы? Понятно. И как же меня могли признать виновной без доказательств?

— Не будь глупой, Верна, — рассмеялась Леома. — Не думаешь ли ты, что можно совершить такое преступление и не оставить следов?

— Да нет, я полагаю, что вы наверняка что-нибудь состряпали. Ты собираешься рассказывать или пришла лишь похвастаться, что ухитрилась наконец стать аббатисой?

— А я и не аббатиса, — выгнула бровь Леома. — Аббатисой избрали Улицию.

Верна вздрогнула.

— Улицию! Но Улиция — сестра Тьмы! Она удрала с пятью своими подручными!

— Совсем наоборот. Сёстры Тови, Цецилия, Эрминия, Никки и Мерисса вернулись и заняли положенное им место среди сестёр Света.

Верна безуспешно пыталась вскочить.

— Их видели, когда они напали на аббатису Аннелину! Улиция убила её! Они сбежали!

Леома вздохнула с таким видом, будто ей приходится объяснять простейшие вещи невежественной послушнице.

— А кто их застал, когда они напали на аббатису Аннелину? — Она помолчала.

— Ты. Ты и Ричард. Шесть сестёр засвидетельствовали, что на них напала сестра Тьмы. После того, как Ричард убил сестру Лилиану, они вынуждены были бежать и скрываться до тех пор, пока мы не вырвали Дворец из твоих лап. Но теперь это недоразумение разрешилось.

Это ты, сестра Тьмы, сфабриковала обвинение. Вы с Ричардом были единственными свидетелями. Это вы убили аббатису Аннелину, ты и Ричард Рал, которому ты помогла бежать. Мы заслушали свидетельские показания сестёр, слышавших, как ты говорила стражнику Кевину Андельмеру, что он должен быть верен Ричарду, твоему сообщнику, а не императору.

Верна недоверчиво покачала головой:

— Значит, вы прислушались к словам шестерых приспешниц Владетеля и на этом основании вынесли мне приговор?

— Разумеется, нет. Свидетельские показания заслушивались не один день. На самом деле, доказательств было так много, что суд над тобой длился две недели. Мы должны были увериться полностью — в интересах правосудия, — что принимаем верное решение. Многие пришли рассказать, как далеко ты зашла в своём разрушительном деле.

— Да что ты несешь?! — всплеснула руками Верна.

— Ты методично подрывала работу Дворца. Тысячелетние традиции едва не рухнули из-за твоих происков. Люди в городе взбунтовались, потому что ты отказалась платить женщинам, забеременевшим от наших волшебников. Эти дети наша надежда увеличить количество мальчиков, имеющих дар.

Благодаря тебе этот источник едва не иссяк. Ты запретила нашим юношам ходить в город, где они могли удовлетворить свои естественные потребности и зачать детей с даром. На прошлой неделе бунт пришлось подавлять с помощью войск.

Люди собирались взять Дворец штурмом из-за твоей жестокости, обрёкшей молодых матерей и их детей на голодное прозябание. Многие из наших молодых волшебников присоединились к бунтовщикам, потому, что ты отказалась давать им золото.

Верна догадывалась об истинном источнике этого «бунта», тем более, что в нём участвовали юные чародеи. Впрочем, вряд ли Леома соизволит сообщить ей правду. Верна знала, что среди воспитанников есть хорошие люди, и опасалась за их судьбу.

— Наше золото разлагает всех, кто к нему прикоснётся, — заявила Верна, хотя понимала, что защищаться — пустая трата времени. Этой женщине не нужны ни правда, ни разумные доводы.

— Оно прекрасно работало на протяжении тысячелетий, но тебе, конечно же, это не нравилось. Эти приказы отменены, как и другие твои указания подобного же рода. Кроме того, ты не желала, чтобы мы могли определить, готовы ли молодые люди выйти в большой мир, поскольку хотела, чтобы они потерпели поражение, и отменила испытание болью. Этот приказ тоже аннулирован. Ты нарушала все основные принципы существования Дворца с первого дня, как стала аббатисой.

Сначала ты убиваешь аббатису Аннелину, а потом прибегаешь к трюку, чтобы самой стать аббатисой и уничтожить нас всех. Ты никогда не прислушивалась к словам своих советников, потому, что в твои намерения не входило, чтобы Дворец вообще существовал. Ты перестала читать докладные, поручив это неопытным сёстрам, а сама запиралась в своём убежище, чтобы говорить с Владетелем.

— Так вон оно, что! — вздохнула Верна. — Моим помощницам не понравилась их работа? А некоторые особо жадные недовольны тем, что я отказалась давать им золото из дворцовой казны за то, что они предпочли забеременеть ради наживы вместо того, чтобы создать нормальную семью?

Некоторые сёстры недовольны, потому что я заставляю наших юнцов сдерживать похоть? Слова шестерых сестёр, которые трусливо бежали, были приняты за чистую монету? А одну из них вы даже избрали аббатисой! И всё это без малейших вещественных доказательств?

На тонких губах Леомы наконец появилась улыбка.

— О, но у нас есть вещественные доказательства. Верна! Действительно есть! — Она полезла в карман и достала листок бумаги. — У нас имеются просто неопровержимые доказательства, Верна. — Торжественно развернув бумагу, сестра Леома мрачно посмотрела на Верну. — И ещё один свидетель. Уоррен.

Верна вздрогнула, будто её ударили по лицу. Она вспомнила послания, полученные от аббатисы и Натана. Натан настойчиво требовал, чтобы Уоррен покинул Дворец. Энн тоже велела Верне проследить, чтобы Уоррен немедленно убрался прочь.

— Знаешь, что это такое, Верна? — Верна боялась даже моргнуть, не то, что слово сказать. — Думаю, знаешь. Это пророчество. Только сестра Тьмы может быть настолько самоуверенной, чтобы оставить без присмотра документ, изобличающий её полностью. Мы нашли его в хранилище, перелистывая книгу. Может, ты его забыла?

Тогда позволь, я прочту. Когда аббатиса и Пророк уйдут к Свету в священном обряде, на том огне вскипит котёл обмана, и возвысится лжеаббатиса, которая будет править до самой гибели Дворца Пророков.

Свернув листок, Леома сунула его обратно в карман.

— Ты знала, что Уоррен — пророк, и всё же, сняла с него ошейник. Ты позволила пророку свободно разгуливать на свободе, что само по себе достаточно грубое нарушение.

— Ас чего ты взяла, что это пророчество сделал Уоррен? — осторожно спросила Верна.

— Уоррен сам признался. Хотя ему понадобилось некоторое время, чтобы решиться на это признание.

— Что вы с ним сделали? — гневно воскликнула Верна.

— Мы прибегли к Рада-Хань, как велит нам долг, чтобы узнать правду. В конце концов, он признался, что это пророчество принадлежит ему.

— К Рада-Хань? Вы снова надели на него ошейник!

— Конечно. Пророк должен быть в ошейнике. Твоя обязанность, кстати, заключалась в том, чтобы проследить за этим. Уоррен снова в ошейнике, за щитами и под охраной, в резиденции пророка, где ему и место. Во Дворце Пророков вновь установлен должный порядок.

И это пророчество было последним, решающим доказательством. Оно доказывает твою двуличность и выявляет твои истинные намерения. К счастью, мы начали действовать прежде, чем ты успела осуществить пророчество. Ты проиграла, Верна.

— Ты прекрасно знаешь, что всё это ложь!

— Пророчество Уоррена доказывает твою вину. В нём ты прямо названа лжеаббатисой и говорится о твоём намерении уничтожить Дворец Пророков. — К Леоме снова вернулась улыбка. — Ну и шум же поднялся, когда его зачитали суду! Довольно-таки очевидное «вещественное доказательство», должна заметить.

— Ты злобная сука! Я еще увижу, как ты будешь подыхать!

— Ничего другого я от тебя и не ждала. К счастью, ты не в состоянии осуществить свои угрозы.

Глядя Леоме прямо в глаза, Верна поцеловала палец, на котором обычно носила кольцо.

— Почему бы тебе, сестра Леома, не поцеловать кольцо и не испросить у Создателя помощи в столь тяжкие для Дворца Пророков времена?

Леома с издевательской улыбочкой развела руками.

— Эти времена миновали. Верна!

— Поцелуй кольцо, Леома, — пусть наш возлюбленный Создатель убедится, что ты заботишься о благополучии сестёр Света.

Леома не поднесла палец к губам. Она не могла этого сделать, и Верна это прекрасно знала.

— Я пришла сюда не для того, чтобы молиться Создателю.

— Конечно, нет, Леома! Мы с тобой обе знаем, что ты сестра Тьмы, как и новоявленная аббатиса. Улиция и есть лжеаббатиса из пророчества.

Леома пожала плечами:

— Ты, Верна, первая сестра, уличенная в подобном злодеянии. В этом больше нет никаких сомнений. Приговор не подлежит обжалованию.

— Мы с тобой одни, Леома. Никто нас не слышит за этими щитами, кроме тех, кто владеет магией Ущерба, а их ты можешь не опасаться. Никто из истинных сестёр Света не может услышать наш разговор. Если я попытаюсь кому-то рассказать, мне никто не поверит. Так что, перестань прикидываться, Леома. Нам с тобой обеим известна правда.

Леома едва заметно улыбнулась:

— Продолжай.

Верна вздохнула поглубже, успокаиваясь, и сложила руки на колени.

— Ты меня не убила в отличие от Улиции, убившей Аннелину. И ты бы не потрудилась прийти сюда, если бы намеревалась убить меня. Ты вполне могла это сделать и у меня в кабинете. Значит, тебе что-то нужно. Так, что же? Леома усмехнулась:

— Ах, Верна, ты всегда приступаешь прямо к делу. Ты ещё довольно молода, но я вынуждена признать, что очень умна.

— Ага, просто гениальна. Именно поэтому я здесь. Так, что же твой повелитель, Владетель, хочет от меня?

Леома поджала губы.

— В данный момент мы служим другому повелителю. И важно то, чего хочет он.

— Джеган? — нахмурилась Верна. — Ему ты тоже дала обет?

Леома на мгновение отвела взгляд.

— Не совсем так, но это не важно. Если Джеган что-то хочет, он это получит. И моя обязанность проследить за этим.

— И что же он хочет на сей раз?

— Ты должна отказаться от верности Ричарду Ралу.

— Да ты просто видишь сон наяву, если думаешь, что я это сделаю!

На лице Леомы появилась ироническая усмешка.

— Да, я действительно видела сон, но это тоже не имеет значения. Ты должна отречься от Ричарда.

— Почему?

— Ричард способен помешать императору. Видишь ли, верность Ричарду не позволяет Джегану воздействовать на тебя. Он желает узнать, можно ли в принципе разорвать эти узы, чтобы он смог проникнуть в твой разум. Своего рода эксперимент. И моя задача — его провести.

— Ничего подобного я не сделаю! Ты не сможешь заставить меня предать Ричарда!

Улыбка Леомы стала жесткой.

— О нет. Я могу и заставлю. У меня есть на то весьма веская причина. До приезда Джегана сюда, где он собирается устроить свою штаб-квартиру, я порву узы, связывающие тебя с его врагом.

— Это, каким же образом? Отсечешь мой Хань? И ты надеешься таким образом сломить мою волю?

— Как ты легко всё забываешь, Верна. Забыла о другом способе применения Рада-Хань? Забыла об испытании болью? Рано или поздно, ты на коленях станешь умолять меня позволить тебе присягнуть императору! Ты делаешь огромную ошибку, полагая, что я откажусь от этой задачи или надеясь найти во мне хотя бы каплю сочувствия.

До приезда Джегана ещё несколько недель. Времени у нас достаточно. Эти недели испытания болью покажутся тебе годами, пока ты не покоришься. А покоришься ты непременно.

Верна слегка побледнела. Она и впрямь забыла об испытании болью. Конечно, ей доводилось видеть, как молодых волшебников подвергают этому испытанию с помощью Рада-Хань, но оно никогда не длилось больше часа и между испытаниями проходили годы.

Леома отшвырнула чашку с водой и подошла к Вернет вплотную.

— Ну, что, приступим, сестра Верна?

Глава 43.

Ричард поморщился, когда мальчишка упал без сознания. Кто-то из зрителей оттащил парнишку в сторону, и на его место сразу же встал другой. Дети играли в игру, которую Ричард уже видел в Танимуре: джа-ла.

У себя на родине, в Вестландии, Ричард отродясь не слышал о такой игре, но детишки Срединных Земель играли в неё с тем же азартом, что и их сверстники в Древнем мире. Игра была динамичной и с виду захватывающей, но Ричард сомневался, что детям стоит платить за это удовольствие выбитыми зубами.

— Магистр Рал! — позвал Улик. — Магистр Рал, вы здесь?

Ричард отвернулся от окна и отбросил за спину капюшон плаща мрисвиза.

Огромный телохранитель вошёл в комнату.

— Кельтонский генерал просит вашей аудиенции. Генерал Болдуин.

Ричард потер лоб, вспоминая. — Болдуин. Болдуин... — Он опустил руку. — Да, генерал Болдуин. Я вспомнил. Главнокомандующий кельтонской армией. Мы отправили ему письмо, проинформировав о капитуляции Кельтона. Что ему нужно?

— Он заявил, что будет говорить только с Магистром Ралом, — пожал плечами Улик.

Ричард задёрнул тяжёлую золотую штору, успев заметить, как один из мальчишек упал, получив сильный удар, но довольно быстро оправился и снова вернулся в игру.

— Сколько человек сопровождает генерала?

— Эскорт небольшой. Человек пятьсот, не больше.

— Ему сообщили, что Кельтон капитулировал. Если бы он задумал какую-нибудь пакость, то едва ли приехал бы сюда с такой горсткой солдат. Пожалуй, стоит с ним встретиться. — Ричард повернулся к Улику. — Бердина занята. Пусть Кара с Раиной проводят генерала сюда.

Улик, стукнув кулаком в грудь, собрался уйти, но Ричард его окликнул:

— Люди нашли что-нибудь в пропасти у подножия замка?

— Нет, Магистр Рал. Только останки мрисвизов. Снег там настолько глубокий, что придется ждать до весны. Мрисвизы довольно легкие, поэтому они не ушли под снег. Но всё, что тяжелее, вполне могло утонуть футов на десять — двадцать.

Ричард кивнул. Он был разочарован.

— Ещё одно. Во дворце должны быть белошвейки. Найди главную и пришли её ко мне, будь добр.

Ричард снова завернулся в плащ мрисвиза, даже не заметив, что сделал это.

Он с нетерпением ждал, когда приедут Кэлен и Зедд. Теперь уже скоро. Они, должно быть, уже близко от Эйдиндрила. Гратч наверняка их нашёл и скоро они снова все будут вместе.

— Магистр Рал? — услышал он голос Кары. Ричард обернулся и снял капюшон.

Между двумя Морд-Сит стоял крепко сбитый мужчина средних лет. Кончики чуть тронутых сединой чёрных усов свисали вниз, и седоватые, начавшие редеть тёмные волосы спускались на уши.

На нём был тяжёлый плотный плащ, расшитый зелёным шелком. Высокий вышитый воротник был отвёрнут и лежал на бронзового цвета камзоле, украшенном желтосиним гербом, пересечённым по диагонали чёрной линией. Высокие ботфорты закрывали колени. За широкий пояс с богатой пряжкой были заткнуты длинные чёрные перчатки.

Когда Ричард возник из пустоты у него на глазах, генерал побледнел.

— Генерал Болдуин, — слегка поклонился Ричард, — рад с вами познакомиться. Я Ричард Рал.

Генерал поклонился в ответ.

— Магистр Рал, для меня большая честь, что вы удостоили меня аудиенции.

— Кара, принеси, будь добра, стул для генерала. Должно быть, он устал после путешествия.

Когда Кара поставила к столу простой обитый кожей стул, генерал опустился на него, а Ричард сел напротив.

— Так чем могу быть полезен, генерал Болдуин? Генерал посмотрел на Кару с Раиной. Они спокойно стояли, молчаливо давая понять, что никуда уходить не собираются.

— Вы можете говорить свободно, генерал. Я доверяю им охранять мой сон.

Генерал вздохнул.

— Магистр Рал, я приехал поговорить о королеве. Ричард так и думал. Он положил руки на стол.

— Я сожалею о случившемся, генерал.

Опёршись на стол, генерал наклонился к Ричарду:

— Да, я слышал о мрисвизах. И видел останки этих мерзких тварей на кольях у входа.

Ричард проглотил готовый сорваться с языка ответ, что, может, мрисвизы и твари, но вовсе не мерзкие. В конце концов, именно мрисвиз убил Катрин Лумхольц, когда та собиралась прирезать его, Ричарда. Но вряд ли генерал это поймёт, поэтому он сказал совсем, другое:

Дата добавления: 2015-12-01