7 страница

- Как там у тебя? Получается выбираться?

- Да. – Ответила я, тем временем продираясь в противоположную сторону.

Постепенно плач стал усиливаться. Значит, не ошиблась - направление верное. Пространства между камнями стало больше. По всей видимости, центр завалило более крупными глыбами. Наконец, мне действительно удалось добраться ещё до одной машины. Её тоже завалило, но более удачно. Она попала между двумя огромными камнями, ещё один, такой же, накрыл сверху. Машина была раздавлена только наполовину. Две боковые глыбы, помешали верхней раздавить её в лепёшку. Ещё оставалось свободное место между бортом и камнем. Это меня очень обрадовало. Теперь ошибки не было - там был живой ребёнок и он плакал.

Пустить в ход резак я боялась. Нашла подходящие инструменты, пробила в борту отверстия. Надо было как-то разорвать металлический борт, проникнуть внутрь. Пришлось использовать свою левую руку. Она не была рассчитана на большие нагрузки, делалась под обычное человеческое усилие. Но, при необходимости, можно было повысить мощность. Конечно, это пойдёт во вред - поломаются миниатюрные серверы, но другого выбора не было. Просунув пальцы в проделанные дыры, я уперлась плечом, создавая в локтевой части подобие рычага. Мне было слышно, как в моей руке завыли серверы.

Сначала вышел из строя сервер на одном пальце. Он так и остался скрюченным. Но металл подавался, начал рваться. Отверстия соединились разрывами. Я усилила нагрузку. Плечо, вдавливаемое в корпус машины, нестерпимо болело. Металлическая рука соединялась с живой ключицей. Мне казалось, что тонкая косточка сейчас лопнет как прутик. Хорошо ещё что основная нагрузка приходилась на механическую часть плеча. Отказал сервер второго пальца, но дело уже шло - металл рвался. Ещё немного и образовалась приличная дыра. Вот только рука больше не разгибалась, её намертво заклинило. Искусственная кожа ободралась с пальцев, обнажив металлическую основу.

Заглянула в образовавшуюся дыру. Луч фонаря высветил раздавленное тело матери. Она запихнула ребёнка между сидениями и пыталась защитить собой. Её раздавило между крышей и сидениями. В луже запекающейся материнской крови ползал годовалый малыш. Я вытащила его здоровой рукой и прижала к себе. Ребёнок истошно орал. В наушнике послышался вопрос Эрнеста:

- Это что? – В его голосе чувствовалось недоумение.

- Ребёнок. Маленький.

- Где ты его взяла?

- В машине.

- Ты ведь сказала, что там все мертвы.

- Это другая машина. Дальше.

Долгая пауза возвестила о том, что они соображают, что произошло. Наконец до них дошло, что всё это время я двигалась не к ним, а в другую сторону. Они не знали, кричать, ругаться, успокаивать, что сказать, как быть. Наконец опять раздался голос Эрнеста:

- Пожалуйста, постарайся вернуться. Мы тебя все очень ждём. – Меня уговаривали, как маленького, непослушного ребёнка, который залез в дыру, из которой не желает выбираться. По сути, так оно и было.

- Я постараюсь. – А что мне ещё оставалось делать? Не оставаться же здесь, с ребёнком на руках, в смертельной ловушке.

Обратный путь показался безумно длинным. Я вымоталась ещё пробираясь сюда, а теперь вовсе была без сил. Кибернетическая рука не действовала. Мне приходилось её использовать, как прокладку между телом и острыми камнями. Она уже ободралась до металла, но, по-крайней мере, ей было не больно. Так мы и двигались. Лёжа на боку, я здоровой рукой толкала вперёд малыша. Затем цеплялась и отталкиваясь ногами ползла сама.

Добравшись до первой машины, совсем выбилась из сил. Надо было передохнуть. Эрнест постоянно подбадривал меня. Дмитрию видно вернули микрофон, я изредка слышала его голос. Но скорей всего с условием, что он будет только слушать и не станет вмешиваться в переговоры Эрнеста. Кроме как согласится с условиями, ему ничего не оставалось. В противном случае всю информацию он мог получать только расспросами.

Нужно было что-то предпринимать. Так мне не доползти – не хватит сил. Пара стимулирующих таблеток были давно проглочены. Их действие подходило к концу. Вода во фляге почти закончилась. Как ни экономила, но половину пришлось отдать малышу. Оставшиеся пару глотков воды тоже потратила на него. Пояс с тяжёлыми инструментами был оставлен у второй машины. Теперь можно было выбросить опустевшую флягу. Распечатав экстренный запас, нашла заряженный ампулами инъектор. Выбрав нужную, установила дозировку. Инъекция - подействовала. Мощный стимулятор мобилизовал оставшиеся силы. Мы двинулись дальше.

Путь казался бесконечным. Некоторые камни сдвинулись с мест, сделав проходы ещё уже. Через один мне удалось протиснуться, только ободрав на плече кожу. Оно было не металлическим и теперь, лишившись кожного покрова, нестерпимо болело и сочилось кровью. В наушнике, вместе с голом Эрнеста слышался голос Дмитрия:

- Мать твою, ролона ставь! Втискивай его под балку! Во так! В распор! Теперь эту машину под балку! Живей! Живей! Чёрт тебя дери вылазь от туда к дьяволу! Выпрыгивай! Раздавит ведь! Живо! Живо! – И так постоянно. Дела там обстояли совсем плохо, раз на подпорки пускали всё: машины, ролонов. Надо было торопиться, но как?

С каждым метром сил становилось всё меньше. Движения становились вялыми. Я уже почти ничего не слышала из того, что говорили в микрофон. Малыш постоянно плакал, уже давно надорвав голос. Я ничем не могла ему помочь. Мне оставалось только толкать его вперёд и протаскивать следом своё тело. Камни двигались. В одном месте мы крепко застряли. Пришлось рубить камень, расширяя проход. Тот подавался с большим трудом. В конце концов, удалось отколоть большой кусок, вытолкав его назад. Проход расширился. Можно было ползти.

Мы уже почти миновали прорубленный участок, когда верхний камень раскрошился и стал оседать. Наверно, выкалывая кусок, я разрушила опору, за счёт которой удерживались верхние куски. Проползая мимо, я видела, как он трещит, крошится, проседает. Уже толкая малыша дальше, услышала резкий треск. Это камень лопнул под давлением сверху. Я метнула тело вперёд, но сил не хватило и рывок получился слабый. Не успела вытянуть правую ногу которая устала, постоянно отталкиваясь. Боль была дикой. Дыхание перехватило, я потеряла сознание.

Не знаю от чего очнулась, толи от плача малыша, толи от невыносимой боли в ноге. Я даже вскрикнуть не смогла, перед потерей сознания. Теперь зажав в руке микрофон орала. Правую ногу по колено расплющило, раздробив кости. Меня била судорога, дёргая искалеченную ногу с переломанными костями. Вытряхнув содержимое экстренной аптечки, я лихорадочно вкалывала всё подряд. Мне уже было без разницы от чего умирать, лишь бы прекратить эту боль. Лекарства, предназначенные для поддержания жизни целого отряда в экстренных случаях - подействовали. В голове поплыл туман, перед глазами радужные пятна. В ушах звенело, но боль отступила. В уколах были обезболивающие сильного наркотического действия. Были там сердечные препараты, теперь сердце колотилось, готовясь разорваться в груди. Новые дозы стимуляторов придали сил. Только после таких доз из организма выжимаются последние соки, что приводит к смерти.

В тумане, плохо соображая что делаю, я ремнём перетянула перебитую ногу. Вставила между ногой и ремнём металлический крюк, которым иногда подтягивалась. Стала закручивать. Жгут затянулся, перекрыв ток крови. Нижняя часть стала неметь. Совместно с обезболивающими наркотиками и онемением, боль перешла в далёкую и боле глухую. Только при движениях простреливало через всю ногу, до самого позвоночника. Достав резак, полоснула им по колену. Новый приступ безумной боли и запах собственной горелой плоти вновь погрузили в беспамятство.

Путь был бесконечным. Толкала малыша. Уцелевшей ногой отталкивалась сама. Цеплялась рукой, подтягивая тело. Задевая обрубком острые камни, от боли теряла сознание. Наушники давно потеряла, фонарь и остальное снаряжение тоже. Мне уже было все равно. Мне хотелось умереть. Я бы так и поступила, если бы не малыш. Я не заметила, как в камнях показался просвет. Не видела, как чьи-то руки подхватили ребёнка. Только почувствовала, как моё тело вытягивают наружу. Яркий свет бил в глаза. Сквозь звон в ушах доносились далёкие голоса. Я различила голос Дмитрия:

- как долго…

- Застряла… - Мир померк окончательно.

Глава 18

Стоило целый год отъедаться, округлять формы, что бы опять превратиться в дистрофика? Кое-как приподнявшись на подушке, осмотрела своё исхудавшее тело. Под тонкой кожицей проступала каждая косточка. Интересно, как долго тут лежу? Наверно долго, раз так похудела. Ооо, мне приделали новую ручку и ещё ножку. Я кривенько усмехнулась. Ещё пару лет жизни и стану больше похожа на машину, чем на человека.

Уже час как моё сознание вынырнуло на поверхность и я поняла что нахожусь в больничной палате. Заставленная аппаратурой, она больше напоминала научную лабораторию. Я была крайне удивлена тем что еще жива. Последнее, что помнила - как меня вытащили из завала. По моему мнению - я должна была умереть и ни как не могла сейчас рассматривать себя. Однако что-то пошло не так - я жива и даже чувствую себя довольно сносно. Такая слабенькая, худенькая девочка калека, но зато ничего не болит. Ещё вот недавно всё тело было одной страшной болезненной раной и вдруг всё прошло. От одного только воспоминания, меня всю передёрнуло. Прислушалась к ощущениям. Нет, ничего не болит. Ножка тоже не болит, да и собственно чему там теперь болеть? Меня опять передёрнуло, да мороз прошёлся по коже, только от одного воспоминания о боли в раздавленной ноге и её вида. Ещё и сама отрезала. Мне стало нехорошо только от одних воспоминаний. Сознание замутилось, отказываясь вспоминать недавние события. Покрутила головой, отгоняя страшные видения. Результат получился противоположный - мне стало ещё хуже, подступила тошнота. Сознание нырнуло в спасительную бездну беспамятства.

Когда оно вынырнуло, меня уже не удивил вид палаты, заставленной аппаратурой. От которой к моему телу тянулись трубочки и провода датчиков. Мне стало забавно: как такая масса оборудования пытается поддержать жизнь в том, что уже мало похоже на живое. Почти невесомый кусочек плоти, с двумя металлическими конечностями. Хоть они и были обёрнуты искусственной кожей, но живыми от этого не становились. Мне пришла в голову мысль, что может я вся обёрнута искусственной кожей? Ну а что, просто взяли и натянули на эти торчащие рёбрышки. Я хихикнула.

На самом деле всё это выглядело ни капельки не смешно. Просто моё сознание защищалось, выстраивало заградительный барьер. Старалось защититься от устрашающей действительности. Оно отказывалось воспринимать, что этот изуродованный кусок плоти - моё тело.

В палату вошёл дядька, в белом халате. Посмотрел на меня, а я на него. Хихикнула. Дядька покачал головой, тем самым вызвав у меня новый смешок. Он прошёл к аппаратуре, достал с полки какую-то жидкость и вылил её в один из аппаратов. Потом пощёлкал кнопочками, жидкость потекла по прозрачной трубке в мою руку. Я наблюдала за занятием дядьки, и движением жидкости. Выглядело и то и другое очень забавным, что вызвало очередную порцию смешков. Когда жидкости добралась до моей вены, смешки оборвались - я уснула.

Сквозь сон был слышен разговор. Говорили двое. Один голос мне был знаком - это Эрнест. Второй слышала первый раз в жизни.

- Да я вам в сотый раз объясняю. – Тихо, но настойчиво, говорил незнакомый голос. – Это молодая девушка, тело которой искалечено так, как не приведи господь, какому мужчине. Вам без разницы как вы выглядите? Хотели бы так же? Нет, не хотите, а это девушка, которая по природе своей должна восхищаться, гордится собой. Чем она должна восхищаться, если даже вы отводите взгляд, не в силах на такое смотреть? А если к этому ещё добавить всё то, что ей довелось пережить? Да за свои-то не полные пятнадцать лет? Я не знаю, чем мы можем ей помочь. Редкий человек, проживший целую жизнь, переживает хотя бы половину того, что пережила она.

- Но вы ведь врач, причём лучший специалист. - Настаивал Эрнест. – Вы просто обязаны сделать для неё всё возможное.

- Я врач, а не господь бог. Мы даже тело не можем сделать достойным, а вы говорите вылечить душу. У неё сильно повреждён рассудок. Огромная масса отрицательных переживаний. Повторяю, большинство людей за всю свою жизнь не переживают и десятой части подобного. Мы даже лекарства ей не можем давать. Когда вы нам её доставили, там было столько влито, что не выдержит никакой организм. Она осталась жива лишь благодаря тому, что мы перекачали через неё тонну крови, стараясь вымыть то что она в себя закачала. Мы три месяца продержали её в коматозном состоянии, дав зажить ранам и прижиться кибернетике. Сделали всё возможное для снижения травм, когда к ней вернётся сознание.

- Вы видели её состояние, когда она пришла в себя? Что думаете, как врач?

- Физически она в порядке. Сильное истощение, но в целом организм жизнеспособен. Вот рассудок сильно повреждён. Здесь мы больше ничего не можем поделать. Теперь всё будет зависеть только от неё. Или она сумеет выкарабкаться и примириться с реальностью, или потеряет рассудок окончательно. То, что я уже видел - не вселяет надежды.

- Я постараюсь смириться и привыкнуть. - Подала я голос. Оба замолчали, поняв, что мне довелось услышать их разговор.

- Говорил ведь вам Эрнест, давайте побеседуем в моём кабинете. – Врач был явно недоволен, подслушанным мной разговором.

- Извините, что напугала вас своими смешками. Мне действительно больно воспринимать себя такой, какой стала. Но постараюсь исправиться.

- Откуда у тебя столько сил. – Удивляясь, покачал головой доктор. – Ты как-будто не слабое человеческое существо, а отлитое из стали оружие. Ох, извини. – Спохватился доктор.

- Хихик, вырывалось у меня. – Опомнившись, взяла себя в руки. - Ничего доктор, мне нужно привыкать. И у меня богатый опыт. – Я непроизвольно опять хихикнула, вспоминая своё изуродованное тело, ещё до путешествий под обвалом.

Врач, в сердцах качая головой, ушёл, оставив нас с Эрнестом.

- Как ребёнок?

- С ним всё хорошо. – Эрнест обрадовался, что я перевела разговор на другую тему. Подсел рядом, взяв мою тощую руку. Его тёплое прикосновение как-то успокаивало.

- Ребёнка доставили в больницу. Врачи его обследовали и сделали всё необходимое для здоровья. Смею тебя заверить сейчас он в полном порядке. Живой, здоровый, смеющийся ребёнок, уплетающий смеси за обе розовые щёчки.

- Как Эльза, Дмитрий?

- Эльза очень переживает. Ждёт не дождётся твоего выздоровления. С Дмитрием хуже.

- Что с ним?

- Так он в полном порядке. – Эрнест замялся. Потом подумал и решил сказать, как есть. – Он места себе не находит. Злой как шестеройд, на всех кричит, срывается. Не может себе простить, что не углядел за тобой. Каждый день приходит узнать о твоём самочувствии.

- Можете ему сказать, что я пока не пришла в себя?

- Да, конечно. – Растерялся Эрнест.

- У меня не хватит духу посмотреть ему в глаза. Можно это немножко отложить?

- Да, да, конечно можно. – Он успокаивающе погладил мою руку и как-то странно посмотрел на меня.

- Ещё кого-нибудь удалось спасть?

- Нет. Со стороны Омеги обвал продолжился, они были вынуждены прекратить спасательную операцию. У нас тоже всё рушилось, но мы держались до последнего, дожидались тебя. Как только ты вылезла, все отошли. Перекрытия обвалились. Теперь общая длина обвала составляет более двух километров. Из-за просачивающейся воды даже не удастся восстановить тоннель. Было принято решение заблокировать обрушающийся участок и укрепить оставшуюся часть. Сейчас прокладывается новая дорога к Омеге. Путь получится намного длиннее, но безопасней.

- Надеюсь, из-за меня никто не пострадал?

- Было несколько травм от упавших балок. Небольшие переломы и ушибы. Серьёзно никто не пострадал. Те, кому немного и досталось, сейчас с гордостью рассказывают как принимали участие в спасение ребёнка, ну и тебя. – Эрнест улыбался, поглаживая мою руку. Успокоившись, почувствовала что засыпаю.

- Можно я немного посплю?

- Конечно, отдыхай. У нас впереди много времени, ещё наговоримся. – Эрнест тихо вышел, а я нырнула в живительный сон.

****

Три месяца срок достаточный, что бы желудок забыл что такое еда. Мало-помалу он оклёмывался, вместе со всем организмом, поглощая все увеличивающиеся порции. Еда и отдых шли на пользу. Тело начало приобретать более округлые формы. Косточки ещё торчали, но уже хотя бы не так выпирали. Даже настроение пошло на поправку. Ну стала чуть более металлизированной, я ведь раньше не была красавицей. С малолетства привыкла к своему изуродованному телу, теперь просто добавился ещё один элемент.

Мне больше приходилось успокаивать других, нежели себя. Приходившие навещать люди смотрели на меня жалостливо-сочувственно. Их сочувствующие взгляды порой просто убивали. Мне требовалось простое человеческое общение, а не ежедневное напоминание о произошедшем несчастье. Это я и сама могла прекрасно вспоминать, без их жалостливых лиц.

Заходили Эльза с Владом с такими же участливыми минами и с теми же вопросами. Как моё самочувствие, да как здоровье? Да хорошо я себя чувствовала: вкусно ела, крепко спала, периодически просыпаясь от кошмаров. Пока мне не удалось избавиться от снов, в которых на меня постоянно рушились камни. Да, со снами была проблема. То я задыхалась в тесных трещинах, то меня пытались раздавить булыжники, то посещали виденные мной мертвецы. Но я ведь не всё время спала.

Кого только не побывало, у меня в палате! Чуть ли не весь Терлон приходил навестить заставленную аппаратурой девчонку. У меня было подозрение, что я стала неким любопытным экспонатом, на который, под разными предлогами приходили поглазеть.

Как ни откладывала я встречу с Дмитрием, а избежать её всё равно не получилось. Когда он появился в палате, я не знала, куда спрятать глаза. Хотелось залезть под одеяло, но это вряд ли бы помогло. Дмитрий присел на стуле, рядом с моей кроватью. Мы долго молчали, никто не решался заговорить первым. В конце концов, первой не выдержала я. Ну не сидеть же теперь так, пряча друг от друга глаза, это уж слишком тяжело.

- Извини. Нельзя оставлять детей без присмотра, мало ли куда они могут влезть, по своей глупости и неразумности. – Я попыталась улыбнуться.

- Мне следовало об этом помнить и приковать тебя на цепь в Терлоне.

- И оставить рядом резак. Вдруг бы что с тобой случилось, не сидеть же мне на цепи вечность.

- Ами, да ты просто бестия. На минуту нельзя было оставить без присмотра, уже влезла в неприятности.

- Ты сам меня прогнал.

- Знала бы ты, как я теперь жалею о том, что упустил тебя из виду. – Кулаки Дмитрия зло сжались. Внутри у него наверно всё кипело в бессильной злости на самого себя.

- Да ладно тебе, ведь ничего страшного не случилось. Все живы, здоровы, даже вот ребёнка спасли.

- Твоя заслуга.

- Не только моя заслуга, но и не в меньшей степени ваша. Если бы вы не удерживали перекрытия, то мы бы никогда не сумели выбраться. Только благодаря вам и я, и ребёнок остались живы. Спасибо, что ждали нас до последнего.

- А что нам ещё оставалось? Не могли же мы уйти без тебя. Старались, как могли. А со здоровьем не так уж всё гладко. Ногу ты потеряла.

- Ничего страшного. Я и раньше была не самой полноценной. Была металлическая ручка, теперь добавилась металлическая ножка. Одним куском металла больше, одним меньше, уже не имеет значения.

- Мне бы твой оптимизм. – Посетовал Дмитрий. - Зря хорохоришься, я знаю как тебе тяжело.

- Ну вот, взял и раскрыл все карты, мог бы и подыграть. Мне кажется, или эти кибер штуки лучше, чем предыдущий протез руки? У меня такое ощущения, что новая рука легче весом и лучше реагирует на команды нервной системы.

- Мы старались. – Дмитрий первый раз улыбнулся, за время нашей беседы. – Наши технологии лучше, чем у анклов. Ну а тут учёные и техники вообще поработали на славу.

- В чём разница? Я чувствую, что лучше, но в чем не понимаю.

- Попробую объяснить. – Было видно, что смена темы пошла Дмитрию на пользу. Он говорил более свободно. Техника ему была близка и понятна. – У тебя была сделана достаточно грубая модель. Возможно для анклов, это совершенство, но для нас далёкая древность. Они даже информацию хранят на дисках, хотя это ещё технологии доисходного времени. Для изготовления твоей руки анклы использовали тяжёлые металлы. Титан, небесное железо - они конечно лёгкие, но не настолько. Использованы телескопические технологии, подгоняющие протез под нужные размеры. Процессор сравнивает конечности и подгоняет размер. Телескопические части раздвигаются или собираются, в зависимости от заданных процессором параметров. Так при росте твоего тела, протез сам собой подгоняет длину конечности под живой аналог.

- В чём разница. Разве у вас не так?

- Так, да не совсем так. Во-первых, использован более лёгкий металл – килидий.

- Это тот металл, о котором тогда говорил Эрнест?

- Да, он самый. Очень редкий металл, добываемый в малых количествах. При этом сам по себе он является сверхпроводником. Через него сигнальные импульсы передаются намного быстрее. За счёт этого получается более точная и быстрая передача сигнала. Но это ещё не всё. Мы не используем древних телескопических технологий. Процессор так же делает анализ твоей здоровой конечности и подправляет размеры протеза. Только у нас не раздвигает телескопическую кость, а наращивает дополнительно. Металл и искусственная кожа наращиваются путём генерирования дополнительных атомов. Если их нет в наличие, в самом организме, как килидия, то их можно туда доставить, вместе с обычной едой. Процессор выловит нужные молекулы и пристроит их на свои места. Конечно это грубое описание всех тонких процессов, но общая идея должна быть понятна.

- Спасибо, вы все так много для меня сделали. Я столько не заслужила. Непослушная девчонка влезшая куда ни попадя без спросу.

- Проехали. – Отмахнулся Дмитрий. – Что сделано, то сделано, назад не воротишь.

- А почему анклавовцы не хранят информацию на кристаллах, ведь это в сотни раз удобнее?

- У них просто нет технологий изготовления таких кристаллов. Они украли технологию энергосфер, но этого мало. Для них нужны ещё кристаллы. Таких кристаллов нет в природе, их выращивают искусственно. Анклавовцам приходится их покупать у нас.

- Вы выращиваете кристаллы?

- Это было возможно ещё до исхода. Мы просто улучшили технологию. Когда появилась проблема с хранением энергии, выяснилось что древние методы хранения в графитовых и электрических стержнях слишком громоздкие. У нас её имелось столько, что требовалось более емкие хранилища. Были разработаны и выращены специальные кристаллы. Они имели устойчивую атомную структуру и в то же время атомы могли удерживать большое количество свободных электронов. При этом сами атомы оставались стабильными. Я не физик, объяснить тебе подробности не смогу, но содержание свободных электронов доходит до сотни на атом. А это колоссальное хранилище энергии, если учесть количество атомов в кристалле.

- Здорово, а как же с информационными кристаллами?

- Почти так же. Только выращиваются немного другие кристаллы, но принцип тот же. Информация записывается путём разного количества электронов в атомах. Запись информации на атомарном уровне в сотни раз повышает её объём. Один кристалл, величиной с ноготь вмещает в себя информацию, записанную на сотнях дискет.

Разговор о вещах посторонних пошёл на пользу. Мы уже не прятали друг от друга виноватые взгляды. Так, болтая о разном, не заметили, как прошёл не один час. В конце мы распрощались, и я сама попросила Дмитрия придти ещё разок. Мне было интересно с ним общаться, хоть он один не смотрел на меня жалостливым взглядом.

Только через месяц мне удалось уговорить врачей выпустить меня из под их «тюремного» надзора. За это время я уже возненавидела палату со всей столь ценной аппаратурой. Наконец избавилась и от любопытных посетителей.

Глава 19

Как хорошо было оказаться дома. Ни каких тебе врачей, процедур, посетителей. Теплое и уютное гнёздышко. Дверь закрыл – никто не войдёт. Только скучно и одиноко. Пара дней уединения и больше я не выдержала. Работать мне категорически запретили, девочка ещё слабенькая, организм не восстановился. Сидеть дома тоже не годилось. За четыре месяца мышцы стали дряхлыми. Хорошая еда шла на пользу. Что бы толстой хрюшкой стать, надо много есть и спать. Вот только становится толстой хрюшкой мне не хотелось, а сидение дома не добавляло упругости мышцам.

Первые путешествия были до библиотеки. Ослабевший организм с трудом переносил даже такую короткую прогулку. Плюс ещё пришлось привыкать к новой ноге. Кибернетическая нога была, конечно, замечательная, но не своя. Она идеально слушалась команд, но я её не чувствовала. Первое время часто спотыкалась, шаги получались неуверенными. Это наверно из-за боязни, а не из-за плохой работы механизма. Я подсознательно сковывала движения, боясь наступать на неполноценную ножку. Врачам пришлось отрезать выше колена. Приделывать протез к коленному суставу было неудачным вариантом - получалась слишком большая механическая нагрузка на живой сустав. Поэтому отрезали выше, заменив колено механической частью.

Мышцы постепенно крепли и я, с каждым днём, увеличивала дистанции прогулок. Потом даже стала совершать пробежки, чередуя с занятиями по укреплению остальных групп мышц. Так, бегая, изучила весь Терлон, побывав во всех тоннелях. Маршруты всё удлинялись и я стала забегать далеко за жилые части общины. Тоннелей было накопано масса, на разных уровнях и в разных направлениях. Большая часть не использовались и были давно заброшены. Некогда в них вели добычу, но потом, выбрав ценную породу - забросили. А мне было наоборот хорошо побегать по пустым, тёмным тоннелям, подальше от любопытных глаз.

Так бродя по дальним закоулкам заброшенных тоннелей, наткнулась на простенькую дверь. Такие двери попадались часто. Они вели в бывшие подсобные и складские помещения. Теперь за ними можно было найти груды мусора и ржавого оборудования. Я из любопытства заходила в помещения. Эта ни чем не отличалась от десятка виденных ранее дверей. Только груд сваленного мусора за ней не оказалось. За то в дальнем углу белело нечто. От неожиданности отпрянула, но когда луч фонаря выхватил фигуру салонга - успокоилась. Салонг был старый, кожа сморщилась, обвиснув дряблыми складкам. Чего только не найдётся в заброшенных тоннелях? Вот старичка нашла.

Видеть старик меня не мог - у салонгов не было глаз, но слышал превосходно. Отсутствие одного органа чувств – усиливало действие остальных. Для меня было полной неожиданностью, не только встретить тут на салонга но и то, что он решил со мной заговорить.

- Я ждал вас. – Произнёс он сухим, надтреснутым голосом.

- Меня? Я разве должна была прийти?

- Вас. Я вижу вас бродящей по тоннелям уже несколько дней. Неминуемо вы должны были зайти в эту дверь.

- Это как же вы меня видите? У вас и глаз-то нет.

- Зрячему не нужны глаза.

- Загадками говорите дедушка, загадками.

- Я вижу вашу вибрацию. Мой внутренний взор видит сияние и тёмные пятна.

- Это как это?

- Пройдите, присядьте рядом нам нужно поговорить более обстоятельно. – Салонг указал на ржавый стул, сомнительной крепости. Хотя такой же выдерживал его, более массивное тело.

Всё это выглядело более чем странно, но ни враждебности, ни угрозы я не ощущала. Взвесив возможные варианты решила, что в крайнем случае с дедулей всяко справлюсь, а потому подошла и присела рядом. Салонг повернулся в мою сторону. Странные они были, безглазые, но ни когда не натыкались на предметы.

- Вы здесь живёте? – Поинтересовалась я, обводя лучом фонаря пустые, каменные стены.

- Нет. Я живу в другом месте, а сюда пришел, что бы встретится с вами.

- Чем вызвано такое внимание к искалеченной девчонке? Красотой я не блещу, насчёт ума тоже есть сомнения.

- У вас есть то, чего вы не видите, но вижу я.

- И что же это такое?

- У вас сильный внутренний свет. – Салонг сделал паузу, обдумывая дальнейшие слова. – Свет очень сильный, но на нём много тёмных пятен, оставленных событиями вашей жизни. Они как шрамы покрывают вашу ауру.

- Да, жизнь меня что-то не баловала. С самого рождения влезала в какие-то неприятности.

- Однако, у вас по-прежнему очень мощное внутреннее излучение. Несмотря, на все тёмные шрамы, я его хорошо вижу. Ещё я вижу сияющий треугольник у вас на груди.

- Вы наверно о кулоне? Мне его подарили на новый год. Вот только так и не знаю кто. Но он не светится - я смотрела.

- Если вы чего-то не видите, это не означает, что этого не существует. Я не вижу, из чего сделан предмет. Зато вижу, как он вибрирует, испуская очень яркий свет.

Я потрогала кулон. Даже сжала его в ладони. Ни какой вибрации не ощутила. Зеленоватый металл оставался по-прежнему прохладным и неподвижным.

Дата добавления: 2015-12-01