Фукуяма фрэнсис

Фрэнсис Фукуяма (род. в 1952 г.) — современный аме­риканский философ и политолог. В 1989 г. Опубликовал статью «Конец истории?», которая вызвала множество дискуссий. Многие восприняли статью слишком буквально. «Говоря о на­ступлении «конца истории», я имел в виду не свершившийся факт, а то, что, на мой взгляд, ждет нас в будущем», — пишет Фукуяма. Ни история, ни ее изучение не подошли к концу — под «концом истории» подразумевалась победа либерального (демократического) общества над авторитарным обществом. Однако если тот или иной конфликт сводится на нет, это влечет за собою новые конфликты, так что история продолжается.

Философ откликается и на новейшие вопросы современ­ности — так, в одной из своих статей, он подвергает сомнению то, что сегодняшние возможности виртуального общения могут

заменить привычные формы отношений между людьми. С дру­гой стороны, именно выступление Фукуямы на международном форуме «Будущее сегодня» в 1996 г. вдохновило группу ученых на создание крупной транснациональной корпорации, в задачи которой входит обеспечение конфиденциальности при пользо­вании глобальными информационными сетями. В своих работах Фукуяма пишет, что для современных посттоталитарных об­ществ характерен дефицит социального капитала, навыков со­вместных действий, доверия граждан друг к другу.

Основные работы: «Великий разрыв» (2003 г.), «Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции» (2004 г.), «Конец истории и последний человек» (2004 г.). В своих работах философ постоянно выражает тревогу по поводу все большего исчезновения традиционных человече­ских ценностей (религиозные чувства, личное общение, любовь, дружба, сострадание) и считает, что в будущем, с развитием биотехнологий (клонирование, генная инженерия, искусствен­ное оплодотворение и т.д.), вышеперечисленные ценности во­обще могут исчезнуть из природы человека.

Текст из: Фукуяма Ф. «Наше постчеловеческое буду­щее: Последствия биотехнологической революции»

В статье «Конец истории?» я утверждал, что Гегель был прав, говоря, будто история закончилась в 1806 году, поскольку с тех пор не было существенного движения за пределы принци­пов Французской революции... Коллапс коммунизма в 1989 го­ду свидетельствовал лишь о завершении широкой конвергенции в сторону либеральной демократии в мировом масштабе. Раз­думывая на обильной критикой этой статьи, которая с тех пор появилась, я пришел к выводу, что лишь один аргумент невоз­можно отвергнуть: конца истории не может быть, пока не будет конца науки. Согласно механизму прогресса универсальной ис­тории..., развитие современной науки и порождаемой ею техно­логии есть одна из главных движущих сил этого прогресса... Но

мы отнюдь не приблизились к концу науки, а науки биологиче­ского направления сейчас вообще на крутом подъеме.

В 1932 году вышла фантастическая книга о будущем «О дивный новый мир» (автор — Олдос Хаксли). В ней описан мир, где никто не страдает, где каждый получает, что хочет... Из этого мира изгнаны болезни и социальные конфликты, в нем нет депрессии, безумия, одиночества или горя... Есть даже ми­нистерство, которое гарантирует, что время между появлением желания и его удовлетворения будет сведено к минимуму. Ни­кто больше не принимает религию всерьез, никто не уходит в себя и не питает страсти без взаимности, биологическая семья отмерла, Шекспира никто не читает. Но никто без этих вещей и не страдает, поскольку все счастливы и здоровы.

Несколько миллионов школьных сочинений, наверное, написаны в ответ на вопрос: что же в этой картине плохого? От­вет обычно бывает таков: пусть люди «Дивного нового мира» здоровы и счастливы, но они перестали быть людьми. Они не борются, никуда не стремятся, не любят, не страдают, не со­вершают трудный нравственный выбор, не имеют семей и ниче­го вообще не делают того, что мы традиционно считаем челове­ческим. У них более нет свойств, свойств нам человеческое дос­тоинство. И действительно, никакого рода человеческого боль­ше нет, ибо людей выращивают искусственно... Их мир стал неестественным в самом глубоком смысле, который только можно себе представить, потому что изменилось естество чело­века. Говоря словами специалиста по биоэтике Леона Касса: «В отличие от людей, ущемленных болезнью или рабством, дегу-манизированные по типу «Дивного нового мира» не несчастны, они не знают, что они дегуманизированы, и того хуже — если бы знали, им было бы все равно. Это счастливые рабы с раб­ским счастьем».

Но можно спросить: что такого важного в том, чтобы быть человеком в традиционном смысле? В конце концов, сего­дняшний человек как вид есть результат эволюционного про­цесса, который продолжается уже миллионы лет и еще, даст

Бог, столько же продолжится. И нет фюссщюванных. свойств че­ловека, помимо общей способности выбирать, какими мы хотим ] быть, и модифицировать себя в соответствии с нашими жела­ниями. И кто это нам сказал, что быть человеком и иметь досто-/ iiMCTBo — значит держаться набора эмоциональных реакций, возникших как побочный продукт нашей эволюции? Таких по­нятий, как биологическая семья, человеческая природа или «нормальный» человек, не существует... Фактически мы долж­ны и дальше испытывать муки, огорчение, одиночество, стра­дать от болезней, которые нас калечат, — и все потому, что это было свойственно людям во всей истории существования их как вида.

... Одним из источников понимания, что значит быть че­ловеком, является религия. В «Дивном новом мире» религия отменена, а христианство стало далеким воспоминанием. Хри­стианская традиция утверждает, что человек создан по образу Божию, и это — источник человеческого достоинства/ Исполь-7 „ човать^биотехнологию — значит заниматься тем, что христиан­ский автор К.С. Льюис назвал «Человек отменяется», а значит — идти против воли Божией... Сама природа, в частности при­рода человеческая, играет особую роль в определении того, что хорошо и что дурно, что справедливо и что несправедливо, что важно и что не важно. Итак, наше окончательное суждение о том, «что плохого» в дивном новом мире Хаксли, определяется нашим мнением о том, насколько важна человеческая природа как источник ценностей... Наиболее серьезная угроза, созда­ваемая современной биотехнологией, — это возможность изме­нения природы человека и в силу того — перехода к «постчело­веческой» фазе истории.

... Могут существовать продуты биотехнологии столь же очевидные по опасности, которые они представляют для чело­вечества, — например, сверхнасекомые, новые вирусы или ге­нетически или генетически модифицированные продукты пита­ния, дающие токсические реакции. С ними, как с ядерным ору­жием или нанотехнологией, в каком-то смысле разобраться лег-

¹

печень, их просто вырастят в теле коровы или свиньи... Единст­венная проблема здесь — что есть множество тонких и не Слишком тонких аспектов старения человека, которые биотех-мологическая индустрия еще не до конца придумала, как ле­чить: у человека развивается умственная окостенелость, он фик­сируется с возрастом на своих взглядах, и, как бы люди не пы­тались, им не повысить свою сексуальную привлекательность и не добиться успеха у партнеров репродуктивного возраста. Ху­же всего то, что они не захотят уходить с дороги не только сво­их детей, но и внуков и правнуков.

В третьем сценарии богатые стандартным образом про­веряют эмбрионы до имплантации и таким образом заводят себе оптимальных детей. По внешнему виду и интеллекту юноши или девушки все четче определяется их социальное происхож­дение; человек, не отвечающий обвиняет в этом не себя, а гене­тический выбор своих родителей. Человеческие гены пересажи-пают животным и даже растениям — для научных целей и для создания новых медицинских препаратов; животные гены до­бавляют некоторым эмбрионам, чтобы улучшить их физиче­скую выносливость и сопротивляемость болезням. Ученые не решаются изготовлять полномасштабные химеры, полулюдей-полуживотных, хотя и могут, но молодые люди начинают по­дозревать, что их товарищи по школьной скамье, сильно от них отстающие, генетически не вполне люди. Тем более что так оно и есть. Извините, но у вас просто умерла душа...

Политическое равенство, освященное Декларацией неза­висимости, опирается на эмпирический факт природного равен­ства людей. Мы весьма различаемся как индивидуумы, но обла­даем общей человеческой сутью, той, которая открывает каж­дому человечку возможность общаться с любым другим чело­веком на планете и входить с ним в некие моральные связи. И окончательный вопрос, который поднимает биотехнология, та­ков: что случится с политическими правами, если мы действи­тельно сможем вывести две породы людей: одну — с седлами на спинах, а другую — со шпорами на сапогах?

че всего, потому что, осознав их опасность, можно в дальней­шем рассматривать их как прямую угрозу. Но наиболее типич­ные угрозы, порождаемые биотехнологией, — это те, которые так хорошо описал Хаксли, и они резюмированы в названии статьи романиста Тома Вулфа: «Извините, но у вас просто умерла душа». Во многих случаях медицинская техника предла­гает нам сделку с дьяволом: продление жизни — но со сниже-1 нием умственных способностей; избавление от депрессии — но ' от творческой силы духа; медикаментозная терапия, стирающая грань между тем, чего мы достигаем сами — и чего достигаем с помощью воздействующих на мозг химикатов.

Рассмотрим следующие три сценария, каждый из кото-рык описывает различные варианты, которые могут реализо­ваться в ближайшие тридцать-пятьдесят лет.

Первый связан с новыми лекарственными средствами. В результате прогресса нейрофармакологии психологам стало из­вестно, что человеческая личность куда пластичней, чем пред­полагалось ранее. Уже сейчас некоторые психотропные средст­ва усиливают некоторые черты характера, например, самооцен­ку и способность к сосредоточению, но они же могут порождать сонмы нежелательных побочных эффектов... А в будущем, ко­гда знание геномики позволит фармацевтическим компаниям делать лекарства на заказ согласно генетическому профилю па­циента, нежелательные побочные эффекты будут весьма сильно подавлены. Флегматики станут живыми и веселыми, мрачные люди — открытыми и общительными. Можно будет носить од­ну личность в среду и совсем другую — на выходные. Не будет больше извинений подавленным и несчастливым. Даже «нор­мально» довольные люди смогут сделать себя еще довольнее, не беспокоясь о привыкании, похмелье или повреждении мозга при долговременном использовании.

Во втором сценарии успехи исследований стволовых клеток позволят ученым регенерировать практически любую ткань тела, и ожидаемая продолжительность жизни перевалит далеко за сто лет. Если человеку потребуется новое сердце или

Ъ

/ Как должны мы реагировать на биотехнологию, котора сочетает обещание колоссальных потенциальных выгод с угро зами, как физическими и явными, так и духовными и весьм скрытыми? Ответ очевиден: мы должны использовать силу го сударства, чтобы эту технологию регламентировать. А если per ламентировать ее окажется не по силам любому отдельно взя тому национальному государству, потребуется международно регулирующее законодательство. И надо начать конкретно прс думывать, какие необходимо создать институты, чтобы отл* чать хорошие применения биотехнологии от плохих. И как зг ставить эти законы работать на национальном и международно] уровнях...

Одна из самых больших трудностей при создании каких либо правил для биотехнологии человека состоит в общем мне нии: даже если желательно остановить развитие технологии, эт все равно невозможно. Если США или любая другая страна пс пытается запретить клонирование человека, или генную инже нерию зародышевых путей, или любую другую процедуру, т люди, которые хотят этим заниматься, просто переедут в стран с более либеральной юрисдикцией, где запрета не будет. Глоба лизация и международная конкуренция в биомедицинских ж следованиях не оставляют сомнений, что страны, стреноживши себя этическими ограничениями на исследования или биотехне логическую промышленность, будут за это наказаны...

Мы должны любой ценой избегать пораженческого oil ношения к технологии, то есть настроения, что раз мы ничего т можем сделать, чтобы прекратить или направит в другое русл! исследования, то не стоит и беспокоиться. Создание регламеи тации, которая позволит обществу разных стран контролироват биотехнологию человека, — задача не простая: она потребует о законодателей разных стран мира взять на себя ответственност и принять трудные решения по сложным научным вопросам Вид и форма новых институтов, предназначенных для внедре ния новых законов, — вопрос полностью открытый. Устроит их так, чтобы они не создавали заметных трудностей для поле;

11i>ix разработок и в то же время могли эффективно следить за мыполнением законов, — задача весьма трудная и интересная. И еще труднее и важнее вопрос о создании общих законов на ме­ждународном уровне, выработка консенсуса среди стран с раз-ничной культурой и взглядами на основные вопросы этики.

(Фрэнсис Фукуяма. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции. — М.: ACT, 2004. С. 7-8; 16-25).

Вопросы к тексту:

1. Почему Фукуяма считает, что люди из книги «Дивный новый мир» перестали быть собственно людьми? Какие истинно чело-Веческие ценности ими утеряны?

2. Что значит, по мнению автора «быть человеком в традицион­ном смысле»?

Ъ, Почему современные биотехнологии могут привести к исчез­новению традиционных ценностей в природе человека?

4. Какие три сценария развития ближайшего будущего предла­гает Фукуяма? Что нравится, а что нет лично Вам в этих сцена­риях?

5. Каким образом Фукуяма предлагает сдерживать развитие биотехнологий и сохранять традиционные человеческие ценно­сти? ^

СП

ЛОСОСИЙ НИКОЛАЙ ОНУФРИЕВИЧ -*

*о

Николай Онуфриевич Лосский (1870-1965) — выдаю­щийся представитель русской религиозной философии, один из основателей направления интуитивизма в философии. Интуити­визм Лосского является теорией, разрабатывающей философ­ские проблемы, связанные с христианским истолкованием мира. Гносеология Лосского строится на основе положения о том, что познанный объект, даже являясь частью внешнего мира, вклю­чается сознанием познающего субъекта непосредственно в лич-

455000,МАГНИТОГОРСКлр.Ленина,38

БИБЛИОТЕКА

Магнитогорского государственного технического университета им.Г.И.Носова

Дата добавления: 2015-12-01