Некоторые другие аспекты нашего метода

К изложенным выше комментариям, основывающимся на трех традиционных характеристиках self, хочется добавить несколько дополнительных размышлений по некоторым другим аспектам терапевтической ситуации и наших концептов, которые кажутся мне важными для нашего разговора.

Карикатурный пример, с которого я начал, как и другие традиционные приемы, применяемые некоторыми гештальт-терапевтами, например, новое присваивание проекций, или даже диалог с пустым стулом, на мой взгляд, зачастую принаждлежат тому, что я бы назвал «преждевременной индивидуацией[3]», полагающейся на «преждевременную ответственность».

Если мы работаем в перспективе поля и принимаем гипотезу «контакта как первого опыта», то, значит, мы исходим, говоря методологическим языком, из знаменитой «творческой недифференцированности» (термин, заимствованный Перлзом у Фридландера (Friedlander) и характеризирующий поле как целое). Существует теоретическая предпосылка, в которой опыт или переживание данного момента приписывается тому, кто его высказывает. Гештальт-теория противопоставляет ей другую идею: такой опыт – это продукт ситуации, совместное создание; исходя из этого, необходимо привести в действие постепенное и временное дифференцирование, индивидуацию, устраняя, насколько это возможно (то есть, в конечном счете, относительно мало!), вмешательство функции personality. Когда функция personality «включена», человеку свойственно опираться на предыдущие представления «я знаю, кто я» и искать подтверждение этому в настоящем. Такого рода подтверждения закрывают возможность для «новизны» и делают невозможными изменения, для которых необходимо учитывать опыт, переживаемый «здесь-и-теперь». Такая преждевременная индивидуация уже не является процессом индивидуации, но фиксацией на иллюзии, называемой «индивидом».[4]

То, что я проживаю здесь и теперь, является продуктом нашей встречи, ситуации, и в этом качестве говорит как обо мне, так и о вас. Такое проживание еще и продукт моей истории или, точнее, моего сегодняшнего представления о моей истории, но последняя настолько богата и сложна, что состоит из разного вида опыта, в том числе, и самых противоречивых пластов. Именно настоящий момент и резонанс формы[5] настоящего момента с некоторыми составляющими моей истории пробудит эти элементы и мобилизует их в форме воспоминаний или привычных процессов. Принимать ответственность за то, что я проживаю, только на себя может означать отрицание вас и вашего влияния на ситуацию или на мой опыт. Self не предшествует контакту, он создает контакт и создается в контакте в режиме средней модальности. Левинас ясно установил разницу между «быть ответственным» и «принимать на себя ответственность». Если развернуть это высказывание, обратить внимание на более тонкие нюансы, то получается, что каждый полностью ответственен за другого, хотя при этом не обязан брать на себя ответственность за этого другого. Однако возможный вклад творчества Левинаса в теорию и практику психотерапии нуждается в более детальном изучении.

Итак, если мы вернемся к взаимоотношениям, о которых я говорил в самом начале, совершенно очевидно, что пациент, говорящий мне, что он больше не продвигается вперед, затрагивает меня на уровне моего собственного стыда, даже если это остается неосознанным. Не менее очевидным является и тот факт, что «все средства будут хороши», чтобы избежать ощущения стыда за мои недостатки и некомпетентность, что моим «любимым» способом для защиты будет охотно от него избавиться, погружая другого в стыд и подобным образом обеспечивая мое иллюзорное превосходство.

Вместо этого знать и признать мою защитную систему, осмелиться открыть что-то в ее приведении в действие во время моего контакта с этим пациентом и в ходе совместного созидательного процесса, за который мы вместе взялись, – все это, как мне кажется, указывает на другую концепцию мира, встречи и человеческих взаимоотношений. Это указывает на другой проект общества, основанный на связи, взаимном влиянии, взаимозависимости и солидарности, на совместном созидании.

Я считаю удавшейся психотерапией процесс, в котором клиенты меняют свои предпосылки, меняют формы разговоров, в которых они участвуют, меняют свой рассказ и т.д. – одним словом, меняют парадигму. Это преобразование происходит в ситуации с психотерапевтом, который способен предложить подходящие условия, помочь создать возможности - в силу того, что он сам смог измениться и, соответственно, присутствовать во встречах.

Часть вторая

Дата добавления: 2015-12-01