|
Читайте также: |
Но Сэм игнорирует меня. Он явно понятия не имеет о неприкосновенности личной жизни. И что он там все-таки читает?
Полное ощущение, будто он роется в ящике с моим нижним бельем.
Наконец он отрывается от своего занятия:
– Теперь вам понятно, каково это, когда кто-то критикует ваши письма?
– Здесь нечего критиковать, – высокомерно отвечаю я. – Мои письма милы и вежливы, и я не отшиваю людей двумя словами. В отличие от вас.
– Вы считаете свои письма милыми, но у меня на этот счет иное мнение.
Сэм прочитывает еще одно письмо, качает головой и молча изучает меня.
– Что? – ежусь я. – В чем дело?
– Вы так боитесь, что вас возненавидят?
– О чем вы? Чушь какая! С чего вы взяли?
– Да все ваши письма как один громкий крик: «Целую, целую, обнимаю, обнимаю, пожалуйста, любите меня!»
У меня такое чувство, будто он отвесил мне оплеуху.
– Смотрите. «Привет, Сью! Можно перенести консультацию на другое время? Скажем, на пять часов? Все зависит от Луи. Дай мне знать. Если нет, то не беспокойся об этом. Спасибо огромное! Мне все подходит! Надеюсь, у тебя все в порядке. С любовью, Поппи. Целую, целую, целую, целую, целую, целую, целую…» Кто такая Сью? Ваша лучшая подруга?
– Помощница моего парикмахера.
– И куча слюнявых поцелуев ей только за то, что выполняет свою работу?
– Я стараюсь быть милой! – защищаюсь я.
– Это не мило, – твердо говорит он. – А нелепо. Речь идет о работе. И потому надо быть деловой.
– Я люблю своего парикмахера! – в ярости восклицаю я.
Сэм продолжает прокручивать мои сообщения. Нельзя было допускать, чтобы он наложил свою лапу на телефон. Нужно было самой стереть всю корреспонденцию.
– Кто такая Люсинда?
– Организатор свадьбы, – неохотно отвечаю я.
– Так я и думал. Разве она не работает на вас? С какой стати она морочит вам голову всем этим дерьмом?
Я слишком возбуждена, чтобы ответить сразу же. Намазываю маслом кусок багета, а затем кладу его на тарелку.
– Да, она работает на меня, – наконец говорю я, избегая его взгляда. – Но конечно же, я немного помогаю ей, когда нужно…
– Вы взяли на себя машины, – загибает он пальцы, – договорились о конфетти, петлицах, органисте…
Чувствую, как лицо постепенно заливает краска. Действительно, я сделала для Люсинды больше, чем намеревалась. Но признаваться в этом не собираюсь.
– Я сама этого хотела!
– И она командует вами, если вас интересует мое мнение.
– Просто у нее такая манера. Я не возражаю…
– Почему бы прямо не заявить ей: «Ты работаешь на меня, так что не спорь»?
– Все не так просто. (Похоже, он берет верх.) Она не просто организатор свадьбы, а еще и давняя знакомая Тэвишей.
– Тэвишей?
– Это мои будущие свекор со свекровью. Профессор Энтони Тэвиш. И профессор Ванда Брук-Тэвиш. Люсинда принадлежит их миру, она одна из них, и я не могу…
Сэм берет ложку, наклоняется, пробует мой суп и морщится.
– Как из холодильника. Так я и думал. Отошлите его обратно на кухню.
– Нет, – криво улыбаюсь я, – все хорошо.
– Верните суп.
– Нет! Послушайте… Это неважно. Я не голодна.
Сэм качает головой:
– А вы умеете преподносить сюрпризы. Производите впечатление безбашенного человека, но на самом деле очень не уверены в себе.
– Это неправда!
– Что именно? Что вы не уверены в себе или что кажетесь безбашенной?
– Я… Я не знаю. Прекратите. Оставьте меня в покое.
– Вы говорите о Тэвишах так, будто они боги…
– Естественно. Они совсем другие, чем…
Меня на полуфразе перебивает мужской голос:
– Сэм! Главный человек в моей жизни! – Это Джастин, он хлопает Сэма по спине. На нем черный костюм, черный галстук и черные очки. Смотрится как герой фильма «Люди в черном». – Стейк в багете?
– Тебе прекрасно известны мои привычки. – Сэм встает и обращается к проходящему мимо официанту: – Простите, вы можете принести моей гостье горячий суп? Этот просто ледяной. Ты уже встречался с Поппи? Поппи, это Джастин Коул.
– Enchanté, – кивает мне Джастин, и я унюхиваю запах одеколона «Фаренгейт».
– Привет! – Мне удается приветливо улыбнуться, но внутри все кипит. Нужно доказать Сэму, что он не прав. Во всем.
– Как прошла встреча с «P&G»? – спрашивает Сэм.
– Отлично! Хотя, конечно, в их команде недостает тебя. Вам известно, что этот человек – звезда нашей компании? – Джастин показывает на Сэма. – Он престолонаследник сэра Николаса. Однажды, дорогой, все это будет твоим.
– Не говори ерунды, – отвечает Сэм.
– Конечно, так оно и есть.
Возникает пауза. Они улыбаются друг другу, но их улыбки больше похожи на оскалы диких зверей.
– Еще встретимся, – наконец произносит Джастин. – На собрании будешь?
– Только завтра. Сегодня у меня полно дел.
– Ну что ж. Мы за тебя выпьем.
Джастин уходит.
– Простите, – говорит Сэм, – в этой забегаловке невозможно уединиться. Но она рядом с нашим офисом, и в этом ее достоинство.
Джастин Коул отвлек меня от моих печальных мыслей. Он все-таки полный придурок.
– Я слышала, как Джастин вчера говорил о вас. – Понижаю голос и наклоняюсь над столом: – Он обозвал вас гребаным упрямым ослом.
Сэм громко смеется.
– Этого можно было ожидать.
Передо мной возникает новая тарелка с супом, от него идет пар, и неожиданно я понимаю, как голодна.
– Спасибо.
– Не за что. Bon appétit.
– Так почему он назвал вас ослом?
– У нас фундаментальные разногласия по поводу того, как управлять компанией. И мои сторонники недавно одержали победу над его сторонниками.
Сторонники? Победа? У них там что, война?
– А что произошло?
Боже, суп такой вкусный. Я наворачиваю его так, будто не ела несколько недель.
– Вам действительно интересно? – удивляется Сэм.
– Конечно!
– Один из сотрудников покинул компанию, и это, по моему мнению, к лучшему. Но Джастин так не считает.
И это весь рассказ?
– Вы говорите о Джоне Грегсоне? – Я внезапно вспоминаю свои изыскания в Гугле.
– Откуда вам известно о Джоне Грегсоне?
– Из интернет-версии «Дейли мейл», конечно.
– А. Понятно. – Похоже, Сэм смирился с моей осведомленностью. – Нет… Это другой человек.
– Кто? Ну, давайте же. Мне можно рассказать все. Вы же знаете, что я лучший друг сэра Николаса Мюррея. Мы вместе выпивали в «Савое». Нас водой не разольешь, – добавляю я, и Сэм корчит забавную гримасу.
– Ладно. Не такой уж это большой секрет. Парня зовут Эд Экстон. Он был финансовым директором. По правде говоря, его уволили. Оказалось, он слегка обманывал компанию. Ник не предъявил ему обвинений, и это стало его большой ошибкой. Теперь Эд подал на нас в суд за «неправомерное увольнение».
– Да! – взвизгиваю я. – Я так и знала! Вот почему он напился в «Граучо».
Сэм недоверчиво смеется.
– Вы знаете и об этом. Еще бы вам не знать!
– И… Джастин разозлился, когда Эда уволили?
– Джастин хотел, чтобы Эда назначили генеральным директором, а сам надеялся стать его правой рукой.
– Генеральным директором? – изумляюсь я. – Но… как же сэр Николас?
– О, они бы устранили Ника, если бы заручились достаточной поддержкой. В нашей компании есть фракция, больше заинтересованная в том, чтобы получать краткосрочную выгоду и одеваться у Пола Смита, чем в чем-то еще. Ник же печется о долгосрочной перспективе. А это не самая популярная позиция.
Вся эта офисная политика так запутана. Как они умудряются еще и работать? Когда Анна Лиза начинает скандалить из-за того, чья очередь идти за кофе, мы все отвлекаемся от работы.
Я не смогла бы работать в «Уайт Глоуб Консалтинг». Наверняка целыми днями переписывалась бы с коллегами, спрашивала, что сегодня происходит, и не слышали ли они чего-нибудь новенького, и что, по их мнению, случится в ближайшее время.
Хмм. Наверное, хорошо, что я не работаю в офисе.
– Не могу поверить, что сэр Николас Мюррей жил в Бэлхэме, – неожиданно вспоминаю я. – В Бэлхэме!
– Ник не всегда был важной персоной. Вы не разузнали его подноготную в Гугле? Он сирота. Вырос в приюте. Работал на износ. В нем нет ни капли снобизма. Не то что в тех претенциозных тупицах, которые стараются избавиться от него.
– Фабиан Тэйлор, должно быть, сторонник Джастина, – задумчиво говорю я. – Он так саркастичен с вами. А я не понимала почему.
У Сэма какое-то странное лицо.
– Поппи, признайтесь, сколько моих писем вы прочитали?
– Ну конечно, все. А вы как думали? – Выражение лица у него такое забавное, что я фыркаю. – Как только я заполучила этот телефон, то сразу сунула в них нос. Письма от коллег, письма от Уиллоу… – Не могу отказать себе в удовольствии назвать это имя и посмотреть, укусит ли он меня.
Сэм никак не реагирует. Словно имя «Уиллоу» ему не знакомо.
Но это наш прощальный ланч. Мой последний шанс. Надо быть понастойчивее.
– Уиллоу работает не на том же этаже, что вы? – самым обычным тоном спрашиваю я.
– На том же.
– И… вы видитесь на работе?
Он просто кивает. Камень не способен кровоточить.
Официант забирает тарелки, и мы заказываем кофе. Сэм продолжает изучать меня. Я хочу еще порасспросить его об Уиллоу, но не успеваю.
– Поппи, давайте сменим тему. Можно я что-то скажу вам? Как друг.
– Мы друзья? – с сомнением спрашиваю я.
– Ну, тогда как сторонний наблюдатель.
Прекрасно. От разговора об Уиллоу он увильнул, а теперь собирается выдать речь о том, почему не следует красть телефоны?
– Ладно, дерзайте.
Сэм берет чайную ложку, словно собирается с мыслями, а потом кладет ее обратно на стол.
– Безусловно, это не мое дело. Я никогда не был женат. И не знаком с вашим женихом. И не знаю, какая у вас ситуация.
К моему лицу почему-то приливает кровь.
– Нет. Не знаете. И потому…
Он продолжает, не слушая меня:
– Но мне кажется, вы не можете – не должны – вступать в брак, если чувствуете себя ущербной по отношению к вашему жениху и его родителям.
И что прикажете делать? Наорать на него? Влепить пощечину? Вихрем вылететь из ресторана?
– О'кей. Послушайте… Во-первых, вы меня не знаете – вы сами это сказали. Во-вторых, я не чувствую себя ущербной…
– Чувствуете. Это очевидно. И меня это ставит в тупик. Посмотрите на себя. Вы профессионал. Вы успешны. Вы… – он подбирает слова, – вы привлекательны. Почему же вы считаете, что Тэвиши «совсем другие»?
– Потому что они важные, знаменитые люди! Они гении, и их обязательно посвятят в рыцари, а мой дядя – обычный стоматолог из Тонтона…
Так. Я высказалась достаточно ясно.
– А кто ваш отец?
Ну вот. Он задал этот вопрос.
– Он умер. Мои родители умерли. Автомобильная катастрофа десять лет тому назад. – Откидываюсь на спинку стула, ожидая, что повиснет неловкая пауза.
Его реакция может быть какой угодно. Молчание. Рука, прижатая ко рту. Он может задохнуться от наплыва чувств. ® Издать восклицание. Сменить тему. Проявить нездоровое любопытство. Рассказать о еще более ужасной катастрофе, в которую попала тетушка друга его друзей.
Одна девушка разразилась слезами. Я смотрела, как она всхлипывает, и искала для нее бумажный носовой платок.
Но… странно как-то. Никакой неловкости не возникло. Сэм не отвел взгляда. Не стал прочищать горло, ловить ртом воздух или заговаривать о другом.
– Оба одновременно? – наконец тихо спрашивает он.
– Мама умерла на месте. А отец на следующий день, – горько улыбаюсь я. – Но я не попрощалась с ним. Он не пришел в сознание.
Я давно поняла, что улыбка – единственный способ сохранить самообладание при таких беседах.
Официант приносит кофе, и несколько мгновений мы молчим.
– Мне очень, очень жаль.
– Я пережила это. – Голос у меня спокойный. – Мы стали жить с дядей, он стоматолог, а тетя – ассистентка стоматолога. Они воспитали нас – меня и моих младших братьев. Так что… у меня все хорошо. Все хорошо.
Стараясь избежать его взгляда, помешиваю капучино и отпиваю глоток.
– Это многое объясняет, – наконец говорит Сэм.
Его сочувствие невыносимо. Я не способна выносить ничье сочувствие.
– Ничего это не объясняет, – отрезаю я. – Это случилось много лет назад. Все в прошлом, я взрослая и справилась с этим, понятно? Так что вы не правы.
– Это объясняет, почему вы придаете такое значение зубам.
– О.
Туше.
– Да, я хорошо знаю об уходе за зубами.
Сэм вгрызается в печенье, я пью капучино.
Через минуту-другую создается впечатление, будто мы подошли к логическому концу, и я жду, что Сэм попросит счет, но он неожиданно говорит:
– Мой друг потерял мать, когда мы с ним учились в колледже. Я многие ночи разговаривал с ним. Ночи напролет. Знаю, каково это. Это нельзя пережить. И нет никакой разницы, «взрослая» вы или нет.
Не предполагалось, что он снова заговорит об этом. Многие быстренько и с облегчением меняют тему.
– А я пережила, – жизнерадостно говорю я. – И обо всем забыла.
Сэм кивает, словно мои слова не удивляют его.
– Да, именно так он и говорил. Другим людям. Знаю, вам приходится это делать… Вы умеете держаться, но это трудно.
Улыбайся. Продолжай улыбаться. Не встречайся с ним взглядом.
И неожиданно к глазам подступают жаркие слезы. Черт. Черт. Такого не случалось долгие годы.
– Не смотрите на меня так, – яростно бормочу я и пялюсь в стол.
– Как «так»? – тревожится Сэм.
– Так, будто вы все понимаете. Прекратите. Просто прекратите.
Делаю глубокий вдох и отпиваю воду. Поппи, ты идиотка. Ты не позволяла себе так разнюниться с… Даже не вспомню, с каких пор.
– Простите, – говорит Сэм. – Я не хотел…
– Нет! Все хорошо. Мне пора. Попросим счет?
– Конечно. – Он подзывает официанта, а я достаю блеск для губ, и через минуту ко мне возвращается самообладание.
Пытаюсь заплатить за ланч, но Сэм отказывается, и в конце концов мы платим пополам.
– Ну вот. – Медленно подталкиваю к нему телефон. – Спасибо. Было приятно познакомиться с вами и все такое.
Но Сэм не обращает внимания на телефон. Он смотрит на меня, и во взгляде его столько сострадания, что я готова запустить в него сахарницей… Если он опять заговорит о моих родителях, так и сделаю.
– Мне любопытно, – наконец произносит он, – вы когда-нибудь смогли противостоять хоть кому-то?
– Что? Конечно, нет. Зачем мне кому-то противостоять?
– Вот в этом и заключается ваша проблема.
– Нет у меня проблем! Это у вас их полно. По крайней мере, я пытаюсь быть милой с людьми. А вы… несчастный.
Сэм снова хохочет, а я снова краснею. Ладно, может, «несчастный» неподходящее слово.
– Все у меня хорошо, – повторяю я и тянусь к сумочке. – Мне не нужна помощь.
– Не трусьте.
– А я и не трушу! – в ярости ору я.
– Если вы признаетесь себе в каких-то своих проблемах, то сможете справиться с ними, – весело говорит он. – Читая мои письма, вы решили, что они слишком короткие и «несчастные». И сказали мне об этом. Может, вы и правы. Но знаете, что я понял из вашей переписки?
– Нет! Не знаю и знать не хочу.
– Я увидел девушку, которая бросается на помощь другим, но не способна помочь самой себе. Человек не должен идти по церковному проходу, чувствуя себя ущербным, пытаясь выдать себя за того, кем не является. Не мне судить, кого вы боитесь, но…
Он берет телефон, нажимает на кнопку и поворачивает его экраном ко мне.
Черт.
Это мой список. Тот, что я набросала в церкви.
ЧТО СДЕЛАТЬ ПЕРЕД СВАДЬБОЙ
1. Изучить греческую философию.
2. Изучить ботанику.
3. Выучить длинные слова для «Скраббла».
4. Запомнить: я ИПОХОНДРИК.
5. Бефстроганов. Полюбить. (Пройти сеанс гипноза?)
Моему смущению нет предела.
– Это вас не касается, – бормочу я.
– Конечно, не касается. Но мне известно, что иногда бывает трудно постоять за себя. Однако необходимо. И вы должны научиться этому. До свадьбы.
Я молчу. Невыносимо это слышать, но он прав. Сэм терпеливо ждет, пока я приведу в порядок свои мысли.
– Хорошо вам говорить, – наконец произношу я. – Хорошо говорить, что нужно учиться стоять за себя. Но что конкретно я могу им сказать?
– Они – это…
– Не знаю. Наверное, его родители.
Некрасиво говорить о родителях Магнуса за его спиной. Но я уже ступила на этот порочный путь.
Сэм не колеблется ни секунды.
– Нужно сказать: «Мистер и миссис Тэвиш, вы смотрите на меня свысока. Вы действительно считаете меня ущербной или у меня просто разыгралось воображение?»
– На какой планете вы живете?! Это невозможно!
– Знаете, что я собираюсь сделать сегодня днем? Собираюсь указать одному члену совета директоров на то, что он работает недостаточно усердно, провоцирует негативное отношение к себе со стороны других членов совета директоров и его пренебрежение личной гигиеной угрожает работе компании.
– О боже! Какой ужас!
– Все пройдет хорошо. – Сэм спокоен. – Задам ему хорошую взбучку, и ему ничего не останется, кроме как согласиться со мной. Это дело техники и уверенности в себе. Неприятные разговоры – мой конек. Я многому научился у Ника, – добавляет он. – Тот может заявить людям, что их компания – куча дерьма, и они это стерпят. А то и похлеще. Что их страна – куча дерьма.
– Ух ты! – Я даже пугаюсь.
– Знаете что, давайте вы придете на наше собрание. Если, конечно, не заняты.
– А можно?
– Почему нет? Вдруг чему-то научитесь.
Я и понятия не имела, что можно быть специалистом по неприятным разговорам. Пытаюсь вообразить, что говорю кому-то, что его личная гигиена составляет проблему. Да в жизни не подберу нужных слов.
Ладно. Я должна услышать это.
– Хорошо! – Ловлю себя на том, что улыбаюсь. – Спасибо.
Телефон так и лежит передо мной на столе.
– Э… Я отдам его вам в офисе? – как ни в чем не бывало спрашиваю я.
– Конечно. – Он натягивает пиджак. – Спасибо.
Ура! Я смогу проверить сообщения!
Как же замечательно, должно быть, работать в подобном месте. В здании, где находится офис Сэма, все непривычно – начиная с внушительного эскалатора и роскошных лифтов и кончая ламинированной карточкой с моей фотографией, которую за три секунды выдал мне автомат. Когда в «Здоровую жизнь» приходят пациенты, мы просто записываем их фамилии в тетрадку.
Поднимаемся на шестнадцатый этаж и идем по коридору, устланному ярко-зеленым ковром и уставленному модными креслами самой разной формы. Повсюду черно-белые фотографии Лондона. Справа тянутся личные кабинеты, отделенные от коридора стеклянной стеной, а слева за перегородкой – большое открытое пространство с разноцветными столами. Все здесь такое классное. Есть автомат с водой, как и у нас, а еще кофеварка-эспрессо, огромный холодильник и большая ваза с фруктами.
А я ведь не устаю талдычить Руби, что нужно обустроить нашу клинику.
– Сэм! – приветствует его мужчина в темно-синем льняном пиджаке, и, пока они разговаривают, я озираюсь, гадая, а не увижу ли Уиллоу. Вот девушка со светлыми волосами говорит что-то в телефон, положив ноги на стул. Может, это она?
– Хорошо, – сворачивает разговор Сэм, – это интересно, Найхол. Я подумаю.
Найхол – настораживаюсь я. Мне почему-то знакомо это имя. Уверена, что знакомо. Найхол… Найхол…
– Спасибо, Сэм, – отвечает Найхол. – Я перешлю тебе этот документ прямо сейчас…
И тут я вспоминаю.
– Поздравьте его с рождением ребенка! – шепчу я Сэму. – На прошлой неделе у него родилась девочка. Ясмина. Семь фунтов. Она изумительная. Вы видели письмо?
– О… – Сэм растерян, но быстро приходит в себя. – Найхол, с дочкой тебя, кстати говоря. Потрясающая новость!
– Ясмина – очаровательно имя, – радостно улыбаюсь я. – Семь фунтов! Какой хороший вес. Как она?
– Как Анита? – присоединяется Сэм.
– Обе хорошо, спасибо! Прошу прощения… Не уверен, что мы знакомы. – Найхол смотрит на Сэма, ожидая подсказки.
– Это Поппи, – говорит Сэм. – Она пришла… на консультацию.
Найхол пожимает мне руку, по-прежнему выглядя озадаченным.
– А откуда вы знаете о ребенке?
– Мне сказал об этом Сэм, – непринужденно вру я. – Он так радовался за вас. Правда, Сэм?
Ха! Взгляните только на его лицо!
– Верно, – наконец произносит он. – Я рад за тебя.
Щеки Найхола заливаются румянцем.
– Спасибо, Сэм. Не думал, что ты такой…
– Без проблем. Еще раз поздравляю. Поппи, нам нужно идти.
Шествуем дальше, и, глядя на лицо Сэма, мне хочется показать ему язык.
– Хвати, бога ради, – бормочет Сэм, не поворачивая головы. – Сначала животные, теперь младенцы. Какую репутацию вы мне создаете?
– Хорошую! Все будут любить вас!
– Эй, Сэм, – слышим мы голос сзади, поворачиваемся и видим Мэтта Митчелла, он выглядит очень довольным. – Я только что узнал! Сэр Николас едет в Гватемалу! Потрясающе!
– Да, – резко кивает Сэм. – Мы говорили с ним об этом вчера вечером.
– Я просто хотел поблагодарить тебя, – проникновенно говорит Мэтт. – Знаю, это ты повлиял на него. Вы оба придадите вес мероприятию. Да, и спасибо за денежный вклад. Нам было очень приятно.
Застываю в изумлении. Сэм пожертвовал деньги на поездку в Гватемалу?
Теперь Мэтт улыбается мне:
– Как приятно снова видеть вас. Вас интересует эта поездка?
Еще бы! Любой был бы счастлив отправиться в Гватемалу.
– Ну… – с энтузиазмом начинаю я, но Сэм решительно обрывает меня:
– Нет, не интересует.
Ну почему, почему он вставляет мне палки в колеса?
– Может, в следующий раз, – вежливо говорю я. – Надеюсь, поездка будет удачной!
Мэтт Митчелл разворачивается и устремляется в другую сторону, а мы идем дальше. Я раздумываю над тем, что услышала.
– Вы не говорили мне, что сэр Николас едет в Гватемалу.
– Разве? – безразлично роняет Сэм. – Едет.
– А вы сделали пожертвование. Значит, считаете это стоящей идеей. Которую нужно поддержать.
– Я сделал небольшое пожертвование, – уточняет он, но я не обескуражена.
– Значит… все устроилось. И никакой катастрофы не произошло.
Я принимаюсь загибать пальцы:
– Девушки из администрации думают, что вы замечательный, и инициатива с идеями оказалась блестящей. Компания от этого только выиграет. Найхол считает вас отличным парнем, и Хлоэ, и весь ее отдел. Джанет в восторге от того, что вы будете участвовать в забеге…
– К чему вы ведете? – Лицо Сэма становится злым.
– Э… ни к чему! – даю я задний ход. – Просто высказываю свое мнение.
Пожалуй, стоит на какое-то время заткнуться.
После коридорной роскоши я ожидала увидеть в кабинете Сэма что-то грандиозное. Это и в самом деле огромная комната, окна на две стороны, одно выходит на мост Блэкфрайрс, повсюду дизайнерские светильники, в центре – массивный стол. В комнатке перед кабинетом стол поменьше, за ним, как полагаю, сидела Вайолет. Рядом с окном – диван, Сэм усаживает меня на него.
– Собрание через полчаса. Мне нужно подготовиться. А вы устраивайтесь поудобнее.
Несколько минут тихо сижу на диване, потом, заскучав, встаю, подхожу к окну и наблюдаю, как по мосту проносятся крошечные машинки. Рядом полка с книгами по бизнесу в твердых переплетах и несколько наград. И никакого фото Уиллоу. И на столе тоже ни одной фотографии. Но ведь они должны где-то быть, верно?
Оглядываюсь, замечаю еще одну дверь. Интересно, куда она ведет?
– Туалетная комната, – объясняет Сэм. – Хотите воспользоваться? Давайте.
Ничего себе! У него на работе личная ванная комната!
Вхожу туда, ожидая увидеть мраморную роскошь, но это самое обычное помещение с небольшой душевой кабинкой. И все-таки это личная офисная ванная. Ужасно круто.
Подновляю макияж, причесываюсь, одергиваю джинсовую юбку. Открываю дверь, собираюсь выйти и тут вижу у себя на блузке мыльное пятно. Черт.
Мочу полотенце и тру пятно. Нет, так ничего не выйдет. Наклоняюсь к крану. И вдруг вижу в зеркале женщину в элегантном черном костюме. Я отпрыгиваю от раковины, а потом до меня доходит, что в зеркале отражается и кабинет, и часть коридора за стеклянной стеной, ведь дверь в ванную приоткрыта. Женщина высокая и импозантная, сорока с чем-то лет, в руке у нее листок бумаги, и она явно направляется к кабинету Сэма.
Выражение лица угрюмое. Может, это тот самый директор, пренебрегающий гигиеной?
Нет. Определенно, нет. Посмотрите только на безупречно накрахмаленную белую блузку.
Господи боже, это Уиллоу?
А я тут с мыльными пятнами и вся мокрая. Настоящая мокрая курица. Может, сказать Сэму, что я не могу присутствовать на собрании? Или попросить его запасную рубашку? Вдруг бизнесмены всегда хранят их в своих кабинетах?
Нет, Поппи. Только людей насмешишь. Но времени у меня не остается. Женщина в черном костюме уже распахивает дверь.
– Сэм, ты мне нужен на пару слов.
– Конечно. В чем дело? Викс, что случилось?
Викс! Ну конечно, это Викс, начальница отдела пиара. Могла бы и догадаться.
Мне кажется, я почти знакома с ней по ее письмам, она именно такая, какой я ее себе представляла. Короткая стрижка, сдержанный голос, туфли на невысоких каблуках, дорогие часы. И в данный момент большая озабоченность на лице.
– Об этом знает только несколько человек, – говорит она, закрывая дверь. – Час назад мне позвонил приятель с Ай-ти-эн. Они заполучили служебную записку Ника, которую собираются обнародовать в десятичасовом выпуске. – Она морщится. – Это… это плохо, Сэм.
– Служебная записка? – недоумевает Сэм. – Какая еще записка?
– Записка, которую он направил тебе и Малколму несколько месяцев назад. Когда ты консультировал «Бритиш Петролеум». Вот она. Прочитай.
Я осторожно выглядываю в щель. Сэм читает распечатку, и по его лицу видно, что он потрясен.
– Какого черта…
– Знаю, – поднимает руки Викс. – Знаю.
– Это… – Сэм не находит слов.
– Это катастрофа, – кивает Викс. – Он говорит о взятках. А если учесть, что он в правительственном комитете… – Она колеблется. – Вы с Малколмом тоже можете оказаться скомпрометированными. Нужно разобраться с этим.
– Но… но я в жизни не видел этой записки! Ник мне ее не посылал! И не писал. Он ни за что не написал бы такого. Да, он прислал нам записку, которая начиналась так же, но…
– Малколм сказал то же самое. Та записка, что он получил, не была дословно такой же.
– Это была совершенно другая записка! Да, она имела отношение к «Бритиш Петролеум», да, в ней поднимались те же вопросы, но ничего подобного в ней не говорилось. – Он трясет листком. – Понятия не имею, откуда это взялось. Ты разговаривала с Ником?
– Конечно. Он не посылал этой записки, он никогда прежде не видел ее, он в таком же обалдении, что и мы.
– Значит, так! Найди оригинальную записку, позвони своему другу с Ай-ти-эн, скажи, что им продали фальшивку. Айтишники смогут доказать, что и когда было написано, они мастера в этом деле…
– Мы пытались сделать это. Долго искали, но первоначального варианта записки нигде нет.
– Как это – нет? – глаза у Сэма лезут на лоб. – Но… это безумие. Ник должен был сохранить его.
– Его продолжают искать. Здесь и в беркширском офисе. Но обнаружили только это.
– Дерьмо собачье! – Сэм издает недоверчивый смешок. – Подожди. Я сам найду его!
Он садится за компьютер и открывает файл. Несколько раз нажимает на клавиши.
– Ну вот! Видишь… – И неожиданно замолкает. – Какого…
Повисает тишина. Я едва могу дышать.
– Нет. Это невозможно. Это не то, что я получил. Что происходит? Она же у меня была!
– А теперь ее нет? – В голосе Викс разочарование.
Сэм снова принимается за компьютер.
– Это не имеет никакого смысла, – бормочет он сам себе. – Записку послали по электронной почте. Она пришла мне и Малколму. Она у меня была. Я прочитал ее собственными глазами. Она должна быть здесь. – Он вглядывается в монитор. – Где это долбаное письмо?
– Ты распечатал его? Сохранил?
Долгое молчание.
– Нет. Я прочитал его в компьютере. А Малколм?
– Он тоже не сделал распечатки. И у него тоже только этот вариант. Ладно, – сникает Викс. – Мы… продолжим поиски.
– Она должна быть здесь, – настаивает Сэм. – Если компьютерщики говорят, что не могут найти ее, пусть к делу подключится побольше людей.
– Да они все ищут ее. Хотя мы им не объяснили, в чем проблема.
– Если она не найдется, скажи ребятам с Ай-ти-эн, что для нас это загадка, – энергично говорит Сэм. – Мы все опровергнем. Докажем, что я никогда не читал эту записку, что Ник никогда ее не писал и что никто у нас ее не видел…
– Сэм, она имеется на сервере компании, – устало говорит Викс. – Мы не можем заявить, что никто не видел ее. Если только не найдем другую записку… – На ее телефон поступает сообщение, и она просматривает его. – Это Джулиан из «Легал». Они попробуют запретить обнародование через суд, но… – Она беспомощно пожимает плечами. – Теперь, когда Ник дает советы правительству, шансов на это немного.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав