Скульптура и декоративно-прикладное искусство 13 страница

В развитии монументальной живописи вид­ное место занимают росписи церкви Троицы в Никитниках (1652—1653). Те­мы росписи — евангельская история, деяния апостолов, притчи. Здесь впервые использова-

ны в качестве образца гравюры незадолго до того изданной в Голландии так называемой Библии Пискатора, позднее часто привлекав­шиеся при написании икон и фресок. Однако они подвергнуты столь значительной перера­ботке, что речь может идти только об исполь­зовании иконографических схем. Созданные по инициативе богатой купеческой семьи, фрески в Никитниках и по характеру жанро­вых мотивов, и по колористическому строю во многом предвосхищают фресковые циклы ярославских храмов конца XVII века. Теперь, после раскрытия росписей, мы имеем возмож­ность видеть интерьер московского храма XVII века в его целостности вместе с украшаю­щими его фресками.

Светские росписи второй половины XVII века извест­ны только по свидетельству современников. В роспи­си Грановитой палаты Московского Кремл я, выполненной Ушаковым совместно с дьяком Клементьевым, были изображены события русской ис­тории, в которых отчетливо проводилась идея прослав­ления царской власти. Судя по описаниям, особенно интересна была роспись Коломенского д в о р-ц а, где в ярких, красочных образах отражалась систе­ма космографических представлений, характерных для XVII века.

В начале XVII века, когда Москва тяжело переживала Смутное время, Ярославль, до того стоявший в стороне от основной арены исторических событий, стал крупным центром общественной и культурной жизни. Не теряет своего значения Ярославль и в середине ве­ка. Расположенный на Волге, на пересечении торговых дорог, он превращается в крупный торговый город с многочисленным ремеслен­ным населением и богатым купечеством. На средства этих купцов и прихожан из посад­ских людей строятся храмы, великолепно ук­рашенные фресками. Вкусы заказчиков, их мирские интересы, значительная широта кру­гозора сказались и на сюжетном составе рос­писей, и на их трактовке. Поэтому, хотя в большинстве случаев храмы расписывали из­вестные московские мастера, фрески Ярослав­ля неповторимо своеобразны; подобных им не найти в искусстве Москвы. Из ярославских циклов первой половины XVII века следует на­звать роспись церкви Николы Надеи­на (1640). В небольших фресках, похожих на клейма иконы, просто и даже несколько при­митивно рассказаны события из жизни Николы. Многие композиции обильно украшены орна­ментом. Одним из мастеров был Севастьян Дмитриев, расписавший «камору» под коло­кольней и нижний ярус храма с чудесами Николы.

Расцвета монументальная живопись Ярос­лавля достигла во второй половине XVII сто­летия. Роспись Храма Ильи Пророка (ил. 93, 94), самая значительная из всех яро-

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII ВЕКА

славских росписей, была исполнена в 1681 го­ду группой мастеров под руководством Гурия Никитина. Наиболее интересны в ней фрески, посвященные истории пророка Ильи и ученика его, пророка Елисея. Темы священного писания в них зачастую претворяются в увлекательный рассказ, в котором светские моменты со всей очевидностью преобладают над религиозным содержанием.

В одной из фресок представлено чудесное исцеление отрока, однако сцена чуда отодви­нута к самому краю композиции, главное' место занимает изображение жатвы: желтое) хлебное поле, на котором жнецы в ярких ру-' бахах размашистыми движениями жнут и вя­жут в снопы рожь; вдали на горизонте, на фо­не синего неба, вырисовываются темно-зеле-] ные силуэты деревьев, одиноко стоящих ере-] ди поля. Побочный бытовой эпизод, который в соответствующей гравюре Библии Пискатора представлял собой небольшую сцену в глу-| бине композиции, превратился у русского ху4 дожника в главную тему фрески.

Гравюры Библии Пискатора лежат в основе многих фресок ярославских храмов. Видимо, они привлекали своим светским характером, но каждый раз подвергались сильной перера-1 ботке, изменявшей как смысл изображенного,] так и сами художественные приемы: перепек-! тивные построения гравюр русские художники развертывали на плоскости, придавая еррес-] ке сходство с пестрым декоративным ком ром с равномерно разбросанными яркими пят-] нами.

В росписи галерей и паперти церкви Ильи Пророка множество фантастических, сказоч­ных мотивов. Здесь развиты темы ветхозавет-, ные и эсхатологические (связанные с темой конца мира и страшного суда), в изображении которых мастера, менее связанные священным назначением храма, обнаруживают неистощи­мую находчивость. Особенно занимательно и! подробно рассказана церковная история со-| творения мира и первых людей, вплоть до их изгнания из рая.

Через всю роспись основной темой прохо­дит увлекательный рассказ о мире светлом и прекрасном, в котором живут и действуют не святые аскеты, а обычные смертные люди. Это] сказалось и в пристрастии художника к изо­бражению красивого человека, окруженного столь же красивым пейзажем и архитектурой,] и в том, что в этих фресках с необычной для древнерусского искусства смелостью д*:о изображение нагого тела («Блудница на Зве­ре», «Жена Пентефрия», «Купающийся Нее-ман», «Непорочная Сусанна», «Вирсавия» я другие).

Фрески покрывают стены храма сплошным многоцветным ковром. В стремлении к деко-'

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII ВЕКА

ративности художники зачастую сплетают кон­туры фигур в один замысловатый узор; увле­ченные орнаментом, они не только включают его в сюжетную композицию, но и создают целые орнаментальные панно.

Несколько позднее Ильинской, в 1694— 1695 годах, была расписана церковь Иоан­на Предтечи в Т о л ч к о в е. Выполняла роспись группа мастеров в шестнадцать чело­век под руководством Дмитрия Григорьевича Плеханова. Фрески этой церкви также являют­ся выдающимся памятником монументальной живописи Ярославля. Исполненные по заказу прихожан, они несколько строже ильинских и по выбору сюжетов и по характеру их трак­товки. Главное место на центральном своде отведено композиции на тему «Премудрость созда себе храм». Фрески на стенах основного храма расположены в восемь и даже девять рядов. Четыре верхних посвящены евангель­ской истории, два яруса — житию Иоанна Предтечи и «Песне песней», нижние ярусы занимают святцы. Во фресках галерей и па­перти многие изображения повторяют уже найденные ильинскими мастерами компози­ции, но наряду с библейскими сюжетами здесь художники поместили и «исторические» сюже­ты—историю местной чудотворной иконы Толгской Богоматери.

Кроме этих циклов в Ярославле в конце XVII века был создан еще ряд росписей. К 1691 году относятся фрески церкви Николы Мокрого. Наиболее интересны в них «Страшный суд». Несколько ниже по ху­дожественным достоинствам росписи церк­ви Богоявления, относящиеся к 1696— 1700 годам. Роспись Федоровской церкви конца XVII века во многом близка ильинским фрескам.

Ярославская иконопись, так же как мону­ментальная живопись, отличалась большим своеобразием. Сохранилось множество прево­сходных ярославских икон конца столетия, и среди них такие, как житийная икона пророка Ильи (ГТГ), икона «Благове­щение» в церкви Ильи Пророка, «Возне­сение» в церкви Иоанна Предтечи в Толчко-1е. В житийной иконе Иоанна Предтечи (ГТГ, ил. 75) огромная фигура святого распола­гается в центре на фоне пейзажа, где отделен­ные друг от друга горками, тропинками и речками изображены сцены из его жития. Большой интерес представляют в них архитек­турные мотивы полуфантастического характе­ра. В жанровых сценках проявилось много наблюдательности.

Одновременно с ярославскими возникает ряд значительных фресковых циклов в других городах Средней России. Цикл росписей

в Боскресенском соборе в Романо-ве-Борисоглебске (ныне город Тутаев) относится к 1680 году; 1685 годом датируются фрески собора Ипатьевского мо­настыря в Костроме. В 1686—1688 годах Д. Г. Плехановым создается роспись Со­фийского собора в Вологде, в Успен­ском соборе Троице-Сергиева монастыря. При отдельных удачах эти фрески в целом значи­тельно уступают ярославским.

С ярославскими фресками могут выдержать сравнение только росписи храмов Рос­това, ставшего в конце XVII века крупным художественным центром. Все три церкви ро­стовского кремля — Спаса на Сенях, Воскресе­ния и Иоанна Богослова — были расписаны по повелению ростовского митрополита Ионы Сысоевича в 1675—1680 годах.

Несколько археичнее остальных роспись храма Иоанна Богослова. Фрески паперти, посвящен­ные житию апостола Петра, выдержаны в старых ико­нописных традициях. Особенно хороши росписи алтаря, где тонко подобранные красочные сочетания создают цельный декоративный ансамбль.

Паперть церкви Воскресения ук­рашена сценами из Апокалипсиса. Внутри церкви изображены главным образом еван­гельские сюжеты, среди них выделяется па­тетикой сцена Воскресения.

Роспись церкви Спаса на Сенях имеет вличественный, торжественно-зрелищ­ный характер — особенно огромная по своим размерам композиция «Страшный суд» и сце­ны «Страстей».

Ростовские фрески исполнены с подлинным композиционным и колористическим мастерст­вом. Однако по тематике эта живопись несрав­ненно архаичнее живописи ярославских храмов с ее чертами новаторства.

При всей противоречивости развития изо­бразительного искусства XVII века основным в нем было зарождение нового художественно­го мировоззрения, формирование представле­ния о том, что задача живописи — отражение реальной действительности. Благодаря этому небывало расширяется круг сюжетов, в рели­гиозные композиции наряду с бытовыми сце­нами включается пейзаж, развиваются архитек­турные мотивы, появляются изображения на­гого тела.

Несомненной заслугой мастеров XVII века явилось то, что они попытались заговорить языком искусства о простом, земном челове­ке. Однако отдельные реалистические наблю­дения еще не составили единого творческого метода, не выразили со всей полнотой нового подхода художника к явлениям действитель­ности. Это стало исторической задачей искус­ства последующего времени.

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII ВЕ

Глава третья

СКУЛЬПТУРА И ДЕКОРАТИВНО-ПРИКЛАДНОЕ ИСКУССТВО

Возрастающий интерес в искусстве XVII ве­ка к реальному, живому миру выразился с большой силой и в предметном творчестве. Но наряду с новыми веяниями и влияниями западного и восточного искусства декоратив­ное творчество отражало также идеи защит­ников старины, отстаивавших исконные тради­ции перед сторонниками западного направле­ния в развитии русской культуры. Передовые представители нового направления, такие, как боярин А. Л. Нащокин, остерегали, однако, от слепого подражания западным образцам, ино­земной моде и быту. Поскольку главными за­казчиками в то время были дворяне и купцы, то, естественно, их потребности и вкусы влия­ли на художественное творчество в первую очередь. Декоративно-прикладное искусство все шире входило в быт и служило его нуж­дам.

Новые устремления эпохи, тяга к материаль­ности уживаются в искусстве с нарядностью и роскошью. Яркая красочность, богатство рус­ского узорочья достигают теперь особой пыш­ности, становятся характерными и для широ­кого круга изделий русских мастеров. Будучи выходцами из народа, они в значительной сте­пени выражали и народные вкусы.

Как уже говорилось в предыдущей главе, основные ремесленные силы сосредоточила Оружейная палата Московского Кремля.

Чувство земной красоты, интерес к реальным фор­мам, с одной стороны, с другой — сказочная фантасти­ка пронизывали все виды художественного творчества. Орнаментальность, претворявшая мотивы живой приро­ды, была ведущим началом. Характерен в этом отноше­нии Теремной дворец Кремля. Здесь узо­рочьем проникнута вся архитектура снаружи и внутри. Стены, своды, пол, изразцовые печи, ткани, посуда — все как бы заплетает густой вьющийся травный орна­мент. Восьмым чудом света называли современники Коломенский дворец. Резьба покрывала орна­ментом подзоры, наличники, притолоки и крыльца, придавая образу праздничность.

Пышная ажурная резьба, где главным эле­ментом был побег растения, цветок, гроздь винограда, украшала иконостасы, царские врата; они сияли в храмах позолотой. Густое узорочье «каменной рези» вносило прихотли­вый ритм в образ архитектурных сооружений. Здесь сказывались и опыт богатых традиций, и любовь к орнаменту русских мастеров, и тот особый склад их художественного мышления, в котором фольклорная фантастика, вымысел имели большое значение. Исключительное мастерство русских резчиков по дереву и камню с блеском запечатлелось во многих ху­дожественных ансамблях XVII века. К ним в первую очередь надо отнести каменную и де­ревянную резьбу Новодевичьего монастыря,

церкви Николы «Большой крест», Крутицког(теремка в Москве. В густой растительный узор с мотивами виноградной лозы, листьев, цве тов вплетаются изображения фантастических! вполне реальных зверей, таких, как рысь, бел-ка и т. п.

Особая монументальность пронизывает х«дожественный строй тонкой, чуть ли не юве-лирной, объемной резьбы иконостасов, напри мер, иконостаса Смоленского с обо ра Новодевичьего монастыря в Мо скве, выполненного в 1683—1685 годах маете рами кремлевской Оружейной палаты во гла ве с Осипом Андреевым и Степаном Зиновье-вым, а также царских врат в церкви Москвы (например, в церкви Успения н| Покровке, 1696, ил. 98) и многих друга городов.

Новые принципы живописи, усиливающаяся объемность фигур и многоплановость компо зиции в иконописи требовали уже других об рамлений. Иконостасная резьба становита горельефной и настолько насыщается сочны' ми формами, что порой утрачивается ритми-ческая четкость резного орнамента. Но все ж(и теперь чувство синтеза не покидает мастера, буйство причудливых узоров сдерживает стро­гая архитектурная логика целого (и к о н о с та< церкви Знамения в Дубровицая 1690—1704).

Резьба, сочетаясь с красочностью росписи, изразцов и цветного кирпича, создает праз| днично-декоративный образ архитектура XVII века (наличники Ново-Иерус» лимского собора).

Поливные изразцы — зеленые, различны! оттенков, появившиеся в начале века, посте­пенно колористически обогащаются, пластика их форм усиливается.

В середине XVII века быстро развиваете! искусство архитектурной керамики, называемое ценинным делом. Изразцы украшают фасады церквей не только в Москве, но и в друга городах. Они стали характерными для посад ской архитектуры в Ярославле, Ростове, Солы вычегодске, придавая ей особенную наряд­ность и жизнерадостность. Изразцовое убран­ство ярославских церквей Иоанна Зла­тоуста в Коровниках (1649—1654), Ни­колы Мокрого (вторая половина XVII ве­ка) и других, свидетельствуют о художествен­ных достижениях русских мастеров.

Различные по форме, рисунку и цвету из­разцы иногда употреблялись в виде декора­тивных вставок или в виде драгоценных об­рамлений окон, ширинок, опоясывающих зда­ние, а то по принципу узорчатого ковра по­крывали стены сплошь, как в убранстве теремка Крутицкого митрополичь­его подворья.

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII ВЕКА

Изразцовое производство, процветавшее сначала в Валдайском Иверском монастыре, переведенное патри­архом Никоном в Ново-Иерусалимский монастырь в са­мом начале его постройки, расширилось во второй по­ловине века. Среди мастеров славились своим искус­ством Игнат Максимов, Степан Иванов Полубес и дру­гие (изразцы церкви Григория Неокеса-рийского в Москве, 1679).

Растительный мотив сочетается в изразцах с картушами и другими декоративными фор­мами, близкими в своей основе народной де­ревянной резьбе. С ней роднит и сам принцип изготовления изразца, напоминающий по тех­нике пряничное искусство. В пластичной гли­не, как в тесте, узор оттискивался деревянной или каменной резной формой.

Полихромные изразцы широко распростра­няются во второй половине XVII века. Зеле­ный, бирюзовый, голубой, желтый, белый цве­та непрозрачной поливы сверкали радостным многоцветьем, внося особую живописность и праздничность не только во внешнее убранст­во архитектуры, но и в ее внутреннее про­странство. Нарядное узорочье с изображени­ем сказочных птиц и растений на изразцах печей создавало декоративный центр интерье­ров боярских палат и посадских домов.

Наряду с резьбой по дереву и камню вид­ную роль в это время приобретает круглая скульптура. В чей особенно наглядно отрази­лась борьба традиционного с новыми реали­стическими тенденциями. Выбор тем был еще ограничен условностью древних традиций. Од­нако нарастающие реалистические устремле­ния в искусстве постепенно усиливают объем­ность и статуарность в скульптуре. Например, в скульптуре Параскевы Пятницы из Брянского Петропавловского монастыря (XVII век) и в фигуре стар­ца (XVII век, ГРМ). Реалистические элементы трактовки лица сочетаются с традиционным «блочным» ярко раскрашенным изображением фигуры.

Особое место занимает скульптура Пермского края (Пермская государст­венная художественная галерея). Здесь живы­ми оказались языческие традиции, определив­шие расцвет местной деревянной скульптуры. Свежесть, непосредственность народного искусства отличает культовую пластику. Обоб­щенность формы, четкий линейный ритм, вы­разительность силуэта, большая экспрессия присущи человечески теплым образам свя­тых: страдающий Христос, Никола Можайский и другие (конец XVII века). Нередки были скульптурные изображения птиц, льва. Объемные резные львы, жизненно выразительные, помещались у подножия «мест» храмоздателей, были деталью резной мебели XVII века (Музей-заповедник XVI— XVII веков «Коломенское»).

Стремление к пластичности, полновесности объемной формы выразилось и в изделиях из металла. Иконы украшают сочные чеканные рельефы золотых и серебряных риз, почти совсем теперь скрывающих живопись. Иногда чеканные изображения фигур до некоторой степени приближаются к круглой скульптуре. Крупные головы херувимов напаиваются на металлические стержни. Исключительный ин­терес представляет чеканная серебряная рака из Архангельского собора Мо­сковского Кремля со скульптурным изобра­жением царевича Дмитрия (1630, Го-сударственная Оружейная палата, ил. 100). Тонкая моделировка формы лица, имеющего портретные черты, сочетается с богатым узо­рочьем чеканного растительного орнамента и драгоценных камей, украшающих венец-коро­ну. Авторы этого произведения Гаврила Овдо-кимов и пять других серебряников из Оружей­ной палаты.

Не менее развито в XVII веке литье из меди. Спокойными, округлыми по очертанию оста­ются формы русской золотой и серебряной посуды. Она не теряет близость с народной деревянной утварью. Московские чеканщики этого времени проявляли творческую изобре­тательность, утверждали новые технические приемы украшения и орнаментации, руковод­ствуясь при этом безошибочным чувством гармонии, знанием материала и пониманием вещей как синтеза скульптурной формы и де­кора. Прекрасным выражением этого служит братина XVII века — национальная рус­ская форма заздравной чаши (первая треть XVII века, ГИМ, ил. 99). Всеребрянойбра-тине Федора Евстигнеева 1642 года (Государственная Оружейная палата) травный чеканный орнамент как бы окутывает форму, подчеркивая ее округлость мерным ритмом стелющихся завитков.

По гладкому фону венца горловины «собирающей» вверху форму, проходит орнаментальная вязь надписи; в ней говорится, что истинная любовь—точно небью-щийс. золотой сосуд. Конусообразные крышки братин похожи на шлемы древнерусских витязей или лукович­ные главки русских церквей. Форма братин почти не изменялась на протяжении веков, в то время как сере­бряный ковш, называющийся ковш-лебедь, претерпева­ет в XVII веке большие изменения. Меняются пропор­ции, силуэт ладьевидной формы. Сходство с плывущей птицей стирается по мере того, как ковш к концу века теряет свое практическое назначение. В этот период появляются новые формы посуды: стаканы, чарки, куб­ки, кружки, покрытые черневым растительным орна­ментом. Он густо укрывал поверхность вещи и тем не менее никогда не разрушал архитектонику ее формы. Мастер умел гладкими участками поверхности, контра­стирующими с густым узорочьем, блеском или мато­востью металла, выявить, подчеркнуть пластику самого материала, конструкции вещи, скульптурность формы. Орнамент на протяжении века претерпевает свои из­менения. Плотное заполнение пространства сложным

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII ВЕЮ

плетением круглящихся стеблей, листьев сменяется к концу строгой простотой, нестесненным, естественным течением ритма вьющихся пиний. Ко второй половине века растительный орнамент теряет отвлеченный харак­тер. Его формы приближаются к естественным, подме­ченным в природе. Сочные изображения цветов, листь­ев и трав становятся крупнее, ритмы свободнее. Их упругость создает впечатление силы роста. Таков, на­пример, черновой орнамент серебряной стопы конца XVII века (ГИМ) и ставца серебряного царевны Софьи, сделанного мастерами Михаилом Михайловым и Андреем Павловым (1635, Государствен­ная Оружейная палата). Позолоченные цветы и листья ставца мягко сияют на черном бархатном фоне.

Красочное узорочье русского декоративно-прикладного искусства XVII века нельзя пред­ставить себе без многоцветья эмалей и деко­ративного шитья. Эмальерное искусство в это время было поднято на большую высоту ма­стерами Москвы, Сольвычегодска и Великого Устюга. Русские мастера имели тесный кон­такт с приезжими греческими ювелирами и мастерами стран Европы. В царских мастер­ских эмалями украшались оклады икон и еван­гелий. Выдающиеся памятники московского ювелирного дела представляют предметы «конюшенной казны». Яркими эмалями укра­шена золотая оправа седла «боль­шого наряда» царя Михаила Федо­ровича (1637—1638, Государственная Ору­жейная палата), сделанная мастером Иваном Поповым «со товарищи».

Эмаль сверкала на гладких поверхностях изделий, входила в сканый орнамент, ею за­ливали округлые поверхности сосудов и по­крывали рельеф чеканных изображений. Все­возможных оттенков эмаль, плотная и про­зрачная, словно светящаяся изнутри, конкури­ровала с драгоценными камнями. Характерный пример: золотой с эмалью потир — вклад боярина А. И. Морозова в 1664 году в Чудов монастырь. Сапфиры, изумруды, руби­ны и алмазы горят в орнаменте из многоцвет­ной эмали.

Ко второй половине XVII столетия выраба­тывается особый московский стиль мелкого травного орнамента. Во второй половине XVII века видным центром прикладного искус­ства стал Сольвычегодск. Сольвычегодские мастера особенно прославились эмалевой жи­вописью (последняя четверть XVII века), мно­гокрасочной, яркой, тона московских эмалей были более легкими и светлыми. В мастерских «именитых людей» Строгановых развивается «усольское финифтяное дело». Усольскую эмаль как самостоятельную школу русской финифти отличает мягкость колорита цветоч­ной и травной росписи по светлому фону. Предмет, залитый по внутренней и внешней стороне белой эмалью, расписывался травным орнаментом, крупными тюльпанами с сочны­ми листьями и характерной штриховкой кра-

сочных пятен в местах тени. Были и сю жетные изображения: сцены охот, компози ции «Знаки зодиака», «Пять чувств» (серебря ная чаша, конец XVII века, Государственна! Оружейная палата).

Из мастерских Строгановых искусство эмал распространилось по всему Русскому Север) В Великом Устюге сканый орнамент покрывал ся бирюзовой, зеленой и черной эмалью с бе лыми, черными и желтыми акцентами в вид! точек. Такие эмали, украшавшие оклады ико> имеют много общего с народной северно росписью по дереву (например, цата се ребряная с эмалью, XVII век, ГИМ).

Процветало прикладное искусство в XVII ве ке и в посадских городах Поволжья: резьб, по дереву, кузнечное мастерство, изготовлд ние изразцов, серебряное дело здесь достигш больших высот и художественного своеобра зия. В XVII веке в городах Поволжья быш развито искусство набойки. Красочный узо| печатался на холстах с резных деревянны; досок, приготавливаемых специальными мад терами. В этой отрасли сложилась высока! орнаментальная культура.

Со второй половины XVII века лицево(шитье все дальше уходит от живописи и, на против, сближается с ювелирным искусством Блеск золота и серебра, сверкание драгоцен' ных камней и жемчуга имеют теперь перво< степенное значение в произведениях шитья I в первую очередь ценятся современникам» (пелена Николы с житием, вторая по ловина XVII века, ГИМ).

Драгоценной вышивкой сплошь покрывались детал! одежд, иногда и вся она целиком. Таков и саккос пат риарха Никона (1655, Государственная Оружейная па; лата), украшенный вышивкой с изображением проро ков и святых. Жемчуг нашивался по контуру изобр^ жения. Высоким техническим мастерством и мои» ментальностью стиля выделяется строгановская школ шитья середины XVII века. Здесь златошвейное дел(достигло больших высот.

Наряду с лицевым шитьем во второй поло­вине XVII века получает широкий размах де коративное шитье. Им славились златошве Царицыной мастерской палаты, украшавши! вышивкой седла, полотенца, оплечья церков^: ной одежды. Низанье жемчугом, шитье золе* тыми нитями и шелками имели много общегй с народной вышивкой и не только в сходстве мотивов, но и в чувстве ритма, линии, цвета; в самой поэтике искусства. Характерен по-кров с изображением Сергия Радо| нежского с житием — вклад А. И, Стро| гановой в Троице-Сергиев монастырь (1671|

Декоративно-прикладное творчество XVII вея ка отражало культурный подъем, переживав мый Россией. С одной стороны, завершаете) значительная эпоха древнерусского искусства а с другой — прокладывается путь к новому,

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII ВЕКА

В последней четверти XVII столетия уже за­метны первые вестники светского искусства XVII столетия — появляются произведения, исключительной простоты и строгости, такие, как серебряный с чернью ставец царевны Софьи Алексеевны (1685, Государственная Оружейная палата). Сам круг предметов домашнего обихода необычайно расширился, приблизив прикладное искусство к повседневной жизни. Мастерство исполнения доводится до исключительного артистизма. В декоративном искусстве преломлялся опыт русской иконописи с ее пластическими прин­ципами, декоративностью цвета и линейностью. Во всех отраслях прикладного искусства про­явилось стремление к передаче форм приро-

ды, к многоцветности. Скульптурная сочная резьба по дереву вытесняет плоскую с отвле­ченными формами. Часто сюжеты и техника заимствовались из книжного искусства, напри­мер, в орнаменте усольских эмалей или чер­ни. Широко распространенная среди русских мастеров Библия Пискатора была источником новых веяний. Но тем не менее все влияния как Востока, так и Запада преломлялись в древнерусском искусстве творчески и ориги­нально.

Интерес к жизни, реалистические устремле­ния в декоративно-прикладном искусстве вы­ражали, как и в живописи, становление нового мировоззрения, характеризующего эпоху пе­реломного времени на рубеже двух веков.

Раздел шестой

ИСКУССТВО ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII ВЕКА

введение

Графика, живопись и скульптура начала XVIII века

Архитектура и декоративно-прикладное искусство начала XVIII века

Введение (к третьей и четвертой главам)

Живопись, графика и скульптура середины XVIII века

Архитектура и декоративно-прикладное искусство середины XVIII века

ВВЕДЕНИЕ

Восемнадцатый век принадлежит к числи наиболее значительных этапов русской истЯ рии. Россия вступает в него средневековой! довольно отсталой экономически и социальн! страной, а к концу века приходит сильно! развитой державой, активно влияющей на судьбы мира.

Начало восемнадцатого столетия ознаменЯ вано реформами Петра I. Подготовленные постепенно накапливающимися социально-эко| номическими изменениями, они затрагиваю! хозяйство страны, ее государственное устрой ство, армию и флот, культуру. В самом обще! смысле это выражается в европеизации все! областей жизни, решительном сдвиге от срея невековья к новому времени. Совершенн! очевиден двойственный смысл этих преобрази ваний. Несомненно прогрессивные, они в том время в условиях крепостничества и социали ного неравенства объективно ведут к усил! нию деспотии, укрепляя позиции господствую! щих классов.

Государство г первой половине столетия энергично строит крупные по тем времена»! металлургические заводы, суконные и полот! няные фабрики, поощряет развитие техники Теперь Россия сама изготовляет из собствен! ных материалов совершенное оружие, вполке] современные корабли.

Регулярная армия и флот заменяют прэж! ние средневековые воинские формирования Обученные по-новому, мощно вооруженные] они под предводительством самого Петра | других полководцев новой школы завоевыва ют славу в трудных, но победоносных батали] ях, обеспечивая России выход к Балтийском! морю — кратчайший путь в страны Западно! Европы.

Слагается новый современный администра-^ тивный аппарат дворянской империи. Петр ом разует взамен средневековых приказов немно] гочисленные, но действенные коллегии, зама няет традиционную боярскую думу, основан] ную на наследственном представительстве] сенатом из нескольких назначаемых лиц. Да же относительно независимые прежде религия и церковь оказываются теперь под властной рукой государства. Абсолютная монархия, ела жение которой начиналось еще в XVII веке теперь предстает как вполне оформившее:! явление.

Бурно развиваются культура и наука, раешм ряет сферу влияния и становится светским просвещение, растут, изменяются, создаютн заново города.

Вместе с тем все достигается ценой неимо< верного угнетения крепостных. Они в тяже­лейших условиях плавят металл и ткут полот] но, валяют сукно, возводят здания и крепо­сти. Они строят корабли и сражаются на ни]

РАЗДЕЛ ШЕСТОЙ. ИСКУССТВО ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII ВЕКА

Дата добавления: 2015-12-01