Скульптура и декоративно-прикладное искусство 11 страница

Монументальное строительство не сразу во­зобновилось после иноземной интервенции начала XVII века и связанной с ней разрухи. Только с 20-х годов встречаются единичные постройки и сведения о них. Однако в даль­нейшем архитектурно-строительная деятель­ность быстро возрастала, и во второй полови­не XVII века ее размах приобрел неожиданные до этого масштабы. Если в XVI веке она была гораздо интенсивнее, чем в предшествующие столетия, то XVII век в этом отношении много­кратно превосходит XVI.

В отличие от периода феодальной раздроб­ленности общерусские архитектурные связи теперь столь сильны, что можно говорить о наличии на Руси единой архитектуры, несмотря на существующие во многих городах и районах местные особенности. Однако местные черты теперь — не результат замкнутости того или иного района, как то было раньше. Они обус­ловлены преобладанием в определенной мест­ности художественных вкусов тех или иных со­циальных слоев — посадского купечества, дво­рянства и т. д. Многочисленные кадры строи­телей существовали теперь не только в Москве или крупных городах, но и во многих сравни­тельно мелких городах, а иногда и в боярских усадьбах. Это придавало многообразие рус­ской архитектуре XVII века, создавало ее местные варианты.

Архитектура XVII века может быть условно разделена на три этапа. Первый, короткий (20 — частично 30-е) период сложения нового стиля на базе традиций предшествующей по­ры. Второй (40—80-е) — эпоха бурного расцве­та строительства, окончательного становления и развития стиля, предпосылки которого сла­гались в первом периоде. Наконец, третий (90-е годы XVII века) — это время начала лом­ки древнерусских архитектурных традиций и обращения к иным идеям и формам, знаме­нующее собой переход к зодчеству Нового времени.

В 20—30-е годы XVII века общий характер архитектуры еще мало отличался от зодчества конца XVI века. Повторялись те же типы соо­ружений, да и стилистическая их характерис­тика изменилась мало. И все же в этих по­стройках можно проследить появление новых тенденций.

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО Х\

Так, в небольшой церкви Покрова в Руб­цове (1619—1626) членение фасадов лопат­ками придает постройке характер обычного четырехстолпного здания, тогда как в дейст­вительности это бесстолпный храм, перекры­тый крестчатым сводом. Снаружи церковь завершается тремя ярусами кокошников, а венчает эту пирамидальную композицию не­большая главка на световом барабане. Здание стоит на подклете и окружено с трех сторон двухъярусной галереей, а к восточной ее части симметрично пристроены два боковых придела. Внешняя обработка здесь почти не зависит от конструкции—явление очень суще­ственное для дальнейшего развития русского зодчества XVII века.

продолжается строительство и шатровых храмов. Так, в духе XVI века возведена цер­ковь в усадьбе князя Д. Пожарско­го Медведково (1634—1635, ныне Моск­ва). Новое в ней — подчеркивающие строй­ность шатра измельченные кокошники. Гораз­до заметнее новые архитектурные формы проявились в церкви Зосимы VI Савва-тия в Троице-Сергиевом монастыре (1637), где сам шатер декорирован/гораздо богаче, чем это обычно делали в XVI веке. В Успен­ской «Дивной» церкви в Угличе (1628, ил. 80) центральному шатру вторят два боко­вых. Они несколько ниже основного и подчи­нены ему, но все же строгое единство шатро­вой композиции здесь уже нарушено. Церковь в Троицком-Голенищеве (1644—1647, ныне Мо­сква) кроме основного шатра имеет еще два боковых, более низких, что противоречило' пониманию шатра как основной композицион­ной оси здания. Новое^ понимание 'архитектур­ных форм проявилось также ив том,..что.те­перь шатры ставили над сводом здания и они не были открыты внутрь помещения, то есть из~конструкции перекрытия они превратились в чисто декоративную форму.

В 20-х годах XVII века были проведены ра­боты по восстановлению стен и башен Московского Кремля, пострадавших во время интервенции. Тогда над суровым масси­вом Спасской башни поднялась много­ярусная шатровая вышка, имевшая в основа­нии аркаду, в которой стояли статуи (1624— 1625, зодчие Важен Огурцов и англичанин Христофор Галовей). Башня приобрела харак­тер торжественного парадного въезда в цар­скую резиденцию со стороны Красной площа­ди. В течение 60 лет она выделялась среди прочих башен Кремля своим нарядным деко­ративным верхом.

Здесь же, в московском Кремле, началось строительство Теремного дворца (1 635— 1636), зодчие — Антип Константинов, Важен Огурцов, Трефил Шарутин и Ларион Ушаков.

Возведенный на высоком подклете, сох[ шемся от дворца XVI века, он имел с чатый, ярусный объем, верхнюю террасу бище и чердак с золоченой кровлей. В них этажах помещались службы, кладсч другие хозяйственные помещения. Небсн одинаковые по размерам трехоконные к ты жилых этажей напоминали примыка одна к другой клети деревянных хором, ний этаж на уровне площадки гульбища мал просторный зал. По фасадам шли нарядных окон с резными белокаменныл личниками. В интерьерах дверные порт; подоконники покрывала тонкая орнамен ная резьба, стены и своды — роспись. Печ ли облицованы цветными изразцами. Бс мебель, цветные ковры и сукна довер убранство помещений. Подлинное внутр(оформление палат не сохранилось, но он ло удачно восстановлено в 30—40-х XIX века. В живописной красочности и ш ности Теремного дворца явно проявилис вые архитектурные формы, получившие рокое распространение во второй пол< XVII века. По существу это было перво менное жилое здание на Руси, поскольку жилья предпочитали деревянные постр бывшие при тогдашней системе отоплен вентиляции теплее и гигиеничнее каме! Впрочем, в ансамбль дворца входили и } вянные хоромы, не сохранившиеся до на времени.

Новые архитектурные тенденции приве; второй четверти столетия к сложению свс разного и яркого стиля. Во многих отноц ях он был прямо противоположен архитеи XVI века. Памятники той поры почти вс архитектоничны, просты по организац* / строго симметричны, тогда как в новых со I жениях преобладает сложная живота большей частью асимметричная группир масс, и архитектурные формы часто уж> отражают конструкцию. Вместо крупных немногочисленных деталей, как правило, тавлявших стену обнаженной, теперь оби применяют гораздо более мелкие элемен! часто почти вся стена покрыта декором.I товое решение построек XVI века обь очень лаконично — это естественный | кирпича или камня или сочетание этих > цветов. В XVII веке фасады становятся гн хромными; яркая раскраска деталей, цвет поливные изразцы, придают постройкам п| дничную нарядность. Целый ряд деталей новится типичным и получает широкое | пространение: боченкообразные колонки, ки с висячей гирькой, наборные кирпич наличники окон и другие. Существенно из нилась система фресковой росписи интер ров. Ранее она всегда подчинялась I

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII ВЕКА

нениям здания и размещалась так, чтобы под­черкнуть архитектурные формы. В XVII веке сравнительно небольшие живописные сцены располагают одну за другой горизонтальными рядами; их последовательность дает возмож­ность как бы читать содержание библейских или евангельских сюжетов, которые они иллю­стрируют. Росписи приобретают ковровый ха­рактер, сплошь и равномерно покрывая стены. Глубокие изменения переживает шатровое зодчество. Вместо одного монументального шатра, венчающего постройку, зодчие украша­ют церкви двумя или даже тремя одинаковы­ми по высоте шатрами. Это, по существу, пол­ное отрицание основного принципа шатровых храмов XVI века — их единства и полного под­чинения всей композиции вертикали шатра. Исчезает и конструктивный смысл шатра как перекрытия: в таких «двойнях» и «тройнях» шатры очень невелики и представляют собой глухие часто декоративные надстройки, постав­ленные на сомкнутый свод. Одним из наиболее ярких примеров является богатая по декора­тивному оформлению церковь Рождест­ва Богородицы в Путинках в Москве (1649—1652, ил. 79). Ее основной объем увен­чан тремя шатрами, шатром завершается и боковой придел, и еще один шатер несет ко­локольня. Таким образом, в целом комплекс храма завершается живописной группой из пяти небольших шатров.

Церковь Рождества в Путинках — один из последних памятников шатрового зодчества. В середине XVII века строительство таких церк­вей было запрещено. Начиная с этого времени в патриарших грамотах на постройку церкви почти всегда имеется стандартная фраза: «А чтобы верх на той церкви был не шатровый». Точная причина запрета не выяснена; по-види­мому, шатры казались формой недостаточно каноничной для храма. А при той жестокой борьбе, которую вела русская церковь в XVII веке против светских элементов и тенден­ций, властно вторгавшихся в культуру и искус­ство, этого было вполне достаточно, чтобы запретить их применение для завершения цер­ковных зданий. Однако шатры оставались од­ной из наиболее излюбленных архитектурных форм, поэтому их продолжали очень широко применять, но не в качестве завершения церк­ви, а для венчания колоколен и крылец. Высо­кая, стройная столпообразная колокольня, завершенная шатром,— одна из самых распро­страненных тем русской архитектуры второй половины XVII века. В сельских же поселениях, особенно в северорусских районах, до кото­рых не доходил патриарший контроль, продол­жали строить деревянные шатровые церкви.

Во второй половине XVII века в русской ар­хитектуре можно выделить несколько больших

групп памятников, связанных с наиболее круп­ными очагами строительства. Для московской группы, например, характерны сложные ком­позиции, центром которых является бесстолп-ная церковь, перекрытая сомкнутым сводом. Снаружи она обычно декорирована несколь­кими ярусами кокошников и увенчана пятигла-вием. Однако световой барабан имеет только центральная глава, четыре боковых чисто деко­ративны. К такой церкви обычно примыкают один или два придела, трапезная, крыльцо, шатровая колокольня. В целом образуется очень живописная и большей частью асиммет­ричная композиция. Характерным и довольно ранним примером может служить церковь Троицы в Никитниках (1631—1634), по­строенная по заказу крупнейшего московского богача купца Никитникова. Обращенный к ули­це южный фасад храма здесь убран с особой пышностью: карнизы делят его как бы на три этажа, сближая храм с дворцовым зданием, В наличниках окон южного фасада и в порта­лах использованы мотивы кремлевского Те­ремного дворца, а завершает стены широкий карниз из лекального кирпича и изразцов. В церкви сохранилась прекрасная фресковая роспись, исполненная в 1652—1653 годах (ил. 95).

Не менее характерны московские церкви Успе­ния в Гончарах (1654), Николы в Пыжах (1657—1670) и Николы в Хамовниках (1679), все эти храмы очень индивидуальны; они заметно отлича­ются друг от друга как композиционной схемой, так и деталями. И вместе с тем в них присутствуют и общие черты, роднящие их между собой и отражающие стили­стические особенности памятников русской архитектуры второй половины XVII века в специфически московском варианте.

Несколько иной характер имеют памятники других крупных городов — Ярославля, Костро­мы, Мурома, Суздаля. Так, ярославские зодчие развивают и обогащают сложившуюся в XVI веке (собор Авраамиева монастыря в Ростове) композицию, в которой основу со­ставляет четырехстолпная пятиглавая церковь, перекрытая сводами по традиционной кресто-во-купольной схеме. Церковь обычно окруже­на широкой закрытой галереей, к ней при­мыкают крыльца, приделы, колокольня. Тако­ва построенная на средства купцов Скрипи-ных церковь Ильи Пророка (1647—1650. ил. 78). Поднятый на лодклетном этаже пяти­главый кубический храм с папертью с север­ней и западной сторон и высокими крыльцами сочетается в живописной и свободной асим­метрии с двумя приделами. У западного фасада по концам паперти расположены шатровая колокольня и третий придел в виде небольшо­го самостоятельного храмика, завершенного высоким шатром. Богатое убранство галереи и приделов контрастирует со строгими формами храма.

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII

'^;| I

Церковь Троицы в Никитниках в Москве, ф

асад и план

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII ВЕКА

В других памятниках Ярославля эта компо­зиция приобретает еще более торжественный характер. В церкви Иоанна Златоуста 8 Коровниках (1649—1654, ил. 77) пяти­главый куб сочетается с симметричными шат­ровыми приделами у восточных углов. Поодаль от храма, контрастируя с его сдержанностью, вздымается стройный восьмигранный столп шатровой колокольни высотой 38 метров (1680-е). Выходящее в сторону Волги централь­ное окно алтаря охвачено красочным пятном большого изразцового наличника прихотливой криволинейной формы. Еще более насыщен декоративными элементами Воскресен-скийсоборв Романове-Борисоглеб-ске (ныне город Тутаев) близ Ярославля (1652-1670).

Как композиция, так и внешнее убранство ярославских храмов отличаются светлым, оп­тимистическим настроением. Эту мажорность образа неизмеримо повышали яркая фреско­вая роспись, покрывавшая, подобно ковру, стены, столбы и своды, и насыщенность бога­то освещенного интерьера разнообразными произведениями прикладного искусства.

Все характерные особенности архитектуры XVII века, но в местном варианте, можно ви­деть в Троицком соборе города Соли­камска (1684—1697).

В целом церковная архитектура XVII века далеко отходила от абстрактности и строгости культового здания, в ней все сильнее выража­лась народная любовь к красоте, яркости ре­ального мира, его разнообразию. Зодчие про­являли все большую творческую свободу, вводя в культовую архитектуру разнообразные приемы композиции и убранства, отражая на­растающую тенденцию обмирщения русской культуры и ослабления авторитета церкви и религиозной идеологии. Естественно, что цер­ковь пыталась бороться с такими тенденция­ми в развитии зодчества, причем дело не ог­раничивалось только мерами запрета шатро­вых храмов и декретированием ортодоксаль­ных форм собора с «освященным пятиглави-ем». Патриарх Никон сделал попытку показать в своем обширном строительстве образцы под­линно «православной» архитектуры. Он пост­роил ряд крупных монастырей, самими своими названиями (Иверский, Крестный, Ново-Иеру­салимский) говорящих о стремлении подражать архитектуре «святой земли» и «святой го­ры»—Афона и вернуть культовое зодчество к традиционным «освященным» формам, к монументальной простоте зодчества XV—XVI веков. Однако эти намерения повернуть ар­хитектурное развитие вспять не могли не по­терпеть неудачи.

Грандиозность строительных замыслов Нико­на отвечала его политической концепции о

главенстве духовной власти над светской, что впоследствии стоило ему патриаршего престо­ла. Крупнейшим памятником никоновского строительства является Воскресенский собор Но в о - Иеру с а л имс к о г о мо­настыря в Истре (1656—1666, закончен после смерти Никона в 1678—1685, Москов­ская область). Собор этот должен был повто­рить храм Воскресения в Иерусалиме, чертеж и модель которого специально привезли в Мо­скву. Основную часть сложного комплекса тесно связанных между собой сооружений со­ставляла огромная полуротонда, переходящая на уровне второго этажа в цилиндр, увенчан­ный шатром. К ротонде примыкали главный храм, завершенный мощной главой, и семи­ярусная столпообразная колокольня. Нарочи­тая идея прямого повторения иерусалимского романо-готического образца выразилась лишь в общей плановой схеме сооружения. В целом же композиция проникнута той же живопис­ностью, которая характерна для русского зод­чества XVII века. Ротонда послужила основа­нием для грандиозного шатра, поскольку сам Никон мог завершить церковь шатром, кото­рый он запрещал строить другим. В обработке фасадов и особенно интерьера с невиданным размахом были применены цветные изразцы, из которых сооружались целые иконостасы; май­оликовой была и часовня «гроба». В компо­зиции же монастырского ансамбля с его сте­нами и бытовыми сооружениями вовсе не было ничего готического.

Опыт строительства Ново-Иерусалимского монастыря, осуществлявшегося по единому художественному замыслу и проникнутого оп­ределенной ясно осознанной идеей, сыграл большую роль в развитии русского архитек­турного ансамбля. Строительство Никона яви­лось также толчком для совершенствования строительной техники, художественного мас­терства и особенно изразцового (ценинного) производства.

Другим крупным ансамблем, в котором ска­залась близкая никоновской властная церков-но-политическая тенденция, был митрополичий дом в Ростове Великом, обычно называемый Ростовским кремлем (1670—1683, ил. 87). Его внушительные стены и башни имитировали формы феодальных крепостей, а над парными башнями ворот господствовали высокие пяти­главые храмы, подчеркивавшие главенство «ду­ховного меча». В кремле свободно размести­лись просторные митрополичьи палаты и домовая церковь Спаса на Сенях. Расположенный на низменном и ровном бере­гу озера Неро, ансамбль имеет широкую, как бы распластанную композицию без резко вы­раженных вертикалей. Идейный замысел ан­самбля, несомненно, принадлежал его заказчи-

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVI

Палаты Аверкия Кириллова в Москве. Северный фасад

Поганкины палаты в Пскове. Реконструкция Ю. П. Спегальского

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII ВЕКА

ку —ростовскому митрополиту Ионе Сысоеви-чу, но силой художественного гения зодчества, по-видимому, Петра Досаева, этот замысел приобрел черты сказочной декоративности и редкой живописной красоты.

В XVII веке в основном заканчивается фор­мирование крупных городских и монастырских ансамблей древнерусского зодчества, являю­щихся подлинной гордостью нашего народа. Они складывались на протяжении столетий и включали постройки разных эпох и разного назначения, сохраняя, однако, поразительную целостность и единство. Строя новое здание среди древних, зодчие согласовывали его со старыми, не умаляя последних и не нарушая ансамбля. Они с большим тактом связывали отдельные здания и весь ансамбль с окружаю­щей природой, используя как законы созву­чия, так и контраста. В зависимости от рельефа и характера местности избирали масштаб зда­ний, расположение стен и башен; лучшие постройки либо группировали на выгодных точках рельефа, образуя «главный фасад» ан­самбля, либо строили с расчетом обозрения с различных точек. Поэтому большинство рус­ских ансамблей органически связано с окру­жающим ландшафтом. В то же время их ком­позиция всегда пленяет живописной свободой и вместе с тем такова, будто каждый ансамбль строил один зодчий, живший несколько сто­летий.

В монастырских ансамблях, развивающихся
в XVII веке, характерно появление централь­
ной вертикали— высокой колокольни, которая
приобретает значение композиционной оси,
согласованной с башнями стены, ограды и мо­
настырским собором. Выдающимся примером
такого ансамбля является, например, Иоси-
фов-Во л о к о л а м с к и й монастырь

(1676—1688, колокольня и собор закончены в конце XVII века, колокольня не сохранилась). Во многих случаях монастырские ограды строи­ли, как стены боевой крепости. Таковы С п а с о-Евсримиев монастырь в Суздале и «Ве­ликие государевы крепости» Троице-Сер-гиев и Кирилло-Белозерский мо­настыри. Суровые башни Московского Кремл я в 80-х годах XVII века получают лег­кие и стройные шатровые завершения. Это придало московской крепости характер парад­ной царской резиденции и одновременно пре­красно связало Кремль с живописной группой столпов храма Василия Блаженного.

Во второй половине XVII века резко возрас­тает число каменных гражданских построек. Бояре, богатые купцы и дворяне все чаще строят в городах и в своих усадьбах каменные жилые палаты. Наиболее характерен тип, по­вторяющий планировку деревянных хором, со­стоящих из двух квадратных в плане помеще-

ний с продолговатыми сенями между ними. Нижний этаж занимали хозяйственные и склад­ские помещения. Фасады украшали плоские лопатки или колонки, кирпичные карнизы и го­ризонтальная тяга, проходящая по между­этажной линии. Окна обрамляли богатые на­личники. Большое внимание уделялось также убранству крыльца. Таковы, например, дома Серии ы х в Гороховце и Коробовых в Калуге.

Довольно много жилых домов от той поры дошло до нас в Пскове. Здесь архитектура да­же в XVII веке еще сохраняла остатки своего самобытного характера. Псковские дома за­метно отличаются от домов других районов России отсутствием декоративных элементов и внешней суровостью. Впрочем, первоначально облик таких домов был гораздо менее суро­вым, поскольку над их каменными этажами существовали деревянные этажи, где размеща­лись жилые комнаты. Наиболее крупный из сохранившихся жилых комплексов Пскова — Поганкины палаты.

Каменные хоромы знати образовывали слож­ные ансамбли, во многом напоминавшие по композиции и. декоративности деревянный царский дворец в Коломенском. Сохранились палаты думного дьяка Аверкия Кирил­лова в Москве (1657) с пышными крыльцами и торжественным переходом к столь же бо­гато украшенной церкви Николы. Несмотря на некоторые переделки, исполненные на рубеже XVII и XVIII веков, палаты являются хорошо сохранившимся образцом богатого жилища допетровской поры.

К гражданской архитектуре принадлежат и монастырские здания нецерковного обихода — трапезные, кельи, хозяйственные постройки. В корпусах келий зачастую ясно прослеживает­ся зависимость их планировки от деревянного зодчества — они как бы составлены из ряда отдельных клетей-изб. Так, в Солотчинском монастыре под Рязанью они состоят из ряда комнат с сенями при каждой из них; это чле­нение отражается и на фасаде здания.

Во второй половине XVII века развитие про­мышленности и торговли потребовало соору­жения специальных обширных торговых зда­ний, промышленных предприятий. В 1661 — 1665 годах строится московский Гостиный двор в Китай-городе, окруженный ка­менной стеной с угловыми башнями. В его квадратном плане проявляется стремление к регулярности и геометричности композиции. Гостиный двор в Архангельске, об­служивавший потребности растущей внешней торговли, был более обширен и сложен по композиции. Построенный в 1668—1684 годах по чертежам, присланным из Москвы, под на­блюдением видного зодчего Дмитрия Старце-

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII В

ва, он был вытянут вдоль берега Северной Двины почти на 400 метров; его высокие ка­менные стены образовывали в плане непра­вильный многоугольник с боевыми башнями на углах и проездных воротах. Внутри разме­щались двухэтажные каменные ряды, включав­шие более двухсот торговых помещений. Часть сооружений этого Гостиного двора сохрани­лась до настоящего времени. В 1658—1661 го­дах под наблюдением зодчих А. Королькова и Д. Охлебинина перестраивается государев Хамовный (полотняный) двор в М о с к-в е. Его каменная ограда с круглыми башнями на углах и украшенными тремя декоративны­ми башенками воротами ограничивала прямо­угольную территорию двора. Расположенный в глубине двухэтажный производственный кор­пус с сенями в центре и мастерскими палата­ми по сторонам напоминал по планировке жи­лые хоромы. В каждой палате размещалось около пятидесяти ткацких станков.

Широкий размах строительства захватил и окраины России, при этом провинциальные зодчие иногда соз­давали весьма оригинальные произведения, в которых народная любовь к красочному узорочью проявилась с поразительной силой. Таков, например, Воеводский дом в Соликамске (1688) с богато оформлен­ными наличниками окон.

Тенденция развития и усложнения системы декоративного убранства привела в 80-е годы XVII века к появлению таких зданий, как на­пример, церковь Иоанна Предтечи в Толчкове в Ярославле (1671—1687, ил. 81), церковь Троицы в Останкине под Москвой (ныне в черте Москвы, 1678—1693, зодчий Павел Потехин, ил. 86). Фасады этих храмов насыщены декоративными элементами до предела, а в останкинской церкви уже явно ощущается перегруженность сооружения мел­кими деталями, дробность архитектурных форм.

В 90-х годах XVII столетия в русской архи­тектуре происходят существенные изменения. Появляется новое направление, которое часто называют «нарышкинским стилем», или «мо­сковским барокко». Эти названия не объясня­ют сущности явления. Связь ряда гостроек но­вого стиля с заказами семьи Нарышкиных яв­ляется совершенно случайной. Присваивать же новому архитектурному направлению название «барокко» неправильно, поскольку сходство московской архитектуры конца XVII века с за­падноевропейским стилем барокко чисто внешнее.

В научной литературе неоднократно подни­мался вопрос о происхождении данного сти­листического направления. Наличие большого количества классических архитектурных дета­лей как будто бы свидетельствует о влиянии западноевропейской архитектуры. Однако с этими западноевропейскими формами в Рос-

сии знакомились большей частью либо по а хитектурным книгам и гравюрам, ввозимым! за границы, либо эти формы проникали вм< те с белорусскими и украинскими мастерад Следует отметить, что роль классических ар) тектурных форм в сложении нового стиля р ского зодчества в основном ограничивал! отдельными декоративными элементами, оч< мало затрагивая общие композиционные пр| ципы зданий. Таким образом, несомненно,' русская архитектура конца XVII века по щ исхождению не связана с западноевропейш барокко; она вполне самостоятельна.

Наиболее полно и ярко новое архитект] ное направление проявилось в строитель^ небольших церквей в подмосковных усадь! знати, близкой к царскому двору. Это ярусн постройки. Нижний ярус обычно квадратн! реже прямоугольный в плане, на нем стс восьмерик, а выше — второй, более уз«восьмерик. Завершается вся композиция 6а| баном с главой. К центральному объему обь но примыкают более низкие полукруглые плане помещения. Очень часто все здан расположено на подклете и имеет вокруг I крытые галереи. Строгая логичность постр< ния масс характеризует не только наружи облик храмов, но и их интерьер. Центральж внутренний объем объединяет две нижи части постройки — ее четверик и восьмер В верхнем маленьком восьмерике над сводо перекрывающим центральный объем, рас! ложен «звон»; отдельной колокольни нет. Г стройки имеют таким образом характер «це| ви под колоколы», и высотность их построен логически оправдана. Строгая симметрия с I ко выраженной центричностью — существен! особенность всех храмов этого направлен! Очень своеобразно их декоративное убран! во. По сравнению с памятниками предше! вующей поры, перегруженными тяжеловесн и пестрой декорацией, они легки и изящны; красном фоне гладких кирпичных стен че1 и ясно рисуются белые колонки, оформля щие грани объемов. Весь декор сосредоточ на обрамлении окон и дверей: они, как пра: ло, имеют по сторонам небольшие колон! стоящие на кронштейнах и поддерживают вычурный разорванный фронтончик. Вмес тяжелых кокошников над карнизами проход полосы резных декоративных элементов,! торые часто метко называют «петушины, гребешками». На углах зданий, как правн! размещены колонки классического типа, п(чем каждый ярус имеет самостоятельную к лонку, снабженную снизу пьедесталом, а свер антаблементом (одна из частей ордера). Д вольно часто применяются овальные или во(миугольные окна, резные раковины и друг детали, свидетельствующие об отголосках /

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII ВЕКА

Церковь Покрова в Филях в Москве. Фасад и план

кора Архангельского собора Московского Кремля.

Наиболее ярким памятником данного тече­ния является церковь Покрова в Филях (1693—1694, ил. 88). Ее изумительно тонко прорисованные детали в сочетании с безуко­ризненными пропорциями придают ей легкий, как бы ажурый характер, а ярусная компози­ция создает почти тот же эффект вертикаль­ного движения, который был выражен в шат­ровых и столпообразных храмах. Не менее прекрасны другие памятники этого направле­ния— церкви в Троицком-Лыкове (1690-1694) и в Уборах (1693—1697, зод­чий Яков Бухвостов).

Новые архитектурные формы нашли приме­нение не только в ярусных усадебных храмах.

О 7 — 2715 История русского искусства т, 1

Так, одним из наиболее значительных памятни­ков этого стиля, несомненно, была несохранив-шаяся церковь Успения на Покровке (1696—1699, зодчий Петр Потапов), представ­лявшая собой массивный объем на высоком подклете, увенчанный несколькими главами. Пе­ред храмом на том же подклете отдельно стояла колокольня. Как благородные пропор­ции храма, так и изумительная прорисовка его деталей свидетельствовали о блестящем талан­те зодчего. Другой великолепный пример — высокая пятиглавая церковь Воскресения в Кадашах в Москве (1687—1713, с послед­ним периодом строительства храма связано имя зодчего Сергея Турчанинова). Те же фор­мы порой применяли и при строительстве больших пятиглавых городских соборов с внут-

Дата добавления: 2015-12-01