Скульптура и декоративно-прикладное искусство 10 страница

К числу наиболее характерных для XVI века миниа­тюр принадлежат иллюстрации к «Ж и т и ю Ни­фонта» (ГИМ). В них впервые отчетливо звучит незна­комая русскому искусству предыдущего периода тема одинокого, слабого человека, затерянного среди враж­дебного ему мира и постоянно искушаемого дьяволом.

Будущий московский митрополит Макарий, занимавший с 1526 по 1542 год новгородскую архиепископскую кафедру, предпринял боль­шую работу по собиранию всех известных тогда житий святых с целью объединить их в свод­ном труде Великие четьи минеи. Ма­карий стремился привлечь к этой работе луч­ших писателей, писцов и художников. Многими миниатюрами был украшен том четьих миней за август. В этот же том была вставлена и ил­люстрирована рукопись «Христианской топо­графии» Козьмы Индикоплова (ГИМ). Макарь-евские миниатюры не отличаются единством стиля. Некоторые из них сделаны в плотной иконописной манере гуашью, яркими красками с обилием орнамента и золота, другие, напро­тив, представляют собой только слегка под­цвеченный бледными и тусклыми красками ри­сунок. Большую наблюдательность обнаружи­вают художники в миниатюрах к рукописи Козьмы Индикоплова, главным образом, в ил­люстрациях к географическим описаниям, та­ким, например, как «Сбор орехов в Индии», «Морские звери», «Охота на бобра» и другие.

Подобно сборнику Великие четьи минеи, сводным трудом был и созданный в 60— 70-х годах XVI века «Лицевой летопис­ный с в о д», иллюстрированный огромным числом (около 16 000) рисунков. Разрозненные тома свода хранятся в ряде библиотек Совет­ского Союза. Миниатюры представляют исто­рико-культурный и художественный интерес. Хотя в них присутствуют повторяющиеся прие­мы-схемы, они интересны новыми принципами

композиционных построений, многоплане! стью, обилием изображений интерьера. В! ниатюрах, иллюстрирующих события из 1 ской истории, много жанровых и военных о бытовых подробностей (ил. 66).

В середине XVI века в Москве вместе с выми печатными книгами появилась и грав; на дереве (ксилография).

Уже первая русская книга Еванге 1556 года, отпечатанная в анонимной ковской типографии, предшествовавшей т графии Ивана Федорова, была ук|- лиена моугольной заставкой с изображением ли1 щего апостола Матфея на фоне красив лиственного орнамента. Эта заставка являв первой русской гравюрой. Архитектурное рамление отдельных изображений, пыши растительный орнамент заставок и инициа} придают русским первопечатным кни| XVI столетия нарядный и внушительный в Особенно выделяется в этом отноше! «Апостол» (1564), напечатанный з Моя Иваном Федоровым и Петром Мстислава Изображение евангелиста Луки, помещен] в этом издании, принадлежит к числу наибо] интересных гравюр XVI века, Последовате] Ивана Федорова, значительно содействоа шим дальнейшему развитию русской книжн гравюры, был Андроник Тимофеев Неве) Из числа выполненных им гравюр следуете делить изображение Давида в Псалти 1577 года, напечатанной в типографии Але сандровской слободы, и евангелиста Лук» «Апостоле» (1597).

В живописи конца XVI века намечается св(образная «неоклассика», выразившаяся стремлении возродить традиции дионисиева го искусства. Она получила название годущ ской школы, поскольку наиболее ярко проя| лась в ряде произведений, связанных с имя царя Бориса Годунова. Были выполнены роа си Грановитой и Патриаршей палат, стеноли Троицкого собора в Вяземах, церкви Благов щения в Сольвычегодске, часть росписи См ленского собора Новодевичьего монасты| которая датируется концом XVI века. В род вой вотчине Годуновых — Ипатьевском мо стыре был расписан Троицкий собор. В те) годы возникает новое художественное т ние — так называемая строгановская шк! получившая название по имени Строганов! именитых людей, купцов-солепромышлещ ков, владевших огромными денежными и ] мельными богатствами. Правда, лучшие масЯ ра этой школы были московскими худом ками, работавшими одновременно и в царскЯ мастерских. Наиболее известные из них —Ли копий Чирин (умер не позже середины ХУ||Я ка), Никифор, Назарий, Федор и Истома Сан ны, Степан Арефьев, Емельян МосквитиниЯ

РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ. ИСКУССТВО КОНЦА XV—XVI ВЕКОВ

которые другие. Старший среди Савиных — Истома был «государев иконописец». Произве­дения этих мастеров отличаются виртуозным рисунком, дробной и тонкой проработкой де­талей, сияющими и чистыми красками, обили­ем многофигурных композиций.

Мастерски исполнены иконы Прокопием Чи-риным. Очень небольшие по размерам, они представляют собой не столько моленные об­разы, сколько драгоценные миниатюры, рас­считанные на внимательное разглядывание на близком расстоянии. На иконе «Никита-воин» (1593, ГТГ, ил. 74) тонкая, хрупкая фи­гура святого помещена слева, как бы прижа­тая к краю иконы. Слегка подогнув колени и склонив голову, он обращается с молитвой к Богоматери, изображенной сверху в правом углу иконы. Фигура Никиты, очерченная за­мысловатым, изломанным контуром, выступа­ет на темном, почти черном фоне. На нем ла­зоревый плащ с серебристым отблеском, золо­тая, тонко прочеканенная кольчуга и золотые сапожки, белая рубаха с голубовато-серебри­стым отливом, нарукавники и меч; на коричне­вато-золотистом лице ярким пурпурным пят­нышком выделяются губы. Образ Никиты по-своему выразителен. Хрупкий и слабый, с под­гибающимися коленями, затерянный в пустоте темного фона, он очень далек от героических персонажей русского искусства XIV — XV ве­ков.

Заслугой строгановских мастеров явилось и то, что они впервые в истории древнерусской живописи открыли красоту и поэтичность пейза­жа. На фонах многих икон развернуты пейзажные панорамы с овражками и лесными полянами, с холмами, поросшими золотолист-венными деревьями, травами и цветами, с из­вилистыми серебристыми реками, со множест­вом зверей и птиц. Особенно изысканна в этом отношении икона 20—30-х годов XVII века, изо­бражающая Иоанна Предтечу в пустыне (ГТГ), представленного на фоне изумительного по красоте пейзажа.

Глава пятая

СКУЛЬПТУРА И ДЕКОРАТИВНО-ПРИКЛАДНОЕ

ИСКУССТВО

Декоративно-прикладное искусство и

скульптура, так же как архитектура и живопись, приобретают к концу XV века характер торже­ственной величавости. Рост городов и город­ских посадов пробудил ремесленные силы. Прикладное искусство с конца XV и весь XVI век переживает блестящий расцвет. Со всех концов страны в великокняжескую Моск­ву стекались ремесленники, лучшие мастера. Они объединялись в царских и митрополичьих

мастерских, где создавались замечательные произведения, украшавшие церкви, царские дворцы и жилища бояр. Роскошь и великоле­пие отражали идею величия и вкусы двора московского князя. Вместе с тем в это время возросло и понимание эстетической ценности художественного творчества. Как никогда, те­перь обращается внимание на мастерство ис­полнения, усиливается в искусстве светское на­чало, хотя в целом все русское искусство прежде всего связано с церковью.

Показательно для скульптуры этого време­ни развитие идеи статуарности, которая заро­дилась в XIV веке. Это движение в искусстве связано с именем В. Д. Ермолина, известного зодчего и скульптора. По велению Ивана III он исполняет в 1462—1469 годах монументаль­ные композиции из белого камня «Георгий на коне» (в образе змееборца) и «Д м и т-рий Солунски й». Ими были украшены Фроловские (ныне Спасские) ворота Москов­ского Кремля. Сохранилась только первая скульптура. Народный герой, змееборец Геор­гий стал символом великокняжеского дома Москвы. Статуарность изображения Георгия была большим новшеством. Ярко раскрашен­ная статуя воспринимается профильно, хотя объем в трактовке фигуры ясно выражен, а реалистичность в характере образа говорит уже о новых веяниях в искусстве, отражавших мировоззрение новой эпохи. Произведение Ермолина имело сильное влияние на развитие русской скульптуры. Известно несколько дере­вянных статуй такого же характера. Помимо Георгия в статуарной пластике были популяр­ны образы Николы Можайского и Параскевы Пятницы. Большинство статуарных изображе­ний принадлежит XVI веку. Но следует отме­тить, что барельефная пластика по-прежнему преобладала.

О высоком уровне мастерства русских рез­чиков в этой области свидетельствуют такие выдающиеся памятники как Царское ме­сто, или Мономахов трон (1551) в Успенском соборе Московского Кремля, рез­ные раки 3 о с и м ы и Савватия Соло­вецких (1556, ГТГ), амвон новгород­ского Софийского собора (XVI век, ГИМ). Несмотря на барельефность, статуарное начало в последнем памятнике выражено очень ясно. Рельефы Царского места отличает большая цельность силуэта. Они интересны, кроме.того, своим историзмом.

В сценах битв, осады и выезда князя Влади­мира с дружиной, наконец, вручения ему пос­лами знаков царского достоинства выражена идея преемственности власти русских царей от византийских императоров, идея, прозвучав­шая в то время во всех видах искусства. Харак­терно, что Владимир Мономах изображен в

РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ. ИСКУССТВО КОНЦА'XV—XVI

образе русского царя, а дружина — в облике бояр.

Мягкое, пластичное перетекание форм не­высокого рельефа создает живописную игру поверхности. Резные кокошники шатра, орна­ментальная вязь надписи по карнизу, объяс­няющей изображение, придают трону ту узор­чатость, которая роднит его с такими архитек­турными памятниками как храм Василия Бла­женного, но больше всего с народной резьбой. Обращает на себя внимание объемное изобра­жение львов, которые служат ножками Цар­ского места. Это заставляет вспомнить звери­ные мотивы в народной резьбе, их символиче­ский смысл и очень древние истоки. В XVI ве­ке, как известно из письменных документов, изображения львов и «неверных, храбрых му­жей» (кентавров) встречались на домах, чаще над воротами, что вызывало осуждение Сто­главого собора.

Сочетание в резьбе трона золота, синего фо­на и красного цвета в клеймах создает тот де­коративный строй вещи, ту торжественную на­рядность, в которой уже предвосхищается ска­зочная фантастика узорочья XVII века. Но в XVI веке орнаментальная резьба имеет еще плоский характер, для нее типичны мелкие узоры сложного плетения.

Произведения большой красоты и искусней­шего мастерства представляют собой в это время резные царские врата, резные компози­ции иконостасов.

Мотивы и характер деревянной народной резьбы распространялись и в резных каменных украшениях архитектуры. Таким образом, ма­лые и большие формы искусства несли печать одного стиля. Это особенно ярко выражено в мелкой скульптуре, где пластическое дарова­ние русского мастера проявилось во всю силу. Миниатюрные резные иконки по кости, камню или дереву соединили скульптурное мастерст­во с ювелирным. Лаконизм пластики, ясность, четкость композиционного построения, рит­мичность линий отличают деревянные складни, например, складни «С нятие со креста» и «Уверение Фом ы» (оба — вторая поло­вина XVI века, ГИМ) или «Рождество Иоанна Предтечи» (середина XVI века, ГИМ). В произведениях мелкой пластики на­блюдаются черты, родственные живописи того времени. К концу века округлые плазные ли­нии, спокойный ритм движений порой уступают место излишней детализации и дробности.

К концу XVI столетия постепенно исчезает многокрасочное шитье шелковыми нитями и завоевывает себе место шитье металличе­ское — золотыми и серебряными нитями. Те­перь отдают предпочтение более драгоценным материалам. Широко применяется жемчуг, камни, используемые в шитье как цветовые

пятна. Получает распространение тех1 шитья «вприкреп», то есть ткань не прош ется насквозь металлической нитью, а пос няя прикрепляется простой ниткой. ГТ док стежков, ритм их наложения соз/: узор.

Покров, пелена, плащаница — главные п[ меты шитья. Соединенность с престолом чашей определила плоскостность худож венного решения их пространства, построе фигур и всей композиции (ил. 68).

Изображение Сергия Радоне жл го на пелене Т р о и ц е - С е р ги(монастыря (вложение князя Василия 1525) отличается от покрова с образ Сергия (начало XV века) графичносш трактовке лица, лишенного былой индиви альности черт, жесткой линейностью скла/ одежды. Золотом и жемчугом выполнена н пись вязью: обрамляя изображения, она иг ет роль орнаментальной каймы.

Близость к иконным композициям опре; ляла стилистические изменения в лицев шитье. В трактовке фигур заметны удлинс ность пропорций, утонченность, напомина щие дионисиевскую живопись. Так, пеле) «Явление Богоматери Сергию евангельские сцен ы» (1525, Зага ский государственный историко-художестве ный музей-заповедник), а также плащ а и ца из Т р о и ц е - С е р г и е в а монаст р я (вклад Старицких, 1561, Загорский госуд! ственный историко-художественный музей-: поведник) исполнены лиризма, мягкой утонч(ной красоты, сдержанной величавости.

С середины XVI века столичное лицев шитье развивается в двух направлениях. Пе вое связано с мастерской царицы Анастас Романовны (в нем есть отзвуки искусства ди нисиевской поры), второе — с мастерской Б росинии Старицкой, жены Андрея Старицког претендента на царский престол. Это напра ление отмечено некоторой грузностью фоя преувеличенностью движений, разнообразие приемов шитья. В Суздале, в Переславле-1 лесском, Кирилло-Белозерском и Троице-Са гневом монастырях сохранились богатейш вклады драгоценного шитья. В них нашли от! жение годуновская и строгановская школы» вописи конца XVI и начала XVII века. Произ] дения годуновской школы отличают обили жемчуга, камней, сложность узоров, подчер нутая роскошь. Шитье строгановских мастер! выделяет простой шов, искусное сочетай! цветных шелков с золотом. Колорит, построе ный на полутонах, линия, как бы вьющаяся,' все это придает большую изысканность прок ведениям строгановской школы. Ее мастере ву принадлежит плащаница из сол вычегодского Благовещенске)!

собора (1592, ГРМ) — вклад Никиты Гри­горьевича Строганова. На красной камке лило­вые, голубые, зеленые шелка то горят ярко, то переливаются серебром и золотом, то едва сквозят и мерцают. По кайме вязью вышиты песнопение «Да молчит всякая плоть...» и вкладная, то есть дарственная надпись.

Среди памятников строгановского шитья из­вестно военное знамя — «Знамя С а п е г и» (конец XVI века, ГТГ) с изображением явления архангела Михаила Иисусу Навину перед паде­нием Иерихона. Звучная красочная гамма в со­четании зеленых, голубых, желтых тонов очень декоративна. Рисунок выполнен, по всей веро­ятности, большим мастером. Четкий и смелый, он не лишен орнаментальности ритма и в то же время живого наблюдения.

Наряду с лицевым шитьем высокого худо­жественного уровня достигло декоративное шитье жемчугом, золотыми и серебряными ни­тями. Например, оплечье саккоса мит­рополита Дионисия 1583 года (Государственная Оружейная палата).

В XVI веке прикладное искусство во многих городах Древней Руси отмечено большим влиянием народного творчества, чем в столице. В то же время в посадах и монастырях работа­ли художники-ремесленники, приезжавшие и в Москву, знавшие поэтому столичные вкусы. Широко были известны новгородские серебря­ники, их было свыше двухсот в Новгороде; славились художественные мастерские Соль-вычегодска, Великого Устюга. К царскому дво­ру в Москву вместе с зодчими, иконописцами приезжали и мастера серебряники, чеканщики, мастера по литью колоколов и пушек. Из пись­менных документов известны первые русские литейщики — Яков и его ученики, позднее луч­шими мастерами литья XVI века были Булгак Новгородов, Игнатий, Андрей Чохов. Мастер­ству последнего принадлежит известная царь-пушка (Московский Кремль) с изображени­ем конной фигуры царя Федора Иоанновича в обрамлении тончайшего орнамента. Орнамен­тальные украшения вообще в изобилии покры­вали орудия. Среди них были особенно попу­лярны звериные изображения, листья аканфа, венки.

Стремление к объемным пластическим фор­мам сказалось и на произведениях медного литья. Легкие, изящные литые накладные изо­бражения украшали различные предметы, главным образом культовые сосуды.

Литейное дело, начатое в Москве с конца XV века, приобретает особенный размах к концу XVI и в XVII веках. Москва, как и другие русские города, славилась своими звонами. Литье колоколов поднялось на высоту большо­го искусства. Здесь скульптурное и декоратив­ное мастерство проявилось во всю силу.

Во второй половине XVI века вырабатывает­ся новый тип сосудов и серебряной посуды.

Ковш становится стройным, легким, тонким. Простота форм XV века, декорированных ску­по, теперь сменяется формами, обильно орна­ментированными. Они отражали блеск пышных пиров, торжественных приемов русского госу­даря, возрастающую роскошь обстановки дворцового быта.

При Оружейной палате Московского Кремля работали лучшие ювелиры. Мастера золотых и серебряных дел достигли большого совер­шенства технических приемов в чернении се­ребра, в чеканке, в росписи эмалевыми краска­ми. Богатые художественные средства имели много общего со скульптурой, графикой, жи­вописью этого времени. Такие предметы, как, например, золотое кадило из Архан­гельского собора Московского Кремля (1598, Государственная Оружейная палата), повторяют архитектурную форму, создаются в виде миниатюрного храма с сюжетными сце­нами по фризу, напоминающими фресковую роспись.

Мягкая округлось форм серебряных изделий сродни деревянной посуде и другим предме­там работы народных мастеров. Орнамент гу­сто покрывает поверхность, но чувство меры и гармонии позволяет сохранить цельность ве­щи, единство формы и декора. Удивительное совершенство пластической формы отличает братины, ковши, блюда. Примером может слу­жить з о л о т о е блюдо царицы Марии Темрюковны (1 561, Государственная Ору­жейная палата). Из письменных источников из­вестно, что в Московском Кремле в Оружей­ной палате работали серебряники Третьяк, Фи­липп, Григорий Перевертка, Давид Иванов, Поспелка Лукьянов и Парфений, изготовлявшие ковши и оклады икон и евангелий, украшенные чеканкой, басмой, сканью и эмалью. Золо­той оклад Евангелия 1571 года из московского Благовещенского собора отлича­ют от окладов XV века густо, почти сплошь укрытая орнаментом поверхность, свободное расположение сюжетных клейм, цветных пятен драгоценных камней, динамизм в композиции. В орнаменте XVI века особенно распространен мотив вьющегося стебля с крупными цветами. Он встречается на изделиях из металла, дере­ва, в книжном орнаменте, а позднее в архитек­туре XVII века.

Высокого совершенства русские мастера до­стигли в искусстве эмали. Легкие, светлые, чис­тые тона эмали в виде небольших вкрапле­ний— цветов, листьев — вливаются в сканый орнамент. Тончайшие переливы голубовато-зеленоватых тонов эмали и золотых капелек зерни создают живописную игру поверхности. Сочно-красные и зеленые цвета эмали, как в

РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ. ИСКУССТВО КОНЦА ХУ-ХУ1 ВЕЮ

окладе иконы «О д и г и т р и я» 1560 го­да (Государственная Оружейная палата), зву­чат интенсивно, подобно драгоценным камням. Характерно, что к концу XVI века орнамент все больше и больше усложняется, теряет свою плоскостность, становится гуще и тяже­лее. Мастерски исполненные золотые ца-т ы (подвески к иконе) с эмалью и чеканкой (1571, Загорский государственный историко-художественный музей-заповедник) так орна­ментированы, что создают впечатление как бы второй узорчатой поверхности, окутывающей вещь. Это станет потом характерным для XVII века.

В декоративно-прикладном искусстве XVI ве­ка, как в живописи и архитектуре, отчетливо проявилось, с одной стороны, строгое соблю-

дение традиции, с другой — усиление жив! черт реального мира.

Мягкую певучесть, дух созерцательное XV века сменяет в XVI поэзия живого дейс вия. Движение, жизнь самой плоти начина занимать все больше и больше внимания х дожника. Становятся предметом сознательн го подражания образцы народного творчес ва. Усиление связей с народными традиция/ в целом оказывается существенной чертой X дожественной культуры эпохи царствовам Ивана Грозного. Растущие экономические и Л литические связи Русского централизованно государства, укрепления национального еди ства отражались в декоративно-прикладне искусстве, как и во всей художественной кул туре той поры.

ВВЕДЕНИЕ

В. И. Ленин назвал XVII век новым перио­дом русской истории, характеризующимся «действительно фактическим слиянием всех... областей, земель и княжеств в одно целое. Слияние это вызвано было... усиливающимся обменом между областями, постепенно расту­щим товарным обращением, концентрирова­нием небольших местных рынков в один все­российский рынок» '. Сложение всероссийско­го рынка разрушало патриархальную изолиро­ванность областей, способствовала укрепле­нию экономического и культурного единства страны. Теснее становится связь России с За­падной Европой. Происходят крупные переме­ны в хозяйственной сфере: появляются про­мышленные предприятия — железоделатель­ные заводы, мануфактуры. Эти явления разви­вались в условиях феодального строя.

XVII столетие ознаменовалось крупнейшим событием: в едином государстве воссоедини­лись русский и украинский народы. Это име­ло огромное прогрессивное значение для по­литического, экономического и культурного развития русского и украинского народов, укрепление между ними разносторонних связей.

Все семнадцатое столетие проходит под зна­ком нарастающей активности угнетенных масс, Городские восстания 1648 года в Москве, 1650 года в Пскове, Новгороде, «Медный бунт» в Москве в 1662 году и, наконец, Крестьянская война под предводительством Степана Разина 1667—1671 годов расшатывает устои власти, вызывая с ее стороны жестокие репрессии. Заколебалось и положение церкви. Реформы патриарха Никона в области культа вызвали широкое движение протеста (раскол), причем под знаменем защиты «старой веры» собира­лись и антифеодальные силы. Раскол распро­странялся прежде всего среди крестьянства и посадского населения, для них это было сред­ством борьбы с феодальным гнетом, освящав­шимся официальной церковью.

Включившиеся в политическую борьбу сред­ние слои проявляют огромную тягу к просве­щению. В литературе ощутим интерес к ре­альной жизни, к миру живых чувств и дея­тельности простых людей; возникают бытовые повести. Из народной среды выходят сатири­ческие произведения, направленные против церкви и несправедливости существующего строя. В русской литературе этого времени впервые оформляется мысль о суверенных правах народа, о том, что сам народ, а не царь и бояре, является подлинным храните­лем ценностей и независимости своей страны. Вековые путы церковно-схоластического миро-

¹ Ленин Б. И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 153—154.

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО

воззрения постепенно разрываются. В живопи­си пробивается струя реализма и свободной трактовки церковных сюжетов. В архитектуре сильнее внедряются народные вкусы, порой уводящие зодчего далеко от традиционных, освященных древностью образцов. Приобрета­ет небывалый размах гражданское строитель­ство, конкурируя с культовым, являвшимся доселе главной линией развития архитектур­ного искусства. Вместе с тем церковная и гражданская архитектура утрачивают резкую противоположность. Идет быстрый процесс «обмирщения» всей русской культуры.

В борьбе с натиском новых общественных явлений и распространением светских элемен­тов в искусстве царская власть и церковь не ограничивались репрессиями, но стремились выдвинуть систему «охранительной» идеоло­гии. В области живописи усиливался контроль за мастерами-иконниками, укреплялась роль «подлинников» — руководств ортодоксальной иконографии. В области архитектуры церковь выступила с прямым запретом шатровых хра­мов как отступающих от «церковного чина» и предписывала «освященное пятиглавие», то ерть стремилась повернуть развитие вспять к традиционным канонам.

• В этой обстановке обостренной борьбы ис-V кусство полно противоречивых тенденций, столкновения старого и нового. Ростки нового пробиваются даже в сфере церковного строи­тельства и церковной живописи. Новые тен­денции, при всей их половинчатости и огра­ниченности, побеждают.

XVII веком заканчивается история древнерус­ского искусства, связанного с церковью и ее определяющим влиянием. Вызревают условия для рождения искусства нового времени — ис­кусства светского, основанного на жизненных наблюдениях и точных знаниях.

Глаза первая АРХИТЕКТУРА

Деревянное зодчество, как и в предшествую­щее время, было наиболее распространен­ным на Руси. Для XVII века мы располагаем уже значительным числом подлинных памятни­ков, позволяющих судить о многообразии и совершенстве произведений, созданных рус­скими плотниками. Они рубили не только крестьянские жилые и хозяйственные построй­ки, но и избы для горожан, хоромы для бо­гатого купечества и феодальной знати. Однако их искусство и теперь могло проявить себя во всю ширь прежде всего в крупных построй­ках, возводимых по заказу царского двора, и в сооружении храмов, на создание которых собирались большие «мирские» средства,

обеспечивавшие возможность строит крупных и технически сложных сооруж

Выдающимся произведением светск< ревянного зодчества являлся извести! по рисункам и модели дворец в Коломенском (1667—1668, ил. 82), I енный плотничьим старостой Семеном еым и плотником-стрельцом Иваном М| вым, частично перестроенный в 1681 го. вой Дементьевым. Коломенский дворе1 ставлял сложное сочетание больших и срубов-клетей, свободно расположена сгруппированных вокруг внутренних дв< зависимости от потребностей двое обихода. Главная группа помещений, об ная к церкви Вознесения, отводилась пс ские хоромы. Здесь особенно эффе! были столовая изба, крытая кубоватой к (четырехскатная кровля с «пучинами», и нающая луковицу), и многооконный связывающий столовую избу с государ хоромами. Далее располагались хоромь вича и царицы. Подклеть! занимали С; ные помещения, поэтому жилые покои го этажа связывались между собой и дворными храмами переходами. Ан. дворца фактически не имел определ главного фасада — с любой точки зрен крывались новые перспективы прих сгруппированных объемов. Живописное! позиции подчеркивалась разнообразием покрытий, включающих и шатровые I Декоративное богатство дворца усили обилием раскрашенной орнаментальное бы, позолотой деталей и раскраской кр По словам иностранца Я. Рейтенфельс; рец походил на «только что вынутую и ляра драгоценность». В архитектуре \ решительно преобладает тяга к сложне сколько измельченной живописной ко/ ции и богатство наружного и внутренне ранства. Эти же черты, как мы увидим в нейшем, характерны и для каменного ства XVII века.

В деревянном культовом зодчестве П| большом числе основных типов храма ются исключительно разнообразные по к зиции произведения. Выразительность це и их доминирующее положение в поселе пейзаже достигались большой высото сорока—пятидесяти метров) и сложны луэтом венчающей части.

Так называемые клетские храмы, ш распространенные по всей России, преде ют собой прямоугольный сруб — клеть, п тый двускатной кровлей, на которой воз: ется маковка с крестом, благодаря боль подъему клинчатой кровли некоторые и весьма эффектны по силуэту (например, ковь села Спас-Вежи, 1628, ныне

РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ. ИСКУССТВО XVII ВЕКА

везена в Костромской музей деревянного зод­чества).

Излюбленным типом деревянного культово­го здания был, как и ранее, шатровый храм, обладавший наиболее выразительным силуэ­том. Основные варианты шатровых церквей — шатровый восьмерик с прирубами («восьмерик от земли»), создающий образ храма-башни; восьмерик на крестообразном в плане осно­вании, а также восьмерик на четверике, где прямоугольное в плане здание выше перехо­дит в восьмиугольный сруб-восьмерик, пере­крытый шатром. Иногда шатер увенчивает не восьмерик, а сруб, имеющий шесть или, реже, десять сторон. Среди наиболее значительных примеров деревянных шатровых храмов мож­но отметить церкви в селах Панилово(1600, Архангельская область, ил. 83), В а р з у г а (1674, Мурманская область), Согинцы (1696, Лениградская область), Пучу га (1698(?), Ар­хангельская область). Известны и многошатро­вые храмы, являющиеся комбинацией стол­пов—восьмигранного и нескольких восьмери­ков на четвертике (Троицкая церковь в погосте Н е н о к с а, 1727, Архангельская область, ил. 84).

Стремление к динамичному силуэту храма привело к образованию особого типа высот­ной композиции — ярусным храмам, представ­лявшим нарастание уменьшающихся четвери­ков или восьмериков. Такова, например, цер­ковь Ширкова погоста (1697, Твер­ская область), где высота здания, равная поч­ти 45 метрам, подчеркнута сокращением чет­вериков и остротой клинчатых восьмискатных кровель,

В поисках сложного и богатого силуэта зод­чие со второй половины XVII века использо­вали и принцип многоглавия. Ранний пример — церковь в Чухчерьме (1657, Архангель­ская область) — довольно простой вариант этого типа. Позднейший памятник — Преоб­раженская церковь в Кижах (1714, ил, 85) — на основе сложного сочетания най­денных ранее приемов дает поразительный по красоте и своеобразию облик двадцати-двухглавого храма.

Следует отметить, что большая высота де­ревянных храмов была рассчитана исключи­тельно на восприятие снаружи, поскольку их интерьер имел сравнительно небольшую вы­соту, будучи ограничен сверху подвесным по­толком («небом»).

Рубленные храмы свидетельствуют о выда­ющемся архитектурном таланте народных мас­теров, умевших создать подлинные шедевры, достичь впечатления монументальности даже при сравнительно небольших размерах здания. Деревянные храмы обычо великолепно связа­ны с ландшафтом и имеют огромное значение

для создания архитектурного ансамбля в сель­ских поселениях.

Сохранились и некоторые деревянные обо­ронительные сооружения XVII века — башни Якутского острога (1683), башни Братского острога, надвратная баш­ня Николо-Карельского монастыря (перевезена в музей села Коломенского, ны­не Москва).

Дата добавления: 2015-12-01