Скульптура и декоративно-прикладное искусство 2 страница

Типичными для этого времени являются Ге­оргиевская (вторая половина XII века, ил. 13, 27) и Успенская церкви в Ста­рой Ладоге. Они просты по композиции: фасады лишены каких-либо украшений и раз­делены на три поля плоскими лопатками. Ус­пенская церковь первоначально имела два притвора. Внутренние лопатки отсутствуют, столбы не крестообразны, а квадратны в пла­не. Благодаря этому интерьер обладает ясной конфигурацией и легко обозрим. Хоры зани­мают западную треть церкви, причем их угло­вые членения опираются на своды а средняя часть — открытый балкон на деревянных бал­ках. На хоры ведет узкая лестница, идущая в толще западной стены. Интерьеры первона­чально были полностью расписаны фресками; значительное число их сохранилось в Георги­евской церкви.

К типу названных церквей относятся и сохранившие­ся в своей нижней части или вскрытые раскопками цер­ковь Благовещения близ деревни Арка-ж и под Новгородом, еще две церкви в Старой Ладоге, церковь Спаса в Старой Руссе и другие.

Особое значение среди памятников этого типа имела церковь Спаса-Нередицы под Новгородом (1198), разрушенная фашистами и ныне восстановленная (ил. 18). Этот небольшой храм поражал мощью и мону­ментальностью. Его внутреннее пространство, погруженное в полумрак, казалось сдавленным толстыми стенами, тяжелыми и массивными столбами, нависающим над головой бревенча­тым накатом хоров. В интерьере церкви преж­де сохранялась древняя живопись (ил. 19, 28).

О шестистолпных храмах, менее популярных в эту пору в новгородском зодчестве, можно судить по трех­главому собору Ивановского монастыря в Пскове, входившем тогда в состав новгородской земли. У двух подобных храмов в Новгороде — церкви Ивана на Опоках (1127) и Успения на Торгу (1135) после капитальной перестройки уцелели лишь нижние части стен.

Особым вариантом является Спасо-Пре-ображенский собор Мирожского монастыря в Пскове, построенный в сере­дине XII века. Он необычен по композиции для русской архитектуры. Центральное крестооб­разное пространство отчетливо выражено в конфигурации объема благодаря резко пони­женным боковым апсидам и западным угло­вым членениям. Завершает здание массивный купол на необычно широком барабане. Види­мо, строительством руководил не русский, а византийский зодчий. Вместе с тем по строительной технике памятник не отличаете; других новгородских и псковских храмов поры; очевидно, возводили его местные тера. Собор сохранил великолепные фре вые росписи. По заказу новгородского епи па Нифонта была осуществлена и др постройка, повторяющая схему мирожа собора,— выявленная раскопками церк Климента в Старой Ладоге. Оба ма оказали некоторое влияние на разв новгородской архитектуры, но не внесли в существенных изменений. Греческая струя, торую Нифонт пытался влить в Новгород! зодчество, не смогла поколебать прочно жившиеся к этому времени местные тради

По совершенно иному пути пошла ар тектура галицкой земли, лежавше юго-западных рубежах Руси, в Поднестро Здесь в первой четверти XII века в дети1 Перемышля был построен храм И с на Крестителя, впервые возведенные тесаного камня. Очевидно, в галицкой зем это время еще не было собственных зодч|. новую строительную технику заимствовал! соседней Польши. Если учесть, что перемьи ский князь Володарь, как правило, вражде с Киевом, станет ясно, почему для орган ции монументального строительства припп обращаться за мастерами в Польшу. Ост этого храма раскрыты польскими археолог Оказалось, что, несмотря на романскую те ку, перемышльский храм по типу был не манским, а типично русским четырехстолп крестово-купольным зданием.

В середине XII века в стольном городе личе, живописно расположенном на высо плато над речкой Луквой, построили боль храм — Успенский собор. Стены е внутренней и внешней поверхности были жены из блоков хорошо отесанного извес ка, а пространство между ними запол> битым камнем на известковом растворе. X имел профилированный цоколь и плоские патки. В его убранстве применена барель ная скульптура. Как техника кладки, так и ранство прямо связаны с романским зодч вом. В то же время по плану это обы>-для русского зодчества XII века четырехст ный крестово-купольный храм, окружение трех сторон галереей, с ходом на хоры, мещенным в толще западной стены. Те образом, в середине XII века в Галиче уже жились кадры мастеров, которые соче опыт романского и киевского зодчества, о' дали достаточным умением для самостоят ного творчества.

К сожалению, памятники галицкой архи туры не сохранились; лишь небольшая часть известна по археологическим раскоп Письменные же источники свидетельствуют о большом строительстве в галицкой земле. Ле­топись рассказывает о княжеском дворце в Галиче середины XII века, состоявшем из жи­лого двухэтажного строения, перехода из вто­рого этажа на хоры придворной церкви и лест­ничной башни.

Единственный сохранившийся до половины первоначальной высоты памятник галицкой ар­хитектуры — церковь Пантелеймона близ Галича (рубеж XII—XIII веков). Это типичный четырехстолпный храм, трехапсид-ный, вероятно, одноглавый (ил. 16, 17). В его плане нет никаких романских элементов, но за­то они отчетливо выражены в таких деталях, как профилированный цоколь, тонкие колонки апсид с базами и резными капителями, укра­шенные резьбой порталы. Особенно интересен западный портал, относящийся к перспектив­ному типу. Сложная профилировка подкуполь-ных столбов позволяет предполагать, что кон­струкция перекрытия здесь была, быть может, раннеготического нервюрного типа.

Каменные четырехстолпные храмы возводи­лись и в других городах княжества (Звениго­род, Василёв). Кроме того, под прямым влия­нием романской архитектуры в галицкой зем­ле получили распространение небольшие цент­рические храмы типа ротонд и квадрифолиев.

Одной из самых ярких русских архитектур­ных школ XII — первой половины XIII века бы­ла владимиро-суздальская школа. От начала и до конца своего развития она связана с высо­кой идеей объединения русских земель, вы­двинутой владимир.скими князьями и поддер­жанной мощными общественными силами — горожанами, заинтересованными в преодоле­нии феодальной раздробенности, новым соци­альным слоем — дворянством и церковью.

Начало монументального строительства на северо-востоке связано с созданием при Вла­димире Мономахе на рубеже XI—XII веков собора в Суздале, известного лишь по данным раскопок. Это было шестистолпное кирпичное здание, возведенное, очевидно, рус­скими мастерами из Южной Руси. Однако в дальнейшем киевская традиция не получила здесь развития. К середине XII века, времени Юрия Долгорукого, относятся одноглавые че­тырехстолпные, сложенные из тесаного белого камня храмы в Переславле-Залесском, Юрье-ве-Польском, в княжеской резиденции Кидек-ша под Суздалем и на княжеском дворе во Владимире. Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском (1152, ил. 14) сохранился полностью, а цер­ковь в Кидекше в большей своей части. Здания той поры почти лишены декоративных элементов; только поясок аркатуры с поребри­ком проходит по фасадам и верхней части ап­сид, подчеркивая суровую мощь гладких белых стен. Тяжелая глава усиливает впечатле^ непреоборимой физической силы. Храмы иа ли хоры и были связаны переходом с дворц феодала. Эти первые постройки на Сузда щине сооружены галицкими зодчими.

При Андрее Боголюбском архитектура реживает стремительный расцвет. Столица реносится во Владимир. Город, красиво рас: ложенный на высоком берегу Клязьмы, в 5(60-х годах XII века быстро обстраивают но! ми зданиями, окружают могучими валам» деревянными стенами и белокаменными I ротными башнями. Из них сохранились Зог тые ворота (1164) с огромной торжеств! ной аркой проезда, над которой возвышал; надвратная церковь. Ворота были одноврем* но сильнейшим узлом обороны и триумфа^ ной аркой.

Интенсивное строительство свидетельств' о сложении во Владимире опытных многом ленных кадров строителей. Они восприж традиции галицкой архитектуры, быстро пе| работали их и далее развивали совершен самостоятельно. Вместе с тем в памятни! владимирской архитектуры этой поры чувст ется и прямое участие романских зодчих. Е сведения, что Андрей Боголюбский обращу за мастерами к императору Фридриху Бар! россе. Однако участие романских зодчих превращает владимиро-суздальскую архит туру в вариант романского стиля. Романо черты проявились в основном в деталях и р< ном декоре, в то время как общерусо формы, восходящие к киевским традици; ощутимы в планах, композициях объемов конструкции. Тяготеющие к разным источ! кам особенности настолько органично ели что создают совершенно самобытное зодче во, ярко характеризующее культуру одного сильнейших русских княжеств этой эпохи.

Крупнейшая постройка времени Андрея Еголюбекого — Успенский собор Владимире (1158—1161). Поставленный центре города на высоком берегу реки, стал основным звеном великолепного ансал ля. Хотя после пожара 1185 года собор 6 обстроен с трех сторон, получил новую алтг ную часть и дополнительные четыре углов главы, первоначальный облик его ясен. Стрс ные пропорции и высота шестистолпного хр ма подчеркнуты изысканным декором: ар1 турно-колончатый пояс охватывает стены, I патки осложнены тонкими полуколоннами пышными лиственными капителями. Колон широких перспективных порталов имели р«ные капители, а некоторые архитектурные {. тали — оковку золоченой медью; шлем двек дцатиоконного барабана главы сверкал зо; том. Столь же эффектен был и интерьс хорошо освещенный и богато украшении драгоценной утварью. Величавый и торжест­венный Успенский собор образно утверждал идею главенства владимиро-суздальской зем­ли, превращая ее столицу в церковный и по­литический центр Руси.

Лучшее создание владимирских мастеров церковь Покрова на Нерли (1165, ил. 20, 21) — один из величайших шедевров древнерусской и мировой архитектуры. Она выполнена в великолепной белокаменной тех­нике. Сложно профилированные пилястры с легкими полуколоннами подчеркивают движе­ние ввысь композиции изящного храма, при­дают ему пластичный, почти скульптурный ха­рактер. Аркатурно-колончатый пояс, тонкие колонки которого опираются на резные крон­штейны, проходит го всем фасадам и под кар­низом апсид. Выше аркатурно-колончатого пояса стены украшены рельефами, сочная резьба декорирует перспективные порталы. В целом образ храма очень поэтичен, весь пронизан ощущением легкости и светлой гар­монии. Не случайно говорят о музыкальных ассоциациях, которые рождает церковь По­крова на Нерли. Однако первоначальная ком­позиция храма была более сложной. Раскопки у его стен показали, что создатели этого ше­девра решали очень трудную задачу: они должны были поставить храм при впадении Нерли в Клязьму как торжественный мону­мент, отмечавший для кораблей, шедших сни­зу по Клязьме, прибытие в княжескую рези­денцию— соседний Боголюбовский замок. Место, назначенное князем для строительства, было низменной поймой и в половодье зали­валось водой. Поэтому, заложив фундамент на плотной материковой глине, зодчие поставили на нем как бы пьедестал высотой около четы­рех метров из тесаного камня, точно отвечав­ший плану церкви. Одновременно с кладкой подсыпали землю, создавая тем самым искус­ственный холм, который потом был облицован каменными плитами. На нем и высилась цер­ковь. Казалось, что сама земля поднимает ее к небу. С трех сторон храм окружала аркада галереи, в угловой части которой устроили лестницу на хоры. От галереи сохранился только фундамент, и первоначальный облик здания в целом восстанавливается лишь пред­положительно.

Княжеский замок — Боголюбов-город был построен в 1158—1165 годах на высоком берегу Клязьмы близ устья Нерли. Его опоя­сывали земляные валы с белокаменными сте­нами. Сохранилась лишь одна лестничная баш­ня с переходом на хоры собора. Основания стен последнего, как и остатки других частей ансамбля, раскрыты раскопками

Дворцовый ансамбль располагался на пло­щади, вымощенной белокаменными плитами. Его центром был собор, связанный переходом с лестничной башней, от которой далее также белокаменный переход вел во второй этаж дворца. К югу от собора через вторую башню шли переходы, выводившие на крепостную стену. Под переходами были арочные проходы и проезд. Все эти части объединялись аркатур-но-колончатым поясом в единое живописное и торжественное целое. Фасады украшали ба­рельефы, фресковая роспись, некоторые дета­ли были обиты золоченой медью. Высокий и стройный дворцовый собор имел необычные для древнерусской архитектуры круглые стол­бы-колонны, расписанные под белый мрамор и завершенные огромными лиственными капите­лями. Пол хоров устилали майоликовые плит­ки, а в самом храме — медные плиты, запаян­ные оловом и блестевшие, как золото. По сви­детельству летописи, в храме было много дра­гоценной утвари. Перед собором на площади стоял уникальный в русском зодчестве вось­миколонный киворий (сень) с золоченым шатром над белокаменной водосвятной чашей.

Строительство времени Всеволода III знаме­нует дальнейший блестящий подъем владими-ро-суздальского зодчества. В архитектуре воз­никают два течения: епископское, отрицатель­но относящееся к развитию скульптурного уб­ранства храмов, приверженное к строгости их облика, и княжеское, широко использующее пластику. Крупнейшим памятником первого течени стал владимирский Успенский собо| после его обстройки в 1185—1189 годах. Фа сады почти лишены скульптур; лишь единич ные резные камни были перенесены на них с< стен старого собора. Здание фактически стаж новым, более грандиозным сооружением; ег< объем приобрел ступенчатое построение, та1 как окружавшие старую постройку галере! были несколько понижены. На углах поставле ны четыре новые главы, образовавшие торже ственное пятиглавие. В архитектурном образе нового собора еще ярче выявилась идея силь и царственного величия, пронизывающая все искусство времени могучего «самовластца>: Всеволода.

Эта же идея — апофеоз власти и могуществе владимирской земли с большей силой выра­жена в Дмитриевском соборе во Владимире (1194—1197, ил. 22, 23, 24). Первоначально, подобно собору в Боголюбо­ве, храм входил в дворцовый ансамбль, имел выступающие у западных углов лестничные башни и был связан переходами с дворцовы­ми зданиями. Собор принадлежал к обычному типу одноглавых четырехстолпных храмов, но зодчие наполнили эту традиционную схему но­вым содержанием. Торжественная парадность и представительность храма подчеркнуты ве­личавым ритмом его членений и особенно уси­лены богатейшим резным убором. Дмитриев­ский собор наиболее ярко характеризует второе течение владимирского зодчества, резко

тво дробится на ряд удельных княжений. В зодчестве определяются две основные линии: ростово-ярославская, где строительство ведется как из камня, так и из кирпича-плинфы, и суздальско-нижегородская, развивающая традиции белокаменного строительства и декоративной скульптуры. Ко второй группе принадлежат соборы Рождества Богородицы в Суздале (1222—1225) и Георгия в Юрьеве-Польском (1230—1234). Собор Рождества Богородицы сохранился не целиком. Верхняя часть его после разрушения полностью построена заново из кирпича в XVI веке. Этот большой шестистолпный храм с тремя притворами завершался первоначально тремя главами. Его создате ли свободно интерпретировали конструктивную логику в убранстве фасадов: они пересекали лентой плетенки и резными камнями лопатки, покрывали резьбой и разрывали буси нами колонки порталов. На фоне кладки из туфа особенно четко выделяются белокаменные лопатки и тяги, резной белокаменный по яс и рельефы. Роскошные, «писанные золотом» медные двери собора отражают любовь к узорочью. Более орнаментальной становится и внутренняя фресковая живопись. Храм теряет церемонную парадную представителотличное от епископского строительства любовью к пышному резному убранству зданий.

В первой половине XIII века Владимирское княжесьность, его облик живописен и жизнерадостен.

Эти близкие народной культуре тенденции достигают полного развития в Георгиевском соборе в Юрьеве-По льс к ом (ил. 26). После перестройки XV века его внешний облик искажен, а декоративная система нарушена. Первоначально собор был значительно выше и стройнее. Без существенных изменений сохранилась лишь нижняя половина здания. Это четырехстолпный храм с тремя открытыми внутрь притворами. Его светлый интерьер, не имеющий хоров, свободен и возду шен. Снаружи здание было покрыто резьбой сверху донизу, от цоколя до закомар. Ковровый растительный орнамент, мастерски нанесенный на поверхность стены, изысканным кружевом покрывает нижнюю часть здания, оплетает пилястры и порталы. Аркатурно-колончатый пояс трактуется как широкая орнаментальная лента. Закомары собора, так жекак и архивольты (арочные завершения) порталов, приобретают килевидное очертание.

На фоне плоского коврового узора выделяются исполненные в высоком рельефе изображения животных и чудищ, приобретающих фольклорную окраску. В закомарах размещались крупные горельефные композиции на христианские темы. Религиозно-политическая и народно-сказочная тематика сплетается в неповторимом резном уборе собора, своеоб­разном гимне владимирской земле.

Таков стремительный и блистательный путь, пройденный владимиро-суздальским зодчест­вом менее чем за столетие.

В XII веке наряду с другими большую роль играла полоцкая архитектурная школа, памят­ники которой в большинстве не уцелели.

Характерно, что они возводились по-старо­му, как строили в XI веке, из плинфы со скры­тым рядом. Это объясняется тем, что создание собственной полоцкой строительной артели связано с переездом сюда в 30-х годах XII века мастеров старой киевской строительной орга­низации, перенесших традиции архитектуры Киевской Руси XI — начала XII века. В дальней­шем враждебные отношения Полоцкого кня­жества с Киевским стали причиной неприятия в Полоцке новой системы равнослойной клад­ки, к которой перешли в XII веке в Киеве. В том же, XII веке в полоцкой земле применя­лась и другая строительная техника — камен-но-кирпичная кладка, при которой блоки теса­ного камня чередуются с рядами плинфы (церковь Благовещения в Витебске). Такой тип кладки хорошо известен в Визан­тии и на Балканах, но нигде больше не встре­чается в русском зодчествеПолоцкая архитектура интересна и новыми композиционными решениями. Так, известный по раскопкам собор Бельчицкого мо­настыря представлял оригинальный вариант шестистолпного храма с тремя притворами. Его купол опирался не на восточные пары столбов, а на западные, то есть был сдвинут на одно членение западнее, чем обычно, что в сочетании с притворами подчеркивало цент-ричность композиции.

Таков широкий спектр архитектурных школ, сложившихся на Руси в XII веке.

К концу XII века на Руси слагается новое архитектурное направление и для русского зодчества наступает новый этап развития. Это проявилось в каждой архитектурной школе в своих специфических формах, хотя общие принципы на всей территории Руси были оди­наковыми. На смену статичным, уравновешен­ным храмам, увенчанным одной массивной главой, со спокойным ритмом закомар и чаще всего скупым декоративным убранством фаса­дов приходят здания со столпообразным по­строением объема, подчеркнутой динамич­ностью композиции, чрезвычайно богатой де­коративной разработкой фасадов. Если в па­мятниках середины XII века имело место гар­моничное соответствие решения интерьера и экстерьера, то в памятниках нового этапа мож­но видеть полную подчиненность интерьера композиционному замыслу внешнего облика.

Первые признаки этих изменений можно от­метить уже в середине XII века. Так, новые тенденции совершенно отчетливо выявились в соборе Спасо-Евфросиньева мо­настыря в Полоцке, построенном зод­чим Иоанном. Композиция шестистолпного храма проникнута здесь стремлением преодо­леть статичность крестово-купольного объема. Западная часть здания понижена, как и отве­чающая ей с востока сильно выступающая апсида. Возвышающийся над ними централь­ный четверик завершается приподнятым пос­таментом, несущим барабан и главу. Со сто­роны каждого фасада постамент имеет форму трехлопастной арки. Стройный ступенчатый си­луэт здания и его башнеобразный верх созда­ют новый, пронизанный силой и динамикой ар­хитектурный образ храма.

К концу XII века в полоцкой архитектуре появляются здания с еще более явно выра­женным строением объема. Такова церковь, вскрытая раскопками в Полоцком детин­це. Она максимально центрична: с трех сто­рон к ней примыкали притворы, а с востока — одна большая апсида. Прямоугольные по внешнему абрису боковые апсиды были, види­мо, резко понижены, а северный и южный притворы имели, кроме того, свои самостоя­тельные апсиды. Все это в целом создавало сложный и, по-видимому, вертикально устрем­ленный объем.

Художественное открытие полоцких зодчих было сразу же подхвачено в других землях, и прежде всего в Смоленске. Построенная там около 1190 года церковь архангела Ми­хаила (Свирская) очень близка по плану церкви в детинце Полоцка. Однако смолен­ские мастера развили эти приемы: они раскры­ли притворы внутрь храма, чем обеспечили единство его интерьера, а снаружи усложнили многообломные пилястры, дополнив их тон­кой полуколонкой. Большая высота основного объема подчеркнута соподчиненными ему притворами и высокой, сильно выступающей апсидой. Динамика сложных масс здания уси­лена большим количеством вертикалей, соз­даваемых сложнопрофилированными пучковы­ми пилястрами. Трехлопастное завершение фа­садов отражает наличие сводов в четверть окружности, перекрывающих углы здания. Ба­рабан главы поднят на особом постаменте. Энергичное и сильное движение ввысь, выра­женное во внешнем облике, ощутимо и в свободном, высоком, лишенном хоров внут­реннем пространстве храма. Вместо хоров для князя и его свиты предназначались вторые эта­жи притворов, образовавшие своеобразные открытые внутрь храма ложи. Церковь архан­гела Михаила восхищала современников кра­сотой и богатством внутреннего убранства; летопись отметила необычность этого храма «в полунощной стране».

Однако он был в Смоленске не единственным па­мятником данного типа. Раскопками здесь было вскрыто значительное количество памятников как близких Ми­хайловской церкви, так и имеющих более обычную схему плана; среди них есть большие шестистолпные соборы и совсем маленькие четырехстолпные церкви. Как правило, они не имеют притворов, но почти все окружены галереями, создающими ярусность объема. Их отличительная особенность: центральная апсида — большая и полукруглая, а боковые меньше и имеют снаружи прямолинейное очертание. О том, что такие храмы имели башнеобразную композицию, свидетель­ствуют сложнопрофилированные пилястры; подобные пилястры, образующие на фасадах целые пучки верти­кальных членений, могли иметь смысл лишь в том слу­чае, если зданию хотели придать динамичную компо­зицию, создать впечатление высоты и взлета.

Наряду с такими памятниками в Смоленске в это время строили храмы и другого типа: все три апсиды у них были снаружи плоскими, прямолинейными. Наи­более крупный памятник этой группы — собор на Протоке, при раскопках которого было найдено и вывезено в музей много фрагментов фресковых рос­писей.

На рубеже XII и XIII веков Смоленск стал одним из ведущих архитектурных центров Руси, по числу возве­денных монументальных построек превосходя даже Киев и Новгород. Естественно, что смоленских масте­ров приглашали и в другие русские земли. Несомнен­но, ими возведен Спасский собор в столице ря­занской земли — Старой Рязани, известный по резуль­татам археологических раскопок. С работой смолен­ских мастеров связана и церковь Параскевы Пятницы в Новгороде (1207), близкая по ком­позиции смоленской церкви архангела Михаила. Трех­лопастные кривые завершения фасадов высокого чет­верика, три несколько пониженных по отношению к главному объему притвора и очень сложные пучковые пилястры придавали композиции церкви Параскевы Пятницы динамичность. Церковь эта сохранилась толь­ко до половины своей первоначальной высоты, но име­ется достаточно данных для ее графической рекон­струкции.

Чрезвычайно яркая архитектурная школа существовала на рубеже XII и XIII веков в кие-во-черниговских землях. В это время здесь было возведено несколько храмов, выдающих­ся как по своим художественным качествам, так и по смелости конструктивного решения. Одним из таких шедевров является церковь Пятницы в Чернигове (ил. 25). Несмот­ря на традиционную схему плана, четырех-столпный храм с тремя апсидами совершенно необычен по облику. Сложные пучковые пи­лястры влекут глаз к завершению здания, по­ражающему своеобразием конструктивного и художественного замысла. Зодчий-новатор полностью изменил систему сводов: не только перекрыл углы сводами в четверть окружно­сти, но и сильно поднял несущие барабан подпружные арки. Таким образом, здесь впер­вые в русском зодчестве была применена ступенчато повышающаяся к центру системе арок. Динамическое нарастание верха, устрем­ленность здания вверх получили закономер­ную конструктивную основу. Фасады заверша­лись трехлопастной кривой, отвечающей кон­струкции сводов, а ступенчатые подпружные арки образовывали основу второго яруса за­комар. Подножие стройного барабана окру­жали декоративные закомары-кокошники Стремительное движение ввысь еще больше подчеркивалось заостренным очертанием за­комар. Фасады храма очень нарядны: мастер любовно украсил их простым, но изящным решетчатым кирпичным поясом и лентами меандра.

К той же группе принадлежит церковь Василия в Овруче (90-е годы XII века) не вполне верно восстановленная в начале XX века. Явная близость этого памятника и церкви Пятницы в Чернигове заставляет пола­гать, что первоначально своды его также были ступенчатыми, а композиция объема в целол/ не статичной, а динамичной. Фасады украшень декоративными вставками в виде больших ва­лунов, а к углам западного фасада примыкали две круглые лестничные башни. Купол был не­когда покрыт золоченой мед'ью. Церковь Ва­силия— дворцовый храм князя Рюрика Рости-славича, имевшего, по словам летописца, «лю­бовь несытну о зданиях». Почти несомненно, что ее автором был любимый мастер князя Петр Милонег, о творчестве которого есть восторженное упоминание в летописи, сравнивающей Милонега с библейским зодчим Веселиилом. Очень вероятно, что тот же Ми­лонег строил и черниговскую церковь Пятницы и вскрытую раскопками церковь Апосто­лов в Белгороде, отличавшуюся особой рос­кошью внутреннего убранства.

Археологические раскопки необычайно расшири­ли наши знания о древнерусском зодчестве и, в част­ности, показали, что разнообразие типов и стилистиче­ских оттенков в архитектуре Южной Руси в эту пору было очень велико. Так, в Новгороде-Севе р-с к о м открыта церковь, имевшая совершенно осо­бую «готическую» профилировку пилястр, не встре­чающуюся ни в киевских, ни в смоленских храмах. Цер­ковь эта имела, подобно византийским и балканским храмам, дополнительные апсиды с северной и южной сторон здания. Аналогичный план имела и церковь, вскрытая раскопками в Путивле.

Процесс дифференциации русского зодчест­ва продолжался и на рубеже XII и XIII веков. Так, помимо архитектурных школ, связанных с крупными русскими княжествами и представ­ленных многочисленными памятниками, в кон­це XII века сложилась небольшая, но вполне самостоятельная гродненская школа. Памятни­ки древнего Гродно на Немане (по-древнерус­ски— город Городен) ближе всего к сооруже­ниям Киева и Волыни, они построены из кир­пича в технике разнослойной кладки. Однако здесь кирпичные фасады своеобразно и эф­фектно украшали вставленными глыбами шли­фованного камня и цветной майоликой, из фи­гурных плиток которой набирались изображе­ния крестов и простые геометрические фигуры.

Таким образом, на Руси создавались новые местные варианты зодчества. Однако это раз­нообразие творческой мысли не исключало связей между русскими архитектурными шко­лами. В течение всего XII века зодчие не огра­ничивались работой внутри своего княжества: галицкие мастера строили во Владимире, чер­ниговские— в Рязани и Смоленске, смолен­ские— в Новгороде, Рязани и Киеве. Взаимный обмен техническим и художественным опытом способствовал быстрому расцвету архитекту­ры, распространению нового направления на рубеже XII и XIII веков, по-видимому, почти во всех центрах и школах. Даже во владимиро-суздальском зодчестве поздние памятники — собор Рождества Богородицы в Суздале и осо­бенно Георгиевский собор в Юрьеве-Поль-ском — по всем данным имели башнеобразную композицию завершения и, вероятно, ступен­чато повышающуюся систему сводов.

Таким образом, в конце XII века в зодчестве различных русских земель все более настой­чиво проявляются общие, точнее — общерус­ские тенденции развития. Почти повсюду пере­сматриваются киевские традиции, проявляются башнеобразность и динамика композиции, ин­терьер подчиняется внешнему облику здания, фасады богато декорируются. Композицион­ная идея храмов, их художественный образ были повсюду более или менее сходными, хо­тя в каждой архитектурной школе Руси они решались в своих местных формах.

В чем же причина появления новых художе­ственных форм в русском зодчестве конца XII века? По-видимому, решающим было влия­ние городской культуры, рост и усиление го­родов, экономическое укрепление посадов. Эти условия вызвали особое внимание к архи­тектурному облику городов, в котором яркий силуэт храмов и декоративная насыщенность их фасадов должны были играть важную, ак­центирующую роль. Общность тенденций раз­вития показывает, что в русском зодчестве явно пробивалось пусть еще слабое, но креп­нущее и побеждающее межобластное течение, содержащее черты общерусского архитектур­ного стиля, которому принадлежало будущее. С полным основанием можно говорить о на­чавшейся кристаллизации общерусских на­циональных особенностей строительного ис­кусства.

Дата добавления: 2015-12-01