|
Читайте также: |
Другой великий мистик, Гора, был горшечником. Всю жизнь он посвятил гончарному делу. У него были ученики, богатые ученики, у него учились даже короли. И они говорили Гору:
— Нам стыдно, что наш учитель всего лишь лепит горшки и возит их на осле на рынок. Пожалуйста, займись чем-нибудь другим.
Но Гора говорил:
— Это трудно... это часть моего творчества. Никто другой не сможет вылепить эти горшки, только Гора, потому что другие лепят их ради денег, я же изливаю горшкам всю свою любовь, я отдаю им сердце. Когда я леплю, я медитирую.
И третьим мистиком был Раидас, сапожник. В Индии шитье сапог считается самым низким ремеслом. Этим занимаются лишь судры, неприкасаемые. Раидас был одним из неприкасаемых, но к нему стали приходить высокопоставленные брахманы. Он был необразованным человеком, но его слова были достойны писания. Все пытались убедить его бросить шить сапоги. Не пристало мистику такого уровня шить обувь. Но Раидас никогда с этим не соглашался.
Он говорил:
— Это единственное искусство, которым я владею. Я — бедный сапожник. Это единственный мой талант, с помощью которого я могу служить существованию.
Не называй творчество, игривость, радость, прекрасное расположение духа «сумасшествием». Это самые разумные состояния твоего существа. Позволь жизни стать разумной. Пусть она будет полна песен, цветов и любви. Мир может называть это сумасшествием, но, пожалуйста, ты не называй это так. Это будет происходить с каждым, кто практикует медитацию. Я бы хотел, чтобы со всеми происходило то, что происходит с тобой. Создай что-нибудь. И создавая, будь игривым, легким, не относись к жизни серьезно. Куда бы ты ни направил свои стопы, пусть внутри тебя живет ощущение праздника. Забудь слова, подобные слову бизнес. Пусть твоя жизнь превратится в празднование.
По-моему, только достигшие такого состояния могут называться религиозными людьми — не индуисты, не мусульмане, не христиане — только творческие люди, люди, которые делают существование богаче и красивее.
Не покидайте этот мир прежде, чем сделаете его немного красивее по сравнению с тем, в котором вы родились.
Можно ли соединить легкомысленную человеческую любовь с благоговением перед божественным?
Подобное разделение — между легкомыслием и благоговением — возникло очень давно, однако не имеет никакого смысла.
Эти понятия не являются чем-то отдельным друг от друга.
Если легкость и игривость охватывают вашу самую глубинную суть, то из этого состояния спонтанно возникает благоговение. Здесь нет никаких противоречий. Но поскольку все традиции прошлого говорили о противостоянии этих двух понятий, то человек привык думать о них как о двух противоположных полюсах. А пробел между ними практически невосполним. В прошлом легкомыслие осуждалось, а уважение к чему-то божественному восхвалялось.
Однако это одно и то же явление, выраженное разными словами. Это понятие я назвал «Зорба-Будда». Зорба символизирует легкость бытия, а Будда говорит о благоговении. Многие века эти понятия разделялись, в результате пострадали оба явления. Все божественное стало слишком серьезным, потеряло всякую человечность, превратилось в мертвый камень. И не случайно, что все боги в итоге оказались каменными изваяниями. «Уважение» не позволяет им быть живыми, у них не хватает смелости быть живыми. Если они будут слишком живыми, то вам, возможно, будет трудно их уважать.
Быть живым означает обладать чувством юмора, уметь глубоко любить, быть игривым.
Мы превратили уважение в понятие, настолько оторванное от жизни, что практически убиваем людей, которых уважаем! Мы не позволяем им быть людьми. Проявляя человечность, они теряют авторитет. Поэтому наши святые почти мертвы, только тогда они достойны уважения. И оказывая им уважение, мы думаем, что приближаемся к чему-то божественному. Но таким образом мы проявляем уважение не к святости, а к смерти.
Я против любого отрицания жизни, а уважение к божественному превратилось в нечто анти-живое[7]. Чтобы научиться утверждать жизнь, нужно игривость, любовь и чувство юмора соединить с уважением. Я предлагаю вам великий алхимический процесс, благодаря которому возникнет Зорба-Будда.
Некоторые буддисты написали мне, что идея «Зорба-Будды» оскорбительна для самого Будды. Но она не оскорбительна, она возвращает Будде жизнь. Вы создали множество каменных статуй, я же хочу, чтобы Будда вновь предстал перед нами в человеческом обличье, а Зорба — это, пожалуй, самая подходящая человеческая натура. Мне не кажется, что живость Зорбы, его легкость, его умение радоваться даже мелочам каким-то образом противоречит Будде. На самом деле в этом состоит самая основа истинного будды.
Но нас научили оскорблять жизнь. Это целая стратегия: все уважение мы должны направить на вымышленных богов. Жизнь не стоит нашего внимания, она слишком мирская, чересчур обычная. Только нечто, выходящее за пределы обычной жизни, достойно нашего уважения. Но за пределами жизни мы видим лишь смерть.
Зорбой восхищаются в основном атеисты, и они утверждают, что, соединяя Зорбу с Буддой, я уничтожаю самого Зорбу. Зорба и Будда не могут сосуществовать рядом. Будда не допустил бы легкомыслия Зорбы, не принял бы его игривости, его музыки, танцев, любви. Будда не допустил бы всего этого, потому что он сам не умеет танцевать, не умеет петь, играть на музыкальных инструментах, не умеет наслаждаться. Буддисты боятся, что Зорба убьет Будду, атеисты боятся, что Будда убьет Зорбу, — так обусловлен наш ум.
Я хочу, чтобы вы вырвались из оков подобной обусловленности, чтобы вы вышли на свежий воздух и научились бы уважать жизнь. Почтение к жизни и есть преклонение перед божественным, потому что нет ничего более святого, чем сама жизнь. Все, что не относится к жизни, мертво, и нет никакого смысла уважать нечто безжизненное. Это даже опасно, потому что подобное уважение убивает вашу собственную живость, разрушает качество вашей жизни. В лучшем случае оно лишь отравляет вашу жизнь, потому что, уважая мертвых, вы себя осуждаете, не принимаете свою живость, свое естество. Если вы уважаете только мертвых, вас не может переполнять жизнь.
Позвольте, я уточню: не преклоняйтесь перед божественным, лучше проявляйте почтение к жизни. Тогда не будет никаких проблем. Тогда игривость точно станет вашей чертой, вы будете полны жизненной энергии. Вы сможете танцевать, петь, творить.
Зорба и Будда представляют собой две полярности, я же соединил их вместе. Как только вы перестанете преклоняться перед божественным и начнете проявлять уважение к жизни, испытывать благоговение перед жизнью, тут же возникнет связь между полюсами. Тогда игривость, живость и все, что связано с жизнью, даже самые незначительные моменты радости, неожиданно обретут духовное значение.
Никто никогда не придавал жизни духовного значения. В действительности, все религии находятся в тайном сговоре, они все осуждают жизнь. Они заставляют людей верить в скучные, лишенные жизни идеалы. И чем более безжизненным является человек, чем меньше он радуется, смеется, чем меньше он вспоминает о жизни вообще, тем более почитаемым и уважаемым становится. Он уже практически в могиле, вместо того чтобы быть в собственном теле. Он осуждает тело, осуждает чувства. Он даже перестал вдыхать аромат цветов! Он отвергает красоту закатов, ему не нравится находиться в кругу друзей, он запретил себе есть с друзьями, болтать с ними. Он отказался практически от всего. У него нет друзей, у него есть лишь те, кто почитают его. Между ним и людьми, которые уважают его, лежит огромная пропасть, и эта пропасть шириною в жизнь.
Поэтому все наше прошлое наполнено жизнью, почитающей смерть, жизнью, которая пыталась достичь уважения за счет отказа от жизненной энергии. Все это разрушило человеческую природу, уничтожило его гармонию и привело к разделению между телом и душой, между этим миром и тем.
Есть только один этотмир. Когда вы полностью погружаетесь в него, вы обнаруживаете, что тот, другоймир скрыт в этом мире. Нет никакого противоречия между этиммиром и тем. Этотмир является периферией, центр же находится в том мире. Чтобы добраться до того мира, вам нужно максимально глубоко исследовать этот мир.
Зорба олицетворяет собой этот мир.
Будда указывает нам на тот мир.
Зорба говорит о периферии, Будда — о центре. Но без центра нет никакой периферии, а без периферии нет ничего, что можно было бы назвать центром.
Эти понятия очень четко отражены в геометрии, но в жизненной геометрии мы создали противоречие между центром и периферией.
Мирская жизнь — это периферия. Только если вы научитесь наслаждаться ею, если вы научитесь упиваться этой жизнью, вы сможете увидеть в ней самое сокровенное, нечто божественное. Главное качество божественного — это не что иное, как глубина — глубина настоящего момента, ощущение глубины этого мира, погружение и познание глубины жизни, глубины собственного тела.
Возможно, это величайшая проблема всего человечества, не решив которой, мы никогда не станем здоровыми и целостными. Ведь Зорба — это всего лишь половина, это просто периферия, которая не осознает собственного центра, которая не только не осознает, но и отрицает его существование.
Человека же, достигшего центра, заставляют отрицать периферию, иначе он лишится всеобщего уважения. Иначе мы начнем спрашивать его: «А чем ты отличаешь от нас?» Ни у одного будды не хватило духу признаться в том, что разница состоит лишь в глубине познания, а не в каких-то там достижениях.
Ты любишь — я люблю. Но твоя любовь остается поверхностной, она опирается на периферию. Моя же любовь достигает самого центра.
Ты наслаждаешься вкусом еды, я тоже наслаждаюсь. Но твой вкус поверхностен. Когда я вкушаю еду, в этом есть глубина.
Никто до меня не осмеливался говорить об этом.
Из-за существующей обусловленности даже буддам нужно набираться мужества, чтобы рискнуть своим общественным положением.
Возможно, я первый, кто решился пожертвовать всеобщим почитанием, потому что для меня уважение является ничем иным, как утонченным эго. Я лучше стану персоной нон-грата, но не буду жить в аду, в котором мое существо разделено на части. Мне не нужно уважение людей, которые способны почитать лишь смерть, лишь то, что лишено жизни как таковой.
Подобное отношение привело к появлению своего рода шизофрении, из-за которой страдает все человечество. А из-за того, что все человечество больно одной и той же болезнью, мы уже не считаем себя больными. Если заболевает только один человек, мы тут же начинаем его лечить. Но когда больны все без исключения, тогда трудно назвать состояние, в котором пребывает человек, болезнью. Подобное состояние кажется чем-то совершенно естественным.
Шизофрения глубоко поразила вашу плоть и кровь, поселилась в самом центре вашего существа. Поэтому вам кажется, что мирское и божественное противоречат друг другу. Вы считаете, что существует разделение между игривостью, легкомыслием и почитанием чего-то божественного. Это противоречие навязано вам извне. Оно нужно лишь для того, чтобы вы ни в коем случае не пытались соединить оба явления воедино, потому что в реальности они суть одно и то же.
Но им нельзя идти рука об руку. Если кто-то любит жизнь глубоко и страстно, мы осуждаем его, подобно тому, как мы осудили Зорбу. Он не снискал того же уважения, которое мы оказываем Будде. На земле живут прекрасные люди, такие же, как Зорба, но человечество не уважает их, оно их осуждает.
В Индии существует древнее учение, созданное человеком по имени Брихаспати. Должно быть, он был великим учителем, потому что даже враги называли его Ачарья Брихаспати, то есть «великий учитель» Брихаспати. Но они сожгли все его рукописи.
В то время, пока он был жив, его философия была известна как чарувак. Чарувак означает приятные слова. Возможно, его речь изобиловала приятными словами, но все записи приятных слов были уничтожены, потому что Брихаспати был не каким-нибудь простым Зорбой, он был величайшим индийским философом. При его жизни философия носила название чарувак —приятные слова. Его философия была самой приятной из известных философий, потому что он говорил о том, что мы должны наслаждаться каждым моментом нашей жизни, что другого мира не существует.
Сейчас мы понятия не имеем, о чем он говорил на самом деле. У нас есть лишь искаженная версия его слов. Учение Брихаспати было переписано теми, кто сжег его книги. Враги цитируют его изречения лишь затем, чтобы его осудить. Поэтому на них нельзя опираться, но даже несмотря на то, что его учение было искажено, мы все же можем проследить некоторую связь с первоисточником.
Например, вместо того, чтобы считать его философию учением чарувак, они стали называть его учение чарвак. А это совершенно два разных слова. Чарувак означает приятные слова, а чарвак — это человек, склонный к перееданию, то есть философия приятных слов превратилась в философию «еды, питья и веселья». Они изменили название, внесли всего лишь незначительное изменение, и этим уничтожили всю красоту философского учения. И все, что они о нем пишут, — ложь.
Они исказили высказывания Брихаспати. Например, скорее всего, он говорил о том, что другого мира не существует, имея в виду то же, что и я, что нет никакого другого мира. Другой мир — это всего лишь фикция, и ради этой фикции мы должны пожертвовать этиммиром, единственным, который существует. Только принеся в жертву этот мир, человек может заслужить уважение. Только тогда его почитают как пробужденного, как великого пророка, великого святого, как воплощенного Бога. Чтобы оправдать наши ожидания, многие люди живут как трупы. У нас возникло такое странное требование, а у них не хватило сил сопротивляться. Те же, у кого хватило мужества противостоять обществу, подобно Брихаспати, были подвержены гонениям, их учения были искажены, а книги сожжены.
В критических статьях враги приводили высказывания Брихаспати, который, по их мнению, говорил о том, что вы можете наслаждаться жизнью, даже если вам приходится брать деньги в долг, потому что нет никакой другой жизни. Поэтому не стоит беспокоиться о том, что потом вам придется платить по счетам, или о том, что вы грешите.
Я думаю, что это очевидное искажение все той же мысли, что другого мира не существует. Должно быть, он сказал, что нет другого мира, что нужно наслаждаться этим миром, этой жизнью как можно полнее, потому что не существует понятия греха. Однако, мне кажется, критики исказили его философию. Его устами они предлагали людям пить как можно больше ги[8], даже если им придется занимать деньги, потому что нет никакой другой жизни. Все умирают, просто умирают, нет никакой загробной жизни, в которой есть разделение на грешников и святых. Единственное, что имеет значение, — это здесь и сейчас, и то, насколько вы наслаждаетесь настоящим моментом.
Мне кажется, что это не совсем то, о чем говорил Брихаспати. Он говорил об отсутствии другой жизни, о том, что существует лишь одна жизнь — та, которую мы проживаем здесь и сейчас, и что она продолжится, что нет смерти, нет бога, за которым вам нужно идти, которого вам нужно почитать и которому нужно молиться. Единственная молитва состоит в том, чтобы прожить эту жизнь с радостью. Нет иной молитвы, кроме этой.
Поэтому ни одна из его книг не уцелела, хотя в ведах его называют Ачарья Брихаспати, мастер, великий учитель Брихаспати. У него должно было быть много последователей. В течение многих веков огромное количество людей писало на эту тему, но их книги всегда сжигались.
В Греции жил Эпикур — человек того же типа. Его называли философом, но, по сравнению с Аристотелем, Платоном и другими греческими философами, его учение совсем не ценилось. Хотя именно он должен был быть первым, потому что двадцать пять веков назад он пытался выразить то, о чем я говорю вам сейчас.
Он жил в небольшой коммуне, известной под названием «Сад Эпикура». Люди, жившие там, наслаждались жизнью безо всякого стеснения. У них не было браков, не было того, что обычно называется грехом, не было и того, что обычно называется добродетелью. Там все было наполнено жизнью настолько, насколько это возможно. Они прекрасно жили в лесу. У них было только самое необходимое.
Эпикур стал первым, кто организовал коммуну. В его коммуне жили люди, похожие на Зорбу. Но в греческой истории почти ничего не говорится о его коммуне. Мы не знаем, чем занимались ее жители, не знаем их философии. Коммуна была запрещена по религиозным соображениям. Она мешала так называемой респектабельности, цивилизации, культуре. Эпикура считали мятежником.
Людей, подобных Брихаспати и Эпикуру, можно называть «Зорба-Буддой». И я говорю не о некоем синтезе двух противоположностей, на самом деле все это очень естественно. Мы разделили природу на две части, и обе они оказались мертвы. Зорба так и остался поверхностным, а Будда стал слишком серьезным, почти мертвым. Будда не может стать поверхностным, но он может стать мертвым... Какой смысл достигать глубины, если человек, достигший ее, уже почти мертв?
Глубину нужно искать в жизни, а почитание жизни должно стать единственной религией в мире. Тогда не будет разделения, человек будет исцелен.
В этом состоит великий вызов новому человечеству.
Именно поэтому я настаиваю на том, что нам необходимо расстаться с прошлым. Прошлое поражено болезнью.
Человек ведет совершенно упадочную жизнь, он создает упадочные философии и затем абсолютно серьезно их придерживается. Мы должны расстаться с болезнью, как бы мы ее ни уважали и какой бы древней она ни была. Нам необходимо вновь стать целостными. А достичь мы этого сможем, лишь соединив легкость с уважением, когда игривое настроение станет глубоким благоговением, когда мы научимся чтить божественное, не умирая или отказываясь от себя, а ликуя, танцуя и празднуя каждый миг жизни.
Об авторе
Учение Ошо является универсальным. Оно отвергает тематическое деление и охватывает широкий круг вопросов — от поиска человеком смысла жизни до самых насущных современных социальных и политических проблем. Книги Ошо не написаны на бумаге — они представляют собой аудио- и видеозаписи импровизированных устных обращений к слушателям со всего мира, сделанные за тридцать пять лет.
В лондонском издании «Sunday Times» Ошо был назван одним из «1000 создателей двадцатого века», а американский писатель Том Роббинс охарактеризовал его как «самого опасного человека со времен Иисуса Христа».
Сам Ошо о своей работе сказал, что он помогает создать условия для рождения человека нового типа. Ошо часто называл такого человека «Зорба-Будда», который способен наслаждаться как земными радостями, подобно греку Зорбе, так и тихой безмятежностью Гаутамы Будды. Во всех аспектах учения Ошо присутствует идея, охватывающая как вечную мудрость Востока, так и высший потенциал западной науки и технологии.
Ошо также известен своим революционным вкладом в науку внутренней трансформации. Его подход к медитации не исключает быстрый темп современной жизни. Уникальные «Активные медитации» Ошо призваны, прежде всего, помочь освободить от стресса тело и разум, чтобы затем легче было перейти в свободное от мысли расслабленное состояние медитации.
www.e-puzzle.ru
[1] Ошо употребляет два слова — «game» и «play». В русском языке оба слова обозначают игру. «Game» — это игра в теннис, в футбол, какие-то настольные игры. В них есть игровое поле и правила, в соответствии с которым игроки передвигаются по полю. «Р1ау» — это скорее глагол «играть», a «player» — это «тот, кто играет», соответственно здесь акцент делается на внутреннее ощущение игры, на спонтанность и творчество, на качество, присущее детям: для них игра — это чистый эксперимент. — Здесь и далее примеч. пер.
[2] В англ. языке — игра слов: «exclusive» (исключительный, особенный) и «inclusive» (включающий в себя, охватывающий, содержащий).
[3] Ошо говорит: «Meditation is a happening», употребляя слово «happening». Это существительное образовано от глагола происходить, случаться, совершаться. Таким образом, медитация — это некое совершение.
[4] Парси — народность, проживающая на территории Индии и Пакистана, религиозная принадлежность которых — зороастризм.
[5] Ошо употребляет слово «unauthenticity», что значит «неподлинность», «неистинность».
[6] Ошо употребляет слово «возвращайтесь», хотя в Библии сказано — «покайтесь».
[7] Ошо говорит о «life-negative attitudes», о негативном отношении к жизни.
[8] Ги (гхи) — «ghee» (англ.) — перетопленное жидкое масло из молока буйволицы.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав