О книге А.П. Паршева

"Почему Россия не Америка"

Пожалуй, ни одна книга по экономическим проблемам в 90-е годы не имела такой популярности в России, как книга А.П.Паршева "Почему Россия не Америка". Она не залеживается в магазинах. Ее с огромным интересом читают в различных слоях общества. Она никого не оставляет равнодушной. Сужу по реакции моих студентов-вечерников в одном из вузов Новосибирска, где она обсуждалась. Сам я прочитал ее с огромным удовольствием и перечитал еще раз, чтобы уяснить мысли и позицию автора.

Успех книги А.П.Паршева заслуженный. Читателей привлекает в ней многое. Гражданственность автора, его боль в связи с печальным состоянием экономики России и российского государства вообще, глубокая обеспокоенность будущим России. Поразительная ясность и трезвость мышления, удивительная для непрофессионального экономиста способность охватить различные стороны экономики России и показать их взаимосвязи, выявить, пусть и не всегда бесспорно, основные причины экономического упадка. Великолепный стиль и манера изложения, понятная даже для непосвященного в тонкости экономики. Оригинальность мышления, способность находить интересные новые объяснения экономическим явлениям и событиям. Автор проявляет хорошее знание и понимание истории России, особенно его послеоктябрьского периода.

Эти качества отличают книгу А.Паршева от подавляющего большинства выходящих в России экономических произведений. Наши экономисты разучились писать понятно и доступно для непрофессионалов. Когда-то это умели такие экономисты, как В.Богачев, А.М.Бирман, В.Селюнин. Умеет И.Бирман, но он пишет все реже. Не умение писать, понятно я отношу к низкой гуманитарной культуре наших экономистов, которая не поощряется, а скорее отвращается при обучении в вузах. И к элементарной бесталанности многих из них. Эти качества, конечно, негативно сказываются и на их способности оценить реальные возможности и перспективы российской экономики. В поистине шизофреническом оптимизме в оценке перспектив российской экономики в последний год отличились почти в равной степени представители противоположных экономических школ - от либералов до дирижистов. Наконец, чаще всего, наши экономисты предлагают уже давно известные и отнюдь не бесспорные экономические теории, даже тогда, когда их негативные последствия для экономики России вполне, кажется, определились.

Успех книги А.Паршева определяется, как мне кажется, и еще одним обстоятельством. В обществе, большей ее части, под влиянием неудачных реформ, связанных с попыткой перенести в Россию западные методы хозяйствования и политической жизни, накопилась глубокая враждебность к Западу, ощущение, что Западу российские реформы нужны для ослабления России и собственного обогащения в ходе интеграции России в мировую экономику. Приводимые в книге А.Паршева аргументы подкрепляют это ощущение научным, как кажется сторонникам этой точки зрения, обоснованием. Именно поэтому книга А.Паршева наибольший успех имела в среде сторонников коммунизма и особого пути России, стала чуть ли не их библией.

Экономист, десятки лет профессионально занимающийся экономикой (в отличие от А.П.Паршева) легко найдет в книге немало неточностей и ошибок частного характера. Но я бы не хотел искать в книге "блох". Гораздо интереснее и полезнее найти в ней яркие идеи. Ученые экономисты, увы, не могут похвастать, в подавляющем большинстве, своими успехами в выработке рецептов развития или возрождения российской экономики и просто не имеют морального права показывать свою "ученость", ища мелкие ошибки у оригинального непрофессионала. Но принципиальные недостатки, с моей точки зрения, я, естественно, отмечу.

На первый взгляд, книга А.П.Паршева посвящена одному крупному вопросу экономической политики - перспективам привлечения иностранного капитала в Россию, точнее, по мнению автора, отсутствию таких перспектив. На самом деле, при внимательном прочтении ясно, что автор дает свое видение особенностей России как социального сообщества и свое видение решения общественных и экономических проблем России.

Наиболее оригинальным в книге А.Паршева, однако, является огромное значение, которое он придает географическому положению России, которое он считает крайне неблагоприятным прежде всего по климатическим условиям. Из двухсот стран мира, утверждает Паршев, по суровости климата с нами может сравниться только Монголия (стр.48). Объяснение особенностей отдельных цивилизаций природными условиями их местоположения было широко распространено в философской литературе прошлого. Из этого исходили, например, Иоганн Гердер, Монтескье, российские историки С.Соловьев и В.Ключевский. В советское время такие воззрения осуждались и пресекались, как проявление географического детерминизма, чуждого постулатам исторического материализма. Справедливости ради отмечу, что и в западных экономических теориях им не повезло. Географическому фактору придавали малое значение классики западной экономической мысли, возможно, не считая это предметом экономической теории. В последние годы среди экономистов на особенности географического положения России обращал внимание Б.Хорев, но его работы не привлекли, к сожалению, широкого внимания. Напомню также о выдающейся книге академика Л.Милова "Великорусский пахарь" и работах интереснейшего историка Э.Кульпина по истории России. А.Паршев сопоставляет климат России с климатом обычно сравниваемых с нею стран Скандинавии и Канады, и убедительно показывает, насколько более суровыми являются климатические условия России. А.Паршев доказывает, что суровые климатические условия России предопределяют не конкурентоспособность ее экономики, поскольку в России требуются несравненно большие, чем у ее конкурентов, затраты на отопление, возведение зданий и сооружений, поддержание жизни населения. К негативным особенностям России с точки зрения природных и географических условий А.П.Паршев относит также огромные пространства страны, требующие больших затрат на перевозки, короткий вегетационный период и некоторые другие. Поэтому, по мнению А.Паршева, российская экономика никогда не станет привлекательной для иностранных инвестиций.

Отмечу и другие утверждения А.Паршева. Он крайне низкого мнения о подавляющем большинстве официальных российских экономистах, считая их программы и действия идиотскими, если не предательскими. Столь же низкого мнения он и о новой российской буржуазии, полагая ее паразитической и абсолютно неспособной к созидательной деятельности.

Он доказывает, что происшедшая после 1991 года интеграция России в мировое хозяйство привела к огромным потерям для экономики России. Много места в его работе занимает развенчание иллюзий о несметных природных богатствах России, как источнике ее возможного экономического прогресса. А.Паршев очень высокого мнения о достижениях советской экономики, государственной мудрости политических и хозяйственных руководителей Советского Союза в сталинский период.

Он резко критикует идею конвертируемости российской валюты как одну из причин развала ее экономики после 1991 года. Важнейшим негативным результатом интеграции России в мировую экономику А. Паршев считает огромный экспорт капитала из России и вследствие этого (и паразитической деятельности новой русской буржуазии) катастрофическое проедание производственных фондов российской экономики, что грозит ее полным коллапсом. Взятые по отдельности указанные идеи неоднократно выдвигались и обосновывались российскими экономистами разных направлений, особенно национально-патриотического спектра, но сконцентрированные вместе и изложенные ярко и аргументировано они дают новый сильный эффект.

Я привел, конечно, не все основные идеи работы, а только те, которые намереваюсь обсудить в дальнейшем. Для более полного рассмотрения содержания книги просто нет места в журнальной статье.

Сразу хочу сказать, что многое в утверждениях А.Паршева мне кажется правильным или близким к истине. Оговорюсь при этом, что не обо всем могу судить с полной уверенностью, т.к. недостаточно знаком с предметом, например, с относительными географическими условиями. Совершенно справедливы его утверждения о том, что интеграция России в мировую экономику, в целом, оказалось намного более вредным, нежели полезным для российской экономики. Наиболее очевидным доказательством этого является, конечно, огромный вывоз капитала из России. Сошлюсь на свои расчеты, согласно которым он составил в 90-е годы сумму, приближающуюся к триллиону долларов (их обоснование содержится в статье, опубликованной в журнале "Мировая экономика и международные отношения" № 11. 2000).Совершенно оправданна огромная тревога автора по поводу разрушения производственного потенциала России в 90-е годы. Эта проблема, как непосредственная и грозная опасность для российской экономики, широко стала обсуждаться, в сущности, только в последние два года, если не меньше. До этого преобладало мнение о достаточности производственных фондов в стране, образовавшихся в советский период, когда их якобы создавалось даже с избытком. Инакомыслящих было в этот период буквально единицы. Назову, в частности, коллектив новосибирских исследователей под руководством К.К.Вальтуха. Мои расчеты, которые я проводил с середины 70-х годов, показали, что рост основных производственных фондов прекратился в СССР уже в конце 80-х годов. Что касается 90-х годов, то за этот период производственные мощности российской экономики сократились примерно в два раза, а с учетом огромного сокращения оборотных фондов еще больше. При нынешних объемах ввода в действие производственных основных фондов, через 10-15 лет должно наступить почти полное выбытие производственного потенциала России. Мало что меняет в этом отношении и произошедший в 2000 году известный рост производственных капиталовложений. При их падении по сравнению с 1990 годом в 5 раз за 1991-1999годы, рост на 15-20% в 2000 году лишь отодвигает срок их полной ликвидации на несколько лет. К тому же, прошлогодний объем производственных капиталовложений не так легко сохранить.

Правда, произошедшее в 90-е годы сокращение объема производственных фондов частично коснулось их излишнего объема в отдельных отраслях и видах, устаревших фондах и в отраслях, и предприятиях, не имеющих перспективы, заведомо неэффективных. Так, что "эффективные фонды "сократились в меньшей степени. Но вряд ли кто-то может утверждать, что половина производственной мощности страны относилась к заведомо неэффективным фондам. К тому же, сейчас это сокращение затрагивает уже и бесспорно эффективные фонды. Впрочем, такое разделение требует более тщательного изучения и расчета, чем это делалось до сих пор (точнее почти не делалось вообще). Показательно, в этой связи, что доля оборудования в возрасте свыше 20 лет остается чрезвычайно высокой. Так что процесс освобождения от устаревшего оборудования идет, вопреки абстрактным рассуждениям, очень медленно, что свидетельствует о невысокой эффективности нынешней хозяйственной системы и с этой стороны.

Огромная заслуга А.Паршева в том, что его анализ свободен от иллюзий и показывает действительность в том мрачном виде, в каком она действительно находится. Так, А.Паршев много внимания уделяет развенчанию мифа о безграничных запасах полезных ископаемых в России. Эта часть его работы принадлежит к самым ее лучшим частям. Он показывает, что с учетом местоположения и условий добычи полезных ископаемых эффективные запасы национального богатства намного меньше, чем их оценивают в российской статистике. Так, при официальных разведанных запасах полезных ископаемых в 28,6триллионов долларов, в качестве эффективных А.Паршев считает их равными 5-10 трлн. дол. (стр.60). В 10 триллионов долларов, кстати, оценивает величину разведанных запасов России и Мировой Банк, используя более строгие критерии оценки разведанных запасов, чем принятые в России. Но и это не самая нижняя оценка. По оценке В.В.Виноградова (1), при нынешнем уровне развития техники и технологии рентабельными являются только запасы, оцениваемые в 1,5 триллиона долларов. К сожалению, автор не приводит методики своего расчета. Учитывая ограниченность сырьевых, в том числе и топливных ресурсов России, А.Паршев считает преступным нынешний значительный экспорт сырьевых ресурсов России, подвергающий огромной опасности перспективы всей экономики России. Трудно не согласиться с этой точкой зрения. Вот сейчас активно разворачивается экспорт газа из России. Казалось, уж газа у нас хватает, по официальным оценкам даже разведанные запасы обеспечивают внутренние потребности на 81 год (стр.60). Но в эти запасы несомненно входят и запасы Ямала. Попробуйте, однако, их освоить. Сколько раз уже обещали начать их освоение, а воз и ныне там. И вот уже газовики начинают сокращать поставки газа для внутреннего потребления. А замены ему пока не находится.

Большую трезвость и проницательность проявляет А.Паршев и при рассмотрении других вопросов экономического положения России. Так, он подвергает сомнению выгодность для России экспорта таких энергоемких продуктов, как алюминий и аммиак, справедливо считая, что их нынешняя рентабельность является лишь следствием дешевизны электроэнергии и их вывоз представляет собой не что иное как косвенный вывоз дешевой электроэнергии (стр.285-286,288). Подвергает он сомнению и перспективность экспорта оружия из России. Во-первых, он справедливо отмечает, что сейчас торговля идет оружием сконструированным в СССР, а не в России (стр.301). В связи с огромным сокращением НИОКР в этой области только по этой причине перспективы экспорта оружия сомнительны. Разве уж совсем не требовательным странам.

Но есть и другая причина: как считает А.Паршев, экспорт оружия может быть эффективен при крупномасштабном производстве вооружения, снижающего издержки на единицу выпущенной продукции. Поскольку сейчас поставки оружия для внутреннего потребления ничтожны, сомнительна и эффективность его экспорта за счет производства, а не старых запасов.

Важное место в аргументации А.П.Паршева о безнадежности надежд на иностранные инвестиции принадлежит таблице, показывающей калькуляцию затрат на выпуск 100 долларов промышленной продукции в разных странах. Он до такой степени ценит эту таблицу, что приводит ее дважды (стр.118,291). Таблица производит уже на первый взгляд довольно странное впечатление. Из нее следует, например, что только в двух странах из рассматриваемых (Россия, Великобритания, Италия, Германия, Франция, США, Япония), а именно - Японии и США, издержки меньше, чем выпуск. Это обстоятельство смущает и А.П.Паршева (стр.118), что, впрочем, не мешает ею пользоваться и дальше. Таблица заимствована из книги В.Д.Андрианова. "Россия в мировой экономике". Обращаюсь к этой книге в надежде найти указание на методологию расчета и исходные данные этого расчета, но не нахожу ни того, ни другого. Это у иностранцев Вы не найдете ни одной таблицы, где не было бы указано источника, либо метода ее расчета и исходных данные. Наши авторы считают часто ниже своего достоинства опускаться до таких "мелочей". Хотят, чтобы им верили на слово.

Позволю высказать гипотезу, как могла появиться эта таблица. Сам В.Андрианов, либо другой автор, у которой он ее заимствовал, пересчитали и выпуск и издержки в ценах США. Задача эта очень непростая и требующая больших усилий, но разрешимая, хотя результат, конечно, не может претендовать на точность. Буду исходить из того, что расчет проделан, по возможности, добросовестно. Естественно, что требовалось пересчитать и заработную плату на уровне заработной платы американцев. Отсюда столь высокий удельный ее вес в затратах на промышленную продукцию в России (более трети). Понятно, что только пересчет заработной платы по ставкам американцев должен был привести к превышению издержек над результатами по большинству рассматриваемых стран. Однако, если отбросить заработную плату, то обнаружится коренное отличие положения в российской промышленности от положения промышленности других стран. Все остальные статьи затрат у всех остальных стран намного ниже по абсолютной величине, чем 100 долларов, что и обеспечивает ее прибыльность при национальных уровнях заработной платы. И только в России две статьи ("Топливо, электроэнергия" и "сырье, полуфабрикаты") дают в сумме 152,5 доллара, т.е. намного больше, чем продукция. Из этого факта, А.Паршев делает совершенно справедливый вывод, который не замечает В.Андрианов, иронически называемый в книге "уважаемым доктором", что "даже если нашим рабочим вообще не платить, то наши издержки все равно существенно выше, чем в других странах с зарплатой" (стр.119).

Однако, общий вывод, который делает из этих данных автор представляется мне явно поспешным. Он вполне логично пишет, что при таком положении не найдется идиота иностранца, желающего вкладывать деньги в российскую экономику. Почему, однако, автор говорит только об иностранцах. И россиянин окажется таким же идиотом. О том, что россияне у нас не идиоты, говорит тот факт, что производственные инвестиции в России сейчас ничтожны. Не только в промышленности. В сельском хозяйстве и на транспорте положение ничуть не лучше. Можно ли обижаться на российские банки, что они не вкладывают деньги в убыточное производство. Это скорее говорит в их пользу. Что-то в реальной экономике они все -таки понимают. Ну, а иностранцы следуют за русскими. Если российские предприниматели не хотят вкладывать, зачем же они будут. Можно назвать только несколько сфер хозяйственной деятельности, где инвестиции в России давали отдачу и они там действительно производились. Розничная торговля, например, посмотрите, сколько построено новых или коренным образом реконструировано магазинов, в них зайти приятно, даже если ничего не собираешься купить. Но секрет успехов торговли прост. Она, во-первых, почти не платит налогов, а во вторых, преимущественно обслуживает богатеев, которые денег не считают. Расширяется связь, благодаря баснословным тарифам, которые тоже выдерживают наши богатеи и фирмы, не платящие налоги. Одним словом, инвестиции в Росси целесообразно производить в отрасли, находящиеся в особо благоприятном положении. Среди промышленных отраслей к ним относятся некоторые отрасли пишевой промышленности, тоже с быстро растущими ценами и огромным спросом на отечественные товары взамен более дорогих импортных.

Впечатление о фатальной неконкурентоспособности России усиливается А.П.Паршевым в главе "Передел" (стр.290-296). В ней А.П.Паршев, опираясь на ту же таблицу В.Андрианова, доказывает, что чем выше стадии обработки, тем менее конкурентоспособней становится российская продукция, т.к. не конкурентоспособность каждой стадии, вызванная природными условиями, наслаивается. Эта схема хорошо согласуется с фактами. В самом деле, Россия экспортирует по преимуществу сырье или полуфабрикаты (например, прокат черных металлов, а не машины и оборудование). Однако, внимательный анализ числовых примеров, приводимых А.П.Паршевым для иллюстрации неизбежности такого положения показывает, что вывод получен путем искусственного подбора цифр, подходящих для такого вывода. Я вовсе не подозреваю А.Паршева в сознательном искажении. Скорее всего, это просто заблуждение. Так, в его условном примере для России уже на первом переделе во-первых, затраты на топливо в 3 раза выше "средних", а затраты на зарплату равны затратам на топливо, причем размер последних равен у России и ее конкурентов. Равенство последних затрат сохраняется на всех переделах. Стоит, однако, сделать эти соотношения более обоснованными, как полученный вывод может не подтвердиться. Если, например, взять продукцию машиностроения, экспортируемую преимущественно развитыми странами, то затраты на заработную плату при ограниченном разрыве в производительности труда окажутся значительно меньше. Меньшими, при более рациональном хозяйствовании, окажутся и расходы на топливо и электроэнергию, амортизацию. И экспорт некоторых видов продукции более высоких стадий обработки окажется выгодным.

Кажется, положение России безнадежно, именно такой вывод и делают читатели из книги. И дело, как видите, отнюдь не только в иностранных инвестициях. Но вернемся к этой таблице. Как она соотносится с основным содержанием книги? Автор в ней делает упор на особенно тяжелые климатические условия. Согласимся с ним, что этим объясняется превышение в 3-5 раз издержек по статье "топливо, электроэнергия" над издержками в других странах. Но вот почему только по статье "сырье, полуфабрикаты", гораздо большей (в 5 раз) по абсолютной величине издержки в России примерно в два раза выше издержек в других странах? На природные условия можно отнести лишь большие затраты на перевозки этих материалов из-за больших расстояний, но их роль в этой статье не велика. К тому же, ввоз импортного сырья многими странами осуществляется на намного большие расстояния. Да и по статье "топливо, электроэнергия" далеко не вся разница связана с климатическими условиями. Думаю и сам автор прекрасно знает о российской расточительности в использовании топлива и электроэнергии.

Не лучше обстоит дело и с материалоемкостью продукции. Возьму для анализа не современное положение, а милые уму и сердцу автора советские времена, самый лучший их период - 50-60-е годы, "золотой период советской экономики". Начну с двух предметов народного потребления. В конце 50-х годов в СССР выпускалось свыше 12 миллионов (!) железных кроватей весом 35-37 килограммов каждая. В то же время в ряде стран вес железных кроватей составлял 20-25 килограмм и они были прочнее. Металлическая посуда в ряде стран выпускалась из стали толщиной 0,3 миллиметра, а в СССР из стали толщиной - 0,5-0,7 миллиметра. В результате перерасходовалось более 20 тысяч тонн металла в год. Только по двум этим изделиям можно было сэкономить более 100 тысяч тонн металла, что позволяло выпустить дополнительно 1,5 миллиона стиральных машин, в три раза больше, чем фактически выпускалось в конце 50-х годов. Объясняя причину перерасхода металла по посуде, министр торговли РФСР Д.Павлов отмечал, что она заключается в том, что план по выпуску посуды устанавливался по весу, что делало выгодным выпускать более тяжелую посуду (2), а металлургам, добавлю, выпускать более толстый металл.

Приведу теперь более масштабный пример. Средний вес металлорежущих станков, выпускавшихся в СССР в 60-е годы, составлял 3200 килограмм, в то время как в США - примерно -1200, во Франции-1700, а в Японии всего - 887 в первой половине 1967 года (3). Произведенный анализ показал, что главная причина состояла в нерациональной структуре советского выпуска металлорежущих станков, не соответствующего структуре выпускаемых деталей (4).Число подобных примеров можно умножить многократно. В.Селюнин имел полное право назвать советскую экономику самоедской. Другой вопрос, был ли такой ее тип абсолютно предопределенным или вызванным устранимыми недостатками командной экономики. И не компенсировался ли он сильными сторонами командной экономики: отсутствием экономических кризисов, полной занятостью населения, высокой долей, до определенного времени, производственных капиталовложений и т.д.

Одним словом, высокая материалоемкость вызвана, преимущественно, вопиющими недостатками хозяйствования в России. И климат, и другие природные особенности России здесь играют второстепенную роль. К тому же, таблица В.Андрианова, судя по всему характеризует положение в промышленности уже в реформенный период, когда объемы промышленного производства резко сократились, а многие затраты (условно-постоянные) либо остались неизменными, либо сократились незначительно. Да и, расточительности стало не меньше, а больше. В советские времена уровень издержек все же обеспечивал превышение выпуска над издержками, что и создавало источники для финансирования экономического роста и укрепления оборонного потенциала и повышения уровня жизни населения. Уверенно об этом можно говорить применительно к 50-60-м годам, в 70-80-е годы, с падением эффективности, важнейшим фактором финансирования экономического роста стали уже высокие мировые цены на топливо. С прекращением их роста и падением мировых цен на топливо экономика СССР начала обваливаться.

Но и, для нынешней экономики масштаб превышения издержек над затратами, указанный в таблице, мне представляется несколько завышенным. Вряд ли материальные затраты в России превышают западные в 2.5 раза.

Произведенные Н.И.Сусловым и мною расчеты альтернативной оценки объема и динамики российской экономики за 1990-1995 годы тоже показали убыточность реального сектора российской экономики, но размеры все же меньше, чем в В.Андрианова (при том, что мы включали в расчет еще более неэффективные отрасли реальной экономики, как, например, сельское хозяйство и строительство).Так, по нашим расчетам в 1995 году превышение издержек над продукцией составило 86,3 миллиарда рублей при объеме выпуска отраслей реальной экономики, куда мы включили промышленность, сельское хозяйство, строительство, транспорт и связь, в 606,6 миллиардов деноминированных рублей (5). Убыток, следовательно, составляет по отношению к издержкам 16,5%. Тоже не мало. Но все же не 157%, как у В.Андрианова. В методологии обоих расчетов имеются немалые отличия, но порядок цифр сравнивать, по-моему мнению можно.

Может показаться, что в 2000 году положение с инвестициями в российской экономике качественно улучшилось и у ней, наконец, появились источники финансирования инвестиций. Некоторые экономисты заговорили даже об инвестиционном буме в российской экономике и начале "экономики роста" (6). Однако, экономический анализ показывает, что рост инвестиций в 2000 году никак не компенсировал упавшие в 5 раз за предыдущий период инвестиции в реальную экономику и к тому же носил сугубо временный характер, ибо опирался на значительный рост мировых цен на топливо и ряд других продуктов российского экспорта, и на значительно сократившиеся после кризиса 1998 года затраты на оплату труда. По мере исчерпания этих временных факторов источники роста инвестиций неизбежно должны сократиться, если не случиться нового чуда, аналогичного росту цен на топливо. И вот уже в два первых месяца 3 квартала 2000 года прибыль в промышленности сократилась с 16% во 2 квартале до 12% (7).А ведь 4 квартал, судя по всему, оказался значительно хуже третьего. Об это и говорит хотя бы сокращение перевозок коммерческим транспортом в ноябре 2000 года по сравнению с октябрем, в то время как в прошлом году произошло заметное увеличение (8). Поступившие в конце января данные Госкомстата говорят о том, что в ноябре и декабре уже начался спад в промышленности России, причем все возрастающими темпами (9).В таких условиях не только бессмысленно говорить о росте инвестиций, но вырисовывается картина возобновившегося после некоторого перерыва экономического спада. Есть все основания утверждать, что произошедший в 1999-2000 гг. рост ВВП, в основном, был связан с ростом мировых цен. Произведу несложный, не претендующий на абсолютную точность расчет. В 1999 году валовой внутренний продукт составил 4,54 трлн.руб. в текущих ценах (10).По официальным данным, в 2000 году он составил по отношению к 1999году 107,6%.Не будем подвергать эту цифру сомнению, хотя основание для этого есть. Трудно представить себе, что промышленная продукция выросла более, чем на 9%, в то время как производство электроэнергии на 2%.Обычно, производство электроэнергии растет быстрее,чем промышленная продукция. В ценах 1999 года ВВП должен составить, следовательно, 4,88 триллиона рублей, а его прирост 0,34 трлн.руб. В 2000году объем экспорта составил 104 миллиарда долларов против 76 миллиарда долларов в 1999году (11). Прирост составил 28 млрд.долл. Окончательные данные об изменении физического объема экспорта и изменении экспортных цен за год отсутствуют, возьмем, для осторожности, с учетом данных за первую половину года, что физический объем вырос на 5%, тогда за счет роста цен экспорт вырос примерно на 24 миллиарда долларов. Паритет покупательной способности рубля в 1999году равнялся примерно 8 рублям за доллар.

Следовательно, только за счет роста мировых цен на продукцию российского экспорта экономика России получила 212 миллиарда рублей. Иными словами, выигрыш от роста мировых цен в 2000 году оказался равным двум третям прироста ВВП в 2000году, без учета роста мировых цен ВВП России вырос всего на 2,5% в 2000году. Конечно, этот расчет сугубо приблизительный. Он не учитывает, скажем, изменения мировых цен на импортные товары.

Мой расчет не сильно отличается от расчета Алексея Илларионова, который определил "чистый грант" из-за рубежа в российскую экономику в 2000году даже в большую величину (30 млрд. долл. или, по его оценке) 12,2% ВВП (12), исходящую, однако, из его величины в 246 миллиарда долларов, очевидно, по валютному курсу, который, конечно, не позволительно применять для расчета влияния внешней торговли на изменение ВВП. Исходя из расчета Алексея Илларионова в экономике России в 2000году без учета изменения мировых цен (он учитывает и изменение импортных цен) произошло даже сокращение ВВП на 4, 5% (12.2-7,6). Такой вывод, однако, основан на ошибочной, как мне кажется методике, расчета влияния на ВВП изменения мировых цен, исходящего из валютного курса, а не паритета покупательной способности рубля, в соответствии с которым валютные поступления вступают в хозяйственную жизнь страны. Однако, почти невероятно, чтобы благоприятный индекс экспортных и импортных цен сохранялся и в дальнейшем, и, следовательно, если не произойдет чуда, вследствие долгосрочных факторов (стремительного сокращения производственного потенциала экономики) экономический спад должен возобновиться.

Я проделал это, по видимости, значительное отступление, чтобы показать, насколько правильно А.Паршев оценил перспективы российской экономики, в отличие от многих российских и, что особенно греет душу, западных экономистов.

Что же предлагает А.П.Паршев для предотвращения неминуемой, по его (и моему) мнению гибели российской экономики, если нынешний курс экономической политики будет продолжаться? Как и следовало ожидать из проделанного анализа, прежде всего и больше всего, выход он видит в изоляции российской экономики от мирового рынка. Раз через взаимодействие с мировым рынком утекают из России национальные богатства, изолируемся от мирового рынка. Он и русскую историю для этого широко привлекает. По А.П.Паршеву, Россия только тогда успешно развивалась, когда изолировалась от внешнего рынка (стр.135-155).В особенности достается золотому рублю, справедливо рассматриваемому как средство взаимосвязи с мировым рынком.

Предлагаемых А.П.Паршевым мер - три (стр.260): госмонополия на внешнюю торговлю, прекращение вывоза капитала и отмена конвертации рубля. Странно, что я не обнаружил среди этих мер строгий контроль за банковской деятельностью. Больших возражений у меня эти меры не вызывают. Давно (после 1991 года) считал, что если есть намерение развалить любую экономику, жившую изолированно от внешнего мира, то для этого есть два легких средства: быстро либерализовать внешнюю торговлю и банковскую систему, и, конечно, конвертировать национальную валюту. Тогда разграбление ее гарантировано. Та колоссальная утечка капитала, которая произошла в 90-е годы была бы невозможна без этого. А баснословные траты в нищей стране, неспособной рассчитаться с долгами, на путешествия за границу или приобретение оттуда предметов роскоши?

Мои сомнения в следующем. Достаточны ли эти меры и не избыточны ли отдельные из них? Начну с последнего. Надо ли устанавливать монополию на весь экспорт и импорт? Может быть, достаточно только на его основные статьи? Совсем не ясно, как представляет себе А.П.Паршев взаимодействие монопольных внешнеторговых организаций с внутренними потребителями и экспортерами. Как в командной экономике или лишь в качестве контролируемых государством посредников? Это принципиальный вопрос. От него зависит характер предполагаемого экономического механизма. И где гарантия, что внешнеторговые организации, в последнем случае, не превратятся в такой же инструмент перекачивания ресурсов, как и частные. Там, что святые будут сидеть?

Какого эффекта в самом лучшем случае можно ожидать от изоляции от мирового рынка? Начну с положительного. По максимальным оценкам, ежегодно из России вывозится сейчас около 30 млрд. долл. Предположим, что этот вывоз удастся ликвидировать. Значит, ресурсы страны увеличатся на эту величину. Воспроизводимое национальное богатство России сейчас примерно 3 триллиона долларов и оно сокращается ежегодно примерно на 3%, т.е. на 90 миллиардов долларов. Значит, полученная экономия в лучшем случае, позволит уменьшить это сокращение до 50 миллиардов долларов. И сокращение составит 1,5% в год. Прогресс, конечно, который приведет к продлению гибели экономики с 10-15 лет до 30 лет. Но все-таки гибели. Не забудем, однако, и о неизбежных потерях. Взаимодействие с мировой экономикой имеет ведь и плюсы. Конкуренция иностранных производителей заставляет наших улучшать качество продукции, ее технические характеристики, внешний вид, снижать издержки. Достаточно ли будет внутренней конкуренции, с которой готов согласиться А.П.Паршев для достижения этих целей? Не получится ли, в большинстве случаев, монополистического сговора отечественных производителей, освобождающего их от тягот конкуренции. Не придется ли полученный теоретически положительный эффект уменьшить на немалую величину вследствие этого? Заслуживает очень серьезного внимания произведенное западными экономистами сравнение развития открытых и закрытых экономик (всего было рассмотрено развитие 111 стран) за 1970-1990 гг. Согласно этому исследованию, в эти годы среднегодовые темпы роста развитых промышленных стран с открытой экономикой составили 2,29%, а с закрытой - только 0,76%. Для развивающихся стран разница еще более значительна - соответственно 4.49% и 0,69% (13). В России получилось иначе. Но не виноваты ли мы в этом сами, бездумно реализуя открытие нашей экономики, а не сама полезность, пусть и постепенной, открытости экономики.

Никуда не деться от того обстоятельства, что главная проблема российской экономики состоит в превышении внутренних издержек над выручкой. Вывоз капитала уменьшает остающуюся в стране часть, но не ликвидирует эту огромную разницу. Кажется, А.П.Паршев это осознает. Он пишет о необходимости для подъема экономики жертв со стороны населения. Думаю, что они неизбежны. В какой-то степени и от лиц со средними (по российским меркам) доходами. Но особенно от богатейшей части, которая сейчас потребляет чуть ли не треть общего личного потребления. Данные о распределении доходов в России по социальным группам весьма противоречивы. Официальные расчеты отличаются от расчетов отдельных исследователей, которые в свою очередь тоже отличаются друг от друга весьма значительно. Приводимые мною данные не претендуют на точность и носят скорее иллюстративный характер, хотя порядок цифр они отражают. Маленький расчет. Фонд личного потребления составляет сейчас 300 млрд.долл. (600 млрд. долл. ВВП и доля личного потребления населения в нем около 50 %). Из них на 3-5% населения приходится примерно 90 млрд. долл. Сократите через налоговую систему, обложение имущества и предметов роскоши это потребление в два раза, совсем немного для возврата неправедно в большинстве случаев полученных доходов и вы уже получите 45 миллиардов долларов ежегодно для увеличения национального богатства и повышения уровня жизни беднейшей части населения. Любое, не то что социал-демократическое, но даже реформистское буржуазное правительство провело бы эту меру, а в России никак 10 лет пойти на нее не решаются. Однако, даже левые такого предложения не вносят. Возможно, у их депутатов тоже есть неплохие дачи, большие квартиры и иностранные автомобили, с которых не хочется уплачивать налоги, а рядовые члены этих партий, как всегда, безмолвствуют.

Пусть при известной слабости налоговой службы, которую надо незамедлительно начать совершенствовать, соберут в бюджет дополнительно не 45 миллиардов долларов, а только 30 миллиардов долларов. Все равно огромная величина, не уступающая по размерам ежегодному вывозу капитала из России. Если сюда добавить имеющиеся возможности возврата вывезенных в разное время из России капиталов, исчисляемые тоже миллиардами долларов возможных ежегодных поступлений, если за эту проблему всерьез взяться, чего до сих пор не было, то положение российской экономики только за счет этих мер может заметно облегчиться. Но этих (и некоторых других аналогичных) мер, возможно, достаточно, чтобы стабилизировать существующее экономическое положение, но не обеспечит экономический подъем, совершенно необходимый для решения накопившихся экономических, социальных и других (например, экологических и оборонных) проблем России. Здесь не обойтись без системных социально-экономических преобразований.

Разумеется, социально-экономические вопросы занимают в книге А.Паршева заметное место. Он исходит из своеобразия исторического пути России, обусловленного природными особенностями среды обитания и сформировавшегося в этих специфических условиях духовного мира русского народа. Он справедливо упрекает историков, что этому своеобразию они не уделили достаточно внимания при описании и анализу истории России, ее государственных и общественных учреждений, восхищается историком Л.Миловым, который этой проблеме уделил огромное внимание и сделал ряд оригинальных умозаключений об особенностях российского исторического процесса. Высказанные в связи с этим соображения, точнее гипотезы самого А.Паршева (стр.391-404) представляются мне весьма интересными, хотя не будучи профессиональным историком (но очень интересуясь историей) я воздержусь от их оценки.

Мне не удалось выявить ясный взгляд А.Паршева на ключевой вопрос: возвращаться ли России к социализму (пусть обновленному) либо оставаться на нынешнем рыночном пути, подвергнув его очень существенной модификации. Сначала вывод кажется очевидным. А.Паршев с восхищением отзывается о результатах экономического развития России при советской власти, особенно в сталинский период. Он с презрением и негодованием отзывается о результатах экономических реформ 90-х годов и "реформаторах".

Описание сталинской экономической системы содержится в двух главах" Система,которая работала" (стр.170-173) и "Как мы жили при автаркии"(стр.348-353). Название первой говорит сама за себя. В ней автор с восторгом описывает умение сталинской командной системы обеспечивать товарно-денежную сбалансированность. Во второй - государственную мудрость при ведении внешней торговли и заключении кредитных соглашений. Беды советской экономики, по А.П.Паршеву, начались с Н.С.Хрущева, который своими неумелыми, безграмотными действиями разрушил основы командной системы, породил "мелкую халяву"(стр.174), уравниловку, которые развратили народ. Осуждает он косыгинскую реформу 1965г., вдохновленную профессором Либерманом. И уж, конечно, все реформы М.Горбачева.

Что касается нынешних реформ, то иначе как губительными А.Паршев их не оценивает, а реформаторов-гайдаровцев жуликами, хитрыми врагами или честными идиотами, этими хитрыми врагами, поставленными (стр.190). Готов он допустить и то, что "реформаторы", как их называет, " на самом деле подставные фигуры", не ведавшие, что творят (стр.193). Дальше излагаются всем известные факты глупых и бездарных действий реформаторов, которые слишком хорошо известны, чтобы еще раз их излагать.

Многое в сказанном справедливо. Российская экономическая мысль и экономическая история пережила два периода: неумеренного, некритического официозного восхищения успехами командной экономики и безудержного ее развенчания во второй половине 80-х и первой половине 90-х годов. Теперь пришло время более научного и объективного их освещения. И первые шаги в этом отношении уже делаются. Отмечу в этой связи глубокую статью Андрея Белоусова в журнале "Россия ХХI"N2-3, 2000г.Но это только начало объективных исследований, требующих и квалифицированного изучения и осмысления архивного материала о реальном механизме функционирования советской экономике в сталинский и послесталинский период, к которому, многие наши историки, кажется, не готовы в силу недостаточного экономического образования и, увы, просто лености (английский экономист Дэвис выпустил несколько томов книги по истории советской экономики начала 30-х годов, содержащих тысячи ссылок на сотни источников).

И темпы экономического роста, и скорость структурных изменений в экономике в 30-40-е годы были беспрецедентны для своего времени, в 50-е годы к этим характеристикам добавилось и огромное повышение эффективности экономики, начавшееся преодоление ее самоедства. При том, не забудем, и об огромных жертвах населения, не упомянуть о которых просто безнравственно. Однако, в своем восхищении сталинской экономики А.Паршев, как это часто бывает с увлеченными какой-то осуждаемой идеей людьми, переходит через край. Он много говорит о чуть ли не идеальной товарно-денежной сбалансированности, отсутствии дефицита, умелом, чуть ли не рыночном установлении розничных цен в сталинский период. Может быть, в Москве, где жил в это время А.Паршев и его родители дефицита и не было. Я провел детство в Риге, столице Латвии, которая находилась в более благоприятном положении, чем другие республики. И хорошо помню, как в начале 50-х годов вместо того, чтобы идти на занятия в школу, часами стоял в очереди за мукой, сахаром и сливочным маслом.

При оценке успехов сталинской командной экономики и в первые послесталинские годы не следует забывать двух обстоятельств. Во-первых, преимущества "догоняющего развития", когда отставшая страна имеет возможность воспользоваться техническими и организационными достижениями лидера (в СССР широко использовался также и промышленный шпионаж и технические знания немецких и других иностранных специалистов). Во-вторых, существует сомнение в том, что командная экономика, хорошо себя показавшая в условиях индустриальной экономики, может так же хорошо функционировать в более сложной и тонкой постиндустриальной экономике. Не удалось обеспечить и устранение дефицита потребительских благ, хотя общая товарно-денежная сбалансированность действительно была до конца 50-х годов значительно выше (исключая военные и предвоенные годы), чем позднее, когда контроль над денежной массой был потерян, что имело фатальные последствия.

Конечно, такие министры финансов, как Г.Сокольников, Г.Гринько и А.Зверев на порядок по своему интеллекту и результатам деятельности выше министров финансов России 90-х годов, о которых доброго слова ни один историк не скажет. Но не забудем и другого. От министра финансов далеко не все зависит. В том хаосе, который царил в обществе и экономике даже гений мало что сумел бы сделать.

Не совсем справедлив А.Паршев и в оценке российских экономистов. Кроме "реформатов", никаких других российских экономистов, он не видит и не ценит. Я мог бы назвать десятки экономистов, которые и в начале реформ и в ходе их проведения предупреждали о катастрофических последствиях намечавшегося и проводившегося экономического курса. Но их позиция игнорировалась. К ним не прислушивались, их не привлекали к государственной работе.

А.Паршев крайне низкого мнения об экономической системе России после 1991года и деловых людях нынешней России. Автор, как можно понять в принципе, не против капитализма, если он успешен. Он просто убежден, что "строй, сложившийся у нас - не капитализм" (стр.387). "Нет у нас в стране "ни капитализма", ни "буржуазного строя" (стр.386). Такой вывод он делает на основе того, что конституирующим признаком капитализма является способность увеличивать капитал общества, а этого как раз в России не происходит.

Я разделяю, в целом, мнение А.Паршева о характере российской экономической системы и деловых способностях большей части нынешних российских бизнесменах. Хотел бы, однако, отметить, что в характере российского бизнеса за десять последних лет происходят значительные изменения, и то, что было полностью справедливо десять или даже пять лет назад, может сейчас оказаться справедливым лишь частично. За этот период сменилось несколько поколений российских бизнесменов. В первом поколении преобладали наперсточники типа Артема Тарасова, Неверова, Мавроди, Стерлигова либо Хлестаковы типа Константина Борового. Подавляющая их часть давно ушла из хозяйственной жизни. Не стану характеризовать из-за недостатка места последующие поколения. Отмечу только, что пусть и очень медленно, происходил естественный отбор в этой среде и постепенно она улучшалась.

Если судить по результатам хозяйственной деятельности крупнейших металлургических заводов, некоторых нефтяных компаний, многих компаний пищевой промышленности, торговых компаний, что появляется слой действительно способных предпринимателей, умело действующих в новой хозяйственной среде и внутри страны, и за рубежом, не проматывающих, а увеличивающих или, по крайней мере, сохраняющих капитал. Приведу только два примера. Братья Хайруллины после окончания экономического факультета Казанской сельскохозяйственной академии в 1991 году, начав практически с нуля (стартовый капитал они заработали на продаже 32 ящиков пива) создали торгово-промышленную империю "Эдельвейс", объединяющую пивоваренный завод,100 продуктовых магазинов Казани, в том числе и самые крупные в городе супермаркеты, фабрики по производству газированных напитков и конфет, завод по производству йогуртов и молочный комбинат, сеть пивных баров и ресторанов, в фирме работает 6300 человек и она входит в первую семерку крупнейших налогоплательщиков Татарии (14). Другой пример: торговая фирма "М.Видео". Ее владелец начав в 1993 году со стартового капитала в 5000 долларов создал крупную торговую сеть из 12 магазинов в Москве с числом сотрудников в 1500 человек, торговой площадью в 6260 кв.м и прогнозируемым на 2000 год торговым оборотом в 75 миллионов долларов (15).Конечно, как нетрудно заметить начинались эти хозяйственные империи с торговой деятельности, где условия для получения прибыли были особенно благоприятными (рентабельность была "просто сумасшедшая" признается владелец фирмы "М.Видео"), но владельцы торговых предприятий не растранжирили прибыль, а расширили свою деятельность, занявшись и промышленной деятельностью, как братья Хайруллины. Число таких примеров можно преумножить. Конечно, таких успешных предпринимателей меньшинство (по некоторым оценкам - 10-15%), но не замечать их было бы неправильно. Наконец, к заслугам российской буржуазии, в кавычках или без, бесспорно, можно отнести коренное улучшение культуры торговли и обслуживания населения, огромное разнообразие товаров и услуг, которое предлагается теперь этой сферой. Россияне ничего подобного не видели 70 лет и им уже трудно будет привыкнуть к дефициту и пустым полкам. Можно сослаться в объяснение на высокие цены, не доступные большинству населения, и это будет правдой, но не всей. Обеспечить такое разнообразие товаров и услуг требует немалых предпринимательских усилий и способностей.

О том, что характер "русской буржуазии" меняется очень медленно говорит такой факт. Даже в конце 2000 года из 50 клиентов казино "Тропикано" в американском городе Атлантик-Сити, тратящих 10 тысяч долларов в день, 27-русские (16). В жалком состоянии по-прежнему находятся ведущие институты рыночной экономики - банковская система и рынок ценных бумаг. Реальное состояние российского бизнеса высветила история с банкротством компании В.Гусинского "Медиа-Мост". Основанием для возбуждения уголовного дела против "Медиа -Моста" явилось то, что чистый актив компании носит отрицательный характер, т.е. уставный фонд проеден. Защитники компании (в числе которых был и М.Горбачев) в ее защиту выдвинули утверждение, что в таком же состоянии находится 90% российских компаний. Эти данные хорошо согласуются с приведенной выше оценкой доли успешных предприятий в России.

Но если А.Паршев, можно сказать ни в грош не ставит российский "капитализм" и высоко оценивает командную систему в ее сталинском варианте, то почему он не выдвигает в качестве выхода из хозяйственного тупика полномасштабный возврат к командной экономике, национализацию приватизированной собственности, а ограничивается предложением мер по усилению государственного регулирования в области внешней торговли. Единственно, что он предлагает национализировать это сырьевые отрасли (стр.124).Немалый, конечно, сектор российской экономики, но все же меньшая, хотя и самая прибыльная часть.

Ясного ответа в книге, я не нашел. Выскажу свое предположение. С одной стороны, А.Паршев понимает сильные стороны рыночного хозяйства, при хорошей его организации и ограничении пределами данной страны. Он пишет: "Оценка труда рынком самая справедливая... Пока объективной оценки умного труда человека всем обществом не придумано, все идеи об отмене рынка - архиблаго глупость" (стр.239-240).

С другой стороны, думаю, он понимает огромные опасности очередной ломки хозяйственного и, неизбежно, политического механизма страны. Даже если такой поворот и удастся, в чем никак нельзя быть уверенным, он приведет к новой дезорганизации хозяйственной жизни на несколько лет, пока новый (старый) хозяйственный и политический механизм устоится и укоренится. К тому же, вряд ли западные страны будут равнодушно наблюдать за таким поворотом, а у России нет ни военных, ни экономических сил устоять перед их давлением, полагает, видимо, А.Паршев. Не видит А.П.Паршев, судя по его многочисленным критическим замечаниям по поводу взглядов левой оппозиции и реальной силы, которая способна была бы повести ко второй социалистической революции и,самое главное, удержать власть после возможной ее победы и возродить экономику России. Известный свет на взгляды Паршева проливает следующее его замечание (стр.199): "я лично не вижу сейчас других классов в нашем обществе, кроме тех, кто каким-то образом прикоснулся к рыночной экономике. Так уж сложились обстоятельства. Из этих классов и могут появиться люди, которые создадут государство на нашей территории". Очень знаменательная констатация. Она отражает, как мне кажется, признание умных людей, в общем-то симпатизирующих не капитализму, а социализму, по крайне мере в России, что поезд социализма уже к их сожалению ушел.

Но если капитализма нет, а социализм не возможен, то на что же надеяться и опираться? На этот кардинальный вопрос прямого ответа в книге нет. Неужели автор действительно считает, что достаточно России изолироваться от мирового рынка и ее экономика будет спасена навечно. От выбора социально-экономического типа хозяйства не уйдешь. Если же А.Паршев считает (на что книга дает основания полагать), что "хорошие" отечественные бизнесмены, защищенные от мирового рынка, сформируют жизнеспособную экономику, то каковы основания для таких надежд. Ведь сделать они должны это в самое ближайшее время, ибо, по оценке А.Паршева (и я в этом с ним полностью согласен) крах может наступить буквально в ближайшие годы.

Вернусь теперь, после изложения и обсуждения основных положений книги, к ее основной идее - роковом влиянии географических условий на положение российской экономики. Автор сделал большое дело, обратив внимание общественности на эту долгое время пренебрегаемую проблему. Но не переоценивает ли он ее значимость? Приводимые им средние оценки температуры еще не достаточное доказательство невозможности вести успешную хозяйственную деятельность в России. Автор и сам говорит об эффективной хозяйственной площади и она в России не так уж мала (6 млн. кв.км), хотя тоже весьма холодна, но все же пригодна для хозяйственной деятельности. На этой хозяйственной площади наши предшественники сумели вести хозяйственную деятельность, достаточную для поддержания терпимой жизни своего населения и сохранения государственности. Напомню, что Россия в 19 веке и большей части 20 века (исключая периоды войн и революций), несмотря на свои неблагоприятные природные условия (прежде всего, климатические), имела валовой внутренний продукт на душу населения заметно превышавший среднемировой уровень и только в 90-е годы 20 века опустилась на уровень ниже среднемирового. Но разве климат России за этот период ухудшился, скорее он потеплел. Так что здесь дело все-таки не столько в климате (к которому народы учатся приспосабливаться), а в других факторах, зависящих от людей и их общественной деятельности. Готов согласиться, что из-за неблагоприятных природных условий Россия не может произвести душевой ВВП на уровне развитых государств с более благоприятным климатом. Но пусть не на первом и даже на 30-м месте, но на 40-м или 50-м месте душевой доход России может быть, а не на 102-м, на котором она находится сейчас, если верить подсчетам Мирового Банка, и рискует опуститься еще ниже в ближайшие годы. Напомню, что в начале 50-х годов Южная Корея имела душевой доход один из самых низких в мире и ее многие специалисты считали безнадежной страной. Сравните тогдашнее положение с ее нынешним положением. А помог благоприятный климат Украине в 90-е годы? Она опускается в экономическом отношении все ниже и ниже, и даже за салом украинцы, говорят, ездят теперь в Россию.

Значимость географического фактора, как мне кажется, резко уменьшается со временем. Он действительно мог играть решающую роль в древности и в средние века, но впоследствии его роль уменьшилась в пользу других факторов экономического развития. Природные условия особенно важны для сельского хозяйства и добывающей промышленности, но уже значительно меньше влияют на производительность труда и издержки производства в обрабатывающей промышленности, еще меньше в наукоемких отраслях промышленности, еще меньше в сфере услуг. Как, например, они могут повлиять на отрасль информационных технологий. Но у нас, к сожалению, даже близко нет предприятий, сопоставимых с Майкрософт и другими гигантами отрасли информационных технологий. Даже Индия зарабатывает на экспорте программ 3-6 миллиардов долларов ежегодно, а Россия -менее 100 миллионов долларов, имея тоже прекрасных программистов.

К тому же, есть в природных условиях и географических условиях России и сильные стороны, о которых не стоит забывать. Наша огромная территория не только выручает в войнах. Она может сгодиться и при прокладке международных транспортных путей и линий связи, хотя реализация этого преимущества не так проста, как это сейчас многим кажется. Большое значение в мировой экономике может приобрести наличие больших запасов водных ресурсов, в частности пресных вод. Быть может, во второй половине 21 века и российские запасы полезных ископаемых найдут должную оценку в мире, когда исчерпаются другие.

Не все концы с концами сходятся у А.Паршева и в отношении ограничении размеров внешней торговли. Он сравнивает в начале книги, пусть и не совсем точно, абсолютные издержки производства товаров в России и за границей и в силу более высоких в России считает ее заведомо не конкурентоспособной на мировом рынке. Но уже в конце книги он вспоминает о знаменитом принципе сравнительных издержек Рикардо (стр.340-345), согласно которому для выгодной внешней торговли вовсе не требуется обязательно более низких абсолютных издержек, а достаточно относительных преимуществ при производстве отдельных продуктов, чем в других странах. И с этим принципом (или законом) А.Паршев, хотя и с оговорками, согласен. Не все так просто и с желательностью ограничения экспорта сырья и материалов. Верно, что это невозобновляемый ресурс и желательно его экономить. Но здесь мы сталкиваемся с вечной проблемой сочетания текущих и перспективных потребностей. А.Паршев призывает задуматься о детях и внуках, и здесь он прав. Но неплохо задуматься и о себе. Согласен, что желательно ограничить экспорт топливно-энергетических ресурсов, но правильно ли, как рекомендует А.Паршев - вообще запретить экспорт этих ресурсов. Не подорвем ли мы окончательно нашу экономику, все еще нуждающуюся в импорте товаров и услуг в гораздо большем размере, чем позволит объем экспорта, рекомендуемый автором ("10 миллиардов долларов ежегодно и это еще много"стр.353).Этой выручки не хватит даже не выплату долгов. Не забудем, наконец, ни того, что геологи способны, если им за это заплатить - открывать и новые месторождения полезных ископаемых, ни того, что с изменением структуры экономики и материалосбережением уменьшается материалоемкость продукции. Сумели же на Западе снизить энергоемкость более чем на треть после энергетического кризиса 70-х годов.

Увлекшись своей идеей вредности для России мирового рынка и безнадежности надежд на иностранные инвестиции автор склонен недооценивать другие факторы. Я уже говорил о недооценке им социально-экономического механизма. Недооценивает он, как мне кажется, и способности населения данной страны - бороться с встретившимися трудностями. Не скажу, что он не видит этой проблемы. Он предлагает (стр.216) "вспомнить кому в 70-80-е годы приходилось задуматься над тем, купит ли кто-нибудь продукт его труда. Сделал что-нибудь полезное, не сделал - было все равно". "Вот такое общество, состоящее из таких людей вышло на мировой рынок" (стр.217)."Пусть каждый задаст себе вопрос, что лично он может сделать своими руками или чем-то еще, что можно продать на мировом рынке...Ответ будет неутешительный - кроме детей, сделать, что либо трудно". "Да наши рабочие и крестьяне малоэффективны" (стр.246). И уж совсем неожиданное заявление: "Русский народ хреновый, конечно ", но тут же добавляет - "но лучше его нет и страны лучше нет". Да и высокую материало- и энергоемкость А.Паршев, оказывается, не сводит только к плохому климату в России. Он с завистью пишет о бережливости шведов и финов, экономном использовании ими энергии (стр.244). Мне кажется, что если бы свой незаурядный талант автор использовал для придумывания способов пробуждения активности и трудолюбия своих соотечественников, его выдающееся произведение стало бы намного полезнее.

Я уже говорил об интересе А.Паршева к истории, не только советской, о которой уже шла речь, но и дореволюционной. Наверняка, на читателей произведут сильное впечатление главы, где А.Паршев доказывает пагубность золотого рубля для экономики России (стр.135-155). Логика А.Паршева простая (что вовсе не всегда означает неправильная): была Россия при Александре III изолирована от внешнего рынка бумажным рублем - благоденствовала, связалась с золотым рублем - дошла до революции. Многое в изложении А.Паршевым истории этого периода мне представляется заслуживающим внимание, в частности, развенчание преувеличенных восторгов об успехах дореволюционной российской экономики в начале века, особенно в 1908-1913 годы, но искусное изложение, в котором перемешаны внешнеполитические ошибки и экономические неудачи, оставляют впечатление заданности. Факты, не подтверждающие заданную концепцию попросту игнорируются. Как быть с тем, что переход к золотому рублю готовился задолго до Витте, как раз при Александре III -министрами финансов Н.Бунге и А.Вышнеградским. Или: роль иностранного капитала в России. Можно ли уйти от того факта,что русский национальный капитал оказался неспособным создать основные отрасли тяжелой промышленности и банковскую систему, и эти самые трудные для современной экономики задачи взял на себя иностранный капитал. И ведь пришел в Россию, несмотря на климатические условия, правда, больше в южные районы (Баку, Донбасс), но и в Москву, и Петербург, и Сибирь, и на Дальний Восток. А сейчас не идет и на юг России.

Обсуждая идею А.Паршева об автаркии, позволю себе привести одно сравнение. Учебным примером ограбления белыми жителей Африки является обмен стеклянных бус и других безделушек на золотой песок. Почему это добровольный, подчеркну, обмен оказывался возможным? Потому, что африканцы не умели сами производить эти безделушки (как и ткани, гвозди и т.д.) и не обладали коммерческими знаниями для самостоятельной продажи их и изготовления из золотого песка - золота. Этот явно неравноценный обмен был огромной платой за экономическую, техническую и культурную отсталость. Действительно, можно согласиться, что мировой рынок благоприятствует прежде всего богатым странам. Но вывод отсюда состоит, мне кажется, не в том, что надо отгораживаться навсегда от мирового рынка, а в том, что надо поскорее ликвидировать свою экономическую отсталость. Можно правда, отказываться от стеклянных бус (поездок за границу, хороших видеомагнитофонов, иностранной косметики и т.д.), но боюсь, что самая активная часть населения вряд ли с этим смирится навсегда.

Явное неудовлетворение вызывают оценки автора состояния экономики зарубежных стран. Видно, что этот вопрос автор не изучал всерьез и ему приходится полагаться в своих суждениях исключительно на интуицию. А.П.Паршев заметил, что США и другие страны относительно, а иногда и абсолютно уменьшают производство в ряде отраслей промышленности и вот уже у него появляется пренебрежительные оценки западных экономик. Он не доверяет официальным оценкам отставания России по уровню производительности труда и связывает имеющуюся оценку с тем, что в США значительно больше доля услуг, а в промышленности, по его мнению, отставание не больше, чем в 1.5 раза (стр.245). На Западе и СССР немало ученых занимались сравнением разницы производительности труда в промышленности. И делали они это вполне профессионально. Сошлюсь на самый качественный, как мне представляется, расчет голландского ученого Коуховена, относящийся к 1987 году (17).Этот расчет показывает, что производительность труда в обрабатывающей промышленности СССР отставала от производительности труда в обрабатывающей промышленности США (исчисленная по добавленной стоимости на один человеко-час) почти в 4 раза (26,3%). При этом в производстве напитков отставание составило почти в 20 раз, электротехнической промышленности более чем в 6 раз, табачной,текстильной и швейной промышленности более чем в 5 раз, бумажной в 5 раз и лишь в двух отраслях из 16 (металлургии и нефтепереработке)отставание оказалось менее 2 раз (18).Однако, с тех пор производительность труда в промышленности России и США изменялась в разных направлениях: в промышленности США росла со среднегодовым темпом в 3-4%, в России снизилась примерно на 30-40%.Так что вполне вероятно, что теперь отставание России от США достигает уже почти 10 раз. Недавнее исследование производительности труда в России, произведенное консультативной фирмой Маккинзи показало несколько меньшее отставание, но указанный порядок отставания подтвердило. Нет необходимости доказывать, что в остальных отраслях материального производства (сельское хозяйство, строительство, транспорт), наше отставание, кроме железнодорожного транспорта, еще больше.

Одна из причин отставания очевидна: значительно меньшая фондовооруженность. Но не только: вспомним, что построенные по итальянским проектам Волжский автомобильный завод и Щекинский химический комбинат еще в 70-е годы имели производительность труда в 5-6 раз меньше, чем аналогичные итальянские предприятия из-за худшего снабжения, гипертрофии вспомогательного и управленческого персонала, низкой дисциплины труда и квалификации работающих.

Дата добавления: 2015-12-01