Невесомый панцирь 2 страница

— А вот я бы к нему сходил, если бы пакет мне достался. Не побоялся бы! — заявил Ромка.

— А кем Барбарисыч работал? Биологом? — не об­ращая внимания на бурчание брата, спросила Лешка у Ариема.

— Нет, не биологом. Он, вообще-то, технарь, трудился на фабрике, на какой — не знаю, мы его об этом не спрашивали. Мы больше с ним о природе разговаривали, он много всего знал и охотно обо всем рассказывал. Это теперь он какой-то не такой...

— Так, может, мы зря на него думаем, а фальшивки вовсе и не он лепит? — понадеялся Славка.

— А кто ж тогда? Унты-то носит он! — вскричал Ромка. — И я это так не оставлю! Я хочу все выяснить, хотя бы из интереса.

— Я сам это выясню, — сказал Артем решитель­но. — Без всяких отверток и подсадных уток схожу к нему с этой фотографией, он меня вспомнит, мы по­говорим с ним о прошлом, а потом я спрошу, чем он теперь занимается.

— Так он тебе и ответит!

— Я по виду его пойму, честно он живет или нет. Он хитрить не умеет.

— Больше всего мне хочется узнать, откуда в его пакете взялась куколка бабочки, — собирая посуду, сказала Лешка.

— Тогда чего тянуть, идемте прямо сейчас, пока еще не очень поздно. — Ромка, загоревшись, кинулся к вешалке.

Лешка с Артемом тоже оделись.

— И мне идти? — заволновался Славка.

— А ты, опасный свидетель, сиди здесь с Диком. Мы ненадолго, не бойся.

— А если вы убедитесь, что Барбарисыч в самом деле делает фальшивки, что тогда? Пойдете его закладывать?

— Нет, конечно, — покачал головой Артем. — Не помню, сколько лет дают фальшивомонетчикам за их творчество, но точно знаю, что много, а он уже ста­ренький, тюрьмы не вынесет. Лучше мы убедим его прекратить это дело.

Уже одевшись, Ромка вернулся в комнату, выта­щил из пакета с фальшивыми долларами одну зеленую бумажку и упрятал ее в карман.

— Зачем она тебе? — удивилась Лешка.

— Пригодится. Славка, пока.

Славка схватил за ошейник рвущегося за порог Ди­ка и помахал им рукой:

— Удачи! И поскорее возвращайтесь.

ГЛАВА VII

Бомж-бандит

Шагая по заснеженному поселку, Лешка вспо­минала прошедшее лето, когда они вот так же бродили по этим улочкам, и как им было хо­рошо втроем. И сейчас хорошо! Пусть под ногами не мягкая трава с веселыми одуванчиками, а занесенные снегом дорожки, зато Артем с ними, а метель — это уже дело второстепенное. И куда идти, тоже все равно, лишь бы вместе.

Стоило Лешке так подумать, как Ромка воплотил в слова ее мысли:

— Темка, да как же нам тебя не хватало!

— Ну, сколько можно об этом говорить, — махнул рукой Артем и смущенно добавил: — А мне — вас! Вы — мои лучшие друзья.

Вскоре показался знакомый дом с по-прежнему плотно зашторенными окнами — ни один лучик света не просачивался наружу.

— Давай, Темка, звони, — не скрывая волнения, приказал Ромка и отступил чуть в сторону.

Артем нажал на кнопку звонка. Ромка подпрыгнул, пытаясь заглянуть в высокое окно: ему вдруг показалось, что за ним что-то блеснуло.

— Отходи, быстро, — не разжимая губ, вдруг процедил сквозь зубы Артем и громко бросил куда-то вбок: — Здрассьте еще раз!

Ромка отскочил от окна, его губы расплылись в неестественно широкой улыбке:

— Ну что, нашли нужный дом?

Милиционер, тот самый, который спрашивал у них, как пройти на Солнечную улицу, бросил на него подозрительный взгляд:

— Спасибо, нашел. А вот что вы здесь опять делаете?

— В гости пришли к Барбарисычу.

— В гости? А говорили, что дачу для лета ищете.

— Сначала дачу искали, а потом нашли его фото­графию, — Артем достал снимок, — и пришли ему показать. Но он, похоже, куда-то ушел. А вы тоже к нему?

— Нет, у меня другие дела.

Милиционер скрылся за углом, а Ромка с уверен­ностью заявил:

— Зуб даю, что он неспроста здесь отирается! На­верное, старик давно у ментов под колпаком.

— Вполне возможно, — кивнул Артем. — Не зря же он их в электричке испугался. Так что пошли отсю­да скорее. Не получилось сегодня, придем завтра, вре­мя еще есть.

Друзья уже подходили к дому, как вдруг Ромка, проговорив: «Вы идите, я догоню», — развернулся и умчался назад. Артем с Лешкой в недоумении остано­вились. Но ждали они недолго. Ромка скоро вернулся, запыхавшийся и очень довольный.

— И куда ты бегал? — спросила Лешка.

— К Барбарисычу. Фальшивку ему под дверь под­ложил. В щелочку узенькую.

— Зачем?!

— Для дела. Завтра придем к нему и спросим, не находил ли он наши деньги? Скажем, что купюру у меня ветер из пальцев вырвал, к его порожку прибил, а сквозняк ее внутрь утянул, а мы до него не дозвони­лись. И послушаем, что он на это скажет.

— Ты что, Рома! Думаешь, ему понравится твой прикол? Да он и не поверит!

— Ну и пусть. Зато поглядим на его реакцию, уди­вится он или испугается.

Артем Ромкину затею не одобрил совсем:

— Ты поступил глупо. Как говорит твой Мэрфи, все не так легко, как кажется! Деньги может мент подобрать, и тогда получится, что мы Барбарисыча на­рочно подставили. Ты об этом подумал?

— Мент не подберет! И никто не подберет с улицы. Я их хорошо вовнутрь запихнул.

— Ладно, что сделано — то сделано, и на сегодня хватит. Мы сюда, в конце концов, отдыхать приехали.

Мороз пробирал до костей, и они ускорили шаг.

К их приходу Славка украсил гостиную елочными гирляндами, и в доме воцарился праздник. Отогрев­шись горячим чаем, Ромка уселся смотреть телевизор и пригласил всех желающих. Но к нему присоединился только Славка, а Лешка позвала Артема в «свою» комнату, ту, где она жила летом. Сначала они повесили на стены мигающие гирлянды, а потом стали разглядывать фотографии и открытки с видами Англии.

— Ты хотела, чтобы я рассказал тебе про Стоунхендж. — Артем подал Лешке большой снимок. — Вот он, храм вечности, памятник бронзового века. Ему уже две тысячи лет. Лешка увидела причудливый хоровод ни на что не похожих исполинских построек. Артем на их фоне казался маленьким-премаленьким.

— Какие огромные камни! Я слышала, что Стоунхендж был местом приземления инопланетян.

— Нет. Стоунхендж построили люди, а зачем — никто не знает. Одни ученые говорят, что это древняя астрономическая обсерватория, другие считают его культовым местом или надгробным памятником. Один такой камешек весит до пятидесяти тонн, представляешь? Перед ними все наши заботы кажутся такими незначительными! А знаешь, когда я увидел, что эти кам­ни поставлены друг на друга в форме подков, то загадал желание.

— Какое?

— Поехать на Новый год в Москву. Увидеть свой класс, всех ребят, вас с Ромкой, Славку... Я обязательно поеду туда снова. Но одному там не так интересно, вдвоем лучше.

— А ты... — Лешка хотела спросить, с кем бы он хотел поехать в Стоунхендж, но тут скрипнула дверь — к ним притащился Дик. Пес улегся на полу, и Леш­ка утопила в его густой шерсти замерзшие на улице ноги. Рядом стоял большой масляный обогреватель и распространял вокруг себя убаюкивающее тепло. За заиндевелым, плотно закрытым окном по-прежнему завывала вьюга, и тем приятнее было сидеть вдвоем на мягком диване и никуда не спешить.

Фотографий было много, они передавали их друг другу, руки их то и дело соприкасались, отчего у Леш­ки обмирало сердце и захватывало дух. И свой вопрос она не повторила. И так было ясно, что Артем видит рядом с собой в Стоунхендже только ее, а не кого-то еще! И что он ни капельки не жалеет о том, что остал­ся на даче. И вся ее ревность к Наташке испарилась, будто ее и не было. И еще Лешке казалось, что Артем порывается сказать ей что-то очень важное, вроде то­го, что тоже думал о ней все это время, и что они все­гда будут вместе, но не может решиться.

Снимки закончились, и Артем поднял голову.

— Хорошо здесь, правда?

— Да, очень, — прошептала Лешка и замерла в ожидании.

А он посмотрел на дверь и сказал:

— И чем это, интересно, занят наш философ, что ни разу не появился?

Лешке тоже показалось странным, что ее непосе­да-брат до сих пор не прибежал к ним с фонтаном но­вых идей и предложений, а сидит, как привязанный, у телевизора. Или он их копит, а потом и ворвется к ним в самый неподходящий момент?

— Пойдем посмотрим, — предложила она, и они вышли из комнаты.

У пламенеющего камина перед телевизором в оди­ночестве сидел Славка и увлеченно смотрел какой-то фильм.

— А Ромка почему не идет? — повернув к ним го­лову, спокойно спросил он.

Лешка удивилась:

— Разве он не с тобой? Мы думали, он тоже видак смотрит.

— Он и смотрел. А потом я в камин поленце под­кинул и пошел руки мыть, а вернулся — его нет, а пульт — на «паузе». Я подумал, он к вам пошел.

— А когда наступила эта пауза?

Славка наморщил лоб:

— Да уж с полчаса назад, наверное.

Лешка поискала взглядом Ромкин телефон, обна­ружила его на столе и метнулась к вешалке. Ромкиной куртки там не было. Она с досадой топнула ногой:

— Ну что он за человек такой! Договорились же се­годня больше никуда не ходить! И сколько его теперь ждать?

— Раз не предупредил, значит, скоро придет.

— Ладно, подождем, — сказал Артем, и они с Леш­кой пристроились у пылающего камина. Но прежней идиллии не получилось. Лешка сидела, как на иголках, и то и дело прислушивалась, не идет ли Ромка.

Промаявшись, как и она, минут двадцать, Артем с громким вздохом встал, сорвал с вешалки свою куртку и помог одеться Лешке.

— А куда вы пойдете? — спросил Славка.

— Ясно куда — к Барбарисычу, больше некуда. Ты запрись получше, а мы возьмем с собой Дика.

Пес выскочил со двора и, раскидывая лапами снег, помчался по улице. Мороз усилился, а снег прекратился. Переливаясь и искрясь в лунном свете, он легко рассыпался под ногами.

Ночью дом на Гоголя казался еще мрачнее, еще неприветливее. Артем подошел к двери под козырьком и решительно надавил на кнопку звонка. За дверью раздались медленные шаркающие шаги.

— Кто там? — спросил старик.

— Это Артем, я уже приходил к вам сегодня. Борис Борисович, откройте, пожалуйста!

Барбарисыч еще дольше, чем в прошлый раз, во­зился со своими запорами.

— В чем дело, почему так поздно?

— Извините, пожалуйста, но у нас друг пропал. Он к вам, случайно, не заходил?

— Рома его зовут. Рома! Где он может быть? — громко и отчетливо сказала Лешка и незаметно толк­нула Дика ногой.

Прядая ушами, пес обнюхал старика, сунулся к не­му в дверь, с шумом втянул в себя воздух, попятился и убежал за угол.

— А почему вы пришли ко мне? — удивился Бар­барисыч.

— А больше некуда, у него здесь других знакомых нет, — ответил Артем.

Барбарисыч поправил накинутый на плечи пиджак и покачал головой:

— У меня его не было. Может, он и звонил, но я не слышал — в погреб спускался. А вот тебя я при­помнил. Ты маленьким за Петькой бегал.

— Было такое, — обрадовался Артем, но улыбка тотчас спала с его лица. — Извините нас. До свидания.

— Найдется ваш друг, вот увидите, найдется, — по-доброму сказал старик и развел руками: — Я бы вам помог, да не знаю, чем. Но если что понадобится, приходите в любое время.

— Спасибо. — Артем подождал, пока захлопнется дверь, и тронул Лешку за плечо: — Идем. Барбарисыч не врет, Ромки у него нет.

Она понуро кивнула:

— Я знаю. Дик бы его учуял. У нас игра такая: Ром­ка куда-нибудь спрячется, а я у Дика спрашиваю: «Где Рома?» И он его ищет и всегда находит. И тут спроси­ла, а он в дверь сунулся, воздух понюхал и внутрь не пошел. Ты сам видел.

— Дик! — крикнул Артем. — Ищи Рому!

Пес повел ушами, завертел головой и виновато тявкнул.

— Не может он, — сказала Лешка с отчаянием. — Значит, Ромка отсюда далеко. Да и ветер очень силь­ный.

— Хорошо хоть снег валить перестал. — Накло­нившись, Артем рассмотрел идущую от дома натоптанную дорожку. — Смотри, сколько следов! Вот эти — мои, это — твои, а это — чужие. Может быть, Ромкины? Жаль, нечеткие.

— А вот еще одни! — воскликнула Лешка. — И они перекрывают первые. Значит, Ромка за кем-то бежал? Или, наоборот, за ним кто-то гнался? Жаль, Дик по следам искать не приучен. Бежим?

— Бежим!

Утопая в сыпучем снегу, они побежали по вытоптанным лункам. Дик то забегал вперед, то возвращался назад. Следы привели их к закованной в лед реке. Судя по частому расположению лунок, оставившие их люди бежали очень быстро.

Внезапно пес громко залаял, а впереди в снегу по­казалось что-то темное. Неужели Ромка?! С колотящимся сердцем Лешка схватила Артема за руку. Но, когда они подбежали ближе, страх ее отпустил: лежавший на снегу человек был в черном полушубке, ни­чуть не похожем на броскую Ромкину куртку.

— Он живой? А может, просто пьяный? — переведя дух, проговорила она и, нагнувшись, принюхалась. От мужчины исходили слабые алкогольные пары. Снег вокруг был истоптан, а дальше следов не было. Это означало, что его преследователь убежал назад.

Артем потянул человека за руку:

— Вы замерзнете! Вставайте, пожалуйста.

Незнакомец медленно сел, схватился за голову и застонал. Оказалось, что это молодой, лет двадцати, парень с круглым лицом и слегка курносым носом.

— Петюня! — вдруг вскричал Артем.

Парень поднял на него мутные глаза и сощурился в свете луны:

— Темыч, ты, что ли?

— Я. А ты, как говорят, легок на помине! Я только сегодня о тебе вспоминал. Петька, что с тобой?

— По башке мне саданули, вот что. — Дрожа от хо­лода, Петюня поправил шапку и запахнул воротник полушубка.

— Кто саданул?

— Не знаю. Кто-то.

— А как он был одет? — торопливо спросила Лешка.

— Не заметил. А вы откуда взялись?

— По следам шли. — Артем указал на снег. — Во­обще-то, мы своего друга ищем, он одет в синюю с жел­тым куртку. Ты его случайно не видел?

— Нет.

— А ты у Барбарисыча долго был?

— А с чего ты взял, что я у него был?

— Следы!

— Ну да, да... Нет, недолго. Хотел с ним душевно поговорить, да он не стал со мной сидеть, я и ушел.

Петюня потер лоб, громко вздохнул, судорожным движением пошарил рукой в правом кармане полу­шубка и вынул оттуда смятую сторублевку. Сунулся в левый — там было пусто.

— Тебя обокрали? — заподозрила Лешка.

— Нет, нет, все на месте.

Упершись обеими руками в лед, парень слегка при­поднялся, но самостоятельно встать не смог и со стоном опустился обратно. Артем подал ему руку.

— Давай мы тебя домой отведем, а то замерзнешь ты здесь.

Петюня оказался невысоким и легоньким. Поша­тываясь, он с трудом сделал несколько шагов и остановился.

— Погодите, братцы, голова кружится...

— Да у него, должно быть, сотрясение мозга! Надо «Скорую» вызвать и в милицию заявить! — воскликну­ла Лешка, и Артем достал телефон. Но парень его остановил:

— А вот этого не надо! Само заживет, как на соба­ке. Пошли.

— Далеко еще? — прошептала Лешка, когда они, поддерживая с обеих сторон Петю-фотографа, поки­нули речку и вышли на пустынную улицу.

Артем указал на невысокий домик:

— Уже пришли. Петюня, а ты один здесь?

— Один. Приехал посмотреть, нельзя ли Новый год с друзьями на природе встретить. На разведку, короче. А потом мне скучно стало, я вспомнил, что Барбарисыч поздно ложится, да и пошел к нему по старой памяти. Лучше б не ходил!

С трудом попав ключом в замочную скважину, Пе­на-фотограф распахнул дверь, и из домика дохнуло теплом — видимо, прежде чем уйти, он растопил печь.

— Ну, ты теперь тут сам как-нибудь, если не хо­чешь «Скорую», а мы пойдем, — с нетерпением сказала Лешка. Ее тревога за Ромку только усилилась. Не напали ли и на него тоже? А вдруг в поселке орудует грабитель?

Прохрипев: «Спасибо вам большое, век не забуду», — Петюня задвинул щеколду, а Лешка с Артемом помчались обратно, к дому Барбарисыча, искать другие следы. И нашли! Одни вели за дом, другие через дорогу убегали во двор, тот самый, откуда днем выходил плохо одетый парень. В окошке его флигеля горел свет.

— Давай заглянем туда, вдруг Ромка там? — тяжело дыша, сказала Лешка.

— Чем черт не шутит, — поддержал ее Артем и открыл калитку.

Пес влетел во двор, повел носом и с оглушитель­ным лаем ринулся по вытоптанной дорожке к флигелю. А от его стены вдруг отделилась чья-то невысокая фигурка и понеслась прямо на них. Луна высветила светлую полоску на приметной куртке.

Не успела Лешка и слова сказать, как Ромка, под­летев к ним, приказал: «Бежим отсюда. Скорее!» — и умчался наперегонки с Диком. Неслись они со всех ног почти до самого дома. Пес новой пробежке был только рад, а вот его хозяйка чуть не свалилась прямо в снег, задохнувшись от резкого морозного воздуха.

— Не могу больше! — проговорила она, опершись о дерево, и оглянулась. За ними никто не гнался.

Ромка тоже это понял, а потому остановился и по­дождал их. В свой двор они вошли вместе.

Славка, по-видимому, все это время не отходил от окна, потому что дверь перед ними распахнулась, как только они подошли к порогу.

Закрывшись и на замок, и на щеколду, Ромка, как был в куртке, упал на диван. Лешка накинулась на не­го и затрясла изо всех оставшихся сил:

— Ты почему ушел без спросу? И без телефона?! А еще меня ругал! Я думала, тебя убили. Что ты в реке утонул. Что на тебя напали!

— Не сказал потому, что вы бы со мной не пошли и меня бы тоже не пустили, — насупился Ромка. — А лень подобна ржавчине, она характер у человека разъедает — это, между прочим, Бенджамин Франк­лин сказал, тот самый, который на наших баксах на­рисован!

— Не рассусоливай! Говори толком!

— Ну, мне захотелось поскорее узнать, что сталось с той фальшивкой, которую я под дверь Барбарисычу подсунул.

— Больная голова ногам покоя не дает, — проворчал Славка. — А телефон почему не взял?

— Честное благородное слово, я был уверен, что минут за пятнадцать обернусь, и вы даже не заметите моего отсутствия. Но вот, пришлось задержаться. — Ромка вскочил, сорвал с себя куртку и обвел всех горящим взором: — Тот бомж — вовсе не бомж! Он — бандит, самый что ни на есть настоящий. А вы мне помешали узнать, что он затевает!

— Давай по порядку, — велел Артем.

— Я пришел к дому Барбарисыча, посветил под дверь фонариком, но бумажки там не увидел. Тогда я позвонил. Но он мне не открыл.

— Он не слышал. Дальше что?

— А потом мне захотелось узнать, что делает по ночам этот бомж — у него свет горел. Подошел, нашел в занавеске дырочку. И знаете, что он делал?

Ромка вытер со лба пот — Славка так хорошо на­топил, что в гостиной стало жарко, — и, как большой артист, сделал глубокую паузу. Пока он молчал, Лешка успела снять с себя дубленку и свитер и сесть на диван. Артем свалился в кресло — обоих не держали ноги.

— Говори же! — воскликнули они в один голос.

— Баксы мои он рассматривал, вот что!

— С чего ты взял, что твои? — удивился Артем.

— Потому что моих на месте не оказалось, и еще потому, что он с лупой сидел, а кто станет ночью на свои собственные деньги пялиться в лупу?

— Логика железная. Ну и?

— Ну, я к окну пристроился и стал ждать, что дальше будет. И знаете, что он сделал потом? Он, этот бомж! Вытащил мобильник и начал по нему с кем-то разговаривать. Небось со своими сообщниками бол­тал, такими же бандюгами.

— Ну и почему ты решил, что он бандит? — Слав­ка пожал плечами. — Ему что, нельзя с кем-то погово­рить? И если он так странно одет, то это тоже еще ни­чего не значит. Мало у кого какие причуды!

— Ты слушай дальше!

— Ну, слушаю. Что потом?

— А потом он взял со стола бинокль и посмотрел в него на дом Барбарисыча. Бинокль, кстати, у него какой-то особенный, даже лучше моего.

— Да что там увидишь-то, за шторами, хоть с би­ноклем, хоть без?

— Он за входом следил. Но и это еще не все! Потом он полез в стол и достал из него, как вы думаете, что?

— Пистолет, — сказал Артем.

— Как ты догадался? — поразился Ромка.

— По твоему тону. И что же еще мог достать бандит?

— Правильно! Он его взял и к окну подошел. Мне даже показалось, что он меня заметил, хотя вряд ли.

— Ну, а потом?! — нетерпеливо вскричала Лешка.

— А потом твой Дик залаял и все испортил. Не могли вы попозже прийти! Я его лай узнал и понял, что это вы. А бандит со своим пистолетом к двери ки­нулся. Вот я и побежал твоего Дика спасать. Он же у тебя глупый, не научен людей с оружием задерживать, вдруг бы этот бандюга его подстрелил? Мне, конечно, его не жалко, но ты бы переживала. — Ромка взял со стола бутерброд и кинул его Дику: — Ешь, урод!

— Врешь ты все! Он тебе не чужой, ты его тоже любишь. — Лешка погладила по плечу брата, потом собаку и вдруг задним числом испугалась: — Но он ведь мог и тебя подстрелить!

— И вас всех тоже. Но метил-то он в Барбарисыча! Бедный дед! Обложен со всех сторон и ментами, и бан­дитами! Надо его срочно предупредить, чтобы он сворачивал свою подпольную деятельность и уезжал куда-нибудь, как говорится, подобру-поздорову.

— Утром и предупредим. — Лешка пошла к столу, включила чайник и вставила в тостер ломтики хлеба. — Сходим к нему опять с фотографиями, как и со­бирались. А знаешь, Ромка, несмотря ни на что, он и вправду хороший. Когда узнал, что ты пропал, расстроился даже. И Артема он наконец вспомнил. А во­обще-то, здесь, в Медовке, и в самом деле странные вещи творятся...

— Какие еще?

— А мы сначала по чужим следам прибежали к речке и на человека одного наткнулись. Он на льду ле­жал и встать не мог. Я сначала подумала, что это ты, и мне чуть плохо не стало. А оказалось, это Петя-фотограф, о котором нам Артем говорил.

Выслушав ее рассказ о спасении безвинно постра­давшего Петюни, Ромка недоверчиво покачал голо­вой:

— Так не бывает, чтобы кого-то ни за что ни про что по башке били. Во всяком случае, не по такой по­годе.

— Да, если бы мы его не обнаружили, он бы погиб там, — кивнул Артем. — А как ты думаешь, не мог его тюкнуть твой бандит?

— А сколько времени он там пролежал?

— Недолго. Не успел сильно замерзнуть.

— Тогда это точно не бандит. Он из своего домика не выходил. А сам Петюня вам что сказал?

— Сказал, что он понятия не имеет, кто на него напал.

— А не Барбарисыч ли за ним гнался?

— Да что ты! Однозначно нет. Старик быстро бегать не может, а этот тип несся со страшной силой. По следам было ясно.

— Но Петя-фотограф ужасно кого-то боялся, — за­метила Лешка. — Я уверена, что он что-то скрывает! Мы хотели позвонить в милицию, а он нам не позволил. И от «Скорой помощи» отказался.

— Это интересно! Очень интересно. — Ромка вы­нул из тостера поджаренный хлеб, налил себе чаю, и тут новая идея пришла ему в голову: — Может, мы навестим его завтра и расспросим получше? Интересно же знать, что там на самом деле произошло.

— Сходим, отчего ж не сходить. — Артем встал с кресла и потянулся: — Ох, и устал же я сегодня! Давайте спать, уже утро скоро.

— Давайте, — согласился Ромка.

Однако, прежде чем лечь, он заварил себе еще чаю, выпил большую кружку, и усталость его как рукой сня­ло. Приободрившись, он принялся рассуждать о том, почему бомж-бандит поселился во флигеле, и зачем он следит за домом Барбарисыча.

— Откуда-то он, должно быть, узнал о том, что у старика денег навалом, и решил его грабануть. Вот и ждет подходящего случая, а пока что на разведку хо­дит — то сахарку попросить, то еще чего... Когда снова к дому старика пришел, то мою бумажку и подобрал. Но это задолго до моего прихода было.

— Откуда ты знаешь? — сонным голосом спросила Лешка. Пригревшись у камина, она с трудом боролась со сном.

— Поздно из-за таких вещей соседей не беспокоят.

— Значит, он к нему до Петюни приходил.

— Выходит, что так. Вот небось огорчился, когда узрел, что деньги фальшивые! Или он и без того все знал и за настоящими охотился? У Барбарисыча их не­бось тоже хватает.

Артем кинул Ромке клетчатый плед и постельные принадлежности:

— Стелись и ложись, а то завтра не встанешь. И во­обще, утро вечера мудренее.

— Только, чур, рано не вставать и меня не будить! Спешить особо некуда, целый день впереди, все успеем, — распорядился Ромка и принялся раскладывать для себя кресло-кровать.

Луна скрылась, ветер стих, в камине мерно потре­скивали дрова, и все располагало к приятному сну. И вдруг безмятежную тишину дома разорвал глухой хло­пок. Он был не очень громким, но каким-то жутким, даже зловещим.

— Что это? — вздрогнув, спросила Лешка.

— Похоже на взрыв, — подойдя к окну, сказал Ромка.

— А что же могло взорваться?! — всполошился Славка.

— Небось шина у какой-нибудь тачки лопнула.

— Или реактивный самолет пролетел, — предполо­жил Артем, и все успокоились.

ГЛАВА VIII

Находка на пожарище

Ромкa придвинул свое ложе поближе к камину, улегся и мгновенно уснул.

Пожелав Артему и Славке спокойной ночи, Лешка отправилась в свою комнату, где таинственно мерцала невыключенная гирлянда, а от обогревателя исходили ласковые волны теплого воздуха. Жаль, что Ромка испортил им такой хороший вечер, и Артем не успел ей сказать о своих чувствах! Ну и ладно, впереди новый день, и они найдут возможность уединиться, и она снова почувствует прикосновение его руки и его дыхание... А вдруг он захочет ее поцеловать? От этой мысли у Лешки закружилась голова, и она поскорее легла, погрузившись в новые мечты, дерзкие и заман­чивые.

Но, увы, будущее часто бывает непредсказуемым и совсем не таким, каким хочется.

Спала Лешка недолго. Дик поднялся в свое обыч­ное время, подождал-подождал, а потом взобрался лапами на одеяло и задышал ей в самое ухо. Она отвела от себя собачью морду и, широко зевнув, решила, что ничего не случится, если пес погуляет сам.

Тихо-тихо Лешка пересекла гостиную и приоткрыла входную дверь. Дик пулей вылетел наружу, но не успела она вернуться к себе, как со двора послышался его грозный, оглушительный лай.

Зря она собаку выпустила, еще укусит кого-ни­будь, испугалась Лешка и, накинув дубленку, выбежа­ла во двор.

К счастью, пес выплескивал свой гнев не на лю­дей, а на маленькую собачонку, которая посмела пробежать мимо их калитки. За собачкой спешили две женщины. Лешка схватила Дика за ошейник и неча­янно услышала, как одна женщина сказала другой:

— Ну да, на Гоголя.

— Кошмар какой! — воскликнула вторая.

— А нечего в постели курить!

— Да он, говорят, некурящим был...

Лешка завела пса домой, посмотрела на спящих мальчишек, и ей стало жалко их будить. «Сбегаю са­ма, — решила она, — и посмотрю, в чем там дело». И, потеплее одевшись, она помчалась на улицу Гоголя.

Туда спешили и другие люди — их в зимнем посел­ке набралось немало. Как быстро, однако, разносятся сслухи!

Как Лешка и предчувствовала, все бежали к тому самому дому под номером пять, где жил старик Барбарисыч. Только то уже был не дом, а его жалкий, страшный остов. Крыша отсутствовала, прежде зашторенные высокие окна превратились в пустые глазницы. На снегу валялись искореженные, обгоревшие окон­ные рамы, под ногами хрустели осколки выбитых сте­кол. От курившегося над обломками и головешками едкого дыма хотелось кашлять. Все творившееся во­круг напоминало фильм про войну или «ужастик».

Вокруг дома вовсю трудились пожарные, но он уже догорал.

— Это случилось ночью, сначала раздался взрыв, а потом все загорелось, — сказал кто-то из зевак, и Лешка вспомнила так испугавший ее ночной хлопок. Так вот что произошло! А они спокойно улеглись спать и не подумали ни о чем плохом!

— Видно, старик газ забыл выключить, вот он и взорвался, — прибавил какой-то дедок дребезжащим голосом.

Лешка протиснулась сквозь толпу и подошла к по­жарищу поближе. А где же сам хозяин, старик Барбарисыч? Она огляделась и увидела двух санитаров, ко­торые несли к машине «Скорой помощи» прикрытые чем-то темным носилки. На них вырисовывалась без­жизненная человеческая фигура. И какая-то женщина тяжко вздохнула.

— Жаль Борисыча! Безвредный был человек, нико­му зла не делал...

При виде этой страшной картины у девчонки за­кружилась голова. Боясь упасть, Лешка присела у покрытого пеплом подтаявшего сугроба. Только вчера они разговаривали с этим стариком, и он выражал им свое сочувствие. И Артема он узнал! И еще они к нему сегодня с фотоснимками собирались... Теперь их не­кому показывать.

Зажмурившись, она сдавила ладонями виски и трясла головой, стремясь выжать из нее внезапно вспыхнувшую в висках боль. А когда открыла глаза, то прямо у своих ног увидела большую бабочку. Она ле­жала на грязном снегу, широко расправив шелковистые крылья, ярко-голубая, как летнее небо, и сияющая, словно звезда. Такая же бабочка прилетала к ней тем воскресным утром, только та была живой, а эта — мертвая.

А рядом послышался громкий скрежет, затем — звук удара. Над самой крайней комнатой до сих пор каким-то чудом держалась небольшая часть дымящейся крыши, и вот о землю стукнулась последняя чердачная балка, а вслед за ней рухнули остатки кровли. Кто-то в толпе громко охнул.

— Вот и все, — незатейливо подвел итог случившемуся все тот же старичок с надтреснутым голосом.

В ее кармане нашелся носовой платок. Осторожно, чтобы не повредить пыльцу, Лешка завернула в него бабочку и побежала домой.

Дата добавления: 2015-12-01