Невесомый панцирь 1 страница

Жизнь, как известно, штука полосатая, то она плохая, то хорошая. Но бывают дни, когда каждый школьник чувствует себя невероятно счастливым. Вот как сегодня, в конце декабря, когда полгода учебы позади, а впереди — каникулы, елка, подарки, запах мандаринов, салат «Оливье» и волную­щее ожидание чего-то нового и необыкновенно пре­красного.

Из школы Лешка не шла, она летела, как вырвав­шаяся на волю птица, а глаза ее светились так, будто их изнутри подсвечивал фонарик. Небывалый подъем охватил все ее существо, ей хотелось петь и обнимать каждого встречного. И все вокруг было невообразимо прекрасным: и укрывший дорожную грязь мягкий сне­жок, и пощипывающий щеки легкий морозец, и на­рядно одетые люди, и празднично украшенные улицы.

Забросив в дальний угол рюкзак с учебниками, она поцеловала в холодный нос Дика, в ответ пес кинулся ее облизывать, и она не сопротивлялась. Пусть Дик тоже радуется ее каникулам. А завтра будет еще лучше!

Ложась спать, Лешка вспомнила о пакете, спрятан­ном за диваном, подозвала к себе Ромку и спросила у него шепотом:

— А куда деть ваши фальшивки? Ведь когда мы уедем, мама примется за уборку. Вдруг она их найдет?

— Какие проблемы! С собой возьмем, — махнул рукой Ромка. — Там и решим, что с ними делать.

Настало долгожданное утро. Брат с сестрой встре­тились во дворе со Славкой, потом с Артемом, и вчет­вером отправились на вокзал.

Уютно устроившись в вагоне электрички, Лешка не уставала радоваться свалившемуся на нее счастью. Неожиданно ей вспомнились слова Дарьи Кириллов­ны о старинном индийском поверье. Получается, что оно подтвердилось. Бабочка прилетела — и желание исполнилось, чудо свершилось: вот он, Артем, сидит рядом с ней! Жаль, что Дик помешал ей получше рас­смотреть сказочную красавицу. Подумав так, Лешка укоризненно покосилась на пса. Дик сидел у ее ног и настороженно следил за входящими пассажирами: не покусится ли кто из них на его хозяйку? Ну и как мож­но на него сердиться? Знать, судьба у бабочки была такая: полетать да и сгинуть в собачьей пасти. Глав­ное, что дело свое она успела сделать.

За какие-то полчаса электричка доставила их в за­стывший от мороза подмосковный поселок с безлюд­ными заснеженными улицами. По дороге друзья не встретили ни одного местного жителя, не говоря уж о дачниках. Лешка еще издали увидела большую березу, а затем и знакомый дом. Отворив калитку, друзья протоптали в снегу дорожку, Артем впустил гостей внутрь, а сам сбегал в сарай за небольшими поленцами.

Врубив музыку, мальчишки приступили к растопке камина, а Лешка занялась хозяйством. Пока разгорался огонь, она аккуратно подмела пол, смахнула с ме­бели накопившуюся за осень пыль и с особой тщательностью обтерла украшавшую каминную полку фотографию голопузого Артема, снятого в трехмесячном возрасте.

Покончив с уборкой, Лешка стала готовить завтрак. Выложив на стол захваченные с собой продукты, она полезла в необъятную Ромкину сумку: часть про­визии вез он. Достала несколько упаковок с полуфабрикатами, бутылки с газировкой и наткнулась на толстый увесистый пакет. Что это? Ах, да!

Лешка вытряхнула из пакета тяжелый сверток, газета на лету развернулась, и пачки фальшивок устлали пол.

— Эй! — крикнула она. — Вы решили, что делать с этим хламом?

Ромка пожал плечами и вопросительно посмотрел на Артема. А тот, недолго думая, предложил:

— А давайте оклеим ими нашу ванную. Вот папа удивится, когда приедет! Будет купаться в деньгах.

— Можно, конечно, если они больше ни на что не годятся, — поддев пачку ногой, с сожалением сказал Славка. — Кстати, Тема, я давно хотел у тебя спросить: неужели человеку, который делал эти фальшивки, не приходило в голову, что люди не дураки, и их распо­знают?

— Простаков полно, некоторые даже на ксероко­пии покупаются. Вы же с Ромкой поверили, что они настоящие. Но можно сбывать их с гораздо меньшим риском, то есть продавать, не скрывая, что это фальшивки, только гораздо дешевле.

— Да? — заинтересовался Ромка и подобрал с пола пару пачек. — Темка, ты это серьезно?

— Вполне. Но лично я на это никогда не пойду и другим не советую.

— Ты так говоришь, будто я уже собрался их про­давать. — С оскорбленным видом Ромка бросил пачки обратно на пол, словно бы и не мелькнула у него мысль о более выгодном использовании фальшивок, нежели оклеивать ими дачную ванную комнату. Правда, он тут же ее устыдился.

— Не обижайся, я никого не имел в виду. — На­клонившись, Артем подбросил в камин еще одно по­ленце, и гостиную озарило взметнувшееся вверх весе­лое пламя.

Вскоре в доме заметно потеплело. Ромка снял сви­тер и подошел к столу, попить и посмотреть, нет ли там чего-нибудь вкусненького, а Лешка присела на корточки, чтобы собрать с пола фальшивки и уложить их обратно в пакет. Неожиданно рядом с одной из па­чек она заметила какую-то непонятную штуковину, полую внутри, напоминающую небольшой мятый че­хольчик. «Что бы это могло быть?» — рассматривая странную находку, подумала она и тут же вспомнила свои неуклюжие рисунки на уроках биологии в шес­том классе, когда разноцветными фломастерами она старательно срисовала с учебника перепончатую гусе­ницу озимой совки и куколку этой небольшой бабоч­ки и получила за свое творчество четверку. И как по­том весной они всем классом ездили на экскурсию в лес и в земле находили конусовидных куколок самых разных бабочек. Они брали их в руки, и куколки ле­гонько двигали своими брюшками из стороны в сто­рону. Попадались и пустые панцири: из тех уже вылу­пились бабочки. Этот чехольчик и был таким панци­рем, только гораздо больше. Но откуда он мог здесь взяться? Ведь она только что тщательно подмела пол, не оставив на нем никакого сора.

— Рома! — встав, позвала Лешка брата.

— Ну чего еще?

— Поди сюда. — Она протянула ему раскрытую ладошку, на которой лежала бывшая куколка. — Смот­ри! Это — хитиновый панцирь.

Ромка брезгливо сморщился:

— И что?

— Он — от очень большой бабочки, понимаешь? — И вдруг ее осенило: — Так вот откуда взялась моя бабочка! Из этого самого пакета!

— Из пакета?! Не понимаю.

— Что ж тут непонятного? В пакете была куколка, она у нас в тепле полежала, бабочка из нее и вылупилась. А ты мне не верил!

— Дай-ка сюда. — Ромка осторожно взял у нее панцирь и обратился к другу: — Слышь, Темка, а тебе Лешка о своих глюках рассказывала? О том, как у нее в комнате синяя бабочка появилась? Говорит, проснулась, а она над ней летает. А Дик хоп — и нет насеко­мого. Я думал, ей это приснилось.

— Выходит, не приснилось, — осмотрев панцирь, сказал Артем и передал его Славке. — Только как эта куколка оказалась в пакете? Этот ваш дед, что ли, не только баксы рисует, но и бабочек разводит? Ведь она, судя по размеру, тропическая, и никак не могла к нему случайно попасть. Странный, однако, фальшивомонетчик!

Славка тоже хорошенько разглядел сброшенную ба­бочкой «одежду» и задумался.

— А знаете, тот старик все-таки из Медовки был. Потому что после этой станции мама рядом со мной села. Пересела то есть, чтобы уступить ему место.

— Медленно же ты думаешь! Напряги-ка мозги еще раз, может, в них еще что-нибудь всплывет? — Ромка легонько щелкнул Славку по лбу. — Ты же у нас от­личник, память у тебя должна хорошей быть.

Славка не обиделся, а просто развел руками и сел в кресло.

— Нет, больше мне ничего не вспомнить... А хоро­шо тут у тебя, Темка! Вокруг холод, и сугробы, и ветер, а мы здесь в тепле, у камина, прямо как настоящие англичане. В Англии у всех камины, да? — Он подки­нул еще одно поленце в огонь и придвинулся к нему поближе. — Жаль, что мы не можем с тобой туда по­ехать. Эх, были бы эти баксы не фальшивыми!

— Разлитое молоко не соберешь, — оборвал его Ромка. — Так что смирись и радуйся тому, что име­ешь. Или ты не рад, что сюда приехал?

— Почему же? Рад, очень даже, я сам только что об этом сказал.

— Вот и продолжай радоваться.

Положив панцирь на каминную полку, Лешка по­бросала фальшивки в пакет и принялась делать бутер­броды. Они у нее получались особенными: не только вкусными, но и красивыми. Открыв баночки с зелеными оливками и маринованными огурчиками, она начала священнодействовать, но Дик прервал ее заня­тие. Пес поднялся с пола, потянулся, с шумом отрях­нулся и выразительно посмотрел на дверь.

Отложив в сторону половинку огурца, Лешка со­рвала с вешалки дубленку и схватила поводок.

— Сходить с тобой? — спросил Артем. Благодарно ему улыбнувшись, Лешка покачала го­ловой:

— Не надо, я на секундочку, что-то ему вдруг при­спичило. Идем, мучитель!

Напустив в комнату морозного воздуха, она удали­лась.

— Вот-вот, он для нее уже мучителем стал, — слад­ко потягиваясь на диване, не без злорадства подметил Ромка. — То ли дело мой Попка! Темка, ты хорошо его разглядел? Заметил, какой он у меня красивый? Мама говорит, что он — как солнышко, потому что от него одна только радость и никаких проблем. Ест мало, гулять с ним не надо. А когда я его покупал, мне на рынке один мужик сказал, что желтые попугаи — к день­гам.

— К деньгам, только к фальшивым, — проворчал Славка.

— И что? Мой Попка всего лишь птичка, а не бан­ковский определитель. Откуда ему было знать, что это самопал? Я хочу ему к весне подарок сделать — жену прикупить. Чтобы ему скучно не было, потому что я ему много времени уделять не могу, а он нуждается в постоянном общении.

Ромка еще долго болтал о всяких пустяках, наслаждаясь теплом и ничегонеделанием. Чайник, который, уходя, поставила Лешка, успел не только вскипеть, но и остыть. Ромка приглушил музыку, включил телевизор и, сообщив, что он захватил с собой клевый фильмец, предложил друзьям его посмотреть.

— Успеется, — сказал Артем и принялся раскладывать по местам вываленные из сумок вещи.

А Ромка взглянул на стол и недовольно воскликнул:

— Где ж Лешка-то? Я есть хочу, и давно, а бутерброды не готовы. Сказала, что скоро придет, а самой все нет. Надо было нам Джима с собой брать, а не ее урода. Зря ты, Славка, ей уступил.

— А почему ты Дика не любишь? — удивился Артем.

— А он его не очень-то слушается, потому как за человека не считает, — пояснил Славка. — Собаки — животные стайные и подчиняются своим вожакам. Для Дика вожак — Лешка, а Ромка всего лишь рядовой член стаи, вот он и относится к нему, как к равному. А Ромка за это на него злится.

— Это Дик-то мне ровня? — возмутился Ромка и кинулся на Славку: — А ну, говори, неужели этот лохматый монстр такой же, как я?

— Это Дик так считает, я-то тут при чем? Тем, ска­жи, что это не так! — отбиваясь от него обеими рука­ми, завопил Славка.

Но Артем в их потасовку не стал вмешиваться, а с озабоченным лицом вынул мобильник и позвонил Лешке. Тут же на окне запел ее телефон. Уходя, она забы­ла его в доме. Тогда Артем подошел к вешалке и начал одеваться.

— Ты куда? — отстав от Славки, спросил Ромка.

— Посмотреть, где они там застряли.

Ромка бросил взгляд на часы:

— И впрямь запропали оба. Совести у нее нет, вот что! Мы тут с голоду, можно сказать, помираем, а она со своим уродом возится.

Но в голосе его проскользнула тревога. Со слова­ми: «И я с тобой» — он натянул куртку.

Славка тоже подошел было к вешалке.

— А ты сиди и не парься, — приказал ему Ромка. — Охраняй дом вместо Дика, раз он тебе так нравится, и Лешку жди: вдруг мы с ней разминемся?

ГЛАВА VI

Человек в унтах

По улице мела поземка, снежные завалы росли на глазах, колючий снег больно хлестал по щекам и забивался во все щелки в одежде.

— У тебя в Англии жизнь небось поспокойнее бы­ла? — подняв воротник своей ярко-синей с желтыми полосками куртки, осведомился Ромка. — Придется отвыкать. У нас тут вечно что-нибудь случается.

— Будем надеяться, что пронесет. — Артем достал из кармана теплые перчатки и направился по дороге к центру поселка.

Обогнав его, Ромка подбежал к перекрестку, по­смотрел по сторонам:

— И где она ходит? Я думал, мы легко ее найдем, а из-за этого снега никаких следов не осталось. Может, Дик куда-то убежал, а она его ищет?

Они прошли еще пару кварталов, и вдруг из-за ка­кого-то закоулка с громким веселым лаем прямо на них выскочил огромный лохматый пес, а следом за ним появился девичий силуэт. Артем вздохнул с облегче­нием, а Ромка пнул Дика коленкой и, дождавшись Лешку, больно дернул ее за руку:

— Ты почему так долго гуляешь? Забыла, что мы есть хотим? И вообще... Исчезла, телефон с собой не взяла, и думай тут незнамо что. Нехорошо так посту­пать. Ты здесь не одна, между прочим!

Вместо оправданий Лешка оттолкнула от себя бра­га и взволнованно сообщила:

— Я не гуляла! Вышла, в самом деле, на секунду, а Дик убежал, я за ним, смотрю — по дороге идет чело­век в черной шапке и унтах. И воротник у него меховой и черный, из цигейки, у нашей бабушки такая шуба была. А унты — это ведь редкость. Вот я и решила, что это и есть Славкин фальшивомонетчик! Мы с Ди­ком незаметно за ним проследили и узнали, где он живет.

— И где же?

— В доме номер пять на улице Гоголя. Большой такой дом, может, помните? Мы там летом бродили.

— Дом на улицу выходит, а над входом большой козырек, так? — уточнил Артем.

— Угу. И забор вокруг, невысокий.

— Тогда я знаю, кто там живет. Борис Борисович. А фамилия его, кажется, Зеленин. Когда я был маленьким, мы с ребятами его Барбарисычем звали. Потому что он нас барбарисками угощал, всегда их в карманах носил.

— Значит, он в Медовке давно живет, и о нем мож­но навести справки, — тут же сообразил Ромка. — Темка, а он раньше ни в чем таком не был замешан?

— Никогда. Он был добрым и хорошим. Да, и вот еще что. Он даже летом иногда в валенках ходил, ко­гда на улице прохладно было. Ребята говорили, что у него ноги обморожены и потому должны постоянно в тепле находиться. А иначе они у него будут мерзнуть и болеть.

Услышав за дверью возбужденные голоса, Славка рывком открыл дверь:

— Нашлась? Лешка, где ты была?

— Славка, она твоего фальшивомонетчика в унтах встретила! — торжественно возвестил Ромка, а Артем покачал головой:

— Не могу поверить, чтобы Барбарисыч фальшив­ки делал.

— Да он это, он! Зуб даю, он. Разбогатевший толь­ко. Баксов понаделал и вместо валенок купил себе ун­ты. А давайте быстренько поедим и к нему сходим? Лешка, готовь скорее свои бутерброды!

— А что мы ему скажем? — сдвинул брови Слав­ка. — Здравствуйте, а не вы ли, случайно, в электричке пакет с фальшивыми долларами оставили? Так, что ли?

— Балда! Нельзя что-нибудь придумать, что ли? — Ромка, ненадолго задумавшись, подпрыгнул на мес­те. — Можно спросить, не сдаст ли он свой дом дач­никам летом. А заодно что-нибудь да вызнаем.

— А вдруг он меня вспомнит? В электричке-то он на меня смотрел, наверное.

— Да уж наверное! Не с закрытыми же глазами он в ней сидел. Значит, ты не должен попадаться ему на глаза.

Ромка полез в свою необъятную сумку и извлек из нее свою гордость — настоящий цейссовский бинокль. Прихватил он его не случайно: подобно одному из се­ми греческих мудрецов, он все свое носил с собой: ма­ло ли что и когда может понадобиться. Бинокль он от­дал Славке:

— Вот, возьми. Спрячешься и на старичка издали позыришь. А Дик пусть дома остается. Он нам только помешает.

Включив остывший чайник, Лешка принялась до­делывать свои красивые бутерброды. А Артем достал из шкафа банку с чем-то темным и подошел к ней:

— Хочешь попробовать?

Она кивнула. Он насыпал в чашку ложку темного порошка, залил его кипятком, добавил сахару, разме­шал и дал ей отпить. На Лешку пахнуло теплым садом и свежими ягодами.

— Похоже на смородину, — определила она. — От­куда это?

Ромка схватил банку, всыпал себе в чашку с чаем сразу три ложки порошка, сделал большой глоток и скривился:

— Ну и кислятина!

— А ты не сыпь столько, — сказал ему Артем и снова обратился к Лешке: — Помнишь, как мы смородину собирали? Так это она и есть. Моя тетя Нина ее при низкой температуре высушила и промолола. Она очень полезная и места много не занимает. Классно, да? Мне такую баночку мама в Англию давала, и я вспо­минал наше лето.

«Наше», — с радостью отметила Лешка. Значит, он тоже думал о ней все это время?

А Ромка добавил себе сахару, напиток стал вкуснее, однако ему уже не хотелось ни пить, ни есть. Все его мысли занимал предстоявший им поход на улицу Гоголя к встретившемуся Лешке человеку в унтах. Он отодвинул от себя чашку и вскочил:

— Ешьте скорее, и пошли!

— А может, не надо никуда ходить? — неуверенно сказал Славка и посмотрел на заиндевелое окно, за которым валил густой снег. — Еще накличем беду на свою голову.

— Да ты что? — возмутился Ромка. — Тебе разве неинтересно узнать, в чем тут дело? И да будет тебе известно, что предоставленные самим себе события имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему. Закон Мэрфи!

— А ты способен изменить ход событий? — усмех­нулся Артем.

— А то! Вы что, во мне сомневаетесь?

— Как можно? Ни в коем разе! — Артем щелкнул Ромку по носу и пошел одеваться. Сняв с вешалки свою куртку, он взглянул на Лешку: — А ты оставайся. Зачем тебе снова мерзнуть?

— Нетушки, я с вами, — сказала она и оделась бы­стрее всех.

А пурга на улице разыгралась еще сильнее, и ноги по колено утопали в снегу. Задыхаясь от холодного ветра, Лешка корила себя за то, что пошла за стариком и рассказала о нем Ромке. Славка прав, лучше в тепле сидеть, а не гонять по морозу и навлекать на себя бе­ду. Но Ромка теперь не отступится, пока не разузнает, кто такой этот Барбарисыч. Ему подавай приключе­ния, он без них жить не может.

Большой одноэтажный особняк, отгороженный от мира наглухо зашторенными окнами, казался мрач­ным и неприветливым. Если бы Лешка своими глаза­ми не видела, как старик входил в дом, можно было подумать, что в нем никто не живет.

Велев Славке отойти за угол, Ромка надавил на кнопку звонка. Никто не отозвался. Он позвонил сно­ва, потом еще и еще и пожал плечами:

— Наверное, никого нет.

Но не успели они отойти от двери, как за ней по­слышались шаркающие шаги и глухой немолодой го­лос спросил:

— Кто там?

— Откройте, пожалуйста, — звонко сказала Лешка.

Дверь открылась. На пороге стоял пожилой муж­чина в валенках. Наверное, в них он ходил дома вме­сто тапочек, а на улицу выходил в унтах.

С некоторой опаской старик оглядел ребят:

— Вы ко мне?

— Мы хотели узнать, не сдаете ли вы на лето свой дом? Или, может, хотите его продать? Он нам подходит, — самоуверенно заявил Ромка.

— Нет, — покачал головой старик, — пока еще я сам тут живу.

Он повернулся, собираясь закрыть дверь, но Артем шагнул к нему и тронул за локоть:

— Борис Борисович! Вы меня узнаете?

Старик посмотрел на него очень внимательно и печально вздохнул:

— Вы так быстро растете, меняетесь, а я старею, и память уже не та.

— Ну как же? Артем я, Кораблинов. Дача наша тут недалеко, на Тополиной улице, у самой большой березы.

Старик поморгал утомленными, с красными прожилками глазами и еще пристальнее всмотрелся в ли­цо мальчика:

— Артем, говоришь?

— Ну да. Вы с нами в лес ходили, и на луг тоже. А помните, как мы ужей ловили? И за бабочками гонялись?

Лешка заметила, что при слове «бабочка» Барбарисыч слегка вздрогнул. Или ей это показалось?

— В лес ходили, только давно это было. Ты изви­ни, но так сразу я не могу тебя вспомнить. Ты вон ка­кой большой стал. Извини, — виновато повторил он и взялся за ручку двери.

— Но не успел старик уйти, как со двора напротив, скрипнув калиткой, вышел парень в старом потертом ватнике и шапке-ушанке, одно ухо которой свешивалось вниз, а из-под другого торчали неопрятные серые волосы. Лицо его до самого носа было замотано шар­фом — должно быть, парня мучил флюс, — и виднелись только его глаза, темные и пронзительные.

Странный молодой человек протянул Барбарисычу замызганный полиэтиленовый пакетик.

— У вас, случайно, сахарку не будет? Забыл, понимаете, купить, а по такой погоде в магазин тащиться неохота.

Старик вопросительно сдвинул брови.

— А вы кто?

— Да я у Марьи Васильевны флигель снимаю, — парень качнул головой влево, и друзья увидели в глу­бине двора, из которого он вышел, маленький домик. — Так дадите сахарку-то?

— Дам, чего ж не дать. Сахару мне не жалко.

Барбарисыч взял пакетик, с кряхтением затворил за собой дверь, а потом снова долго возился с запора­ми, чтобы ее открыть и отдать новому соседу его тару, почти доверху заполненную сахарным песком. Тот с благодарностью спрятал сахар в большой карман сво­его потрепанного ватника, а старик кивнул всем на прощание и окончательно захлопнул за собой дверь.

Молодой человек запахнул ватник и цепко оглядел ребят:

— А вы чего от него хотели?

— Мы-то? — Ромка поднял брови вверх. — Да мы дом подходящий ищем. Для дачи.

— Не рановато ли?

— Готовь телегу летом, — нашелся Ромка.

Усмехнувшись, парень в ватнике скрылся за своей калиткой, и Ромка проводил его подозрительным взгля­дом.

— Странный он какой-то... Вылитый бомж. И кто зимой дачи снимает? Небось сам вселился, без спросу.

— Может, и так, тебе-то что? — отряхиваясь от на­доевшего снега, сказал Артем. — Пусть соседи с ним разбираются.

Прятавшийся за углом Славка успел превратиться в снежного человека.

— Ну что, это он? Тот самый дед или нет? — с не­терпением спросил у него Ромка.

— Унты такие же. А насчет лица... Лицо вроде то­же похоже... Даже очень. Но я же в него не всматри­вался. — Славка снял шапку и выбил ее об свою ко­пенку.

Ромка неодобрительно покачал головой:

— Н-да, детектив из тебя никакой, с такой-то на­блюдательностью! Значит, рассчитывать на тебя ни в чем нельзя.

— Это еще почему? — разобиделся Славка. - Ко­гда это я вас подводил? Но я же не знал, что его запо­минать придется!

— Вот и я говорю — ни наблюдательности у тебя нет, ни проницательности.

— Да хватит вам! — прикрикнул на них обоих Артем. — Пошли домой.

Славка надел шапку и тряхнул головой. Оставшийся на шапке снег попал ему за шиворот, он закрутил шеей и запрыгал от холода.

— А теперь что будем делать? Елку во дворе наряжать? Мне что-то не хочется.

— Мне тоже, — поежилась Лешка. — Лучше уж в тепле посидеть.

— Ничего не выяснили — и домой? — возмутился Ромка. — Зачем тогда приходили?

— А что еще ты можешь предложить?

Ромка воровато оглянулся по сторонам и торопливо зашептал, будто его могли услышать:

— В дом к нему проникнуть надо, вот что! И поискать там всякие приспособления, с помощью которых он деньги лепит. И Славкины кроссовки с учебником.

Артем неодобрительно покачал головой:

— И как же ты к нему проникнешь?! Будешь дверь ломать или отмычками орудовать? Думаешь, Барбарисыч глухой?

— Дом у него большой, он не услышит. А отмычки у меня есть, к твоему сведению. У меня все есть! И отвертка. Можно попытаться раму открыть.

Ромка подбежал к крайнему окну и подпрыгнул, собираясь выискать хоть какую-нибудь щелочку в шторе.

— Ишь, как занавесился! Не понять, что внутри делается. Ясное дело: он не хочет, чтобы люди видели, чем он там занимается.

— Роман, атас! — вдруг громко прошептал Славка.

Ромка отлип от окна и принял независимый вид. И вовремя. На улице невесть откуда взялся милицио­нер. Когда он приблизился, ребята увидели его капи­танские погоны.

— Вы что здесь делаете?

— Мы-то? Мы дом ищем. На лето... Чтобы жить... — Ромка невинно заморгал и зачем-то указал на Слав­ку: — Его мама нас попросила.

— А почему именно здесь?

— Дом подходящий. А вы тоже сюда?

— Нет. Я ищу Солнечную улицу. Не знаете, где она?

— Знаем, — ответила Лешка. — Вам нужно пойти по этой дороге, потом свернуть на главную...

Она указала стражу порядка правильный путь, а Артем схватил Ромку за руку и потянул его домой:

— Хорош бы ты сейчас был со своей отверткой, ес­ли б тебя мент засек! Попал бы в КПЗ, как мелкий форточник. Хватит здесь торчать, все равно из этого толку не выйдет.

Ромка вырвался, растерянно огляделся.

— Но как же быть? События-то без нас будут раз­виваться, сами знаете, как...

— Пусть как хотят, так и развиваются!

И Ромке пришлось смириться. Впрочем, он и сам изрядно замерз, и еще ему ужасно захотелось горячего чаю. Пробежав по утрамбованной дороге, он раньше всех завернул за угол участка с большим пустым домом и маленьким флигелем, в котором обретался по­хожий на бомжа парень. Там он остановился, поджи­дая друзей.

— Гляди, машина, — подойдя к нему, сказал Слав­ка и указал на маленький тупичок между двумя забо­рами. Там, возле высокого столба и трансформатор­ной будки, утопал в снегу зеленый автомобиль. Его крышу венчала высокая белая снежная шапка, удер­живаемая на гладкой крыше металлическими дугами, и из-за чего издали автомобиль походил на громадный сугроб.

— Тип кузова — «универсал», — машинально отметил Ромка. — Интересно, на нем стоит противоугон­ное устройство?

Он свернул было к автомобилю, но Артем его остановил:

— Проверять не советую. Завизжит — хлопот не оберемся. Пошли отсюда!

Как Ромка потом жалел, что они не задержались у этого автомобиля!

Вернувшись в дом, Славка с Артемом кинулись разжигать потухший камин, а Ромка кинул взгляд на сереющее окно, включил свет и внес предложение:

— Люди! А давайте здесь заночуем.

Оторвавшись от камина, Славка посмотрел на часы:

— Ой-е-ей, четвертый час! Как время-то летит!

— Вот-вот, скоро стемнеет, и зачем нам уезжать в потемках? Ничего не выяснили, замерзли, не отдохнули нисколечко — и домой? Нет, я так не согласен.

— Я — только «за»! — Лешка подняла обе руки вверх и взглянула на Артема.

Но он медлил с решением:

— А как же наш класс? Я обещал завтра прийти...

— Класс подождет! — воскликнул Ромка. — Позво­ни Тихоновой и скажи, что встреча переносится. А хочешь, я сам? — Не дожидаясь ответа, он схватился за телефон, набрал номер и закричал в трубку: — Наташка, привет! Все отменяется. Не отменяется, вернее, а переносится. На когда? Не знаю, мы на даче заночуем. Ну, пока. — Отключившись, Ромка передал трубку Лешке: — Звони домой, говори, что мы остаемся. И ты, Темка, тоже.

Но Артем Ромкиными переговорами не удовольствовался, а сам позвонил Наташке. Так как в комнате было шумно, а кричать, как Ромка, он не собирался, то он ушел с телефоном в другую комнату. Или, как подумалось Лешке, он хотел поговорить с Тихоновой без свидетелей.

Родителей уговорить им удалось, и Ромка радостно потер руки.

— Эх, хорошо бы и другие наши проблемы реша­лись так же легко и просто! — Он закинул в камин штук пять поленьев сразу и взглянул на стол: — Еды-то у нас хватит?

— Вполне, — ответила Лешка, исподтишка наблю­дая за Артемом. Рад ли он тому, что остался, или он предпочел бы встретиться с Тихоновой?

Артем никакой грусти не выказывал, и она, ото­гнав колючую ревность, снова взялась за приготовле­ние бутербродов — на этот раз горячих.

Когда мальчишки умяли пару подрумяненных ба­тонов с сосисками, кетчупом и майонезом и запили их ароматным смородиновым чаем, Артем полез в шкаф и достал черный бумажный пакет.

— Что это? — заинтересовались все.

— Фотографии. Их один парень делал. Он старше нас был, но с нами ходил и снимал всех. Его так и звали: Петя-фотограф. Он и проявлял сам, и печатал — тогда еще цифровых фотоаппаратов было мало. Как умел, — добавил он, когда Лешка, повертев в руках один из снимков, так и не смогла понять, что же такое на нем изображено.

Перебрав всю пачку, Артем наконец нашел то, что искал. На более-менее приличной фотографии стайка мальчишек в трусах окружила пожилого человека, а тот держал в руках большую змею.

— Это уж. А это, как вы, наверное, догадались, наш Барбарисыч. У него, между прочим, настоящий терра­риум был, в нем тритоны жили. Я уже говорил, что он очень природу любил. Мы бабочек ловили, а он просил нас этого не делать. От него я впервые узнал, что большинство из них занесено в Красную книгу. И о книге этой я тоже от него услышал. Он мечтал о том, чтобы не только сохранять, но и воспроизводить ред­ких бабочек. Да, он еще кроликов разводил. Но недолго. Развел и кому-то отдал, потому что их потом надо было убивать, а он этого делать не мог.

— Значит, он неопасный и Славку за свои фаль­шивки не замочит, — заявил Ромка, потянувшись за следующим бутербродом.

— Почему это он должен меня мочить? — вспыхнул Славка.

— Как почему? Он же тебе, а не кому-то другому, впарил свои доллары, и теперь ты для него опасный свидетель. — Ромка замер с бутербродом в руке, не донеся его до своего рта, и вдохновился новой идеей: — Я, кажется, придумал, как вывести его на чистую воду. Ты будешь у нас подсадной уткой. Возьмешь пакет с башней и пойдешь с ним к Барбарисычу, а мы посмот­рим на его реакцию.

Славка испуганно заморгал и повернулся к Артему. Тот покровительственно похлопал его по плечу и ус­покаивающе произнес:

— Роман глупо шутит. Постараемся обойтись без провокаций.

Ромка с досадой взмахнул рукой, сосиска из разре­занного вдоль батона выпала, и ее на лету подхватил Дик.

Дата добавления: 2015-12-01