В отличие от Ромки, чьи дни были насыщены ожиданием и тревогой, жизнь его младшей сестренки текла совсем по-другому. Лешка — так в раннем детстве прозвал ее Ромка, когда не мог выговорить «Олюшка», как ласково называли ее родители, — пребывала в тоске и грусти. Вот и в одно из холодных декабрьских воскресений она проснулась в далеко не лучшем расположении духа. Новый выходной не сулил ей ничего хорошего. Дома сидеть не хотелось, а идти было не к кому. Светка, с которой они часто скучали вместе, уехала к бабушке на другой конец города. Ленка ушла в гости, а Ромка дома не сидит, ее с собой никуда не берет и вообще ведет себя страннее некуда. Все время торчит у Славки, один раз даже своего Попку не напоил, так торопился. И дело там явно не в уроках, которые они вместе делают.
Чем же сегодня заняться? Можно, конечно, почитать, посмотреть телик, засесть за компьютер… Вечно одно и то же! Тяжко вздохнув, Лешка вспомнила свое стихотворение, сочиненное ею неделю тому назад:
Вот и прошло воскресенье,
Прошло незаметно почти,
Промчалось, как ветер весенний,
Мелькнуло и скрылось в ночи…
Вот и это исчезнет бесследно, не оставив в памяти ничего, кроме тоски и скуки. А как было бы классно, если б на Новый год прилетел Артем! Бывший Ромкин одноклассник после летних каникул уехал учиться в Англию, и Лешка очень надеялась увидеть его зимой. С Артемом все было бы по-другому, интересно и весело. Несмотря на то, что они с Ромкой были ровесниками, Артем казался гораздо взрослее и рассудительнее ее неуемного брата, он был умным, очень-очень симпатичным, словом, самым лучшим на свете. Но Артем сказал по телефону, что приехать не сможет, а потом перестал и звонить, и писать. Даже ни одной эсэмэски не прислал ни ей, ни Ромке, хотя и считался его лучшим другом. А она без конца вспоминает прошедшее лето, которое они втроем провели на его даче под Москвой, в Медовке, и вообще только о нем и думает. Эх, если бы Артем никуда не уезжал, а продолжал учиться в их школе! Тогда бы она могла видеть его каждый день.
Затянувшееся молчание Артема и было основной причиной Лешкиной хандры. А еще одна причина заключалась в том, что они с Ромкой собирались на зимние каникулы в Воронеж, где жила ее подружка Катька, но теперь выяснилось, что давно запланированная поездка не состоится. Лучше бы мама им ничего не обещала, тогда бы было не так обидно. Когда ничего не ждешь, то и расстраиваться не из-за чего.
Вздохнув, Лешка откинула одеяло, тут же покрылась мурашками — в комнате было прохладно — и укрылась снова. Вставать решительно не хотелось.
«Еще чуть-чуть полежу, самую малость, а потом начну одеваться». Подумав так, Лешка прикрыла глаза и вдруг возле самого носа почувствовала легкое дуновение. Ощущение было таким, будто к ее лицу поднесли малюсенький вентилятор. Ветерок сопровождался приятным и знакомым шорохом. Шорох напоминал лето. Что это может быть? Лешка осторожно приоткрыла один глаз, затем другой. И, затаив дыхание, замерла. Над ней порхала бабочка необыкновенной, неземной красоты: ярко-голубая и ослепительно блестящая. И очень большая. Как из сказки.
Лешка лежала не шевелясь, чтобы не спугнуть нежданную гостью, и только следила за ней глазами. А воздушная красавица взлетела вверх, пронеслась под потолком, полетала вокруг люстры, вернулась назад, порхнула к ее лицу, коснулась щеки и прошелестела над ухом. А затем сменила курс и подлетела к краю дивана.
Лучше бы она этого не делала! Лешкин Дик, на вид неповоротливый и неуклюжий «кавказец», спокойно лежал на полу рядом с кроватью и вдруг — р-рав! Его морда взметнулась вверх, огромные челюсти сомкнулись, и чудесного создания как не бывало. А лохматый злодей, совершив свое черное дело, облизнулся и, ожидая одобрения, поднял нос и посмотрел на хозяйку. Но одобрения не последовало.
— Вредина! Поганка! — От возмущения Лешка не находила слов. Впервые в жизни она по-настоящему разозлилась на своего четвероногого друга. — Дик, да как ты мог съесть такую бабочку?!
Она просунула ладони между зубами пса и с трудом раздвинула челюсти. Так она обычно делала, когда Дик болел, и ему требовалось засунуть в глотку какую-нибудь таблетку. Пес с большим неудовольствием позволил заглянуть себе в пасть, но там уже ничего не было. Он проглотил прекрасную бабочку целиком, с ее блестящими голубыми крылышками, усиками, маленьким брюшком, и даже пыльцы от нее не осталось.
— Чтоб ты подавился! — в сердцах вскричала Лешка и побежала к Ромке, который сладко спал в своей комнате.
Приподняв одеяло, она дернула брата за ногу.
— Чего тебе? — сквозь сон пробурчал Ромка.
— Дик бабочку съел!
— А? Что?
— Дик, говорю, бабочку съел. А она летала! Такая красивая, вся синяя и блестящая, как из сказки. Если б ты ее только видел! Я хотела тебя разбудить, но не успела, потому что Дик ее проглотил.
— Ты что, совсем сбрендила? Зимой бабочек не бывает. Ни синих, ни зеленых. — Ромка покрутил у виска пальцем, убрал ногу под одеяло и повернулся на другой бок.
— Рома, честное слово, — со слезами прошептала Лешка. — Клянусь, она летала!
Громко кряхтя, Ромка лег на спину и разлепил веки.
— Она что, с мороза греться к нам залетела? Успокойся, это сон. Она тебе просто приснилась.
— Да не приснилась, не приснилась! Ну, как тебе доказать, что она правда летала?
— Тогда я знаю, какая это была бабочка. — Ромка вконец проснулся, сел на постели и потянулся.
— Какая?
— Моль.
— Сам ты моль! Говорю тебе, была бабочка, а противный Дик ее съел.
— Это верно, Дик твой — самый настоящий монстр. Из-за него я Попку своего летать не пускаю — боюсь, проглотит. Надо было его в ванной запереть.
— Откуда ж я могла знать, что она вдруг прилетит, и что он так с ней поступит?
С досадой махнув рукой, Лешка оставила брата в покое и задумалась. А и впрямь, откуда в их квартире могла появиться бабочка? Входная дверь закрыта, из дома сегодня никто не выходил. Форточку тоже никто не открывал. Да по морозу бабочки и не летают. Просто мистика какая-то!
Лешка прошла в ванную, приняла душ, оделась, медленно убрала свою постель. Но, что бы она ни делала, ее не отпускала мысль о странной утренней гостье.
— Зимой бабочки бывают? — спросила она у отца, который, позевывая, появился в кухне.
— А? Где? Я не видел. Бабочки, говоришь? — Олег Викторович вник, наконец, в вопрос дочери и, стараясь ей угодить, с готовностью ответил: — Бабочки летаю летом.
— Вот видишь! — прибежав в кухню, обрадовался Ромка. — А я что говорил? Радуйся, что тебе синяя бабочка пригрезилась, а не человечек зеленый. А то бы ты вообще с ума съехала.
Лешка яростно замотала головой.
— Да говорю тебе, была бабочка!
— А в чем дело? — заинтересовался Олег Викторович.
— В чем, в чем! У нашей Лешки глюки, ей вдруг огромная бабочка примерещилась. Синяя, причем. Она над ней порхала, порхала, а потом ее Дик съел. Вот у него и спрашивай, откуда она взялась. — Ромка пихнул коленкой вертевшегося под ногами пса. — Ну ладно, вы тут беседуйте о насекомых, а я пошел.
— Куда это? — спросила Лешка.
Валерия Михайловна, войдя в кухню, тоже вопросительно посмотрела на сына.
— Куда-куда? К Славке. Уроки делать.
Отличник Славка являл собой положительный пример для ленивого Ромки, и родителей радовала их дружба. Поэтому ему никто не возразил, и только мама сказала, чтобы он сначала поел.
— Так поем. Вот только Попку своего покормлю и пойду. Где тут у нас вода процеженная?
— Вот вода. — Валерия Михайловна указала на кувшин и улыбнулась: — Твой Попка — прелесть! Мне порой кажется, что он и вправду нам деньги приносит.
Олег Викторович перестал размешивать в чашке с кофе сахар и поднял брови:
— Как это?
— А так. Ромка как-то утверждал, что желтые попугаи — к деньгам. Должно быть, так и есть, и мы его не зря завели. К нам в газету вдруг клиенты повалили, а один даже за полгода вперед заплатил.
Валерия Михайловна заведовала рекламным отделом, где дела шли с переменным успехом: то от рекламодателей отбою не было, то все они, будто сговорившись, разом исчезали, и тогда печатный орган со всеми его сотрудниками начинал, что называется, дышать на ладан.
— А что за клиент? — спросил Олег Викторович.
— Хозяин одного оригинального салона…
— Да что толку от твоего клиента?! — не дослушав, взорвалась Лешка. — Мы в Воронеж на Новый год собирались, но ты почему-то «рассобиралась». А сама говоришь, что деньги у нас есть. Может быть, все-таки поедем? Вот что нам делать на каникулах, а?
— Дело не в деньгах, — вздохнула мама. — Я с работы не смогу надолго выбраться.
— Мы и сами дорогу найдем, не маленькие.
— Нет, Ольга, без меня вы никуда не поедете! — Мама, когда сердилась, всегда переходила на официальный тон и называла Лешку ее полным именем. — Кажется, этот вопрос мы уже обсудили, так что не порть мне настроение. Если бы было можно, я бы с удовольствием отправилась с вами хоть в Воронеж, хоть в Тмутаракань.
Лешка вспомнила своих новых воронежских друзей: актрису Марину, старушку Серафиму Ивановну с добрым морщинистым лицом, ребят и девчонок, — и погрустнела еще больше. Как жаль, что она их не увидит! А Ромка в Воронеже не спускал с Марины глаз — втюрился в нее с первого взгляда. Это было более чем удивительно, так как девчонками ее брат сроду не интересовался, а тут взрослая девушка покорила его сердце. Всегда самоуверенный, при ней он краснел, бледнел и заикался. Впрочем, Ромку понять можно: Марина была необыкновенно талантливой, красивой, умной и нравилась абсолютно всем. Но раз они никуда не едут, то и с Мариной своей Ромка не встретится. Странно, однако, что из-за этого он к маме не пристает, и одна Лешка старается за двоих.
В Лешкину коленку ткнулся Дик. Пес давно ходил за ней по пятам и громко дышал, давая хозяйке понять, что ему пора на прогулку.
Во дворе Лешка увидела Славку с Джимом и Ромку. Подходить к ним было нельзя: Дик с Джимом при каждой встрече так и норовили вцепиться друг в друга — каждый из псов считал двор своей территорией. Вот и сейчас Дик повертел мордой, приметил Джима и грозно зарычал. Пришлось уводить его в другой двор.
А Ромка — врунишка! Уж ей-то он мог сказать, что идет со Славкой гулять, а не уроки делать. Что за секреты у них?
Лешка подбросила вверх снежок, Дик подпрыгнул, ловко его поймал и проглотил, и она тут же вспомнила об исчезнувшей в этой пасти прекрасной бабочке. Откуда же она взялась в самом деле?
Быстро замерзнув, Лешка пошла домой и еще из-за двери услышала телефонный звонок. Он звучал чуть-чуть иначе, чем обычно, то есть был междугородным. И это была ее любимая подружка Катька.
— В следующую субботу, — объявила она, — Серафима Ивановна едет в Москву, к Дарье Кирилловне, и не одна, а с Мариной! Представляешь, в Париже, где она была со своим театром, ее заметил один московский режиссер и пригласил сниматься в кино. Марина нарочно взяла билет на тот же поезд, чтобы помочь старушке в дороге.
В первый раз за долгое время Лешка обрадовалась:
— Марина приезжает! Класс! А ты, случайно, не знаешь, на каком поезде? Мы бы их встретили.
— Знаю, я это выяснила. Поезд двадцать пятый, а вагон — восьмой.
— Спасибо!
Попрощавшись с Катькой, Лешка тут же позвонила Дарье Кирилловне. С этой пожилой, но все понимающей, очень доброй женщиной и ее внуком, двадцатитрехлетним журналистом Андреем, они с Ромкой и Артемом познакомились и подружились летом, когда жили у Артема на даче. Выяснив, что встречать Серафиму Ивановну поедет Андрей, Лешка попросила его заехать за ними с Ромкой. Теперь она уже не жалела о сорвавшейся поездке в Воронеж.
А Ромка погулял со Славкой во дворе и пошел к нему греться. Они оба давно перестали вздрагивать от каждого звонка. Несмотря на то, что их объявление в газете «Из рук в руки» вышло уже в третий раз, откликов на него не было, никто Славке не позвонил и не пришел за своими деньгами.
— Как ты думаешь, сколько времени должно пройти, чтобы можно было считать эти баксы своими? - насыпая в аквариум корм, спросил Славка. — Может быть, уже можно взять хотя бы по чуть-чуть? Я бы рыбку купил новую.
Ромка задумался.
— Нет, надо еще подождать. Ведь может быть и так, что этот твой рассеянный попутчик куда-нибудь уехал и газету не купил. Или он затаился на время, а потом объявится и спросит, где его денежки, а мы их уже потратили. И где нам их тогда взять? Нет, надо еще подождать, — окончательно утвердился он в своем мнении.
Вернувшись домой, Ромка узнал от Лешки новости и подпрыгнул от радости:
— Значит, Марина теперь в Москве будет жить?
— Ну, наверное, если ее утвердят на роль. Хотя съемки могут быть где угодно, и на юге, и на севере, и за границей.
— А где наш фотоаппарат?
— У Светки.
— Завтра же забери, поняла!
— Ладно, — кивнула Лешка и хихикнула про себя, представив, как Ромка достает ночью из-под подушки Маринину фотографию, чтобы полюбоваться ею тайком и помечтать о том дне, когда она обратит на него внимание.
А Ромка подбежал к клетке с Попкой и от избытка чувств сунул в нее свой нос:
— Лешка, посмотри, как он меня любит!
Волнистый попугайчик припрыгал по жердочке к прутьям и клювиком потерся об Ромкин нос.
— Ну и что? Он всем рад.
— Да ну?! Вот пойди, пойди, сделай так же.
Лешка отпихнула брата и приблизилась к клетке.
— Пожалуйста. Попочка, иди сюда, мой хороший, покажи, что ты меня тоже любишь.
Попка чирикнул, как воробей, посмотрел на нее одним, потом другим глазом и клюнул прямо в середину носа.
— Ой!
— А я что говорил! — обрадовался Ромка.
— Зато меня Дик любит. — Лешка подозвала к себе пса, раскрыла его пасть, ухватилась за клыки руками и сунулась туда лицом. Очень осторожно, чтобы не причинить боли любимой хозяйке, Дик высвободился и отступил назад. — Теперь ты давай.
— Вот еще, — скорчил рожу Ромка. — Хочешь, чтобы он меня проглотил? Фигушки!
При этих словах Лешка опять вспомнила про голубую бабочку, бесследно исчезнувшую в собачьем желудке, но промолчала.
ГЛАВА III
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав