|
Читайте также: |
– Вы нашли тело старого барона? – сказал им Пол.
Все, кто находился рядом, умолкли, пораженные услышанным.
– Как ты узнал? – прошептал Стилгар. – Мы нашли его тело в этом странном металлическом сооружении императора.
Пол им не ответил – он глядел на Гурни, вернувшегося в сопровождении двух Свободных, которые вели пленного сардукара.
– Вот один из них, мой господин, – сказал Гурни. Он знаком велел охране поставить пленного в пяти шагах от Пола.
В глазах сардукара, отметил Пол, читалось изумление. Синий кровоподтек тянулся от ноздри к уголку рта. Он был темноволос, с правильными чертами лица – внешне типичный сардукар, но на его порванной форме не было знаков различия, если не считать золотых пуговиц с имперским крестом и полуоторванного галуна на брюках.
– Я думаю, что это офицер, мой господин, – сказал Гурни.
Пол обратился к пленному:
– Я – герцог Пол Атридес. Тебе это понятно, старина?
Сардукар смотрел на него, не двигаясь.
– Говори! – приказал Пол. – А не то твой император может отправиться к праотцам.
Человек тупо моргнул и проглотил слюну.
– Кто я такой? – возвысил свой голос Пол.
– Ты – герцог Пол Атридес, – хрипло ответил человек.
Он показался Полу уж слишком покорным, но ведь сардукары были совершенно не подготовлены к тому, что произошло в этот день. Они никогда не знали поражений, а это, считал Пол, могло нести в себе момент слабости. Он оставил эту мысль для дальнейшего развития во время своих тренировочных размышлений.
– Я хочу, чтобы ты передал сообщение императору. – И он заговорил, облекая слова в старинную форму: – Я, Герцог Великого дома и родственник императора, приношу клятву перед Конвенцией: "Если император и его люди сложат оружие и придут сюда, я стану охранять их жизнь, как свою собственную! – Пол поднял левую руку так, чтобы сардукар мог видеть на ней кольцо с герцогской печатью. – Клянусь этим кольцом!
Сардукар облизнул губы и посмотрел на Гурни.
– Да, – сказал Пол, – кто, кроме Атридесов, может полагаться на преданность Гурни Хэллека?
– Я передам сообщение, – сказал сардукар.
– Отведи его на передовой командный пост и отправь, – сказал Пол.
– Да, мой господин, – Гурни кивнул охране, и они вышли.
Пол снова повернулся к Стилгару.
– Прибыли Чани и твоя мать, – сказал Стилгар. – Чани просила дать ей время, чтобы побыть одной со своим горем. Преподобная мать поднялась ненадолго в тайную комнату, не знаю зачем.
– Моя мать испытывает страшную тоску по планете, которую никогда, возможно, не увидит, – сказал Пол. – Вода там падает с неба, а растительность такая плотная, что сквозь нее трудно пробираться.
– Вода с неба... – прошептал Стилгар.
В это мгновение Пол увидел, как изменился Стилгар, превратившись из наиба-Свободного в слугу Лизана ал-Гаиба, вместилище благоговения и послушания. Это было умаление человеческой личности, и Пол почувствовал в нем холодное дыхание джихада.
?Я видел, как друг превращается в почитателя", – подумал он.
Ощущая свое одиночество. Пол оглядел комнату, отметив, какими точными и торжественными стали в его присутствии стражи. Он чувствовал, что между ними идет молчаливое, но очень важное соревнование – каждый надеялся на знак внимания со стороны Муаддиба.
«Муаддиб, от которого исходит всяческая благодать... – подумал он, и эта мысль была самой горькой за всю его жизнь. – Они чувствуют, что я должен захватить трон. Но они не могут знать, что я делаю это для того, чтобы избежать джихада».
Стилгар кашлянул и сказал:
– Раббан тоже мертв. Пол кивнул головой.
Охрана справа внезапно раздвинулась в стороны, открыв проход для Джессики. На ней была черная аба, и шла она так, как ходила по пескам, но Пол отметил, как этот дом воскресил в ней воспоминания о тех днях, когда она была наложницей правящего герцога. В ней чувствовалось нечто от прежней уверенности.
Джессика остановилась перед Полом и посмотрела на него. Она ощутила его усталость и то, как он ее прятал, но не нашла в себе сочувствия к нему. Она, казалось, утратила материнские чувства к своему сыну.
Джессика вошла в большой холл, удивляясь тому, что место это не связывается в ее воспоминаниях с чем-то своим. Оно оставалось чужим, как будто она никогда не проходила здесь с возлюбленным Лето, никогда не спорила с пьяным Дунканом Айдахо – никогда, никогда, никогда...
«Должно бы быть словесное выражение для понятия, противостоящего „адабу“, требованию памяти, – подумала она. – Должно быть слово для обозначения тех воспоминаний, которые сами себя отрицают».
– Где Алия? – спросила она.
– Делает то, что в такое время должен делать каждый ребенок Свободных, – добивает раненых врагов и готовит их тела для отряда, освобождающего воду.
– Пол!
– Ты должна понять, что она делает это вне зависимости от своей доброты, – сказал он. – Разве не странно, что мы совсем не понимаем связи скрытой внутри нас доброты и жестокости?
Джессика не отводила глаз от сына, пораженная глубиной произошедших в нем перемен. «Может быть, причиной тому смерть его ребенка?» – размышляла она.
– Люди рассказывают о тебе много странного. Пол. Говорят, будто ты наделен сверхъестественной силой и ничто не может укрыться от тебя; будто ты видишь то, что скрыто от взора других, – проговорила Джессика.
– Следует ли мне спрашивать о легенде Бене Гессерит? – спросил он.
– Я замешана во все, к чему ты имеешь отношение, – согласилась она, но ты не должен ожидать от меня...
– Как бы ты отнеслась к тому, чтобы прожить миллионы жизней? спросил Пол. – Вот целое полотно, сотканное из легенд! Подумай о всеобъемлющем познании, о мудрости, которую оно с собой несет. Мудрость ведь сдерживает любовь, не так ли? И она же несет в себе новую форму ненависти. Как можешь ты определить, что такое безжалостность, пока не измеришь глубину как жестокости, так и доброты? Тебе следует бояться меня, мама. Я – Квизатц Хедерах.
У Джессики сперло дыхание.
– Однажды, стоя передо мной, ты отрицал, что ты Квизатц Хедерах, – с трудом произнесла она.
Пол покачал головой.
– Теперь я не могу этого отрицать. – Он посмотрел ей прямо в глаза. -С минуту на минуту сюда прибудет император со своими людьми. Встань подле меня. Я хочу их ясно видеть – среди них моя будущая невеста.
– Пол!.. – выдохнула Джессика. – Не повторяй ошибки, которую допустил твой отец...
– Она – принцесса, – сказал Пол. – Она – мой путь к трону, и это все, чем она для меня будет когда бы то ни было. По-твоему, это – ошибка? Ты думаешь, что раз я являюсь тем, чем ты меня сделала, то не могу чувствовать жажды мщения?
– Даже невинным? – спросила она и подумала: «Он не должен сделать ту же ошибку, которую сделала я».
– Невинных больше нет!
– Скажи это Чани... – Джессика указала на коридор, ведущий к жилым покоям.
Чани шла по нему, направляясь к большому холлу. По обе стороны от нее шли двое охранников, но она, казалось, не замечала их присутствия. Капюшон ее плаща и колпак стилсьюта были откинуты назад, лицевая маска отстегнута. Неуверенно ступая, она прошла через комнату и стала рядом с Джессикой.
Пол заметил следы слез на ее щеках. «Она дает воду мертвому». Он ощутил, как скорбь сдавила ему грудь, однако у него было такое чувство, будто он может испытывать ее только в присутствии Чани.
– Он умер, любимый, – сказала Чани. – Наш сын умер...
Держа свои чувства под строгим контролем, Пол встал. Протянув руку, он коснулся лица Чани и ощутил влагу на ее щеках.
– Его нельзя вернуть, – сказал Пол. – Но у тебя будут другие сыновья. Это обещает тебе Узул. – Осторожно отстранив ее, он подозвал знаком Стилгара: – Император и его люди вышли из корабля. Я буду ждать их здесь. Собери пленных в центре холла, на видном месте. Пусть стоят на расстоянии десяти метров от меня, если только я не отдам другое приказание.
– Как прикажешь, Муаддиб!
Стилгар отправился выполнять поручение, а Пол уловил шепот охранников:
– Слышали?! Он знает! Никто ему не докладывал, но он знает!
Снаружи послышался шум, сопровождающий приближение императорской свиты. Сардукары, поддерживая свой боевой дух, напевали в такт шагам маршевые мелодии. Мимо охраны прошел Гурни Хэллек. На несколько секунд он задержался возле Стилгара и что-то сказал ему, потом подошел к Полу. Глаза его хранили странное выражение.
«Потеряю ли я и Гурни? – подумал Пол. – Так же, как потерял в Стилгаре друга, получив взамен почитателя».
– Метательного оружия у них нет, – сказал Гурни. – Я убедился в этом лично. – Он оглядел Пола. – С ними Фейд-Раус. Может, отделить его от остальных?
– Оставь так.
– Среди них есть несколько людей Союза. Они требуют особых привилегий, угрожая наложить на Арраки эмбарго. Я обещал передать тебе их слова.
– Пусть угрожают.
– Пол! – прошептала за спиной Джессика. – Он ведь говорит о Союзе!
– Я вырву у них клыки, – сказал Пол.
И он подумал о Союзе – сила, настолько ограничившая свои усилия, что стала паразитом, неспособным существовать независимо от жизни, которая их питала. Никогда они не осмеливались взяться за меч и теперь не осмелятся. Они ограничили своих навигаторов спектральным предвидением и поставили их в зависимость от меланжа. Они могли бы захватить Арраки, когда обнаружили свою ошибку. Но они не сделали этого. Они предпочли жить сегодняшним днем, надеясь на то, что море спайса, в котором они купались, произведет нового хозяина, когда умрет старый.
Навигаторы Союза, наделенные ограниченным предвидением, приняли фатальное решение: они всегда выбирали ясный, безопасный курс, который непременно ведет вниз, к застою.
?Пусть поближе посмотрят на своего нового хозяина", – подумал Пол.
– Среди них Преподобная мать, Бене Гессерит, которая говорит, что она друг твоей матери.
– У моей матери нет друзей среди Бене Гессерит.
Оглядевшись по сторонам, Гурни наклонился к самому уху Пола:
– С ними Зуфир Хават, мой господин. У меня не было возможности увидеться с ним наедине, но пользуясь нашим старым кодом, он сказал мне, что работал с Харконненами только потому, что считал вас погибшим. Говорит, чтобы его оставили с ними.
– Ты оставил Зуфира с этими!..
– Он сам этого хотел, и я подумал, что так будет лучше: так нам легче его контролировать. И кроме того, у нас будет ухо в стане врагов. Пол вспомнил, что образы предвидения говорили ему о возможности этой минуты. Но была также одна временная линия, согласно которой Зуфир прятал отравленную иглу, ту, что император приказал использовать против выскочки-герцога.
Охрана у входа расступилась, образовав узкий коридор из пик. Шелест одежд и шум шагов сделались явственнее.
Император Шаддам IV ввел в холл своих людей. Его шлем-бурсег был потерян, рыжие волосы спутаны. Левый рукав формы лопнул по шву. Он был без пояса и без оружия, но ореол величия окружал его, точно защитное поле, заставляя всех расступаться перед ним.
Пики Свободных сомкнулись перед ним в том месте, на котором велел остановить его Пол. Остальные сгрудились вокруг – разномастная шушукающаяся толпа, напряженные лица.
Пол обежал ее взглядом, увидел женщин со следами слез на щеках, лакеев, привыкших радоваться победам сардукаров, а теперь раздавленных поражением. Пол увидел по-птичьи яркие глаза Преподобной матери Гайус Хэлен Моахим, пристально глядевшие из-под черного капюшона, а рядом узкие и пронзительные глаза Фейд-Рауса Харконнена.
Потом он посмотрел мимо Фейд-Рауса, привлеченный каким-то движением, и увидел узкое василискообразное лицо, никогда раньше им не виденное – ни в предвидениях, ни наяву. Он чувствовал, что ему следовало бы знать это лицо, и чувство это заключало в себе укол страха.
«Почему я должен бояться этого человека?» – недоумевал он.
Он наклонился к матери и прошептал:
– Тот человек дьявольского вида, что стоит слева от Преподобной матери, – кто он?
Джессика посмотрела в указанном направлении и узнала лицо из досье герцога.
– Граф Фенринг. Генетический евнух и убийца.
«Императорский мальчик на побегушках», – подумал Пол. И мысль эта сковала его сознание своей неожиданностью, потому что императора он видел в бесчисленных вариантах, цепью протянувшихся через возможное будущее, но никогда, ни разу, предвидение не показывало ему графа Фенринга.
И тогда Полу пришла в голову мысль о том, что он видел себя мертвым в бесчисленных нитях временной паутины, но никогда не видел мгновения своей смерти.
«Может быть, образ этого человека не посетил меня именно потому, что он – тот, кто меня убивает?» – подумал Пол.
У него зародились дурные предчувствия. Он отвел взгляд от Фенринга, разглядывая теперь оставшихся в живых сардукаров, солдат и офицеров, подмечая в них боль поражения и отчаяние. И все же, отметил Пол, были среди них и другие лица, внимательные, придирчиво вглядывающиеся в каждую деталь обстановки холла – лица людей, строивших планы, как превратить свое поражение в победу.
Внимание Пола привлекла высокая белокурая женщина, зеленоглазая, с патрицианским лицом, классическим в своем совершенстве, не тронутое слезами, совершенно не задетое горечью поражения. Пол, хотя ему и не говорили об этом, уже знал, кто она такая: принцесса по рождению, Бене Гессерит по образованию, та, чье лицо являлось ему во многих видениях, дочь императора – Ирулэн.
«Вот мой путь», – подумал он.
Потом он увидел Зуфира Хавата: все те же, отмеченные временем черты, губы в черных пятнах, согбенные плечи.
– Там Зуфир Хават, – сказал Пол Гурни. – Пусть он встанет отдельно.
– Но, сир... – начал было Хэллек.
– Пусть он встанет отдельно, – повторил Пол.
Гурни кивнул.
Едва пики Свободных разомкнулись, Хават неуклюже двинулся вперед, не отрывая от Пола изучающего взгляда.
Пол тоже сделал шаг вперед и почувствовал, как императора и его людей охватило напряженное ожидание.
Хават отвел глаза от Пола и сказал:
– Леди Джессика, сегодня я понял, как несправедлив был к вам в своих мыслях. Я не заслуживаю прощения.
Пол ждал, но его мать хранила молчание.
– Зуфир, старый друг! – сказал Пол. – Как видишь, я не сижу спиной к двери.
– У Вселенной много дверей, – возразил Хават.
– Похож я на своего отца?
– Больше смахиваешь на деда, – буркнул Хават. – У тебя его манеры и тот же взгляд.
– И все же я сын своего отца. Ибо я говорю тебе, Зуфир, что в уплату за годы твоей службы моей семье ты можешь теперь просить у меня все, что пожелаешь. Абсолютно все. Если тебе нужна моя жизнь, Зуфир, она – твоя! -Пол сделал еще шаг вперед, держа руки по швам и следя за тем, как в глазах Хавата разгорается огонек понимания.
«Он понимает, что я знаю о заговоре», – подумал Пол.
Понизив голос до полушепота, так, чтобы только Хават мог его слышать, Пол сказал:
– Я говорю серьезно, Хават. Если ты намерен сразить меня, сделай это сейчас.
– Я бы ничего не хотел, кроме как снова встать рядом с вами, мой герцог, – проговорил Хават. И Пол только теперь заметил, что старик делает над собой неимоверные усилия, чтобы не упасть. Пол взял его за плечи, поддерживая, и почувствовал, как дрожат под его рукой мышцы Хавата.
– Больно, старый друг? – спросил Пол.
– Больно, мой герцог, – подтвердил Хават, – но радость сильнее боли. – Он повернулся в руках Пола и вытянул левую руку ладонью кверху – по направлению к императору. Между его пальцами блеснула крошечная игла. -Видите, Ваше величество? – спросил он. – Видите вашу предательскую иглу? И вы думаете, что я, отдавший всю жизнь служению Атридесам, причиню им сейчас зло?
Старик задохнулся, и Пол вздрогнул, почувствовав смерть, излучаемую обмякшим телом. Очень осторожно Пол опустил Хавата на пол, выпрямился и знаком велел охране унести его.
Пока его приказ выполняли, в холле стояла ничем не нарушаемая тишина. На лице императора застыло выражение ожидания с оттенком страха, никогда неведомого императору.
– Ваше величество, – сказал Пол и отметил удивленное внимание, промелькнувшее на лице высокой принцессы. Произнесенное им слово было подвергнуто тщательному анализу по методу Бене Гессерит, и от нее не ускользнула ни одна мельчайшая деталь презрительной и мрачной интонации голоса Пола.
«Истая Бене Гессерит», – отметил Пол.
Император откашлялся:
– Возможно, мой уважаемый родственник полагает, что может действовать сейчас, как ему заблагорассудится. Но это совершенно не отвечает действительному положению вещей. Вы нарушили Великую конвенцию, использовав атомное оружие против...
– Я использовал атомное оружие против естественной преграды в пустыне, – сказал Пол. – Она находилась на моем пути, а я спешил на свидание с вами. Ваше величество, чтобы попросить объяснения некоторых странных аспектов вашей деятельности.
– Сейчас в космическом пространстве над планетой находится огромная армия представителей Великих домов. Стоит мне сказать лишь слово...
– Ах, да! – сказал Пол. – Я почти совсем забыл об этом. – Он принялся оглядывать свиту императора, и когда в поле его зрения попали двое людей Союза, он громко спросил у Гурни: – Это и есть агенты Союза, Гурни, вон те два толстяка?
– Да, мой господин.
– Вы двое! – сказал Пол, указывая на них. – Немедленно убирайтесь отсюда и передайте мое распоряжение о том, чтобы весь этот флот отправлялся по домам. Впредь вы будете просить моего разрешения, прежде чем...
– Союз не повинуется вашим приказаниям, – завопил более высокий из них. Он и его спутник ринулись мимо пик, поднятых по приказу Пола. Они вышли вперед, и высокий сказал, глядя на Пола в упор.
– Вы можете оказаться под эмбарго за ваш...
– Если я услышу от вас еще какую-нибудь чепуху вроде этой, то прикажу уничтожить весь спайс на Арраки – навсегда.
Высокий агент опешил:
– Вы сумасшедший? – спросил он, отступая назад.
– Вы признаете, что сделать это в моей власти?
Агент Союза одно мгновение тупо смотрел в пространство, потом сказал: – Да, вы могли бы это сделать, однако не сделаете.
– Поня-а-тно... – протянул Пол. – Вы оба навигаторы Союза?
– Да.
Другой агент сказал:
– Вы лишитесь дара предвидения, и все мы будем обречены на медленную смерть. Вы представляете, что значит оказаться лишенным спайсовой жидкости, когда она становится необходимой?
– Глаз, что смотрит вперед, выбирая безопасный путь, закрывается навсегда, – сказал Пол. – Союз больше ни на что не будет годен без спайса. Люди превратились бы в небольшие изолированные группки на изолированных планетах. Вы знаете, что я мог бы сделать это – от злобы или от скуки.
– Давайте обсудим этот вопрос в частной беседе, – сказал высокий. – Я уверен, что мы сможем прийти к компромиссному решению, которое...
– Пошлите распоряжения вашим людям! Я устал от этого бесполезного спора. Если тот флот, который кружит сейчас над нашими головами, не будет отведен в самое ближайшее время, тогда отпадет необходимость в каких бы то ни было переговорах вообще. – Он посмотрел на своего связиста. – Можете воспользоваться нашей аппаратурой.
– Вначале мы должны обсудить, – сказал высокий. – Мы не можем просто...
– Делайте то, что вам сказано! – загремел Пол. – Тот, кто может уничтожить нечто, сохраняет над этим нечто абсолютный контроль. Вы должны согласиться, что хозяин положения я. Мы здесь не для того, чтобы торговаться, обсуждать или искать компромиссы. Или вы подчиняетесь моим приказаниям, или последуют немедленные меры!
– Он говорит серьезно, – сказал более низкий агент, и Пол услышал страх в его голосе.
Они медленно направились к аппаратам связи Свободных.
– Они подчинятся? – спросил Гурни.
– У них узкое видение времени. Они смотрят вперед и видят пустую стенку, как наказание за свое непослушание. Каждый навигатор Союза на каждом из кораблей, что висят над нами, видит все ту же стенку. Они подчинятся.
Пол обернулся к императору:
– Когда они позволили вам взойти на императорский трон, они были уверены в том, что спайс будет поступать бесперебойно. Вы обманули их ожидания. Ваше величество. Вы знаете, каково будет наказание?
– Никто мне не позволял...
– Прекратите валять дурака! – повысил голос Пол. – Союз подобен деревне у реки. Ему нужна вода, но он может лишь черпать сколько ему требуется. Он не может перекрыть реку и взять ее под свой контроль, потому что это привлекло бы внимание к его действиям и в конечном итоге привело бы к уничтожению реки. Спайсовый поток – его река, и я построил на нем дамбу. Но моя дамба такова, что вы не можете уничтожить ее, не уничтожив реку.
Император провел рукой по рыжим волосам и посмотрел вслед агентам Союза.
– Этого боится даже ваша Предсказательница правды Бене Гессерит, сказал Пол. – Преподобная мать может использовать для своих трюков и другие яды, но как только начинаешь прибегать к помощи спайсового напитка, остальные яды перестают действовать.
Старая женщина плотнее запахнула черный плащ, пробилась сквозь толпу и остановилась перед самым барьером из пик.
– Преподобная мать Гайус Хэлен Моахим, – сказал Пол. – Мы не виделись очень давно, со времен Каладана, не так ли?
Она посмотрела на его мать и сказала:
– Да, Джессика, твой сын действительно нечто, я это вижу. Даже твоя мерзостная дочь – недостаточное наказание за твое ослушание.
Сдерживая холодную ярость, переполняющую все его существо. Пол сказал:
– Вы никогда не имели ни права, ни повода наказывать мою мать.
Глаза старой женщины скрестились с его глазами.
– Не пробуй на мне свои фокусы, ведьма! – сказал Пол. – Где же твой Гом Джаббар? Попытайся заглянуть в тот участок сознания, куда ты еще ни разу не осмелилась заглянуть! Ты найдешь там квизатца хедераха, взирающего на тебя!
Старая женщина опустила глаза.
– Тебе нечего сказать?
– Я приветствую тебя среди людей – только не запачкай их!
Пол возвысил голос:
– Посмотрите на нее, мои соратники! Это Преподобная мать Бене Гессерит, терпели вей тая из терпеливых. Она может ждать со своими сестрами девяносто поколений, пока нужная комбинация генов не произведет на свет того, кто им нужен для их планов. Посмотрите на нее. Теперь она знает, что девяносто поколений произвели наконец это лицо. Вот я стою перед нею, но я... никогда... не буду подчиняться... ее приказаниям!
– Джессика! – взвыла старуха. – Утихомирь его!
– Утихомирьте его сами! – отрезала Джессика.
Пол пристально посмотрел на старуху:
– За твою роль во всей этой истории я с радостью велел бы тебя удушить, – сказал он. – И ты не смогла бы избегнуть наказания! – Она окаменела от гнева, слушая эти слова. – Но я думаю, что наказанием для тебя будут годы жизни, в продолжение которых ты не сможешь ни прикоснуться ко мне, ни заставить меня сделать самой простой вещи, предписанной вашими планами.
– Что ты наделала, Джессика! – завопила старуха.
– Я дам вам только одно, – продолжал Пол. – Вы видели лишь часть того, что нужно расе, но как плохо вы это видели! Вы надеетесь держать под контролем браки и зачатия, чтобы производить генетический отбор для вашего великого плана! Как же мало вы смыслите в том, что...
– Ты не должен об этом говорить! – шикнула на него Преподобная мать. – Молчать! – рявкнул Пол. Казалось, что это слово соткано из ткани: повинуясь воле Пола, оно будто повисло между ними в воздухе.
Старая женщина отшатнулась. Лицо ее отражало замешательство, вызванное необычайной силой его внушения.
– Джессика!.. – прошептала она. – Джессика...
– Я помню твой Гом Джаббар, – сказал Пол. – Запомни же и ты мой: я могу убить тебя словом!
Свободные, стоящие вдоль стен холла, понимающе переглянулись. Разве не говорит легенда: «И слово его приносит смерть тем, кто будет противостоять истине».
Пол перевел взгляд на рослую принцессу, стоящую рядом с отцом-императором. Не сводя с нее пристального взгляда, он проговорил:
– Ваше высочество, мы оба знаем путь, который может избавить нас от затруднений.
Император посмотрел на свою дочь, потом снова на Пола. – И ты смеешь? Ты! Авантюрист без роду, без племени... – Вы сами определили, кто я такой, – прервал его Пол. – «Мой уважаемый родственник» – вот что вы сказали. Давайте прекратим эту бессмысленную ссору.
– Я – твой император! – вскричал Шаддам.
Пол посмотрел на людей Союза, стоящих у аппарата связи, повернувшись лицом к Полу. Один из них ответил на его взгляд кивком головы.
– Я мог бы взять у вас власть силой.
– Ты не посмеешь!.. – прошипел император.
Пол выразительно посмотрел на него.
Принцесса положила руку на плечо отца.
– Отец, – сказала она, и голос ее был мягким и нежным, как шелк.
– Не пробуй на мне свои фокусы, – сказал император и посмотрел на нее в упор. – Ты не должна этого делать, дочь. У нас есть другие возможности, которые...
– Но здесь есть человек, вполне достойный стать вашим сыном, сказала она.
Преподобная мать вновь обрела хладнокровие, пробилась к императору и что-то зашептала ему в самое ухо.
– Она на твоей стороне, – сказала Джессика.
Пол продолжал изучать златокудрую принцессу.
– Это – Ирулэн, старшая дочь императора? – уточнил он у матери.
Та утвердительно кивнула. Чани подошла к Полу и спросила:
– Ты хочешь оставить меня, Муаддиб?
Он посмотрел на нее непонимающе:
– Оставить?! Ты теперь всегда будешь рядом со мной.
– Нас ничто не связывает, – с трудом проговорила Чани.
Несколько мгновений Пол молча смотрел на нее, потом сказал:
– Всегда говори мне только правду, моя сихайя.
Она хотела что-то ответить, но он приложил палец к ее губам:
– То, что нас связывает, нерушимо. А теперь обдумай это повнимательней, так как я хочу видеть все происходящее в этой комнате сквозь призму твоей мудрости.
Император и Предсказательница правды продолжали свой тихий, но жаркий спор.
Пол сказал матери:
– Она напоминает ему, что возведение на трон Бене Гессерит является частью их соглашения, а Ирулэн – одна из тех, кого они для этого взрастили.
– Это входило в их планы?
– А разве это не очевидно?
– Признаки этого я вижу! – вскипела Джессика. – Целью моего вопроса было напомнить тебе, что ты не должен учить меня тому, что я сама тебе когда-то внушала.
Гурни Хэллек, наклонившись к ним, сказал:
– Напоминаю вам, мой господин, что среди этой банды есть Харконнен. -Он кивнул в сторону Фейд-Рауса, прижатого к барьеру из пик. – Вон тот, слева, с колючими глазами. Самое дьявольское лицо, какое я когда-либо видел. Вы обещали мне однажды, что...
– Благодарю тебя, Гурни, – сказал Пол.
– Правда, это не барон... Но теперь, когда старик мертв, мне сгодится и этот.
– Ты можешь победить его в поединке, Гурни?
– Мой господин сомневается?!
– Тебе не кажется, мама, что спор между императором и его колдуньей слишком затянулся?
– Несомненно.
Возвысив голос. Пол обратился к императору:
– Ваше величество, есть ли среди ваших людей Харконнены?
В том, как император обернулся и посмотрел на Пола, снова проявилась надменность монарха.
– Я верю в то, что все, кто меня окружает, находится под защитой вашего герцогского слова.
– Я лишь хотел узнать, – сказал Пол, – входит ли Харконнен в вашу свиту или прячется там из трусости.
– Любой, приглашенный в имперское собрание, является членом моей (БИТЫ, – уклончиво ответил император.
– Я сдержу слово герцога – сказал Пол. – Но Муаддиб – другое дело. Он может и не разобраться в таких тонкостях. Мой друг Гурни Хэллек горит желанием убить Харконнена. Если он...
– Я требую канли! – вскричал Фейд-Раус. – Ты называешь меня трусом, Атридес, а сам прячешься за женщинами и предлагаешь выставить против меня своего лакея!
Старая Предсказательница правды что-то прошептала на ухо императору, но он оттолкнул ее:
– Канли?! Для канли существуют строгие правила.
– Пол, немедленно прекрати! – строго сказала Джессика.
– Мой господин, – сказал Гурни, – вы обещали мне, что пробьет и мой час.
– Твой час уже пробил, – сказал Пол и почувствовал в себе непринужденность арлекина. Он сбросил с плеч плащ и капюшон и передал их матери. Он чувствовал, что вся Вселенная сосредоточила свое внимание на этом мгновении.
– В этом нет нужды. Пол, – пробовала остановить его Джессика. – Есть другие пути.
Пол освободился от стилсьюта, взял у матери ножны и вынул из них криснож.
– Я это знаю, – сказал он. – Яд, заговор – испытанные семейные способы...
– Вы обещали Харконнена мне! – прошипел Гурни, и Пол по выражению его лица и по тому, как напрягся и сделался багровым его шрам, понял, что Гурни охвачен яростью. – Вы должны его мне, мой господин.
– Ты пострадал от них больше, чем я?
– Моя сестра... – выдохнул Гурни. – Годы, проведенные в подземелье... – Мой отец... – ответствовал Пол. – Мои добрые друзья и товарищи, Зуфир Хават и Дункан Айдахо, годы, проведенные в изгнании без привилегий и помощи... и еще одно, самое главное: это – канли, а ты не хуже моего знаешь правила.
Плечи Хэллека поникли.
– Мой господин, но если эта свинья... он ведь только тварь, которую вам бы следовало топтать и пинать ногами – до тех пор, пока она не издохнет. Назовите меня палачом, если хотите, но не рискуйте собой!..
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав