|
Читайте также: |
— Была на вечеринке у принца?
— Какого еще принца?
Девицы уже снова чесали языками.
— Не знаю, как его звать. Он из Эмиратов.
— Меня не приглашали, — надулась вторая.
— Там была одна русская, ну, я тебе скажу, никогда не видала такой профессионалки. Из кожи вон лезла, лишь бы быть первой.
— Первой?
— Ага. Мы были в шоке, а ведь она оказалась права. Угомонила парня за пять минут. Получите — распишитесь, за все про все три тысячи евро. А мы потом ночь напролет надрывались, чтобы у него снова встал…
Новый взрыв смеха. Он заказал себе еще шампанского. Надо бы угостить девушек, но у него не хватало духа. Времена Ноно ушли безвозвратно.
Мисс Кокс вернулась вприпрыжку. Хороша что сзади, что спереди. Изможденное лицо под черным шлемом волос, подстриженных под Клеопатру, излучало какую-то животную грацию. Если приглядеться, становилось заметно, что наркотики уже подтачивают ее: щеки ввалились, глаза запали. Но красота ее черт, оттененная сумрачным и в то же время сверкающим макияжем, все еще брала верх.
Поравнявшись с Шапленом, она остановилась и улыбнулась ему:
— Что, интересно, о чем мы болтаем?
— Извините?
— Хорош прикидываться, да ты чуть шею не свернул, подслушивая.
Он выдавил улыбку:
— Я… Можно вас угостить?
— Чего ради? Ты из полиции?
Вопрос огорошил его. Ему не удалось их провести. Он сбросил маску.
— Я ищу Лейлу.
— Какую Лейлу?
— Просто Лейлу.
— Ты с ней знаком?
— Нет. Но мне о ней говорили.
Клеопатра одарила его бархатной улыбкой:
— Да вот она.
Шаплен обернулся и в дверном проеме увидел то самое лицо, которым любовался на фото в папках у Саша. Сегодняшний ее образ не имел ничего общего с красивой девушкой с доски почета. Под мышкой огромная сумка от «Шанель», плащ с меховым воротником накинут поверх невинного белого муслинового платья. Это одеяние юной девушки резко контрастировало с волнами сексуальности, исходившими от ее мускулистого тела.
— Лейла, ты прям как звезда, — сказала Клеопатра. — Тут тебя ищет этот парень.
Вновь пришедшая расхохоталась:
— Вот что значит класс, деточка.
Она улыбнулась и в вызывающем реверансе склонилась к Шоплену. Ее декольте действовало, как удар кулаком в лицо.
— Чего желаешь, котик? — Она повела плечами, отчего ее груди мягко колыхнулись. — Кто меня ищет, — прошептала она, лизнув его в ухо, — тот меня находит.
Шаплен попытался сглотнуть. Но напрасно. В паху вспыхнул пожар. Яйца едва не лопались. Он с трудом представлял себе подобное создание на датингах от Саша. Надо думать, в такие вечера мужики просто выстраивались в очередь, дожидаясь, пока она их слопает без перца и соли.
— Я хочу потолковать с тобой о Медине. — Шаплен старался говорить твердо.
Улыбки как не бывало. Лейла выпрямилась. Шаплен поднялся и сцепился с эскорт-девушкой взглядом. Вблизи тени у нее под глазами разили наповал. Две фиолетовые черты, усиливающие жар ее радужек.
— Где Медина? Что с ней случилось?
— Да пошел ты… Мне нет до нее дела.
— Давай поговорим где-нибудь в тихом месте.
— Охренел, урод?
— У меня ствол.
Она взглянула на его ширинку и улыбнулась:
— Оно и видно.
— Кроме шуток.
Арабка смотрела на него недоверчиво. Вызывающего вида как не бывало. Ее товарки изумленно таращились друг на друга.
— На чем ты приехала? — спросил он тоном полицейского.
— На своей тачке.
— Где она?
— На парковке на улице Франциска Первого.
Ее голос звучал резко и отрывисто. От сексуальности не осталось и следа. Словно с ее души внезапно стерли всю косметику. Не спуская глаз с Лейлы, Шаплен бросил сто евро на столик, за которым сидели девушки.
— Я угощаю.
И кивнул на дверь:
— Пошли.
* * *
— Курить можно?
— Машина твоя.
— С чего мне начать?
— Лучше всего с начала.
Сидя за рулем, Лейла закурила «Мальборо» и выпустила облачко дыма. Стекла были подняты. Салон «остина» тут же затянуло туманом.
— Мы все подружки.
— У вас одно ремесло?
Улыбка Лейлы смахивала на гримасу.
— Мы актрисы.
— Как скажешь.
— Мы вечно строим какие-то планы. Ради денег или ради карьеры. Больше всего мечтаем о карьере актрисы. Но в Париже ни за что не пробиться.
Она снова глубоко затянулась. Даже причмокнула губами. Свободной рукой она без конца разглаживала свои шелковистые колготки. Шаплен старался не опускать глаз, опасаясь не устоять перед мощным притяжением ее обтянутых черным ляжек.
— У вас есть Софи Барак.
— Свиноматка. Так мы ее зовем между собой. Она нам подкидывала кое-какие делишки, но уж больно стремные.
К Лейле возвращался говор окраин. Словно язык помимо ее воли обретал старые навыки, от которых она недалеко ушла.
— И тут вы прознали про Sasha.com.
В ответ Лейла только выпустила еще одно облачко дыма. На миг она снова стала хищницей, какой была в баре «Джонни». Свирепое выражение словно заострило ее лицо. Обведенные сумраком глаза напоминали кратеры, готовые изрыгнуть пламя.
— Сам-то ты кто?
— Одна из жертв этой истории. Как Медина. Как ты.
— Мы не жертвы.
— Будь кем хочешь, только дай мне нужные сведения.
— Чего ради?
— Ради Медины.
— Вот уже несколько месяцев, как она пропала.
— Если ответишь на мои вопросы, я расскажу, что с ней случилось.
Новый взгляд, в котором боролись гнев и страх. Под плащом с меховым воротником она дрожала от холода. Лейла раздавила свою сигарету в пепельнице, закурила новую. Ее зажигалка была отделана китайским лаком и золотом. Шаплен догадался, что это такой же трофей, как и сумка «Биркин» у Саша. В Париже женщины — те же воительницы. Они выставляют свои трофеи напоказ, как шайенки подвешивают скальпы себе на пояс.
Вдруг она повернула ключ зажигания и включила отопление на полную мощность.
— Ну и дубак в этой тачке. На чем мы остановились?
— На Sasha.com. Кто вам о ней рассказал?
— Клиент Медины. Шикарный тип. Жил в отеле в Восьмом округе.
— В «Теодоре»?
— Нет, в другом. Уже не помню.
— Когда это было?
— Около года назад.
— Что он предлагал?
— Ловлю лохов.
— По-французски, пожалуйста.
— Нам надо было участвовать в датингах и выглядывать парней, подходивших под параметры.
Что останется, если исключить невероятное? Невозможное.
Кастинг для набора подопытных кроликов.
— Что за параметры?
— Нужны были жалкие одиночки, у которых в Париже никого нет. Податливые, неуверенные в себе. И лучше придурковатые. — Она усмехнулась между двумя затяжками. — Короче, полные неудачники.
Все сходилось. Как найти в Париже одиноких мужчин без всякой опоры, уязвимых невротиков? Охоту лучше всего вести среди им подобных одиночек, ищущих родственную душу. Датинг — самое подходящее место. Там можно и высмотреть добычу, и познакомиться с ней поближе, и заманить ее в ловушку с помощью таких приманок, как Лейла, Медина или Фелис. Уловка стара как мир.
Несмотря на отопление, Лейлу все еще трясло. И где теперь закованная в латы завоевательница из «Джонни»? Плечи, грудь, сама ее фигура словно съежились. Сейчас молодая женщина походила на то, чем была на самом деле. Насмотревшаяся реалити-шоу и подсевшая на глянцевые журналы девчонка с окраины, чьи мечты ограничивались ВИП-зоной в модном кабаке. Арабка, усвоившая, что у нее лишь одно оружие, чтобы приблизиться к этой цели, но время поджимает.
— А с заказчиками ты встречалась?
— Само собой.
— Как они выглядели?
Ее ноздри расширились, из них вырвался дым.
— Иногда они смахивали на охранников. Иногда на преподов. Но все походили на полицейских.
— А они говорили, для чего нужен… кастинг?
— Ну, они отбирают парней, чтобы испытывать лекарства. Что-то от головы. Они объяснили, что тесты на людях были всегда. Что это необходимый этап после тестов на животных. — Она разразилась мрачным смехом. — Говорили, будто мы — связующее звено между животными и людьми. Уж не знаю, комплимент это или нет.
— А они предупреждали, что это опасно? — Шаплен повысил голос. — Говорили, что их препараты разрушают мозг? Что подопытные даже не знали о своем участии в эксперименте?
Лейла взглянула на него с ужасом. Шаплен прочистил горло и заставил себя успокоиться. Резким движением он опустил стекло — в салоне нечем было дышать.
— И вы не побоялись в это ввязываться? Не подумали, что это незаконно или опасно?
— Говорю тебе, они смахивали на легавых.
— Возможно, так даже опаснее.
Лейла не ответила. Что-то тут не сходится. С какой стати эти доморощенные эскорт-девушки не побоялись принять предложение, которое очень походило на заговор?
Арабка откинулась на подголовник и выдохнула очередную струйку дыма.
— Это все Медина. Она нас уболтала. Сказала, что мы срубим бабла по-легкому и даже спать ни с кем не придется. Что надо брать, пока дают. Быть сильнее системы. И прочую хрень.
— И сколько девушек этим занималось?
— Точно не знаю. Четыре или пять… Насколько мне известно.
— Как именно все это происходит?
— Ну, ходим на датинги к Саша и фильтруем народ.
— Почему именно в этом клубе?
— Без понятия.
— Думаешь, могут быть и другие девушки, которые работают в других клубах?
— Не знаю.
— Продолжай.
— Когда находим лоха с «потенциалом», спрашиваем его номер. Встречаемся раз-другой, ну и все.
— А лохов… вы сами выбираете?
— Нет. Они.
— Кто — они?
— Те, кто нам платит. Легавые.
— Но как они могут их выбирать в реальном времени?
Она двусмысленно улыбнулась. Несмотря на испуг, воспоминания об этих свиданиях все еще забавляли ее. Из ее темных губ по-прежнему вырывался дым. В машине уже ничего не было видно.
— На нас надевают микрофон. С наушником, как на телевидении. Мы задаем вопросы. Те, которые нам велено задавать. А они все слышат и выбирают.
Шаплен представил себе этих кукловодов. Психологов, неврологов, военных. Семь минут на составление профиля. Это немного, но для начала достаточно. Хватит, чтобы дать девушкам зеленый свет.
Внезапная мысль заставила его подскочить. Он схватил Лейлу за запястье, приподнял ей волосы и заглянул в вырез. Но на бронзовой коже не оказалось ни микрофона, ни какого-либо еще устройства для прослушки.
— Что-то не так?
Шаплен выпустил ее.
Взяв очередную сигарету, она выругалась:
— Да нет там ничего, черт побери.
С некоторым облегчением он продолжал расспросы:
— Расскажи, что происходит, когда вы кого-то выберете?
— Я же сказала. Ну, пару раз встретимся с ним в заранее намеченных местах. За нами следят. Фотографируют. Снимают на камеру. — Она прыснула. — Прямо как кинозвезд.
— А потом?
— Типа все. После этих свиданий придурок исчезает. Мы кладем бабло в карман и беремся за следующего.
— Сколько вам платят?
— Три тысячи евро за то, что записываемся к Саша. И три тысячи за окученного лоха.
— Вы никогда не задумывались, что случается с этими беднягами?
— Братишка, с тех пор как я родилась, каждый сам за себя. Буду я цацкаться с дебилами, которых видела три раза в жизни и которые только и думают, как бы меня трахнуть?
— А что сейчас?
— Да ничего. Вся эта фигня прикрылась.
— Давно?
— Наверное, месяц или два. Все равно я больше не собиралась этим заниматься.
— Почему?
— Слишком опасно.
— В каком смысле опасно?
— Девчонки стали пропадать.
— Как Медина?
Лейла не ответила. Наступило пропитанное дымом молчание, готовое вот-вот взорваться от напряжения.
Наконец, не глядя на него, она дрожащими губами спросила:
— Что с ней случилось?
Шаплен молчал. Лейла снова ощерилась:
— Ты обещал, ублюдок! Мы договорились!
— Она погибла, — сблефовал он.
Женщина съежилась еще больше. Кожаное сиденье заскрипело. Она не казалась удивленной, но слова Шаплена, очевидно, подтвердили то, во что она уже давно отказывалась верить. Снова закурила.
— Ка… как?
— Подробностей не знаю. Ее убили ваши заказчики.
Она выдохнула синеватый дым. Ее буквально трясло от страха.
— По… почему?
— Сама знаешь. Слишком много болтала.
— Как я сейчас?
— Тебе нечего бояться: мы с тобой в одной лодке.
— Медине ты говорил то же самое. И вот что вышло.
— Что ты несешь?
— Думаешь, я тебя не узнала? Чертов Ноно! Медина показывала мне фотки. Но меня ты не проведешь, усек?
— Расскажи.
— Чего «расскажи»? Сам рассказывай.
— Я потерял память.
Новый взгляд, на этот раз нерешительный. Лейла пыталась прочитать правду в глазах Шаплена. Она продолжала тихо, словно голос ее притупился:
— Медина встретила тебя у Саша и тут же втюрилась. С чего бы?..
— Тебе я не по вкусу? — улыбнулся Шаплен.
— Так ты небось признаешь только позу миссионера, потом помолиться и баиньки.
Он улыбнулся еще шире. Его крикливый костюм ее не обманул. Как давно он не занимался любовью? Но и здесь он ничего не помнил.
— Ну а те парни в наушниках? Они меня не выбрали?
Она прошептала почти неслышно:
— Выбрали бы, ты бы сейчас не корчил из себя Джека Бауэра.
Он привел свои мысли в порядок. Значит, Арно Шаплен не прошел их кастинг. Но однажды, когда с ним работала Фелис, его уже выбрали. Как же его тогда звали?
— Продолжай.
— Ты заговорил ей зубы. Убедил дать показания, уж не знаю, против кого и во имя чего.
— Дать показания?
— Ты вел расследование. Разоблачал чьи-то махинации. Этакий борец за справедливость. Говорила я Медине: «Ты и так уже по уши в дерьме, не ныряй туда с головой». Но куда там. Она ловила кайф от этих баек о борьбе и правосудии.
— Когда это было?
— В прошлом июне.
В августе Медина оставила ему паническое сообщение: «Обстановка накаляется. Мне страшно». Ноно явился слишком поздно. Они играли с огнем, и она дорого заплатила за их дерзость.
Это лишь укрепило его уверенность: та же история произошла у них с Анной Марией Штрауб, она же Фелис. Еще одна женщина, которую он соблазнил и убедил дать показания. Анну Марию Штрауб убили, наверняка повесили. А как умерла Медина?
— Ты когда-нибудь слышала о Фелис?
— Нет, а кто это?
— Девушка, которой не повезло.
— Она перешла тебе дорогу?
Шаплен не ответил.
— Помнишь мужчин, которых ты выбирала?
— Плохо.
Это была явная ложь, но он не стал настаивать. Подумал о жертвах Медины. Прочитать ее данные он не успел, но в кармане у него лежала флэшка.
— Сколько их было?
— Думаю, человек пять-шесть.
Сейчас, по неизвестной причине, «Метис» свернул свою программу. Пришло время большой чистки. Подопытных уничтожали, как и девушек, которые слишком много болтали. Оставались мифологические убийства. Как они вписывались в эту цепную реакцию?
— Говоришь, программу закрыли? А откуда тебе это известно?
— Они больше не звонят. Не выходят на связь.
— А ты знаешь, где их найти?
Прокуренным голосом она буркнула:
— Нет. И даже если бы знала, не сунулась бы туда. Вся эта история — полный отстой, а я не хочу кончить, как Медина. Ну а теперь что будем делать?
Его удивил этот вопрос. Шаплен понял, что Лейла со всей своей бойкостью и высоченными каблуками нуждалась в помощи и совете. Но он последний, кто может ей помочь.
Он подставил Фелис.
Он подставил Медину.
С Лейлой он так не поступит.
Выходя из машины, он приказал ей:
— Забудь меня. Забудь Медину. Забудь Саша. Ты сама откуда?
— Из Нантерра.
— Вернись туда.
— Чтобы они сожгли мою тачку?
Шаплен улыбнулся. Он чувствовал себя бессильным. Судьба Лейлы предрешена.
— Береги себя.
Лейла вытянула сигарету, как оружие:
— Сам поберегись. Медина говорила: что бы ни сделали с тобой эти парни, хуже того, что ты пережил, уже не будет.
— А что я пережил?
Еле слышно она прошептала:
— Точно не знаю. Медина говорила, что смерть в тебе. Что ты — зомби.
* * *
Едва открыв дверь в лофт, он понял, что все повторяется. Вечное повторение. За долю секунды он успел шагнуть в сторону и уклониться от нападавшего. Выхватив свой «CZ», развернулся, снял пистолет с предохранителя, передернул затвор и выстрелил в лицо уже изготовившемуся противнику В свете вспышки он увидел, как из горла одного из двух его давних преследователей вырвался фонтан крови. В темном лофте прогремел выстрел. Высветившиеся стены лизнул огненный язык.
Тьма сомкнулась. Затем раздались ответные выстрелы. Пули вспороли стеклянную крышу, искромсали шторы. Брызнули осколки. Шаплен рухнул на пол, раздирая руки о стекла. Среди вспышек он различил пучок света — наверняка от тактического фонаря, закрепленного на стволе автоматического пистолета. Сквозь захлестнувший Шаплена ужас пробивался один вопрос: как они вычислили его на этот раз?
Дважды он выстрелил вслепую, целясь в глубь лофта, вскочил на ноги и одним прыжком укрылся за кухонной мебелью. Его снова обстреляли. Раздававшиеся под стальной конструкцией сухие щелчки ничуть не походили на смачные выстрелы в кино. Здесь каждый звук, взрывавший темноту, казался именно тем, чем он был, — сгустком чистого разрушения.
Луч фонаря метался вокруг, пробегая по разбитой крыше, высвечивая стойки, обшаривая в поисках Шаплена каждый закоулок. Лестница справа, как раз между ним и его противником. Если он хочет выбраться из этой передряги, надо подняться на галерею. На самом деле у него и нет другого выхода. Бросившись к двери, он схлопочет две-три пули в спину прежде, чем доберется до порога.
Тьма пропахла порохом. Во дворе за изрешеченными шторами загорались огни, слышались голоса. Выстрелы сделали свое дело. Просто отсидеться, ожидая помощи? Но враг не станет терять время. И не убежит. В Марселе они осторожничали, но на этот раз Шаплен убил его напарника. Суть схватки в корне изменилась.
И тут первый его противник, тот, которого он убил, приподнялся на локте. Он лежал в луже крови. Пучок света осветил его лицо. Красная жидкость стала белесой.
— Мишель? — окликнул его напарник.
То, что он назвал его по имени, придало убийцам что-то человеческое, а значит, выдало их уязвимость. У этих двоих были имена. Возможно, даже жены и дети. Ослепленный фонарем, раненый поднял руку, показывая, где прячется Шаплен. Тот отступил, вжимаясь в кухонное оборудование, и трижды выстрелил в умирающего. В свете вспышки Шаплен увидел, как ему разорвало череп. Брызнули мозги, надо лбом убитого поднялся дымок.
Не дав второму времени отреагировать, он бросился к металлической лесенке. Электрический луч настиг его. Снова загремели выстрелы. Шаплен жал на спуск, будто его собственные пули могли его оградить. Когда он ухватился за леера, служившие перилами, по тросу пробежала искра. Он почувствовал ожог. Быстро отдернул руку и, пошатываясь, начал взбираться, стреляя между ступеней, между тросов, высекая вокруг себя язычки пламени. Пули отскакивали от углов. Того и гляди, его убьет рикошетом.
Он залег на галерее. Внизу пучок света кругами продвигался к лестнице. Шаплен снова выстрелил, не целясь, гадая, сколько пуль у него осталось. Еще два магазина у него в кармане: эта мысль успокоила его. Он ощутил на губах вкус крови. Вкус крови в голове.
Он искал укрытие. Враг взбирался по лестнице. В жилах Шаплена отдавались дрожь подвесных ступеней и щелканье очередного магазина в рукояти пистолета. Ему бы тоже перезарядить пистолет, но сначала надо спрятаться. Он едва не укрылся за стеклянной перегородкой в ванной, но это первое, о чем подумает убийца. Тут же в голову пришла новая мысль. Он метнулся в другую сторону, направо, и забился между стеной и кроватью.
Скорчившись, сдерживая дыхание, он все поставил на одну гипотезу: вот-вот появится враг, осветит галерею фонарем и ринется к ванной. Тогда Шаплен выстрелит через стеклянную перегородку и попадет ему в спину. Не слишком доблестный поступок, но это только начало. Пуля угодит в бронежилет. Противника отбросит к задней стене. И вот тогда Шаплен выскочит из укрытия и расстреляет магазин ему в лицо. Лишь бы хватило пуль. И речи не могло быть о том, чтобы перезарядить пистолет и обнаружить себя.
Он замер. Убийца здесь, всего в нескольких метрах, хрипящий, задыхающийся, рычащий, будто обезумевший хищник. Шаплен чувствовал, как сильно пульсирует артерия на шее. Он слышал все. Неуверенные шаги наемника, его прерывистое дыхание, его страх… Ощущение, что этот хладнокровный зверь на грани паники, доставляло ему почти чувственное удовольствие.
Медленно осветив галерею, противник направился к ванной. Шаплен выбрался из укрытия и стрелял, пока не понял, что затвор заклинило и он жмет на спуск впустую. Перегородка из слоистого стекла рухнула. Стеклянная крыша справа, над письменным столом, была разбита. В темноте развевались обрывки парусов. Но подонок так и не упал, он укрылся еще правее, на лестнице.
Не раздумывая, Шаплен отшвырнул пистолет и ринулся в ванную. Пока он искал хоть какое-то отверстие, лаз, слуховое окно, убийца уже снова лез наверх, не прекращая стрельбу.
Наступило затишье. От запаха пороха было не продохнуть. Шаплен заметил, что вокруг снова рыскает пучок света. Наемник его не видел. Оно и понятно: Арно засел в ванне. В руке он сжимал свою последнюю надежду — острый осколок. Скрип шагов приближался. Шевелиться нельзя ни в коем случае: ванна переполнена готовыми захрустеть осколками.
На каком расстоянии находится преследователь?
В пяти метрах?
В трех?
В одном?
Звук раздался так близко, что Шаплену показалось, будто стекло хрустнуло у него на зубах. Он схватился за край ванны и вскочил на ноги, вспарывая темноту своим клинком. Но удар пришелся в пустоту. Арно поскользнулся и тяжело упал, стукнувшись затылком о смеситель.
Когда он открыл глаза, дуло пистолета оказалось всего в нескольких сантиметрах от его лба, наемник бешено жал на спуск. Шаплен по-детски прикрыл лицо руками и услышал холостой щелчок. Оружие заело. Ослепленный фонарем, Шаплен резко выбросил руку и угодил убийце куда-то в лицо. Ублюдок все еще пытался вытолкнуть застрявшую в затворе пулю. Шаплену удалось встать на одно колено. Он вцепился в затылок противника и снова воткнул в него свой осколок. Теперь он видел. Стекло вошло в правую щеку убийцы и вышло через левую глазницу. Враг так и не выпустил пистолет. Его сотрясали конвульсии. Закрепленная на стволе лампа дергалась, освещая дно ванны, отраженный свет озарял всю сцену.
В зеркале Шаплен видел пронзенное лицо своего противника и собственный распяленный в крике рот. Оба они вопили молча, одними глазами. Пока он приходил в себя, наемник еще пытался в него целиться. Но в пальцах у него уже ничего не было. Он рухнул. Шаплен выбрался из ванны. Умирающий в последний раз дернулся и схватил его за ногу. Арно наступил ему на голову, вгоняя осколок, пока стекло не хрустнуло у него под каблуком. Брызнула последняя струя крови.
— Эй, что происходит? Вы в порядке?
Шаплен бросил отчаянный взгляд через галерею. Соседи толпились в дворе, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь разодранные шторы. Он подобрал свой «CZ» и, на всякий случай, пистолет противника. Тактический фонарь теперь светился у него в кармане.
Он распахнул шкафы на галерее, схватил какое-то пальто, сорвал с себя промокший от крови плащ и переоделся.
— Есть там кто-нибудь?
Он сбросил макет «Пен Дюка I» и каблуком раздавил палубу. Оттуда разлетелись банкноты по пятьсот евро. Он хватал их пригоршнями и рассовывал по карманам. Документы он тоже захватил: паспорта, удостоверения личности, карту медицинского страхования. Потом взобрался на письменный стол и просунул голову через разбитое стекло. Вокруг — цинковые крыши, сточные трубы, карнизы…
Он перешагнул через раму и прыгнул на ближайшую крышу.
* * *
Артистический вход.
Так шофер назвал укромную дверь в клинике Святой Анны, в доме номер 7 по улице Кабанис. Неприметную дверь в глухой стене крепости умалишенных. Как раз то, что ему нужно. Шаплен вовсе не рвался с помпой войти в парадную дверь медицинского центра. Он расплатился с таксистом и вышел на ледяной воздух.
8.30 утра.
Сбежав из дома, он долго бродил по улицам, кутался в пальто, скрывая следы крови и запах пороха на своей одежде. Он чувствовал, как влага жизни, просочившись сквозь мокрую и уже холодную рубашку, засыхает у него на коже. Так он шел и шел, потерянный, оглушенный, пока не смирился с очевидностью: у него уже нет будущего. Отправиться в отделение скорой помощи в больнице Святой Анны. Прекратить сопротивление. Сдаться. Единственное, что ему остается.
В голове вертелось одно имя.
Франсуа Кубела, специалист, о котором говорила ему Натали Форестье.
Только он мог бы ему помочь, понять, защитить.
Вот почему он дождался утра.
Он хотел увидеть самого профессора…
Теперь он шел между садами кампуса Святой Анны. Над корпусами в предрассветном небе заря боролась с ночной тьмой. Шаплену представилась схватка двух хищников. Кровь, запятнавшая небо, следы клыков, рваные раны… Ему мерещилось злобное рычание над крышами…
В садах было безлюдно. Грабовые аллеи вытянулись в безупречную прямую. Голые ветви обрезаны. Темные гладкие фасады зданий, ничем не украшенные углы. Все здесь служило оправой для искривленных умов.
Шаплен продвигался наугад. Во рту пересохло, в желудке было пусто. Странный озноб сотрясал все его тело. Он ощущал в карманах тяжесть оружия, своего «CZ» и «ЗИГ-Зауэра» — название он прочитал на конце ствола. Увидев такого пациента, разве что Кубела не вызовет полицию. Он хотя бы даст ему время объясниться. В конце концов, ему уже знакома одна из сторон этого дела…
Улицы носили имена знаменитых безумцев: Ги де Мопассана, Поля Верлена, Винсента Ван Гога… Он всматривался в таблички на стенах зданий, но не находил того, что искал. Натали Форестье упомянула КПРЭ, Клинику психических расстройств и энцефалита. Достаточно найти санитара и спросить у него дорогу.
Еще через несколько метров он увидел мужчину в комбинезоне, подметавшего аллею. Это был молодой человек со светлой бородкой, кудрявой гривой и такими же бровями. Поглощенный движениями своей метлы, он не заметил Шаплена. Интуиция подсказала Арно, что перед ним душевнобольной, которому поручили эту ответственную работу. Их разделяло всего несколько шагов. Шаплен уже собирался обратиться к уборщику с вопросом, когда тот поднял глаза.
Его лицо мгновенно просветлело.
— Здравствуйте, профессор Кубела. Давненько мы вас не видели!
V
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав