ПРИБЛИЖЕНИЕ БЕДЫ 16 страница

Он бросился вперед прямо в середину кучки солдат, и руки его безжалостно вцепились в живую плоть. Джек вихрем пронесся по комнате, опрокидывая стеллажи на солдат и расшвыривая вокруг себя окровавленные тела, как сломанные куклы. Кто-то из крестоносцев сорвался и удрал, остальные же слепо палили, не задумываясь о том, что в своих отчаянных попытках остановить Джека Фетча они могут перебить своих.

Рия наблюдала за происходящим с порога и не двигалась до тех пор, пока из хаоса вдруг не вынырнул майор Уильямс с направленной на нее винтовкой. Лицо его заливала кровь, он что-то кричал, но слова тонули в грохоте пальбы. Да это было и неважно: винтовка в его руках была достаточно красноречива. Рия сделала попытку подняться, но ноги дрожали и отказывались держать ее. Отталкиваясь руками от пола, Рия поползла на пятой точке назад, а Уильямс пошел за ней.

А затем пальба резко оборвалась, а между Рией и майором возникла чья-то фигура. Тем не менее майор выстрелил, но незнакомец лишь мягко рассмеялся и перехватил пулю в воздухе. Небрежно подкинув на ладони, он невозмутимо отбросил кусочек свинца прочь — Уильямс ошеломленно наблюдал. Рия подняла голову посмотреть на вошедшего, и он, обернувшись к ней, улыбнулся.

— Не переживай, любимая, — проговорил Леонард Эш. — Все будет хорошо.

Уильямс бросил винтовку в Эша и повернулся бежать, но успел сделать не больше шести шагов: Эш поймал его, поднял одной рукой и швырнул лицом в ближайшую стену. От удара на штукатурке распустилась паутина трещин. Уильямс медленно сполз на пол и остался лежать, судорожно вздрагивая. Эш вернулся, помог Рии подняться. Она прижалась к нему изо всех оставшихся сил, словно боясь, что он может снова исчезнуть, если она его выпустит. Леонард что-то нежно прошептал Рии на ухо, и дыхание ее наконец успокоилось.

— Тебе и вправду не стоит переживать, — сказал вслух Эш. — Ты забыла, что я не живой? Невозможно убить человека, если он уже мертв. Меня вернули сюда с целью, и пока не выясню с какой, я не успокоюсь. Чтобы собрать себя по кусочкам и выследить тебя, пришлось потратить некоторое время, но я мчался к тебе так быстро, как только мог. Пойдем отсюда. Джек, кажется, взял ситуацию под свой контроль. Он гораздо лучший боец, чем я: в отличие от меня он не разваливается на части.

Рия ткнула его кулаком в грудь. Удар получился слабенький, но Леонард подыграл ей и охнул.

— Сходи приведи Уильямса, — попросила она, отпрянув от Эша. — Мы с ним не договорили. Может, теперь майор будет благоразумен.

Эш пожал плечами, вышел из комнаты, схватил в охапку Уильямса и приволок в комнату. Майор, покачиваясь, едва держался на ногах, кровь капала из его разбитого носа, но глаза были ясными.

— Необходимо прекратить военные действия, — отрывисто сказала Рия. — Слишком много людей уже погибло. Я говорю от имени города, вы можете говорить от имени крестоносцев. Как мэр Шэдоуз-Фолла я готова обсудить условия вашей капитуляции.

Уильямс беззвучно рассмеялся:

— Ваш город — средоточие мерзости, рассадник грешников и неестественных тварей. Я себе не представляю его иначе, как сожженным дотла, и только после того, как все живое в нем будет вырезано, — только тогда я отдам приказ об отводе моих сил. Сам факт вашего существования — тяжкое преступление. Гореть вам в аду!

С этими словами майор выхватил откуда-то нож, и Эш успел сделать быстрый шаг, встав между ним и Рией. Но Уильямс обратил нож против себя самого — решительно воткнул прямо себе в сердце, завалился на бок и затих. Эш потрогал тело ногой — майор был мертв.

— Фанатик, — проговорил Леонард. — С такими не договоришься, Рия. Либо мы, либо они. Мы или они.

Как охваченный паникой скот, бежали через город крестоносцы, преследуемые врагом, с которым они не могли сойтись лицом к лицу. Бежали вслепую, не пытаясь осмотреться и задуматься, где они бегут и куда, сознавая лишь то, что музыка, с прежней силой ревущая в их головах и сердцах, погубила их. Они бежали, а за ними следовал Шин Моррисон, его приятели-музыканты и все эльфы по ранжиру — согласно степени знатности.

Крестоносцы не оглядывались — они не осмеливались. Единственное, что владело ими сейчас, — отчаянное желание выбраться из этого ужасного города, оказавшегося совсем не таким, каким они его себе представляли. Солдаты на бегу бросали оружие, боеприпасы и снаряжение, оказавшиеся бесполезной и слишком тяжелой ношей. Гарпии и ламии ^[23] не оставили в небе ни одного вертолета, а танки и бронетранспортеры исчезли в необъятной утробе Кромм Кроуча, Великого Червя. Крестоносцы бежали, крича, рыдая и вопя, по опустошенным и опаленным улицам, и музыка гнала их, подобно бичу. В музыке были волшебство и сила, и тщетных надежд крестоносцев, их самодовольной веры оказалось недостаточно перед лицом истинного счастья и величия.

По широкому проспекту на другом конце города тоже бежала группа крестоносцев, преследуемых Джеком Фетчем, Леонардом Эшем и Рией Фрейзер. Солдат было не так уж много, что-то около сотни, но все до единого были деморализованы тем, что творили призрак и пугало, и ничего, кроме желания нестись со всех ног наутек, не осталось в их сердцах. Они бежали, пока ноги не заныли и легкие не перетрудились, а за ними следовала долговязая фигура в рваном тряпье с застывшей улыбкой: их преследователь не знал усталости. Эш и Рия ехали за пугалом на джипе, счастливые тем, что вновь обрели друг друга. Крестоносцы бежали, и три мстительные фурии буквально наступали им на пятки.

А по другому проспекту бежало еще больше крестоносцев — последние из разбегающейся и когда-то грозной армии. В панике и они побросали оружие, потому что их преследовал сам дьявол — так, во всяком случае, они думали. Однако это был всего лишь человек, который наконец обрел свою чудовищную силу. Джеймс Харт, человек из пророчества, обладатель силы города и Времени, — наслаждаясь волшебством этой новой силы, он плыл по воздуху, а несколько позади, старясь не отставать, шли Полли с Сюзанной. Вылеченные Августином раны их больше не беспокоили, и все равно женщинам было трудно поспевать за гонкой. А Харт забыл о двух подругах, ослепленный сиянием своего величия. Боясь отстать, Полли и Сюзанна с трудом поспевали за ним. Это был совсем не тот Харт, которого они знали. Или думали, что знали. Этот Джеймс Харт был новым человеком — совсем другим и чрезвычайно опасным.

А затем — будто это нарочно было спланировано — три потока бегущих солдат слились воедино на широком просторе площади Горького. Они замедлили движение, остановились и превратились в беспорядочную толпу сбитых с толку людей, озирающихся и пытающихся понять, куда паническое отступление завело их. Площадь являла собой широкое открытое пространство в сердце города, окруженное со всех сторон высокими домами из древнего камня, нависшими над площадью, словно серые скалы. Солдаты стали искать выход с площади, но все пути были перекрыты. И тут вдруг все стихло.

В устье одного проспекта стояли эльфы с Моррисоном и музыкантами во главе, наконец замолчавшими. В устье другого — Джек Фетч с руками по локоть в крови, а рядом с ним — Рия и Эш, глядевшие с безмолвным изумлением на окруженную и деморализованную вражескую армию перед ними. На пересечении третьего проспекта с площадью стоял Джеймс Харт в ореоле славы. Последний проспект, медленно наполнявшийся светом, казался свободным и пустым. Негромкий ропот пронесся по толпам солдат и тут же оборвался: асфальт незанятого проспекта вдруг треснул, обнажив глубокую расщелину, в которой блеснуло белое тело Великого Червя.

Гул голосов снова побежал среди солдат, как только они поняли, что попали в ловушку и окружены. Никто не сражается так отчаянно, как загнанная в угол крыса. Послышались отрывистые команды офицеров: подстегивая солдат и угрожая именем Господа, они призывали их биться до последнего человека и, если потребуется, — голыми руками.

Солдаты в нерешительности оглядели сначала свои силы, затем — силы, противостоявшие им. Какой-то офицер, повысив до крика голос, кому-то пригрозил, и следом грохнул выстрел. Офицер упал, и окружавшие его солдаты попятились. Несколько секунд длился напряженный момент, прежде чем все поняли, что пуля прилетела из толпы крестоносцев. И вновь ропот прокатился сквозь плотную толпу, когда солдаты и офицеры заметили, куда было направлено большинство винтовок. А затем из толпы выбрался офицер, за ним — солдат, уткнувший дуло автомата ему в спину, и оба медленно приблизились к Рии Фрейзер. Мэр вышла вперед им навстречу в сопровождении не спускавшего с нее глаз Эша.

— Как я понимаю, вы мэр этого города, — поклонившись, чуть с издевкой произнес офицер. — По-видимому, мы желаем сдаться.

— Думаю, это самое верное решение, — твердо сказала Рия. — Никаких условий, но будьте уверены: обращаться с вами будут гораздо лучше, чем обращались бы с нами вы, поменяйся мы сейчас ролями.

— У нас не было шансов, — откликнулся офицер, даже не пытаясь подавить горечь в голосе. — Мы потеряли связь с главнокомандующим, жрецы погибли, а транспортные средства повреждены или уничтожены. Господь явил свою волю. Он отвернулся от нас.

— Вдобавок ко всему, — вступил солдат из-за его спины, — они лгали нам. Нам говорили, что сражаться мы будем с демонами, ведьмами и всякой чертовщиной, дабы возвеличить славу Всевышнего. И никто ничего не сказал о женщинах, детях и о героях нашего детства. Мы пришли спасти невинных и отомстить за них, а вышло так, что устроили им резню. Мы здесь много всего насмотрелись — и странностей, и чудес… Этот город совсем не такой, как нам говорили.

— Нет, — сказал солдат Питер Колдер, выходя из рядов эльфов. Плюшевый медвежонок и Козерог встали у него по бокам. — Это гораздо больше. Это пристанище надежд и мечтаний, а мы здесь безумствуем, как злая детвора в соборе, ломаем то, что не понимаем или не ценим. Хватит борьбы. Хватит убийств. Мы достаточно натворили бед. Ведь здесь живут наши мечты. Уничтожив город, мы уничтожим самих себя.

А затем один за другим в огромной унылой толпе солдаты стали бросать оружие и поднимать руки над головой. Всеобщее напряжение все больше спадало по мере того, как все на площади и за пределами ее поняли, что война окончена, битва за Шэдоуз-Фолл подошла к концу и им удалось выжить. Мужчины поворачивались друг к другу, улыбались, хохотали и обнимались, радость и утешение очистили их души и тела, как благословение. Эш обнял Рию за плечи.

— Итак, госпожа мэр, чем займемся теперь? Мы победили, но город в руинах. И что делать с военнопленными? Нет у нас возможности где-то их держать и охранять, но и просто так отпустить их тоже нельзя — после всего, что они тут натворили. Горожане нас не поймут. Не уверен, что я тоже.

— Офицеров будем судить, — сказала Рия. — Как и всех, чья вина в зверствах и жестокости будет доказана. Все остальные… всего лишь солдаты, подчинявшиеся приказам. Им лгали, и теперь они знают, что заблуждались. Солдаты останутся здесь и станут частью города. Если они захотят искупления — это будет их платой. Начать пленные могут с того, что похоронят погибших обеих сторон, а затем приступят к восстановлению всех разрушенных кварталов города. К тому времени как они закончат, пройдут годы — время достаточное для взаимного прощения.

Эш кивнул, и некоторое время оба, погруженные каждый в свои мысли, молчали. Наконец Эш пошевелился:

— Что же все-таки случилось с их главнокомандующим?

— Не знаю, — пожала плечами Рия. — И никогда, наверное, не узнаю. Может, просто сбежал.

Люди Ройса навалились на тяжелую дверь изнутри, преодолевая яростную атаку бурана, швырявшего пригоршни снега в Пантеон Всех Святых. Их было двенадцать, и тем не менее даже объединенных усилий двенадцати человек едва хватало, чтобы постепенно, дюйм за дюймом, закрыть дверь. Наконец это удалось, они задвинули массивный засов, а затем обессилено привалились спинами к двери, пытаясь отдышаться.

Несколько заплутавших снежинок остались кружиться в воздухе. Ройс и его люди отряхнули снег с волос и одежды и огляделись. Долгий и трудный путь привел тамплиеров в это место, вознаградившее их лишь тем, что оно оказалось огромным настолько, что крестоносцы и вообразить не могли. Потолок терялся в темноте высоко вверху, и зал был достаточно просторен, чтобы сюда можно было въехать на бронетранспортере. А еще здесь было удивительно тихо и не слышно яростного рева бурана за стеной.

Уильям Ройс, верховный главнокомандующий крестоносцев, мысленно позволил крохотному огоньку удовлетворения расцвести в душе. Он поклялся прийти сюда, какие препятствия судьба ни воздвигла бы на его пути, и он это сделал. Отсюда оставалась лишь короткая прогулка до галереи Инея и Двери в Вечность.

Ройс стоял тихо, смакуя момент, а боевики тем временем построились в защитное каре вокруг предводителя. Это были надежные, проверенные люди, отличные солдаты. Он сам подобрал их и тренировал годами, выдрессировал в личную элитную гвардию. Он доверял им свою жизнь — только им и больше никому на свете. И им наверняка не понравится приказ оставаться на месте, когда он один отправится в зал. Однако это был его звездный час, его судьба, и ни с кем он не разделит то, что ждало его впереди. Ройс наконец был у своей цели, лишь в нескольких мгновениях от того момента, как он откроет Дверь в Вечность и спросит… Всю свою жизнь Ройс ждал, чтобы спросить. И узнать наконец ответ на вопрос…

Верховный подал команду, и двенадцать человек замерли по стойке «смирно». Ройс обвел всех взглядом, позволяя подчиненным увидеть частицу его ликования, а затем сообщил им о своих намерениях. Ройс был прав: услышанное гвардейцам не понравилось, но никто не подверг сомнению его план. Отлично выученные, они были его — душой и телом, — и им больше никогда не придется сомневаться в нем, как и в Господе, которому они служат. Ройс приказал охранять вход в зал и заметил, что никто даже не попытался следовать за ним. Любого, кто сделает это, гвардейцы пристрелят на месте и будут стоять на посту, пока их командир не вернется. Не имеет значения, как долго придется этого ждать. Солдаты безмолвно кивнули Ройсу и отдали честь. Он отсалютовал в ответ, коротко улыбнулся и зашагал в темноту зала.

Гвардейцы смотрели Ройсу вслед, пока он не растворился во мраке, а затем рассредоточились, заняв оборону у входа. Они свое дело знали — Ройс много раз учил их этому, — и все же необъятное пространство вселяло в солдат беспокойство. В его жуткой тишине каждому звуку эхо вторило нескончаемое количество раз, а боковое зрение, казалось, отмечало в темноте стремительные движения. Впрочем, не исключено, что все это им мерещилось.

Солдаты держали оружие наготове и не спускали глаз с входной двери, поэтому сразу не заметили девушку по имени Мэд. А когда заметили, было уже поздно.

Маделейн Креш, сливаясь с тенями, подкралась к ним сзади, ее кожаное одеяние было одного цвета с темнотой. Она заранее сняла с себя все цепи и украшения, чтобы те не звенели и не отражали света. Зажатая в руке рифленая рукоять ножа с выкидным лезвием дарила уверенность. Мэд сменила свой обычный черно-белый макияж на более тусклый — серый, который спрячет лицо в тени, и свой «ирокез» намочила гелем и прилизала, чтобы его колебания ненароком не выдали ее. Мэд осталась последним оплотом между этими людьми и Временем и обязана была защитить его. Любой ценой.

Мэд глубоко вздохнула, по-кошачьи выскользнула из тени и напала на ближайшего солдата сзади с жестокой бесхитростностью. Рукой зажала рот, нож под ребра, а затем осталось только оттащить труп назад, под прикрытие теней, прежде чем у кого-либо будет шанс заметить пропажу. Она дала безжизненному телу тихо упасть на пол и быстро огляделась. Тишина. На все про все ушло полтора мгновения.

Мэд для проверки ткнула ножом солдату в глаз, а затем приготовила себя к следующей цели. Она широко ухмылялась. Сейчас она делала то, для чего была рождена, и чувство это было восхитительно. Она так долго ждала, чтобы отплатить Времени за его доброту, но даже несмотря на то, что собиралась покончить с пришельцами как можно быстрее и вернуться к Времени, Мэд не собиралась торопить события. Она наслаждалась.

В картинах галереи она видела, что сделали с Шэдоуз-Фоллом, и мечтала о мести. Хоть жила она и не в самом городе, этот город она считала своим. Привязанности Мэд были малочисленны и просты, а по-другому она не хотела и не умела. Она высунулась из тени ко второй цели и сознательно шаркнула подошвой о каменную плиту пола. Солдат оглянулся и напряженно нахмурился: абсолютно уверенный, что слышал звук, он не смог бы этот звук охарактеризовать. Мэд снова шаркнула, и солдат направился в ее сторону. Маделейн Креш улыбнулась и крепко сжала рукоять ножа.

Уильям Ройс гордо вышагивал по галерее Мощей, глядя только вперед. Картины на стенах были полны звуков и ярости, и порою люди либо существа, что были на них, просто бушевали внутри полированных рамок, отчаянно пытаясь вырваться на свободу. Ройс не обращал на них никакого внимания. Он шел к своей великой цели, и чудеса галереи были для него пустым звуком. Он сознавал, что в ответе за многие сцены разрушений и страданий, но вины за собой не чувствовал. Он сделал лишь то, что счел необходимым ради того, чтобы добраться до данного места в данное время. Все остальное не значило ровным счетом ничего.

Ройс много раз бывал здесь прежде — в своих снах. Галерея снилась ему в детстве, хотя много утекло времени, прежде чем он понял, что это была именно она. Его, тогда еще ребенка, пугал непостижимый размах галереи, но сейчас никаких страхов в душе Уильяма не осталось — сейчас он воспринимал галерею лишь как место, через которое надо было пройти к Двери в Вечность, за которой его ждал сам Господь Бог.

Сердце вдруг учащенно забилось, и Уильям невольно ускорил шаг. Он почти пришел. Вот-вот он остановится перед Дверью, откроет ее и задаст вопрос — тот самый, задать который мечтал всю свою жизнь.

Верховный уверенно шел по коридорам, будто выплывавшим из его детских снов. Наконец коридоры закончились, и Уильям оказался в галерее Инея — вот здесь-то ему даже во снах не приходилось бывать. При всей своей дисциплинированности и бесхитростности Ройс еще не утратил способности видеть и удивляться и сейчас замер на пороге: увиденное было настолько прекрасным, что он с благоговейным страхом и изумлением обводил взглядом помещение.

Галерея Инея была соткана из тонких и непостижимо искусных узоров и сплетений слоистых ледяных паутинок, тянущихся высоко вверх, и прядей игристого лунного света. Ройс сделал глубокий вдох и ступил на сверкающее стекло пола. И тут же ему почудилось, как вся галерея будто бы напряглась — словно гигантская структура была сбалансирована настолько тонко, что выпадения из нее одного крохотного звена будет достаточно для обрушения всей конструкции. Сам не зная откуда, Ройс отлично знал, что галерея Инея вряд ли реальна — хотя при этом доступна зрению и вполне осязаема, — и потому чуть помедлил, прежде чем отважиться продолжить путь по стеклянному полу.

Уильям не знал, как долго он шел под изящными ледяными кружевами, но наконец приблизился к сердцу паутины и Двери в Вечность. Завидя ее, Ройс остановился как вкопанный. Простая дверь! Обыкновенная, будничная, никакая — стоит торчком, сама по себе. Ройс оторопело глядел на нее. Он столько сотворил, стольким пожертвовал и проделал весь долгий путь сюда, чтобы увидеть вот это? Дверь в Вечность ему никогда не снилась, но он думал, что… Да что угодно, только не такую банальщину! В душе начало распускаться разочарование, но следом его вытеснил гнев. Однако гнев был его старым знакомым, и Ройс умел держать это чувство в узде. Ему и в голову не пришло усомниться, даже на подсознательном уровне, — что это в самом деле Дверь в Вечность. Это было одно из настоящих чудес света, и вот он стоит перед ним.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — раздался рядом тихий голос. — Ты думал, она больше, внушительнее. Все думают так.

Испуганно вздрогнув, Ройс резко развернулся: он не слышал, чтобы кто-то к нему приближался. Тем не менее рядом — так близко, что можно было дотронуться, — возвышалась величавая фигура в белоснежно-белом костюме с огромной, богато украшенной Библией в руках. Но хотя изможденное и бесстрастное лицо его было Ройсу знакомо, глаза казались много старше, и Ройс не сомневался, кто сейчас перед ним.

— Я полагаю, вы и есть Дедушка-Время? Я проделал большой путь, чтобы встретиться с вами. Почему вы так похожи на моего приемного отца?

— Не спрашивай, — пожал плечами Время. — Это у тебя подсознательно. Каждый видит меня по-своему. Сейчас я пред тобой как представитель власти, что абсолютно соответствует действительности, а твой рассудок лишь бессознательно подбрасывает тебе детали внешнего облика. Дверь в Вечность, как и я сам, создана из уникальной материи: она принимает ту форму, в которую облекает ее видящий нас. Дверь в Вечность принимает вид двери из твоей реальной жизни, тот самый образ из твоего прошлого, который был чем-либо важен или замечателен в какой-то серьезный момент твоей жизни. Узнаешь ли ты ее?

Ройс долго смотрел на Дверь в Вечность, а затем медленно кивнул. Конечно узнает! Он не видел и не вспоминал о ней много лет, но сейчас вспомнил. Входная дверь дома — того самого, жить в котором его еще ребенком привезли приемные родители, после того как родители настоящие погибли в автокатастрофе. В том доме не было большой любви, но его приемный отец твердо поставил его на тропу Господа, так что Ройс старался вспоминать о нем добрым словом. Когда вообще вспоминал. Он помнил эту дверь. Когда он прошел через нее, жизнь его изменилась навсегда.

— Я помню эту дверь, — наконец проговорил он. — Занятная символичность. Откройте ее.

— Боюсь, это будет не так просто, — ответил Время. — Здесь тебя ждет кое-кто еще.

С другой стороны на Ройса вдруг пахнуло жаром, и он инстинктивно отшатнулся. Вонь серы и горелого мяса внезапно и густо заполонила воздух. До того как увидеть, Ройс уже знал, кто его дожидался. Дьявол, с которым он заключил сделку много лет тому назад, пришел наконец за своим куском пирога.

Вздернув подбородок, Уильям не спеша повернулся взглянуть на своего врага. Ему понадобились все его мужество и решительность, чтобы не попятиться. Восьми футов ростом, излучающий почти невыносимый жар, дьявол, явившийся в облике фигуры из мозаики блестящих металлических пластинок — стальная конструкция, лишь имитирующая человеческую, чтобы надсмеяться над ней. Стальные пластинки, раскаленные докрасна, шевелились при малейшем движении, а над глубоко сидящими глазами цвета огня изо лба демона, как рога, торчали железные костыли.

— Ты мой, — голос дьявола был похож на скрежет друг о друга двух стальных прутьев. — Сны, что я насылал, привели тебя и меня сюда — в место, которое я не мог оставить невостребованным. Сейчас ты — для меня — откроешь заветную Дверь, и я отомщу наконец Ему, когда-то низвергнувшему меня.

— Прошу прощения, — сказал Время. — До тех пор, пока Шэдоуз-Фолл стоит, у вас нет власти над Дверью. Вот так. И несмотря на все усилия этого джентльмена, город все еще держится.

— Попробовать, конечно, стоило бы. — Дьявол смотрел на Ройса. — Мне все равно кое-что достанется. Все договоры и охранные грамоты здесь теряют право на существование, и никакой защиты от меня у тебя нет. Я даровал тебе силу взамен на тысячи душ погибших в Шэдоуз-Фолле, но ты не мог не знать, что с тебя будет причитаться кое-что еще. За содеянное тебя проклинают, и я воспользуюсь этим проклятием и заберу тебя на муки вечные. Ох и повеселимся же мы с тобой!

— В этом нет необходимости, — сказал Время. — Ты знаешь правила.

Дьявол зашипел на Время, но возражать не стал. Ройс понял, что дьявол боится старика, и решил сделать зарубку в памяти: вдруг в будущем пригодится. Он повелительно взглянул на Время — не двигаясь, тот спокойно посмотрел на него в ответ.

— Дверь в Вечность ведет к Господу, — сказал Ройс. — Я пришел сюда, чтобы открыть ее, и ничего вы не в силах сказать или сделать, чтобы остановить меня. Вы могущественны, но и я не слаб, и сил у меня гораздо больше, чем вы можете себе представить. У входа в галерею мои люди — на тот случай, чтобы нас вдруг не потревожили.

— Этого я опасаюсь меньше всего, — тихо проговорил Время. — Тем более что люди, которых ты оставил на часах в зале, мертвы.

Ройс уставился на Время. Ему и в голову не приходило подвергать сомнению слова старика. Если он говорит, мертвы, значит, так оно и есть. Новость потрясла верховного, но он сдержался и не выдал себя. Время понимающе кивнул.

— Я и не помышлял пытаться остановить тебя, Уильям. Дверь в Вечность — к услугам каждого. Если ты в самом деле твердо решил поговорить с Богом, то тебе надо всего лишь открыть ее и перешагнуть порог. Разумеется, в этом случае назад уже дороги не будет. Не смотри на меня так, Уильям. Не я придумал эти правила. Я просто здесь работаю.

— Что за Дверью? — спросил Ройс. Во рту пересохло, но голос ему удавалось сохранять спокойным.

— Не знаю, — ответил Время. — Это единственное место в Шэдоуз-Фолле, скрытое от моих глаз. Это последняя великая тайна, последний вопрос на все ответы, когда-либо встававшие в твоей жизни. Разве не за этим ты шел сюда? Не за тем, чтобы задать свой вопрос?

— За этим, — сказал Ройс. — Чтобы задать вопрос. Совсем простой вопрос, но он мучил меня всю жизнь. Там правда Бог?

Дьявол зашипел, но не сдвинулся с места. Время улыбнулся.

— Я должен знать! — настаивал Ройс. — Я всю свою жизнь строил вокруг Бога и слова Божьего. Отказывал себе в малейшем шансе нормальной мирской жизни, во всех мечтах и надеждах о земной любви и семье — все ради того, чтобы посвятить себя Богу. Я стал крестоносцем, придумал и создал армию и привел ее сюда, потому что, как в итоге выяснилось, одной веры недостаточно. Во всяком случае, пока существует испытание. И если Бог есть, значит, все, что я сделал — а делал я ужасные вещи, — может быть оправдано. Если же Его нет — значит, вся моя жизнь была ложью, обманом и тщетой. Все смерти, все страдания… Все, что я сложил к ногам Всевышнего.

— Какая во всем этом ирония, не правда ли: во главе армии христиан-фанатиков, которые никогда не сомневаются, стоит человек, потерявший веру.

— Как же долго я мечтал о том, чтобы прийти сюда! О Двери в Вечность, по ту сторону которой отыщутся все ответы, все правды и неправды. Я должен был попасть сюда любой ценой. Чтобы знать… Чтобы оказаться по ту сторону сомнений… Чтобы…

Сделав шаг вперед, он открыл Дверь в Вечность. Хлынул свет — яркий, теплый, успокаивающий. Не колеблясь, Ройс ступил в сияние, и Дверь закрылась за ним, отрезав свет, пришедший оттуда. И мир без этого света стал как будто чуть-чуть мрачнее. Дедушка-Время взглянул на стального дьявола:

— А ведь может настать день, когда ни одна живая душа не будет верить в тебя. Что тогда будешь делать?

— Ну, до этого еще далеко, — ржавым железом проскрипел демон. — Еще столько всего может случиться…

С этими словами рогатый исчез, оставив в воздухе запах серы и два жарко пылающих отпечатка копыт там, где только что стоял. Время затоптал их, затем взглянул на закрытую Дверь и тихонько вздохнул. Не пришел срок туда заходить, но даже ему придется в один прекрасный день отворить Дверь и узнать, что там, по ту сторону. И очереди своей он ждал с нетерпением.

Повернувшись к Двери спиной, Время пошел обратно через галерею Инея.

«Надеюсь, — подумал он, — Мэд уже управилась с уборкой».

Он чувствовал, что сейчас ему очень бы пришлась по душе чашка крепкого чаю, а сам заваривать чай он терпеть не мог.

Время миновал узоры искрящихся льдинок, оставив за спиной Дверь, терпеливо дожидавшуюся новых гостей.

ЭНДШПИЛЬ

Рия Фрейзер вела трофейный джип по пустынным улицам с такой яростью и агрессией, что Эш украдкой хватался за ремень безопасности. Хоть он и не настолько живой, как его спутница, лишний раз убеждаться в этом желания у Леонарда не было. Брошенный отступавшими крестоносцами джип Рия обнаружила у здания библиотеки и тут же его экспроприировала. Эш не до конца был уверен, что она имела на то полномочия, однако решил вопроса не поднимать, потому как Рия уж точно была не в настроении воспринимать подобные тонкости. Выяснилось, что крестоносцы оказались не настолько беспечными и в брошенной машине ключей в замке зажигания не оставили. Но Эшу хватило одного строгого взгляда, и двигатель, услужливо кашлянув, пробудился к жизни.

Рия вела джип через разрушенный город на все возрастающей скорости, сурово глядя только вперед, словно у нее не было сил смотреть на то, что сделали с ее городом. Словно она думала, что если промчится через город достаточно быстро, то прорвется в те районы, которые не так жестоко пострадали от разрушений. Однако, независимо от того, как быстро Рия ехала, разрушений встречалось все больше, как встречалось все больше и тлеющих пожарищ, и тел погибших. Крестоносцам удалось ворваться в Шэдоуз-Фолл, и прежним он никогда уже не будет.

Джип ревел, город несся мимо, и то, что видел Эш, очень его тревожило. Ни души не было на улицах, никто не приходил оплакивать мертвых. Иногда удавалось разглядеть лица редких выживших горожан, обеспокоено выглядывавших из забаррикадированных окон. Кроме их джипа, ни единой машины на улицах не было. Светофоры на перекрестках неприветливо горели красным, но Рия не обращала на это внимания. Крестоносцы повержены, но не уходило ощущение, что осада города продолжается, а в военных действиях наступила короткая передышка и хрупкий мир лишь отсрочка следующей бешеной атаки.

Дата добавления: 2015-12-01