|
Читайте также: |
Для поисков Пети Клыпы у меня оставалась одна-единственная нить - его
брат Николай Клыпа, который, по слухам, теперь был майором. И я, вернувшись
в Москву из этой поездки, решил искать майора Николая Клыпу. Я позвонил к
тому же "всемогущему" полковнику И. М. Конопихину в Главное управление
кадров Министерства обороны. К сожалению, я мог ему дать на этот раз только
очень скудные сведения об интересовавшем меня человеке, что, конечно,
затрудняло его поиски. Но я рассчитывал на то, что фамилия Клыпа - мало
распространенная, и, возможно, благодаря этому и удастся найти в списках
офицеров майора Николая Клыпу.
Действительно, уже на другой день, когда я позвонил Ивану Михайловичу,
он мне сказал:
- Берите карандаш и записывайте! Майор Николай Сергеевич Клыпа, тысяча
девятьсот пятнадцатого года рождения; в настоящее время является военным
комиссаром Маслянского района Тюменской области в Сибири.
Обрадованный этой удачей, я тотчас же написал майору Николаю Клыпе
(впрочем, оказалось, что не так давно он уже стал подполковником) и вскоре
получил от него ответ. Н. С. Клыпа писал мне, что его младший брат
действительно был участником обороны Брестской крепости, после войны
вернулся домой живым и здоровым, но, к сожалению, в последние годы связь
между братьями оборвалась, и он сейчас не знает адреса Петра. Однако он тут
же сообщал, что в Москве живет их сестра, у которой я и могу узнать
теперешнее местонахождение Петра Клыпы.
Я поехал на Дмитровское шоссе по указанному мне адресу, застал дома
мужа сестры, и от него я неожиданно узнал, что Петр Клыпа отбывает
заключение в Магаданской области, осужденный за соучастие в уголовном
преступлении.
Это была весьма неприятная неожиданность, но я все же взял у родных
Петра Клыпы его адрес и вскоре написал ему письмо, в котором просил
поделиться со мной своими воспоминаниями, рассказать обо всем, что он
пережил и видел в крепости.
Магаданская область - край далекий, и поэтому прошел целый месяц,
прежде чем я получил ответ. П. С. Клыпа горячо откликнулся на мою просьбу:
он обещал подробно записать свои воспоминания и постепенно высылать их мне
письмами. Вслед за тем началась наша регулярная переписка. Петр Клыпа
сообщал мне интереснейшие подробности боев за крепость, называл фамилии
участников и руководителей обороны. Вдобавок он снабжал каждое письмо
составленной по памяти схемой обороны, и нужно сказать, что это были очень
точные чертежи. Чувствовалось, что глаза четырнадцатилетнего мальчика жадно
впитывали все, что происходило вокруг него, и в памяти его осталось гораздо
больше событий и имен, чем в памяти взрослых участников обороны.
Именно Клыпа помог мне наконец установить фамилию старшего лейтенанта,
который возглавил оборону на участке 333-го полка. Об этом смелом и
решительном командире рассказывали мне и Игнатюк и Сачковская, но фамилию
его они забыли. Петя же часто находился при нем в качестве связного и хорошо
помнил, что фамилия старшего лейтенанта была Потапов.
Он не знал ни имени-отчества, ни должности, какую занимал этот
командир. Но, по его словам, Потапов имел одну характерную примету: на лице
его, около виска, был старый шрам. Однажды Петя спросил его, где он получил
эту рану, и Потапов, усмехнувшись, ответил: "Кулацкая метка".
Он рассказал мальчику, что в годы коллективизации работал в деревне и
был одним из организаторов первых колхозов. Как-то раз кулаки подстерегли
его, задумав расправиться с ним. Этот шрам - след раны.
К сожалению, долгое время, кроме этого эпизода, мы ничего не знали о
старшем лейтенанте Потапове. Его фамилия так распространена, что без
каких-либо дополнительных данных найти где-нибудь в архивах его личное дело
было почти невозможно. Неизвестно было его имя-отчество, и даже о том, какую
должность он занимал в полку, говорили по-разному.
Только в 1959 году сотрудник Музея крепости Д. Лозоватский, работая в
архиве Министерства обороны, случайно наткнулся на небольшой список
командиров, которые незадолго до войны были направлены штабом 6-й дивизии на
службу в 333-й полк. Последним в списке значился лейтенант А. Е. Потапов. По
этим инициалам и удалось позже найти его личную карточку и фотографию.
Оказалось, что только в последних числах мая 1941 года Александр
Ефремович Потапов был назначен на должность адъютанта старшего одного из
батальонов 333-го полка. В список он был занесен как лейтенант, но участники
обороны всегда называли его старшим лейтенантом. Могло случиться, что приказ
о присвоении ему очередного звания пришел из округа перед самой войной и так
остался не отраженным в его личной карточке.
Мы не знаем почти ничего о его судьбе. Известно лишь, что Потапов не
погиб в крепости, а попал в плен - Петя Клыпа встретил его однажды в Бяла
Подляске. Позже ему рассказывали, что Потапов якобы был организатором
массового побега из этого лагеря. Участь старшего лейтенанта Потапова
остается пока тайной.
Из писем Петра Клыпы я узнал много новых подробностей тех событий, о
которых уже слышал от Игнатюка и Сачковской. Он, например, детально описал
мне, как был обнаружен склад с боеприпасами и оружием.
Это произошло, как я говорил, на второй день обороны, когда у бойцов
Потапова уже ощущался недостаток патронов. Уточняя, где находится противник,
старший лейтенант поручил Пете и Коле Новикову пробраться к Тереспольским
воротам цитадели и выяснить, занята ли немцами полуразрушенная башня над
воротами.
На первый взгляд задача казалась очень простой: Тереспольские ворота
были совсем недалеко от помещения 333-го полка.
Мальчики прошли по подвалам вдоль всего здания и остановились у
небольшого окошка в южной торцовой стене дома. Впереди, всего в нескольких
десятках метров, виднелись красные стены кольцевых казарм, а чуть левее
темнел туннель Тереспольских ворот.
Пространство между этим подвальным окном и кольцевыми казармами было
усеяно глыбами вывороченной земли, камнями, пробитыми, искореженными листами
железа, сорванного с крыш. Здесь и там чернели широкие воронки. Около
кольцевого здания валялись туши убитых лошадей. Здесь находились конюшни
пограничников, и во дворе перед ними стояли длинные бревна коновязей.
Мальчики невольно вспомнили, что делалось здесь вчера.
Как обычно летом, лошади на ночь были оставлены во дворе у коновязи,
где их и застал обстрел. Одних тут же убило, другие были ранены и с истошным
ржанием и визгом катались по земле. Уцелевшие кони тоже панически ржали,
храпели и бешено рвали ременные поводья, которыми были привязаны к бревнам
коновязи. Некоторым удавалось сорваться, и они носились по крепостному
двору, шарахаясь в стороны от взрывов, пока не падали, сраженные осколками.
Но те, что не смогли оборвать поводья, вскоре обессилели и затихли, и тогда
бойцы, дежурившие с оружием у окон первого и второго этажей, обратили
внимание на странное поведение этих лошадей. Казалось, кони поняли, что
гибель неминуема. Они перестали рваться и стояли безучастно среди взлетающих
черных вихрей взрывов, низко опустив головы. Было видно, как из больших
влажных лошадиных глаз одна за другой скатываются на землю крупные слезы.
Лошади плакали, словно прощаясь с жизнью, и людям, уже привыкшим к смерти и
страданию людей, было до жути страшно смотреть на эти немые слезы
беспомощных животных. И еще до полудня все кони были мертвы.
Прежде чем выйти во двор, Петя и Коля осмотрелись и прислушались.
Слева, в восточной части цитадели, трещали выстрелы и слышались крики "ура!"
- видно, там отбивали очередную атаку немцев из-за Мухавца. Но здесь было
затишье, и все казалось спокойным.
Петя осторожно вылез из окна, полежал с минуту на земле, оглядываясь,
и, поднявшись на ноги, быстро пошел к Тереспольским воротам. Следом,
помедлив, вышел Коля.
И вдруг короткая резкая пулеметная очередь протрещала из окна
Тереспольской башни. Пули зацокали о камни вокруг мальчиков. Коля кувырком
скатился через окно назад, в подвал, а Петя, который уже прошел половину
дороги, опрометью кинулся вперед и вбежал в раскрытую дверь конюшни, немного
правее Тереспольских ворот.
Отдышавшись, он выглянул из двери. Немец больше не стрелял. Во всяком
случае, теперь Петя мог с уверенностью доложить старшему лейтенанту о том,
что в Тереспольской башне находится вражеский пулеметчик.
Пробираться обратно сейчас было нельзя: немец, конечно, насторожился и
подстерегал мальчиков. Петя решил немного выждать и пока принялся
осматривать конюшню.
Она оказалась пустой. Справа под потолком зияла большая дыра, пробитая
тяжелым снарядом. А неподалеку от нее мальчик заметил окно, через которое
можно было пролезть в смежное помещение.
Попав туда, он увидел, что это такая же пустая конюшня. Но и там в
правой стене было окно, ведущее дальше. Так, перелезая из одной конюшни в
другую, Петя добрался до поворота здания. Это был крайний юго-западный угол
кольцевых казарм, возвышавшийся прямо над Бугом.
В последнем помещении тоже было окно, но уже меньших размеров. Петя
кое-как пролез в него и внезапно оказался в совсем не тронутом складе
боепитания. На оструганных дощатых стеллажах были аккуратно уложены густо
смазанные винтовки, новенькие автоматы, наганы и пистолеты ТТ. Штабелями
стояли деревянные ящики с патронами, гранатами, минами. Тут же он увидел и
несколько минометов.
При виде всего этого богатства, так необходимого сейчас его товарищам,
сражавшимся в казармах 333-го полка, у мальчика захватило дух. Глаза его
разбегались, и он жадно трогал то одно, то другое оружие. Наконец, заметив
на полке блестящий маленький пистолет какой-то иностранной марки и около
него коробки с патронами, он решил, что это оружие ему подходит больше
всего, и сунул его в карман. Потом он вооружился еще автоматом.
Было непонятно, каким чудом уцелел этот склад, находившийся в самой
близкой к противнику части цитадели. Даже в стенах его не было ни одной
пробоины, и только куски штукатурки с потолка кое-где валялись на полу и на
стеллажах. Мальчик с радостью думал о том, как восторженно встретят
командиры и бойцы известие об этом складе.
Но прежде чем идти обратно, он решил посмотреть, что делается в
расположении противника. Под потолком склада было небольшое окно, выходившее
в сторону Буга. Забравшись наверх, Петя выглянул оттуда.
Внизу под солнцем ярко блестел Буг. Прямо против окна на том берегу
зеленой стеной поднимались густые кусты Западного острова. В этой чаще
кустарника ничего нельзя было разглядеть. Но зато ниже по течению реки Петя
увидел совсем близко понтонный мост, наведенный немцами сразу за крепостью.
По мосту с одинаковыми интервалами одна за другой шли машины с солдатами, а
на песчаном берегу в ожидании своей очереди стояли конные упряжки с орудиями
и шевелились ряды выстроенной пехоты.
Соскочив вниз, Петя тем же путем, перелезая из конюшни в конюшню,
добрался до Тереспольских ворот. Он успел незамеченным перебежать к окну
подвала, где ждал его Коля Новиков, и, лишь когда спрыгнул с подоконника
вниз, услышал протрещавшую во дворе очередь. Немецкий пулеметчик опоздал.
Волнуясь, Петя доложил обо всем Потапову. Весть о складе, обнаруженном
мальчиком, тотчас же разнеслась по подвалам. Наши пулеметы тут же взяли под
обстрел окна Тереспольской башни, откуда стрелял гитлеровец, и заставили его
замолчать. А потом вместе с Петей бойцы поспешили в склад. Оружие и
боеприпасы перетащили в подвалы полковых казарм.
Сразу нашлась работа минометчикам. Минометы, взятые со склада,
установили в дверях подвала, а в складское помещение был послан наблюдатель,
которому предстояло через окно корректировать огонь. И вскоре первые мины
разорвались на понтонах и на берегу, в самой гуще скопившейся пехоты врага.
Одна из немецких машин была подбита и застряла на мосту, загородив дорогу, и
грузовики, идущие следом за ней, беспомощно остановились. Спрыгивая с машин,
бежали по мосту солдаты, спеша укрыться в прибрежных кустах. А мины
настигали их, и вскоре берег опустел, а движение по мосту надолго
прекратилось.
В ответ орудия врага открыли по крепости беглый огонь, но минометы,
надежно укрытые в сводчатых дверях подвалов, продолжали обстрел. Все это
сильно подняло дух бойцов, а Петя стал настоящим героем дня.
В одном из своих писем Клыпа рассказал мне, что видел и пережил он
момент последней попытки прорыва, когда уцелевшие бойцы Потапова попробовали
вырваться из кольца врагов через Западный остров.
Вместе со всеми мальчик с пистолетом в руке по сигналу старшего
лейтенанта бросился бежать через гребень каменной дамбы, перегородившей Буг
около моста. Стремительно-быстрый, он, ловко прыгая с камня на камень,
вырвался вперед, обогнав товарищей. И вдруг на середине пути он остановился.
Прислонившись к большому камню и свесив вниз ноги, на краю дамбы сидел
командир с двумя "шпалами" в петлицах. Петя решил, что он ранен.
"Товарищ майор, идемте с нами", - позвал он, наклонясь над командиром.
Тот не отвечал, и Петя потормошил его за плечо. И тогда от легкого
толчка руки мальчика майор в том же согнутом положении повалился на бок. Он
был давно мертв. А сзади уже подбегали бойцы, и кто-то, дернув за руку
окаменевшего от неожиданности мальчика, потащил его за собой. Медлить было
нельзя - вот-вот противник обнаружит бегущих.
И действительно, едва только первые группы бойцов, среди которых был и
Петя, спрыгнули на берег Западного острова и вбежали в спасительные кусты,
как по дамбе и по кустам ударили немецкие пулеметы. Пули свистели над
головами, осыпая людей сорванными листьями, ветви хлестали по лицу, но Петя
и его товарищи яростно продирались сквозь чащу кустарника. Несколько минут
спустя они вышли на берег протоки, разделяющей Южный и Западный острова
крепости. Этот рукав Буга был почти так же широк, как и основное русло. Но
нависшие над водой густые кусты противоположного берега казались такими
безопасными, так манили к себе, что никто не остановился ни на миг.
Петя бросился в воду как был - в сапогах, брюках и майке, зажав в зубах
свой пистолет. Он хорошо плавал, и широкая река не пугала его. Рядом, тяжело
дыша и отфырки-ваясь, плыли товарищи, и за спиной то и дело раздавались
громкие всплески - другие бойцы, достигнув реки, кидались вплавь.
Они доплыли уже до середины, как вдруг из тех самых кустов, которые
минуту назад казались такими надежными и безопасными, разом затрещали
пулеметы. Вода Буга словно закипела. И тут же страшно закричали, застонали
раненые, тонущие люди.
Это было так неожиданно, что все как-то сразу смешалось в мыслях
мальчика. Теперь он действовал уже скорее по инстинкту самосохранения, не
успевая думать ни о чем.
Он глубоко нырнул и почувствовал, что намокшая одежда и сапоги мешают
ему. Выплыв наверх, он быстро сбросил сапоги и, барахтаясь, сумел
освободиться от брюк. Сейчас, когда он остался только в трусах и майке,
плыть стало легче.
Петя нырял, сжав зубами пистолет, и каждый раз, как опять выныривал
наверх, оглядываясь, видел, что на поверхности, кипящей от пуль, остается
все меньше голов. В рот ему то и дело набивалась плывущая по реке трава, и
мальчик, выхватив на миг из зубов пистолет, выплевывал эту траву и снова
уходил под воду, все ближе подвигаясь к берегу Южного острова.
Наконец он достиг кустов и, ухватившись за свисающие ветки, перевел дух
и оглянулся. Его снесло течением, и он не видел из-за кустов, что происходит
в месте их переправы. Но, видимо, большинство его товарищей погибли -
пулеметы в последний раз захлебнулись злым стрекотом и умолкли. На реке уже
не слышно было всплесков. Зато где-то дальше по берегу, в кустах послышались
крики немцев и звонкий лай овчарок.
Петя торопливо выбрался на берег и кинулся сквозь кусты в глубь
острова. Справа раздался топот ног, треск ветвей - и он увидел еще пятерых
бегущих мокрых бойцов. Он побежал вместе с ними, а сзади все ближе слышались
собачий лай и возгласы немцев.
Они мчались через кусты, перебирались через какие-то рвы с тинистой
водой, пролезали под проволочные заграждения. Кое-как им удалось уйти от
преследования, и часа два спустя они присели отдохнуть на маленькой лесной
поляне. Здесь, в этом густом лесу, в нескольких километрах от крепости, они
бродили день и часть ночи, а перед рассветом уснули крепким сном смертельно
уставших людей и, проснувшись, увидели наведенные на них автоматы
гитлеровцев.
О дальнейших событиях я уже кое-что слышал от Игнатюка и Сачковской. Но
меня интересовало, сумел ли Петя добраться до линии фронта после того, как
они вдвоем с Володей Казьминым осенью 1941 года ушли из деревни Саки. Этот
вопрос я и задал Петру в одном из писем.
Оказалось, что ребят постигла неудача. Они прошли на восток уже
несколько сот километров, но в одной из деревень, где они остановились на
ночлег, их схватили полицаи. Несколько дней спустя оба мальчика врозь были
отправлены на работы в Германию вместе с партиями молодежи из соседних
деревень. Петя потерял из виду своего товарища и вскоре очутился далеко от
Родины - в Эльзасе, где ему пришлось батрачить у одного из крестьян.
Освобожденный в 1945 году, он вернулся на свою родину в Брянск и там
работал и жил вместе с матерью, пока в 1949 году не был осужден. Так, начав
в 1941 году войну на западном краю нашей страны, в Бресте, и исколесив потом
поневоле пол-Европы, он восемь лет спустя так же поневоле оказался на
другом, восточном краю Советского Союза - неподалеку от Магадана.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав