|
Читайте также: |
М. И.-В.: (Задумчиво.) Хотела бы я знать ответ на этот вопрос. Могу сказать одно. Когда я прихожу в школы и рассказываю детям о блокаде, то пользуюсь всё теми же дневниковыми записями бабушки, показываю какие-то вещи, предметы того времени. По-другому, наверно, никак.
К. К.: Какова реакция?
М. И.-В.: Как правило, слушают с интересом. Но дело в том, что этим нужно заниматься не два раза в году – в День снятия блокады и в День Победы. Нужен комплексный подход к освещению нашего прошлого. А как это возможно, если в старших классах всего два часа литературы в неделю? И многие, кстати, считают, что это много!
К. К.: Скажите несколько слов о ваших детях – следующем поколении Инге-Вечтомовых.
М. И.-В.: (Улыбается.) С удовольствием! У Юрия Инге есть стихотворение, в котором звучат такие слова: «…И мой великий правнук закончит дело, начатое мной». Мы очень надеемся на это! Я полагаю, что мои дети неплохо знают русскую поэзию, хотя мне всегда кажется, что читают они мало. (Улыбается.) Ну и потом – нельзя забывать о действительно напряжённой школьной программе. Помимо этого мы ещё сознательно нагрузили их специальным обучением в музыкальной школе, чтобы не оставалось времени на безыдейность.
К. К.: Мария Сергеевна, спасибо вам большое за этот разговор! Сегодня я ещёраз смог утвердиться в мысли, что каждый из нас должен продолжать идти избранной дорогой, с какими бы трудностями не пришлось столкнуться. Я бы хотел попросить вас прочесть напоследок стихотворение Елены Вечтомовой.
M. И.-В.: Спасибо, Кирилл! Желаю вам всего самого доброго! Я прочту стихотворение Елены Вечтомовой, в котором она запечатлела себя и Ю. Инге[5]:
И месяц был над головой,
Как в восемнадцать лет.
И автоматчик постовой
Нам усмехнулся вслед.
И через город весь – пешком,
Не замечать мороз,
Смотреть – как порошит снежком,
Как ветер вдруг до слёз…
Не знать, куда с тобой идём,
Увидеть край земли,
Где только мы с тобой вдвоём,
Нева и корабли.
Пусть рассекут прожектора
Клинками облака.
…Нет, это было не вчера,
Не в давние века,
Но в самом деле, но – сейчас,
Для каждого из нас
Такая нежность губ и глаз
Сегодня. В первый раз.
Юрий Инге – 1941 г. Елена Вечтомова – 1955 г.
Кирилл Козлов, поэт, критик, член СП России.
Мария Инге-Вечтомова – внучка поэтов, член СП ГСП
Андрей Романов, поэт.
Николай ШУМАКОВ
Из книги:
«ТРАГИЧЕСКИЙ ГОЛОС ВЕКА»
Антракт
"Ежов, очень скромный, стыдится при разговоре, опускает глаза, а только сел на свое место, за стол, и во все стороны у людей полетели головы". (М. Пришвин. "Дневник", 1937 год).
Низкорослый, тщедушный, он занимал ничтожно мало места в кабинете вождя. Одна лишь часть тени своего властелина. На стуле он сидел, как на скамье подсудимых, чувствуя за собой многочисленные прегрешения, о которых он пока не ведает, но о которых знает товарищ Сталин. Железный нарком в этом кабинете был жалким школяром перед грозным всевидящим учителем. А в народном комиссариате внутренних дел перед ним трепетали, женщины-служащие боялись встретиться с ним взглядом. Умел нагнать страху на друзей и врагов.
Выслушивая его доклад, Сталин медленно расхаживал по кабинету в бесшумных мягких сапогах, попыхивая трубкой и бросая иногда реплики или задавая короткие уточняющие вопросы, свидетельствующие о его всеведении. Пока что Сталин был доволен своим наркомом: послушный, надежный винтик, готовый, не задумываясь, раздавить любого, на кого ему укажешь. Генрих Ягода, засидевшись на месте, начал служить себе, а не народу, поэтому отправится к уклонистам, где теперь главные Бухарин и Рыков. Много мнит о себе Бухарчик – свою "школу" создал, "учеников" воспитал... Некоторой популярности добился... Чего стоит эта популярность? Его публично объявляют врагом народа, а кто заступился? Никто. Все боятся. И должны бояться. Этому учил товарищ Ленин. Чтобы никто из классовых врагов ни на один час не чувствовал в безопасности.
Великий вождь – никто не спорит. Но жизни не знал, сидел в Европе и за книгами. Что книги? Зачем их много читать, от жизни отрываться? Ты людей организуй так, чтобы каждый отвечал головой за порученное дело. Как-то товарищ Ленин секретно посоветовал повесить десяток-другой купцов или там попов, а каждого – премия сто тысяч рублей. Зачем тратить народные деньги? Из страха должны стараться: шаг влево, шаг вправо от генеральной линии, определяемой партией в лице товарища Сталина, – преступный уклон, караемый справедливой смертью. А трудовые деньги надо беречь. И так исполнители имеют все, что надо для жизни, и даже больше. Если за каждого уничтоженного врага платить по сто или даже по десять тысяч, никаких средств не хватит, хоть экспроприируй банки всего мира. Лучше назначить стотысячные премии за выдающиеся произведения советского искусства. Неплохо звучит: "Сталинская премия первой степени". Будут второй и третьей степеней, чтобы отмечать разницу между исключительными достижениями и просто значительными сочинениями. В среде мастеров искусства возникнет здоровое соревнование под руководством партии.
– Товарищ Ежов, вы можете написать симфонию? – неожиданно спросил у наркома.
Ошеломленный несуразным вопросом, тот быстро нашелся, даже со стула привстал в порыве преданности:
– Если партия прикажет, напишу, товарищ Сталин!
– Нэ прикажет. А я вот нэ напишу. И даже Андрей Александрович Жданов нэ напишет. А товарищ Шостакович написал. На композитора долго учить человека надо, Николай Иванович, гораздо дольше, чем на железного наркома.
– Так точно, товарищ Сталин!
– Вы нэ обижаете нашего талантливого композитора?
– Нет, товарищ Сталин, не обижаем, – торопливо ответил Ежов, покрываясь испариной: а вдруг его уже...
– Пошел нэмного нэ туда, – продолжал вождь. – Мы его по-товарищески покритиковали. Молодой. Еще исправится. – И многозначительно заключил: – Нэ всякий друг врага наш враг. Нам талантливые композиторы нужны. Пусть пишут советскую музыку.
– Понимаю, товарищ Сталин.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав