Сергей Крамцов 24 апреля, вторник, утро

Вчерашний день мы взяли на подготовку к выезду и окончательную доработку плана. Может, особого смысла и не было, мы даже изначально собирались двинуть вчера, да Пантелеев словно подбил к такой задержке, выдав разрешение на пользование учебным городком его «подсолнухов». А у меня был великий соблазн заранее отработать вход в здания через окна по лестницам, как мы, собственно говоря, и собирались входить в библиотеку. Чтобы всё по шагам — подъехать, выбить стёкла, приставить лестницы и быстро забраться, страхуя друг друга. А транспорт должен будет сразу отвалить и двигаться в сторону Театрального проезда, где и ждать команды на эвакуацию.

Вроде и сложного ничего в идее не было, а убили часа четыре на это упражнение. Тут и сектора обстрела надо было правильно разобрать, и двигаться таким образом, чтобы друг другу на прицел не попадать, и светозвуковые забрасывать в окна так, чтобы и летели подальше, и обратно на голову не падали. Всё, казалось бы, мелочи, а проблемки на каждом шагу. Ни у кого из нас такого опыта специфического не было, это скорее к СОБРам относится и всяким группам захвата, так что приходилось сочинять на ходу.

Ещё непривычным элементом были мотоциклетные куртки, которые мы натянули на себя. Удобной в повседневном ношении одеждой их назвать сложно, плотные, крепкие, приклад в плечевую защиту упирать неудобно, и оружие непривычно смещается из-за этого, но постепенно приспособились. А без них в здание лезть не надо, всё же защита, и неплохая.

Под конец занятий с проблемами в основном справились, хотя в процессе подготовки Большой даже умудрился столкнуть меня с крыши «садка», хорошо, что снизу песок был, мягко падать. Когда занятия закончили и собирали имущество, чтобы выдвигаться в сторону столовой, к учебным полям подъехал «жигуль-четвёрка» с кузовом, в кабине сидели два мужика, а в кузове лежал теодолит, и за ним — потрепанная «Нива», из которой выбрались двое, причём одного я сразу узнал — олигарх Баранов. Я отпустил всю группу, потребовав оставить мне УАЗ, и пошёл поздороваться.

К моему удивлению, он меня тоже узнал, причём сразу — остановились-то они в паре десятков метров от нас.

— Здорово, боец! — поприветствовал он меня, протягивая руку. — Живой пока? Ну молодец. Как жизнь?

— Да помаленьку, вашими молитвами, — ответил я, пожимая крепкую ладонь. — А вы как здесь?

— Известно как — ножками, — усмехнулся он. — Колёсами, если совсем точным быть. А если конкретно, то в городе житья не стало, ошиблись мы тогда, решив там окопаться. Морфы замучили.

— Их много?

— Много. Не толпы, разумеется, но чтобы раз в час наблюдение не заметило хоть одну такую дрянь поблизости — не бывало. Два человека у нас ещё погибло с тех пор — наблюдатели на балконе. Тварь сумела забраться через крышу соседнего дома и прыгнула сверху. Из троих — один живой.

— Плохо как, — вздохнул я. — А я как раз завтра с рейдом на Кузнецкий Мост собираюсь.

— Аккуратней, — сказал Баранов. — Не думаю, что сразу кинутся, но на людей в городе они охотятся целенаправленно. Нам показалось, что они скопились вокруг нашего дома постепенно, пришли из других мест. В осаду вроде как взяли, охотились вполне целенаправленно. Да и мертвяки в городе совсем поумнели. Видели уже и с палками их, и с камнями, и в засаде сидящих — всяких.

— Серьёзно? — довольно глупо переспросил я.

— Нет, шучу, — буркнул Баранов. — Мне, понимаешь, делать было не хрен сейчас, вот и подумал, что остановлю парня и буду ему юмор шутить.

Каков вопрос, таков и ответ, как говорится. А вообще мы чуток отвыкли от «дел мертвячьих», всё больше в других местах функционировали последнее время, скорее людей опасаясь, нежели мертвяков, вот и отстали от жизни. А Баранов всё это время в самом центре города сидел, имел возможность наблюдать.

— Кстати, спросить хотел… — вдруг вспомнил я. — А здание на Маяковке, напротив памятника — не знаете, что за люди сидят?

— ОМОН, — ответил он. — Ну и с ними МЧС и ещё разные. У них там вроде перевалочной спасательной базы, в городе до сих пор людей находят. Мы с ними всё время на связи были. Если что, можешь у них укрыться, не откажут.

— Ещё живые люди остаются? — поразился я.

— Верно, — кивнул Баранов. — Я бы тоже не поверил, если бы кто сказал. Но даже к нам выходили. Пять человек к нам прорвались, с нами сюда приехали. И ещё двое почти добежали, но их морф убил, прямо у наших на глазах.

— И как они выживали?

— Две компании было, — взялся он рассказывать. — Одни в «свечке» на Новом Арбате застряли, там буфет был, и они в нём закрылись, так что еда и вода у них были. Потом выбрались через окно и сумели открытую машину завести, был у них толковый парень. А потом оказалось, что там бензина на нуле, бак кем-то пробит, но тут нас заметили, как раз до ворот дотянули, тем и спаслись. А вторые, семейная пара, пешком прибежали, они, оказывается, прямо в здании напротив прятались.

— А чем питались? — заинтересовался я.

— Везением, — ответил Баранов. — У них праздник ожидался, годовщина свадьбы, гостей назвали целую толпу, ну и продуктами затарились. А тут всех и накрыло. Гости не пришли, а им почти на месяц запасов хватило. Нас видели, оказывается, да почему-то подходить боялись. Потом мертвецов на улице столько стало, что не сунешься. И только сейчас прорвались.

— А мертвяки и морфы что делали, пока они бежали?

— Морфы как-то их проспали на этот раз, а мертвецы за ними следом ломились. На шум проснулись, похоже, — ответил Баранов.

— А просто шуметь и проснувшихся отстреливать не пробовали? — поинтересовался я.

— Поумнели они, — с лёгкой издевкой ответил собеседник. — Прошлым живёшь. Они сперва смотрят, а уж потом действуют. Мы вот постреливали время от времени, и на выстрелы они шли. А потом перестали — запомнили, что добычи нет.

— А тела своих?

— Всегда оттаскивали за углы. Выбегут, схватят и волокут. В башку на таком расстоянии запросто не попадёшь, а в другое место им без разницы.

— Во как… — поразился я.

— Вот так, — в тон мне ответил Баранов. — По нашим прикидкам, на уровень обезьян они выходят постепенно, так что вы там поаккуратней. А сейчас извини, работать надо, я тут теперь чуть не за главного инженера по всем местным стройкам.

— Спасибо, — ответил я.

На этом мы попрощались, а я пошёл к машине, пребывая в несколько озадаченном состоянии. Не то чтобы я не предполагал такого, тенденция к «поумнению» мертвяков была заметна давно, можно сказать, невооружённым глазом, но чтобы так быстро и так комплексно… Кстати, а хоккейными шлемами мы так и не разжились, хоть и планировали. Это мне при упоминании камней и палок в мёртвых руках вспомнилось, как-то не хочется получить трубой по темечку. А теперь уже и не до шлемов… хотя Пантелеев нам на что? Неужели не сжалится и не выдаст хотя бы четыре шлема, на тех, кто в здание лезет? Остальные, может, и обойдутся, а боевой группе точно не помешает.

Схватившись за рацию, начал вызывать подполковника, но был послан куда подальше до вечера — тот был занят и говорить о моих нуждах не мог. Правда, и я твёрдо решил, что хотя бы четыре шлема выбью, у них точно есть.

Потом ничего не было интересного, обедали да в спортзал скопом ходили, где я под ворочанье железа рассказал обо всех новых угрозах, о каких от Баранова слышал. А уже часам к восьми вечера удалось поговорить с Пантелеевым, который дал команду на склад выдать нам три шлема БШЗ, который «Маска-4» — запомнил, что один выдали раньше. Но если удачно съездим, то я с «Пламени» шлемов с брониками на всю группу стрясу, я только теперь разглядел, что этого добра у них на складе целая куча. А то экономят на нас, понимаешь.

В общем, на этом вчерашний день и закончился. А сегодня с рассветом, уже привычно, мы подъехали к КПП. «Уазик», «буханка» и «садок», всё как и планировали. Все были слегка невыспавшиеся, но сосредоточенные и немного нервные — лезть в мёртвый город было страшновато. Вроде уже и привычно даже в какой-то степени, и всё равно мандраж по полной программе. Да ещё и утро такое — прохладное, тёмное, ветреное, действующее на настроение.

Проверились, досмотрелись и выехали на уже привычный маршрут в сторону города. Из всего интересного, что по пути заметили — оживилось немного движение, к моему большому удивлению. Я полагал, что избежавшие гибели люди замкнутся в своих анклавах, вроде как ощутить безопасность, дух перевести, а получается, что многие уже перевели.

Впервые я ехал не в головном УАЗе, а в «садке», на сиденье рядом с водителем, то есть со Шмелём. Грузовик в этом походе у нас главней всего, поэтому только Мишке его и доверили. А ехать в нём, кстати, мне понравилось, это не в продуваемом всеми ветрами «козлике» — солидно, со всех сторон закрыто, да ещё сзади, за спиной, целый дом, в который теперь проход свободный. Народ там сейчас чай пьёт, разливая его из термоса, прямо на пикник собрались. А Вика даже улеглась на полке, закинув руку за голову. У неё в ногах сидела Маша, машинально поглаживающая полимерное ложе своей «мосинки».

По плавности хода «садок» не сильно отличался от «шишиги», тоже тот ещё прыгун, но всё лучше, чем лёгкий «уазик». И сидеть не в пример удобней, у меня в ГАЗ-66 всегда колени в приборную доску упираются. «Буханка» тоже катила в колонне бодро, мне хорошо было её видно во второе, дополнительное зеркало. Выглядит этот маленький автобус со всеми новыми наворотами грозно и брутально, и ещё мне хорошо была видна Ксения, сидящая в нём справа и опиравшая автомат на кожух двигателя.

В самом городе мародёров не видно, но думаю, что это из-за того, что ещё рано, мы ни свет ни заря выехали. Чуть попозже должны подтянуться, в городе ещё есть что брать. Похоже, что центр и основные торговые точки пощипали, даже почистили, но осталась ещё прорва всего, от магазинов до складов. В разведанное нами при известных обстоятельствах Бирюлёво до сих пор мародёрские команды из «Пламени» каждый день ездят, и конца-краю вывозу всего полезного не предвидится.

Омоновская база на Маяковке продолжала работать, мы увидели, как от неё отъехал белый внедорожник с оранжевой полосой и эмблемами МЧС на дверях, в окне верхнего этажа увидели оборудованную огневую точку с пулемётом, а в соседнем виднелся снайпер. Я глянул на них и попутно осенился некоей идеей, не показавшейся маразматической, особенно после вчерашнего разговора с Барановым.

— Колонна, стой! — скомандовал я. — Внимание по сторонам! — и затем обратился к Мишке: — Шмель, давай малым ходом к стене поближе, поговорить надо.

Скомандовав, перебрался в кунг, сразу откинув вниз лесенку люка и вскарабкавшись по ней. И сразу наткнулся взглядом на направленные на меня сверху стволы. И изобразил им радостно-идиотическую лыбу до ушей.

— Мир вам, люди добрые! — крикнул я.

— И тебе того же, — сдержанно ответил высунувшийся в окно худой мужик в городском камуфляже и разгрузке, на которой сумок с магазинами было больше, чем места под них.

— Я тут с вопросом к вам, — продолжил я беседу. — По рекомендации мужиков, что на Малой Никитской раньше сидели да откочевали оттуда. В курсе?

— Ага, — кивнул тот. — Общались с такими, даже в гости заскакивали. А что хотели?

— У нас тут гуманитарная мародёрка намечается, — сказал я. — Но в стрёмном месте.

— «Гуманитарная» — это какая? — уточнил худой.

— Диски с полезной людям информацией, — добавил я патетики. — Не коммерческая вроде как, а всякая научная полезность.

— Ага, — снова кивнул мужик в окне, вроде даже одобрительно. — И что за место?

— Техническая библиотека на Кузнецком Мосту, точнее, её задворки, Пушечная улица.

Он почесал в затылке и в третий раз выдал своё «ага». Потом спросил:

— И чем помочь можем?

— Мы вроде подготовились… — Я обвёл рукой наш сбившийся в плотную колонну транспорт. — Но мало ли что? Хотим с вами связь наладить, нам сказали, что у вас здесь вроде перевалки спасательной. Так?

— Не совсем, но в общем и целом — верно, — ответил худой. — У нас бэтээр есть, можем подскочить, случись чего. Только скажи, нам с этого чего полезного обломится?

Вопрос меня озадачил, но ответил я честно:

— Не знаю. Техническая библиотека, книжки всякие. Нужно что?

— Не, книжка у меня уже есть, — хохотнул он. — Так как «караул» кричать будешь?

— У нас «сто пятьдесят девятая» есть, — сразу перешёл я к делу. — Свяжемся?

— Богатые, у нас тут «сто седьмая», если бэтээр не учитывать, — усмехнулся омоновец. — А вообще должны, попробую организовать. Кто там у тебя на получении связи?

Связь установили, в общем. «Сто пятьдесят девятая» стояла у нас в «буханке», оборудованной под КШМ, и при ней дежурила Аня, честно принявшая на себя должность радиста-неофита и с обязанностями своими справлявшаяся легко. Вот и сейчас связь появилась сразу.

Признаться, мысль о том, что сестрёнок надо приставить к радиосвязи, пришла мне в голову удачно, теперь есть легальная возможность держать их всё больше в тылу, да ещё обеих в одной машине, под защитой влюблённого до беспамятства в Ксению Пашки. Большой, ещё когда я эту идею ему по секрету высказал, одобрил её со всем пылом и тут же взялся за обучение. Матчасть девушки осваивали, разве что комплекцией для бега с рацией не очень годились, даже спортивная Аня — «сто пятьдесят девятая» не так чтобы лёгкая, это не «Северок». Зато получился отдельный экипаж штабной машины, которому рваться в бой вроде как по должности не положено.

Дальше пошли знакомым по разведывательному выезду маршрутом, медленно, осторожно, почти что крадучись, если это слово к машинам применимо. Продолжало слегка мандражить, пыльный и серый пейзаж вокруг навевал тоску. Казалось, что Москву присыпало пеплом и могильным прахом. Мертвяков ни убавилось, ни прибавилось с прошлого выезда, а ещё на Садовке, как раз перед витриной магазина, из которого мы воровали мотоциклетные куртки, пристроился человеческий морф, обгрызавший длинными и острыми зубами куски гнилого мяса с трупа собаки.

— Стрельнуть? — предложила Маша, увидев его через бойницу в стенке кунга.

— Не надо, — покачал я головой. — Для города особой пользы не будет, а внимание привлечём. И омоновцы рядом, к ним может сунуться.

— У них все окна, кроме бойниц, уже заделаны, дадут — мало не покажется, — высказался Шмель. — Они там давно сидят, как я понимаю, к обороне приготовились.

Дальше снова ехали молча и на подъезде к объекту начали натягивать шлемы, разбирать дробовики — две «Сайги», два «Вепря». Именно их мы планировали за основные стволы при проходе через помещения. Как уже много раз убеждался — в тесноте ружьё посерьёзней автомата будет, да и рикошетов с пробитием перегородок опасаться меньше придётся. Но автоматы тоже брали, складывая приклады и закидывая их за спину, и минимум по шесть магазинов на каждый — мало ли как дело повернётся?

— Проверка связи в группе, — скомандовал я, включая рацию на плече разгрузки.

Связь держалась. И на стационарный «кенвуд» тоже выход был, Аня проверила каждого из нас поочередно. С этой стороны вроде бы тоже прикрылись.

— Готовимся к выходу.

Наша маленькая колонна уже сворачивала с Неглинной на Пушечную, головной «уазик» выдвинулся вперёд, и сидящий за пулемётом Сергеич обшаривал стволом своей «машинки» окна и крыши окружающих домов. «Садок» затормозил, затем начал быстро сдавать задом в длинный проезд между двумя домами. Эхо тарахтящего дизеля отразилось от близко стоящих стен, заметавшись всполошившейся курицей, заставив желудок пугливо сжаться в холодный ком: вот сейчас набегут, шумим — словно на обед приглашаем, в висячий рельс колотим.

Грузовик упёрся мощным силовым бампером в «БМВ», стоящий вдоль стены, с уже почти непрозрачными от пыли стёклами. Заскрежетал металл, машина сдвинулась и поползла назад, упираясь, в свою очередь, в следующую, а та — ещё в одну.

— Стой! Готово! — крикнул я Мишке и затем скомандовал остальным: — Пошли!

— Вижу морфа на крыше здания в конце улицы, — послышался в рации голос Сергеича.

— Контролируй! — откликнулся я, взбираясь по лесенке на крышу кунга.

Хорошо, что люк сделали большой, можно со всей снарягой выбраться. Две штурмовые алюминиевые лесенки лежали по обеим сторонам от него, вытянувшись вдоль крыши. Схватили их, установили, зацепив длиннющими самодельными клювами за подоконник широкого окна, пробив стёкла, осыпавшиеся со звоном, затем схватились за дробовики. Ещё вчера решили, что шума и так достаточно будет, в городе мёртвая тишина, так что есть смысл выбить все стёкла дробью, чтобы уже лезть без проблем, не боясь изрезаться.

Захлопали выстрелы ружей, громкие, как из гаубиц, словно кувалдами ударили по ушам, снова водопадом посыпалось звенящее стекло, но уже через секунду мы с Лёхой вскарабкались наверх лесенок и разом метнули светошумовые гранаты в помещение — некогда высматривать, не схоронилась ли там какая-нибудь тварь.

Грохнуло, сверкнуло, и через секунду мы уже были внутри, встав бок о бок и направив стволы ружей в разные стороны — не зря вчера вход отрабатывали. Но в большой комнате с белыми стенами и двумя рядами офисных столов никого не было.

Следом за нами в неё ввалились Вика с Большим, и они, как и отрабатывали, сноровисто втащили за собой лёгкие лесенки. Не хотелось бы, но могут пригодиться, вдруг придётся самим сваливать через какое-то окно? А их можно ещё и соединить, сделав из двух коротких одну длинную.

— Колонне выдвинуться на рубеж ожидания, — скомандовал я, подразумевая, что делать им тут уже не фиг и пусть катятся на Лубянку, откуда и начнётся их процесс «подвижного ожидания».

«Садок» снизу рыкнул дизелем и выкатился из проулка. Вскоре шум моторов затих. Мы с места не двигались — прислушивались и, главное, принюхивались. Пахло канализацией, спёртым воздухом и совсем немного — мертвечиной, но такой запах могло нести и с улицы, так что не показатель.

— Большой, сигналки, — скомандовал я.

— Ага, — кивнул он, вытаскивая из сумки два изделия хитрой конструкции, состоящих из тонкого нейлонового шнура и палки сигнальной мины СМ, от которой этот шнур и вился.

Энергично взявшись за дело, Большой обмотал шнуром открытые рамы окон, из-за чего мины повисли в центре получившейся паутины, как добыча паука. Зато никто не сможет махнуть снаружи внутрь здания, не сорвав чеку МУВа^[21], и тогда отчаянно засвистит свистулька, встроенная в металлический тубус, а когда свист закончится, а он такой, что мало никому не покажется, слышно издалека, мина отстрелит поочередно штук пятнадцать звёздок. Думаю, что такой сигнал мы услышим в любой части здания, а звёздки, пожалуй, могут и напугать непривычную тварь. Или — нет.

К чему это всё? К тому, что морфов мы уже видели сегодня, а ещё наблюдали, как ловко они умеют лазить по стенам. Как бы такая тварь с улицы следом за нами не махнула.

— Большой, дальше по коридору налево? — спросил я.

— Именно, — кивнул он, прижимая к плечу обрезиненный приклад «Вепря».

— Все готовы?

Оказалось, что все. И мы пошли. Первая же дверь из этой комнаты оказалась заперта. К счастью, прочностью она не отличалась, достаточно было шарахнуть по ней ногой, благо открывалась она наружу. Она грохнула о стену, распахнувшись настежь, а мы дружно вывалились в тёмный коридор, включив фонари и ощетинившись стволами. Мертвяками пахло сильнее, что никому не понравилось, но в самом коридоре было пусто.

— Вика, клин под дверь.

— Есть, — вполне по-уставному ответила она, опускаясь на колено.

Деревянный клинышек, вбитый под закрытую дверь, застопорил её — это наша дополнительная предосторожность от преследования.

— На позиции, — послышался доклад Сергеича по радио. — Обстановка спокойная, угроз не наблюдаем.

— Принял. Ждите.

Связь, кстати, так себе, может и вообще пропасть, потому что экранов и стен хватает. Ладно, надо двигать.

— Лёха, Вика, прикрываете, — тихо сказал я и, вскинув ружьё, пошёл в сторону лестницы, видневшейся в конце коридора.

Самое мерзкое — двери с двух сторон. Мы же в офисе, не где-нибудь, и темнота при этом полная, лишь через пару приоткрытых дверей пучки тусклых лучей вываливаются, рассекая темноту. Ну и наши фонари, что под стволами, забегали лучами по стенам, замельтешили жёлтыми пятнами.

Слушать и нюхать, слушать и нюхать. Даже нюхать больше, «спящего» мертвяка не услышишь, гадину такую. Хотя со своим шумом мы уже должны были их всех разбудить. Но откуда-то всё же пахнет, верно? Мы люди уже опытные, не перепутаем с каким другим дерьмом, на всю жизнь вперёд, сколько бы её ни осталось, нанюхались.

Опять же выбор: пытаться открывать двери, чтобы свет появился, или, наоборот, сразу заклинивать, чтобы оттуда ничего не выскочило? Заранее думали и так ни до чего не додумались, решили, что «по обстановке». А что у нас за обстановка? А хрен её знает. Обстановка как обстановка, темно так, страшновато. Всё время кажется, что на голову что-то свалится, не знаю почему. Дурацкое чувство.

— Давайте по клинышку под закрытые двери, — принял я какое-то решение.

Клиньев мы много запасли, у меня ими целый подсумок для пулемётной «банки» набит, до самого верху. И у остальных примерно столько же. Большой с Викой взялись их забивать, мы с Лёхой замерли, с ружьями, направленными в разные стороны. Стук двух молотков разнёсся далеко по коридору, даванул на нервную систему. Пытаюсь понять при этом — почему стараюсь говорить шёпотом, когда от нас столько грохота? Никак самому себе не могу объяснить, но при этом и нормально разговаривать не получается.

Пока возились с клиньями, я до первой открытой двери дошёл, заглянул в неё аккуратно. Тут чья-то приёмная была, стол секретарский с компьютером стоит, по полу в беспорядке бумаги разбросаны. На стене, на белой водоэмульсионке, след окровавленной ладони, бурый, смазанный. Тут, значит, не всё так просто было… и ковровое покрытие чем-то тёмным пропитано. Как хотите, но уверен — есть мертвяки в здании.

Прошёл в приёмную дальше, попробовал дверь в кабинет начальника — она распахнулась легко и беззвучно. А заглядывать не стал, прикрыл обратно и тоже клин забил. Так спокойней. Зачем голову в каждую дырку совать, если можно эту дырку просто запечатать. Живых в здании точно нет, они бы уже давно на шум среагировали.

Снова закрытые двери, снова клинья. Медленно идём, зато обратно будет легче, всё же угрожающих направлений меньше. А пока вот так, нагибаясь на каждом шагу и всё время оглядываясь. А потом попался первый зомби, как раз в следующей открытой комнате, уставленной офисными столами. Из-за стука молотков по клиньям я его шагов не услышал, и он вывалился почти на меня, когда до этой самой двери оставалось два шага всего — маленький толстенький гнилой человечек с обвисшим лицом и мутным взглядом исподлобья, в рваном костюме, однако даже с галстуком на шее. Он был медленным, даже не «живчиком», и, судя по неизмазанной в крови морде, ему даже подкормиться пока не удавалось.

Он напоролся мордой почти что на ствол «Сайги», и мне осталось только нажать спуск. Грохнуло, сверкнуло, его опрокинуло назад, на стену, по которой он и сполз, пачкая её слизью и какими-то ошмётками из разваленного черепа. Жутко завоняло, словно давно лежавший и хорошо вздувшийся пакет с протухшим мясом вскрыли. Лёха выматерился. Вика изобразила нечто рвотное, схватив себя за горло.

Дошли до лестницы, пошарились лучами по пролётам вверх и вниз, но ничего подозрительного не заметили. Теперь нам пройти ещё этаж, а после него — в полуподвал. Там серверы, там ящики, в которых хранятся оптические диски. И назад, вызывать машины для эвакуации.

Проверил связь, но её уже не было. Не слышно здесь. Гадство, теперь сами по себе. И ничем ведь этим самим себе не поможешь, тут застройка плотная, стены толстые, и машины ближе не разместишь — нет места.

Шаги на лестнице сразу стали гулкими, снова с эхом. Эхо вообще некстати, можно и чьи-то ещё шаги из-за него пропустить. Странно, как много сопутствующих звуков рождает каждый шум в мёртвой тишине. Она и вправду здесь мёртвая — ни единого звука, если замереть, и мертвецами пованивает. Как ещё назовёшь?

Первый этаж, на него с лестницы дверь с замком ведёт. Прямо за ней стоит мёртвая тётка, прислушивается и глазами ворочает. При виде нас не бросается вперёд, что было бы привычно, а довольно шустро отскакивает назад, скрываясь с глаз. Мы замираем, уставив в дверь лучи фонарей. Замерли. Тишина. Ни шагов, ни возни с той стороны.

— Всем стоять, — сказал я, делая осторожный шаг вниз по лестнице.

Если так тихо, то она просто укрылась, но никуда не ушла, я бы услышал. И вонь… кстати, вонь не такая уж и сильная, как будто мертвяк не близко, а вовсе даже далеко. Странно. Это плохо вообще-то, я уже привык по этой самой вони ориентироваться. Топ-топ вниз по ступенькам, луч фонаря на открытой двери, слегка колышется в такт шагам, вверх-вниз, влево-вправо. И где она, зараза такая?

Следом за мной понемногу Лёха спускаться начал. Нарушение приказа, но Лёха толковый, он поодаль, для подстраховки только. Ну и где она? Вот я уже на лестничной площадке, дверь прямо передо мной.

Кинулась мёртвая тварь невероятно быстро, пригнувшись, тенью, вытянув руки с согнутыми крючками пальцами. Выстрелить я успел дважды, мимо и куда-то там по спине вскользь, тоже мимо, в общем, только по ушам себе, как кувалдой. Мёртвые руки вцепились в разгрузку, меня сшибло с ног, бросив на перила, и затем мы с вцепившейся тварью свалились на мраморный пол, шлем громко стукнул краем о полированный камень, висящий на ремне дробовик оказался зажатым между нами. Свет фонарей скрестился на нас, и прямо мне в глаза уставились её буркала, мёртвые и жуткие. И в этот момент я понял, что она грызёт мою руку. Рукав. Рукав мотоциклетной куртки из толстой кожи со вставленным внутри пластиковым щитком. Грызёт, вцепившись в эту руку своими гнилыми ладонями, пальцами с обломанными и вырванными ногтями.

Я не знаю, что я испытал на самом деле — страх, панику или, наоборот, дикий восторг из-за того, что на мне эта непробиваемая и непрокусываемая куртка. Мысль о том, что эта толстая кожа меня спасла, взорвалась в мозгу фейерверком, ярким и праздничным. Эта тварь, успевшая начать изменяться, прокусила бы любую «горку». А я не помню даже, как успел выставить левую руку… но моя правая уже тащила из кобуры рукоятку ПБ.

Краем глаза я увидел, как Лёха одним прыжком перемахнул оставшиеся ступеньки лестницы и в ту же секунду столкнулся с чем-то тёмным, метнувшимся из дверного проёма, выматерился испуганно, что-то с тяжёлым звоном ударило о стену, пробежал Большой, на площадке становилось тесно.

Тварь, навалившаяся на меня, сжимала зубы всё сильнее и сильнее, мертвячья вонь лезла в ноздри, дикие, безумные, мёртвые глаза словно высасывали из меня душу, а вместе с ней и храбрость, её ноги елозили по мне в попытке найти опору, и я никак не мог вытащить пистолет.

Послышался тяжкий удар, тёмное тело, вцепившееся в Лёху, пролетело мимо нас, борющихся на полу, со стуком врезалось в дверь, распахнув её и ввалившись обратно в коридор, что-то металлическое со звоном катилось по полу…

Стрелять мне не пришлось — мёртвую женщину сбило с меня тяжким пинком, она откатилась в сторону, ловко извернувшись и успев вскочить на четвереньки, но в ту же секунду лестничная площадка осветилась вспышкой, грохнуло, и её мозги разбросало по всему полу. А затем ещё три частых выстрела из двух ружей, по второму мертвяку, пытавшемуся подняться с пола. Запах горелого пороха перебил вонь мёртвой плоти, в глазах замельтешило зелёными кругами от вспышек.

— Твою мать, — сказал я, быстро поднимаясь на ноги и наводя «Сайгу» на дверь.

— Серый! — услышал я испуганный голос Вики. — Укусила?

— Хрен там, — ответил я, разглядывая рукав со слегка поцарапанной кожей. — Эту куртку не прогрызёшь.

Спина. Спина тоже так нормально, почти не болит… вообще не болит, а ведь должно было согнуть — меня кинуло позвоночником на торец перил. Но куртка и в этом помогла — была со встроенной защитой позвоночника, на ней с мотоцикла падают, не то что просто с копыт. Ай да мы, сообразили этой полезной одежки натаскать.

— Серый, ты видел? — спросил Лёха.

Голос просто не его, видать, струхнул не хуже меня.

— Чего видел?

— Этот, что вторым кинулся… — запыханно проговорил Лёха. — Он меня вот этим ударил.

Носок его ботинка толкнул лежащую на полу стальную трубу, похожую на ножку от стола, который кто-то не успел собрать, снова со звоном покатившуюся и уткнувшуюся в ногу мёртвой женщины, лежащей на мраморе в странной, перекрученной позе, в которой могут лежать лишь окончательно мёртвые.

— А я тебе ещё когда говорил! — сказал я в ответ, шаря лучом подствольного фонаря по темному коридору. — И камнями кидаются, Баранов не зря предупреждал.

— И быстрый какой, — добавил Лёха. — Большой, а ты в натуре слон дикий. Ты его просто швырнул туда, что ли?

— Не, ногой с ходу дал, — чуть смутился бывший программист. — Вот он и полетел.

Я быстро оглядел дверь из коридора, прикрыл одну створку, потянув её на себя, забил с обратной стороны клином, несколькими сильными ударами. Затем захлопнул вторую.

— А с ней что сделаешь? — скептически спросила Вика, глядя на мои усилия.

— А вот что…

Вытащив из кармана моток нейлонового шнура, я быстро намотал его в несколько витков между ручками, затянул, завязал и обрезал ножом лишнее.

— Пусть рвутся, — сказал. — Зае… устанут пыль глотать. Пошли ниже.

Главное — сейчас себя в руки взять, а то какая-то нервная эйфория накатила после этой атаки, спасся вроде, всё хорошо теперь, всё страшное позади. Это неправильно и неконструктивно, мы сюда только пришли, ещё все радости визита впереди могут оказаться. Мы же не в курсе, какой тут комитет по встрече имеется.

Никогда мы с такими зомби ещё не сталкивались — быстрыми, сильными, да ещё вот трубой по черепу норовят, прямо как из моих же размышлений. И вонь… вонь слабее стала. Мерзкая, как и раньше, гниль с ацетоном пополам, но заметно слабее. А это значит, что они вроде как «устоялись», процесс разложения начинает прекращаться на какой-то стадии, и воняет, скорее всего, то, что осталось на коже. И внутренности — как бошки им разнесли, так снова завоняло.

Снова ступеньки, лучи по стенам, тихое эхо шагов. Пока никого, вот площадка, на ней поворот. Приседаю на колено, Большой встает надо мной, за спиной — сунется кто, ударим из двух стволов, забросаем картечью, если успеем, конечно, но всё тихо. Пусто. Выглядит пустым, на самом деле.

В цокольном этаже коридора нет, есть тамбур, а в нём всего две двери. Одну сразу клином укрепляем, она нам не нужна, да и ведёт всего-навсего в туалет. А вторая как раз туда, куда нам и надо. Она железная, и она не заперта, даже приоткрыта. Я сразу принюхиваюсь. Тянет оттуда мертвечиной, тянет, но так… с ног не сшибает. Но это мы уже проходили, только что, оно теперь по-всякому бывает.

Лёха, не забывая оглядываться назад, туда, куда смотрит Вика, тянет дверь, а мы с Большим одновременно заглядываем внутрь. Ещё один тамбур, точнее даже, небольшой холл, из него три двери, все закрыты. Новенькие такие пластиковые двери, с блестящими поворотными ручками, отражающими зайчики от фонарных лучей. Хорошие, правильные двери, открывающиеся в нашу сторону, то есть подходящие для подсовывания клиньев.

— Нам эта? — спросил я, указывая на дверь слева.

— Она самая, — кивнул Большой.

— Все входим.

Вошли. Тут сразу стрёмный момент случился — нас четверо, три двери с трёх сторон и ещё одна за спиной, куда смотреть, откуда ждать нападения? Лёха с Викой, как и планировали, бросились забивать клинья под «лишние», а мы с Большим, мандража и вздрагивая от каждого удара молотка, ожидая нападения откуда угодно, водили стволами из стороны в сторону. Я даже бормотал про себя: «Быстрее же, быстрее…»

Ничего не случилось вроде бы. Снова на пары разбились, снова мы с Большим пошли вперёд. Последняя комната, самая важная, цель похода. Дверь заперта на ключ, но этого мы ожидали, дверь-то дохлая, вскрыть её — никакой проблемы. Открывайся она внутрь, так можно было бы просто пинком, но она наружу, придётся чуть поковыряться монтировкой, которую несёт с собой Большой. Он за это и взялся, пускай старается, раз такой здоровенный.

Треснуло, хрустнуло, дверь распахнулась, Большой отскочил назад, при этом пол ощутимо дрогнул под его тяжестью. Заглянули. Никого, лучи заметались по шкафам и двум ящикам серверов, стоящим прямо на обычных конторских столах. Маленькая комната, ничего в ней нет толком, только компьютеры, два вертящихся стула и столик с электрочайником в углу, возле него банка растворимого кофе, немытая чашка и заплесневелый бутерброд на полиэтиленовом пакете.

— И что теперь? — спросил я.

— Диски должны быть где-то в том шкафу, жена сказала, — пробормотал Большой, указывая пальцем. — В маркированных бумажных конвертах, их около сотни. А потом я жесткие диски из серваков повытаскиваю, и можем валить отсюда. Давайте рюкзаки, короче, там много всего.

— Ага, ну давай, мы тогда прикрываем, — сказал я ему, снимая с плеч и передавая в руки рюкзак, а затем повторил остальным: — Мы на месте уже, прикрываем.

Ни Вика, ни Лёха ничего не ответили, тоже скидывая в это время свои пустые заплечные мешки, и немного раздвинулись, давая мне место в своём ряду. Теперь нам главное — к Большому никого не подпустить, пока он «вещи пакует».

Тот взялся за дело энергично, слышно было, как загремели металлические ящики шкафа. Один, другой, мечущийся там свет фонарика, редкие, но увесистые матюги, когда под руку попадалось не то, что нужно. Потом снова мат, но уже радостный. Вика, которая матюгов вообще не терпела, поморщилась, но ничего не сказала.

— Серый, есть диски! — сказал Володя. — Сейчас серваками займусь.

— А там не одно и то же? — со скрытой надеждой спросила Вика, которой здесь явно не нравилось и хотелось как можно быстрее смыться.

— Нет, на серваках больше, чем на оптике, — ответил Большой, и я услышал, как загремел корпус компьютера.

За серваки здесь были самые обычные компьютеры, разве что с неожиданно раздувшейся памятью, и вытащить диски спереди, как делается в обычных серверах, было нельзя. Грант, который выделили новому отделу, был совсем небольшим, и передать в его пользование нормальные серверы обещали позже. А теперь, видать, и передавать не станут. Лично мне так кажется.

Ладно, недолго ждать осталось. Главное, чтобы у фонарика жизни хватило. Правда, мы их аж по два взяли, да ещё и обычные фонари имеются, предполагали, что долго придётся в темноте шарахаться.

Жёлтый круг от луча перескочил на висящие на стене часы. Идут, вон секундная стрелка движется. Я бросил взгляд на свои «Джи-шок» — и точно идут, минута в минуту. Всё умерло, а они живые. И будут жить ещё долго, пока батарейка в них не сядет. Странно как-то… Вроде нормально, но странно.

Затем луч перескочил на дверь напротив, крошечный диванчик у стены, затем на дверь слева… Вроде там шум какой-то.

— Лёха… — прошептал я.

— Слышу, — так же шёпотом ответил он.

Уже три луча направились на эту дверь, и едва пятна света наложились друг на друга, с той стороны на неё обрушился тяжёлый удар, такой, что из-под косяка сухая штукатурка посыпалась. Мы разом подскочили от неожиданности, а за шиворот мне словно ведро снега кто вывернул — настолько обдало меня паническим холодом: удар был слишком сильным для обычного мертвяка.

— Это кто там? — испуганно взвизгнула Вика, и я точно знаю, что, если бы крикнул я сам, тональность у меня была бы такой же.

— А разница есть? — ответил вопросом Лёха, отступая задом к двери в серверную и подталкивая в ту же сторону свою девушку.

За дверью послышалось шебуршание, словно кто-то тёрся о неё, затем на филёнку обрушился второй удар, такой, что она заметно выгнулась, а дверь, если бы не клин под ней, распахнулась бы настежь.

— Уходим? — испуганным голосом спросил суетящийся и чем-то громыхающий в серверной Большой.

— Хрена пухлого! — крикнул я. — Не для того сюда лезли. Работай!

— Я мигом!

— Ты не суетись, а то в болтики отвёрткой не попадёшь, — прокомментировал Лёха, сам чуть не подпрыгивающий на месте.

Снова сотряслась дверь, в ней что-то нехорошо захрустело. Надо что-то делать, или вскоре то, что за дверью сидит… а что там сидит, догадаться совсем не сложно, окажется в холле, и придётся с ним разбираться с дистанции три метра, и шансов у нас будет… не так чтобы много.

— Вика, дверь на лестницу держи! — крикнул я. — Лёха, за мной давай.

Подскочив к двери, я подставил под неё снизу ботинок и надавил изо всех сил руками. Лёхе подсказывать не надо было, он сам сообразил, нагнувшись и открыв сумку с клиньями. Пусть хоть так, хоть что-то дополнительное держит дверь, каждая секунда на счету… Дольше продержимся — меньше порвут.

То, что ломилось в дверь, затихло на какой-то момент, когда Лёха заколотил самодельной киянкой по забиваемому клину, насторожилось, видать. Но затем снова послышалась возня, полотно двери даже чуть отогнулось после того, как это нечто навалилось на неё, а затем на тонкий белый пластик филёнки посыпались равномерные удары, словно кто-то, стоящий с той стороны, колотил по ней руками поочередно, но в каждом кулаке при этом было зажато по пудовой гире. Сыпалась штукатурка, треснул дверной замок, потом вдруг его рукоятка вывалилась с нашей стороны, глухо стукнув о ковровое покрытие пола.

— Может, через дверь пальнуть? — растерянно спросила Вика, обернувшись и приподнимая ружьё.

— Не вздумай! — перепугался я. — Пластик сломается и оно сюда вылезет! Жди!

В ударах по двери случилась пауза, а затем на филёнку снова обрушился удар, такой, что у меня ладони высушило, а по самой филёнке прошла вертикальная трещина.

— Большой, ты ещё долго? — перепуганно заорал Лёха.

— Почти закончил!

Из серверной послышался удар, явно от падения системного блока на пол, сопровождаемый густой матерщиной нашего технического специалиста. А дверь снова сотрясло, с хрустом сломался замок. Полотно немного подалось вперёд, упираясь теперь только в клинья, которые поползли по ковролину, собирая его в морщины.

— Ай-ай-ай! — перепугался Лёха и начал заколачивать под дверь ещё один клин.

— Большой! Скоро? — не выдержав, заорал уже я сам.

— Всё! — как отпускающий грехи глас с небес донеслось желанное слово из серверной, и в дверях появилась неясная фигура с исходящим от неё лучом фонаря, судорожно метавшимся по стенам — это Большой что-то запихивал к себе в рюкзак.

— Лёха, ещё клинышек — и валим.

— Ага, — кивнул Лёха, запихивая под дверь очередную деревяшку.

Двойной выстрел, раздавшийся у нас за спиной, напугал больше, чем удары но двери. Обернувшись, я увидел тело, валяющееся в какой-то нелепой позе на лестничной площадке, и мертвяка, споткнувшегося об него и упавшего на четвереньки. Снова вперегонки загрохотали дробовики, словно молотками выбивая остатки способности слышать из барабанных перепонок. Я видел, как картечь выбивала клочья не пойми чего из зомби, который как-то вдруг осел, сунувшись мордой в пол, и замер, а из-под его головы вытекала слизистая лужа, блестящая в свете фонарей.

— Пошли! — крикнул Лёха, вскакивая. — Хватай мешки!

Тварь за дверью словно поняла его фразу, и многострадальный прямоугольный кусок пластика, бывший нашей единственной защитой, содрогнулся так, что уже из него самого осколки полетели, а филёнка одним краем вышла из рамы.

Следующая дверь открывалась наружу, но забить под неё клин возможным не представлялось — она плотно, как и подобает железной двери, входила в раму. И не запрёшь без ключей, разве что захлопнуть можно, но тогда она и откроется поворотом ручки.

Пока мы с матерщиной и шипением пытались поудобней пристроить ставшие тяжёлыми рюкзаки на спине, на площадке пролётом выше показался ещё один зомби — быстрый, резкий, одетый в одни грязные и пропитанные кровью джинсы мужик с искусанными руками и мордой, то ли объеденной, то ли покрытой до самых глаз коркой запёкшейся крови — отсюда даже не разобрать было. На площадку он соскочил одним прыжком, но там остановился, затормозившись руками о стенку, разворачиваясь, и в этот момент по нему ударили из всех стволов, почти начисто обезглавив, а его гнилые мозги разлетелись по всей белой стене за ним чёрным пятном, превращающимся в бурое и мерзкое, когда на него падал свет фонарей.

— Прорвало где-то! — крикнул Лёха. — Валить отсюда надо!

— Где, где, они тут небось и были, прямо в здании! — крикнул я, рванув по ступенькам.

За захлопнутой железной дверью загрохотало, похоже, что её пластиковый аналог не выдержал нагрузки и окончательно разрушился, выпустив ломившуюся в него тварь дальше. А затем уже на железную обрушился тяжкий удар, такой, что она загудела, а мы припустили по лестнице ещё быстрее.

Дальше всё было очень суетливо — мы бежали по лестнице вверх, соблюдая самое минимальное подобие порядка. На первом этаже дверь, прихваченная шнуром, раскачивалась, а в щель между створками проталкивались чьи-то грязные пальцы, много пальцев, от самого низа и до самого верха, и было похоже, что мой хлипкий импровизированный замок долго не проживёт.

Выше, ещё этаж. Снова зомби пролетом выше, машет рукой, и что-то тяжёлое, глухо стукнувшись, отлетает от моего шлема, а я теряю равновесие и чуть не падаю с лестницы, спасибо, что Большой удержал. На холодное оружие перешли, твари!

Снова заполошная пальба из дробовиков, визгливый рикошет картечин от железных балясин, вспышки, суета, круги в глазах и почти полная уже глухота, полный отказ мучительно болящих ушей воспринимать звуки, которые идут теперь прямо через очаг жгучей боли — в мозг.

Пока трясу головой, остальные валят ещё одного мертвяка, я вижу, как суетливо и дёргано меняет магазин Большой, не попадая его горловиной в приёмное окно и матерясь, затем мы снова бежим наверх, при этом я умудряюсь поскользнуться на лестнице и небольно удариться о мраморную ступень закрытым коленом, и больно, до шипения сквозь сжатые зубы — открытой голенью. А мог бы и мотоциклетные наколенники надеть, там голень тоже в защите!

В коридоре второго этажа, через который мы влезли в здание, полно мертвяков. Они ещё далеко, в дальнем от нас конце, и впереди этой толпы не «живчики», к счастью нашему, а обычные, переваливающиеся на ходу твари, ещё не проснувшиеся толком, но это всё равно ни разу не радостно. А ещё хуже то, что Большой заорал: «Сверху!» — и открыл пальбу, с третьего этажа тоже шли зомби, и немало.

— Лёха, клин! — крикнул я и частой стрельбой опорожнил магазин дробовика в надвигающуюся волну мертвяков, норовя вести красную точку коллиматорного прицела прямо по перекошенным, оскаленным мордам.

На пятнадцати примерно метрах рой картечин своё дело совершил — завалил передних на идущих следом, создав затор. И, заметив мой маневр, его повторила Вика, тоже высадив подряд не меньше пяти патронов. На этом мы лишились слуха окончательно, и я даже не услышал, как Лёха сумел выбить из-под двери забитый нами клин, и лишь когда пятно дневного света упало в коридор, я понял, что вход открыт.

Внутрь вломились бегом, почти толкаясь, и я краем глаза успел отметить, что наша «сигнализация» цела, никто не пролез в комнату через окно. Спасены?

Дверь захлопнулась, и я споро взялся обматывать её ручку очередным обрезком нейлоновой верёвки, а Большой тащил по ковролину увесистый офисный стол.

— Ближе! — заорал я в испуге, когда по двери вдруг застучали, а рукоятка попыталась повернуться.

Стол с грохотом упал набок, вплотную к стене, а я, натягивая изо всех сил верёвку и молясь, чтобы рукоятка стояла на месте крепко, а не была привинчена за стакан кое-как, принялся судорожно мотать узлы. А как ещё прикажете запирать дверь, открывающуюся наружу? Это из коридора хорошо: забил клин — и порядок.

— Серый, откликнись! Серый, откликнись!

Только завязав последний узел, я обратил наконец внимание на то, что Вика в который уже раз повторяет эту фразу. Сначала я не понял, о чём она вообще, но потом сообразил — голос Ани вызывает меня по радио, мы снова в зоне устойчивого приёма.

— Серый на приёме!

— Серый, мы вас эвакуировать сейчас не можем!

Голос у Ани был не то чтобы спокойный, скорее даже по интонации ближе к панике.

— Это почему?

Дверь затряслась сильнее, теперь по ней колотило уже множество рук. Но наш верёвочный замок пока как-то держался, хоть оптимизма и не внушал — долго такое не продержится.

— Нам в вашем направлении не прорваться! Ты видел, что на улицах творится?

У окна я оказался одним прыжком. Раздвинув верёвки «сигнализации», высунулся наружу — и остолбенел. Узкий проход между домами был забит ожившими мертвецами полностью. Пусть и не плечом к плечу, но плотно, даже «садок» забуксует, если попробует прорываться с ходу. А что дальше делается? Пока не видно.

— Будь на связи! — сказал я в рацию. — Как у вас обстановка?

— У нас нормально, но видим толпу мертвяков с вашего направления. Стрелять бесполезно, туда если только танком, — послышался голос Сергеича. — На машинах не прорвёмся.

— На рожон пока не лезьте, дайте сориентироваться, — скомандовал я.

— Принял.

Что-то стекает по шее. Приложил руку — кровь из уха. Гадство, я и слышу-то с трудом сейчас, а болят уши так, словно я на сто метров нырял. У Вики тоже кровавая струйка на щеке, кстати.

Я обернулся к нашим, стоящим с озабоченными лицами: сеанс связи слышали все и выводы тоже должны были сделать. Вывод же о том, что у нас большие проблемы, напрашивался л сам собой, без всяких подсказок.

— Чего встали? Лёха, Большой, хватайте столы со шкафами и складывайте у двери, как в «Тетрисе», одно в другое, чтобы всё цеплялось и тупому враз не разобрать было.

Они даже не ответили ничего, а сразу вцепились за ближайший стол. В комнате таких шесть, да ещё три шкафа. И стулья, каких с десяток, можно в эту же кучу затолкать, чтобы зацепить там всё наглухо. И тогда, по идее, к нам даже морф не прорвётся — поди сдвинь это всё, учитывая, что в образовавшуюся щель ещё и пальнуть можем. Нет, нас так просто не возьмёшь, а паника, в которую я было впал при виде атакующей нас толпы зомби, уже уходит, растворяется, так сказать, в конструктивном подходе… Не дадимся.

Пока за спиной гремели мебелью, а Вика, закусив губу, с напряжённым лицом следила за дверью, держа её на прицеле ружья, я снимал «сигнализацию». Точнее, даже не снимал, а резал, некогда было время терять. И через минуту сумел высунуться в окно по пояс, чтобы суметь выглянуть в Пушечную улицу и разочарованно выругаться — прорываться в ту сторону было бесполезно, там были десятки мертвяков, и это ещё в поле зрения.

У них я, кстати, вызвал заметное оживление — на меня уста вились десятки пустых мёртвых глаз на перекошенных мёртвых харях, и я всей кожей ощутил их аппетит. Поэтому показал и средний палец и спрятался в окне.

— Серый, что там? — крикнула Вика.

— Там абзац, — очень честно ответил я. — К нам не прорваться, только если танком или БАТом, на худой конец.

Второе окно я распутывать не стал, нам и одного хватит чтобы в него выглядывать, тем более что вылезать в него нам точно не придётся. По крайней мере, до тех пор, пока массовый выступления зомби на улице не прекратятся.

— Аня, Аня, как принимаешь? — снова запросил я.

— Аня на приёме, — послышался голос девушки.

Надо бы человеческими позывными обзавестись в будущем, что мы всё по именам до сих пор? Но спросил я совсем о другом.

— Вы где находитесь?

— В Театральном проезде.

— Откуда толпа начинается?

— От самого угла, — ответила Аня. — Как демонстрация у них или народные гулянья. Мы пытались их отвлекать, но за машинами они гоняться не хотят. Несколько пошло в нашу сторону, мы их отстреляли, но остальная масса даже прячется.

— Званый ужин у них, — буркнул я в ответ. — Типа приём планируется, по крайней мере. Отвлечь не пробовали? Может быть, за вами потянутся, а вы круг сделаете по району — и за нами?

— Только самые крайние идут, остальные внимания не обращают. Машины их не привлекают, сам знаешь.

Это верно, знаю. У мертвяков остатков ума хватает, чтобы за машинами не гоняться.

— В общем, не дёргайтесь пока, оставайтесь в зоне уверенного приёма, — сказал я. — Мы пока в безопасности, думать будем. Ждите.

Надеюсь, что баррикада нас всё же прикрыть сумеет, никакого зомбо-слона или некро-бульдозера в коридоре нет. А значит, есть время на размышления, только на быстрые, правда.

Откуда их всё же столько налезло? Хотя… откуда, откуда… Здесь и были, в здании. В этом и соседних. Куда они могли ещё все с улиц деться? Центр Москвы был раньше забит ими, а потом что, не испарились же? Вот и прячутся — еды нет, стимула по улицам шляться нет, ну и попрятались по тёмным местам. А мы тут шум, грохот и всякую стрельбу устроили, перебудили весь район, они и вышли погулять. И самое мерзкое — мы не поняли, что и в этом здании их тоже хватает, просто выше первого этажа они наверняка не поднимались — зачем? А мы нашумели, проскочили в подвал, где «босс уровня» пристроился, а всю эту мёртвую кодлу даже не заметили, просто дверь к ним заперли.

Хорошо, что заперли, кстати, пусть и на верёвочку, а то они бы нас в подвале и заблокировали. Пожизненно уже, судя по всему, то есть очень ненадолго. А так им пришлось по дальней лестнице обходить.

— Как-то со светозвуком прорываться? — спросил запыхавшийся после возни с мебелью Лёха, подходя ко мне и тоже выглядывая в окно.

— И куда это всё бросать? — хмыкнул я скептически. — Толпа на всю Пушечную — и так до Театрального, что по Неглинке, что по Рождественке.

— Другие идеи есть?

— Пока нет. Но будут, — уверенно ответил я.

Идеи будут, обязательно. Только вот качество идей не гарантирую, могут и дурацкие случиться за полным отсутствием умных. Умных не завезли, и придётся пользовать, какие остались.

Но пока можно думать. Оружие есть, дверь завалена, до окна высоко, связь с транспортом имеется, а у них — с омоновским опорным пунктом. Стоп. А у омоновцев БТР. И что толку? Лезть на нём в этот переулок? Там весь первый этаж мертвяками забит, и никаких решёток на окнах. Начнём спускаться — нас прямо с брони стащат, и то если сам бронетранспортёр не застрянет в толпах мертвяков. Вывод? Вывод простой — лобовая атака и здесь не впрок, надо хитрее.

В дверь стучали и ломились всё сильнее, щёлкнул замок — какой-то мертвяк всё же догадался повернуть ручку, но пока даже моя верёвочка держала, до баррикады дело не дошло.

Хорошо, БТР до нас добраться сможет так или иначе, это больше тринадцати тонн всякого железа на восьми больших колёсах, прорвётся… Но вот куда ему прорываться всеми своими тоннами и колёсами? Откуда нас снять можно?

— Серый, ну придумал что-нибудь? — тихо подныла Вика, хоть и явно в шутку, но так… подпрыгивая на месте от волнения.

Меня и самого потряхивает от адреналинового потопа, который я заполучил после нашей пробежки по лестнице, да и остальные не лучше выглядят, вон Большой сопит, потеет и на месте перетаптывается, и у Лёхи глаза по семь копеек.

— Так, уважаемые, нам бы по-хорошему на крышу надо попасть, — сказал я, окинув взглядом своё воинство.

Воинство посмотрело на меня внимательными и даже сочувственными взглядами, понимая, что я умом тронулся.

— Причём независимо от того, что мы придумаем дальше. Оттуда видно далеко, дома примыкают один к другому, так что сможем через весь квартал перебираться, куда нам нужно будет.

— Это хорошо, когда перебираться можно, — осторожно сказал Лёха. — А вот с теми, что в коридоре собрались, как поступим? Попросим их раздвинуться и дать пройти? Или какие другие предложения последуют? Кстати, мы с той заразой, что в дверь в подвале ломилась, тоже забыли договориться о свободном проходе. Сходим побазарим?

— Лестницы нам на что, а? — спросил я его. — Длину как считали? Чтобы можно было с этажа на этаж забираться, по окнам. Их ещё штурмовыми называют, слыхал? На хрена их вообще придумали?

Лёха явно озадачился. Но спорить не стал, а просто кивнул.

— Рюкзаки на пол, Вика, следи за дверью, Лёха, Большой, помогать будете. Страхуйте пока.

Перемотали страховочным концом меня быстро. Для начала надо глянуть, что там у нас с выходом на крышу, сможем ли мы вообще зацепить туда лестницу. Если там всё так же, как и в здании напротив, то выбраться реально. Корпуса эти довольно новые, крыши у них плоские, в былые времена на этом самом месте просторный двор был, который уже затем превратили в лабиринт каких-то ущелий, застроив чуть ли не каждый метр.

Страховой конец зацепили за трубу отопления, Большой взялся его понемногу стравливать, Лёха стоял с лесенкой наготове, готовясь подать её мне в окно. Постепенно откидываясь назад, я старался не смотреть вниз, где бесновалась толпа зомби, заподозривших, что им решили спустить завтрак на верёвочке, и заранее пришедших в ажитацию. Очень паскудное это зрелище.

Окно на третьем этаже было закрыто, никакого движения за ним не видно. Как цеплять лестницу? Выбивать стекло «клювом»? Отличная идея, только непонятно, как мне удастся размахнуться — тут самому дай бог не свалиться, да ещё и лестницу не потерять хорошо, у нас их всего две, и делали их долго. Опять стрелять придётся.

Стоп! Стрелок, блин. Я же ногами на подоконнике стою, а он покатый. И тот, что сверху, должен быть таким же. И что это означает? А то, что если я стрельну, и всё выбитое стекло полетит вниз, прямо мне на ноги. Хорошо, если вовсе не отрежет их, но то, что мне после этого только на носилках бегать придётся, и так всю жизнь — даже гадать не надо. Нельзя стрелять, нельзя.

— Тащи меня обратно!

Меня вдёрнули в окно так энергично, что я чуть не сверзился с подоконника на пол, еле устоял на ногах, покрутив лишь пальцем у виска. А потом сказал:

— Лестницу упираем в подоконник и дёргаем за шнур. Тогда должны стекла побиться наверху. Потом полезу.

— Один? — удивился Лёха.

— А как ещё? Две лестницы нам не поставить.

В общем, сработало. Резиновые опорные башмаки норовили соскользнуть, но Большой придержал их руками, а мы с Лёхой что было дури дёрнули за шнур, привязанный к ступеньке. Лесенка словно напружинилась и саданула откинутым «клювом» по окну верхнего этажа. И мимо нас пролетел настоящий обвал стекла, только мне с той стороны и не хватало оказаться. Снизу зазвенело, заметалось эхо. Я выглянул — лестница встала вертикально, значит, крюк прошёл через оба стекла, до конца. Теперь бы только не свалиться, пока я на неё забираться буду.

Глянул вниз и заржал злорадно — один из мертвяков пытался вырвать у себя из плеча длинный и острый кусок стекла, при этом он резал пальцы и странно дёргался.

— Схавал? — крикнул я ему и полез на подоконник.

Забрался, но вот пока по самой лесенке карабкался — страху натерпелся. Лестница упругая, под ногами проседает и как-то жутковато поскрипывает, что за окном, к которому я лезу, мне не видно, зато под ногами собралась уже такая толпа мертвяков, что между ними кошка не проскочит, и все руки тянут. И воняют. Это другие воняли слабее, или их самих было меньше, а вся эта кодла смердит так, что ком в горле застревает.

Лёха не удержался, терпения не хватило — вылез на подоконник и выглядывает, то вниз, то вверх, и чувствуется, что ни одно из доступных направлений движения ему не нравится.

Подоконник всё ближе. Видны осколки стекла с острыми краями, в самой раме тоже такие торчат ножами, добивать придётся, иначе располосует. Вот уже и край подоконника, пока никто на меня не бросается, и тихо с той стороны. Заглянул через край аккуратно — с той стороны такая же по размерам комната, как та, из которой я только что выбрался. И дверь в неё приоткрыта, но внутри — никого.

— Че там? — спросил Лёха, облизнув пересохшие от волнения губы.

— Пусто.

Чем бить? А фонариком, что на поясе висит. Он длинный, крепкий, как дубинка. Им даже череп кому-то можно проломить, буде нужда придёт в таком действии. Вот им мы стёклышки-то и посшибаем… вот так…

На шум и звон никто в комнату не забежал, всё было тихо. Вообще-то этот этаж нам не слишком нужен, нам выше надо, но лучше бы не рисковать.

Вскарабкался в комнату, протиснувшись в раму, пыхтя и потея от страха, вскинул «Сайгу», наведя на приоткрытую дверь. Пусто, пока никого… А в замке ключик торчит. Вот это подарок! Первый за сегодня!

Я одним прыжком подскочил к двери, захлопнул, повернул плоскую головку ключа на два оборота. Пусть это не стальная дверь, но тупые мертвяки, случись таким за дверью стоять, враз не откроют. Но пока даже тихо с той стороны, а вот снизу слышно, как там уже в баррикаду ломятся. Но паники нет, Вика с Большим помалкивают, мертвякам до успеха далеко, видать.

Следом за мной в окно впихнулся Лёха, сразу перегнулся наружу, подхватил вторую лесенку, которую ему подали снизу. Нам тут задерживаться не с руки, нам на крышу надо. Уже привычно установили её на подоконник, захлестнули верёвочной петлей третью снизу ступеньку, напряглись… Бить пришлось аж три раза. Первый удар «клюва» стекло выдержало, а затем мы каждым ударом выбивали по одному слою. Снова летящие вниз осколки, звон, грохот, суета среди скопившихся снизу мертвяков.

— Вика, как там у вас? — спросил я.

— Дверь открыли, но баррикада даже не шевелится, на совесть завалили, — послышался ответ из рации.

Это хорошо, что не шевелится, значит, у нас время есть пока. Ладно, выше надо, выше, не задерживаться здесь.

Первым снова я полез, моя идея, мне за неё и отвечать, Лёха лишь за верёвку подтягивал лесенку, чтобы она не болталась. Снова не удержался, бросил взгляд вниз, и чуть не поплохело от этого — представилось, как сорвался и полетел прямо на протянутые ко мне гниющие руки и мёртвые лица с оскаленными зубами, перемазанные запёкшейся человеческой кровью. Нет, если ад есть, то выглядит он именно так, и никак иначе.

Снова фонарик из петли, им как дубинкой — по осколкам. В комнате никого, и она маленькая совсем, разделили перегородкой большую, эта совсем клетушка. В какой-то конторе архивом была — маленький стол у самого окна, стул и вдоль всей стены металлические шкафы. Дверь закрыта.

Протиснулся через раму внутрь, побежал к двери уже привычно. Открыта. И ключа нет. В коридор выглянул, посветил и шарахнулся обратно — в нескольких шагах от входа в комнату мертвяк с пола поднимался, грязный, драный, вонючий. Но один, других я не увидел.

Схватился за «Сайгу» было, но спохватился в последний момент. Не нашумелся ещё? Нужны дополнительные гости? Но и этого просто так в коридоре оставлять неохота. На этаже пока тихо, а вдруг они как-нибудь звать друг друга научились? И скоро здесь толпа соберётся, будет тоже в дверь рваться, а нам задержаться в этой комнате надо.

Выдернул из кобуры ПБ, быстро накрутил, затянув сухарь, толстую трубу глушителя. Вспомнил, что у нас ещё и бесшумное оружие имеется. Открыл дверь, вскинул пистолет двумя руками и отступил назад. И не ошибся, мертвец повёл себя предсказуемо — пошёл ко мне. И когда эта отвратная тварь появилась в дверном проёме, я ему даже обернуться ко мне не дал, выстрелил прямо в висок. Хлопнуло негромко, даже отдача была несильной, а в бледной пятнистой коже появилась дыра, и тело завалилось вперёд, сначала осев на колени, а потом с маху, с глухим стуком, ткнувшись лицом в ламинатный паркет. И гильза со звоном покатилась.

Никого больше? Снова выглянул за дверь — точно, никого. Надо только этого от двери оттащить. Тут мне уже Лёха помог, прикрыл, пока я руками в перчатках старался ухватить труп за ботинки — больше всего боялся к его коже прикоснуться, прямо до дрожи зябкой от отвращения. Заскользило тело по ламинату легко, а затем мы начали двигать шкафы, заваливая дверь изнутри. К удаче нашей, казалось бы совсем отвернувшейся от нас в это утро, здесь дверь поставили не так, как на нижних этажах — эта внутрь открывалась, и поставленные с перекосом железные шкафы заблокировали её сразу насмерть, если двигать, то только техникой.

Удары по сооружённой нами баррикаде продолжали доноситься снизу, их через окно было слышно хорошо, но Большой с Викой отнеслись к ним спокойно, видать, угрозы всё ещё не было. Подали рюкзаки поочередно, и мы втащили их в нашу каморку верёвочной петлей, затем к нам полезла Вика, причём лезла уже нормально, со страховкой — репшнуром, завязанным по всем правилам скалолазной науки, а мы постепенно выбирали слабину. Она добралась до этажа внизу, ловко по подоконнику перескочила на следующую лестницу, и вскоре Лёха за руку втащил её к нам.

Большой тоже добрался без проблем, и следом за ним втащили лестницу на верёвке. Я снова бросил взгляд на крышу дома напротив, до которой всего несколько метров было — дом был копией того, по которому карабкались мы. Не уверен, что «клюв» найдёт за что зацепиться, может заскользить, если лесенка расшатается. Надо будет её держать, причём так, чтобы ещё обратный уклон ей не придать — нужна возможность освободить хотя бы одну руку для оружия, случись чего.

Думали недолго — вытащили её наружу, зацепили — вроде не скользит, по крайней мере. Лёха изо всей силы натянул верёвку, а Большой, напротив, упёрся руками в нижнюю ступеньку, чуть отжимая её от стены, вместе со мной, потому что полез, разумеется, я, хоть и страшно было — как-то всё ненадёжно выглядело.

К радости моей и неимоверному облегчению, крыша оказалась пустой. Грязной, пыльной, продуваемой ветром, но — пустой. Совсем. А в трёх метрах от лесенки какая-то железяка торчала, за которую очень удачно удалось зацепить верёвку, закрепившую лесенку, для вящей надёжности.

Последний рывок занял минут десять — пока рюкзаки, пока страховку на каждом закрепили, пока я сам себя, как страхующий, «закрепил на местности» — время на всё ушло. И Аня начала снова вопросы задавать, умаялись они там молчанием:

— Серый, ну что у вас, а?

— Почти на крыше, не отвлекай, — буркнул я. — А вообще, лучше связь с ОМОНом установите, поболтайте насчёт помощи.

— Ты нас за кого принимаешь? — чуть возмутилась она. — Как вы со связи пропали, мы сразу с ними связались.

— И что? — задал я самый важный на настоящий момент вопрос.

— Рожу они скривили, но обещали подогнать броню, ждут только отмашки и подтверждения маршрута.

— Тогда ещё чуток пусть подождут, нам тут осмотреться надо, — ответил я. — Надо, чтобы мы их ждали, а не они нас, а то мертвечины набежит.

Куда ломиться, я уже заранее прикинул — к углу Неглинки и Кузнецкого Моста, к трёхэтажному дому, в котором трактир «Ёлки-Палки» разместился. Но туда ещё добраться надо, так что лучше подождать с отмашкой. А вообще омоновцам спасибо, не бросили в беде, не послали куда подальше, сославшись на то, что мы в самое пекло по своей собственной дури полезли, не по чьей-то ещё, не предложили самим расхлебывать свои проблемы.

Когда вторая лестница была затащена на крышу, вздоха облегчения сдержать не смог. Тут нас уже так просто не возьмёшь — выходов сюда мало, да их ещё и знать надо, это не для гнилых зомбячьих мозгов. Да и заперты такие выходы чаще всего, так что пока мы в безопасности.

— Куда дальше? — спросил я, ни к кому конкретно не адресовываясь.

— А что, выбор есть? — спросил Лёха.

— Можно на крышу библиотеки забраться и оттуда на «Ёлки-Палки» спуститься, а можно по большому кругу идти, по часовой стрелке, — прикинул я варианты.

— Через библиотеку надо, — сказала Вика. — Там тупик, если мертвяки снизу заметят, куда мы движемся, то не сообразят снаружи весь квартал обойти. А если пойдём по кругу, то всех за собой поведём, как крыс дудочкой. И чего тогда на крышу лезть было?

— Верно мыслит, — поддержал её Большой, натягивая рюкзак.

— Согласен, — сказал Лёха.

— Ну, раз все здесь такие согласные, то так и пойдём, — согласился я, прикинув, что длины лестниц нам должно хватить, чтобы туда забраться. — Давайте, верёвки снимаем с лестниц, рюкзаки на горбы — и вперёд.

Дата добавления: 2015-11-30