Читайте также:
|
Февраль в Салинасе обычно бывает сырой, промозглый, печальный. Об эту пору идут самые сильные и самые затяжные дожди, и река если поднимается, то поднимается как раз об эту пору. В феврале 1915 – го в Салинасе было полно воды.
Траски хорошо устроились в городке. Отбросив свои заумные бредни о книжкой лавке, Ли тоже обосновался здесь, в доме рядом с пекарней Рейно. На ферме он держал свои пожитки в бауле и сумках, потому что жил как на перекладных, постоянно собираясь куда-то уехать. Здесь же в первый раз за всю свою жизнь он свил себе собственное удобное и прочное гнездо.
Ли выбрал большую спальную комнату, расположенную у самой входной двери. Раньше он не тратил ни одного лишнего цента, потому что откладывал деньги на книжную лавку. Теперь он залез в сбережения, купил узкую жесткую кровать и письменный стол, заказал полки и расставил на них книги, приобрел пушистый ковер, а по стенам развесил гравюры. Неизвестно где раздобыл какую-то необыкновенную лампу и к ней удобное кресло с откидывающейся спинкой и съемными подушками. Под конец он даже потратился на пишущую машинку и начал учиться печатать.
Покончив со спартанским образом жизни, Ли принялся обновлять хозяйство Трасков, причем без всякого сопротивления со стороны Адама. В доме появилось электричество, газовая плита, телефон. Он без зазрения совести сорил чужими деньгами – новая мебель, ковры, газовый кипятильник, большой ледник. За короткое время дом Трасков стал едва ли не самым комфортабельным в Салинасе. Ли оправдывался перед Адамом:
– У вас куча денег. Зачем же отказывать себе в удовольствии?
– А я и не возражаю, – отвечал тот. – Только мне и самому хочется что-нибудь купить. Только не знаю, что.
– Почему бы не сходить в музыкальный магазин к Логану и не прицениться к граммофону?
– А что, схожу, – согласился Адам и приобрел виктролу фирмы «Виктор», высоченное, похожее на готический собор устройство, а потом частенько захаживал к Логану приобрести новые пластинки.
Век быстро подрастал и выталкивал Адама из его скорлупы. Он подписался на «Атлантический ежемесячник»и «Национальный географический журнал», вступил в местную масонскую ложу и всерьез подумывал о клубе «Сохатых». Новый ледник целиком завладел его воображением. Он купил книжку по холодильному делу и принялся штудировать ее.
Попросту говоря, Адам испытывал потребность занять себя. Он опоминался от долгого сна и жаждал деятельности.
– Займусь-ка я, пожалуй, бизнесом, – сказал он однажды Ли.
– С какой стати? У вас есть на что жить.
– Но мне хочется что-нибудь делать.
– Ну, тогда другое дело. А что именно делать – знаете? Не думаю, что из вас получится хороший бизнесмен.
– Почему?
– Так.
– Послушай, Ли, мне попалась одна статья – прочти ее. В ней рассказывается, как в Сибири откопали мамонта. Несколько тысячелетий пролежал во льду, а мясо, представь, не испортилось.
Ли улыбнулся.
– Вот что вам втемяшилось! Кстати, что у вас там в банках, которые в леднике?
– Так, пробую кое-что.
– Для будущего бизнеса? От некоторых банок плохо пахнет.
– Пришла мне в голову одна мыслишка. Никак не отвяжется. Понимаешь, я подумал, что, если продукт хорошо охладить, он дольше сохранится.
– Только, пожалуйста, никаких мамонтов в нашем леднике.
Если бы у Адама зарождалось много идей, как у Сэма Гамильтона, то они постепенно могли бы рассеяться, но ему в голову засела одна-единственная. Мамонт, замерзший в сибирских льдах, не шел из ума. В леднике появлялись все новые и новые банки с фруктами, всевозможными запеканками, с кусками сырого и вареного мяса. Он покупал все книги про микробов, которые ему попадались, и начал заказывать журналы, печатавшие научно-популярные статьи. Как всякий увлеченный одной идеей, Адам стал одержим ею.
В Салинасе работала фабрика по производству льда, фабрика небольшая, но ее продукции хватало на то, чтобы обеспечить льдом несколько кафе, где подавали мороженое, и десяток-другой жителей, обзаведшихся заводскими ледниками. Запряженные лошадьми фургоны со льдом каждый день объезжали город.
Адам стал наведываться на фабрику, сделался там своим человеком и скоро начал носить в холодильные камеры свои банки. Он горевал, что нет в живых Сэма Гамильтона и ему не с кем обсудить, как лучше замораживать продукты. Сэм быстро вник бы в дело.
Адам думал именно о Сэме, когда, идучи раз дождливым деньком с фабрики, увидел Уилла Гамильтона. Тот направлялся в закусочную при Торговом доме Эббота. Адам тоже зашел туда и стал рядом с ним у стойки.
– Заглянул бы к нам, поужинаем все вместе.
– Я бы с удовольствием, – сказал Уилл. – Понимаете, мне сейчас одно дельце провернуть надо. Если быстро освобожусь, забегу. Что-нибудь важное?
– Как сказать… – Я тут над одной штукой думаю, хотел посоветоваться.
Почти все деловые начинания в округе рано или поздно попадали в поле зрения Уилла Гамильтона. Уилл мог уклониться от приглашения под любым благовидным предлогом, однако он знал, что Адам Траск богатый человек. Хорошая идея – это замечательно, но вот когда идея подкрепляется наличными еще лучше.
– Уж не подумываете ли отдать ферму за приличную цену?
– Да нет, мальчишки привязаны к ней, особенно Кейл. Так что пока подержу.
– А то я бы мог подыскать хорошего покупателя.
– Я ее в аренду сдал, налоги как раз покрывает. Не буду сейчас продавать.
– Если к ужину не успею, загляну попозже, – пообещал Уилл.
Уилл Гамильтон был весьма основательный деловой человек. Никто в точности не знал, где он только приложил руку, а где греб полными пригоршнями, однако слыл он малым ловким и с деньгами. У него не было постоянной области приложения сил, зато вид он напускал чрезвычайно занятой, так как считал это лучшей тактикой в бизнесе. Уилл поужинал у Эббота один и, выждав положенное время, вышел на Центральный проспект, завернул в переулок и позвонил у дома Адама Траска.
Мальчики уже улеглись. Ли сидел с корзинкой для шитья и штопал длинные черные чулки, которые братья надевали в школу. Адам читал «Науку и Америку». Си радушно встретил Уилла, пододвинул ему кресло. Ли принес кофейник и снова взялся за штопку.
Уилл удобно устроился в кресле и раскурил толстенную черную сигару, дожидаясь, пока Адам первым начнет разговор.
– Немного дождя – хорошо, правда? – сказал Адам. – Как матушка?
– Прекрасно! Молодеет с каждым днем. Парни растут?
– Не по дням, а по часам. Кейл вот будет в школьном спектакле участвовать. Такие представления устраивает – умора! А Арон хорошо успевает. Вообще-то Кейл по фермерской части хочет.
– Ничего плохого в этом нет. Стране нужны фермеры с размахом. – Уилл почувствовал себя не в своей тарелке. Вдруг слухи сб Адамовом состоянии преувеличены и Траск хочет попросить денег взаймы? Уилл быстро подсчитал в уме, сколько он может ссудить под залог его фермы и сколько взять в кредит под нее. Суммы и проценты расходились. Но Адам словно и не думал переходить к делу. Уилл сидел как на иголках.
– Я, к сожалению, сегодня не могу засиживаться, сказал он. – У меня еще встреча с одним человеком.
– Еще чашечку кофе?
– Нет, благодарствую. Плохо от него сплю. Вы хотели о чем-то меня спросить?
– Да, я вот твоего отца вспоминал и подумал, что надо бы поговорить с кем-нибудь из Гамильтонов.
Уилл немного успокоился.
– Да, папаша большой говорун был.
– При нем человек становился лучше, чем он есть на самом деле, – произнес Адам.
Ли поднял голову от деревянного штопального яйца:
– Может, говорун, это тот, кто умеет других разговорить.
– Ты, выходит, нормальными словами говоришь? Чудно, ей-богу, – сказал Уилл. – Раньше, помню, на китайской тарабарщине объяснялся.
– Было дело, – согласился Ли. – От гордыни, наверное. – Он лукаво улыбнулся Адаму и повернулся к Уиллу. – Слышали, будто в Сибири мамонта нашли?..
– Кого-кого нашли?
– Мамонта. Это слон такой доисторический. Теперь они все вымерли.
– И мясо, говоришь не испортилось?
– Он миллион лет во льду пролежал, а мясо свежее, как парная поросятина. – Ли просунул деревянное яйцо в порвавшийся на колене чулок.
– Интересно… – протянул Уилл.
Адам рассмеялся.
– Как тебе нравится? Ли и тут быка за рога. А я все мямлю. Устал я сидеть сложа руки, – продолжал он серьезно, – вот в чем штука. Хочу за что-нибудь взяться. Хватит попусту убивать время.
– Вот за ферму и возьмитесь.
– Не тянет меня к земле. Я ведь не просто работу ищу, а интересное занятие. Работа ради денег мне не нужна.
Ощущение настороженности наконец покинуло Уилла.
– Хорошо, но я-то тут с какой стороны?
– Хочу поделиться кое-какими соображениями и узнать твое мнение. Ты же у нас бизнесмен.
– Само собой, – сказал Уилл. – К вашим услугам, сэр.
– Понимаешь, я тут о холодильном деле почитал, сказал Адам. – И засела мне в голову одна идея. Днем еще ничего, а как лягу, так думать начинаю. Все думаю, думаю – извелся весь. По-моему, очень стоящая идея, хотя кто ее знает…
Уилл выпрямил скрещенные ноги и подобрал брючины, чтобы не тянуло на коленях.
– Ну, давайте, я слушаю, – сказал он. – Сигару?
Адам то ли не слышал, то ли не понял.
– Страна быстро меняется, – сказал он. – Люди подругому хотят жить, не так, как раньше. Ты вот, например, знаешь, где зимой самый большой спрос на апельсины?
– Нет. Где?
– В Нью-Йорке! Сам читал. Разве люди, ну, те, которые в холодных краях живут, думаешь, они не купят зимой свежие овощи – зеленый горошек, салат или там цветную капусту? Во многих штатах такие скоропортящиеся продукты месяцами не видят. А у нас здесь, в долине Салинас, их круглый год выращивают.
– Здесь – не там, – возразил Уилл. – И вообще я не очень улавливаю.
– Видишь ли, я ледник фабричный купил. Ли настоял, ну, и заинтересовал он меня. Начал класть туда овощи, по-разному пробовал. Вот если раскрошить лед, положить туда кочешок салата и все это обернуть вощеной бумагой, то листья целых три недели не вянут и не портятся.
– Ну и что из того? – недоверчиво отозвался Уилл.
– Новые железнодорожные вагоны для перевозки фруктов видел? Я на днях сходил на станцию, посмотрел хорошенько. Неплохо придумано. В таких вагонах салат даже зимой можно до Восточного побережья довезти.
– Вы-то сами чего хотите? – осведомился Уилл.
– Я подумал, не купить ли мне здешнюю фабрику, которая лед изготовляет, а потом перевозки наладить.
– На это куча денег понадобится.
– Куча не куча, но деньги найдутся.
Уилл Гамильтон досадливо дернул себя за ус.
– Угораздило же меня на крючок попасться, – сказал он. – Не маленький, мог бы сразу сообразить.
– Не понимаю.
– Не понимаете? Ладно, я объясню, – разгорячился Уилл. – Когда кто-то спрашивает у меня совета, я знаю, что никакой совет ему не нужен. Он хочет, чтобы я согласился с ним. И вот, чтобы не отпугнуть клиента, я вынужден говорить, какая замечательная у него идея и ее надо немедленно проворачивать. Но вы хороший человек и друг нашей семьи. Поэтому в эту затею я не полезу.
Ли отложил штопку, поставил на пол корзинку и переменил очки.
– Чего ты раскипятился? – недоумевал Адам.
– Я рос в семье, где одни фантазеры были, – продолжал Уилл. – Нам идеи с утра к завтраку подавали. А то и вместо завтрака. У нас было так много идей, что мы не успевали зарабатывать деньги, чтобы расплатиться с бакалейщиком. А если деньжата появлялись, отец или Том их тут же тратили. Патенты, видите ли, надо было на изобретения покупать. Я единственный в семье был, кто не носился со всякими завиральными идеями. Я да еще мама. И я единственный деньгу в дом приносил. Том даже мечтал людям помогать, и от его мечтаний за милю несло социализмом. Поэтому не надо мне говорить, что вас профит не интересует. А то я в вас вот этим кофейником запущу.
– Не очень интересует, правда.
– Как хотите, а я от этого дела подальше. И вам советую. Если, конечно, не хотите выкинуть на ветер тысчонок сорок или пятьдесят. Забудьте про свою идею. Похороните ее, как положено, и песочком присыпьте.
– Чем же она все-таки плоха?
– Всем! Народ на Восточном побережье – не привык он свежий овощ зимой потреблять. Его просто покупать не будут. Вдобавок ваши вагоны загонят на боковые ветки и сгноят товар. Рынок-то ведь тоже поделен и управляется. Господи Иисусе! С ума можно сойти от наивных простаков, которые на голой идее хотят миллион сколотить.
Адам вздохнул.
– Тебя послушать, так Сэм Гамильтон прямо-таки преступник какой.
– Он мой отец, и я его уважаю, но сыт я его фантазиями во как! – Уилл увидел недоумение в глазах Адама и смутился, замотал головой. – Нет, я к своим родичам с полным почтением, таких поискать надо. Но если хотите моего совета, бросьте эту холодильную затею.
Адам повернулся к Ли.
– У нас там лимонного пирога от ужина не осталось?
– Вряд ли. На кухне вроде как мыши скреблись. А утром наверняка найду у мальчиков на подушках яичный белок. Но у вас есть полбутылки виски.
– Правда? Неси-ка ее сюда.
– Извините, я, кажется, наговорил лишнего, – Уилл натянуто рассмеялся. Выпить сейчас не повредит. Лицо у него побагровело, голос сел. Что-то я толстеть начал.
Но после двух порций спиртного он поудобнее устроился в кресле и принялся просвещать Адама.
– Есть товар, который ни при какой погоде не обесценится. И вообще, если хотите хорошо вложить капитал, надо сперва поглядеть что почем. Войне в Европе конца не видно. А во время войны так: одни воюют, другие голодают. Утверждать – кто возьмется, но я лично не исключаю, что нас втянут в войну. Не верю я Вильсону. Одна трескотня да теории. Если же мы начнем воевать – вот тогда самое время прилично заработать. Целое состояние сколотить можно. Знаете, на чем? На зерновых! Рис, кукуруза или там пшеница, бобы. Им никакого замораживания не нужно. Они и так пролежат сколько угодно и людей накормят. Послушайте меня: засевайте всю свою заливную пойму фасолью, а урожай снимите – и в амбар. Тогда вот сыновьям вашим нечего за будущее беспокоиться. Фасоль сейчас по три цента за фунт идет. Начнись война, цены ох как подскочат. Центов до десяти. И главное, никаких тебе хлопот, просто следи, чтобы зерно не подсырело, и дожидайся выгодного момента. Значит, так: хотите барыша – беритесь за фасоль.
Уилл Гамильтон ушел чрезвычайно довольный собой и с сознанием того, что подал дельный совет. Нахлынувший было на него стыд прошел.
После ухода гостя Ли принес остатки лимонного пирога и разрезал его пополам.
– Он сам жаловался, что начал толстеть.
Адам сидел в задумчивости.
– Что я такого сказал? – проговорил он. – Я ведь на самом деле хочу чем-нибудь заняться.
– Ну, и как насчет фабрики льда?
– Наверное, все-таки куплю.
– Посадить фасоль тоже не помешает, – заметил Ли.
Осенью Адам начал подготовку к своему дерзкому предприятию, и это вызвало настоящую сенсацию, хотя сенсаций как внутри страны, так и в мире в том году хватало с избытком. Бизнесмены заговорили о его широте, дальновидности и прогрессивности. Отправление шести вагонов с салатом и льдом стало общественным событием. На церемонии присутствовали члены Торговой палаты. Вагоны были украшены большими полотнищами, на которых красовалось: «Салат из долины Салинас». При всем при том охотников вложить деньги в начинание не нашлось.
Адам проявил удивительную энергию, какой за собой не знал. Собрать салат и отсортировать его, уложить в ящики, проложить льдом и погрузить в вагоны – все это потребовало огромного труда. Подходящего оборудования и приспособлений не было. Все придумывалось и решалось на месте. Одновременно шло обучение целой артели нанятых рабочих. Советы сыпались со всех сторон, а реальной помощи никакой. Досужие умы подсчитали, что Адам потратил целое состояние, хотя ни одна душа не знала, каковы действительные расходы. Даже сам Адам не знал. Знал один Ли.
Идея выглядела вполне привлекательно. Салат был отправлен одной нью-йоркской фирме, которая получила приличные комиссионные. Когда поезд ушел, народ разбрелся по домам. Если предприятие увенчается успехом, всякий раскошелится и вложит в него деньги. Даже Уилл Гамильтон засомневался, не поторопился ли он со своим советом.
Самый коварный и беспощадный враг и тот не придумал бы таких жестоких передряг, какие случились с партией отправленного салата. Когда состав прибыл в Сакраменто, оказалось, что переезд через Сьерру-Неваду закрыт изза снежных лавин, и шесть вагонов двое суток простояли на запасных путях, истекая тающим льдом. На третьи сутки поезд пересек горы, однако на всем Среднем Западе выдалась необычно теплая для этого сезона погода. В Чикаго перепутали накладные – ничьей конкретно вины в том не было, с такой путаницей сталкиваешься сплошь и рядом, и холодильники застряли на сортировочной еще на пять дней. Нет необходимости вдаваться в подробности. Достаточно сказать, что в Нью-Йорк прибыли шесть вагонов отвратительного месива, которое еще надо было отправить на свалку, уплатив при этом изрядную сумму.
Когда Адам получил от контрагента телеграмму, он опустился в кресло, откинулся на спинку, и на лице его заиграла и застыла странная стоическая улыбка.
Ли в те дни не навязывался к Адаму с утешениями – пусть лучше он сам придет в себя после случившегося. Мальчики же слышали, что говорят в городе. Недотепа он, Адам Траск. Да что ожидать от всезнайки и фантазера? Сугубо деловые люди радовались своей осмотрительности. Настоящий бизнес – он солидности требует и опыта. Которым капитал даром достается, по наследству те первыми в переделки попадают. Какие тут еще доказательства? Посмотрите, как он хозяйство на ферме развалил. У дурака деньги не держатся. Поделом Траску, глядишь, за ум возьмется. Слышали, он по глупости у себя на фабрике производство льда вдвое увеличил?
Уилл Гамильтон хорошо помнил, что не только предостерегал Адама, но и предрекал, что произойдет, – так оно в точности и произошло. Особого удовольствия он при этом не испытывал, но что поделаешь, если не хотят слушать здравомыслящих людей? Уж кто-кто, а он, Уилл Гамильтон, знает цену пустым мечтаниям. Откуда-то подкралась исподтишка мыслишка: Сэм Гамильтон тоже порядочный недотепа был. А уж с Тома Гамильтона вообще взятки гладки чокнутый, и все тут.
Когда Ли счел, что срок пришел, он не стал ходить вокруг да около. Он решительно сел перед Адамом, давая понять, что хочет объясниться.
– Ну как настроение?
– Нормальное.
– Обратно в скорлупу залезть не собираетесь?
– С чего ты взял?
– У вас такой же отрешенный вид, как и раньше. И глаза, как у лунатика. Сильно расстроились?
– Нет, не сильно. Гадаю только, окончательно я в трубу вылетел или нет.
– Не окончательно, – сказал Ли. – У вас еще целых девять тысяч долларов и ферма.
– Да, но там счет на две тысячи за вывоз отбросов.
– Этот счет учтен.
– За новые холодильные установки надо платить.
– Уже уплачено.
– Выходит, девять тысяч осталось?
– И ферма, – уточнил Ли. – К тому же можно продать фабрику.
Лицо у Адама посуровело, недоуменная улыбка пропала. – Нет, я и сейчас считаю, что идея стоящая. То, что произошло, просто стечение обстоятельств. Фабрику я не продам. Холод все-таки сохраняет продукты, верно? Да и прибыль она как-никак приносит. Может, придумаю что-нибудь.
– Не что-нибудь, а то, что не требует расходов, – поправил Ли. – Жалко расставаться с газовой плитой.
Близнецы тяжело переживали неудачу отца. Им уже было пятнадцать, они свыклись с мыслью, что они сыновья состоятельного человека, и расстаться с ней было трудно. Если бы первоначальная затея отца не стала своего рода праздником – еще куда ни шло. Но они с ужасом вспоминали огромные полотнища на вагонах. Городские дельцы открыто подсмеивались над Адамом, а уж от школьников братьям вообще прохода не было. Их в одночасье прозвали Арон-салатник и Кейл-салатник, а то и еще хлестче – Салатная башка.
Арон первым заговорил о своих тревогах с Аброй.
– Теперь все по-другому будет.
Абра выросла в очаровательную девушку. С годами грудь ее округлилась, лицо светилось теплотой и приятностью. Она была не просто красива, но и умна, энергична и вместе женственна.
Она смотрела на его огорченное лицо.
– Почему по-другому?
– Потому. Бедные мы теперь.
– Разве ты не собирался наняться на работу?
– Я в колледж поступить хочу, ты же знаешь.
– И в колледж можно. Я буду помогать тебе. Твой папа – он что, все деньги потерял?
– Точно не знаю. Говорят, все.
– Кто говорит?
– Ну, вообще. Твои родители скорее всего тоже не захотят, чтобы ты за меня вышла.
– А я им не скажу.
– Очень ты смелая.
– Да, смелая, – сказала она. – Поцелуй меня.
– Прямо сейчас, на улице?
– Ну и что?
– Увидят же.
– Пусть видят на здоровье.
– Не надо! Не нравится мне, когда напоказ.
Абра стала перед ним, загородив дорогу.
– Вот что, мистер, извольте-ка сейчас же поцеловать меня.
– Но зачем?
– Затем, – медленно ответила она, – чтобы все знали, что я хочу быть миссис Салатная башка.
Он смущенно чмокнул ее в щеку, и они снова пошли рядом.
– Нет, пора давать задний ход.
– Что значит – «давать задний ход»?
– Не пара я тебе. Кто я теперь? Обыкновенный парень из бедных. Думаешь, я не вижу, как переменился твой отец?
– Вот выдумал, – сказала Абра, нахмурившись: она и сама видела, что отец действительно переменился по отношению к Арону.
Они вошли в кондитерскую Белла и сели за столик. В том году помешались на пряной сельдерейной шипучке – так же, как в прошлом на мускатной содовой с мороженым. Абра помешивала соломинкой пузырьки в стакане и думала над переменой в отце.
– Не думаешь, что тебе стоит разнообразить компанию? – сказал однажды он.
– Я помолвлена с Ароном.
– Помолвлена! – презрительно фыркнул он. – С каких это пор дети стали женихаться? Раскрой глаза, дочка. Тебе что, кавалеров не хватает?
Потом она вспомнила разговор родителей о том, что приличные семьи должны знаться с приличными, а один раз даже услышала намек, что семейный позор рано или поздно раскрывается. Абра нагнулась к Арону.
– Знаешь, что мы можем сделать? Это так просто со смеху помрешь!
– Что?
– Жить на ферме твоего отца, вести хозяйство. Папа говорит, там земля хорошая.
– Ни за что, – отрезал Арон!
– Почему?
– Я не желаю быть фермером. И моя жена не будет фермершей.
– А я хочу быть женой Арона Траска, и мне все равно, кто он.
– Я хочу учиться в колледже.
– А я буду помогать тебе, – повторила Абра.
– Интересно, где же ты достанешь деньги?
– Возьму и украду.
– Мне надо уехать отсюда. Терпеть не могу, когда надо мной смеются.
– Очень скоро все позабудут.
– Как бы не так – позабудут. Мне еще два года до окончания школы. Не выдержу я здесь.
– Арон, неужели ты меня бросишь?
– Не выдумывай… Дернуло же его взяться за то, в чем он ни черта не смыслит!
– Зачем ты так об отце? – упрекнула его Абра. Если бы дело выгорело, перед ним бы все преклонялись.
– Но ведь не выгорело же! А мне теперь отдувайся. Стыдно ребятам в глаза смотреть. Ненавижу его, ненавижу.
– Сейчас же перестань! – строго сказала Абра. Как ты смеешь так говорить?
– Откуда мне знать, может, он и про маму соврал?
Абра покраснела от возмущения.
– Всыпать бы тебе хорошенько, Арон Траск! Сама бы отшлепала, если бы не люди. – Она посмотрела на его красивое лицо, искаженное обидой и злостью, и переменила тактику. – Почему ты не спросишь его про маму? Просто подойди и спроси.
– Не имею права. Я тебе честное слово дал.
– Ты честное слово дал, что не проболтаешься о нашем разговоре.
– Да, но если я спрошу, он тоже спросит, почему я спрашиваю.
– Никакого сладу с тобой! – воскликнула Абра. Упрямый, как избалованный ребенок. Хорошо, я освобождаю тебя от клятвы. Спроси.
– Не знаю, захочется ли спрашивать.
– Знаешь, а мне иногда до смерти хочется исколотить тебя. Прямо руки чешутся! – воскликнула Абра. – И все равно… Я тебя люблю, Арон. Очень люблю!
Школьники, сидевшие за стойкой у сифона с шипучкой, услышали их возбужденные голоса и захихикали. Арон вспыхнул, в глазах появились слезы обиды. Он выскочил из кондитерской и побежал по улице.
Абра невозмутимо взяла свою сумочку, встала из-за стола, поправила юбку. Потом так же невозмутимо подошла к мистеру Беллу, расплатилась с ним. Идя к выходу, она приостановилась около стайки насмешников и холодно сказала:
– Только попробуйте еще раз подразнить его. Она вышла, а вслед ей кто-то пискливо протянул: «Ax-ax, Арон, я тебя люблю!»
Выйдя на улицу, Абра кинулась бежать вдогонку за Ароном, но его нигде не было. Она позвонила ему домой. Ли сказал, что он еще не приходил. Ли сказал неправду. Арон был в спальне, молча переживая обиду. Ли видел, как он проскользнул к себе и закрыл за собой дверь.
Абра долго ходила по улицам, ища Арона. Она сердилась на него и в то же время чувствовала себя бесконечно одинокой. Раньше он ни разу не удирал от нее, не бросал ее одну, а она уже разучилась быть одна.
Что до Кейла, то ему пришлось привыкать к одиночеству. Сперва он старался бывать с Аброй и братом, но скоро понял, что он лишний. Он страдал от ревности, по-всякому пытался привлечь ее внимание, и все напрасно.
Учился Кейл легко, но без особого интереса. Арону приходилось заниматься больше, зато он получал удовольствие, когда узнавал что-нибудь, и вообще уважал учение, независимо от того, как и чему их учат. Кейл просто переходил из класса в класс, его не увлекали ни школьная жизнь, ни спорт, ни развлечения. Растущее беспокойство гнало его по вечерам из дома. Он вытянулся, похудел, и было в нем что-то непонятное и темное.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав