Читайте также:
|
Глава 20.
Осмелившись на правду я оглянулся в глаза обиды Бристоля, шаркнул ботинком по родной земле, надеясь больше никогда не почувствовать ее под ногами. Не могу сказать, что я был взволнован или растерян, я не мог собраться с мыслями, не мог решиться войти в здание аэропорта, с трудом переживая сильнейший озноб. Нехотя оставляя часть себя в привычном мне, туманном прошлом, я старался взглянуть выше облаков, наконец задышать чем-то другим и ненужным остальным. Мимо меня прошествовали две колонны девушек, выстроенных по двое и выряженных в одинаковые юбки неприятного мне, синего цвета. Каждая из них уделила мне свое внимание, попыталась придумать то, как можно было бы успеть передать мне номер своего телефона и разочароваться, поняв, что я покидаю дождливое государство. Насытившись грустью, тщетно пытавшейся проникнуть в мои легкие, вместе с каждым вздохом, я слабо улыбнулся, одной из уходящих леди, отходя в сторону и позволяя ей пройти. Для нее и еще сотни таких же как она, вот вот начиналась двухнедельная сказка в тихой, нелюбящей быстрой езды Британии. Наверняка, закованные в оковы дисциплины и неумолимого графика, они все заранее уходили в мечты о красивых, величественных площадях и робких, романтичных улочках Бристоля. Надеясь расправиться с желаниями родителей, любая из сотни грезила мыслями о принце, до этого часа сонно восседавшего у окна и теперь решившего выйти на улицу, проведать забытый им мирок. Испытав на себе первую неудачу, все девушки отвернулись от меня, впуская меня в гулкое помещение. Недоверчиво оглядевшись по сторонам, я открыл боковое отделение своей сумки, извлекая из него ингалятор и позволяя себе вновь фонатеть по здоровым легким. Вдохнув полной грудью, я стиснул губы, заставляя себя достойно пережить следующие несколько часов, исполненных контролями, проверками и простым, ненавистным мне ожиданием. Стараясь хоть как то скрасить монотонность времени, я рассматривал людей, беседовал со стариками, преданно встречавшими внуков, кормил птиц, гревшихся в тепле аэропорта. Наконец, отпуская пустой пластиковый стаканчик, я поднялся на ноги, подходя к очереди на мой рейс. Осмотрев людей, я погладил свою ненависть к скопищам народа, протягивая свой билет и проходя в небольшой туннель, ведущий к боингу. Разыскивая взглядом знакомые лица, я старался быть похожим на остальных, рассматривая незнакомых мужчин и пытаясь разглядеть в их внешности знакомые мне черты. Наконец, освобождённый от обязательств и упавший на свое законное место, я пристегнулся, незамедлительно закрывая глаза. Полет в первом классе манил своим пережаренным арахисом и дрянным обедом, разогретым в микроволновке, место у окна умоляло взглянуть на островное государство, на несколько мгновений открывшейся панорамой и затем скрывшееся за моросящими облаками. Убедившись в том, что только теракт или стая ворон заставит меня упасть к брошенному мною дому, я разрешил себе сдаться на две минуты, прикрывая глаза рукой и стыдясь своих слез. Обвиняя меланхоличную музыку, игравшую в наушниках, выданных мне стюардессой, я оправдывал себя, вытирая щеки и откусывая от себя раскаявшуюся во всем частицу нормального человека. Вспоминая про просьбу Джоэля, про слезы Поль и ненависть Кати, я учился прощать себя за себя же. Окунувшись в сон, я пропустил первый заоблачный обед, позволил накрыть себя пледом и очнулся лишь при посадке, облизывая пересохшие губы и взволнованно приоткрывая заспанные глаза. Тошнота, не смущавшая меня при взлете и лишь теперь ударившая мой подбородок, подняла меня с места, подгоняя к уборной и выворачивая меня на изнанку.
- Что было бы если бы я стался… -
Нерешительно спрашивая у своего отражения, я вытер губы, поправляя взлохмаченные волосы и возвращаясь на место, пристегиваясь и принимая несколько мятных леденцов от девушки в красной форме.
- Почаще сглатывай, будет легче.. это твой первый полет? –
Молчаливо кивнув на помощь, я обернулся на девушку, вцепившуюся в ручки своего кресла и испуганно озиравшуюся по сторонам. Поблагодарив себя хотя бы за отсутствие панической атаки, я вновь прикрыл глаза, сонно встречая оставшийся отрезок полета. Неохотно отвечая на все вопросы, вставшие перед моими глазами, я повторял слова Джоэля, отнекиваясь от желания увидеть его вновь, а лучше через пару часов. Влюбившись в его сущность я истязал себя, не в силах вернуть себя прошлому или полюбить его как он того желал. Наконец я заставил себя забыть про его существование, впервые заглядывая в иллюминатор и улыбаясь миру фаст фуда и силикона. Остановившись рядом со мной и предложив мне напитки, ставшая навязчивой, стюардесса мягко улыбнулась, позволяя себе забыть про работу на несколько минут.
- Почему именно Теннеси? Едешь к родным? –
Не понимая ее непритворного интереса, я растерялся не давая себе вновь соврать. Дело в том, что я не решался врать до приземления, боясь кары небесной, да и вообще, я ведь так рвался к другой жизни, специально отрекся от манящей бедной Калифорнии, предпочитая всю ее полям Теннеси.
- Надеюсь я не обязан вам отвечать –
Оскорбив бедняжку дважды, я отвернулся, ухмыляясь запаху гнили, исходящему от моей сущности. Мучаясь и выламывая пальцы я нетерпеливо ждал завершения монотонной пытки на месте 7 А.
- Ну наконец… прилетели… -
Охнул еле живой с виду старик, не выпускавший из рук измятую фотографию сына, в больницу к которому он летел. Насладившись ограниченной свободой, я встал, подходя к незнакомому мне человеку, останавливаясь напротив него. Рассмотрев его измученное бессонницей и страхом лицо, я опустил покрасневшие глаза. Нужно было выходить, не задерживать пассажиров. «Не бери в голову, не слушай этого пьянчугу, у тебя все будет отлично и твои родители найдутся…». Шурясь от тихого, еле слышного в памяти детского голоса вечно тринадцатилетнего Чарли, я потянулся за своей сумкой, вешая ее на плечо. «Нет, мне не нужны бездумные отец и мать, я хочу мудрого, мягкого старика, с ним будет легче, я смогу его полюбить, а он поможет мне измениться». Вновь обернувшись на мужчину, наконец заставившего себя подняться с кресла, я столкнулся с ним взглядом, умоляя простить меня за неизвестные ему, мои проступки. Находя своего человеческого судью и Бога, я опустил глаза, торопливо покидая салон и с трудом сохраняя самообладание. Смиренно вздрогнув от жалящего одиночества, я пошел вниз по трапу, желая побыстрее выйти, уйти, убежать и стать вновь никому не нужным, не обязанным, не заинтересованным ни в чем. Выйдя в общую залу, я испугался, впервые испугался людей. Замешкавшись я не успел спрятаться за одной из безразличных масок, выискивая взглядом несуществующего друга, пожелавшего бы встретить меня в столь ранний час. Медленно отойдя от толпы взволнованных и загорелых американцев, я остановился, не зная, куда идти дальше. Решив, что поход в уборную будет отличным началом моей новой жизни, я закрылся в кабинке общественного туалета, задирая голову вверх и впервые произнося корявую, совершенно неверную для остальных молитву. Привязав себя к искаженной, ни в чем не обязанной вере, я шептал слова раскаяния и умолял оставить меня в покое. Завершив разговор с глянцевым потолком, я открыл дверку, подходя к раковине и напиваясь холодной, вредной по качествам водой. Оправив на себе одежду и улыбнувшись своему вполне сносному виду. Отряхнув руки и обтерев их об джинсы, я достал мобильник, набирая номер, записанный на бумажке,
- Джоэль, я прилетел… все в порядке, если у тебя будет время и… естественно деньги, звони, я буду рад тебя слышать… -
Оставив нелепое и никому не нужное голосовое сообщение, я бросил мобильный обратно в темноту сумки. Затем я уподобился всем дамочкам мира, доставая телефон и проверяя, не пришло ли мне сообщение. Толкнув дверь плечом, я предпочел остаться на месте, наслаждаясь несколькими секундами, разделенным с реальной галлюцинацией Мореля, стоявшего за дверью, напротив меня. Отшатнувшись к стене и не решаясь вновь окунуться в ненормальность своего съехавшего с катушек зрения, я притих, молясь на то, чтобы выворачивающий себя наизнанку мужчина, наконец покинул пределы кабинки, открывая дверь без моих усилий. Войдя в уборную и обняв меня, юноша с белыми волосами поцеловал мою шею.
- Я решил, что билет на самолет будет лучше телефона, у меня больше нет ни гроша и мои родители до сих пор не в курсе где я нахожусь… -
Позволяя прижимать себя к стене и лишь кивая в ответ я слабо улыбнулся, с трудом ощущая свои ноги, будто отсоединившиеся от остального тела. Меня не встречали, не ждали на железных стульях в залах ожидания и не знали в этой стране, но на самом деле меня это уже не волновало, запоздало обняв его за плечи, я прижал его к себе, чувствуя мимолетное счастье.
- Хочешь поцеловать меня? –
Все еще улыбаясь шепнул я, мерцая волнением в своем взгляде. Заметив быстрый кивок, сопровожденный страхом в движениях, я усмехнулся, высвобождаясь из объятий.
- Значит мне это не снится и я не отравился кислородом, передо мной Джоэль, мой Джоэль. Пойдем… -
Часть 2.
Понять Акиру.
В момент, когда тебе стоит прощаться со своей комнатой и стенами дома на несколько изгаженных учебой часов, все предметы в доме становятся живыми, начинают плакать и умолять тебя не уходить от них.
Глава 1.
Прекраснее моего дома, чудеснее моего двора и волшебнее моей улицы не может быть ничего, Нигде и нигде не может быть больше строений, выкрашенных в теплый, оранжевый цвет, так превосходно сочетавшийся с ярко голубым, режущим глаза небом. Конечно же да, моя улица это лишь то жалкое, где я могу чувствовать себя в безопасности, которая мне особенно не важна. Мой дом, это просто несколько прогретых осенью комнат, одаренный едой холодильник и промятый гостями диван. Но разве вы могли бы влюбиться в то, что видите каждый день? Нет. Разумеется вам нужно что-то особенное. Отличное от остального, не увиденного до последнего, отрезанного от прошлого момента. Именно по этой причине вы все ищите себе странную, не подходящую вам пару, суетитесь в выборе экстравагантных обоев и причудливых торшеров для ваших спален. Могу сказать наверняка, я никак не помогу вам в выборе спутника по жизни, просто покажу вам то место, в котором я к счастью или сожалению и скорби живу, ведь мои вещи, собранные из непригодных материалов, вылепленные из природы и сворованные из дорогих бутиков, то единственное чем я могу гордиться. Всегда мечтала стать дизайнером, художником, музыкантом и дантистом, для того чтобы лечить себе же зубы, которые я забываю чистить на ночь. Думала стать рекламистом и ради забавы обманывать и так обманутых людей, ходила на курсы по фотографии и не решалась отправиться по стопам тети, подорвавшей спину на тяжкой физической работе на ферме. В итоге откусив всего понемногу, я решила стать выдающимся писателем, чьи книги будут раскупать в первые же дни появлениях их на прилавках. А может быть все таки, мне стоило бы ухаживать за страдалицей природой, изучать ее повадки и спасать ее обитателей? Сидя на кровати в своем личном четырехстенном государстве я болтала ногами, задумываясь над простым вопросом о дальнейшей профессии, которую нужно было выбрать в ближайшие дни. Отложив анкету и спрыгнув на пол, я повертелась перед зеркалом, проверяя мимические способности своего лица и улыбаясь своему безразличию, свойственному немногим. В отличие от остальных сверстников, заглядывавших друг другу под юбки, терявших невинность ради смеха и игравших в серьезную, чрезмерно взрослую жизнь, я предпочитала влюбляться в незначительные мелочи, не успокаивая свое смазанное неизвестностью будущее и любуясь постоянно различным небом. Иногда, запертая в своей комнате, в моменты наказания становившейся моей непрочной крепостью, я позволяла себе задумываться над тем, почему я стала человеком, так и не ставшим личностью к своим годам. Наверное я такая же несобранная, легкомысленная и влюбчивая девушка, как и все остальные, но все равно, по какой-то причине я не могла найти ни одной затравленной темы для разговоров с бывшими одноклассницами. Теперь, совершеннолетняя и вполне самостоятельная я поступила в местный колледж, предпочитая учиться на факультете культурологии и не задумываться над будущими проблемами с поисками работы. Кажется, я специально выключала радио и не смотрела телевизор, для того чтобы не слышать ничего о мировом кризисе и о его последствиях, меня не волновали бедствующие от голода семьи Нью Йорка и Манхеттена. В Теннеси не могло произойти ничего, что касалось бы остальной Америки, уж слишком отсталым и провинциальным был этот штат. Стоя рядом с кроватью и переминаясь с ноги на ногу я старалась прочувствовать страх перед первым учебным днем. Подойдя к окну, я взяла одежду, заблаговременно уложенную на подоконнике, почему-то решив то, что строго официальный стиль поможет мне привлечь подруг, я вырядилась в кремовую блузку и темно коричневые брюки, вновь возвращаясь к своему отражению. Одежда, купленная на вырост еще несколько лет назад так и не пришла мне в пору, волосы, собранные в неопрятный хвост отлично завершали образ неудачницы провинциалки. Переодевшись, я оглянулась на дверь, через которую теперь мне нельзя было выходить. Улыбнувшись скини джинсам, порванным на коленях и толстовке зеленого цвета, я открыла оконную раму, перелезая через подоконник и спрыгивая на парапет. Конечно же мой побег не мог пройти гладко, свалившись обратно в комнату, я подбежала к своей забытой анкете, бросая ее в кожаный портфель и наконец отправляясь на занятия.
Умудрившись опоздать на автобус, зайти в несколько магазинов с сувенирами для приезжих и посидеть на скамейке, вспоминая про свой заслуженный завтрак, Акира осмелилась на первое опоздание, подходя к колледжу лишь к большой перемене. Огражденный каменным забором с резными железными пиками наверху, разделенный на несколько массивных корпусов и скрашенный сотней кленов, прощавшихся со своими последними листьями, он внушал доверие. Опомнившись от своего эгоизма и вспоминая про должное волнение во взгляде, девушка побежала ко входу, с трудом удерживая портфель на плече.
- Эй! Где ты ходишь! У нас сейчас пара со школьным психологом, ты заполнила анкету? –
Возникший из неоткуда, забывший умыться и почистить зубы, коренастый ботаник, еще в день открытых дверей положивший на нее взгляд приблизился к ее плечу, склоняясь над ее ухом и как будто хвастаясь своими назревшими фурункулами.
- Да…д-да заполнила, отвали –
Брезгуя даже прикоснуться к нему, я приняла маленькое поражение, отступая на несколько шагов к стене и улыбаясь, приветливо настолько же насколько и неискренне.
- Аделия черт возьми! На самом деле! Ты тормозишь процесс! Думаешь нам приятно толкаться в коридоре и ждать пока ты появишься?! –
Будто заучив речь заранее и дополняя друг друга, стайка безмозглых красавиц моей группы пригласила меня пройти в кабинет, не давая мне шанса отдышаться или хотя бы покурить перед походом в тернии ада. Запоздало занервничав и прикрыв за собой дверь, я вяло поздоровалась, подходя к доброжелательному до тошноты мужчине. Ему было около тридцати пяти, он хорошо сохранился. Его глаза горели неясным мне желанием помочь каждому, кто появлялся на пороге его кабинета, наверняка он был один из многих, помешавшихся на своей работе. Так же очевидно было и то, что он собирался исцелить от грехов и истерик всех учащихся в этом заведении, на самом деле не оставившего за собой хорошего впечатления в моих глазах. Не желая растягивать удовольствие, я быстро села в мягкое кресло для душевнобольных, откидывая голову на подушку и продолжая разглядывать черты лица мистера Брауна. Меня не трогало то, что рассуждая обо мне про себя, он быстро делал выводы обо мне, лишь по тому как я смотрела на его отвратительный желтый галстук. Наконец вспоминая про то, что за дверью толпятся еще несколько десятков учеников, он попросил подать ему мою анкету, не желая доводить бедняжку до слез и лишать его возможности посмотреть на несколько ответов в бланке, я достала листы, протягивая их ему и скрещивая руки на груди. Еле заметно улыбнувшись уголками губ, он оценил мой жест, растерянно разыскивая ответы, по всей видимости написанные невидимыми чернилами.
- Хорошо, раз так… -
Поднявшись из-за стола и медленно проследовав к двери, он покинул кабинет на несколько минут, распуская остальных ожидавших и возвращаясь на свое место. По моей спине пробежался неприятный холодок, но не пошевелившись, я продолжила вытягивать мыски ног, не делая трагедию из того, что теперь меня будут мучать намного дольше остальных.
- От чего это такая роскошь? –
Почесав висок и вновь радушно улыбнувшись моим одичавшим глазам, психолог пересел на пуфик напротив моего кресла. Поднося указательный палец к губам, он прикасался его кончиком к своим зубам.
- Ты сама понимаешь, что я не должен разглашать ненужной для тебя информации об остальных, но видишь ли, каждый вошедший сюда до тебя говорил о тебе и… не могу сказать что все отзывались о тебе лестно, тем не менее, сейчас разговор пойдет именно о тебе, мне хочется узнать причину, по которой ты стала знаменитостью своей группы…давай так, я буду задавать несложные вопросы, а ты будешь отвечать, только искренне, мне не нужно тратить свое время на твои выдумки… –
По детски радуясь тому, что вместо наискучнейших пар я буду давать интервью, я незамедлительно кивнула, наконец улыбнувшись в ответ. Не понимая Брауна я прикрыла глаза, запуская руки в свои волосы и отвечая на слишком старинные и запылившиеся от времени вопросы.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав