Читайте также:
|
Глава 3.
Я не помню того как оказался дома, не помню того, как простоял несколько часов на кухне, раз за разом вспоминая события прошлой ночи и пытаясь принять то, что моя жизнь не собирается становиться лучше. Мои глаза отвратительно чесались, жуткий зуд, вызванный слезами раскраснел мои щеки и подбородок. Я страдал, но не хотел этого. Я сознавался в том, что не любил женщину, называвшей меня своим любимым сыном. Наконец осмелившись включить в доме свет и оглядевшись по сторонам, я вновь замер, замечая несколько чемоданов опрятно оставленных к парадной двери. Мои колени вздрогнули, не в силах сдерживаться и далее я закричал, подбегая к чемоданам и отшвыривая их к кухонному столу. Мое вполне красивое лицо исказилось в гримасе гнева, уверенный в том, что моя комната уже не принадлежала мне, что в этих чертовых чемоданах из кож. заменителя были сложены все мои вещи, я вдруг замолчал, не в силах больше бороться. В тот момент я жалел себя, поглаживая себя по плечам и шее, стараясь успокоиться, я лишь больше утопал в безысходности положения.
- Ян, я понимаю, тебе сейчас трудно, но, надеюсь, этот сложный период нашей жизни мы переживем вместе –
В тот момент, когда я услышал совершенно не знакомый мне голос, мои колени затряслись. Согнувшись в приступе удушья, я лишь закашлялся в ответ, полностью готовый выплюнуть свои легкие по первой просьбе. Четкое осознание того, что оперативные не к месту и не вовремя работники детского дома, решили вновь целовать меня каждый вечер, окрыленные возможностью ежедневно капать мне на мозги. Отшатнувшись назад, я вдохнул последнюю дозволенную мне дозу воздуха перед тем, как перестать дышать и поднял глаза на человека, выплывшего из темноты. Вам не понять моего ужаса тогда. Готовый сбежать, и есть помои, учиться в церковной школе и одеваться в самую скудную одежду я был лишен даже этой прекрасной, как мне казалось на тот момент, возможности. Мои ноги превратились в два бесформенных куска ваты, спрятанных в узких до неприличия джинсах, мои руки онемели, а голова, склонилась к левому плечу. Направляясь ко мне, высокий, худой мужчина, лет сорока сжал мои плечи в своих ладонях, задавая какой-то вопрос, на который я ответил незамедлительно
- Нет, никуда не поеду… лучше трахните меня в задницу, но не поеду никуда –
Я позволил себе слишком много слов. Вместо логического вздоха, с моих губ слетел противный слуху свист, закашлявшись, я неуместно заулыбался.
- Ты что, меня не слышишь? Где лежит твой ингалятор? –
Ткнув пальцем на комод, в верхнем ящике которого пылились мои лекарства, я присел на корточки, прикрывая глаза. На моих висках выступили липкие капли пота, схожие с клеем, они мгновенно прилепили волосы ко лбу и скулам. Я вполне подготовился к смерти, плотно закрыл глаза и даже не сразу принял трубку ингалятора в губы, когда добрый самаритянин прижал ее к моему лицу. Нажимая на клапан несколько раз, он постепенно возвращал меня к жизни, а я в ответ на благосклонность лишь сильнее зажмуривал глаза.
- Ты чрезмерно остроумен для своих лет, лучше помоги мне донести мои вещи до комнаты Эстер. –
Наконец увидев прозрачное сходство между мужчиной и своей уже покойной мачехой, Ян кивнул, с трудом вспоминая про существование в этом мире своего названного дяди. В погоне за большими деньгами и наследством, а может просто по причине своей безграничной доброты и жалости к бедному мальчишке, он примчался на порог дома своей сестры, с которой он никогда не находил ни одной общей темы для скудных разговоров. Вновь выдохнув желанную свободу, четырнадцатилетний мальчик отвернулся от обычной жизни сверстников, вспоминая о своей ненависти к перспективному будущему в этом городе.
Любовь пестрит целями, планами, достижениями, но смущается своей хитрости, притворности, непостоянности.
Глава 4
Наверное я слишком любил насекомых, потому что постепенно и сам стал мошкой, незаинтересованно снующей по отработанному маршруту от дома до школы и обратно. Жизнь с одиноким и несравненно сумасшедшим человеком в доме, сделала меня походим на него. Сперва я ненавидел дядю Джастина, а через несколько лет, готов был развесить плакаты с его рожей на своих четырех стенах под крышей. Исполненный лживой мягкостью и добротой, он лишь изредка позволял мне наслаждаться его истиной жестокостью, избивая меня до потери сознания. С трудом поднимаясь на ноги и прикрывая ладонями лицо, я старался убедить себя в том, что хочу отравить этого ублюдка, но, свыкаясь с тем, что хочу быть походим на него лишь слабо улыбался. Разделяя с ним кухню, гостиную и изредка свою ванную, я вычеркнул когда-то вполне обычную причину по которой он мог переехать в Бристоль. Я был уверен, человек, называвший меня своим дядей не испытывал ко мне абсолютно никаких чувств, похожий на работников детского дома он старательно слюнявил мой лоб каждый вечер, пока мне не исполнилось шестнадцать. На свой семнадцатилетний день рождения я получил пачку презервативов и ключи от машины, в которой я к сожалению не нуждался. Дом, в котором я жил был расположен рядом со строением школы, я не знал ни одного интересного места, куда можно было поехать в этом гнилом городке, по этому моя авто запылилась в гараже. Все мои интересы сводились в одно короткое слово – тетрадь. В вечер, когда я впервые встретился с Джастином, я помогал ему разбирать вещи и пытался не вывернуть себя на изнанку от его горьких рассуждений про мрачные похороны и опустевшую жизнь без бедной сестрички Эстер. Раскрывая тяжелые чемоданы, я извлекал из них книги, быстро расставляя их по свободным полкам шкафов. Заметив большой кожаный ежедневник, обрамленный вельветовым переплетом и перетянутый резинкой, я без угрызений совести присвоил его себе. Нет, я не был одним из бедных мальчишек, воровавших все что подворачивалось им под руку, лишенный права осуществить свою сексуально одержимую цель, я поставил перед собой другую, смущенный словами моей второй ма. Молча покинув кабинет с тетрадью в руке я вошел в свою комнату. Критично осмотрев ее я не понял себя. Вещи, ранее имеющие хоть какое-то значение потеряли свою годность, завалившие собой все стены и единственный шкаф в углу они душили меня. Выкинув весь хлам из окна, я решил вычистить сад с утра, смотря на побелку, украшавшую мое личное пространство. Теперь, когда я жил под цифрой семнадцать, я наконец называл дом Виллов своим домом. Когда-то зародившийся во мне вопрос о том, можно ли изучить любовь, давно перерос в паранойю. Я снова взялся за чтение, когда-то голые стены вновь скрылись за стопками прочитанных мною произведений. Я перечитывал уже знакомые мне истории, которые когда-то я уже пролистывал в дет доме, наслаждался хорошими изданиями в твердых переплетах и вдыхал любимый запах книжной пыли. Казалось, что не жалея молодости я мог и дальше пропадать на своем чердаке, погруженный в жалостливые романы, над которыми когда-то рыдали миллионы молодых девушек и сентиментальных парней. То и дело открывая свою кожаную тетрадь я вписывал в нее эмоции умирающих рыцарей, истерзанных судьбой несчастных девушек и разлученных влюбленных. Смотря на часы я выключал ночник, когда стрелки дремали на двух часах ночи, но стоило мне прикоснуться щекой к подушке, как я снова садился на кровати, не в силах заснуть. Чистые, не прожаренные выхлопными газами и никотином чувства вызывали у меня отвращение и непонимание. Красивые, давно загнувшиеся в повседневности слова и признания лишь изгибали мои удивленные брови. Улыбнувшись своему отражению и возомнив себя чрезмерно особенным я перешел на новый уровень. Моя цель медленно осуществлялась. Вспоминая измученное лицо той, что оставила меня в родильной палате, проникая пальцами в землю на могиле Чарли Онила, я молчал, не желая общаться ни с кем из школы. Ежедневник, всегда лежавший рядом с моей левой кистью руки жаждал большего. Я, ученик выпускного класса так и не стал отличным футболистом, ловеласом или просто безмозглым шутником. У меня не было никаких шансов на то, чтобы поступить в колледж, я не старался развести ноги какой-нибудь девчонке лишь для того чтобы хотя бы немного удовлетворить свои потребности. Ставший скрытным супергероем, романтиком и самым ранимым юношей школы, я принимал свою новую роль, безразлично оглядывая незнакомые лица людей, с которыми я проучился шесть лет. Наверное мои одноклассники давно бы причислили меня к ряду немых бедняжек, если бы я не отвечал на каждом уроке. Получая средний балл по всем предметам, я продолжал сидеть за своей партой, поглаживая обложку своего ежедневника. Мое место. По глупой иронии, вновь находилось у окна, за моей спиной сидела блондинистая Кати, ее длинные, волнистые волосы прикрывали ее небольшую грудь и почти всю шею. Она практически не пользовалась косметикой, лишь подкрашивала свои практически не заметные белесые брови и ресницы. У нее были алые пухлые губы и небольшой, аккуратный нос, с маленькими, милыми ноздрями. Я не любил веснушки, но на ее щеках они смотрелись вполне сносно. Справа от меня сидел ее бойфренд Коул. Его всегда раздражали походы по магазинам вместе с Катриной. Я знал, они посещали торговый центр Бристоля каждый первый вторник месяца. Девушка выбирала одежду для своего парня и на следующее утро, я останавливался перед парадным входом школы, смотря на бедного темноволосого Коула, одетого точь в точь как и я сам. Я догадывался о том, что Кати любила меня. Точно знал о том, что стоял на заставке у нее на рабочем столе, был уверен в ненависти своего соседа справа. Я любил эту пару, потому что именно она избавила меня от бессонницы, подарив мне шанс еще немного поиграться со словом «любовь». В первую среду месяца, я как и всегда прежде остановился около входа в школу. Коул, давно потерявший уверенность, но давно накачавший мышцы стоял у фонтанчика с водой, рассматривая меня с ног до головы. На нем был пиджак и майка, одетые на мне вчера. Наверное он бы меня избил, нервно замахиваясь над моим разбитым лицом он бы скользил по коже моих щек и целовал ногами мою спину и живот, но он не успел сделать этого, мне повезло. Заметив то, что ее чудовище направляется ко мне, Кати остановила его, возмущенно произнося
- Что с тобой происходит? –
Ее лицо выражало все лживые чувства в одном лишь удивленном взгляде, ее приоткрытый рот показывал ее белоснежные ровные зубы, ее глаза пронзали его профиль, медленно поворачивающийся к ней в анфас.
- Я ненавижу его… он все портит… ублюдок, зачем он вообще приперся в нашу школу! –
Прошипел Коул и вдруг все мышцы на его лице вздрогнули, выливаясь в нервной улыбке. Он кусал верхнюю губу, вспоминая как он облизывал своим языком резцы своей девушки, парень терял рассудок, чувствуя, как медленно теряет ее вместе со своим самообладанием. Я был поражен, перед мной разыгрывался спектакль страстей, перед моими ногами лились слезы отчаяния и на моих глазах потухали все образы из книг, слова и признания из них никогда бы не сравнились с одной этой ссорой двух подростков. Влюбленный он и влюбленная она, смотрящий на нее, смотрящая на меня, я ничего не понимал, но слабо улыбался, задыхаясь от бешенного ритма своего нездорового сердца, грозившегося вырваться из груди под натиском моих мыслей. Схожий с извращенцем я не шевелился с места, оставаясь стоять в тени дерева, в нескольких шагах от Кати и ее Коула.
- Коул, не трогай его, он тебе ничего не сделал… -
Умоляющим тоном прошептала девушка, отчаянно вцепляясь в мужественную руку своего избранника, ее виноватые глаза устремлялись в мою сторону, я, завороженно наблюдавший за столь незнакомой мне сценой не отводил от нее взгляда. Напросился. Заметив, что я продолжаю смотреть в сторону девушки, Коул отшвырнул меня в сторону. Приникнув к земле, я резко выдохнул, закрывая глаза. В моей голове промелькнул мгновенный страх перед физической болью, вновь вспомнились дни в пределах приюта, я открыл глаза, поднимаясь на ноги
- Чего ты так боишься? –
Неожиданно для обоих проговорил я, отряхивая джинсы и поднимая свою сумку с земли. Оглядев обоих я разочарованно убедился в том, что их ссора потухла, перерастая в короткое слово «разрыв». Услышав мой мягкий, не свойственный моему возрасту голос, Кати улыбнулась, тут же опуская лицо, пряча смущение за волосами. Я изучал, познавал, анализировал и запоминал новые чувства, учился понимать предательство и пытался разделить с кем-то неразделенную любовь.
- Ты спал с ней?! –
Сорванным от желчной горечи голосом прошипел Коул, вновь сжимая пальцы в кулаки. Взглянув на униженную Кати, я вздохнул, издевательски улыбаясь уголками губ. Конечно же я не спал с этой красоткой, даже случайно не прикасался к ее плечу в давке на большой перемене. Но, до сих пор дрожащий от восторга перед своей новой игрой я наконец вспомнил про публику, окружившую меня, очнувшись от кошмара я заулыбался шире, зная, что за моей спиной стоят мои поклонники и ненавистники.
- А ты думаешь она просто так тебя в меня переодевает? –
Соврав я усмехнулся, облизывая с губ победу, повисшую в безветренном воздухе. Не боясь быть убитым на том самом месте, на котором я стоял, я дотрагивался до своей груди, стараясь унять смятенное сердце, бьющееся все быстрее. Не осознавший последних минут прожитой жизни, я вновь наблюдал, жадно всматриваясь в этих двоих. Уверенный в неравной схватке на будущее, я беззащитно осмотрелся вокруг.
- Спасибо что сказал правду… -
Тихо шепнул парень, снимая с себя пиджак и оставляя его рядом со мной на земле. Не насытившись, я продолжал рассматривать ее лицо. Ее вздрагивающие губы пытались рассказать правду, но комок вставший поперек ее тонкой шеи мешал признаться в любви ко мне. Не понимая моей жестокости, девушка рыдала, краснея от глаз, направленных на нее. Ее слабые от ужаса ноги не могли увести ее от позора. Наконец опомнившись, я подошел к Катрине, принимая ее руку в свою ладонь.
- Зачем ты соврал… -
Тихо простонала она, оборачиваясь на уходящего прочь Коула. Обняв ее со спины и убрав волосы с ее бледного лица, я ответил, своими губами унимая ее слезы.
- А зачем ты врала ему? –
Обнимая ее все крепче я наконец наслаждался близостью женского тела. Ее безупречная фигура была не в силах отстраниться от меня, пытаясь найти оправдание себе, девушка проваливалась со стыда под землю, все громче хлюпала носом и размазывала свою туш по лицу. Прищурив глаза, я целовал ее в висок, прижимаясь губами к пульсирующей венке на нем. Запоздало поняв, что моя изоляция от окружающий обошлась мне боком, я нерешительно прошептал, предварительно обдумав все до мелочей.
- Может теперь у нас появится шанс быть вместе… -
Ей стоило бы поучиться моему умению врать. Резко развернувшись ко мне лицом, Катрина затаила дыхание. Ее кукольное личико, обезображенное косметикой, оставшейся на щеках, вытянулось в взволнованную маску.
- Ты разговариваешь со мной… больше ни с кем, только со мной… -
Вожделенно шепнула она, готовая упасть в обморок. Качнув плечами, я будто не решился понять ее утверждения, наконец убирая руки с ее шеи и отходя на несколько шагов. Вновь подобрав брошенную сумку, я пошел в сторону автостоянки, зная, что она пойдет по моим следам. Заводя мотор своей машины, я ждал, пока она решится сесть следом за мной и черканет по своей груди ремнем безопасности. Следуя ее невнятным указаниям я поехал в сторону ее дома, для того, чтобы через несколько часов после, лишить ее девственности на парадной лестнице в доме ее родителей. Я не остался у нее на ночь, не смотря на то, что она готова была соврать даже своей матери, о причине моего присутствия в доме, быстро одевшись я захлопнул за собой дверь, выкидывая использованный презерватив в кусты. Вот так я начал пользоваться подарком на свой день рождения. Секс, по началу я пытался сравнить ее и Мэг. Их объединял лишь возраст, в остальном они были слишком разными. Опытность Мэган не могла меня пугать, боюсь представить что бы было, если бы вдруг столкнулись два неопытных дитя, желавших поиграться друг с другом. Моя Кати, отдавшаяся мне по щелчку пальца была смешной и неловкой, стеснялась своего тела и не смотрела в мои глаза, когда ей было больно. Ее взгляд привлекала входная дверь, которую мы, по неаккуратности, оставили приоткрытой. Наверное она была одной из тех, кто мечтал сделать «это» по любви, надеюсь ее не вырвет от разочарования в жизни. Я не хотел причинять ей боль, не хотел, чтобы после моего ухода она сидела на ступеньках, рыдала и проклинала меня, именно по этому я позвонил ей, по телефону, который я знал уже давно.
- Привет милая, кажется мы отлично начали наши с тобой отношения… -
Проурчал я в трубку, сглатывая отвращение к самому себе. Я готов был рыдать, я был ребенком не смотря на то, что мой рост позволял мне дотянуться до верхней полки на кухне. Всей своей душой я не хотел себя связывать с кем-то, но, лишенный выбора, я продолжал врать, значит и сам верил в свою ложь, значит и сам страдал от всего этого. Мои отношения с Катриной были необходимы мне как воздух. Ведь мои планы слегка изменились. Оставаться невидимкой и далее не было смысла, а вот трахать самую красивую девушку в школе означало быть популярным. В итоге, когда, немного успокоившись, Кати вновь полюбила меня, я услышал, как она улыбнулась в трубку, как она провела пальцами по губам, пытаясь как-то оправдать свой резкий вздох. Я бросил трубку, чувство увлечения полностью меня поглотило. Мои ноги плыли по горячему асфальту, мои растопыренные пальцы на ладонях гладили горячий полуденный воздух. Легкость поразила все мое тело, больше не желая переживать давно измученные глазами чувства из книг, я, наконец принял свое призвание, вслушиваясь в разговоры проходящих мимо меня пар. Зажав фильтр сигареты между зубами я на мгновение закрыл глаза, проклиная себя за то, что я сам затаскивал себя в могилу. Не задумываясь о астме и раке легких я уверял себя в том, что умру от чего-то другого. Рожденный под знаком близнецов, я был обычным параноиком, приписывающим себе невиданные миру болезни, поражающие мозг и сердце.
- Ян! –
Вздрогнув от неожиданности я плотно закрыл глаза, чувствуя хрупкие руки на своем животе. Забывшая, как дышать без меня, бедная Кати приникла к моей спине, целуя мою шею. Ее любовь теснила ее грудь, причиняла ей боль, но, желая умереть, продаться мне без остатка, она лишь крепче прижималась ко мне. Ее щеки были красными от слез и отчаяния, ведь все понимающая мать, заставшая растрепанную, раскрасневшуюся дочь, на пороге дома, обозвала ее шлюхой. Целуя меня все чаще, Кати вдыхала запах моей кожи, царапая мою майку своими ногтями. В моменты, когда ее кончики пальцев дотрагивались до моих губ, я становился обычным мальчишкой, вожделенно принимающим легкую, вполне переносимую эйфорию на себе. Не понимая всю никчемность своей жизни, я улыбался, скупо отвечая на ее ласки. Она не хотела отпускать меня, не хотела думать о том, как на нее будет смотреть ее отец, пытаясь узнать имя ублюдка поигравшейся с его дочерью, а я задумывался о том, как через год покину этот город, мечтал о далекой Калифорнии и вожделенно ждал момента, когда смогу остаться один.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 53 | Нарушение авторских прав