|
Читайте также: |
По баночке пивка!
С заседаний КРЭЗ иногда просачивались кое-какие сведения. Поговаривали, что там занимаются сравнением текстов и последующим их обезличиванием. Подобные разговоры неизбежно возбуждали антиэкуменические настроения и, разумеется, новые насмешки.
Прошло два года... три года.
Девять разработчиков умерли и были заменены другими, заседания на время прекратились для соблюдения необходимых формальностей по вводу новых членов комиссии в курс дела, после чего было провозглашено, что они работают над составлением книги, очищенной от «всех патологических симптомов» религиозного прошлого.
«Мы создаем инструмент Любви, на котором сможет играть каждый».
Многим показалось странным, что именно это их заявление вызвало самые яростные вспышки ненависти к экуменизму. Двадцать делегатов были отозваны своими конгрегациями. Один покончил с собой: выкрал космический фрегат и направил его на Солнце.
По оценкам историков беспорядки унесли восемьдесят миллионов жизней. Примерно по шесть тысяч в каждом из миров, входивших тогда в Большую Ассамблею. Учитывая, что времена были беспокойные, нельзя назвать эти цифры завышенными, и любое заявление, что кто-то хочет докопаться до более точных значений, просто-напросто слова. Связь между мирами находилась тогда еще на весьма низком уровне.
Вполне естественно, что сочинители песенок веселились вовсю. В одном из популярных тогда мюзиклов делегат КРЭЗ сидит на белом песке пляжа под пальмой и поет:
Ради Господа, дам и прекрасной любви
Нам сидеть тут, друзья, каждый год все уютней.
Поспеши, трубадур, пусть звучит твоя лютня
Во славу Господа, дам и прекрасной любви!
Кровопролитие и шутовство были всего лишь внешними признаками того времени, на деле весьма скрытного. Фальшивая патетика, внутренняя неопределенность... и яростная борьба за что-то лучшее, да еще страх того, что вообще ничего никогда не произойдет.
В те времена основными сдерживающими анархию факторами были находившиеся пока в зародыше Гильдия, Бен-Джессерит и Большая Ассамблея, продолжавшие двухтысячелетнюю практику совместных совещаний, несмотря на все возникающие серьезнейшие препятствия. Позиция Гильдии начала наконец проясняться: они предоставили бесплатный транспорт всем службам Ассамблеи и КРЭЗ. Роль, сыгранная Бен-Джессеритом, более туманна. Несомненно, именно в то время они собрали под свое крыло ведьм и колдуний, исследовали тончайшие свойства наркотиков, разработали систему прана-бинду и основали Миссию Безопасности — черную руку, повсюду рассеивающую предрассудки. Но как раз в это время было составлено заклинание против страха и собрана книга Ацхара, это чудо библиографии, сосредоточившее в себе величайшие тайны большинства древних религий.
Единственно верным представляется нам замечание Ингслея:
«То было время глубочайших парадоксов».
КРЭЗ работала почти семь лет. И к своему семилетнему юбилею делегаты приготовили для всей мыслящей Вселенной грандиозное сообщение. К семилетнему юбилею они обнародовали Оранжевую Католическую Книгу.
«Вот труд значительный и достойный, — сказали они. — Вот способ открыть человечеству глаза на себя как на творение Божие».
Делегатов КРЭЗ уподобляли археологам, вдохновленным Богом на величественное деяние — обретение забытых истин. Говорили, что они вынесли на свет «жизненную силу великих идеалов, погребенных под пылью веков», что они «заострили моральные принципы, следующие из истинно религиозного сознания».
Наряду с Оранжевой Католической Книгой КРЭЗ представила Литургический Сборник и Комментарии — труд, во многих отношениях даже более примечательный, не только благодаря его краткости (вполовину меньше Оранжево Католической Книги), но и его искренности и необычной смеси самоуничижения с сознанием собственной праведности.
Начальные строки были весьма недвусмысленно адресованы правящим классам:
«Люди, не находящие ответа на саннан (десять тысяч вопросов о религии из Шари-а), полагаются теперь на собственное мышление. Каждый человек мечтатл об озарении. Религия — всего лишь наиболее древний и почтенный способ, следуя которому люди стараются постичь смысл созданной Богом Вселенной. Ученые постигают законы чередования событий. Приспособить человека к этим законам — вот задача религии».
Однако в завершающей своей части Комментарии допускали куда более резкие высказывания, во. многом предопределившие их судьбу:
«Многое из того, что принято называть религией, несет в себе неосознанно враждебное отношение к жизни. Истинная религия должна учить, что жизнь — это радость, ублажающая Господа, что знание без действия мертво. Все должны понимать, что религиозное учение, основанное на ограничениях и правилах, — ложь и вымысел. Подлинное учение легко узнать. Вы безошибочно определите его по ощущению, что вы уже раньше знали все то, что оно преподносит».
Пока прессы и шайга-спирали накатывали текст Оранжевой Католической Книги, распространяемой повсюду, в мире воцарилось подозрительное спокойствие. Некоторые толковали это как знамение Божие, как знак духовного единения.
Даже делегаты КРЭЗ возвращались в свои конгрегации, очарованные этим мнимым всеобщим благодушием. Восемнадцать из них были преданы позорной казни в течение двух ближайших месяцев. Пятьдесят трех отлучили в том же году.
Оранжевую Католическую Книгу провозгласили «порождением безграничной гордыни». Объявили, что ее страницы полны голого умствования. Начали появляться новые толкования, основанные на разных видах фанатизма. Эти толкования тяготели к старой символике (крест, полумесяц, кожаная гремушка, двенадцать святых, сидящий Будда и тому подобное), и скоро, сделал ось ясно, что старые верования и предрассудки сохранились и в новом экуменизме.
Благородный символ семилетних трудов КРЭЗ, аббревиатуру «ГП» — «Галактофазисные постулаты» — миллиарды фанатиков называли дьявольским клеймом и расшифровывали как «Господне Проклятие».
Председатель КРЭЗ Таури Бомоко, дзен-суннитский улема и один из тех четырнадцати делегатов, которые так никогда и не отреклись от своих трудов и вошли в историю как «Четырнадцать Старцев», в конце концов начал склоняться к тому, чтобы признать часть выводов комиссии ошибочными.
«Нам, вероятно, не следовало пытаться создавать новые символы, — сказал он. — Мы не предполагали, что нас могут обвинить в искажении существующих религиозных концепций и в возбуждении праздного любопытства к богословским вопросам. Нам каждый день приходилось сталкиваться с ужасающей неопределенностью всех человеческих понятий, и мы мирились с тем, что наши религии становились день ото дня все жестче и строже. Так что же за тень легла на пути Божественного Промысла? Какое предостережение всем нам: видите, сколь живучи религиозные организации, сколь живучи символы, даже когда самый их смысл давно утерян! Ибо не существует такого понятия, как арифметическая сумма всех известных знаний!»
Нотки сомнения в признаниях Бомоко не скрылись от внимания его критиков, и вскоре ему пришлось удалиться в изгнание, поставив свою жизнь в зависимость от способности Гильдии сохранять тайну. Говорят, что он умер на Тюпайле, окруженный любовью и уважением, и что его последними словами были:
«Религия должна оставаться спасительной лазейкой для людей, которые говорят себе: «Я не тот, каким бы хотел быть». Но она никогда не должна вызывать в людях чувство довольства собой».
Приятно думать, что Бомоко понимал пророческий смысл своих слов: «религиозные организации живучи». Девять столетий спустя Оранжевая Католическая Книга и Комментарии к ней сделались частью религиозного сознания во всех уголках Вселенной.
Когда Поль-Муад-Диб стоял, положив правую руку на гранитную урну с черепом своего отца (правая рука благословляет, левая — проклинает), он дословно цитировал «Завещание Бомоко»:
«Вы, победившие нас, говорите себе, что Вавилон пал и труды его разрушены. Но я говорю вам, что с каждого человека спросится на суде и каждый окажется на уготованном ему месте. Ибо война идет в душе каждого человека».
Вольнаибы говорили о Муад-Дибе, что он подобен Абу Зайду, фрегат который посрамил Гильдию, в один день совершив путь туда и обратно. В данном случае туда используется как один из символов вольнаибской мифологии и означает землю духов ру или алям аль-митталь — место, где не существует никких ограничений.
Параллель с понятием «Квизац Хадерак» здесь очевидна. Квизац Хадерак, которого сестры стремились вывести с помощью своей селекционной программы, переводится как «сокращение пути» или «тот, кто может быть в двух местах одновременно».
Но происхождение обоих этих переводов явственно прослеживается из Комментариев: «Когда закон и религиозный долг — одно целое, твое «я» заключает в себе всю Вселенную».
Муад-Диб говорил про себя:
«Я — сеть в море времени, я свободно прохожу сквозь прошлое и будущее. Я — подвижная мембрана, которая не дает ускользнуть ни одной из возможностей».
Эти мысли по своей сути почти совпадают и соотносятся с двадцать второй калимой из Оранжевой Книги: «Неважно, высказана мысль или нет, она реальна и обладает всеми качествами реальности».
И когда мы пристальнее рассмотрим комментарии самого Муад-Диба к «Столпам Вселенной» в толковании святых квизар тафвидов, мы увидим, сколь многим он обязан Оранжевой Католической Книге и вольнаибскому дзен-сунизму.
Муад-Диб: «Долг и закон — одно, да будет так. Но помните и следующие ограничения: в этом случае вы никогда не реализуете полностью свое индивидуальное сознание. Вы всегда будете пребывать погруженным в общее тау. Вы всегда будете меньше чем личность».
Оранжевая Католическая Книга: дословное цитирование (шестьдесят первое Откровение).
Муад-Диб: «Религия зачастую разделяет миф о прогрессе, который защищат нас от страха перед будущим».
Оранжевая Католическая Книга, Комментарии: дословное цитирование (Книга Ацхара приписывает это утверждение религиозному писателю первого века Нешу и считает парафразом).
Муад-Диб: «Если ребенок, или человек невежественный, или безумец навлекает беду, то это вина человека, облеченного властью, ибо это он ее не предотвратил или не предвидел».
Оранжевая Католическая Книга: «Любой грех может быть приписан, по крайней мере частично, врожденным дурным наклонностям, что может служить оправданием в глазах Бога». (Книга Ацхара возводит это к древнесемитксой тауре.)
Муад-Диб: «Протяни руку твою и ешь, что Бог послал тебе, а когда насытишься — восхвали Господа».
Оранжевая Католическая Книга: парафраз с идентичным смыслом. (Книга Ацхара указывает лишь на весьма незначительные отличия от учения Первого Ислама.)
Муад-Диб: «Доброта — начало жестокости».
Вольнаиб Китаб аль-Айбар: «Страшно бремя доброго Бога. Не Он ли дал нам палящее солнце (Аль-Лат)? Не Он ли дал нам Матерей Влаги (Преподобных Матерей)? Не Он ли дал нам Шайтана (Сатана, Иблис)? Не от Шайтана ли поучили мы поспешность в мщении?»
(Отсюда же происходит вольнаибская пословица: «Поспешность — орудие Шайтана». Следует принять во внимание: чтобы произвести сто калорий тепла при повышенной физической нагрузке (то есть при спешке), тело испаряет около шести унций пота. Пот на вольнаибском языке означает «бакка» или слезы; это же слово может переводиться как «жизненная сила, которую Шайтан выжимает из твоей души».)
Конивелл назвал время прибытия Муад-Диба «религиозно рассчитанным», но на самом деле расчет здесь мало что значил. Как сказал сам Муад-Диб: «Я здесь, следовательно...».
Однако жизненно важным моментом в понимании воздействия Муад-Диба на религию является тот факт, что вольнаибы были кочевым народом пустыни, прошлое которого находилось в зависимости от враждебной к нему природы. Трудно не впасть в мистицизм, если каждую секунду вы выживаете, одержав победу в единоборстве с окружающей вас действительностью. «Вы здесь, следовательно...»
При наличии такой традиции страдание не вызывает внутреннего протеста, но, возможно, неосознанно оно воспринимается как наказание. Еще следует отметить, что в воззрениях вольнаибов практически нет понятия виновности. Это и ни к чему, ибо религия и закон для них одно целое и непослушание уже означает грех. Еще точнее будет сказать, что они легко очищали себя от вины, поскольку их каждодневное существование подразумевало суровый суд над себе подобными (зачастую со смертельным приговором), что в иных условиях отягчало бы человека невыносимым сознанием собственной греховности.
Вероятно, в этом кроется причина особого отношения вольнаибов к примерам (несмотря на деятельность Миссии Безопасности). Что с того, что свистящй песок — это предзнаменование? Что с того, что ты должен сжать руку в кулак, когда в первый раз увидишь Первую Луну? Плоть человека принадлежит ему самому, а вода — всему роду, и тайна жизни — не загадка, которую нужно разгадать, а реальность, через которую нужно пройти. Предзнаменования всего лишь напоминают тебе об этом. И раз уж ты здесь, раз уж у тебя есть твоя религия, победа в конце концов будет за тобой. Так на протяжении веков учил Бен-Джессерит, еще задолго до столкновения с вольнаибами:
«Когда религия и политика бегут в одной упряжке и когда этой упряжкой правит святой, то, пока он жив, ничто не может противостоять им».
ПРИЛОЖЕНИЕ 3
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав