|
Читайте также: |
Они покушались на жизнь моего сына!
Лето с трудом подавил ярость.
Со стороны Аракина показался свет приближающихся фар. Наверное, БМП с Полем и мотоциклисты охраны. Неожиданная задержка его раздражала, но он понимал, что офицер Хайвата обязан был принять все меры предосторожности.
Они покушались на жизнь моего сына!
Он потряс головой, отгоняя тяжелые мысли, и обернулся назад, на взлетное поле, где, как гигантские изваяния, застыли пять его фрегатов.
Лучше перестраховаться, чем...
Он вспомнил хайватовского старшего лейтенанта — славный малый, абсолютно преданный. Такого можно смело двигать наверх.
«Наш драгоценный Падишах-Император:..»
Если бы люди этого захолустного гарнизонного городка могли видеть частную записку Императора своему «благородному герцогу», полную брезгливости и презрения по отношению к этим закутанным в длинные белые одежды мужчинам и женщинам: «...чего еще можно ожидать от варваров, чья сокровенная мечта жить, не считаясь с законами феодства, установленными их повелителем для их же блага?»
Герцог подумал, что его собственная сокровенная мечта — послать подальше все придворные церемонии и забыть обо всех законах, созданных для чьего-то блага. Он поднял взгляд на немигающие звезды: Одна из этих маленьких желтых точек — Каладан... но мне никогда больше не увидеть своего дома. Тоска по Каладану внезапно пронзила его грудь. Лето почувствовал, что она родилась не внутри него, но как бы донеслась с Каладана. Ему никак не удавалось заставить себя называть эту безжизненную пустыню своим домом, и он сомневался, что это получится у него в будущем.
Я должен скрывать свои чувства, думал герцог. Ради мальчика. Если у него когда-нибудь будет свой дом, то пусть им станет Аракис. Я могу думать об этой планете как об аде, куда я попал перед смертью, но он должен найти здесь нечто, что вдохновляло бы его. Не может быть, чтобы здесь совсем ничего не было!
Острая жалость к самому себе охватила его, но тут же была отброшена. Он с удивлением обнаружил, что почему-то бормочет две строчки из стихотворения, которое любил повторять Джерни Халлек:
«Дышал я воздухом времени,
И в горле саднил песок...»
Да, чего-чего, а песка у Джерни будет здесь предостаточно. Сразу за облитыми лунным светом утесами начиналась пустыня — голые скалы, дюны, пыль, проникающая всюду... И по краям этих мертвых просторов, а может, и в глубине то тут, то там разбросаны поселения вольнаибов. Если у Дома Атрейдсов есть хоть какое-то будущее, то его опорой могут стать только вольнаибы.
Если, конечно, Харконнены не успели впутать и их в свои злодейские планы.
Они покушались на жизнь моего сына!
Воздух разорвался скрежетом опускающейся ракеты. Каменный парапет задрожал под ладонями. Лязгнули, откинулись защитные шторы.
Отрезанный от взлетного поля, герцог подумал: Лайнер Гильдии. Наконец-то! Пора приниматься за работу. Спускаясь по лестнице в зал прибытия, он попытался придать лицу самое безмятежное выражение.
Они покушались на жизнь моего сына!
Когда герцог входил в огромное помещение с желтым сводчатым потолком, оно уже кишело людьми. Солдаты с вещмешками на плечах орали и хохотали, как студенты, вернувшиеся с каникул.
— Тебя не расплющило на посадке? — Да, придавило будьте-нате! — Эй, кто знает, какая сила тяжести в этой дыре? Вроде стоять можно. — Не бойся, не улетишь! — По галактическому справочнику — девять десятых С.
Едкие словечки так и летали по всему залу.
— Кто-нибудь успел рассмотреть этот Аракис, пока мы спускались? Где тут у них девочки? — Девочек с собой Харконнены увезли! — А мне, пожалте, горячий душ и мягкую кроватку! — Ну, ты осел! Разве не слышал, что душа здесь не будет. Потрешь себе задницу песочком! — Эй, вы там, заткнитесь — герцог!
Герцог Лето вышел в мгновенно затихшую комнату.
Из толпы вынырнул Джерни Халлек — на правом плече вещмешок, левая рука сжимает гриф девятиструнного бализета. Не верилось, что эти большие, толстые пальцы способны ловко бегать по струнам и извлекать из них нежную музыку.
У герцога потеплело на душе при виде этого неуклюжего на вид человека, в узких глазках которого светился острый, цепкий ум. Он умудрялся скрупулезно выполнять «законы, установленные его повелителем», оставаясь в то же время совершенно независимым от них. Как там назвал его Поль? «Джерни доблестный».
Большую плешь на голове Халлека обрамляли жидкие светлые волосы. Его широкий рот постоянно расплывался в довольной улыбке, и длинный чернильный шрам от харконненского бича жил, казалось, своей собственной жизнью. Во всем его облике была некая шутовская расхлябанность.
Джерни подошел к герцогу и поклонился.
— Джерни, — сказал Лето.
— Милорд, — Халлек указал бализетом на толпившихся в комнате людей. — Это последняя партия. Я предпочел бы прибыть с первыми, но...
— Хватит Харконненов и на твою долю. Отойдем-ка в сторонку, Джерни, нам нужно поговорить.
— Слушаюсь, милорд,
Они встали в углу, рядом с автоматом по продаже воды. Остальные тем временем бесцельно разбрелись по залу. Халлек положил вещмешок на пол, оставив бализет в левой руке.
— Сколько человек ты мог бы выделить Хайвату? — спросил герцог.
— У Суфира какие-то сложности, мой господин?
— Он потерял пока только двоих агентов, но его люди обеспечили нам прекрасную линию фронта. Если нам удастся быстро продвинуться и закрепиться, то мы сможем хотя бы вздохнуть свободно. Ему нужны люди — столько, сколько ты можешь отдать. Только не из слабонервных, чтобы не устраивали истерик, если придется пускать в дело кинжал.
— Я могу дать ему три сотни самых лучших. Куда их направить?
— К главным воротам. Человек Хайвата их там встретит,
— Распорядиться об этом немедленно, мой господин?
— Минуточку. Еще один вопрос. Старший диспетчер отыщет повод задержать отправление лайнера до рассвета. Утром он полетит по своим делам и заодно прихватит с собой груз пряностей.
— Наших пряностей, милорд?
— Наших. Но кроме этого, он возьмет на борт большую группу бывших харконненских рабочих, сборщиков пряностей. Со сменой хозяина они получают право выбрать новое местожительство, и судья-наблюдатель уже дал свое разрешение. Это ценные кадры, Джерни, порядка восьмисот человек. Пока лайнер еще здесь, постарайся убедить некоторых из них остаться.
— Какими средствами убеждать?
— Мне нужны добровольцы, Джерни, У этих парней есть мастерство и опыт, которые нам сейчас нужны дозарезу. Раз они собрались улетать, значит, они не работают на Харконненов. Хотя Хайват убежден, что барон и туда мог внедрить своего агента. Но Суфиру в любой тени мерещатся наемные убийцы.
— В свое время он заметил не одну такую тень, милорд.
— Заметил, да не всех. Но мне представляется, что оставлять человека в толпе отъезжающих — на это у Харконненов просто не хватит воображения.
— Возможно, мой господин. Где эти люди?
— Этажом ниже, в зале ожидания. Спустись к ним и сыграй парочку своих песенок, чтобы они размякли, а потом начинай давить. Квалифицированным рабочим можешь предложить руководящие должности. Пообещай повысить зарплату на двадцать процентов.
— Не больше, мой господин? Я слышал, что барон полностью рассчитался со всеми рабочими. Для человека с чемоданным настроением да еще с полными карманами денег двадцать процентов... Мой господин, я думаю, что это не покажется очень соблазнительно.
Герцог нетерпеливо прервал Халлека:
— Тогда прояви личное обаяние. И запомни: наша казна — не бездонная бочка. За двадцать процентов не выходить, ясно? Нам особенно нужны операторы комбайнов, метеорологи, дюнные люди — все с опытом работы в открытых песках.
— Я понял вас, мой господин. «И на тяжкий труд послали их: лица их будут открыты восточному ветру, стопы их сбудут попирать раскаленный песок».
— Очень уместная цитата. Разворачивай свою команду. Кто там у тебя заместитель? Дай ему краткую инструкцию по водной дисциплине. Пусть размещает людей на ночь в бараках у космодрома. Охранники все покажут. Да не забудь про Хайвата.
— Триста самых лучших людей, мой господин, — Халлек поднял с пола вещмешок. — Куда прикажете доложить, когда я закончу с делами?
— У меня будет совещание в комнате наверху. Я собираю там штаб. Нужно рассмотреть общепланетную стратегию и проработать вопросы безопасности.
Собравшийся было уходить Халлек остановился, поймав на себе взгляд герцога.
— Вы считаете, здесь возможны настолько серьезные неприятности, мой господин? Я думал, для этого на Аракисе есть судья-наблюдатель.
— Всякие неприятности здесь возможны. Прольется немало крови, прежде чем мы крепко встанем на ноги.
— «И почерпнешь воду из реки, и увидишь, что это кровь», — процитировал Халлек.
Герцог вздохнул.
— Поторопись, Джерни.
— Да, мой господин, — он улыбнулся, и шрам от бича поехал набок. — «Вот, я, как онагр в пустыне, влачу свою ношу». Джерни развернулся, протолкался на середину комнаты и начал отдавать приказания.
Герцог поглядел ему вслед и покачал головой — до чего удивительный человек! Всегда на языке песенки, цитаты, прибаутки, а сердце... сердце — холодного убийцы, как только дело касается Харконненов.
С беспечным видом Лето направился к лифту, отвечая на приветствия небрежным помахиванием руки. В группе солдат он увидел сержанта из службы пропаганды и информации, подозвал его к себе и приказал распространить по всем каналам связи сообщение: «Думаю, что всем, взявшим с собой жен, будет приятно узнать, что их жены в безопасности. Остальных могу порадовать тем, что среди населения женщин больше, чем мужчин. Ваш герцог».
Он похлопал сержанта по плечу — знак того, что сообщение имеет старший приоритет и должно быть передано немедленно. Потом подмигнул солдатам и, улыбаясь, пошел дальше.
Когда отдаешь приказание, всегда нужно показывать, что доверяешь человеку, думал он. Если будешь все время критиковать, люди перестанут верить в тебя.
Лифт пошел наверх. Оставшись наедине с собой за тяжелыми, бронированными дверями, герцог Лето позволил себе облегченно вздохнуть.
Они покушались на жизнь моего сына!
На воротах аракианского космодрома была выбита надпись. Сделанная грубо, словно неумелой рукой, она навсегда врезалась в память Муад-Диба. Он увидел ее в ту первую ночь на Арахисе, когда по приказу отца приехал на летное поле, чтобы впервые в жизни участвовать в расширенном заседании штаба. Слова на воротах взывали к тем, кто собирался покинуть Ара-кис. На мальчика, который только что видел смерть лицом к лицу они произвели очень тяжелое впечатление. Надпись гласила: «О ты, кто познал, как мы страдаем, не забывай нас в своих молитвах!»
Принцесса Ирулан, «Первое знакомство с Муад-Дибом».
— Военная стратегия — это, по сути дела, всегда сознательный риск, — говорил герцог. — Но когда речь заходит о твоей семье, то в расчет берутся и... другие факторы.
Он знал, что ему не следовало бы так явно выказывать свой гнев, но ничего не мог с собой поделать. Развернувшись, он снова принялся шагать туда и обратно вдоль длинного стола.
Герцог и Поль были одни в большом зале заседаний, в здании, расположенном прямо на летном поле. В огромной гулкой комнате не было никакой мебели, кроме длинного стола, старомодных трехногих табуретов и доски, на которой висела карта. Рядом с картой стоял солидо-проектор. Поль сидел у стола, недалеко от доски. Он только что рассказал отцу о своем приключении с тележалом и о таинственном предателе.
Герцог остановился напротив сына и грохнул кулаком по столу:
— Хайват утверждал, что в доме нам нечего опасаться!
Поль нерешительно возразил:
— Я тоже сначала здорово разозлился. И тоже во всем обвинял Хайвата. А потом подумал, что угроза скрывалась не в самом доме, а снаружи. Согласись, что все было ловко придумано — просто и остроумно. Эта штука бы точно сработала, если бы не знания, которые дал мне ты и многие другие, в том числе и Хайват.
— Ты что, его защищаешь?
— Да.
— Он стал стар. Да, стар. И ему пора...
— Тем ценнее он для нас — из-за своего опыта. Много ли ты можешь припомнить случаев, когда Хайват ошибался?
— Скорее мне следовало бы его защищать, — ответил герцог, — а совсем не тебе.
Поль улыбнулся.
Лето подсел к сыну и положил руку ему на плечо:
— Ты очень повзрослел в последнее время, — он убрал руку. — Это меня радует, — и герцог улыбнулся в ответ на улыбку Поля. — Хайват сам себя накажет. Он обрушит на себя столько негодования, сколько не найдется ни у меня ни у тебя, вместе взятых.
Поль посмотрел поверх карты на черные ночные окна. Перила балкона тускло поблескивали в свете поплавковых ламп. За окнами что-то шевельнулось. В смутных очертаниях он различил фигуру часового в форме Атрейдсов. Поль оглянулся на белую стену позади отца, перевел взгляд на полированную столешницу и увидел собственные руки, крепко стиснутые в кулаки.
Дверь, напротив которой сидел герцог, резко распахнулась, и вошел Суфир Хайват, выглядевший еще более сморщенным и постаревшим. Он прошел вдоль всего стола и остановился прямо перед Лето.
— Милорд, — начал он, глядя куда-то над головой герцога, — мне только что сообщили, под какой удар я вас подставил. Мне не остается ничего другого, как просить о своей отста...
— Перестань ломать комедию и садись, — оборвал его герцог, ткнув пальцем в табурет, стоявший напротив Поля. — Если ты в чем и ошибся, так только в том, что переоценил Харконненов. Со своими куриными мозгами они не могли придумать ничего более умного. Мы же не можем предугадать все их глупости. Мой сын сказал мне, что избежал их ловушки исключительно благодаря знаниям, полученным у тебя. Ни под какой удар ты никого не подставил, — он похлопал ладонью по табурету. — Садись, кому говорят!
Хайват неловко присел.
— Но...
— Я не желаю больше ничего слушать об этом. Инцидент исчерпан. У нас есть дела и поважнее. Где остальные?
— Я приказал им обождать снаружи, пока я...
— Давай зови.
Хайват наконец посмотрел в глаза герцогу.
— Мой господин, я...
— Я знаю, Суфир, кто мои настоящие друзья, —, сказал Лето. — А теперь зови остальных.
Хайват судорожно сглотнул.
— Сию минуту, мой господин, — он резко крутанулся на вращающемся сиденье и, обратившись к двери, крикнул: — Джерни, пусть входят!
В комнату вошли Халлек, а за ним группа людей — мрачные и серьезные штабные офицеры, за которыми с озабоченным видом шли молодые адъютанты и представители технических служб. Они стали рассаживаться, и комната наполнилась гулом приглушенных голосов. Над столом повис легкий аромат рахага — мозгового стимулятора.
Оглядывая своих людей, герцог сказал:
— Для желающих имеется кофе.
Про себя он подумал: Славные подобрались ребята. В войне, которую мы ведем, без такой команды попросту пропадешь. Он подождал, пока из соседней комнаты принесут и поставят на стол кофе. Вглядываясь в людей, он видел, как они устали.
Придав лицу энергичное, решительное выражение, герцог встал и постучал костяшками пальцев по столу, призывая к вниманию.
— Ну-ну, господа, — начал он. — До чего же сильны в человеке захватнические инстинкты! Даже выполняя простейший приказ Императора, мы обрушились на бедную планету, как настоящие агрессоры.
За столом раздались легкие смешки. Поль оценил, насколько точно его отец выбрал правильный тон для поднятия настроения. Даже легкая усталость в его голосе и та была уместна.
— Я думаю, прежде всего нам следовало бы послушать, что еще Суфир может добавить к своему докладу о вольнаибах. А, Суфир?
Хайват поднял глаза.
— Я мог бы добавить к основному рапорту еще кое-какие экономические соображения, но скажу только, что при ближайшем рассмотрении вольнаибы все больше и больше походят на тех союзников, в которых мы нуждаемся. Они пока выжидают — присматриваются к нам. Но все идет к тому, что скоро у нас установятся доверительные отношения. Они уже прислали нам подарки— защитные костюмы собственного производства, так. называемые влагоджари, карты нескольких участков пустыни — вокруг тех городов, где открыто поддерживают Харконненов, — он снова опустил взгляд. — Полученные от них сведения оказались абсолютно достоверными и очень помогли нам в переговорах с Императорским судьей-наблюдателем. Кроме этого, они прислали еще кое-какую мелочь — украшения для. леди Джессики, пряности, вина, местные сласти, лекарства... Мои люди как раз сейчас проверяют все это. Но, похоже, все чисто.
— Тебе нравятся эти люди, Суфир? — спросили с другого конца стола.
Хайват повернулся туда.
— Дункан Айдахо говорит, что они достойны восхищения.
Поль взглянул на отца, потом на Хайвата и отважился задать вопрос:
— Есть у тебя какие-нибудь сведения об их численности?
Хайват посмотрел на мальчика.
— Судя по количеству приготавливаемой пищи и еще кое-каким признакам, Айдахо решил, что в сиче, где его поселили, около десяти тысяч человек. Их вождь сказал, что управляет общиной в две тысячи домов. У нас есть основания полагать, что у них много таких общин. И все они подчиняются кому-то, кого вольнаибы называют Лит.
— Это что-то новенькое, — сказал Лето.
— Сведения еще не проверены, мой господин. Вполне возможно, что Лит — просто местное божество.
Еще один офицер откашлялся и спросил:
— А правда, что у них есть связи с контрабандистами? — Как раз тогда, когда Айдахо туда прибыл, деревню покидал караван контрабандистов с большим грузом пряностей. У них были вьючные животные, и они говорили, что им предстоит восемнадцать дней пути.
— Похоже, — сказал герцог, — что контрабандисты навещают нас теперь вдвое чаще — пользуются смутным временем. Этот вопрос нужно будет серьезно обдумать. То, что их фрегаты летают без патента, не должно нас слишком беспокоить, так было всегда. А вот то, что мы их совершенно не контролируем, — это уже плохо.
— У вас есть план, мой господин? — спросил Хайват.
Герцог посмотрел на Халлека.
— Джерни, я хотел бы, чтобы ты возглавил делегацию, или, если хочешь, посольство, к этим романтически настроенным, свободным торговцам. Скажи им, что я готов закрыть глаза на все их делишки, если они будут платить мне герцогскую десятину. По прикидкам Хайвата, они тратят на наемников и на подкуп в четыре раза больше.
— А если об этом пронюхает Император? — спросил Халлек. — Он очень ревниво относится к прибылям своего АОПТ, милорд.
— Все деньги мы будем открыто перечислять на счет Саддама IV и списывать их с наших налогов, — улыбнулся герцог. — И пусть Харконнены попробуют что-нибудь против этого возразить! Заодно мы покончим со взятками и разделаемся с местными чиновниками, которые разжирели тут при Харконненах.
Халлек весело ухмыльнулся,
— Ну, милорд, это будет эффектный удар. Хотел бы я видеть рожу барона, когда он услышит про вашу идею!
Лето повернулся к Хайвату.
— Суфир, ты купил конторские книги, про которые рассказывал?
— Да, милорд. Правда, пришлось дать еще одну взятку. Они сейчас у нас, в работе. Я их наскоро просмотрел и могу кое-что рассказать.
— Расскажи, расскажи.
— Каждые тридцать стандартных дней Харконнены снимали отсюда триста миллиардов солярий.
Над столом воцарилось молчание. Даже молоденькие адъютанты, которые тихо изнывали от скуки, выпрямились на табуретках и обменялись многозначительными взглядами.
— Все, все проглотят они: и безбрежность морей, и сокровища, скрытые под песками, — пробормотал Халлек.
— Вам все ясно, джентльмены? — спросил герцог. — Я думаю, среди присутствующих нет столь наивных, чтобы полагать, будто Харконнены собрали вещички и убрались отсюда только потому, что это им приказал наш драгоценный Падишах-Император?
Офицеры зашептались и одобрительно закивали.
— Прошу всех хорошенько запомнить эту информацию, — герцог снова повернулся к Хайвату. — Теперь пора осветить обстановку с оборудованием. Сколько дюноходов, комбайнов, передвижных фабрик они нам оставили?
— Полный комплект, как сказано в Императорской описи, заверенной у Императорского судьи-наблюдателя, милорд, — ответил Хайват. Он подал знак адъютанту, чтобы тот принес ему папку. Раскрыв ее на столе, он продолжал: — Правда, они забыли упомянуть, что из дюноходов в строю меньше половины, что только одна треть укомплектована грузовыми махолетами, чтобы доставлять их в пустыню по воздуху. Что все, оставленное нам Харконненами, вот-вот сломается или попросту развалится. Можно считать, что нам крупно повезет, если хотя бы половину оборудования удастся запустить. И если хоть четверть этого проработает полгода, то это будет просто чудо.
— Очень мило. Так мы и думали, — кивнул Лето. — Ну что же, переходи к цифрам.
Хайват снова заглянул в папку.
— Около девятисот тридцати передвижных фабрик могут быть запущены в ближайшие несколько дней. Шестьдесят два... и еще пятьдесят махолетов сопровождения, разведки и наблюдения за погодой. Грузовые махолеты... так, чуть меньше тысячи.
— А не дешевле будет договориться с Гильдией и вывести на орбиту один из наших фрегатов для наблюдения за погодой? — спросил Халлек.
Герцог посмотрел на Хайвата:
— Как тебе такая идея, Суфир?
— Этот вариант не проходит, — ответил Хайват. — Представитель Гильдии отказался вести с нами переговоры. Он намекнул мне — как ментат ментату, — что нам такая роскошь не по карману. Даже если дела у нас пойдут хорошо. Я полагаю, мы должны сначала выяснить, в чем тут дело, а уж потом снова выходить на Гильдию.
Один из адъютантов Халлека на дальнем конце стола буркнул:
— Но ведь это нечестно! По справедливости...
— По справедливости? — герцог повысил голос. — Кто это здесь захотел справедливости? Мы устанавливаем здесь собственную справедливость. И если это у нас не получится, будем считать, что мы проиграли. Может, вы уже пожалели, что связались с нами, господин офицер?
Офицер вскочил.
— Нет, мой господин. Вы совершенно правы. Эта планета — самое прибыльное место во всей Вселенной, и мы не должны выпускать ее из рук. Я пойду за вами повсюду, мой господин. Простите мою несдержанность, но... — он пожал плечами, — иногда нам становится обидно...
— Это я понимаю, — ответил Лето. — Давайте только договоримся не заводить больше нытья про справедливость. По крайней мере, пока у нас остаются две вещи — наши руки и свобода, чтобы пустить их в ход. Кому. тут еще обидно? Прошу не стесняться Здесь все свои, так что допускается полная свобода мнений.
Халлек откашлялся.
— Меня вот что раздражает, мой господин. Почему с нами нет добровольцев из других Великих Домов? Они величают вас «Лето Справедливый» и клянутся в вечной дружбе, а как до дела — так в кусты!
— Они просто еще не определились, чья возьмет, — усмехнулся герцог. — Большинство из Домов потому и нагуляли себе жирок, что предпочитали не рисковать. Это тоже стратегия, мы не можем порицать их за это. Можем только презирать, — он обернулся к Хайвату. — Мы обсуждали оборудование. Может, ты покажешь нам проекции нескольких образцов, чтобы люди представляли себе технику?
Хайват кивнул и дал знак одному из своих офицеров включить солидо-проектор.
На столе, ближе к герцогу, появилось объемное изображение. Некоторые из сидящих на другом конце стола встали, чтобы лучше видеть.
Поль наклонился вперед, пристально рассматривая машину.
Вокруг нее, для масштаба, расположились крошечные человеческие фигурки. В длину она, прикинул он, была метров сто двадцать, а в ширину — сорок. Вытянутый приплюснутый корпус покоился на широких гусеницах.
— Перед нами передвижная фабрика, — начал Хайват. — Для солидо-проекции мы выбрали экземпляр, который более или менее на ходу. Эту посудину привезли сюда с первой партией Императорских планетологов, но она каким-то чудом еще держится. Хотя никто не может мне объяснить почему.
— Если это та, что называется «Старушкой Кэтти», то ей и впрямь пора в музей, — сказал один из адъютантов. — Я думаю, Харконнены держали ее в воспитательных целях — работай как следует, парень, а то пошлем тебя на «Старушку Кэтти».
Офицеры захихикали.
Но Поль постарался не впасть в игривое настроение. Он сосредоточенно изучал фабрику и наконец сформулировал свой вопрос. Указывая на солидо-проекцию пальцем, он спросил:
— Хайват, а на планете есть песчаные черви, способные заглотить эту штуковину целиком?
За столом тут же воцарилось молчание. Герцог про себя чертыхнулся, но потом подумал: Ничего, они должны отдавать себе отчет в том, что такое Аракис.
— Черви, которые могут заглотить такую фабрику за один прием, водятся в центральных районах пустыни, — спокойно ответил Хайват. — Те, что обитают поближе к Большому Щиту, где добывается основное количество пряностей, могут без труда раскрошить ее на кусочки.
— А почему бы нам не использовать силовые щиты? — спросил Поль.
— По донесениям Айдахо, применение щитов в открытой пустыне абсолютно исключается. Даже простой персональный щит-пояс привлекает к себе червей с расстояния в несколько сот метров. Похоже, силовые поля каким-то образом возбуждают их аппетит. По крайней мере, так говорят вольнаибы, и у нас нет причин сомневаться в их словах. Во всем сиче Айдахо не видел ни единого намека на щит.
— Ничего похожего? — недоверчиво спросил Поль.
— Было бы непросто спрятать силовое оборудование в деревушке в несколько тысяч домов. У Айдахо был свободный доступ ко всем объектам. Он нигде не заметил ни щитов, ни генераторов.
— Темное дело, — задумчиво протянул герцог.
— С другой стороны, есть свидетельства, что Харконнены очень широко использовали щиты, — продолжал Хайват. — В любом самом захолустном гарнизонном городишке имеются станции техобслуживания, на которых полным-полно запчастей к силовой технике.
— Может, у вольнаибов есть какой-нибудь способ уничтожать щиты? — спросил Поль.
— Вряд ли, — ответил Хайват. — Теоретически это возможно, но чтобы проделать такой фокус, нужен электростатический разрядник величиной с полпланеты.
— Ну, мы бы знали об этом, — сказал Халлек. — У контрабандистов тесные связи с вольнаибами. Если бы на Аракисе было что-то подобное, они бы заметили. А если заметили, то наверняка бы украли и на следующий день начали бы торговать по всей Вселенной.
— Мне не нравится, когда вопросы такой важности остаются без ответа, — нахмурился герцог. — Суфир, я хочу, чтобы ты приложил все усилия и разобрался, в чем тут дело.
— Мы уже работаем в этом направлении, милорд, — он откашлялся. — Но Айдахо утверждает, что вольнаибы совершенно однозначно относятся к щитам — считают их абсолютно бесполезной вещью.
Герцог недовольно посмотрел на него.
— Мы, кажется, обсуждаем оборудование по добыче пряностей, — сказал он.
Хайват снова подал знак адъютанту.
Трехмерное изображение фабрики сменилось крылатым агрегатом, также окруженным крохотными человеческими фигурками.
— Это грузовой транспорт. Махолет с повышенной грузоподъемностью, предназначенный для доставки фабрики в районы залегания пряностей. Он же обеспечивает ее экстренную эвакуацию при появлении песчаных червей. Они всегда появляются, — Хайват усмехнулся. — Процесс сбора пряностей достаточно однообразен — хапнул, сколько можно, и бежать.
— Как раз в духе Харконненов, — заметил Лето.
Раздавшийся смех показался Полю неестественно громким.
Место транспорта занял обычный махолет.
— Махолеты не представляют из себя ничего особенного. Кое-какие доработки сделаны для увеличения радиуса действия. Больше внимания уделено герметичности — защите от песка и пыли. Щитами оборудован только каждый тридцатый. Возможно, для увеличения дальности полетов решили пожертвовать генератором поля.
— Снова силовые щиты, — прервал Хайвата герцог. — Не нравится мне это. Про себя он подумал: Не очередная ли это харконненская ловушка? Не значит ли это, что мы не сможем даже воспользоваться щитами наших фрегатов, если придется спасаться бегством? Он тряхнул головой, словно отгоняя предательскую мысль, и сказал:
— Перейдем к экономическим расчетам. Ты уже прикидывал предполагаемую прибыль?
Хайват перевернул две страницы в своем блокноте.
— После оценки затрат на ремонт и приведение оборудования в рабочее состояние можно сделать примерные расчеты прибыли. Мы, естественно, исходили из заниженных цифр, — он закрыл глаза, впадая в свойственное ментатам состояние полутранса. — При Харконненах расходы на обслуживание и выплату заработной платы удерживались на уровне четырнадцати процентов. При благоприятном стечении обстоятельств мы сможем удержаться на тридцати процентах. С учетом амортизации капитальных фондов, отчислений в АОПТ и расходов на вооружение наша прибыль составит жалкие шесть-семь процентов. Это до тех пор, пока мы не заменим изношенную технику. После этого мы сможем подняться до двенадцати — пятнадцати процентов, но не более, — он открыл глаза, — если, конечно, милорд не захочет подражать Харконненам.
— Мы будем создавать прочную и надежную базу, — ответил герцог. — Нам следует думать о другом проценте — сколько счастливых людей, и особенно вольнаибов, будет на нашей планете.
— И особенно вольнаибов, — подхватил Халлек.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав