|
Читайте также: |
Но Джессика упустила момент. Она словно взорвалась.
— Кроме этого, Веллингтон, в герцоге на самом деле два человека. Одного из них я очень люблю. Он очарователен, остроумен, внимателен, нежен, — словом, все, о чем только может мечтать женщина. Зато другой — холодный, черствый, требовательный, эгоистичный, жестокий и грубый, как зимний ветер. Такой, каким его вылепил его отец, — ее лицо приняло жесткое выражение. — Как бы я хотела, чтобы ужасный старик умер сразу после рождения моего Лето!
Наступило молчание. Было слышно, как в жалюзи шелестит ветерок от вентилятора. Наконец она глубоко вздохнула.
— Герцог прав — в этой половине гораздо уютней, — она обернулась, еще раз осматривая комнату. — Извините меня, Веллингтон, но я хотела еще раз осмотреть все сама, прежде чем распределять помещения.
Он кивнул.
— Конечно. И подумал: Если бы только был способ избежать этого проклятого приказа!
Джессика опустила руки и подошла к двери. Перед тем как выйти, она на мгновение замешкалась. Все время, пока мы говорили, он что-то скрывал, постоянно не договаривал. Конечно, чтобы пощадить мои чувства. Он — хороший человек. Она продолжала сомневаться и уже почти решилась вернуться назад и заставить Юха выложить все начистоту. Но после этого он будет чувствовать себя неловко и поймет, насколько беззащитен передо мной. Нет, я должна больше доверять своим, друзьям.
Многие обратили внимание на то, как быстро Муад-Диб изучил Аракис и понял все его нужды. Разумеется, бен-джессеритки не видят в этом ничего удивительного. Прочим лее мы можем объяснить, что искусство изучать было первой наукой, преподанной Полю его матерью. А в основе этой науки лежит аксиома, что если человек захочет, то сможет изучить все, за что ни возьмется. Нас всегда поражало, как много людей не верят в то, что они могут учиться, и как много людей считают, что учиться — это трудно. Муад-Диб же знал, что уроки можно извлекать из всего, с чем сталкиваешься в жизни.
Принцесса Ирулан, «Душевные качества Муад-Диба».
Поль лежал на кровати, притворяясь спящим. Спрятать снотворное доктора Юха в рукав и сделать вид, будто бы глотаешь таблетку, было проще простого. Он еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Даже мать не заметила, что он притворяется. Ему захотелось вскочить и отпроситься у нее побегать по дому, но он решил, что она этого наверняка не одобрит. Все еще слишком неопределенно. Нет, лучше себя не выдавать.
Если я удеру без спроса, то не нарушу ничьих приказаний. Из дома я выходить не собираюсь, а дома я в безопасности.
Он прислушался к разговору в соседней комнате. Слов было не разобрать — что-то про пряности... про Харконненов. Мать с Юхом говорили то громче, то тише.
Его внимание привлекла резная доска на стене в изголовье кушетки. Он знал, что это пульт управления комнатной автоматикой. Вырезанная из дерева рыбка плескалась в тяжелых коричневых волнах. Если нажать на крохотный рыбий глаз, то включится освещение — загорятся поплавковые лампы. Повернешь одну из волн — заработает вентилятор. Повернешь другую — изменится температура.
Поль тихонько сел на постели. Слева от стены стоял высокий книжный шкаф. Если отодвинуть его в сторону, то откроется небольшая дверца в стене — кладовка. Ручка двери, выходящей в коридор, была сделана в виде рукоятки управления махолета.
Все в этой комнате старалось выдать себя за что-то другое, сбить с толку.
В комнате и на всей планете.
Он вспомнил книгофильм, который показывал ему доктор Юх: «Аракис: Его Императорского Величества испытательная биостанция в пустыне». Старый, снятый еще до открытия пряностей. В голове Поля поплыли названия и картинки, накрепко впечатанные с помощью импульсов памяти: гигантская карнегия, чертополох, финиковые пальмы, аброния, двухлетний ослинник, скумпия, креозотный куст... безхвостая лисица, пустынный ястреб, сумчатая мышь...
Картинки и названия, названия и картинки из далекого прошлого. Многие виды почти исчезли, и во всей Вселенной их можно отыскать только на Аракисе.
Зато сколько вещей, о которых он почти ничего не знает: например, пряности.
И песчаные черви.
В соседней комнате закрылась дверь. Поль услышал шаги матери, удаляющиеся по коридору. Доктор Юх, можно не сомневаться, найдет себе какую-нибудь книгу и останется в комнате.
Самый подходящий момент, чтобы удрать и побродить по дому.
Поль соскользнул с кушетки и направился к шкафу. Но почти сразу остановился и обернулся — сзади послышался звук. Резная доска откинулась и вдавилась в подушку, на которой только что лежала его голова. Поль замер, и это спасло ему жизнь.
Из-за доски выскользнуло миниатюрное тележало, не больше пяти сантиметров в длину. Он сразу его узнал — оружие профессиональных убийц любой мальчишка благородного происхождения изучает с первых лет жизни. Вороненая металлическая стрелка, направляемая невидимой рукой откуда-то неподалеку. Она проникает в тело и, прожигая себе дорогу по нервным каналам, добирается до ближайшего жизненно важного органа.
Жало приподнялось и несколько раз качнулось туда-обратно.
В голове Поля молнией вспыхнуло все, чему его учили: тележало — это оружие с ограниченными возможностями. Сжатое поплавковое поле искажает поле зрения видеокамеры. В таком полумраке, когда цель почти не отражает света, оператор может рассчитывать только на одно — поразить любой движущийся объект.
Как глупо! Пояс-щит остался на постели. Эти штуки еще можно сбить бластером, но, во-первых, бластер — это дорогое удовольствие, во-вторых, он громоздок и неудобен в обращении, и, самое главное, если лазерный луч натыкается на силовое поле, то может произойти взрыв. Атрейдсы никогда не пользовались бластерами. Они обычно полагались на щит и на свою голову.
Поль стоял неподвижно, как статуя, понимая, что если щита нет...
Жало приподнялось еще на полметра. Поблескивая в узких полосках пробивающегося сквозь жалюзи света, оно начало шарить по комнате.
Надо попробовать схватить его рукой. От поплавкового поля оно будет скользким внизу. Я должен сжать его изо всех сил.
Стрелка опустилась на полметра вниз, повернула налево и описала круг над кушеткой. Слышно было, как она тихонько жужжит.
Кто же им управляет? Кто-то поблизости. Попробовать позвать Юха? Но как только он откроет дверь, жало сразу вопьется в него.
Пол в коридоре скрипнул. Повернулась ручка, и дверь открылась.
Тележало взмыло вверх и мимо его лица понеслось к двери.
Поль выбросил правую руку вперед и присел, сжимая смертоносную стрелку в руках. Она жужжала и вырывалась, но от отчаянного усилия его мускулы сделались каменными. Яростно развернувшись, он с размаху ударил тонкое острие о стальной косяк двери. Он почувствовал, как хрястнул крохотный объектив, и тележало превратилось в безжизненную железку в его руках.
Он все равно не выпускал его — на всякий случай.
Поль поднял глаза и встретился со сплошь синими глазами Мейпс Шадут.
— Твой отец послал за тобой, — сказала она. — Люди, которые будут сопровождать, ждут внизу.
Поль кивнул, не спуская глаз со странной незнакомки в мешковатом коричневом платье прислуги. Она в свою очередь смотрела на предмет в его руке.
— Я знаю про таковские штуки. Она хотела меня убить?
Ему пришлось сглотнуть слюну, прежде чем он смог заговорить.
— Это... Оно предназначалось мне...
— Но ведь она летела в меня?
— Потому что ты двигалась. Что за ерунда? Ничего не мог понять Поль. Откуда она взялась?
— Значит, ты спас мне жизнь?
— Не только тебе, но и себе тоже.
— Но ты ведь мог убежать, и тогда эта штука убила бы только старую Шадут?
— Кто ты такая?
— Мейпс Шадут, ваша новая экономка.
— А как ты узнала, где меня искать?
— Твоя мать мне сказала. Я встретила ее на лестнице в потайную комнату, — она ткнула пальцем куда-то вправо. — Посланные твоего отца ждут.
Наверняка люди Хайвата. С ними мы быстро отыщем оператора.
— Живо спускайся к ним и скажи, что я поймал тележало. Пусть немедленно распределятся по дому и ищут оператора. Скажи им, пусть перекроют все этажи и блокируют выходы. Они знают, как поступать в таких случаях. Оператор наверняка кто-то из посторонних.
Он подумал: А может, это она? Нет, это исключается. Жалом продолжали управлять, когда она вошла.
— Перед тем как выполнить твое приказание, маленький мужчина, я хочу внести между нами ясность. Ты наложил на меня долг воды, который мне нечем сейчас заплатить. Но мы, вольнаибы, всегда платим наши долги — и белые, и черные. Нам известно, что среди вас есть предатель. Мы не можем сказать, кто он, но знай, что он среди вас. Возможно, это его рука направляла жало смерти.
Поль молча переваривал сказанное: предатель. Но прежде чем он успел открыть рот, странная женщина развернулась и выскочила в коридор.
Он хотел было вернуть ее, но что-то в ее виде подсказало ему, что она не послушается. Она и так рассказала ему все, что знала, и теперь спешила выполнить его приказания. Люди Хайвата в одну минуту перевернут все в доме вверх дном.
Он снова вернулся к их странному разговору: потайная комната. Он посмотрел налево, куда она показала. Мы, вольнаибы. Значит, она вольнаибка. Он помедлил мгновение, запечатлевая в памяти ее лицо: высохшее, морщинистое, темно-коричневое. Синие глаза без намека на белки. Он послал в память закрепляющий импульс и прилепил ярлычок: Мейпс Шадут.
Все еще сжимая тележало в руках, он сделал несколько шагов в глубь комнаты, левой рукой взял с кушетки щит-пояс, обмотал вокруг талии и уже на бегу защелкнул.
Поворачивая влево по коридору, он вспоминал, где, по словам Мейпс, она встретила его мать — внизу, на лестнице в потайную комнату.
Что давало леди Джессике силы в страшное время испытаний? Внимательно вдумайтесь в бен-джессеритскую пословицу, и, возможно, вы поймете: «Любой путь, пройденный до конца, больше никуда не ведет. Чтобы понять, что перед тобой гора, не нужно подниматься слишком высоко. Стоя на вершине, горы не увидишь».
Принцесса Ирулан, «Муад-Диб в семейных воспоминаниях».
В самом конце южного крыла Джессика обнаружила металлическую лестницу, винтом поднимавшуюся к овальной двери. Джессика посмотрела назад, в коридор, потом снова вверх, на дверь.
Овальная дверь? удивилась она. Странная форма для двери в жилом доме!
В окне под винтовой лестницей висело огромное белое аракианское солнце, клонившееся к закату. Длинные тени прочерчивали коридор. Почти параллельные полу лучи высвечивали на рифленых металлических ступеньках комочки засохшей земли.
Джессика положила руку на перила и начала подниматься. Холодный металл скользил под ладонью. У двери она остановилась — вместо ручки на гладкой поверхности было еле заметное углубление.
Вряд ли это ладонный замок. Ладонные замки открываются только по форме ладони и линиям руки. Но выглядело очень похоже. Конечно, любые замки можно открыть — их этому учили еще в первом классе.
Она оглянулась, чтобы убедиться, что за ней никто не следит, положила руку на углубление, обернулась еще раз и увидела стоящую у подножия лестницы Мейпс.
— Там, в большом зале, ждут люди, которые говорят, что герцог прислал их за молодым господином. Они показали герцогскую печать. Охрана их тоже опознала, — она посмотрела на дверь, потом снова на Джессику.
Она и в самом деле очень осмотрительна, эта Мейпс, подумала Джессика.
— Он в пятой комнате, считая отсюда, в маленькой спальне. Если ты не сможешь его разбудить, позови доктора Юха из соседней комнаты. Возможно, Полю понадобится укол.
Мейпс снова бросила пристальный взгляд на дверь, и Джессика прочитала на ее лице отвращение. Но не успела она спросить, что это за дверь и что за ней скрывается, как Мейпс развернулась и заспешила прочь по коридору.
Хайват гарантировал полную безопасность. Неужели здесь скрыта какая-то угроза? Исключено!
Она толкнула дверь, и та распахнулась. Джессика стояла на пороге маленькой комнатки перед другой такой же овальной дверью. Но на второй двери была большая круглая ручка.
Пневмозапор! Она взглянула себе под ноги и увидела лежащую на полу треугольную деревяшку, на которой была наклеена бумажка с личной подписью Хайвата. Деревяшку поставили специально, чтобы дверь не захлопнулась. Потом кто-то случайно выбил ее, не сообразив, что дверь может закрыться.
Она вошла в комнату.
Кому понадобилось оставить пневмозапор внутри дома? подумала она. Сразу же напрашивается мысль о герметичных помещениях с искусственным климатом.
Искусственный климат!
Вполне естественно для такой планеты, как Аракис, где даже самые неприхотливые растения, привезенные с других планет, погибают, если их регулярно не поливать.
Дверь за ее спиной начала закрываться. Она поймала ее и поставила хайватовскую подставку на место. Внимательно посмотрев на круглую ручку, она разглядела мелко выгравированные буквы. Надпись была сделана на языке галахт:
«О, человек! Пред тобою малая часть из того, что сотворил Господь! Созерцай же, постигни и возлюби совершенство твоего Высшего друга!»
Джессика повернула ручку влево, налегла на дверь, и она отворилась. Легкий ветерок коснулся ее щеки и шевельнул волосы. Она почувствовала, что воздух изменился, наполнился запахами. Распахнув дверь пошире, она увидела перед собой море роскошной зелени, залитой золотисто-желтыми солнечными лучами.
Желтое солнце? удивилась она. Ах, это всего-навсего фильтры!
Она шагнула через порог, и дверь тут же захлопнулась за спиной.
Оранжерея. Воспроизводит планету с нормальной влажностью, — прошептала Джессика.
Повсюду стояли искусно подстриженные деревья, растения в горшках и кадках. Она узнала мимозу, цветы хеномелеса, сондагу, зеленые цветы планциенты, полосатый акарсо, розы...
Даже розы!
Джессика наклонилась, чтобы понюхать чудный алый цветок, выпрямилась и оглядела комнату.
Ритмичный звук заставил ее насторожиться.
Она раздвинула листья и увидела посередине комнаты изящную чашу невысокого фонтана. Струйки взлетали вверх, падали и, крошечными водопадами переливаясь через металлические лепестки, создавали ритмичный шум.
Чтобы успокоиться, Джессика проделала обычный цикл упражнений и начала осматривать комнату по периметру. Она казалась размером не больше десяти квадратных метров. Джессика прикинула ее расположение, пригляделась к форме крыши и стен и пришла к выводу, что комната сравнительно недавно построена на крыше южного крыла. По крайней мере, гораздо позднее, чем был построен сам замок.
Она подошла к широкому окну-фильтру и еще раз огляделась. Всюду, где только возможно, росли экзотические, тропические кусты и деревья. В зарослях зелени послышался тихий шелест. Джессика мгновенно напряглась, вгляделась в гущу ветвей и увидела обычный поливочный автомат: гидравлический привод, шланги и трубы. Рычаг разбрызгивателя приподнялся, и она почувствовала мелкую водяную пыль на щеке. Что здесь еще нужно орошать? удивилась Джессика. Она посмотрела в направлении водных струек и увидела густые папоротники.
В этой комнате вода была повсюду. И это на планете, где влага драгоценна, как сама жизнь! Вода транжирилась так беспечно, что Джессику даже покоробило.
Она поглядела в окно на раскрашенное светофильтром солнце. Оно низко висело над зазубренными утесами огромных скал, известных под названием Большой Щит.
Окно-фильтр, размышляла Джессика. Чтобы белое солнце казалось желтым, более знакомым и мягким. Кому могло прийти в голову создать такой уголок? Герцогу Лето? Это в его характере — приготовить мне подобный сюрприз. Но когда? Он сейчас так занят, и у него совсем другие проблемы.
Она вспомнила донесение, в котором говорилось, что во многих аракианских домах окна и двери герметизируются пневмозапорами — для сохранения внутренней влаги жилища. Лето говорил, будто в этом доме окна и двери закрываются обычным способом, предусмотрена только противопылевая защита. Это было сделано намеренно, чтобы подчеркнуть богатство его владельцев.
Однако комната-оранжерея не шла ни в какое сравнение с отсутствием пневмозапоров. Джессика прикинула, что расходуемой здесь воды хватило бы на поддержание жизни тысячи аракианцев, а может быть, и того больше.
Она пошла вдоль окна, продолжая осмотр. Вскоре она наткнулась на невысокий металлический столик. На нем лежала белая грифельная доска и карандаш, полуприкрытые широким пальмовым листом. Она подошла к столу, обнаружила на нем пометки Хайвата и принялась читать написанное на доске.
«Леди Джессике.
Смею надеяться, что этот уголок доставит вам столько же радости, сколько он доставлял мне. Но пусть он напоминает вам о том, чему учили нас наши общие учителя: когда желаемое доступно, оно развращает. Помните, это опасный путь!
С наилучшими пожеланиями
Ваша Марго, леди Фенринг».
Джессика кивнула, вспомнив, что герцог ей как-то рассказывал о предыдущем императорском управляющем Аракисом — графе Фенринге, Но у записки должен быть второй, скрытый смысл, и он требовал к себе самого пристального внимания, недаром ее автор бен-джессеритка! В голове успела пронестись горькая мысль: граф женился на своей подруге!
Мысль эта вспыхнула и погасла, и снова Джессика склонилась над запиской в поисках тайного смысла. Он где-то здесь — об этом говорила ключевая фраза, которую совет школы постановил использовать как сигнал предупреждения: «Это опасный путь!»
Джессика ощупала доску — не наколоты ли условные точки? Ничего. Внимательные пальцы ощупали кромку — ничего. Она положила доску на место, чувствуя, как в ней растет нетерпение.
Может, то, как она лежала?
Но Хайват исследовал комнату и наверняка сдвинул доску. Ее взгляд упал на лист, который лежал сверху. Лист! Она провела рукой по внешней поверхности, по внутренней, по стеблю... Есть! Пальцы нащупали почти неуловимые кодовые знаки и заскользили по ним:
«Вашему сыну и герцогу угрожает серьезная опасность. Предполагая, что спальня привлечет внимание вашего сына, X. начинили ее смертоносными ловушками, которые умышленно легко обнаруживаются — все, кроме одной». Джессика подавила в себе страстное желание немедленно бежать к Полю — записку нужно дочитать до конца. Ее пальцы снова забегали по точкам: «Точное устройство ловушки мне неизвестно, но она каким-то образом связана с его кроватью. Угроза герцогу исходит от некоего, как вы думаете, проверенного и надежного лица из его ближайшего окружения. X. предполагают отдать вас в качестве вознаграждения кому-то из своих приспешников. По моим представлениям, оранжерея — самое безопасное место в доме. Простите, что не могу сообщить ничего большего. Не располагаю достаточными сведениями, поскольку граф Ф. не посвящен в планы X. Очень спешу. М. Ф.»
Джессика отбросила лист и кинулась спасать сына. В то же мгновение закрытая на пневмозапор дверь распахнулась, и в нее впрыгнул Поль, что-то сжимавший в правой руке. Дверь снова захлопнулась. Он увидел мать, протиснулся сквозь густую листву, взглянул на фонтан и сунул туда руку, подставив сжимаемый в ней предмет под журчащую воду.
— Поль! — она схватила сына за плечо и перевела взгляд на его руку. — Что это?
Он ответил спокойным голосом, хотя по его тону она сразу поняла, чего ему стоило это спокойствие:
— Тележало. Я поймал его у себя в комнате и раздробил ему носик, но все равно лучше подстраховаться — пусть вода позакорачивает ему все внутренности, верно?
— Покажи! — приказала Джессика.
Он подчинился.
Наконец ей удалось овладеть собой:
— Вынь руку. А это оставь там.
Он вытащил руку из фонтана и стряхнул ее, не сводя глаз с поблескивающего металла. Джессика обломила веточку и ткнула в неподвижное жало.
Оно было мертвым.
Уронив стебелек листа-записки, она посмотрела на Поля. Он изучал комнату с тем пристальным вниманием, которое было ей так знакомо — по-бенджессеритски.
— Здесь легко устроить ловушку, — сказал он.
— У меня есть основания думать, что здесь безопасно.
— Моя спальня тоже считалась безопасным местом. Хайват говорил...
— Это было тележало. Значит, в доме был кто-то, кто им управлял. У него очень ограниченное дистанционное управление. А установить его могли и после Хайвата.
Но тут же она вспомнила о записке: «.. .от проверенного и надежного лица из ближайшего окружения...» Не Хайват, нет. Ох нет, не Хайват.
— Люди Хайвата сейчас прочесывают дом, — сказал Поль. — Жало чуть было не угодило в старуху, которая пришла меня разбудить.
— Мейпс Шадут, — пробормотала Джессика, вспоминая встречу у винтовой лестницы. — Отец послал за тобой людей...
— Это терпит. А почему ты думаешь, что тут безопасно?
Джессика показала на грифельную доску и рассказала о записке.
Поль слегка расслабился.
Но Джессика оставалась внутренне напряженной. В голове без конца вертелось: Тележало! Милосердная Матерь! Ей пришлось использовать все свое умение, чтобы не впасть в истерику.
Поль деловито произнес:
— Это, разумеется, Харконнены, Нам пора кончать с ними.
В запертую на пневмозапор дверь постучали — условный стук, код одного из батальонов Хайвата.
— Войдите, — сказал Поль.
Дверь широко распахнулась, и на пороге показался высокий человек в форме Атрейдсов с хайватовской эмблемой на фуражке. Ему пришлось пригнуться, чтобы войти внутрь.
— Вы здесь, господин. Экономка нам так и сказала, что вы здесь. — Он окинул взглядом комнату. — Под полом на чердаке мы обнаружили тайник. Там сидел человек с пультом управления тележалом.
— Я хочу принять участие в допросе, — поспешно сказала Джессика.
— Прошу прощения, миледи. Мы взяли его несколько неаккуратно. К сожалению, он мертв.
— Какие-нибудь документы?
— Пока мы ничего не нашли, миледи.
— Он уроженец Аракина? — спросил Поль.
Джессика удовлетворенно кивнула сыну — хороший вопрос.
— Выглядит как туземец, — ответил офицер. — Его посадили в тайник около месяца назад. Там он и сидел, ожидая нашего приезда. Вчера, когда мы обследовали чердак, никаких следов не было, клянусь честью.
— Никто не ставит под сомнение вашу честь, лейтенант.
— Я ставлю, миледи. Нам следовало использовать ультразвуковые щупы.
— Я полагаю, что этим вы сейчас и занимаетесь? — спросил Поль.
— Да, господин.
— Пошлите кого-нибудь к моему отцу сказать, что мы задерживаемся.
— Сию минуту, господин, — офицер посмотрел на Джессику. — В инструкции Хайвата сказано, чтобы в подобных обстоятельствах молодого господина под охраной препроводили в безопасное место, — он снова окинул взглядом комнату. — Что это за помещение?
— У меня есть все основания считать, что здесь безопасно. Комнату проверяли и я, и Хайват.
— С вашего позволения, миледи, я выставлю снаружи охрану, пока мы не проверим весь дом еще раз, — он поклонился, отдал честь Полю, развернулся и вышел. Дверь за ним мягко закрылась.
Поль прервал наступившее молчание:
— Может, мы после них проверим дом сами? Ты замечаешь вещи, которые другие не видят.
— Это крыло оставалось последней частью дома, которую я не осматривала. Я решила отложить его напоследок, потому что... — Джессика не договорила.
— Потому что Хайват лично за него поручился, — продолжил за нее Поль.
Мать бросила на него быстрый вопросительный взгляд.
— Ты не доверяешь Хайвату? — спросила она.
— Совсем нет, просто он уже стар... и слишком много работает. Нам следовало бы немного его разгрузить.
— Боюсь, что мы просто оскорбим старика и только снизим его работоспособность. Когда Хайват узнает, что случилось, ему будет так стыдно... В это крыло и муравей не пролезет.
— Все равно мы должны принять свои меры, — настаивал Поль.
— Хайват с честью служил трем поколениям Атрейддсов. Он достоин всяческого уважения и доверия. Мы в бесконечном долгу перед ним.
— Мама, а почему, когда отец на тебя за что-то сердится, он говорит «бен-джессеритка» так, словно это бранное слово?
— И что же не нравится во мне твоему отцу?
— Когда ты с ним споришь.
— Ты — не твой отец, Поль.
Это ее очень расстроит, подумал Поль, но я обязательно должен рассказать ей, что новая экономка говорила о предателе.
— Ты что-то скрываешь? — спросила Джессика. — Это не похоже на тебя, Поль.
Он пожал плечами и пересказал свой разговор с Мейпс.
Джессика подумала про письмо на стебле листа. Неожиданно для самой себя она показала его сыну и объяснила, в чем дело.
— Отец должен немедленно узнать об этом! — воскликнул Поль. — Я составлю шифровку и передам ему по радио.
— Нет. Дождись, пока вы останетесь с ним наедине. Нужно постараться, чтобы об этом знало как можно меньше народу.
— Ты считаешь, мы не можем доверять никому?
— Все не так просто. Эта информация, возможно, специально сбивает нас с толку. Люди, через которых она дошла, могут вполне искренне верить, что говорят правду, и не догадываться, что выполняют чье-то задание.
Лицо Поля оставалось невозмутимым.
— Чтобы посеять подозрение и недоверие в наших рядах. И сделать нас слабее.
— Когда вы останетесь с отцом с глазу на глаз и ты ему все расскажешь, то предупреди его и о такой возможности.
— Понял.
Она повернулась к окну. Оно выходило на юго-запад, и было видно, как садится солнце Аракиса — большой желтый шар, висящий низко над скалами.
Поль обернулся к матери:
— Я все-таки думаю, это не Хайват. Может быть, Юх?
— Юх — императорский доктор, он не считается приближенным герцога. К тому же могу тебя заверить, что он ненавидит Харконненов так же сильно, как и мы.
Поль проследил ее взгляд и тоже принялся рассматривать скалы, размышляя: И это не Джерни... и не Дункан. Может, кто-то из младших офицеров? Тоже исключается. Все они — выходцы из семей, преданных нам не одно поколение.
Джессика потерла лоб, чувствуя, как она устала. Сколько здесь опасностей! Она принялась изучать желтый из-за фильтра пейзаж. Сразу за землями герцога начинались обнесенные высоким забором склады сырца, из которого делают пряности. Вдоль забора, как длинноногие пауки, стояли вышки с часовыми. Из окна было видно, по крайней мере, два десятка складов с сырцом, который еще предстояло раскладывать в низине на солнце и сушить.
Солнце медленно опустилось за горизонт. Звезды появились так неожиданно, словно выпрыгнули на пружинках. Одна яркая, низко висящая звезда вдруг быстро и ритмично замигала: вспышка, пауза, вспышка, пауза...
В комнате стало темно. Поль подошел к матери и встал рядом.
Но Джессика полностью сосредоточилась на яркой звезде, висевшей слишком низко над утесами Большого Щита.
Это чьи-то сигналы!
Она попыталась в них разобраться, но код был совершенно незнакомый.
Внизу, в долине, тоже начали загораться огоньки — желтые, на фоне синего мрака. Внезапно один из них, слева от нее, сделался ярче, еще ярче и тоже замигал: вспышка, вспышка, пауза, вспышка!
И пропал.
Лжезвезда над утесом тоже сразу погасла.
Несомненно, сигналы... В ней возникло неясное, тревожное чувство.
Кому и зачем понадобилось перемигиваться? Почему бы им не воспользоваться более надежными средствами связи?
Ответ очевиден: все средства связи в руках герцога Лето. К световым сигналам могли прибегнуть только его враги — агенты Харконненов.
За спиной раздался стук в дверь и послышался голос одного из хайватовских офицеров:
— Господин, миледи... в доме все чисто. Молодому господину пора собираться и ехать к отцу.
Кое-кто утверждает, что герцог Лето не смог толком разглядеть коварство Аракиса, что он слепо и безрассудно полез в приготовленную для него яму. Но не разумней ли будет предположить, что герцог, хотя и привык жить с ощущением постоянной опасности, просто не успел соразмерить свои силы с мощью обрушившегося на него удара? А может, он пошел на сознательную жертву, чтобы дать сыну возможность жить в лучших условиях? Как бы там ни было, все факты говорят о том, что герцог был не из тех, кто легко попадает впросак.
Принцесса Ирулан, «Записки о семье Муад-Диба».
Герцог оперся о парапет высокой каменной башни, где располагалась диспетчерская служба космодрома, На юге, высоко над горизонтом, плоской серебряной монетой повисла первая луна Аракиса. Она бросала морозный свет на утесы Большого Щита, и они сквозь туман казались подернутыми инеем. Слева горели в тумане огни далекого Аракина — синие, белые, желтые...
Он думал о депешах, подписанных его именем, которые разлетались сейчас по всем населенным пунктам планеты: «Наш Драгоценный Падишах-Император поставил меня править Аракисом и положить конец всем раздорам».
Пустая напыщенность стандартного текста угнетала его — он чувствовал себя еще более одиноко. Кого можно обмануть этими идиотскими формулировками? Уж конечно, не вольнаибов. И не Младшие Дома, которые заправляют всей внутренней торговлей на Аракисе... и все до единого прислуживают Харконненам.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав