ЭКОЛОГИЯ ДЮНЫ 4 страница

Юх наблюдал, как мальчик возится с регулировкой страниц, и размышлял: Я пытаюсь подкупить собственную совесть. Я предлагаю ему погрузиться в глубины религии, а сам собираюсь его предать. Можно сказать, что я предлагаю ему войти туда, куда мне вход заказан.

— Ее, наверное, сделали еще до книгофильмов, — сказал Поль.

— Она достаточно старая. Пусть это останется нашей тайной, ладно? А то твои родители подумают, что для такого малыша это слишком ценная вещь.

И снова подумал: Его мать очень бы озадачил мой поступок.

— Ну... — Поль закрыл книгу, не выпуская ее из рук, — если она такая ценная...

— Бери, бери. Считай, что это старческая причуда. Мне ее подарили, когда я был еще очень молод. Надо поскорее отвлечь его. Открой-ка песню четыреста шестьдесят семь, там, где сказано: «Вся жизнь пошла из воды...» Это место помечено маленькой вмятинкой на краю обложки.

Поль ощупал обложку и обнаружил две вмятины: одна чуть глубже другой. Он нажал на ту, что была поменьше, книга открылась на ладони, и увеличительное стекло поднялось над страницей.

— Прочти вслух, — попросил доктор Юх.

Поль облизнул губы и начал читать: «Задумайтесь над тем, что глухой человек не может слышать. Не подобной ли глухотой поражены мы все? Каких органов чувств нам недостает, что мы не можем ни слышать, ни видеть другого мира, того, что вокруг нас? Он окружает нас, оставаясь недоступным для...»

— Довольно! — пронзительно закричал Юх.

Поль замолчал и удивленно взглянул на него.

Доктор плотно сжал веки и постарался взять себя в руки. Что за наваждение? Почему она открылась именно здесь, на любимом месте моей Ваны? Он открыл глаза и увидел, что Поль продолжает смотреть на него.

— Извини. Это было... моя покойная жена очень любила читать это место... Я хотел, чтобы ты прочитал другой отрывок. Я представил и... мне больно вспоминать об этом.

— Здесь было две вмятинки.

Ну конечно, подумал Юх. Вана тоже поставила здесь свою метку. Его пальчики чувствительнее моих, вот он на нее и наткнулся. Простая случайность, не более.

— Я думаю, ты с интересом ее почитаешь. В ней много исторической правды, много правильной и гуманной философии.

Поль посмотрел на крошечную книжку на ладони — просто игрушка! Тем не менее она заключает в себе тайну... Что-то случилось с ним, пока он читал эти несколько строк. В нем опять шевельнулась мысль о своем таинственном предназначении.

— Твой отец может войти в любую минуту. Убери ее и читай, когда выпадет свободная минутка.

Поль нажал на край обложки, как ему показали. Книжка захлопнулась, и он сунул ее в карман. В то мгновение, когда доктор закричал на него, он испугался, что тот сейчас потребует ее назад.

— Благодарю вас за подарок, доктор Юх, — официально вежливо сказал Поль. — Это останется нашей тайной. Если я в свою очередь могу сделать вам какой-либо подарок или оказать услугу, прошу вас не стесняясь сказать мне об этом.

— Я... мне ничего не нужно.

Зачем я стою здесь, подумал Юх, мучая себя и его... хотя он об этом не догадывается. О, подлые Харконнены! Почему они выбрали именно меня для столь гнусного дела!

С какой стороны нам подойти к изучению отца Муад-Диба? Герцог Лето Атрейдс сочетал в себе необыкновенную теплоту души со столь же необыкновенной холодностью рассудка. Чтобы как следует разобраться в герцоге, надо принять во внимание многое: его преданную любовь к своей бен-джессеритке, его мечты о будущем сына, искреннюю привязанность всех тех, кто служил ему. Посмотрите на него — вот человек, попавший в сети Судьбы: он одинок, слава его сына полностью затмила его собственное величие. Но тем не менее мы вправе задать вопрос: что такое сын, как не продолжение отца своего!

Принцесса Ирулан, «Записки о семье Муад-Диба».

Поль смотрел, как отец входит в комнату, как охрана занимает посты в коридоре. Один из солдат закрыл дверь. Как всегда, в присутствии отца Поля охватило чувство значительности всего происходящего.

Герцог был высокого роста, смуглокожий. Бездонные серые глаза смягчали угловатую резкость черт его узкого лица. На нем была черная рабочая форма с красным ястребиным хохолком на нагрудном кармане. Узкую талию стягивал серебряный силовой пояс, весь в царапинах и вмятинах.

— Трудишься в поте лица, сынок? — спросил герцог.

Он подошел к столу, мельком взглянул на бумаги, оглядел комнату и снова перевел взгляд на Поля. Он очень устал, причем больше всего от того, что приходилось все время скрывать усталость. Руки и ноги ломило. Во время перелета на Аракис нужно использовать любую возможность хоть чуть-чуть отдохнуть. На Аракисе отдыхать не придется.

— Да нет, совсем не в поте лица. Все вокруг такое... — он пожал плечами.

— Ты прав. Ну, завтра мы улетаем. Устроимся в новом доме, и наши передряги забудутся.

Поль кивнул. В его мозгу высветились вдруг слова Преподобной Матери: «... для отца — ничего».

— Послушай, папа, а что, на Аракисе в самом деле настолько опасно?

Герцог заставил себя сделать небрежный жест, присел на край стола и улыбнулся. Громкие слова, беспечность, удаль — все, что он обычно использовал, чтобы подбодрить своих солдат перед боем, здесь не годились. Заранее приготовленный шутливый ответ замер на губах, припечатанный единственным доводом: Это мой сын.

— Да. Там будет очень опасно.

— Хайват сказал мне, что мы рассчитываем на вольнаибов, — сказал Поль и удивился самому себе: Почему я не рассказываю ему о том, что мне говорила старуха? Как она умудрилась связать мой язык?

Подавленное состояние сына не скрылось от герцога.

— Хайват, как всегда, видит только главное направление. Но есть и множество других. Я, кроме этого, делаю ставку на Акционерное Общество Покровительства Торговле, компанию АОПТ. Отдавая мне Аракис, Его Величество подталкивает меня к совету директоров. А совет директоров АОПТ — это тонкое дело...

— АОПТ контролирует пряности, — Поль старался ухватить его мысль.

— И Аракис со своими залежами пряностей станет для нас прямой дорогой в АОПТ, — подхватил герцог. — С АОПТ связано гораздо больше, чем просто пряные смеси.

— Преподобная Мать тебя ни о чем не предупреждала? — вдруг выпалил Поль, сжав кулаки. Он почувствовал, что его ладони взмокли от пота: вопрос стоил ему большого усилия.

— Хайват говорил мне, что она запугала тебя своими рассказами про Аракис, — усмехнулся герцог. — Никогда не давай женским страхам затуманить свой мозг. Ни одна женщина не хочет, чтобы любимый человек подвергался опасности. Во всех этих предостережениях чувствуется рука твоей матери. Считай их просто проявлением ее любви к нам.

— Она знает о вольнаибах?

— Да, и о многом другом.

— О чем?

Правда гораздо страшнее, чем ему кажется, подумал герцог, но даже самая страшная правда полезна тем, что приучает смотреть в лицо опасности. А уж чего в жизни моего сына будет более чем достаточно, так это опасностей. Хотя в его возрасте это пойдет ему только на пользу.

— Некоторые продукты выпадают из поля зрения АОПТ, — герцог начал перечислять, — ослы, лошади, строевой лес, цемент, китовый мех — все самое экзотическое и самое обычное, даже наш несчастный каладанский рис пунди. Также все, что перевозит Гильдия, — скульптуры с Эказа, автоматы с Икса и Ричеса. Но все это ничто по сравнению с пряными смесями. За горстку пряностей можно купить дом на Тюпайле. Синтезировать их невозможно, единственный их источник — Аракис.

— И теперь мы будем их контролировать?

— В некоторой степени. Но самое важное здесь то, что все Дома зависят от прибылей компании АОПТ. Подумай о том, что доходы каждого Дома в Империи связаны с одним-единственным продуктом — пряностями. Представляешь, что произойдет, если кто-нибудь начнет сворачивать поставки?

— Если кто-то накопит достаточное количество пряных смесей, а потом выбросит их на рынок, то он может пустить по миру всех остальных, так? — предположил Поль.

Герцог удовлетворенно ухмыльнулся — его порадовала сообразительность сына, способность ухватывать самую суть. Он кивнул.

— У Харконненов была возможность копить пряности в течение целых двадцати лет.

— Они могут сбить цены и свалить вину на тебя?

— Они хотят, чтобы от Атрейдсов отвернулись. Я сейчас неофициальный лидер Домов Ассамблеи. Теперь представь, что из-за меня их доходы серьезно уменьшатся. В конце концов, своя рубашка ближе к телу. Великая Конвенция полетит ко всем чертям! Никто не позволит залезать к себе в карман, — герцог криво усмехнулся. — Теперь, если со мной что-то случится, они поведут себя совсем по-другому.

— Даже если против нас используют ядерное оружие?

— Зачем же так грубо. Вовсе ни к чему открыто нарушать Конвенцию. Есть много других способов — пылевая атака или отравление почвы...

— Зачем же мы тогда на это идем?

— Поль! — герцог нахмурился. — Зная, где ловушка, ты делаешь первый шаг к тому, чтобы ее избежать. Это как поединок на мечах, сынок, только в других масштабах. Обманный финт, чтобы скрыть другой обманный финт, чтобы скрыть третий обманный финт, и так без конца. Копаться в этом бессмысленно. Лучше давай рассуждать. Известно, что Харконнены располагают большими запасами пряностей. Теперь зададим следующий вопрос: у кого они еще есть? Так мы получим список наших врагов.

— У кого?

— Мы знаем, что некоторые Дома относятся к нам менее дружелюбно, а некоторые — более. Но есть кое-кто, по сравнению с которым ими можно пока пренебречь, — наш обожаемый Падишах-Император.

Поль почувствовал, что в горле у него вдруг пересохло.

— Но ведь можно собрать Ассамблею, выступить...

— Чтобы и враги поняли, что мы знаем, кто готовится нанести удар из-за угла? Нет, Поль, достаточно того, что мы это видим. Кто знает, что они еще придумают? Если я вынесу свои подозрения на Ассамблею, начнется полная неразбериха. Император будет все отрицать. А кто рискнет ему возразить? Мы выиграем лишь немного времени, а взамен получим хаос. И тогда нам останется только гадать, откуда они нанесут следующий удар.

— Но если все Дома начнут копить пряности?

— Все равно за нашими врагами им не угнаться — слишком большой разрыв.

— Император... — пробормотал Поль. — Это значит — сардукары.

— Переодетые в харконненскую форму, можно не сомневаться. Солдаты-фанатики.

— Как же вольнаибы помогут нам против сардукаров?

— Хайват говорил тебе про Сальюзу Секунду?

— Императорскую планету-тюрьму? Нет.

— А что, если это больше, чем планета-тюрьма, а, Поль? Вот вопрос, который никто никогда не задавал императорским гвардейцам: откуда они приходят?

— С планеты-тюрьмы?

— Откуда-то они должны приходить.

— Но ведь вспомогательные войска Император вызывает с...

— Вот-вот. Как раз в этом нас и хотят убедить: сардукары — это всего лишь сливки, собранные из вспомогательных войск. Будто бы их вербуют в молодости, создают особые условия... Говорят про каких-то императорских вербовщиков и так далее. А на деле соотношение никогда не меняется: с одной стороны — соединенные вооруженные силы Великих Домов Ассамблеи, а с другой — сардукары со своими вспомогательными войсками. Со своими вспомогательными войсками, Поль. Сардукары остаются сардукарами.

— Но ведь во всех планетарных отчетах пишут, что Сальюза Секунда — это сущий ад!

— Несомненно. Но если ты собираешься вырастить сильных, выносливых и жестоких, как ты думаешь, в каких условиях они должны расти?

— Но как же удается заручиться верностью таких людей?

— Ну, это делается по-разному. Можно сыграть на их чувстве превосходства над остальными, на вознаграждении за тяжелую жизнь, заключить с ними какой-то мистический договор. Есть много способов. Это делалось не раз и не на одной планете.

Поль кивнул, не отводя глаз от отцовского лица. Он почувствовал, что начинает догадываться.

— Теперь посмотри на Аракис. Всюду, за пределами городов и пограничных поселков, он ничуть не лучше Сальюзы Секунды.

Глаза Поля расширились.

— Вольнаибы!

— Ну да. В перспективе мы располагаем войсками такими же крепкими и такими же непобедимыми, как сардукары. Потребуется терпение, чтобы настроить их должным образом, и деньги, чтобы как следует вооружить. Но залежи пряностей и есть деньги! Теперь понятно, почему мы отправляемся на Аракис, зная, что это ловушка?

— Неужели Харконнены ничего не знают о вольнаибах?.

— Харконнены их ни в грош не ставят. Они охотятся на них для развлечения, как на зайцев. Они даже ни разу не удосужились переписать их. Ты знаешь, как Харконнены относятся к туземцам: оставляют столько, чтобы было легко управлять, а остальных истребляют.

Герцог сел поудобнее, и золоченые нити, которыми был вышит хохолок ястреба, вспыхнули на его груди.

— Все ясно?

— Мы еще не вступили с ними в переговоры?

— Я отправил посольство во главе с Дунканом Айдахо. Дункан — человек гордый и отважный, к тому же правдолюбец. Я думаю, вольнаибы придут от него в восторг. Если все пойдет хорошо, то можно быть уверенными, что скоро у них появится пословица: справедливый, как Дункан.

— Дункан справедливый... — задумчиво проговорил Поль. — И Джерни доблестный.

— Ты их точно определил!

Поль подумал: Джерни один из тех, о ком говорила Преподобная Мать, будто на них держится мир:... доблесть воина,

— Джерни сказал мне, что ты сегодня отличился в фехтовании.

— Мне он об этом не говорил.

Герцог громко рассмеялся.

— Уж я знаю, Джерни не любит расточать похвалы. Он сказал, что ты «четко сечешь» — это его собственные слова — разницу между ребром клинка и его острием.

— Джерни всегда говорит, что убивать острием — дурной тон. Делать это нужно ребром.

— Только ему и рассуждать о хорошем тоне, — нахмурился герцог. Его раздосадовало, что его сын с такой легкостью говорит об убийстве. — Я бы предпочел, чтобы тебе вообще не пришлось убивать — ни острием, ни ребром. А если уж придется, то делай это как получится, — он взглянул на небо — моросил дождь.

Проследив направление отцовского взгляда, Поль подумал о набухших дождем небесах — на Аракисе такого не увидишь. Эта мысль неожиданно поразила его.

— А корабли Гильдии в самом деле очень большие? — спросил он.

Отец посмотрел на него.

— Это будет твое первое межпланетное путешествие. Да, очень. Путь у нас долгий, поэтому мы летим на сверхтранспорте. А это корабль так корабль, Все наши фрегаты и грузовые суда легко поместились бы где-нибудь в углу на корме. Мы арендуем лишь один небольшой отсек.

— А зачем нам тогда фрегаты?

— Обеспечение безопасности судов Гильдии является одним из пунктов договора. В любую минуту могут появиться харконненские корабли, нам нужно обязательно подстраховаться на этот случай. Хотя вряд ли Харконнены станут рисковать своими космическими привилегиями.

— Можно я буду сидеть у экранов? Я хотел бы посмотреть на гильдийского навигатора.

— Ничего не получится. Даже диспетчеры Гильдии никогда не видят своих пилотов. Гильдия умеет хранить тайны. Давайте-ка не будем рисковать нашими космическими привилегиями, Поль.

— А как ты думаешь, может, они мутанты и не похожи на людей? Поэтому и прячутся.

— Кто знает, — пожал плечами герцог. — Не стоит тратить время на эту задачу. У нас есть вопросы и поважнее. Например — ты.

— Я?

— Твоя мать хочет, чтобы я сказал тебе об этом, сынок. Видишь ли, похоже, что у тебя способности ментата.

Поль выпучил глаза. На мгновение он потерял дар речи. Потом выдавил:

— У меня? Ментата? Но я...

— Хайват с ней согласен, сынок. Это так.

— Но мне казалось, что подготовка ментата начинается с раннего детства, и от него это скрывают, потому что пока... — он запнулся. Все события последних дней вдруг выстроились в ясную логическую цепочку. — Я понимаю, — сказал он.

— День пришел. День, когда предполагаемый ментат должен узнать о том, что с ним делали. Больше с ним ничего нельзя делать. Он должен сам выбирать — продолжить ли ему обучение или оставаться как все. У некоторых хватает сил учиться дальше, у других — нет. Только настоящий ментат может быть уверен в себе.

Поль потер подбородок. Все специальные упражнения, которые он делал с Хайватом и с матерью: тренировка памяти, внимания, развитие чувствительности, способность управлять своим телом, изучение галактических языков и нюансов интонаций — все предстало для него в новом свете.

— Когда-нибудь ты станешь герцогом, сынок. Герцог-ментат считался бы очень грозным соперником. Ты примешь решение сейчас или хочешь еще подумать?

Поль больше не сомневался.

— Я продолжаю тренировку.

— Грозно сказано. — Поль увидел, что лицо отца осветилось улыбкой — он гордился за него. Эта улыбка потрясла Поля: узкое лицо герцога еще более осунулось и сделалось похожим на череп. Поль закрыл глаза — предчувствие своего ужасного предназначения снова охватило его. Может быть, стать ментатом и есть мое предназначение? подумал он.

Но когда он сосредоточился на этой мысли, именно пробудившееся в нем чутье ментата подсказало ему, что это не так.

Положение леди Джессики на Аракисе — вот, пожалуй, самый блестящий результат деятельности Миссии Безопасности Бен-Джессерита по внедрению легенд и обрядов в туземные цивилизации. Распространению предсказаний и пророчеств для защиты агентуры Бен-Джессерита всегда давалась высокая оценка, но никогда еще не достигалась столь идеальная согласованность подготовительных мероприятий и личности агента. Легенды, внедренные на Аракисе, сработали до мельчайших подробностей, включая само понятие Преподобной Матери, заклинания, ритуалы и большинство пророческих высказываний (шари-а panoplia propheticus). Теперь уже полностью признанным является факт, что личные способности леди Джессики в свое время просто недооценивались.

Принцесса Ирулан, «Кризис Аракиса, опыт анализа»

(архив Бен-Джессерита, том АР-81088587, для служебного пользования).

Леди Джессику со всех сторон окружали коробки, контейнеры, пакеты, ящики, некоторые из них частично распакованные. Они громоздились по углам, у дверей, между колонн — где только находилось свободное место в огромном вестибюле замка Аракин. Она слышала, как носильщики с транспорта Гильдии сгружают остальной багаж у входных дверей замка.

Джессика стояла посередине вестибюля. Медленно поворачиваясь, она осматривала резные деревянные балки, узкие бойницы, окна, спрятанные в глубоких нишах. Высокое старомодное помещение напоминало Зал Сестер в Бен-Джессерите. Но в школе от стен исходило ощущение тепла. А здесь — голый, холодный камень.

Колонны, пилястры, тяжелые гардины — неведомый архитектор явно переусердствовал, подражая древнейшей истории. Сводчатый потолок, высотой не меньше чем в два этажа, подпирали чудовищной толщины балки. Доставить их через космос на Аракис наверняка стоило немыслимых денег. Ни на одной планете их системы не росли деревья, из которых можно сделать такие балки, если, конечно, это не подделка.

Ей казалось, что нет.

Когда-то, в дни Старой Империи, здесь размещалось правительство. В то время деньги не имели такого значения. Это было еще до Харконненов. Уже потом они построили свою новую столицу — Картаг. Шумный и грязный город, полный жуликов и всякого сброда, километрах в двухстах к северу отсюда. Герцог Лето поступил правильно, решив обосноваться в Аракине. Уже само название города звучит благородно, в духе старых традиций. К тому же он не такой большой, значит, его легко защищать.

Снова у входа загрохотали разгружаемые коробки. Джессика вдохнула.

Рядом с ящиком, справа от нее, стоял портрет отца Лето. Растрепанные упаковочные веревки свисали с него, как кисти хоругви. Обрывок такой же веревки Джессика сжимала в левой руке. Рядом с картиной лежала черная бычья голова, прибитая к полированной доске. Она, как темный остров, возвышалась в море застилавшей пол бумаги. Блестящая бычья морда была задрана к потолку. Казалось, гулкое помещение вот-вот заполнится звериным ревом.

Джессика удивилась: что побудило ее распаковать первыми именно эти две вещи — голову и портрет? Она знала — в этом есть нечто символическое. Впервые с того дня, как люди герцога приехали в Бен-Джессерит, чтобы купить ее, Джессика чувствовала себя испуганной и неуверенной.

Голова и картина.

Это они вызвали в ней смятение. Она поежилась и посмотрела на узкие щели бойниц высоко наверху. Было около полудня, но небо казалось холодным и темным. Как непохоже на теплую голубизну Каладана! Ее пронзила тоска по дому.

Прощай, Каладан. Навсегда.

— А, вот мы где!

Голос герцога Лето.

Она резко обернулась и увидела, что он шагает по коридору, ведущему в столовую. Черная рабочая куртка с красным ястребиным хохолком на груди выглядела помятой и пыльной.

— Я думал, уж не заблудилась ли ты здесь?

— Какой холодный дом, — поглядев на его смуглую кожу, она снова подумала об оливковых рощах и золотистых солнечных бликах на голубой воде. Мягкие серые глаза напоминали о дымке над костром, зато лицо казалось лицом хищника — всюду острые углы, ломаные линии.

Страх перед ним внезапно стеснил ее грудь. Он стал таким диким и непредсказуемым после того, как решил подчиниться императорскому приказу.

— И весь город кажется очень холодным.

— Грязный, дрянной гарнизонный городишко, — согласился герцог. — Но он у нас изменится, — Лето оглядел вестибюль. — Это все помещения для официальных церемоний. Я только что осмотрел жилые комнаты в южном крыле. Они гораздо привлекательнее.

Он подошел ближе, взял Джессику за руку и залюбовался ее статной фигурой.

Сколько раз он ломал себе голову над тем, кто были ее предки? Из каких-то опальных Домов? Побочная императорская ветвь? Она выглядела величественнее даже особ императорской крови.

Под его взглядом Джессика повернулась к нему в профиль. Нет, пожалуй, в ее лице не было особенно уж красивых черт. Строгий овал под шапкой волос цвета полированной бронзы. Широко посаженные глаза, зеленые, как утреннее небо на Каладане. Маленький нос, полные губы. Фигура хороша, но высоковата, хотя, впрочем, безупречно стройна.

Он вспомнил, как сестры из ее выпуска дразнили ее долговязой: об этом доложили ему посланные. Но это явно упрощенное определение. Она добавила в кровь Атрейдсов царственную красоту. Он был рад, что Поль похож на мать.

— Где Поль? — спросил он.

— Где-то в доме, занимается с Юхом.

— Наверное, в южном крыле. Мне показалось, что я слышал голос Юха, но не было времени зайти посмотреть, — он запнулся и взглянул на нее. — Я забежал сюда, собственно, только повесить в столовой ключ от замка Каладан.

Она задержала дыхание, подавляя желание броситься ему на шею. Нечто окончательное, неотвратимое увидела она в этом простом решении — повесить на стену ключ от их старого замка. Но сейчас не место и не время для утешений и слез.

— Когда мы входили, я видела на башне наше знамя.

Он посмотрел на портрет своего отца:

— Где ты собираешься его повесить?

— Где-нибудь здесь.

— Нет, — ответ прозвучал столь категорично и резко, что она поняла: своими приемами она, может, чего-нибудь и добьется, но спорить бесполезно. Тем не менее она попробовала, зная, что все равно не станет пользоваться никакими приемами.

— Милорд, если бы вы только...

— Я сказал нет, значит — нет. Я и так совершенно постыдно уступаю тебе во многом, но в этом — никогда. Я сейчас как раз из столовой...

— Милорд! Пожалуйста...

— Ты предлагаешь мне выбор между твоим пищеварением и фамильной честью, дорогая. Эти вещи будут висеть там.

Она вздохнула.

— Да, милорд.

— Ты сможешь снова обедать в своих комнатах, если тебе так удобнее. Я буду приглашать тебя только на официальные обеды.

— Спасибо, милорд.

— И брось, пожалуйста, эти дурацкие церемонии! Скажи спасибо, что я на тебе не женился, а то тебе пришлось бы всегда сидеть за столом рядом со мной.

Ничто не отразилось на ее лице.

— Хайват уже установил над обеденным столом наш ядолов. Второй, портативный, стоит в твоей комнате.

— Так вы знали, что... я буду против?

— Дорогая, просто я думаю о твоем удобстве. Слуг я уже нанял. Они из местных, но Хайват проверил, что все они вольнаибы. Они будут здесь, пока наши люди заняты переездом.

— Разве можно доверять кому-либо на Аракисе?

— Тому, кто ненавидит Харконненов, можно. Если тебе интересно, могу сказать, кто будет у нас старшей экономкой — некая Мейпс Шадут.

— Шадут... Это вольнаибский титул?

— В переводе с их языка — «копатель колодцев», как мне объясняли. Представляешь, какое значение вкладывают в это понятие здесь, на Аракисе. Может, она тебе не слишком понравится как служанка, но Хайват очень хорошо о ней отзывался. Они с Дунканом убеждены, что она сама хочет служить, причем именно тебе.

— Мне?

— Вольнаибы узнали, что ты бен-джессернтка. А местные легенды как-то связаны с Бен-Джессеритом.

Миссия Безопасности, подумала Джессика. Нет такой дыры, где они не побывали.

— Похоже, наш Дункан добился успеха? Значит, вольнаибы — наши союзники?

— Еще ничего не ясно. Дункан считает, что они хотят некоторое время за нами понаблюдать. Но тем не менее они дали слово пока не трогать наши пограничные города. Это большое достижение, гораздо большее, чем кажется на первый взгляд. Хайват говорит, что они здорово донимали Харконненов. До сих пор загадка, как им удавалось совершать такие удачные набеги. Императору не мешало бы знать, что солдаты барона отнюдь не всегда побеждают.

— Экономка из вольнаибов, — задумчиво повторила Джессика, возвращаясь к теме слуг. — У нее будут синие глаза без белков.

— Пусть внешность тебя не смущает. Она часто обманчива. В этих людях таится огромная жизненная сила. Я думаю, в них есть все, что нам нужно.

— Не слишком ли многое мы ставим на эту карту? Если мы проиграем...

— Давай не будем без конца об одном и том же.

Она через силу улыбнулась.

— Как скажешь, — она быстро взяла себя в руки: два глубоких вдоха, ритуальное заклинание, мгновенная концентрация. — Я займусь распределением комнат. Тебе отвести какие-нибудь специальные помещения?

— Когда-нибудь ты меня обязательно научишь таким штукам, — искренне восхитился герцог. — Ты так ловко умеешь обуздывать свои эмоции и переходить к делу! Наверняка что-то чисто бен-джессеритское.

— Всего лишь женское.

Он улыбнулся.

— Прекрасно. Итак, комнаты: мне нужно одно просторное помещение рядом со спальней. Здесь будет гораздо больше бумажной волокиты, чем на Каладане. И, разумеется, комната для охраны. Пожалуй, все. О безопасности дома можешь не беспокоиться — люди Хайвата прочесали его вдоль и поперек.

— В этом я не сомневаюсь.

Он поглядел на ручные часы.

— И еще, проследи, чтобы все часы в доме показывали местное аракианское время. Я выделил техника, который этим займется. Он сейчас подойдет. — Он погладил прядь ее волос, упавшую со лба. — Я возвращаюсь на посадочную площадку. С минуты на минуту прибывает второй транспорт, с моим штабом.

— Может, их встретит Хайват, милорд? Вы так устали.

— У нашего Суфира дел куда больше, чем у меня. Сама знаешь, на этой планете все опутано харконненскими сетями. Кроме того, я должен убедить хотя бы некоторых сборщиков пряностей не покидать планету. Ты ведь знаешь, когда владение переходит из рук в руки,они вправе выбирать господина. За этим специально следит Императорский планетолог, он же судья-наблюдатель. Подкупить его невозможно, а он уже объявил, что отпускает всех желающих. Почти четыреста квалифицированных работников собрались в порту, и транспортное судно Гильдии дожидается там же.

— Милорд... — она в нерешительности запнулась.

— Да?

Все равно его не убедишь, чтобы он бросил возиться с планетой, подумала она. Не могу я использовать с ним мои приемы.

— Когда вы хотели бы обедать?

Это совсем не то, что она собиралась сказать, думал он. Ах, Джессика, Джессика, если бы мы могли оказаться где-нибудь в другом месте, где угодно, только не здесь — ты и я, вдвоем.

— Я пообедаю на летном поле, с офицерами. Не жди меня, я сегодня поздно. Да... еще, я пришлю за Полем бронемашину. Мне хочется, чтобы он присутствовал на совещании.

Он откашлялся, словно хотел что-то добавить, потом резко повернулся и пошел по направлению к выходу, откуда по-прежнему доносился грохот выгружаемых ящиков. Его голос зазвучал уже снаружи, командный и высокомерный, — он всегда так разговаривал со слугами, когда спешил:

— Леди Джессика в главном вестибюле. Отправляйся к ней немедленно.

Хлопнула наружная дверь.

Джессика встала перед портретом отца герцога. Он был написан давно, знаменитым художником Альбой. Старый герцог тогда еще не был стар. Он был изображен в костюме матадора, с алым шарфом, перекинутым через левую руку. Молодое лицо, едва ли не моложе, чем герцог Лето сейчас. Те же хищные черты лица, тот же взгляд серых глаз. Стиснув кулаки, она с ненавистью смотрела на портрет.

— Будь ты проклят! Проклят! Проклят! — прошептала она.

Дата добавления: 2015-11-30