Глава тридцать шестая

Магомет посылает своих военачальников в дальние экспедиции. Назначает своих наместников для управ- ления Счастливой Аравией. Отправляет Али пода- вить восстание в этой области. Смерть Ибрагима, единственного сына пророка. Его поведение у по- стели умирающего и на его могиле. Его усиливаю- щиеся недуги. Его прощальное путешествие на бого- молье в Мекку; его поведение и проповедь в Мекке.

Провозглашение для всеобщего сведения вышеупомя- нутой главы Корана с угрозой начать опустошительную войну против всех, кто откажется перейти в ислам или по- кориться власти Магомета, создало множество обращенных или плательщиков дани, так что к концу месяца или в нача- ле десятого года хиджры к воротам Медины стекалось мно- го послов от отдаленных племен и князей. В числе лиц, признавших светскую власть пророка, был и Фарва, наме- стник Ираклия в Сирии и правитель Аммона, древней сто- лицы аммонитян.

Этот акт подчинения не был, однако, признан импера- тором, а сам Фарва подвергся тюремному заключению.

Магомет все больше и больше сознавал себя всемогу- щим властелином и действовал так, что и самые смелые планы его как завоевателя всегда освещались рвением апо- стола. Полководцы его посылались в более дальние экспе- диции, чем прежде, но всегда с целью уничтожить идолов и подчинить идолопоклоннические племена, так что его свет- ская власть только шла об руку с распространением его ве- ры. Он назначил в Счастливую Аравию двух наместников для управления ею от своего имени; но так как часть этой богатой и значительной страны выказала неповиновение, то для вразумления жителей послан был туда Али во главе трехсот конников.

Юный ученик высказал вполне понятную неуверен- ность в том, что он едва ли сумеет должным образом ис- полнить поручение, при котором ему придется сталкивать- ся с людьми пожилыми и более разумными, чем он; но Магомет положил одну свою руку ему на губы, а другую на грудь и, подняв глаза к небу, воскликнул: «О Аллах! Раз- вяжи его язык и руководи его сердцем!» Он дал ему на- ставление, как поступать в качестве судьи: «Когда к тебе явятся две противные партии, никогда не решай в пользу одной, не выслушав другой». Затем, вручив ему знамя веры и надев ему на голову чалму, он простился с ним.

Когда военный миссионер достиг идолопоклоннической области Йемен, люди его, со свойственной арабам наклон- ностью к хищничеству, стали разбойничать, грабить и все разрушать. Али обуздал это своевольство и, удерживая убе- гавших жителей, начал объяснять им учение ислама. Языку его, даже недавно освященному Магометом, не хватало убедительности, и ему отвечали стрелами и копьями; тогда он обратился к прежнему аргументу – к мечу, которым он владел так искусно, что после того как человек двадцать неверных было убито, остальные открыто признали себя вполне убежденными. За этим подвигом следовали и дру- гие, подобные ему, и Али после каждой удачи посылал гонца к Магомету с известием о новом торжестве веры.

Но в то время как Магомет восторгался, принимая со всех сторон известия об успехе, его глубоко поразило страшное семейное горе. Ибрагим, его сын от любимой на- ложницы Марии, пятнадцатимесячный мальчик, его един- ственный потомок мужского пола, через которого он наде- ялся передать имя свое потомству, – ребенок этот схватил смертельную болезнь и умер на глазах отца. Магомет не в силах был сдерживать отцовского горя и в порыве отчаяния склонился над погибшим цветом своих надежд и заплакал. Но даже и в этот момент испытания Магомет проявил ту же покорность воле Бога, которая составляет основу его веры.

«На сердце у меня кручина, – шептал он, – и глаза мои полны слез при разлуке с тобой, о сын мой! Но печаль моя была

бы еще сильнее, если бы я не знал, что скоро последую за тобой. Все мы от Бога; от Него исходим; к Нему же должны и вернуться».

Абдалрахман, видя его слезы, спросил: «Разве ты не за- претил нам оплакивать умерших?» – «Нет, – отвечал про- рок, – я запретил вопли и крики, я запретил уродовать лица и рвать одежды, считая это за дьявольское внушение; но слезы, проливаемые от горя, являются бальзамом, исце- ляющим сердца, и посланы нам как милость».

Он проводил ребенка до могилы и тут, даже в порыве отчаяния при разлуке, он дал новое доказательство того, насколько в душе его непоколебимы были основы его рели- гии. «Сын мой! Сын мой! – воскликнул он, когда тело ре- бенка было предано земле. – Скажи: Бог мой – Господь! Пророк Божий – мой отец, а вера моя – ислам!» Так гово- рил он, чтобы научить своего ребенка отвечать на те вопро- сы ангелов, которые, согласно мусульманской вере, они задают умершим, покоящимся в могиле*.

Затмение солнца, случившееся около этого времени, было истолковано некоторыми ревностными последовате- лями Магомета как небесное проявление горя о смерти Иб- рагима, но огорченный отец отверг эту рабскую лесть.

* У мусульман существует обряд, по которому мулаккен, или священник, обращается к покойнику, опущенному в могилу, со следующими словами: «О раб Божий! О сын рабы Божией! Знай, что теперь к тебе сойдут с неба два ангела, посылаемые к тебе и к подобным тебе. Когда они спросят тебя: “Кто твой Господь?” – отвечай им: “Воистину, Бог мой – Господь”. Когда же они спросят тебя относительно пророка, или человека, посланного к тебе, ска- жи им: “Воистину, Магомет – апостол Бога”, а на вопрос их отно- сительно религии скажи им: “Ислам – моя религия”. Когда они спросят, какую ты книгу имеешь для руководства, скажи им: “Для руководства я имею Коран, а мусульмане – братья мои”. Когда же они спросят относительно твоей киблы, то скажи: “Кааба – моя кибла: я жил и умер с верой, что нет Бога, кроме Бога, и что Маго- мет – апостол Божий”, и тогда ангелы скажут: “Спи, о раб Божий, под защитою Бога! ”» (Lane's Modern Egiptyans. V. II. Р. 338).

«Солнце и луна, – сказал он, – одни из бесчисленных чудес Господних, посредством которых Он проявляет иногда волю Свою слугам Своим; но их затмение не имеет ничего обще- го ни с рождением, ни со смертью кого-либо из смертных». Смерть Ибрагима была ударом, приблизившим Маго- мета к могиле. Его организм уже был расшатан необыкно- венным душевным возбуждением, нервными припадками и физическими недугами, которым он был подвержен; кроме того, яд, поднесенный ему в Кхаибаре, своей отравой под- точил его жизненные силы, причинил ему мучительные боли и привел к преждевременной старости. Его религиоз- ная ревность возбудилась еще сильнее вследствие увеличи- вающихся телесных недугов, и он решил употребить остат- ки своих сил на последнее путешествие в Мекку, желая, чтоб пример его послужил образцом всех будущих обрядов

подобного рода.

Известие об его благочестивом намерении разнеслось, и множество набожных людей со всех частей Аравии пришли с целью сопровождать пророка-богомольца. Мединские улицы переполнились разноплеменными толпами, явивши- мися из городов и сел, горных укреплений и отдаленных пустынь и раскинувшими свои палатки даже по окрестным долинам. Поразительную картину торжества веры пред- ставляли эти недавно еще разобщенные варварские и воин- ственные племена, собравшиеся теперь как братья и во- одушевленные общим чувством религиозного рвения.

В этом путешествии Магомета сопровождали девять жен, которых несли на носилках. Он выехал во главе боль- шой свиты, состоявшей, по словам одних, из пятидесяти шести тысяч, а по словам других – из девяноста и даже из ста четырнадцати тысяч богомольцев. Тут же находилось и громадное количество верблюдов, разукрашенных гирлян- дами цветов и развевающимися флагами; их вели для жерт- воприношений.

Местом первой ночной остановки избрана была деревня Дуль-Голаифа, в нескольких милях от Медины, где, как и прежде, Магомет и его последователи сложили свое оружие

и надели одежды богомольцев. На следующий день, рано утром, после молитвы в мечети, он сел на своего верблюда ал-Касва и, достигнув долины Балда, произнес молитву, или воззвание, называемую на арабском языке «Талбиджу», которую произносили вслед за ним и все его последовате- ли. Вот, что выражено в этом торжественном воззвании:

«Здесь я служу Тебе, Боже! Здесь я служу Тебе! Тебе нет равного. Одному Тебе подобает поклонение. От Тебя исхо- дит все благое. Одному Тебе принадлежит царство, и никто не может разделить его с Тобой». Молитва эта, согласно мусульманскому преданию, была произнесена патриархом Авраамом, когда он проповедовал истинную веру всему человечеству с вершины холма Кубеис, находящегося не- далеко от Мекки. И так необыкновенно мощен был его го- лос, что все живые существа всего мира слышали его; даже утробный младенец повторил: «Я здесь служу Тебе, о Боже!»

Таким образом, толпа богомольцев продолжала свой путь по горам и долинам, растянувшись на несколько миль, оглашая иногда воздух пустыни общими молитвами и восклицаниями. Здесь уже не встречались неприятельские отряды, которые могли бы задержать эту толпу или потревожить ее, потому что ислам мирно господствовал тогда над всей Аравией.

Магомет подошел к священному городу со стороны тех же возвышенностей, с которых он подходил и для осады его, и вошел через ворота Беви-Шейба, сохранившие по настоящее время название «святых ворот».

Через несколько дней к нему присоединился и Али, по- спешивший вернуться из Йемена; он привел с собой много верблюдов для жертвоприношений.

Так как предполагалось, что богомолье это будет образ- цом для последующих, то Магомет строго соблюдал при нем все обряды, как те, которые он сохранил, уступая пат- риархальным обычаям, так и те, которые он ввел сам со- гласно откровению. Он был слишком слаб и немощен, что- бы идти пешком, а потому сел на своего верблюда и так объехал семь раз вокруг Каабы и выполнил паломничество между холмами Сафа и Мерва туда и обратно.

Когда настало время для жертвоприношений, он собст- венноручно убил шестьдесят три верблюда, соответственно числу лет его жизни; Али в это же время убил тридцать семь, сообразуясь тоже со своими летами.

Вслед за этим Магомет обрил сначала правую сторону, потом левую сторону своей головы. Обрезанные пряди во- лос были поровну разделены между его учениками и храни- лись ими как священная реликвия. Халид впоследствии носил всегда одну прядь этих волос на своей чалме и утверждал, что она придает ему сверхъестественную силу в битве.

Сознавая, что жить ему остается уже недолго, Магомет в это последнее пребывание в священном городе употребил все силы, чтобы возможно глубже запечатлеть свое учение в умах и сердцах своих последователей. С этой целью он часто проповедовал в Каабе с кафедры или на открытом воздухе, сидя на верблюде. «Вслушайтесь в мои слова, – говорил он, – потому что неизвестно, придется ли нам ко- гда-нибудь снова сойтись здесь. О слушатели мои, ведь я такой же человек, как и вы; в определенное время явится ангел смерти, и я должен буду последовать его призыву!»

Он старался не только передать народу свое учение и познакомить его с обрядами, но и сообщить ему правила жизни как общественной, так и домашней; и эти правила, изложенные и поясненные, имели сильное и прочное влия- ние на нравственность, образ жизни и привычки всего му- сульманского мира.

Имея, несомненно, в виду приближение смерти и бес- покоясь об участи, ожидавшей его родственников и друзей после его кончины и, главным образом, заботясь о любимце своем, Али, который, как он заметил, вызвал недовольство своей недавней экспедицией в Йемен, – Магомет восполь- зовался минутой сильного возбуждения энтузиазма в своих слушателях и обратился к ним с торжественной речью.

«Вы веруете, – сказал он, – что существует только один Бог, что Магомет – Его пророк и апостол, что есть рай и ад, что смерть и воскресение несомненны и что предопределе- но время, когда восставшие из гробов призваны будут на

суд?» Все присутствовавшие отвечали: «Мы веруем во все это». Тогда он стал торжественно заклинать их любить и уважать его семью, в особенности же Али. «Кто любит ме- ня, – сказал он, – пусть будет другом и Али! Да поддержит Бог тех, кто отнесется к нему дружелюбно, и да отвернется от его врагов!»

По окончании одной из его речей, которую он произно- сил на открытом воздухе, сидя на верблюде, раздался, го- ворят, с неба Божественный голос, произнесший знамени- тый стих Корана: «Худо тем, кто отверг теперь вашу веру. Не бойтесь их; бойтесь Меня. Ныне Я довел вашу религию до совершенства и проявил к вам Мое милосердие. Такова Моя воля, чтоб ислам стал вашей верой».

Услышав эти слова, говорят арабские историки, верб- люд ал-Касва, на котором сидел Магомет, пал на колени в порыве благоговения. Эти слова, прибавляют они, служат печатью и заключением закона, потому что после них не было дальнейших откровений.

Выполнив все обряды и церемонии богомолья и изло- жив во всей полноте свою веру, Магомет сказал последнее

«прости» своему родному городу и, став во главе своей ар- мии пилигримов, отправился обратно в Медину.

Увидя ее, он воскликнул: «Велик Бог! Велик Бог! Есть только один Бог, и нет Ему подобного. Его есть царство, и одному Ему подобает хвала. Он всемогущ. Он исполнил Свое обещание. Он поддержал Своего раба и один рассеял всех его врагов. Вернемтесь же домой и поклонимся и вос- хвалим Его!»

Так совершилось это так называемое прощальное бого- молье, потому что оно было последним для Магомета.

---

Дата добавления: 2015-11-30