Глава тридцать вторая

Смерть Зайнаб, дочери пророка. Рождение сына его Ибрагима. Депутации от дальних племен. Поэтиче- ское состязание в присутствии пророка. Его воспри- имчивость к поэтическим красотам. Обращение го- рода Таифа; уничтожение в нем идолов. Переговоры с Амиром ибн Тафилем, гордым начальником бедуинов; независимый дух последнего. Свидание Магомета с Ади, другим начальником

Вскоре после своего возвращения в Медину Магомет был опечален смертью своей дочери Зайнаб, той самой, ко- торая была выдана ему взамен ее мужа Абдул-Аасса, не- верного, взятого в плен при Бедерской битве. Семейные привязанности пророка были сильны, и он глубоко чувст- вовал эту потерю, но был утешен рождением сына от своей любимой наложницы Марии. Он назвал ребенка Ибраги- мом и радовался, надеясь, что этот сын его старости, един- ственный мужской его потомок, продолжит его род.

Его слава как пророка или как победителя распростра- нилась теперь по всей Аравии, и к нему, в Медину, стали беспрестанно являться депутации от дальних племен; неко- торые признавали его веру; другие подчинялись ему как светскому властелину и соглашались платить дань. Дарова- ния Магомета обнаруживались по мере требования момен- та; цели его расширялись вместе с удачей, и он с искусст- вом государственного человека устраивал теперь финансовый строй своего быстро возрастающего государ- ства. Под благовидным названием милостыни собиралась дань с правоверных в размере десятой части продуктов с земель, орошаемых ручьями и дождем, и двадцатой части, когда плодородие земли зависело от искусственного оро- шения. От каждого имеющего десять верблюдов требовались

четыре овцы; с сорока голов скота взималась одна корова, с тридцати голов – один двухгодовалый теленок; с сорока овец бралась одна. Люди же, чей взнос превышал этот раз- мер, признавались более набожными и снискивали соответ- ственное расположение Бога.

Размер дани, требуемой с тех, кто подчинялся только светской власти пророка и продолжал оставаться в неверии, равнялся одному динарию деньгами или имуществом с ка- ждого взрослого, свободного и несвободного человека. Не- которую трудность представлял этот сбор благотворитель- ной контрибуции. Гордое племя Тамим открыто воспротивилось ему и прогнало сборщика; тогда против него был послан конный отряд арабов, приведший с собою большое количество пленных мужчин, женщин и детей. Тамимиты послали депутацию с требованием возвращения пленных.

Четверо из депутатов были известные ораторы и поэты, которые, вместо того чтобы вести себя скромно в присутствии пророка, стали декламировать свои произведения в прозе и стихах, вызывая мусульман на поэтическое состязание.

«Я послан Богом не как поэт, – возразил Магомет, – и не домогаюсь славы оратора».

Но некоторые его последователи приняли вызов, вслед- ствие чего произошла «чернильная война», в которой та- мимиты признали себя побежденными. Магомет был до такой степени очарован остроумием их вызова, их поэзией и чистосердечным признанием своего поражения, что не только возвратил им пленных, но и отпустил с подарками.

Другой пример его восприимчивости к поэтическим красотам передается в рассказе об его отношении к Каабу ибн Зохайру, знаменитому мекканскому поэту, который взял его жизнь сюжетом для своих сатирических стихотво- рений и был осужден вместе с другими на изгнание, но бе- жал при взятии священного города. Потом он явился в Мекку для примирения и, подойдя в мечети к Магомету, начал петь ему хвалебный гимн, ставший известным среди арабов как образцовое произведение. Под конец он глав-

ным образом прославлял его милосердие, – «потому что прощение оскорблений есть та добродетель в пророке Бо- жием, на которую легче всего можно рассчитывать».

Плененный стихами и смягченный лестью, Магомет до- казал справедливость слов поэта, так как не только простил его, но и сняв с себя плащ, накинул на него. Поэт сохранил этот священный плащ до самой своей смерти, всегда отка- зываясь от предлагаемого за него золота. Халиф Моавия приобрел его у наследников за десять тысяч драхм, и хали- фы всегда надевали его при процессиях и торжественных церемониях вплоть до тридцать шестого халифа, когда он был сорван со спины халифа ал-Мостазема и предан со- жжению татарским завоевателем Холагу.

В то время как города и замки арабских племен прини- мали один за другим правоверие и выражали свое верно- подданство Магомету, Таиф, крепость такифитов, упорно продолжала поклоняться своему каменному идолу ал-Лат. Жители надеялись на свои горы и на крепость стен цитаде- ли. Но, защищенные от нападений, они оказывались, мало- помалу, все более окруженными мусульманами и отделен- ными от внешнего мира, так что, в конце концов, им нельзя было выходить за ворота, не подвергаясь нападению. Нахо- дясь под постоянным страхом и тревожимые неприятелем, они отправили, наконец, к Магомету послов для перегово- ров о мире.

Пророк питал сильную злобу к этому городу, непре- клонному и глубоко преданному идолопоклонству, городу, который однажды выгнал его из своих ворот, а в другой раз отбросил от своих стен. Он поставил условием мира обра- щение в его веру и безусловную покорность. Сами послы охотно согласились принять ислам, но утверждали, что требование от жителей Таифа немедленного отречения от старой веры может оттолкнуть их. Поэтому во имя народа они просили позволения продолжить eще на три года по- клонение своему старому идолу ал-Лат. Ходатайство было окончательно отвергнуто. Тогда они стали просить только месячной отсрочки, чтобы подготовить общественное на-

строение, но и в этом получили отказ, потому что, как говорил пророк, идолопоклонство не может быть совмес- тим с поклонением истинному Богу. Тогда они стали умо- лять, чтобы их избавили от обязанности молиться ежедневно.

«Не может быть истинной религии без молитвы», – воз- разил им на это Магомет; и послы, наконец, принуждены были согласиться на безусловную покорность.

Тогда Абу Софиан, Ибн Харб и ал-Могейра были по- сланы в Таиф для разрушения каменного идола ал-Лат. Абу Софиан собирался ударить его заступом, но промахнулся и сам растянулся на земле ничком. Народ заволновался, видя в этом хорошее предзнаменование, но ал-Могейра разру- шил их надежды, равно как и идола, одним ударом кузнеч- ного молота. После этого он снял с него дорогую одежду, браслеты, ожерелья, серьги и другие украшения из золота и драгоценных камней, которыми разукрасили его поклонни- ки, и на земле оказались только обломки, над которыми вопили и причитали таифские женщины*.

К числу лиц, продолжавших еще отвергать власть Ма- гомета, принадлежал и бедуинский начальник Амир ибн Туфиель, глава могущественного амирского племени. Он славился личной красотой и княжеской роскошью; но это был человек надменный и тщеславный. На многолюдной ярмарке в городе Оказе, лежащем между Таифом и Накла- хом, куда собирались обыкновенно купцы, богомольцы и поэты со всех частей Аравии, на этой ярмарке глашатай обыкновенно провозглашал: «Кому нужен вьючный скот, пусть отправляется к Амиру; если кто голоден, пусть идет к Амиру, и он накормит его; если кого преследуют, пусть идет к Амиру, и у него он найдет защиту».

* Такифиты и теперь еще представляют из себя сильное пле- мя, владеющее той же плодородной областью на восточном скло- не Хиджазской горной цепи. Некоторые живут в древнем городе Таифе, другие же в палатках и имеют стада коз и овец. Они могут собрать две тысячи кремневых ружей, и в войнах с нахабитами отстояли свою крепость Таиф (Burckhadt's Notes).

Амир прельщал всех своею щедростью, и вместе с по- пулярностью увеличивалось и его честолюбие. Вырастающая сила Магомета порождала в нем зависть, так что, когда ему советовали вступить с ним в договор, он высокомерно отве- чал: «Я поклялся не останавливаться, пока не завоюю всей Аравии; и не мне преклоняться перед этим курайшитом».

Однако после завершающих побед мусульман и ему пришлось прислушаться к совету друзей. Он отправился в Медину и, явившись к Магомету, откровенно спросил его:

– Будешь ли ты мне другом?

– Клянусь Аллахом, никогда, – был ответ, – пока ты не обратишься в ислам!

– А если я обращусь, удовлетворишься ли ты властью над городскими арабами и оставишь ли мне бедуинов пустыни?

Магомет отвечал отрицательно.

– Что же я выиграю, приняв твою веру?

– Сообщество всех правоверных!

– Я не нуждаюсь в их сообществе, – отвечал высоко- мерный Амир и, пригрозив пророку войной, возвратился к своему племени.

Совсем иного характера был Ади, князь бедуинов пле- мени Таи. Его отец Хатим пользовался известностью не только как славный воин, но и как безгранично щедрый человек, так что в Аравии вошло в обычай говорить:

«Щедр, как Хатим». Сын его Ади был христианин и, хотя в щедрости и не уступал отцу, но был недостаточно храбр. Устрашенный опустошительными нападениями мусульман, он приказал молодому арабу, пасшему в степи его верблю- дов, иметь всегда под рукой несколько самых сильных и быстрых верблюдов и тотчас же предупредить его в случае приближения неприятеля.

Случилось так, что Али проезжал с конным отрядом эту местность, имея при себе два знамени – белое и черное: моло- дой бедуин бросился к Ади с криком: «Мусульмане близко. Я издали видел их знамена!» Ади тотчас же усадил жену и детей на верблюдов и бежал в Сирию. Его сестра, прозванная

Саффаной, или Жемчужной, попала в руки мусульман, кото- рые отвели ее вместе с другими пленными в Медину.

Когда Магомет проходил около места ее заключения, она, увидя его, закричала:

– Сжалься надо мной, посланник Божий! Мой отец умер, а тот, на чьей обязанности лежало быть моим защитником, бро- сил меня. Сжалься надо мной, посланник Бога, и Бог будет милостив к тебе!

– Кто твой защитник? – спросил Магомет.

– Ади, сын Хатима.

– Он бежал от Бога и Его пророка, – ответил Магомет и прошел мимо.

На следующий день, когда Магомет опять проходил ми- мо, Али, тронутый красотою и горем женщины, сказал ей по- тихоньку, чтобы она встала и снова обратилась к пророку со своей просьбой. Она послушалась и повторила свою мольбу:

«О пророк Божий! Мой отец умер, а брат мой, который дол- жен служить мне защитником, оставил меня. Сжалься же надо мной, и Бог будет милостив к тебе».

Магомет милостиво обернулся. «Да будет так!» – сказал он и не только дал ей свободу, но подарил одежду и верблюда и отправил в Сирию с первым отходившим туда караваном.

Приехав к брату, она стала упрекать его за то, что он по- кинул ее. Ади осознал свою вину и получил прощение. Затем она принялась убеждать его, чтобы он примирился с Магоме- том. «Он – истинный пророк, – говорила она, – и скоро будет владыкой мира; торопись же вовремя добиться его благо- склонности».

Хитрый Ади принял ее совет и, отправившись поспешно в Медину, приветствовал Магомета в мечети. Его собственный рассказ об этой встрече дает яркую картину простоты обра- щения и образа жизни Магомета, даже когда он достиг пол- ной верховной власти и быстрых успехов в военных завоева- ниях. «Он спросил, – рассказывает Ади, – мое имя, и когда я сказал ему, то пригласил меня к себе в дом. Дорогой к нему подошла хилая, изнуренная женщина. Он остановился и пого- ворил с ней о ее делах. Это, подумал я про себя, далеко не по-

царски. Когда мы вошли к нему в дом, он подал мне кожаную подушку, набитую пальмовыми листьями, и предложил мне сесть на нее; сам же поместился на голом полу. Это, подумал я, даже совсем не по-княжески!

Тут он три раза просил меня принять ислам. Я сказал, что у меня есть своя вера. «Я знаю твою веру, – отвечал он, – лучше, чем ты сам. Ты, как князь, берешь у своего народа четвертую часть получаемой добычи. Разве это согласно хри- стианскому учению?» Из этих слов я понял, что это – пророк, знающий больше других людей.

«Ты не склоняешься к исламу, – продолжал он, – потому что видишь нашу бедность. Но близится время, когда все ис- тинно правоверные будут обладать такими богатствами, что не будут знать, куда девать их. Может быть, тебя удерживает малочисленность мусульман сравнительно с громадным ко- личеством их врагов? Клянусь Аллахом, недалеко время, ко- гда мусульманке можно будет одной безопасно совершать свое путешествие на богомолье из Кадезии в Мекку. Ты, ве- роятно, думаешь: сила в руках у неверных; знай же, что скоро настанет время, когда мы водрузим наши знамена на белых башнях Вавилона!»*

Хитрый Ади уверовал в пророчество и тут же обратился в веру Магомета.

* Weil. Mohammed. Р. 247.

---

Дата добавления: 2015-11-30