О чувстве и интуиции

Существует немало людей, реакции которых основываются главным образом на иррациональности, то есть либо на ощущении, либо на интуиции, но никогда на том и другом сразу, ибо ощущение по отношению к интуиции столь же антагонистично, как мышление по отношению к чувству. Ведь когда я своими ушами и глазами намереваюсь установить, что же происходит в действительности, я могу делать все, что угодно, только не мечтать и не фантазировать одновременно с этим, но как раз именно это последнее и должен делать интуитивист, чтобы дать простор своему бессознательному, или объекту. Вот почему ощущающий тип является антиподом интуитивного. К сожалению, время не позволяет мне вдаваться в те интересные вариации, которые возникают вследствие экстравертной или интровертной установки у иррациональных типов.

Содержание коллективного бессознательного лишь в минимальной степени формируется личностью и в своей сущности вообще не является индивидуальным приобретением. Это бессознательное — как воздух, которым дышат все и который не принадлежит никому.

О синхронности

Моя работа в области психологии бессознательных процессов вот уже много лет тому назад вынудила меня перейти к другому (наряду с принципом причинности) объяснительному принципу, так как принцип причинности показался мне недостаточным для объяснения определенных странных явлений в психологии бессознательного. Сначала я обнаружил, что существуют параллельные психологические явления, которые совершенно невозможно причинно увязать друг с другом. Эти взаимосвязи показались мне по своей сути заключающимися в факте их относительной одновременности, отсюда пошло и выражение «синхронные». Ведь похоже, что время словно бы является не абстракцией, а представляет собой конкретный континуум, содержащий в себе качества или принципиальные условия, которые могут проявляться относительно одновременно в различных местах в виде причинно не объяснимого параллелизма, как это бывает, например, в случаях одновременного появления идентичных мыслей, символов или психических состоя ний у разных людей.

О мандале

Мандала — это круг, специальный магический круг. Мандалы распространены не только по всему Востоку, но и нередко встречались и у нас в средневековье. В христианстве они закрепились в раннем средневековье, обычно с Христом посередине и четырьмя евангелистами или их символами в основных направлениях стран света. Это воззрение должно быть очень древним, ведь и Гор со своими четырьмя сыновьями изображался египтянами точно так же.

Как показывает опыт, мандалы появляются… в тех ситуациях, которые характеризуются запутанностью и безвыходностью. Определяемый ими архетип представляет собой упорядочивающую схему, которая в виде психологического перекрестия нитей, как в оптическом приборе или как разделенный на четыре части круг, определенным образом словно бы накладывается на психический хаос, благодаря чему каждое содержание обретает свое место, а разбегающееся в неопределенность целое воссоединяется магическим оберегающим кругом.

О душе

Если психика человека представляет собой что-то, то это что-то необозримо сложно и характеризуется неограниченным многообразием, и его невозможно охватить с помощью одной лишь психологии влечений. В глубочайшем изумлении и с непередаваемым восхищением я замираю, созерцая бездны и высоты природы человеческой души, чей внепространственный мир таит в себе неизмеримую полноту образов, которые были собраны и органично объединены миллионами лет развития жизни. Мое сознание подобно глазу, запечатлевающему самые удаленные пространства, но именно психическое не-Я непространственно наполняет собой это пространство. И эти образы представляют собой не голые тени, но могущественные действующие силы души, которые мы можем только недопонимать, не умея никогда подорвать их величия своим отрицанием. Это впечатление я могу сравнить лишь с видом ночного неба, усеянного звездами, ведь эквивалентом внутреннему миру может быть только мир внешний, и если этот мир я постигаю посредством своего тела, то тот — посредством своей души.

Было бы верхом кощунства утверждать, что Бог может явить себя везде, где угодно, но только не в человеческой душе. Да, проникновенность взаимоотношений между Богом и душой изначально исключает всякую возможность недооценивания души. Возможно, было бы преувеличением говорить об отношениях родства между ними, но в любом случае душа должна заключать в себе возможность отношений или соответствия с сущностью Бога, иначе никогда не могла бы осуществиться никакая взаимосвязь между ними. Формулируя психологически, можно сказать, что это соответствие заключается в архетипе богообраза[9]. Для священника душа представляет собой лишь нечто соответствующее или не соответствующее признанной форме или системе верований. Он должен обеспечить нормальное функционирование последней. Пока эта система истинно выражает жизнь, психология может быть только техническим помощником здоровой жизни, душа не рассматривается как фактор sui generis. Пока человек живет как стадное животное, у него вообще нет собственной души — она ему и не нужна, исключая обычное верование в ее бессмертие. Но стоит человеку выйти за рамки любой локальной формы религии, в которой он был рожден, — как только религия перестает охватывать его жизнь во всей полноте, — душа становится фактором по своему собственному праву, с нею уже не обойтись привычными мерами. По этой причине мы имеем сегодня психологию, основанную на опыте, а не на догматах веры и не на постулатах какой-нибудь философской системы. Сам факт существования такой психологии является для меня симптомом глубинных конвульсий, происходящих в коллективной душе. Ибо изменения в коллективной душе происходят по тому же образцу, что и изменения в индивидуальной. Пока все идет хорошо и наша психическая энергия находит адекватные и отрегулированные пути для выхода, нас ничто не тревожит изнутри. Нас не осаждают сомнения и неуверенность, мы не знаем внутренней раздвоенности. Но стоит заблокировать один-два канала психической активности, как появляются закупорки, поток энергии устремляется вспять, против течения, внутренний человек желает иного, чем внешний, мы в войне с самими собой.

О сознании

Наше сознание не создает самое себя, а поднимается из неизвестной нам глубины. Оно постепенно пробуждается в ребенке, а затем каждое утро пробуждается из глубин сна из бессознательного состояния. Оно подобно ребенку, который ежедневно рождается из своей материнской первопричины — бессознательного.

Дата добавления: 2015-11-30