Адам как совокупность 1 страница

629 Теперь, когда мы увидели значение мозга и земли-луны, как таинственной субстанции, мы можем продолжить наш коммента­рий к тексту Елиазара.

630 В алхимическом рецепте говорится: "Посей золото в слоистую белую землю"²⁷⁰. Таким образом соединяются золото (солнце) и белая земля или луна²⁷¹. В христианстве, как и в алхимии, солнце и луна тесно связаны друг с другом, объединенные фигурой бо­жественной матери. Соединение солнца и луны происходит в го­лове, что указывает на психическую природу этого события²⁷². Как я уже сказал, концепции "психики", в том ее виде, в каком мы ее понимаем сегодня, в Средние Века не существовало, и даже современному образованному человеку трудно понять, что такое "реальность психе". Так что нет ничего удивительного в том, что средневековому человеку было несравненно труднее представить себе что-то, существующее между "esse in re" и "esse in intellectu solo"*²⁷³. ("Бытие в вещи" и "бытие в одном лишь представлении" (лат.) — Прим. ред.) Выход был в "метафизике"²⁷⁴. Поэтому алхимик был вынужден формулировать свои якобы химические факты и мета­физически²⁷⁵. Так белая земля, соответствует земле, которая сим­волизировала "человечество, поднятое над всеми кругами Мира и помещенное в разумный рай святой Троицы"²⁷⁶. (Где, мы можем добавить, оно прибавляется к Троице, образуя "Четверицу", то есть совокупность)²⁷⁷. Эта веселая ересь остается неосознанной и ее пос­ледствия никогда не выходят наружу. 631 Вывод, который делает Елиазар, требует пояснения. Само по себе примечательно, что он, в связи с совершенным состоянием, то есть с coniunctio Solis et Lunae, вынужден перефразировать тот самый отрывок из Книги Иова (выше, пар. 624) и сказать: "Из моей земли хлынет кровь". Это уместно только в том случае, если coniunctio символизирует воспроизводство гермафродити-ческого второго Адама, а именно Христа и corpus mysticum Цер­кви. В церковном ритуале эквивалентом coniunctio является сме­шивание субстанций или Причастие обоих типов. Стало быть, отрывок из Иова должен быть истолкован следующим образом — Христос говорил: "Из моей земли, моего тела, хлынет кровь". В православном ритуале тело Христа заменяется буханкой хлеба. Священник пронзает ее маленьким серебряным копьем и дырка является аналогом раны в боку Христа, из которой текли кровь и благодать; кроме того, этот ритуал, возможно, является аналогом жертвоприношения (mactatio Christi). 632 Как мы уже поняли, алхимическая земля — это таинственная субстанция, в данном случае являющаяся аналогом тела Христа и "адамаха", красной земли рая. Имя "Адам" традиционно вы­водится из "адамаха", так что и тут обнаруживается связь райс­кой земли с corpus mysticum. (Это специфически христианская идея и приписываемое ей иудейское происхождение представляет­ся сомнительным.) Тем не менее странно, что, по словам Елиазара, эта земля "смешивается с пламенем". Это вызывает в памяти алхи­мическую идею "ignis gehennalis", "центрального огня"²⁷⁸, благо­даря теплу которого все в природе размножается и растет, потому что огонь этот обитает в меркуриевом змее, саламандре, которая не горит в огне, и в драконе, который огнем питается²⁷⁹. Хотя этот огонь есть часть огня духа Божьего ("огонь божественного гнева", о котором писал Беме), он также является Люцифером, самым кра­сивым из ангелов Бога, который после своего падения превратился в адский огонь. Елиазар говорит: "Этот старый Отец-Родитель²⁸⁰ однажды будет извлечен из первичного Хаоса²⁸¹ и будет он изры-гающим огонь драконом". Парящий в воздухе дракон — это все­мирный "Питон"²⁸², начало всех вещей²⁸³. 633 Еще одним источником выражения "огонь, смешанный с землей" может быть образ Сына Человеческого из Апокалипсиса l:14f.:

Глава Его и волосы белы, как белая шерсть, такие белые, как снег; и очи Его, как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану²⁸⁴, как раскаленные в печи, и голос Его, как шум вод многих. Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей.

И снова здесь голова сравнивается с солнцем, а также с белизной полной луны. Но ноги находятся в огне и мерцают, словно рас­плавленный металл. Мы находим низший огонь в Книге Иова 28:5: "Terra igne subversa est" (Земля... внутри изрыта как бы огнем). Но из нее "вырастает хлеб" — образ единения полных противоположностей! В апокалиптическом образе мы с трудом уз­наем Сына Человеческого, который является истинным воплоще­нием Божьей любви. Но, вообще-то, этот образ гораздо ближе па­радоксам алхимиков, чем Христос из евангелий, внутрення поляр­ность которого была сведена почти к нулю после инцидента с Дья­волом. В Апокалипсисе эта полярность снова становится видимой, а еще сильнее она проявляется в символизме алхимии²⁸⁵. 634 Наше предположение, что Елиазар имел ввиду апокалиптичес­кий образ Сына Человеческого подтверждается тем, что во фран­цузском манускрипте восемнадцатого века²⁸⁶ имеется изображение "fils de l'homme Q" (= Меркурий), именуемого "Jezoth le Juste", которому придано важное число 4 х 4 в форме шестнад­цати точек (Иллюстрация З)²⁸⁷. Это перекликается с четырьмя херувимами из видения Иезекииля, у каждого из которых было по четыре лица (Книга пророка Иезекииля 1:10, 10:14). Изобра­женный на картине мужчина одет нестандартно — в женкий на­ряд; гермафродитический Меркурий часто изображался в таком виде на алхимических иллюстрациях семнадцатого и восемнад­цатого веков. Эта картина создавалась под воздействием видений святого Иоанна Богослова (Апокалипсис 1 и 4) и Даниила (7:9ff.). "Jesoth" (=Yesod) — это девятый и средний сефирот низшей триады каббалистического дерева; его толковали, как творческую и воспроизводящую силу во вселенной. С алхимичес­кой точки зрения он соответствует spiritus vegetativus, Мерку­рию²⁸⁸. В алхимии у Меркурия, связанного с Гермесом Киллени-ем²⁸⁹, имеется фаллический аспект, и такой же аспект имеется у Иесода в Зохар; и действительно, "Заддик" или "Единствен­ный", как еще называли Иесода, — это орган воспроизводства. (290) Он — "фонтан воды" (effusorium aquarium)²^, или "труба" {fistula) и "водопровод" (сanalis)²⁹², и "бурлящий ключ" (scaturigo)²^³. Подобные сравнения уводят современный разум на неверный путь однобоких толкований типа того, что Иесод — это просто пенис, или, наоборот, что в основе демонст­ративно сексуальных выражений отсутствует какая-либо реаль­ная сексуальность. Но следует помнить, что в мистицизме любой "символический" объект имеет не только одно значение. Их у него всегда несколько. Сексуальность не исключает духовности, а духовность — сексуальности, ибо в Боге все противоположнос­ти отменяются. Нужно только вспомнить о unio mystica Симеона бен Йохая в Зохар III, о которой Шолем (смотри пр. 290) почти ничего не говорит. 635 У Иесода много значений, которые в манускрипте связываются с Меркурием. В алхимии, Меркурий — это "связка" души, соединяющая дух и тело. Его двойственная природа дает ему воз-можность играть роль посредника; он является, как плотским, так и духовным, и представляет собой единение этих двух принци­пов. Соответственно, в Иесоде содержится загадка единства²⁹⁴ верхнего мира, Тиферета, и нижнего — Малхут. Его также на­зывают "мирным договором"²⁹⁵. Другими его титулами являются "хлеб", "глава Лиц"²⁹⁶ (то есть горнего и дольнего), "вершина", касающаяся земли и неба²⁹⁷, "propinquus" (Близкий), поскольку он более близок к Славе (Шекинах), то есть к Малхут, чем Ти­ферет²⁹⁸ и " Израильский Силач"²⁹⁹. Иесод соединяет эманацию правой, мужской стороны (Незах, сила жизни), елевой, женской стороной (Ход, красота)³⁰⁰. Его называют "твердым, падежным, постоянным"³⁰¹, потому что он направляет эманацию Тиферета в Малхут³⁰². 636 Символом Меркурия часто является дерево, а символом Иесо-да -- frutex (ствол дерева) и virgultum (заросли)³⁰³. Мерку­рий — это spiritus vegetativus, дух жизни и роста, а Иесода называют "vivus", "живущий"³⁰⁴ или "живущий веками"³⁰⁵ Меркурий — это prima materia и основа всего процесса, а Иесод означает "основа"³⁰⁶. "В естественных вещах Иесод содержит в себе ртуть, ибо это есть основа всего искусства трансмутации"³⁰⁷; речь, разумеется, идет не об обычной ртути, а о той, "которая несколько загадочно называется звездой". Из этой звезды текут "воды доброго Бога Эля или ртуть... Эта ртуть... называется Сферической Водой", или "водой крещения"³⁰⁸.

Эта вода называется дочерью Матреда, то есть... человека, который без устали трудится над созданием золота. Ибо эта вода течет не из земли, и не из наших шахт, но создается и совершенствуется большим усердным трудом. Иго жену зовут Золотой Водой или такой водой, которая даст начало золоту. И если этот мастер соединится с ней в браке, он породит дочь, которая будет Водой царской купели"³⁰⁹.

На основании этого изопсефического*³¹⁰ (* От греч. isopsephia равное право голосования —- Прим. ред.) рассуждения, золотая иода была отождествлена с Иесодом. Табличка с шестнадцатью обозначаниями золота или солнца ©, лежащая у ног fits de I'homme, указывает на это (Иллюстрация 3). В Kabbala denudata воспроизводится "Kamea"³¹¹, содержащая не число 2x8, а. число 8x8 64³¹², "которое представляет сумму имени золотой воды"³¹³. 637 Поскольку prima materia также называется свинцом и Сатур­ном, мы должны упомянуть о том, что Шабад связана с Иесодом, как и буква "Тет"³¹⁴, которая находится под воздействием Шаб-тай (Сатурна). Точно 'так же, как Меркурий, который является летучей субстанцией, именуется птицей, гусем, птенцом Гермеса, лебедем, орлом, грифом и фениксом, так и Иесод (и Тиферет тоже) величается "pullus avis"³¹⁵ и "penna, ala" (перо, крыло)³¹⁶. Перья и крылья играют свою роль и в алхимии: орел, пожирающий свои перья или крылья³¹⁷, и перья феникса у Михаеля Майера³¹⁸. Поедающая свои перья птица — это вариант уробороса, который, в свою очередь, связан с Левиафаном. Левиафан и "великий дра­кон" - это названия, как Иесода, так и Тиферета³¹⁹.

638 Но отношению к целому Иесод является частью, а целое — это Тиферет, который величается солнцем³²⁰ Ноги апокалиптического Сына Человеческое, горящие словно огнем, могут быть связаны с Малхут, поскольку ноги — это орган, который касается земли. Зем­ля, Малхут, это "подставка." для Иесода³²¹. Малхут — это также и "печь", "место, предназначенное для приготовления продукта, пос­ланного ей ее супругом для кормления гостей"³²².

639 После этого отступления давайте снова вернемся к тексту Ели-азара. Золотая голова с серебряными лунными волосами и тело, сотворенное из смешанной с огнем красной земли, являются "внутренностями" черной, ядовитой, уродливой фигуры, како­вой представляется Суламифь. Конечно, эти отрицательные ка­чества должны пониматься в нравственном смысле, хотя с хими­ческой точки зрения они означают черный свинец первоначаль­ного состояния. По "внутри" находится второй Адам, таинствен­ный Христос, что явно следует из аллегории "убитый Самсоном лев", в теле которого поселился рой медоносных пчел: "Из яду-щего вышло ядомое, а из сильного вышло сладкое"³²³. Под этими словами Елиазар понимает corpus Christi, Гостию³²⁴, которую он называет "пищей героев". Это странное выражение и еще более странная концепция "Христа", присутствующего в Гостии, являют­ся намеками на алхимический секрет. Вот почему автор вместе с Иовом (Книга Иова 28:7) может сказать, что путь неведом, что "не видал его глаз коршуна". Это скрыто под покровом тайны, ибо "камень принадлежит только испытанным и избранным Богом".

640 Lapis также фигурирует в Каббале: "Иногда так называют Адоная, последнего сефиру, и Малхут, Царство; ибо последняя является основой всей ткани мира"³²⁵. Действительно, камень имеет главенствующее значение, потому что он выполняет фун­кцию Адама Кадмона, как "главного камня, из которого на свет появляются верхние и нижние сонмы созданий"³²⁶. Его называют "сапфиром, потому что высшие силы наградили его разными от­тенками, и в одной сотворенной вещи он является разумом, в другой - его противоположностью, творит то добро, то зло, то жизнь, то смерть, то болезнь, то исцеление, то бедность, то бо­гатство"³²⁷. В данном случае камень представляется силой судь­бы; более того, как показывает ссылка на Второзаконие 32:39, он представляется самим Богом³²⁸ Кнорр фон Розенрот сам был алхимиком и написал эти слова с определенной целью³²⁹ Он под­черкивает, что этот камень является тем самым камнем, "который был отвергнут строителями и стал краеугольным камнем"³³⁰. Он занимает центральное положение в системе сефиротов, поскольку он объединяет в себе силы верхнего мира и распределяет их в нижнем мире"³³¹. Стало быть, по своему положению, он соответ­ствует Тиферсту. (332) 641 В алхимической литературе я не нашел никаких доказательств того, что сапфир был таинственной субстанцией еще до Пара-цельса. Похоже на то, что этот автор ввел его в алхимию из Каббалы в качестве синонима таинственной субстанции:

Заключенные в сапфире качества даны ему свыше путем растворения, свертывания и закрепления. Что ж, поскольку небо создано таким об­разом, что оно должно пройти через эти три процедуры, чтобы достичь этого [то есть создания сапфира и его качествъ], то и разрушение сапфира должно соответствовать тем лее самым трем процедурам. Это разруше­ние состоит в том, что тела исчезают, а таинственная субстанция оста­ется. Ибо, пока не было сапфира, не было и таинственной субстанции. Но потом, точно так же, как небо дало жизнь человеку, оно дало таин­ственную субстанцию этому материалу³³³.

Здесь мы можем заметить связь с каббалистическими идеями. Уче­ник Парацельса, Адам фон Бодешитейн, говорит в своем Onomas-ticon: "Материал сапфир: это жидкость, в которой нет никакой вредной материи"³³⁴. Дорн³³⁵ связывает "сапфирный цветок" с "Ar­canum Chevri" Парацельса³³⁶. В "Epistola ad Hermanum" цитиру­ется некий Родочсй де Гелейн Гус³³⁷: "Тогда вырастает сапфирный цветок гермафродита, чудесная тайна Макрокосма, одна часть ко­торого, если ее вылить в тысячу частей расплавленного Офиризия, преобразует это все соответственно своей природе"³³⁸. Этот пассаж написан под воздействием Парацельса. 642 Lapis Sapphireus или Sapphirinus взят из Книги пророка Иезс-кииля 1:22 и 26, в которой говорится, что свод над "головами животных" был подобен "изумительному кристаллу" и "камню сапфиру" (так же и в 10:1) и из Исхода 24:10: "И видели место стояния Бога Израилева; и иод ногами его нечто подобное работе из чистого сапфира и, как само небо, ясное". В алхимии "наше золото" — это "кристалл"³³⁹; сокровище Философов — это "не­кое небо, мерцающее как кристал, и вязкое как золото"³⁴⁰; золо­той раствор "прозрачен как кристалл, хрупок как стекло"³⁴¹. В "Книге из Пещеры Сокровищ" говорится, что тело Адама "сияло как кристалл"³⁴². Кристалл, "чистый, как изнутри, так и снаружи", в церковном языке является синонимом "незапятнанной чистоты" Девы³⁴³. Григорий Великий говорит, что трон из видения Иезеки-иля справедливо сравнивается с сапфиром, "поскольку этот камень имеет цвет воздуха"³⁴⁴. Его манера сравнения Христа с кристаллом стала моделью для языка и идей алхимиков³⁴⁵. 643 Комбинацию воды и кристалла можно найти и в каббалисти­ческой "Sifra de Zeniutha". В пар. 178 комментария Лурии гово­рится: "Вторая форма называется кристальной росой, и она воз­никает из Строгости Царства³⁴⁶ первого Адама, которое вошло в Мудрость Макропросопа³⁴⁷: потому в кристалле отчетливо появ­ляется красный цвет. И эта форма есть Мудрость, о которой говорят, что в ней корень Здравого Смысла"³⁴⁸. Хотя на алхи­мию, конечно же, подобные сравнения оказывали определенное воздействие, от камня нельзя протянуть ниточку назад к Христу, несмотря на все аналогии³⁴⁹. Он принадлежал только алхимии — этот мистический "камень, который не камень", или "камень, у которого есть дух" и который находится в "течении Нила"³⁵⁰. Это символ, от которого нельзя отделаться простым объяснени­ем, что он является еще одной тщетной попыткой усложнить христианскую тайну. Напротив, он представляется новым и осо­бым продуктом, который в давние времена постепенно выкрис­таллизовался в ходе ассимиляции христианских идей гностичес­ким материалом; впоследствии были предприняты откровенные попытки принудить христианство, в свою очередь, ассимилиро­вать алхимические идеи, хотя, как показывает текст Елиазара, между ними существовали непреодолимые различия. Причина этого заключается в том, что камень, как символ, несмотря на аналогию с Христом, содержит элемент, который никак нельзя примирить с исключительно духовными предпосылками христи­анства. Сама концепция "камня" указывает на особую природу этого символа. "Камень" это нечто твердое и земное. Он пред­ставляет женскую "материю", и эта концепция является чужаком в сфере "духа" и его символизма. Герменевтические аллегории Церкви о краеугольном камне и камне, "оторвавшемся от горы без содействия рук"³⁵¹, толковавшиеся, как Христос, не были источником символа "lapis", но были использованы алхимиками для того, чтобы оправдать его, ибо происхождение λιθος ού λιθος, было не христианским. Камень был чем-то большим, чем "вопло­щением" Бога, он был конкретизацией, "материализаицей", ко­торая дотянулась до тьмы неорганического царства или даже воз­никла из нее, из той части Божества, которая противопоставляет себя творцу, потому что, как говорят василидианцы, она остается скрытой в "панспермии" (всемирной грядке), как формирующий принцип кристаллов, металлов и живых организмов. Неорганичес­кое царство включает в себя области (типа области адского огня) готорые являются владениями дьявола. Трехглавый Меркуриев змей был на самом деле триединством в материи³⁵²— "нижней триадой"353 _ дополняющим божественную Троицу.

644 Стало быть, мы можем предположить, что в алхимии была пред­принята попытка символической интеграции зла посредством лока­лизации божественной драмы покаяния в самом человеке. Этот про­цесс выглядит то распространением покаяния с человека на материю, то как восхождением αντιμιμον πνεΰμα, "духа подражания" или Люцифера, и как примирение этого с духом, спускающимся свыше, причем и Верх, и Низ проходят через процесс взаимной трансфор­мации. Мне кажется, что в тексте Елиазара присутствует эта идея, поскольку трансформация черной Суламифи делится на три ста­дии, которые упоминались Дионисием Ареопагитом при описании мистического восхождения: emundatio, (κάθαρσις, "очищение"), illuminatio (φωτισμός), perfectio (τελεσμός)³⁵⁴. Говоря об очище­нии, Дионисий ссылается на Псалом 50:9: "Омой меня и буду белее снега"; а говоря о просветлении — на Псалом 12:4: "Про­свети очи мои". (Согласно представлениям древних, два небес­ных светила, солнце и луна, соответствуют глазам.) Говоря о совершенстве, он ссылается на Евангелие от Матфея 5:48: "Итак будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный". Здесь мы имеем один аспект приближенности к божеству; другой аспект представлен образом Апокалиптического Сына Человеческого, описанным выше 645 Таким образом, трансформация Суламифи, как она описана в тексте, может быть истолкована как предварительная стадия про­цесса ипдивидуации, неожиданно возникающая из бессознатель­ного в символической форме и сравнимая со сновидением, кото­рое стремится придать этому процессу определенные очертания, и с этой целью использует то религиозные, то "научные" образы.

Если вглянуть на эту стадию с психологической точки зрения, то можно увидеть следующие факты.

646 Nigredo соответствует тьме бессознательного, которое содер­жит в себе, прежде всего, низшую личность, "тень". Она превра­щается в женскую фигуру, которая стоит сразу же за ней и кон­тролирует ее: анима, типичным представителем которой является Суламифь. "Черна я, по красива" — а не "ужасна", в чем пыта­ется убедить нас Елиазар, переосмысливший этот вопрос. Ибо, раз природа была деформирована грехом Адама,-то ее чернота, с его точки зрения, должна рассматриваться, как уродство, как чернота греха, как сатурниево начальное состояние, тяжкое и черное, как свинец. Но Суламифь, жрица Иштар, обозначает землю, природу, плодородие, все, что цветет под влажным светом луны, а также естественную жажду жизни. Анима — это дейст­вительно архетип самой жизни, которая выходит за пределы лю­бого смысла и всех нравственных категорий. То, что поначалу поражает нас своей непостижимостью, а именно то, что старый Адам должен вновь появиться из нее на свет, тем самым давая обратный ход Творению, теперь может стать понятным, ибо если кто-нибудь знает, как жить естественной жизнью, то это знание и есть старый Адам. В данном случае человек — это не столько старый Адам, сколько Адам вновь родившийся у дочери Евы, Адам, возвращенный в свою первоначальную естественность. Тот факт, что она даст новое рождение Адаму и что черная Суламифь порождает первоначального человека в его диком состоянии не­искупленного греха исключает подозрение, что выражение "ста­рый Адам" -- это описка или отпечатка. В этом есть определен­ный метод, который позволяет нам понять, что именно подтолк­нуло автора взять себе иудейский псевдоним. Ибо иудей был доступным пониманию любого человека примером не-христиани­на и, стало быть, "сосудом" для всех тех вещей, которые хрис­тианин не мог или не хотел помнить. Так что это было на самом деле вполне естественно вложить в уста якобы иудейского автора эти темные, полуосознанные мысли, которые возникли вместе с Движением за Свободу Духа, более поздней христиан­ской религией Святого Духа, и которые стали кровью в жилах i Возрождения. Точно так же, как эра пророков Ветхого Завета начинается с Осия, которому Бог повелел жениться на еще одной Суламифи, так cours d'amour Рене Анжуйского, миннезингеры и святые, с их страстной любовью к Богу, были современниками Братьев Свободного Духа. Текст Елиазара является ни чем иным, как поздним отзвуком этих давних событий, которые изменили облик христианства. Но любой такой отзвук является также пред­чувствием будущих изменений: в том же веке родился автор "Фа­уста", этого важнейшего "opus".

647 Суламифь не меняется, как не изменился и старый Адам. И все же рождается Адам Кадмон, нехристианский второй Адам, как раз в тот самый момент, когда ожидается трансформация. На первый взгляд, это полное противоречие кажется неразрешимым. Но оно становится доступным пониманию, когда мы задумыва­емся на тем, что просветление или solificatio Суламифи это не первая трансформация, а вторая, и происходит она внутри. Объектом трансформации является не эмпирический человек, как бы он не был тождественен "старому Адаму", а Адам Первичный Человек, архетип внутри нас. Черная Суламифь сама представляет первую трансформацию: это пришествие в сознание черной анимы, женского аспекта Первичного Человека. Вторая трансформация, или solificatio, — это осознанная дифференци­ация мужского аспекта, гораздо более трудная задача. Каждый мжучина чувствует себя тождественным этому аспекту, хотя на самом деле это не так. В этом архетипе слишком много тьмы, чтобы он мог отнести ее всю на свой счет, и слишком много хороших и положительных вещей, чтобы он смог удержаться от искушения отождествить себя с ними. Поэтому ему гораздо легче увидеть черноту в спроецированной форме: "Женщина, которую Ты дал, должна быть со мной, она дала мне от дерева, и я ел". Такое отношение представляется правильным человеку даже с самой просвещенной психологией. Но мужской аспект так же непостижим, как и женский. Эмпирический человек, какими бы раздутыми не были его эго-чувства, не может уместить в себе весь диапазон адамовых высот и глубин. Хотя он и является челове­ческим существом, у него нет никаких оснований приписывать себе все благородство и красоту, каких может достичь человек, точно так же как он, конечно же, откажется возложить на себя вину за унижения и низость, которые делают человека хуже жи­вотного если, разумеется, он не сойдет с ума и не пожелает играть роль архетипа. 648 Но мужской аспект Первичного Человека, когда он "рождается заново" хотя и является старым Адамом, черным, как Суламифь, он, тем не менее, является вторым Адамом, то есть еще более старым Адамом, Адамом до Грехопадения, Адамом Кадмоном. Двусмысленность этого пассажа слишком уж совершенна для со­знания автора, который нигде больше не продемонстрировал свое мастерство в изготовлении подделок. Приход в сознание Адама Кадмона действительно был бы великим просветлением, ибо он был бы осознанием существования внутреннего человека или Ан-тропоса, архетипической совокупности, стоящей над полами. Поскольку этот Человек — божественен, то мы можем говорить о богоявлении. Надежда Суламифи на превращение в "белую голубку" указывает на будущее, совершенное состояние. Белая голубка -- это намек на то, что Суламифь станет Софией³³⁵, Святым Духом, в то время, как Адам Кадмон представляет собой явный аналог Христа. 649 Если бы ход мысли алхимика соответствовал бы только трем стадиям (очищение, просветление, совершенство), то было бы труд­но найти оправдание перефразированию аналогичных христианс­ких идей, которые так явно выдают себя в алхимических текстах (например, прибитое к "черному кресту"). Но потребность в сим­волизме, отличном от христианского, подтверждается тем фактом, что вершиной процесса трансформации является не второй Адам и не белая голубка, a lapis, который, с Божьей помощью, сотворяется эмпирическим человеком. Это наполовину физический, наполовину метафизический продукт, психологический символ, обозначающий нечто, созданное человеком и, в то же самое время, стоящее над ним. Этот парадокс может быть только чем-то типа символа "самости", который тоже может быть выведен на свет, то есть доведен до сознания человеческим усилием, но, тем не менее, является по сути своей предсущей совокупностью, которая включает в себя и сознание, и бессознательное.

650 Это мысль, которая выходит за пределы мира христианских идей и включает в себя тайну, воплощенную в человеке и посред- ством человека. Дело выглядит таким образом, будто драма жизни Христа отныне заключена в человеке, как в ее живом носителе. В результате этого смещения, сформулированные в догме события попадают в область психологического ощущения и становятся узнаваемыми в процессе индивидуации.

651 Естественно, в задачу эмпирической науки не входит оценка таких духовных изменений с точки зрения трансцендентальной истины. Наука должна удовлетвориться знанием того, что эти процессы существуют, и сравнением их с аналогичными наблюдениями в совремешюм человеке. У нее также есть право попы­таться нарисовать логическую структуру подобных психологем. Тот факт, что она вынуждена вторгаться в сферы, где вера и сомнение спорят с истиной, не является свидетельством ее наме­рения вмешаться или попытаться определить, что есть истина. "Истина" состоит исключительно в установлении фактов и объ­яснении их без предубеждения, в рамках эмпирической психоло­гии. Ни при каких обстоятельствах она не имеет права судить, действительны эти факты или нет, или пытаться подтвердить их нравственную или религиозную ценность. Я должен это особо подчеркнуть, потому что мою методику постоянно подозревают в том, что она является замаскированной теологией или метафи­зикой. Проблема моих критиков, похоже, заключается в их неспособности принять концепцию психической реальности. Пси­хический процесс — это что-то, что действительно существует, а психическое содержимое также реально, как растение или жи­вотное. Несмотря на то, что существование, скажем, утконоса нельзя логически объяснить с помощью законов зоологии, он, тем не менее, несомненно существует, каким бы невозможным это не казалось предубежденным умам. Он это не фантазия и не просто чье-то мнение, а "железный" факт. Да, нельзя отрицать того, что человек может играть в метафизику с помощью психи­ческих фактов, и особенно с помощью идей, которые всегда счи­тались метафизическими. Но идеи сами по себе не являются ме­тафизическими; они являются феноменами, которые можно про­верить эмпирическим путем, и, стало быть, представляют собой законный объект применения научной методики. 652 С утверждениями Каббалы, которые, как мы видели, пробрались в алхимию, наше толкование Адама приобретает масштаб и глуби­ну, которые вряд ли можно будет превзойти. Это толкование вклю­чает в себя Еву, как сам женский принцип. Она, в основном, пред­ставляется "низшим", Малхут (царством), Шекиной (Жилищем Бога), или Атарой (Короной), эквивалентом низа Кетер, верхней короной. Она также представлена в "гермафродитической" системе сефирот, правая половина которой мужская, а левая - женская. Поэтому Адам Кадмон, как воплощение всего "перевернутого де­рева", андрогинен, но сама система является символом хорошо диф­ференцированного coniunctio и, как таковая, разделена на три части (три колонки по три сефирота в каждой). Ипполит пишет, что наассенцы делили гермафродитического Адама на три части, точно

Дата добавления: 2015-11-30