|
Читайте также: |
Мы с Убийцей выехали в старый промышленный район и остановились во дворе заброшенной лесопилки. Здесь было тихо, ветер гонял по потрескавшемуся асфальту мусор и деревянную труху, стены пестрели граффити, под забором ярко зеленели заросли сорняков. Здесь можно было не опасаться, что копы засекут несовершеннолетних за распитием спиртных напитков. Мы уселись на капоте и открыли по банке пива.
— Винчестер, ты не думай, что мы не в свое дело лезем… — после пары глотков неуверенно выдал Убийца.
Удивленный столь нехарактерным для него тоном, я чуть не захлебнулся пивом.
— Ты это о чем сейчас?
— Ну… это… Короче, мы с Эшем тут полицейский сервак вскрыли. Хотели посмотреть, что они для поиска твоего брата делают…
— Посмотрели?
— Ну вроде как… Ничего особого они не делают. Только знаешь, что мы обнаружили?
— Не тяни кота за яйца, — я вдруг занервничал.
— В общем, не только твой брат пропал.
— Блядь, супер-новость! — взорвался я. — Ты не в курсе, что люди вообще-то каждый день пропадают?
— Да ты дослушай! Там такая фигня — за последний месяц уже с десяток пацанов пропало, и все родились в один день с твоим братом. Понял?
— Ну и что? — я не хотел сдаваться, но у меня так заколотилось сердце, что казалось, вот-вот из ушей выскочит.
— Сам подумай, Винчестер, это ведь не может быть просто совпадением. Это кто-то специально.
— Не уверен, — по инерции возразил я.
— Ты не знаешь еще про одну общую деталь — почти у всех матери погибли, когда им не было еще и года. Как тебе? Это уж точно не совпадение.
Да, это точно не было совпадением. Сэмми изначально был прав.
Встретив Эша, мы зашли перекусить в «Бургер Кинг» возле автовокзала. Местная молодежная компания покосилась в нашу сторону, но наезжать не стала.
— Знаете, парни, — сказал я, глядя, как Эш жадно запихивается жареной картошкой. — Про этих пропавших детей я знал еще в пятницу. Сэмми сам мне рассказал. Он эти исчезновения уже месяц как вычислил. Без всякого полицейского сервера.
— Ну, я всегда говорил, что брат у тебя мозговитый, — прочавкал Эш. — Жаль только, сам уберечься не смог.
— Кстати! Он упоминал, что за ним следил кто-то, — вспомнил я. — На старом коричневом «плимуте».
— Вот блин, — разочарованно вздохнул Убийца. — Это не зацепка. Таких машин дохуя и еще немножко. Через нее мы на похитителя не выйдем…
Мы замолчали. Эш шумно всосал через трубочку остатки молочного шейка, Убийца как-то странно посмотрел на него, вздохнул и толкнул меня в бок.
— Что? — отозвался я.
— Не хотел тебе говорить… — протянул Убийца. — В общем, я там, в инструкции одной ФБР-овской, прочитал… Короче, если ребенка после похищения не вернули в течение семидесяти двух часов, то шансы найти его живым не больше одного процента.
— Эй, заткнись, — пробормотал Эш. — Это все гонево. Дин, не слушай его.
Я бы и рад был этого не слышать, но в груди уже разливался мертвенный холод. Нет, я не верил, что мой Сэмми мертв! Нет! Мы найдем его, точно найдем.
— Чувак, ты чего? — испуганно затеребил меня за рукав Убийца. — Что с тобой? Я ж просто так сказал… Ты белый стал весь, прям на привидение похож.
Привидения… призраки… Я вскочил и направился к выходу из кафе. Я знал, кто точно меня успокоит. Памела! Уж она-то наверняка знает, на каком свете сейчас Сэм.
Но ее лавчонка оказалась закрыта. Сколько я ни барабанил в двери, никто мне не открыл. С упорством сумасшедшего я приезжал туда после занятий в школе в течение двух недель, а по вечерам занимал телефон, бесконечно названивая по номеру с ее визитки. За это я постоянно получал выволочки от отца: домашние боялись пропустить какой-нибудь важный звонок из полиции. Но копы тоже молчали. За все это время они не обнаружили никаких следов похитителя. Сэмми как будто в воздухе растаял.
И вот, наконец, в субботу поздно вечером после долгих гудков трубку подняли, и заспанный голос буркнул:
— Слушаю.
На радостях я даже не смог сразу внятно объяснить, что мне требуется, но, словно почувствовав всю серьезность ситуации, Памела не стала, как обычно, меня подкалывать и не повесила трубку. Она внимательно выслушала мой сбивчивый рассказ и сказала:
— Хорошо. Приезжай завтра. Я бы попробовала прямо сейчас, но, боюсь, у меня не хватит сил. Мне надо хотя бы выспаться. А завтра в любое время. Я буду ждать.
Я думал, я готов ко всему, что бы ни сказала мне Памела, но неожиданно понял, что попросту боюсь. До дрожи в коленках и потных ладоней боюсь услышать, что Сэмми мертв. По крайней мере, я точно не смогу выдержать это в одиночку. Поэтому я по дороге заехал за Эшем. Он без лишних слов натянул штаны и кеды и загрузился в Импалу. Убийца сладко спал возле компа, пуская слюни на клавиатуру, и я надеялся, что мы его не разбудили. Но не успел я повернуть ключ зажигания, как в дверях появился этот придурок. Он помахал нам рукойс зажатым в ней ботинком и бодро попрыгал на одной ноге к машине. Пришлось брать с собой и его.
Проезд в проулок, где располагался магазинчик «По ту сторону», перегораживал старенький серый Форд, рядом стояло еще несколько автомобилей, место для парковки нашлось чуть ли не за квартал. Мы вышли и огляделись. Прямо напротив наблюдалось какое-то странное столпотворение народа. Человек тридцать, в одинаковых белых рубашках и темных брюках, с аккуратными стрижками, и вообще с виду то ли евангелисты, то ли свидетели Иеговы, то ли вообще мормоны, кучковались, тихонько переговариваясь между собой. Это все выглядело довольно подозрительно, но мне в тот момент было совсем не до них.
Магазинчик был закрыт, но когда я забарабанил в дверь, в окне шевельнулась штора, и через минуту Памела отперла замок.
— А это еще кто? — с подозрением спросила она, кивнув на Убийцу и Эша.
— Мои друзья, — ответил я.
Памела с кривой усмешечкой внимательно осмотрела этих двух фриков и покачала головой.
— Много о тебе говорит, Винчестер. Угу. Ну, ладно, проходите.
Возможно, она уже меня ждала, а может быть, проводила сеанс совсем по другому поводу, но в ее комнате все уже было приготовлено: горели толстые пахучие свечи, скатерть была повернута гладкой стороной с белыми символами, шторы задернуты.
— Охуеть! — выдал Эш свою коронную фразу.
Убийца, слава богу, промолчал. Он с любопытством крутил головой и порывался все пощупать своими шаловливыми ручонками, но Памела так посмотрела на него, что он спрятал их за спину и заморгал глазками, как примерный школьник. Я еще раз рассказал всю историю с пропавшими детьми, родившимися в один день, и про исчезновение Сэма. Памела сидела за столом и водила пальцем по белой полоске какого-то символа.
— Ты же экстрасенс? — вдруг встрял Убийца.
Памела спокойно кивнула.
— Значит, можешь сказать, жив человек или умер?
— Покажи мне фотку, и скажу.
— Тогда для чистоты эксперимента… — пробормотал Убийца и зашарил по карманам. Он вытащил несколько смятых листков и принялся расправлять их на столе. — Вот, кто из этих?
Бумажки оказались распечатками полицейских ориентировок. Памела прикрыла глаза и потерла ладони друг о друга. Потом глубоко вдохнула и подняла руку над одной из листовок.
— Этот жив, — она передвинула руку. — Эта женщина тоже жива. А вот этот погиб. И этот. Ужасно.
Памела вздрогнула и поежилась, словно ей вдруг стало холодно.
— Ладно, верю, — Убийца поспешно сгреб свои листовки. — Доставай, Винчестер.
Я вынул из рюкзака пачку объявлений о пропавших, среди которых был и Сэмми, и разложил их на столе.
— Так много? — подняла глаза Памела. — Хорошо. Только вы помолчите, не мешайте.
Она помассировала виски и протянула руки над столом. Постепенно ее лицо прояснилось, даже появилась легкая улыбка на губах. Мы, затаив дыхание, ждали, что она скажет.
— Они все живы, — наконец, с облегчением произнесла Памела.
Я сглотнул застрявший в горле ком и медленно разжал занемевшие кулаки. На белых ладонях ярко выделялись полукруглые, красные отпечатки ногтей.
— А что с ними сейчас, можешь узнать? — заинтересовался Эш.
— Я, блин, медиум, а не господь бог, — огрызнулась Памела. — Я только у мертвых могу спрашивать, у живых — извините! Если бы я знала, какие духи их сопровождают или защищают, еще рискнула бы попробовать, а так…
— Эй, а что там с духами? — у меня в голове закопошилась смутная идея, но я пока не мог ее внятно сформулировать.
— Некоторых людей по жизни сопровождают духи: умершие, которые их любили или ненавидели, но очень сильно, так, что и после смерти не могут успокоиться, — пояснила Памела. — Если знать, кого вызывать, я бы вызвала. Но наобум не стану — там слишком много желающих пообщаться, я просто боюсь.
— Кажется, я знаю, — мысль, шевелившаяся у меня в голове, обрела ясные очертания. — Наша мама погибла, когда Сэмми было полгода.
Памела закусила губу и побарабанила пальцами по столу.
— Ну, давай попробуем, — наконец, согласно кивнула она.
После небольших приготовлений — из шкафа были извлечены еще свечи, несколько глиняных мисок, в которые Памела насыпала загадочные порошки, мы все вчетвером уселись вокруг стола, взявшись за руки и закрыв глаза. Памела нараспев начала читать заклинание. Я ощущал, как медленно холодеют кончики ее пальцев в моей ладони. Смолистый запах горящих свечей постепенно стал особенно сильным, у меня даже в носу защипало. Воздух возле лица заколебался, словно сквозняк прошел.
И вдруг раздался звон бьющегося стекла, грохот, крики. Я открыл глаза и вскочил. В окна летели камни, палки, обломки кирпичей. Сквозь дыры в изрезанных осколками черных шторах видна была толпа тех самых, в белых рубашках.
— Ведьма! Ведьма! — орали они. — Выходи, сатанистка! Выйди и покайся! Нечестивое отродье! Прими господа в свое сердце, грязная грешница!
Честно сказать, я испугался. Весьма увесистый булыжник просвистел возле моего уха и врезался в дверцу книжного шкафа. Во все стороны брызнули щепки и осколки. Я схватил Памелу за плечи и потянул под стол.
— Спрячься, а то пострадаешь!
— Давненько такого не случалось, — девушка попыталась улыбнуться побелевшими губами, но я видел, что ей тоже страшно. — Последний раз лет десять назад, еще бабушка жива была.
По столешнице что-то громыхнуло, и Памела вздрогнула. Под стол живенько сполз Эш.
— А Убийца где? — поинтересовался он.
Я пожал плечами.
— Эй, уроды! — внезапно раздался вопль, перекрывший завывания религиозных фанатиков. — Я копов вызвал, так что лучше линяйте отсюда, больные психи.
«Уж кто бы говорил», — мелькнула у меня мысль. Убийца, как всегда, был неподражаем. Ему в ответ в окна снова обрушился град камней. Но он, оказывается, не соврал. На улице послышался вой полицейских сирен.
Я сидел и мысленно сочинял эссе на тему «За что я ненавижу копов». Больше заняться все равно было нечем. Из всей толпы тех прибацанных фанатиков полицейские поймали всего одного, зато под горячую руку повязали и нас троих заодно. Теперь Памела уже второй час давала показания, а мы сидели, пристегнутые наручниками к лавкам в коридоре. Убийца безмятежно сопел в две дырочки, пристроив голову на моем плече, а Эш и парень-церковник злобно косились друг на друга на скамье напротив. На вид тому было около двадцати, и один, без своих шизанутых товарищей, он не производил впечатления фанатика — обычный ботан с прилизанной причесочкой и в старомодных ботинках. Только очень яркие синие глаза горели каким-то нездоровым светом. Со скуки я решил пообщаться:
— Эй, как тебя зовут?
Парень удивленно посмотрел по сторонам, потом ткнул себя пальцем в грудь.
— Это ты мне?
— Тебе, тебе.
— Джим Новак, — немного поколебавшись, он все же ответил. — А тебя?
— Дин Винчестер. Вот скажи мне, Джимми, чем тебе Памела мешала жить?
— Кто? — удивился парень. — А-аа, эта ведьма?
— Ты тупой? — вызверился на него Эш. — Она не ведьма, она — медиум. Она не колдует, а с духами общается.
— Все равно, богопротивное занятие, — набычился Джимми. — Добрый христианин не должен на такое спокойно смотреть! Наш долг — искоренять всякое сатанинское деяние!
— Это как искоренять? Вы ее линчевать, что ли собирались? — поразился я.
— Вообще-то ведьм жгут на костре, — деловито заявил Новак и поковырял пальцем прыщ на подбородке. — Но это, к сожалению, уголовно наказуемо. Но мы хотя бы уничтожили обитель зла…
— Чувак, да ты больной на всю голову! — вытаращил глаза Эш. — Тебе лечиться надо!
— Это вас надо лечить, — не унимался Джимми. — Сатана завладел вашими душами. Вас надо…
Но мы так и не узнали, что с нами надо сделать.
— Офицер, я знаю этих мальчиков, вы явно задержали их по ошибке, — раздался знакомый голос, и я повернул голову.
Репортер Чак из Северной Дакоты! А он здесь какими судьбами?
Уж не знаю, что помогло: вмешательство журналиста, показания Памелы, или копы просто не нашли, что нам предъявить, но вскоре нас отпустили. А я уж думал, что придется коротать ночь в камере.
Мы вышли из участка и, наконец, вздохнули с облегчением. Теперь нужно было топать чуть не через половину города: Импала осталась возле магазина, а денег не было ни цента.
— Копы все-таки козлы, — выругалась Памела, глядя на свои босые ноги.
Полицейские запихали ее в машину, в чем была, не дав даже обуться, хотя она являлась пострадавшей стороной, а не преступницей.
— Хочешь мои кроссовки? — предложил я.
— Да ну, — отказалась девушка. — Я их все равно потеряю или ноги натру. Как-нибудь дойду.
Сзади посигналили.
— Иди в жопу, — рявкнул Эш, оборачиваясь, и тут же добавил: — Ой, извините!
Это снова оказался Чак. Он предложил подвезти, и мы не стали отказываться. По дороге выяснилось, что, как ни странно, он очутился здесь из-за нас, точнее, из-за Сэмми. Выискивая очередную сенсацию, Чак заинтересовался загадочными исчезновениями подростков одного возраста в разных штатах, а, просматривая полицейские сводки, наткнулся на фотографию знакомого мальчика — Сэма. Странное совпадение, но у меня уже не было сил чему-либо удивляться.
Магазин Памелы выглядел ужасно: выбитые окна, разгромленные витрины, весь товар испорчен.
— Хорошо, что здесь была только дешевка, — вздохнула девушка. — Но все равно жалко. Интересно, на такие случаи страховка распространяется? Это можно приравнять к стихийному бедствию?
— К бедствию — да, а вот к стихийному вряд ли, — покачал головой Чак. — Человеческая глупость пострашнее будет…
— Ой, фенечка! — Убийца подобрал с пола чудом уцелевшие четки и тут же натянул, как браслет, на руку.
— Можно?
Он обернулся к Памеле.
— Забирай, — отмахнулась она.
— Нефиг! — вдруг выступил Эш и, поймав Убийцу за руку, стянул четки. — Лучше давайте поищем, что еще можно спасти.
До самого вечера мы ковырялись в обломках, отсортировывая вещи, которые не потеряли товарный вид, те, что можно было отремонтировать, и то, что не годилось уже никуда, кроме помойки. Третья куча была значительно больше остальных, но и целые вещицы тоже попадались. Больше всего не повезло книжкам — их эти религиозные фанатики рвали в клочья и топтали ногами. Хорошо, что никому из них не пришла в голову идея с факелами, иначе здесь не осталось бы ничего, кроме головешек.
За всеми этими хлопотами, все, собственно, подзабыли, зачем мы сюда приехали сегодня утром. Я уже хотел спросить Памелу, однако она первая ко мне подошла.
— Жаль, что не удалось тебе помочь, — сказала она.
— Теперь я хотя бы знаю, что он жив.
— Сейчас не получится устроить сеанс, эти гады все уничтожили. Но ты позвони мне в середине недели, я постараюсь все восстановить в ближайшие дни, хорошо?
Памела взяла мою ладонь в свои руки и сжала. Ее пронзительные серые глаза в этот раз смотрели тепло и мягко. От того, что она так близко к сердцу принимала мою беду, мне вдруг захотелось расплакаться, как маленькому.
— Хорошо, — кивнул я.
В тот момент я, конечно, не заревел. Но вот позже, когда я приехал домой и загнал в гараж Импалу, взгляд упал на велик Сэма, стоящий у стены. И вот тогда я не сдержался. В глазах защипало, как от лука, и слезы сами полились по щекам. Хорошо, что никто меня не видел. Такого позора я бы не перенес. Я хлюпал носом, икал, всхлипывал, размазывал по лицу слезы и сопли и ревел в голос. Мое сердце разрывалось от горя, мне так не хватало этого мелкого засранца, этого зануды, этой занозы в заднице, этого… Моего младшего, моего любимого брата, моего Сэмми.
Breathe in, breath out
There's only now
And all I got I'm holding in my hands
Сделай вдох, теперь выдох...
Есть только "сейчас",
Всё в моих руках
«Brokenpromiseland», Bon Jovi
Голова болела просто зверски, во рту была пустыня. Я попробовал шевельнуться, и тело отозвалось дикой ломотой. Было ощущение, что меня долго и с удовольствием использовали вместо мяча для соккера. Открывать глаза я попросту боялся. Я полежал, прислушиваясь, но вокруг было тихо. Даже слишком тихо. В конце концов, я решился и чуточку приподнял веки. Взгляд сквозь ресницы мне ничего не дал. В помещении, где я находился, было слишком темно, чтобы таким образом что-то разглядеть. Ну и ладно, терять мне было уже нечего. Я с трудом сел и осмотрелся.
Крохотная пыльная комнатушка, заваленная мусором, облупленная краска на стенах, мохнатые полотнища паутины в углах и мертвая тишина наводили на мысли о заброшенном доме. Эту версию подтверждало забитое досками окно. В щели проникал слабенький, серый, то ли утренний, то ли вечерний, свет. Ужасно хотелось есть, да и мочевой пузырь подавал сигналы SOS, но понять, сколько я провалялся в беспамятстве, не представлялось возможным. Вполне могло оказаться, что сутки или даже больше, а могло быть и так, что это все тот же день, когда я сел на хвост тому ублюдку на старом «плимуте».
Пока Памела занималась восстановлением своего разоренного бизнеса, у меня уже просто не было сил сидеть без дела. Если я не мог найти коричневый «плимут» и его хозяина, то мог попробовать найти того, кто окажется следующей жертвой. Вряд ли в Штатах так уж много детей, родившихся второго мая восемьдесят третьего года и потерявших мать в возрасте шести месяцев. Наверняка большая их часть уже в руках этого маньяка-похитителя. Поиски оказались делом нелегким, но с помощью Эша и Убийцы я нашел: одного мальчика в Оклахоме и одного в Индиане. Конечно, оба с одинаковой вероятностью могли стать очередной мишенью, но Оклахома мне показалась ближе, и я решил первым делом наведаться туда.
Дома я наврал, что еду на собеседование в университет, а сам отправился в городок Гатри в Оклахоме. Там я отыскал на карте нужный адрес и устроил засаду. Ну, это громко сказано, просто уселся под деревом напротив дома Галлахеров. Мне повезло, что люди здесь были нелюбопытные (прохожие на меня посматривали, но не цеплялись), а мальчишка оказался домоседом. Всю субботу он провел, почти не выходя со двора. Утром стриг газон, потом торчал с книжкой на крыльце, играл с отцом в баскетбол возле гаража, чинил велик, после они жарили барбекю на заднем дворе. Я, было дело, совсем заскучал, но после обеда мимо дома очень медленно проехал коричневый «плимут». Меня как током прошило. За тонированными стеклами я ничего, кроме силуэта человека, разглядеть не смог, однако машина остановилась на соседней улице. Это уже было весьма подозрительно. А то, что из нее никто не вышел, было подозрительно вдвойне. Я сменил место дислокации, так, чтобы видеть и «плимут», и дом Галлахеров. Весь вечер и всю ночь я провел в напряженном ожидании. Мне хотелось увидеть человека из «плимута», но он, как назло, безвылазно сидел в машине. К утру я уже был готов внаглую подойти и постучать в лобовое стекло. Единственное, что меня сдерживало, — это серьезность ситуации.
В воскресенье, в пять часов утра, из дома вышел зевающий Энди Галлахер, привязал удочки к раме своего велосипеда и куда-то поехал. Через минуту, когда мальчик свернул на углу квартала, «плимут» тихо тронулся следом. Я бегом рванул на пустырь неподалеку, где оставил свою Импалу. Судя по карте, которую я за прошедший день изучил до деталей, Энди направлялся в парк Нобл, там протекал какой-то ручей. Других мест для рыбалки поблизости не было. Я выехал на Вест-Логан авеню и увидел «плимут», сворачивающий на Девятую улицу. Вот сейчас мальчишка окажется в безлюдном парке, удобнее времени и места для похищения трудно представить.
Мое сердце колотилось, как сумасшедшее. Я вдруг растерялся. С одной стороны, как я мог допустить, чтобы маньяк мог причинить вред этому смешному кудрявому мальчугану, которому на вид нельзя было дать больше двенадцати? И в то же время, мне нужно было обнаружить укрытие похитителя, а как еще я мог это сделать? Только проследить, куда он повезет похищенного Энди. Задумавшись, я потерял «плимут» из виду, а обнаружил его уже на стоянке автомастерской в самом конце улицы. Я припарковался напротив, возле заправки. Дорога здесь кончалась, я вылез из машины и пошагал по тропе, петляющей в кустах. Вскоре я вышел к грязноватой неширокой речушке. Там никого не было, но тропа вела дальше, вдоль берега, и я, крадучись и оглядываясь, двинулся по ней.
Ярдов через сто ручей перегораживала запруда. Сквозь ветки кустов я увидел, что Энди прислонил свой велик к поваленному дереву и копошится возле него, отвязывая снасти. Где-то рядом должен был быть и похититель из «плимута». От волнения я даже дышать перестал. Стараясь не выдать себя ни единым звуком, я принялся всматриваться в зелень. Как назло, мне всюду мерещились очертания человеческой фигуры, но чуть ступив в сторону, я понимал, что ошибся и принял за человека то сплетение веток, то изгиб ствола дерева, то просто тень. Тем временем, Энди расставил на берегу три удочки и, достав книжку, удобно устроился в узловатых корнях нависшего над ручьем, почти отцветшего багряника. Всю землю покрывал слой бледно-розовых осыпавшихся цветков. Только благодаря тому, что сухие лепестки зашуршали под его ногами, я и заметил похитителя. Он вдруг материализовался из зарослей, как гребаный ниндзя, весь в чем-то незаметном, серо-коричневом, быстро приблизился к мальчишке, накинул ему на лицо тряпку, прижал, подождал, пока тот не обмяк, деловито запихал его тело в огромный баул, который вытащил из кустов, закинул его на плечо и, как ни в чем ни бывало, зашагал по тропинке обратно, к Девятой улице. Все это заняло буквально пару минут, я даже толком разглядеть его не успел — просто крепко сложенный мужик, в куртке военного образца и низко надвинутой на глаза кепке. Я был шокирован тем, как ловко и умело он все проделал. Видимо, сказывался опыт. Я представил, как что-то подобное он сотворил с моим Сэмми, и у меня кровь закипела. Почти не скрываясь, я рванул вслед за ним.
Не знаю, что бы я сделал, если бы догнал этого гада, но я опоздал. Когда я выскочил из зарослей, коричневый «плимут» уже выезжал со стоянки. Я бросился к Импале. Но это, видимо, был не мой день. Сразу я чуть не сломал дверь, пытаясь попасть внутрь, после не мог трясущимися руками вставить ключ в замок зажигания, потом машина вдруг не захотела заводиться. Я так психовал, что был готов бросить ее и на своих двоих бежать за «плимутом». Больше всего я боялся, что потеряю его. Но мне повезло хоть в этом: когда я на скорости в сто миль пронесся по Девятой улице и со скрипом вырулил на Вест-Колледж авеню, вдалеке заметил машину похитителя. Хорошо, что в такой ранний час на дороге не было других автомобилей, иначе я вполне мог ее проглядеть. Я еще прибавил газа, и вскоре почти догнал ее. Чтобы не палиться, я оставил между Импалой и «плимутом» расстояние в несколько сотен ярдов. Похититель свернул на Уэнс-стрит и направился к выезду из города. Я следовал за ним, соблюдая дистанцию. Городские постройки остались позади, и мы оказались на пустынном семьдесят седьмом шоссе. Я хорошо видел впереди коричневый «плимут», но и сам был как на ладони. Прятаться было бессмысленно, и я только наивно надеялся, что преступник не обратит внимания на черную Импалу, неотступно следующую за ним. Ну, мало ли, может, нам просто по пути…
«По пути» нам оказалось больше пятидесяти миль. На подъезде к Инид похититель заехал в придорожную закусочную. Он остановился у окошка заказов и минут пять что-то выбирал в меню, так спокойно, будто в его багажнике не лежал похищенный мальчик. Получив свою еду, хладнокровный гад вылез из машины, уселся за столик на открытой площадке и принялся завтракать. Мой мочевой пузырь к тому времени уже чуть не лопался. Поняв, что преступник не собирается спешно покидать закусочную, я решился сбегать в сортир. Это была моя ошибка. Последнее, что я запомнил, — это сладковатый, резкий запах, потом в глазах потемнело. Очнулся я уже на полу в комнате с заколоченным окном.
И мне снова ужасно хотелось ссать. Наплевав на осторожность (если я до сих пор еще жив, то, возможно, никто меня не собирается убивать в ближайшее время), я вскочил и подергал дверь. Вполне предсказуемо, она оказалась запертой. Я принялся барабанить в нее кулаками и орать.
— Эй, кто-нибудь! Есть кто живой? Я в туалет хочу! Эй! Мне срочно нужно в туалет!
Периодически я замолкал и прислушивался, но слышал за дверью только тишину. Ни шорохов, ни голосов, ничего. А терпеть уже не было никаких сил. В углу валялась гора тряпок и несколько ржавых ведер. Судя по всему, когда-то тут была кладовка или что-то вроде.
— Сука! Открой дверь!
Делать было нечего, пришлось воспользоваться одним из ведер, ну не на стенку же было мочиться. Я прихлопнул ведро какой-то картонкой и с досады побился головой о полинялый постер, с Одри и Джуди Лэндерс. К моему удивлению, стена от этого еле заметно задрожала. Я саданул по ней кулаком — стена вздрогнула, уже вполне ощутимо. Старая рухлядь! Сейчас ковырну ножиком, посмотрим, что под ней. Но мои карманы оказались пусты, все до единого. Вот блядство! Ни ножа, ни зажигалки, ни других полезных и бесполезных вещей, что я всегда таскал с собой, все подчистил чертов похититель! Я огляделся, выбирая, чем бы можно было ударить посильнее. Но, кроме трухлявых ведер и парочки древних швабр, ничего подходящего не обнаружил. Тогда я посмотрел на свои ноги: собираясь в дорогу, я обулся не в легкие кроссовки, а в крепкие ботинки, типа армейских. Это произошло совершенно неосознанно, ведь я вроде как собирался на охоту, вот и выбирал соответствующую одежду и обувь: практичную ветровку с кучей карманов, удобные джинсы и кожаные ботинки на толстой подошве. Вот и проверим, что прочнее, — мои говнодавы или старая стенка.
Отец научил меня этому удару еще несколько лет назад, но применить его на практике мне пока не удавалось. Я сосредоточился, крутанулся на месте и, вскинув ногу, прицельно попал каблуком аккурат в круглую попку Джуди Лэндерс. Стена глухо ухнула, с потолка сыпануло штукатуркой, а на месте постера образовалась хорошая вмятина. Я бросился к ней и принялся, не жалея ногтей, обдирать ошметки бумаги и краски, обнажая потрескавшийся желтый гипс. Еще пара ударов, и гипс обвалился, открыв доски и неопрятную серую паклю, торчащую из щелей. Пара досок были треснувшими, и мне удалось выломать их из стены. Дыра получилась не особо большая, но просунуть туда голову можно было.
Сначала я ничего не увидал. По сравнению с полумраком комнаты, там царила кромешная тьма. Однако через пару минут глаза привыкли, и я различил узкий проход, поворачивающий вправо футов через десять. Там тоже все заросло пылью и паутиной, пахло затхлостью и чем-то едким, но если это был не выход, то, по крайней мере, надежда на него. С удвоенной энергией я взялся расширять пролом. Не знаю, сколько времени это заняло, но в комнате совсем стемнело. Я почти ничего не видел, продолжая работать чуть ли не на ощупь.
Неожиданно я услышал шум. Где-то в доме хлопнула дверь. В следующий момент меня осенило: если хлопнула дверь, то, значит, ее кто-то открыл и потом закрыл. И этот кто-то, скорее всего, — похититель. Я ринулся было к своей двери, но замер на полпути. Ну хорошо, я сейчас начну стучать и орать, он придет, обнаружит мою дыру в стене… И что он сделает? Я, конечно, могу попытаться напасть на него, но вряд ли он будет безоружным, как я. К тому же, один раз он со мной уже справился. Это ужасно ранило мою гордость, но факт оставался фактом. Он не прикончил меня сразу, однако гарантий, что он не убьет меня сейчас, не было никаких, а я не мог рисковать, я должен был спасти Сэмми. Стараясь быть тише, я отошел от двери.
Ладно, шуметь и привлекать к себе внимание я не собирался. Может быть, похититель думал, что я сдох, и привез сюда мое тело, чтобы не морочиться с его сокрытием. Тогда я сейчас находился в относительной безопасности. Пока он обо мне не вспомнит, я буду жив. Но сколько я протяну тут без воды и еды? Просто дожидаться смерти от жажды и голода мне тоже не хотелось.
Я решил воспользоваться своей дырой прямо сейчас и бежать, пока похититель меня не хватился. Стоит ему заглянуть в кладовку, он сразу поймет, где меня искать. Жалко, что постер из Плейбоя не шел ни в какое сравнение с плакатом Риты Хэйворт, как в «Побеге из Шоушенка». Им, даже если бы он не порвался, и половину дыры не прикроешь. Я задумался.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав