Сегодня в расписании английский стоял первым, там будет Кейт, поэтому я хотел выглядеть на все сто. Вчерашние шмотки для этого не подходили. Возле дверей стояла корзина с постиранными вещами, которую Эллен принесла вчера вечером. Я занырнул в нее: трусы, носки, футболка… Еще нужны штаны, срочно. Пришлось лезть в шкаф, блин, а так не хотелось. Я там не убирался уже лет сто и просто боялся открывать дверцы. Эх, была-не была. Пронесло, меня даже почти не засыпало. Я выудил из вывалившейся кучи вроде бы чистые слаксы и запихнул все барахло обратно.
— А можно шуметь потише?
О, Сэмми проснулся!
— Тебе тоже в школу, нет?
— В отличие от тебя, я все собрал с вечера, мне нет нужды вставать ни свет ни заря. Если бы не ты, я бы мог еще минут десять спать, — Сэм с закрытыми глазами поднялся с кровати и, пошатываясь, побрел в ванную.
А у меня следующим пунктов сборов было: обнаружить вчерашние джинсы и переложить в свежие штаны содержимое карманов.
Пока я занимался поисками, из ванной вернулся Сэм и уткнулся мокрым лбом мне в спину.
— Дин, ты… ну… в общем, спасибо, что вчера вступился за меня перед папой, — пробормотал он.
— Да говно вопрос, Сэмми, — я обернулся, обхватил его за шею и взлохматил этому дуралею челку. — Мы же братья. Кто тебе роднее, чем я?
— Никто, — он заглянул мне в лицо со смущенной улыбкой и полез обниматься.
— Но-но-но!
Телячьи нежности — это было уже слишком. Я отстранился.
— Обнимашки оставь для Джо и Эллен.
Я отпихнул Сэма и тут увидел под столом свои джинсы. А вроде бы вчера их на стул вешал? Неважно. Я перевернул их над кроватью и потряс. В общую кучу посыпались: монетки, смятые фантики, начатая пачка жвачки, ключи, неиспользованные пакетики сахара, крышечки от колы и еще всякая неведомая хуйня, по загадочному стечению обстоятельств обитающая в моих карманах. Синий стикер спланировал на пол, и Сэм подобрал его. Прежде чем отдать мне, он прочитал написанное и удивленно поднял брови.
— Это вам по английскому задали? Лукас Иеремия Кольт. Как уничтожить призраков…
— Нет, конечно! — со смехом оборвал я его. — Помнишь, мы вчера в багажнике соль нашли и пулю?
— Да, — кивнул Сэм, явно не понимая, при чем тут это.
— А ты слышал про интернет?
— Ну, естественно! — братишка обиженно надулся. Блин, как маленький!
— Так вот, в интернете, если ввести слова, то можно найти разные документы и всякую фигню, где эти слова упоминаются. Эш написал: соль, серебро, убить. И нашлись вот эти книги. Так те два придурка, Эш и его чокнутый приятель, решили, что наш папа в свободное время охотится на вампиров, демонов и всяких призраков. Прикинь, какой бред?
Сэм неуверенно хмыкнул и еще раз посмотрел на бумажку.
— Кинь ее в мусорку, если не влом.
— Мальчики, завтрак на столе! — донесся снизу голос Эллен.
Я натянул майку и быстро начал распихивать по карманам нужные вещи. Еще целая гора осталась на кровати, ну и хуй с ней. Уберу, когда вернусь из школы.
Кейти все-таки клевая девчонка. Правда, зря она носит эти стрейчевые брючки, ножки у нее, как палочки. Да и задница плосковата, если придираться. Но все, что выше пояса, выглядело вполне дрочибельно. Есть за что подержаться и к чему присосаться. И косметикой она не пользовалась, что немаловажно. Я, наверное, помады съел больше, чем целая лаборатория подопытных кроликов, только меня что-то «зеленые» не защищают.
Как только мистер Ллойд отвернулся, она передала мне через проход какой-то листок. Это был флаер, напечатанный на плотной бледно-желтой бумаге. «Сырная вечеринка». Дресс-код — «кантри клаб», в программе — дегустация сыра, музыкальное сопровождение — популярная классика, дата сегодняшняя, начало в восемь вечера, приглашение действительно на два лица. Что за феерическая хрень?
— Что это? — одними губами прошептал я Кейти, делая круглые глаза.
Она беззвучно заржала и бровями показала на сидящего впереди Эдди Фондеккера, главного ботана одиннадцатых классов, а по совместительству — богатенького сукина сына. У его папаши немеряно баксов, директор школы на него чуть ли не молился.
— Пойдем, приколемся? — шепнула Кейти.
Но у меня уже возникла одна идея. Нужно было найти Эша на перемене. Если все выгорит, приколемся не только мы. Я написал Кейт записку, она прочла, потом показала большие пальцы, поднятые вверх. Что же, одобрение получено, вперед!
Эш предсказуемо пришел от идеи в полный восторг, и мы вместо испанского прокрались в пустующий кабинет журналистики. Там стоял компьютер с программой для верстки и, самое главное, ризограф. Совместными усилиями мы скреативили новый текст листовки. «Пивная вечеринка» — крупными буквами поперек флаера. Естественно, форма одежды свободная, вход свободный, музыка современная. От прежнего текста остались только время и место. Вот будет сюрприз Фондеккеру и его прилизанным дружкам! Эш, не удержавшись, вставил на свободное место картинку — девочка в купальнике — и щедро украсил все звездочками и пузырьками. Выглядело все это жутко пошло, но так было даже лучше. К концу урока мы успели изготовить пару сотен копий. Мы поделили пачку пополам и устроились на верхней лестничной площадке. Три, два, один… Раздалось оглушительное дребезжание звонка, и через десять секунд лестница заполнилась народом. Я кивнул Эшу, мы перегнулись через перила и разжали руки. Флаеры листопадом закружились в воздухе, их начали хватать, передавать друг другу. Дело было сделано! Сегодня вечером нас ждало веселье!
Нехорошая тенденция — второй раз за день я искал, во что принарядиться. Дин Винчестер становится бабой. Но черт, мне позарез нужно выглядеть круто! Иначе не видать мне Кейти, как своих ушей. Уж очень подозрительно хорошо они поладили с Эшем. Оказывается, эта девочка еще и далеко не дура. Всякие компьютерные словечки весьма бойко срывались с ее язычка. Я был в шоке, а Эш и вовсе поплыл. Девчонки-хакеры — большая редкость. У него просто не было шансов устоять. Но это я бы спокойно перенес, а вот то, что и Эш, похоже, понравился Кейти, меня напрягло и довольно нехуево. Я тут столько сил потратил, чтобы ее закадрить… ну ладно, ну не особо я напрягался, но все-таки. Я для кого старался, для себя или для Эша?
Вот блин, одежды валом, а надеть нечего. Мне срочно требовалось с кем-нибудь посоветоваться, но дома, кроме меня, была только Джо, смотрела телек в гостиной. О’кей, Джо все же лучше, чем ничего, тем более она девчонка. Я вытащил из кучи толстовку и рубашку в клеточку и поскакал вниз.
— В чем мне пойти? В этом, — я приложил к себе толстовку, — или в этом?
Джо, явно польщенная тем, что ей доверили такое ответственное дело — одеть старшего брата, долго и серьезно рассматривала меня и шмотки. А потом вдруг заявила:
— В этом, — и ткнула пальцем мне в грудь.
Я непонимающе уставился на нее, и она снизошла до объяснения:
— В майке ты выглядишь круче всего.
Это меня озадачило. На мне была надета обычная «боксерка».
— А это не слишком по-пидорски? — я покрутился перед зеркалом, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон.
— Я, вообще-то, таких слов типа не знаю, — хитро ухмыльнулась наглая малявка. — Но нет, не по-пидорски, а очень даже сексуально.
— Попробуй только проговориться при родителях, — я легонько щелкнул ее по носу. — И спасибо!
Это я проорал уже с лестницы. Но рубашку решил с собой все-таки взять.
На самом деле Джо — свой пацан, хоть и девчонка. Я не жалел, что она моя сестра. Но, было дело, я к ней ужасно ревновал. Когда наши родители поженились, ей было года два, она была похожа на хорошенькую куклу, и папа ее буквально с рук не спускал. Я злился, мне казалось, что он разлюбил нас с Сэмми. Разве двое мальчишек-распиздяев могут конкурировать с очаровательной крошкой? Потом, конечно, все утряслось. Эллен стала нам как мама, Сэм даже называл ее мамой; я, правда, так и не смог, я, в отличие от него, нашу настоящую маму помнил. А Джо подросла, и стало понятно, что никакая она не куколка, и не маленькая принцесса, а мелкая обезьяна и чертик на пружинках. Мы с ней, в общем-то, хорошо ладили, и, хотя папа до сих пор в ней души не чаял, Джо, к ее чести, этим почти не пользовалась.
На часах не было и шести, на вечеринку еще было рановато, однако стоило убраться из дома, пока родители не явились. Они сейчас наверняка торчали в кафе, с которым, сколько помню, проблем было больше, чем дохода. Но папа и Эллен никогда бы его не продали и не забросили, это я точно знаю. Оно вроде как память о первом муже Эллен, папином армейском друге Билле Харвелле. Я всегда думал: можно было бы как-нибудь менее накладно чтить его память, но им виднее. И в тот момент меня все как раз устраивало — я слинял из дому без лишних вопросов.
Эш тоже принарядился. Ну, в его понимании. Повязал на голову скрученную жгутом красную бандану и обулся в новые, кислотно-оранжевые высокие кеды. Красавец, орел-мужчина! Стерильный Убийца сидел на диване и, пристроив на колене зеркало, тщательно подводил глаза. Тоже готовился к вечеринке. У меня настроение немного упало от того, что этот фрик едет с нами. Но я поймал боковым зрением свое отражение в залапанной полированной дверце шкафа и подумал, что они мне не конкуренты. Парень в белой майке, которого я там видел, определенно секси. Джо, даром что малявка, была права. Настроение снова поднялось, и я начал даже подпевать Акселю Роузу.
— Я когда-то любил её, о да, но пришлось её убить…
— Она была такой стервой, так меня бесила, — своим противным голосом подхватил Эш.
Мы закончили песню, своим воем перекрывая магнитофон; он —с воображаемой гитарой, я — изображая солиста, с клюшкой для гольфа в роли микрофонной стойки. Мы круты, детка, о да-аа…
Уханье басов еще идалека подсказало, что мы едем в правильном направлении. Будь это не дом Фондеккеров, тут бы уже паслись все полицейские города. Но к гребаным Фондеккерам никто из соседей копов не вызовет. Однако на всякий случай я оставил машину на соседней улице. Всегда можно будет отбрехаться, что просто гуляли и зашли на огонек. Кто докажет, что это не так?
В доме уже паслось полно народа, сам Эдди сидел на диване в гостиной с таким видом, будто его пыльным мешком из-за угла пришибло. Сложил ручки на коленях, чтобы не дай бог не прикоснуться к двум пьяным панкам, между которыми его зажало. Те, не обращая на него внимания, мешали в большой стеклянной вазе что-то термоядерное, судя по количеству и разнообразию банок и бутылок, стоящих вокруг. Видать, они уже тщательно прошерстили алкогольные запасы папочки Фондеккера. Вот и славно, каждый развлекается, как может.
— Эй, чувак, где тут можно пивом разжиться? — я остановил пацана с большим пластиковым стаканом в руках.
Парень кивнул в сторону раздвинутых стеклянных дверей, ведущих на задний двор, и исчез в толпе. Помогая себе локтями, мы проложили путь на задний двор. Пацан не обманул. Прямо на зеленой лужайке стояли пятидесятилитровые кеги, и двое ребят наливали пива всем страждущим. В бассейне уже плескалось десятка полтора одетых и не очень личностей, на шезлонгах обжимались парочки, народ веселился и кайфовал. Теперь бы еще найти Кейти во всем этом бедламе, и можно считать, что вечеринка удалась.
— Двадцативосьми-разрядный модем! Бля, зачем старперу такая детка?
— Жидкокристаллический дисплей… вау!
— Тройная оперативка!
Дернул же нас черт забрести в кабинет папаши Фондеккера. Теперь этих трех фанатиков было нереально оторвать от ноутбука. Старый хрыч купил себе навороченную игрушку, а я остался ни при делах. Я ощущал себя абсолютно лишним в этой компании. Компьютеры — это, конечно, здорово и круто, но мы ведь пришли сюда потанцевать и развлечься. Только, похоже, понятия о развлечениях у нас были разные… Ну и хрен с ними! В доме полно народа, я что, не найду, с кем повеселиться? Я от души хлопнул тяжеленной дубовой дверью, хотя вряд ли кто-то из них обратил внимание на мой уход. Я решил, что еще припомню Эшу его предательство, но сейчас Дин Винчестер намеревался оттянуться в полный рост.
Мимо куда-то направлялась девчонка с двумя рюмками какого-то спиртного. Я обнял ее и нагло опрокинул содержимое одной в рот. Горло обожгло огнем, к глазам подступили слезы, но я поцеловал девчонку в губы и спросил:
— Что это было?
— Текила, — ответила она, и уже сама потянулась целоваться.
— Отлично, — кивнул я и отобрал у нее вторую рюмку.
Порция номер два пролетела на «ура». В желудке стало тепло, в голове легко, а телу захотелось двигаться. Я спустился в гостиную; танцы были в самом разгаре. Играла какая-то попса, но мне было сейчас абсолютно похуй. Главное — ритм. Я влился в толпу и отключил мозги.
Когда мозги на минуту включились, на мне висела симпатичная кудрявая брюнетка, а в руке была зажата пустая рюмка. Понятия не имею, откуда они обе взялись, но брюнетка меня обрадовала, а то, что рюмка пустая, огорчило. Мимо пронесли поднос с полными, и я совершил быстрый обмен. Вот теперь все было просто замечательно. Запела опротивевшая Аланис Морисетт, но я даже обрадовался, потому что это был медляк, и я с чистой совестью потеснее прижал к себе девчонку, и дал своим рукам как бы ненароком сползти с ее талии на круглую аппетитную попку. Да и она не терялась: я ощутил, как ее ладони забрались в задние карманы моих джинсов. Черт! А не рискнуть ли мне?
Очень неторопливо я начал вместе с ней перемещаться в сторону лестницы. На втором этаже в этом громадном доме находилась хуева туча спален. Хоть одна должна была оказаться свободной. Дин Винчестер, ты удачливый сукин сын, тебе должно повезти.
Я слышал, что многие пацаны, да и девчонки тоже, к шестнадцати годам уже далеко не девственники. Однако лично я ни одного не знал. Нет, хвастались этим почти все, да я сам еще после девятого класса пустил слух, что переспал с тридцатилетней женщиной, когда ездил с родителями отдыхать на озеро Тахо. Вот только нихуя у меня не было, и у остальных, я уверен, тоже. Какая, скажите, взрослая женщина позарится на подростка? Такое только в кино бывает. А девчонки все недотроги. Даже те, кто изображает из себя опытных. Целоваться — это они пожалуйста. Многие позволяют тискать за грудь, но только ты полезешь под юбку, как сразу получаешь по рукам. Как в таких условиях лишиться девственности? Да никак! Последняя надежда— на вечеринки. На то, что цыпочка напьется и утратит бдительность. Вот как моя брюнеточка.
Не переставая целовать и тискать, я тащил ее выше по лестнице. Еще десяток ступеней — и мы, считай, поднялись. В голове шевелилась только одна мысль: достаточно ли она выпила? Если слишком мало, то может опомниться в самый неподходящий момент, и тогда меня ждет очередной облом. Рискнуть и дать ей еще рюмку? А друг это окажется лишней дозой, и она отключится прямо у меня в руках, как это случилось на майской вечеринке с Минни Ричардс? И тоже большой и обидный облом. Блин, почему с этими девчонками всегда так сложно?
Потихоньку мы оказались на втором этаже. Блядь, как же много тут дверей! Начать сразу с конца коридора, что ли?
И все-таки я везунчик! За первой же дверью обнаружилась спальня! Шикарная! И пустая! От осознания этого факта я едва из штанов не выпрыгнул. Сегодня, сейчас у меня все должно было получиться. И девочка была такая мягкая, такая податливая. Просто таяла в моих руках. Я стянул с нее топик, и зашарил по спине, пытаясь незаметно расстегнуть лифчик. Это ужасно сложная задача. Застежки лифчиков явно придумывают в лабораториях по контролю рождаемости. За образец берут средневековые пояса целомудрия, я про такие по телеку передачу смотрел. Помучившись несколько минут, я понял, что этот лифчик меня победил, и просто спустил его лямки с плеч девочки, ежесекундно ожидая возражений. А она была совсем не против, и даже вдруг начала расстегивать мой ремень. Я боялся поверить своему счастью. Не останавливайся, детка, я весь твой.
У меня руки тряслись от волнения, когда я гладил ее ножки и забирался все выше, выше… И она мне позволяла. Трусики на ощупь были шелковистые, а по кромке шла такая кружевная резиночка. Я подцепил ее пальцами и осторожно потянул вниз. Боже, что бы такого отвратительного представить? Я был готов кончить прямо сейчас! Как назло, ничего подходящего не вспоминалось. Ну же, ну! О! Миссис Синклер из дома напротив… Жирная, противная миссис Синклер в засаленном халате. Как она наклоняется за газетой, показывая синюшные складчатые ляжки… фу… Отступило… Где-то в кармане лежал презерватив…
Кровь шумела в ушах, как реактивный двигатель, и перед глазами плыли цветные круги. Я почти ничего не соображал, но тело действовало инстинктивно. Мамочки, хорошо-то как! Еще толчок… еще… да… Да… Да!!!
Блин, вот это кайф! И как потом я буду дрочить, зная, что по-настоящему это вот так? Мозги как будто мягкой дымкой заволокло. Глаза сами закрывались. Я держался из последних сил, чтобы не вырубиться. Я ведь читал в каком-то журнале, что заснуть — это самое худшее, что может сделать парень после секса. На что бы отвлечься? Поговорить с ней? А! Там еще было написано, что не стоит спрашивать, было ли ей хорошо, это тоже отстойно. А что тогда спросить?
— Как тебя зовут, детка?
— …И у меня начинается дикий ржач. Я просто ржу и не могу остановиться, — в темноте я видел только блеск братишкиных глаз, но чувствовал, что смотрит он сердито.
— Так что она сказала? — точно, по голосу понятно — сердится или раздражен.
— Ты — не поймешь! — я старался удержаться от смеха и хрюкнул в подушку.
Мне тут же прилетело подушкой с Сэмовой кровати. Я подсунул ее под себя и продолжил хрюкать. Это и правдабыло ужасно смешно, особенно учитывая обстоятельства.
— Да говори уже! — Сэм перебежал через комнату, присел на мою кровать и огрел меня по голове своей второй подушкой.
— Сейчас, сейчас, — я отмахнулся от него рукой. — Дай только проржаться…
— ЧТО ОНА СКАЗАЛА?
— Она сказала, — тоненьким голоском продолжил я: — Меня зовут Сэмми…
Well maybe I'm the faggot, America
Ну, может я и педик, Америка
«American Idiot», Green Day
С самого утра был не день, а полная жопа. Даже не знаю, что тут было во-первых, что во-вторых, что в-третьих. Все сложилось одно к одному.
Вчера у меня сломалась машина. Сдохла окончательно, встала прямо посреди улицы. Мы с Эшем кое-как оттолкали ее к обочине, и я стал звонить дяде Бобби. Потом была еще целая эпопея, чтобы подцепить эту развалюху на трос и отогнать в мастерскую. Дядя Бобби сказал, что моя Импала и так долго пробегала, учитывая ее состояние. И с ремонтом придется повозиться: ходовая на ладан дышит, запчастей днем с огнем не сыщешь, не говоря уже про рихтовку-покраску и замызганный салон. Раньше, чем к осени, я на свои колеса рассчитывать не смогу. Ну, разве это не жопа? Она самая.
Следующий пункт. Папа был в отъезде. Утром, как всегда, позвонил узнать, как у нас дела. Ну, я и поплакался ему, мол, Импала в мастерской, мне не на чем ездить, может, дашь мне баксов пятьсот-семьсот, чтобы я прикупил себе на это время какой-нибудь подержанный пикап. А он мне заявил: в семнадцать лет уже стыдно просить у отца деньги, заработай сам и купи. Где смысл? Мне на ремонт Импалы тратиться надо, а не на очередную доходягу. Если я сразу на нее буду зарабатывать, я тогда эту чертову Шеви никогда не починю. Блин, как будто нам в семье еще одна машина помешала бы! Вон, Сэмми скоро вырастет, ему по наследству перейдет. Но папа уперся — заработай сам. Облом и задница.
Про то, что я пытался одолжить у Эллен ее минивэн, а она не дала, я даже вспоминать не хочу.
Но самая жопная жопа — то, что в школу мне пришлось ехать на этом жутком виде транспорта, школьном автобусе. Я уже и забыл, насколько это отстойно.
Не, в младших классах было круто. Тогда мы, наоборот, тех, кого на занятия возили родители, считали маменькиными детками и ботанами. В средней школе меня спасал велик. И это тоже было ништяк, у всех моих друзей были велики. Но в старших классах все нормальные пацаны ездят на автомобилях. Пусть уже какая-нибудь доисторическая железяка, типа моей Импалы, но своя. А школьный автобус — просто клуб задротов, ей-богу. И Дин Винчестер оказался в этом клубе. Позорище. Я теперь до конца учебы не отмоюсь. Все наши видели, на чем я приехал.
Зашел я в автобус, а там сияют брекетами тридцать улыбок. Заучки на любой вкус: коротышки и долговязые, тощие и жирдяйки, чернявые и белобрысые, но все страшные, как моя жизнь. И еще бы им не сиять при виде меня, если там мужского пола — три прыщавых педика. И я — в такой компании. Я даже садиться не рискнул, так всю дорогу возле кабины водителя простоял и старательно вперед глядел. Я прямо спиной ощущал, как они меня взглядами ощупывали, аж задница зачесалась.
Еле дождался, пока доехали. Выскочил из автобуса — а на газоне пацаны сидят, вся наша футбольная команда. Глаза вытаращили от моего, такого эффектного, прибытия. Прямо хоть не ходи на тренировки! Блин, если бы не игра на следующей неделе, я бы, наверное, и не пошел. Пощады от парней ждать не приходилось, деликатность не их конек, застебут по полной программе.
И будто мало мне подлостей от жизни с самого утра, так биолог еще контрольную объявил. И вопросы все такие, что я вообще ничего не соображал. Старая задница мистер Либерман их сам, что ли, выдумывал? Короче, наставил я галочек, где попало, по закону вероятности процентов тридцать должно совпасть. Задачу по генетике с какими-то гнедыми и пегими лошадями я и решать не стал. На скелете собаки написал: череп, ребра, лапы, хвост. Правда, мне потом Эш сказал, что это вообще не собака была, а свинья. Ну, не думаю, что это что-то изменило бы. Одним словом, контрольную я провалил, и, судя по всему, от летних занятий мне уже не отвертеться. Перспектива безрадостная.
За весь день было одно светлое пятно — моя крошка Ширли. Хоть Кейт Либби и язвила, что у нее одна извилина, но мордочка у нее симпатичная, фигурка что надо, и целовалась она обалденно. А умненьких девочек я старался обходить стороной. С ними одна головная боль. Вот с той же Кейти у нас ничего не вышло. И все из-за чего? Слишком она оказалась на компьютерах поведена. Но мы остались друзьями, никаких претензий. Зато, в некотором роде благодаря ей, я на вечеринке познакомился с Самантой, своей первой. Не первой девушкой, а первой в том самом смысле. До нее я думал, что моя судьба — умереть девственником. Но у меня с Сэм все получилось, а дальше уже проще пошло. Видимо, в этом деле главное — начать. А потом снимать девочек все легче и легче. Ты уже на автомате взглядом выцепляешь телочек, которые точно тебе дадут. А там — чуть-чуть здоровой самоуверенности, немного обаяния, немного флирта, и место, где можно трахнуться. Конечно, система иногда дает сбой, но положительных результатов — процентов восемьдесят. После Саманты у меня уже было двенадцать девушек. Это, кстати, не я считал, это мой долбанутый младший брат считал: рисовал фломастером звездочки на плакате Металлики. Не знаю, как, но он по мне все видел, даже если я не рассказывал. Точно угадывал, когда мне обломилось, и когда я обломился. Похоже, мелкий засранец изучил меня вдоль и поперек. И скоро ему придется рисовать очередную звездочку — судя по всему, Ширли уже почти готова. Так что мне надо было подумать о месте. Раньше старушка Импала, как обычно, сослужила бы мне службу, заднее сиденье там вполне подходящее, но теперь образовалась проблема. Дома и у меня, и у нее родители. На мотель денег не хватало. Напроситься к Эшу? Как бы девочка не испугалась того бардака, который он называет своей комнатой. Поломка этой гребаной машины подло ударила по моей личной жизни! Вот бля!
Мы стояли в закутке возле спортзала. Я уже переоделся в футбольную форму, Ширли была в гольфах и коротенькой юбочке команды болельщиц. Да, футболист и болельщица, классика жанра, да! Ничего в этом смешного! И обязательно надо кому-нибудь все испортить, как без этого. Явился Руди Рейнольдс, наш лайнбекер. Увидел Ширли, и его наглая морда расплылась в глумливой усмешечке.
— Как тебе не стыдно, Винчестер! Чувства Нэнси Гордон теперь для тебя ничего не значат?
— Что за Нэнси? — тут же напряглась Ширли.
Ну, не объяснять же ей, что это прыщавая идиотка, с которой мы еще в начальной школе учились, и она с тех пор уверена, что я ее судьба. Утром в автобусе я опасался, что она меня прямо силой взгляда изнасилует…
— Не обращай внимания на этого идиота, — я попытался загородить Ширли плечом от сальных взглядов Руди. — Нет никакой Нэнси.
— Как это нет? — преувеличенно возмутился сука Рейнольдс. — Мы все видели, как ты вместе с ней вылез из школьного автобуса.
Я так и знал, что они не дадут мне покоя! Ладно, я бы стерпел, но зачем же при девушке? Незаметно показал Руди кулак и на прощанье присосался к губам Ширли.
— Пока, крошка, мне пора. После тренировки я тебя найду.
Все полтора часа тренировки я был под обстрелом грязных шуточек. Парни разошлись, и под конец я уже был готов убивать. Каждого по отдельности, долго и с особым садизмом. Но не тут-то было. Стоило мне лишь немного расслабиться, как они нанесли решающий удар. Я вышел из душевой, беззащитный, в одном полотенце, и эти сволочи набросились сзади, зафиксировали меня так, что я и рукой двинуть не мог.
— Эй, Винчестер! Хочешь получить свои шмотки обратно? А заодно и свою девушку? — поинтересовался Лэйни Паркс.
По его хитрой морде я уже понял, что где-то подвох, но что мне оставалось? Я кивнул.
— Тебе всего лишь нужно будет определиться, — продолжил Паркс и сделал знак парням, стоящим в дверях раздевалки.
Те расступились, и на свободное пространство вытолкнули двух девушек: Ширли и… Конечно, как я мог сомневаться. Нэнси Гордон. Ширли оглядела это сборище идиотов и снисходительно улыбнулась. А Нэнси переминалась с ноги на ногу и все одергивала свою жуткую мешковатую кофточку. Я улыбнулся своей малышке, она была шикарна даже в такой дурацкой ситуации.
— Что вы от меня хотите? — хмыкнул я. — Вы ведь и так знаете, кого я выберу…
— Не торопись, Винчестер, — заржал Руди. — Ты еще не в курсе правил.
— Каких еще правил?
— Выбирать ты у нас будешь на вкус, без помощи глаз и рук, — поиграл бровями Майк Ковальски.
— Как? — нахмурился я.
Ситуация нравилась мне все меньше.
— А вот так!
Мне на глаза набросили какую-то тряпку и закрутили так, что я ничего не видел и едва дышал.
— А теперь каждая дама подарит тебе поцелуй, счастливчик Дин, — услышал я голос Лэйни. — Угадаешь, где твоя, получишь назад и девушку, и одежду. Ой, забыл добавить: для чистоты эксперимента целоваться будешь с тремя.
Пацаны громко заржали. Я не знал, то ли это именно я так смешно выглядел, то ли все в целом, но чувствовал себя последним идиотом. Ко мне подвели первую претендентку.
Дыхание сильно пахло мятной жвачкой. Так что уловить еще какие-нибудь запахи у меня не получилось. Я постарался абстрагироваться. Мне всего лишь нужно угадать. Я целовался с Ширли меньше двух часов назад, неужели я не вспомню ощущения? Я старательно изучил губами губы: мягкие, пухлые, отзывчивые. Скользнул языком в рот, там ментол забивал весь вкус. У меня даже губы слегка занемели. Тем не менее, я провел языком по гладким зубам, поиграл с чужим языком. Это было похоже на Ширли, но уверенности у меня не было.
На очереди был номер два. Тот же сильный запах и вкус мяты. Видимо, им всем дали жвачку, чтобы затруднить мне задачу. Вот же суки! Но я уже по губам определил, что это не Ширли. Более тонкие, суховатые и какие-то безвольные. Даже углублять поцелуй не было смысла, и я отстранился. Раздался хохот. Если бы я мог, показал бы им средний палец. Но мне даже огрызнуться не дали, сразу подвели третью.
У этой губы тоже были пухлые и мягкие. Мне показалось, что она попыталась перехватить инициативу в поцелуе, однако уверенности не было. Я позволил этим губам поласкать мои, впитывая ощущения, потом чуть повернул голову и приоткрыл рот. Ее язык тут же оказался у меня во рту, погладил внутреннюю сторону губ, сплелся с моим. Так Ширли еще никогда не целовалась, ее язычок был слабее, меньше. Но ощущения были слишком приятными, чтобы прекратить сразу, и я позволил себе еще чуть-чуть потянуть время. Скользнув кончиком языка по острой кромке нижних зубов, я окончательно уверился, что это не Ширли, но слишком уж здорово эта девчонка целовалась. Я подумал, что, когда мне развяжут глаза, надо запомнить, кто это. Ну, просто на будущее, если, конечно, это не Нэнси.
Поцелуй прервался, и я объявил, что готов к выбору.
— Номер один, — с абсолютной уверенностью сказал я.
Все зашумели, кто-то даже зааплодировал, меня одобрительно захлопали по плечам и отпустили. Я содрал с головы чью-то майку и, проморгавшись, огляделся. Ширли смотрела на меня гордо и влюбленно, она скинула с плеч руки удерживающих ее парней, подошла ко мне и поцеловала. Естественно, я не стал сопротивляться. Но, тем не менее, краем глаза попытался увидеть, кто еще из девчонок был в раздевалке, кроме явно расстроенной Нэнси. И чуть не прикусил язык… Потому что это была не девчонка. Майк и Руди крепко держали парнишку-десятиклассника, педика, известного всей школе. Он вечно ходил в разных невообразимых тряпках, красил волосы цветными перьями, и носил сережки в ушах. О, мой гребаный боже, неужели это я с ним целовался? Подтверждая мою догадку, пацан нахально подмигнул мне, выгнув бровь, и медленно облизнул пухлые губы. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Господи, за что? Я целовался с пацаном! И все это видели! Как теперь жить дальше? Такого позора я точно не перенесу. Каждый распоследний задрот в этой школе скоро будет в курсе, что Дин Винчестер целовался с гомосеком. То, что я выбрал правильно, уже никого не будет интересовать. Странно, что пацаны еще не начали меня стебать.
Но это была фигня по сравнению с тем, что знал только я один,— мне понравилось. И, если отбросить все обстоятельства и условности, я был бы совсем не прочь повторить. Вот где самое худшее. Дин Винчестер не просто целовался с гомиком, он сам оказался гомиком.
Домой мне удалось вернуться более-менее спокойно, благо, я поехал на городском автобусе, пусть с пересадкой, но ужлучше, чем на школьном, а вот ближе к вечеру началось.
Первой позвонила Кейт Либби.
— Ну и как тебе?
— Как мне — что? — не то, чтобы я не догадывался, о чем она.
— Как тебе было целоваться с Питером Берси?
— Слушай, Кейт, — я старательно сдерживал раздражение в голосе, хотя бесился уже на полную.— Почему бы не спросить его, как ему было целоваться со мной?
— Ну, он-то уже всем растрезвонил, как ты классно целуешься, чтоб ты не сомневался, — а вот Кейти, похоже, веселилась вовсю.
— Ему повезло. Лично я не отличил, где был он, а где Нэнси Гордон, — я посмотрел на телефонную трубку, удивляясь, что она еще не раскрошилась на осколки в моей руке.
— Кхм-хм… — многозначительно покашляла Кейти с явным недоверием. — Неужели?
— Представь себе, — рявкнул я и шмякнул трубку на аппарат. — И молчать!
Последние слова адресовались Джо, которая с горящими от любопытства глазами уставилась на меня с дивана и уже открыла рот для вопроса.
Следующий звонок был от Эша. С ним я не стал церемониться так, как с Кейт.
— Дин, а правда…
— Эш, либо ты молчишь, либо идешь нахуй!
— Ладно, уже пошел… — и в трубке раздались короткие гудки.
Ничего, с ним мы потом помиримся.
— Меня нет дома, — мрачно предупредил я Джо. — Больше к телефону не зови, все равно не подойду.
— О’кей, с тебя пять баксов, — безмятежно захлопала глазками маленькая мерзавка.
— С какого перепуга? — задохнулся я от возмущения.
— Ладно, тогда я стану отвечать, что мой брат Дин не может подойти, потому что у него свидание с Питером Берси.
— Что?! Говори, откуда ты это имя услышала, или придушу!
Мелкая паразитка взвизгнула, мигом перескочила через спинку дивана/
— Мне Люси рассказала, ее сестра с кем-то по телефону трепалась, что ты целовался с мальчиком!
— Я с ним не целовался! — заорал я и попытался поймать Джо. Но разве ее поймаешь…
— Пять баксов, и я могила! — проверещала она уже из кухни.
— Ладно, ладно, будет тебе пятерка, — я в отчаянье плюхнулся на диван, и в этот момент раздалась трель телефона.
— Дом Винчестеров. Нет, его нет дома, он у своей девушки. Обязательно передам, до свиданья, — Джо взяла трубку на кухне.
Я зажмурился, откинул голову на спинку дивана и застонал. Когда я открыл глаза, передо мной стояла сестрица и протягивала руку ладошкой вверх. Пришлось раскошеливаться.
Но оно того стоило. За весь вечер телефон не молчал дольше десяти минут. Как будто половина школы решила узнать у меня лично, каково вдруг заделаться педиком.
Я валялся на кровати в своей комнате, кидал в стенку мячик и ненавидел всех. Снизу то и дело доносились звонки, но я не слышал, что отвечала Джо. Сэмми пыхтел за своим столом, видимо, ему досаждал стук мячика, но он молчал, понимая, что мне под горячую руку лучше не соваться. Даже не знаю, зачем, наверное, чтобы позлить его еще больше, не мне же одному беситься, я начал кидать мячиком в дверцу шкафа, чтобы звук был громче и звонче. Мне хотелось сделать что-нибудь такое гадостное, чтобы самому стало противно, но я не мог придумать, что.
Самое хуевое в ситуации было то, что я никак не мог ее изменить. Денег на городской транспорт у меня не было от слова совсем, и это означало, что завтра мне опять придется ехать в школьном автобусе, слабо надеясь, что после занятий меня подвезет до дома кто-нибудь из пацанов. Но, учитывая, как часто звонил телефон, сплетня уже обошла всю школу, так что надежды был мизер. И помимо позора от поездки мне еще придется терпеть всевозможные подколки, стеб и прочие смехуечки. Господи, я придушу этого Питера, чтоб его, Берси, собственными руками, как бы хорошо он ни целовался. Ну, какого хера ему надо было распускать свой гребаный язык? В прямом и в переносном смысле.
Я в последний раз бросил мячик и не стал его ловить. Вместо этого перевернулся на живот и спрятал голову под подушкой. Мне хотелось сдохнуть. Через некоторое время кто-то (хотя кто ж еще, если не Сэмми) потрогал меня за плечо. Я дернулся, высвобождаясь, и еще глубже уполз под подушку.
— Ди-иин, — протянул Сэмми.
Ну что еще?! Когда он так тянет мое имя, то обычно что-то от меня хочет. Мало мне своих проблем?
— Диин, — повторил брат. — Может, возьмешь мой велик? Он ведь вполне на уровне, не позорный.
От этих слов я прифигел настолько, что резко сел на кровати, уронив подушку на пол, и уставился на Сэмми круглыми глазами.
— Мне мама Стейси Дэйт уже сто раз предлагала, чтобы я ездил с ними. Так что велик мне вроде как не нужен пока. Мог бы взять… — пробормотал братишка постепенно угасающим голосом, видимо, осознавая, что то ли момент неудачный, то ли идея херовая. И совсем уж еле слышно, по инерции, добавил: — Ты ведь сам говорил, что он ничего…
Наверное, еще с минуту я сидел молча, не в силах ничего сказать из-за комка, застрявшего в горле. Блин, я этого не заслужил!
Первые полгода его жизни я ненавидел своего младшего брата. Я считал, что он отобрал у меня маму, да и папу тоже. Они сюсюкались с младенцем, совсем позабыв про меня. А потом, в день, когда Сэмми исполнилось ровно полгода, в нашем доме случился пожар. Мама погибла в огне. Мне тогда почему-то не было страшно, хотя все вокруг заволокло едким дымом, трещало пламя, и лица от его всполохов казались красными. Папа сунул мне в руки небрежный моток одеял и закричал: «Спасай брата!» Я кубарем скатился с лестницы, вынесся через двери и остановился только на лужайке, не зная, куда бежать дальше. Сверток сильно оттягивал мне руки, Сэмми странно спокойно смотрел на меня из одеял. В этот момент я как-то отчетливо понял, что больше его не ненавижу. Я сел на траву и стал ждать папу.
Потом мы несколько лет скитались по штатам, переезжая с места на место, останавливаясь в дешевых отелях. Ни о каких нянях, конечно, и речи не было. В пять лет я научился лихо менять памперсы и делать детские смеси, заливая нужное количество ложек порошка водой из электрического чайника. Иногда присматривать за Сэмми помогали случайные сердобольные соседки, но чаще мы с братом оставались один на один. Папа был все время занят на своих временных работах, и тогда я очень ясно осознавал, что я — это все, что есть у Сэмми, а он — все, что есть у меня.
Ну, потом папа женился на Эллен, у нас появился дом, нормальная семья, и это чувство как-то притупилось, ушло вглубь и почти забылось. Но вот сейчас я вдохнуть не мог, у меня в сердце разрывалось от того, как сильно я любил в этот момент своего младшего братишку.
— Спасибо, Сэмми, — выдавил я и притянул его к себе. Иногда телячьи нежности — это то, что нужно.
Freak out! I'm alone now
I feel just like I'm losin my mind
Схожу с ума, пускаюсь во все тяжкие, я теперь одинок,
Чувствую себя так, как будто теряю голову
«Ain't That a Bitch», Aerosmith
Не знаю, как я пережил этот месяц. И вот, наконец, настал последний день моих мучений. Дальше каникулы! Я намеренно не вспоминал о летнем семестре; да, я знал, что это по-страусиному. Но можно мне хоть немного побыть в эйфории? Я пережил трудные времена.
Тот, кто сам такого не испытал, никогда не поймет, каково это — ходить под прицелом. Все, даже последние задроты и уебки, считают себя вправе пялиться на тебя и отпускать «очень смешные» шуточки. А я совсем не мистер Невозмутимость, надо заметить. В последние четыре недели, наверное, не было ни одного дня, чтобы я ни с кем не подрался. Подставлять левую щеку не в стиле Дина Винчестера.
И с девушками все складывалось не лучшим образом. С крошкой Ширли пришлось разбежаться. Она сказала, что не может со мной встречаться, потому что это портит ее имидж. Не подозревал, что она такие мудреные слова знает, наверное, вычитала в Космо или Севентин. Правда, надо отдать ей должное, Ширли расставаться не хотела, плакала и предлагала встречаться тайком, но нахрена мне эта мелодрама?
Нет, Сэмми нарисовал две звездочки на плакате Металлики, но это было так, одноразовые девочки, ничего серьезного. Одна надежда, что за лето все забудется и утрясется, а в новом учебном году найдутся новые объекты для травли.
Проснулся я весьма бодро за семь минут до будильника, хер его знает, что мне снилось, хотя, наверное, именно он и знает. Потому что он-то поднялся раньше меня. Какое-то время я пытался его игнорировать, однако с каждым мгновением это было все труднее. Казалось, что трусы у меня из наждачной бумаги, и они ужасно терли, а еще и одеяло придавливало сверху стофунтовой тяжестью, и, словно этого мало, яйца болели от напряжения. В конце концов, я больше не смог терпеть, мне пришлось вскочить и бежать в ванную. Там я метко запульнул трусами в корзину с грязным бельем, встал под душ, откинулся спиной на стену, расставил ноги поудобнее и прикрыл глаза. В голове мелькали какие-то смутные образы, ничего конкретного: розовые округлости, приоткрытые губы, торчащие соски, в общем, мое воображение еще спало и не выдавало никаких оригинальных идей. Но организму хватило и этого, и уже через несколько минут я был на грани…
И тут раздалось громкое удивленное «Ой!», заставившее меня открыть глаза. Ох ты ж блядь! Я так торопился подрочить и при этом совершенно упустил из виду, что с воскресенья в нашей с Сэмми ванной вместо старого корыта с клеенчатой занавеской была новая душевая кабинка с прозрачными, блядь, дверцами!
Не знаю, почему у меня ничего не упало, почему я не прекратил… Как заведенный, я продолжал двигать рукой, глядя на застывшего в шоке брата. У него был остановившийся, ошалелый взгляд, рот округлился буквой «о», зубная щетка замерла возле лица, губы были измазаны белой пастой, и мутная капля медленно стекала на подбородок. Я смотрел на эту каплю и не мог отвести глаз, это выглядело, словно кадр из порнофильма. Едва я подумал об этом, как мое тело и мозг будто взорвались. Я кончил так мощно, что у меня даже ноги подкосились. Сэмми наконец-то отмер и поспешно отвернулся к раковине.
Я закрутил воду, обмотался полотенцем и вылез из душа. Сэм упорно елозил по зубам щеткой и игнорировал меня, но я заметил, как он исподтишка наблюдает за мной в зеркало. Ситуация была дурацкая. Я чувствовал, что должен что-то сказать, но вот что? Ну, не извиняться же! Блин! С каждой проходящей в тишине минутой, я ощущал себя все большим идиотом. Сэм продолжал молчать и зыркать на меня из-под челки.
— Да в чем дело-то?! — не вытерпел я. — Малыш Сэмми получил мастер-класс по дрочке? В чем проблема, я не понимаю?
— Ни в чем, — буркнул Сэм.
— И я не вижу никакой проблемы! Теперь будешь знать, как действовать, когда припечет, — я не выдержал и ухмыльнулся.
— И без тебя справился, — Сэм спрятал лицо в полотенце, но мне показалось, щеки у него порозовели.
— Серьезно? — Это было неожиданно.
Хотя, почему неожиданно? Ему тринадцать исполнилось, а сам я начал, когда мне еще двенадцати не было. Так что давно пора. И все же думать, что мой младший братишка уже настолько повзрослел, было очень странно.
Сэм не ответил мне и ушел в комнату. Я потащился следом.
— Эй, ну серьезно? И на кого дрочил? — По-хорошему, мне надо было заткнуться, но я почему-то не мог.
— А вот это не твое дело, Дин, — неожиданно жестко отрезал Сэм. — Я хотел рассказать тебе одну вещь, но, наверное, не стоит. Тебе все равно будет неинтересно.
Я остался торчать посреди комнаты с удивленно открытым ртом, а он пошагал завтракать.
Ой, подумаешь! Знаю я эти «вещи»! Втюрился в какую-нибудь девчонку и раздул шекспировские страсти. Прямо! Рассказывать он мне не будет! Не больно-то надо!
Старательно притворяясь, что мне ничуть не интересно, что совсем я не обижен и вовсе ни капли не расстроен, я принялся собираться в школу. Последний день, напомнил я себе, последний день! Но мысли упорно возвращались к Сэму. И даже не столько к нашему разговору, сколько к происшествию в ванной. Господи, ну почему я такой гребаный кретин? Почему я не мог остановиться, отвернуться хотя бы? И почему это все было так… ну, так… короче, что-то в той ситуации было совсем странное, неправильное, но я не мог уловить, что.
Понятия не имею, с каких времен папа и дядя Бобби дружили, но очень давно. Я подозревал, что еще со службы в армии. Слышал мельком какие-то разговоры о том, что Билл Харвелл и Бобби Сингер после дембеля приехали сюда, потому что купили вскладчину заброшенную мастерскую и автомобильное кладбище. Это уже сильно потом Билл женился, открыл закусочную на трассе, а Бобби так и остался жить холостяком на своей автопомойке. Это не я, это он сам так ее называл. Дядя Бобби вообще был мужик с юмором. Правда, зачастую весьма своеобразным.
Когда он позвонил и предложил мне работу, я сначала подумал, что он шутит. Сколько себя помню, он всегда обходился без помощников. Конечно, я согласился. Мне еще с детства у него нравилось, я даже мечтал, когда вырасту, работать автомехаником. Можно было сказать — теперь я буду осуществлять детскую мечту. Хотя, потом-то я мечтал быть фермером, потом продавать ружья, как папа, потом стать летчиком, потом… Ну, в общем, неважно. Сейчас я понятия не имел, чего хочу в жизни. Поэтому стать на лето автомехаником — почему бы нет?
От конечной автобуса пришлось еще минут десять топать пёхом через район «Буковая аллея», застройки пятидесятых годов. Тогда, наверное, эти дома выглядели воплощением самой современной дизайнерской мысли, а сейчас — нелепыми и обветшалыми. Зато тут было полно тех самых буков, высоких, ветвистых, с серыми шершавыми стволами. Они прятали за собой фасады и немного скрашивали общее ощущение запустения. В конце улицы я свернул налево и пошагал по утоптанной тропе, мимо закрытой уже бог знает сколько лет обувной фабрики, старых ангаров, полуразрушенных древних складов у заброшенной железнодорожной ветки, пересек ржавые рельсы, миновал чахлую рощицу и только потом очутился возле забора свалки. Если бы не подробные инструкции Бобби, я бы заблудился. Когда мы выбирались с отцом к нему в гости, то на машине обычно заезжали совсем с другой стороны.
А мне этот район даже понравился. Как будто попал в ужастик или фильм жанра пост-апокалипсис. Там часто мелькают похожие картины. И типичные кадры: безлюдье, все вокруг вымершее, заброшенное. И обязательно небо голубое, облачка, травка растет сквозь асфальт, цветочки, насекомые жужжат, и вроде все такое мирное, спокойное. И герой идет с автоматом или там арбалетом наперевес, напряженно всматривается в темные разбитые окна, но никого кругом нет. И он постепенно расслабляется, перекидывает оружие за спину. А в это время за ним сквозь осколки серых мутных стекол следят чьи-то глаза… и музычка играет тихая, напряженная. И ты сидишь, наклонившись вперед, во рту попкорн непрожеванный, ждешь. И вот когда герой окончательно потеряет бдительность, сорвет ромашку какую-нибудь понюхать или начнет что-нибудь насвистывать, вот в этот момент внезапным тарарамом взвывает музыка, и, откуда ни возьмись, появляется инопланетный мостр или чудовище-мутант. Ты вздрагиваешь, кашляешь попкорном на соседа, обливаешься колой, а на экране во все стороны летят кровавые ошметки незадачливого героя…
К счастью или к сожалению, это как поглядеть, на меня никто не напал по дороге, и я добрался к дому Бобби без всяких приключений. Он меня уже ждал в мастерской — огромном грязном сарае, который выглядел так, будто построен из подручных средств, то есть буквально из всего, что под руку попало. А может, так оно и было. Посреди обширного помещения, беспорядочно перегороженного стеллажами и заваленного всевозможным железным хламом, стояла моя Импала, прикрытая брезентом. Необъяснимо, но она показалась мне вдруг какой-то родной, я даже почувствовал, что все это время скучал без нее. Конечно, все глупости и самовнушение.
Дядя Бобби заседал в офисе, если можно назвать столь официальным словом ржавый трейлер без колес, приткнутый в углу мастерской, и смотрел повтор матча Seattle Super Sonics—Utah Jazzна черно-белом переносном телеке. Уж не знаю, что он ухитрялся видеть в экранчике размером в ладонь. Я скромненько присел рядом на драное сиденье от Мустанга семьдсят восьмого года и попытался что-то разглядеть в мельтешении серых пятнышек, но мои глаза, привычные к нормальным цветным телевизорам с диагональю двадцать дюймов, оказались бессильны. Я похерил эту затею и решил просто подождать, когда дяде Бобби надоест, и он, наконец, обратит на меня внимание.
Хитрая тактика «скромный мальчик Дин» подействовала быстро. Если бы я вертелся, вздыхал, приставал с вопросами, меня бы послали, посоветовали заткнуться или еще что. Но мало кто может игнорировать сидящего в молчании и тишине человека за своей спиной. Дядя Бобби выключил телек и обернулся ко мне.
— Ну, что, поработаем? — спросил он.
— Говно вопрос, — кивнул я.
Дядя Бобби ухмыльнулся в усы.
— Ох, отец тебя не слышит.
Я изобразил на лице полную невинность и даже ресницами похлопал. Дядя Бобби фыркнул, снял свою засаленную кепку, вытер лоб и напялил ее обратно.
— Ладно, пойдем, ангелочек, озвучу фронт работ.
В мастерской он широким жестом обвел окрестности и заявил:
— Для начала все это нужно разобрать.
— Что именно? — я поддел носком кроссовка старую покрышку и откинул ее в сторону.
Под ней оказалась целая россыпь ржавых болтиков и гаек.
— Да все, — пожал плечами Бобби. — Надо отделить годные запчасти и откровенную рухлядь. Хлам повыбрасывать, остальное рассортировать…
— Дядя Бобби, а что вдруг? — задал я занимавший меня вопрос.
— Та-ак, кому-то не нужна работа? — Бобби демонстративно скрестил руки на груди и сделал вид, что направляется в свой офис-трейлер.
— Нужна, нужна! — я поймал его за рукав. —Ну, просто интересно. Ты же сроду никого не нанимал.
— А тут нанял. Глядел я на твою Импалу, глядел. Да и подумал: сколько места пустует, сколько добра пропадает зря. Оно, конечно, есть не просит, но ведь могло бы и доход приносить. Так я только за утилизацию старых автомобилей получаю, а можно же снятыми запчастями торговать, ремонтом разных раритетов заниматься потихоньку.
— Понятно, — кивнул я. — А моим раритетом мы когда займемся?
— Не терпится вернуть себе колеса? — усмехнулся дядя Бобби. — Для начала хоть чуток тут разгребемся, да и примемся по вечерам ее в порядок приводить. Не переживай, я тебе завтра присмотрю какую-нибудь таратайку на ходу, чтобы тебе не приходилось по полтора часа на дорогу тратить. Красоты не обещаю, но ездить будет.
Мне захотелось заверещать, как девочке, и прыгнуть ему на шею. Я еле сдержался, но, думаю, Бобби догадался, хотя я лишь с чувством сказал «спасибо» и пожал ему руку.
Домой я вернулся как раз к ужину. Все семейство собралось за столом. Даже близнецы сидели в своих высоких стульчиках и увлеченно размазывали друг по другу овощное пюре. Сэмми хотел передвинуться, освобождая мне место рядом с отцом, но я сел на свободный стул между Джо и малышами. Как-то мне не очень хотелось находиться в непосредственной близости от папы, учитывая, что одиннадцатый класс я закончил, прямо скажем, не блестяще, и в августе мне светили летние занятия по биологии и английскому. И объявить об этом мне, походу, предстояло прямо сейчас, потому что папа прожевал кусок отбивной, промокнул рот салфеткой и спросил:
— Как твои успехи, Дин? Джо и Сэм уже похвастались, теперь твоя очередь.
— Может быть, сначала поедим? — промямлил я, ковыряя вилкой брокколи.
— А что, это может испортить аппетит? — усмехнулась Эллен.
— Ну… не то, чтобы… — похоже, мой аппетит таки пропал.
— Будь мужиком, — рубанул отец.
Пришлось все рассказывать. Папа никак не комментировал, но по его лицу я видел, что ничего хорошего этим летом мне не светит.
— Дин, ты вообще думаешь, что тебе остался последний год в школе? Что дальше? Твои одноклассники еще два года назад определились с выбором, а ты до сих пор учишься по общему профилю. Куда ты собираешься поступать, Дин?
— Не знаю, — выдавил я, не поднимая глаз от тарелки.
Что я мог еще ему ответить? Я и правда не знал. У меня не было никаких особенных талантов и наклонностей. Я любил музыку, но не имел слуха. Любил кино, но чисто как зритель, к тому же, как считал Сэмми, я в этом вопросе бестолковый, беспринципный и всеядный. Мне нравилось общаться с людьми, язык у меня, как говорится, «хорошо подвешен». Но что с этого толку? Я был неплох в спорте, но не настолько, чтобы заниматься им профессионально. От естественных наук у меня начинались зевота и головная боль, цифры меня просто пугали.
Хорошо Эшу. Он лет с десяти знал, что будет поступать в Массачусетский технологический. Кейт собиралась туда же. Лейни и Руди шли в университет штата по спортивной стипендии. Глупышка Ширли решила стать актрисой. И только я понятия не имел, чем хочу заниматься в будущем.
— У меня еще целый год, чтобы определиться, пап, — нерешительно вякнул я и поднял глаза.
— Ты за семнадцать лет не определился, думаешь, за год тебя осенит? — отец не орал, чтобы не пугать малышей, но и от его негромкого голоса у меня волоски на руках встали дыбом, и жутко захотелось втянуть голову в плечи. Я еле удержался и продолжил сидеть ровно.
— А если так и не надумаешь? Пойдешь кассиром в супермаркет? Или потрошить кур в китайской закусочной?
— Да, пойду работать! — я сам не понял, откуда у меня взялась смелость противостоять отцу.
Сэмми удивленно глянул на меня через стол. Джо пнула меня ногой под скатертью, а крошка Мэри вдруг разулыбалась и начала что-то ворковать, протягивая мне свою розовую кружечку с насадкой-непроливайкой. Я невольно улыбнулся ей в ответ и взял салфетку, чтобы обтереть ее замурзанную мордаху.
— Мы с тобой не закончили! — заявил отец.
— Не понимаю, что еще тут обсуждать, — мой борзометр явно зашкалило, и от этого меня охватило пугающее и пьянящее чувство эйфории и всемогущества. Ну, что он мне может сделать? Не убьет ведь, а никакие наказания меня сейчас не пугали. Дин Винчестер был крут, нереально крут…
— Кажется, все уже наелись? — громко спросила Эллен. — Тогда я принесу десерт.
Папа вдруг весь как-то обмяк, будто из него выпустили воздух. Даже жесткий взгляд стал добрее. Это удивительно, как у Эллен всегда получалось самыми простыми, ничего не значащими словами разряжать обстановку. Я с благодарностью посмотрел на нее, и она ответила мне чуть заметной лукавой усмешкой.
— Я помогу, — раз уж мне представилась передышка, я собирался ею воспользоваться.
Я вскочил из-за стола и принялся складывать грязные тарелки.
— Но мы с тобой не закончили, — еще раз повторил отец, правда, уже без прежнего накала.
— Ага, — кивнул я, сбегая на кухню.
За чаем обо мне уже не вспоминали. Говорили о скаутском лагере, куда хотела поехать Джо. Эллен рассказала, что хочет немного подремонтировать «Дом у дороги» и купить компьютер, чтобы с его помощью вести бухгалтерию. Отец поддержал эту идею, и они принялись обсуждать проблемы кафе.
Я воспользовался этим, чтобы благополучно слинять к себе в комнату. Следом за мной поднялся и Сэмми.
Он был какой-то странный сегодня. Я заметил, что за весь вечер он мне и слова не сказал. Нет, с Джо и Эллен он болтал вполне непринужденно, а на меня только косился с нечитаемым выражением лица. Я попытался было его разговорить, но он отгородился от меня толстой книжкой какого-то русского писателя. Ну, черт с ним! Хочет вести себя, как пэмээсная телка, — его право.
Уже засыпая, я вдруг вспомнил утреннее, и мне вновь стало ужасно неловко. Если бы я мог вернуться назад и все исправить, я бы так и сделал, потому что у меня осталось невнятное, почти необъяснимое ощущение, что именно этот дурацкий случай что-то переломал, изменил в наших отношениях с братом. Они уже никогда не станут прежними.
Yeah, I know nobody knows
Where it comes and where it goes
Да, я знаю — никому не известно,
Где всё начинается и заканчивается…
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав